Гиена

В тот злополучный вечер, когда Родион второй раз за неделю нёс какую-то мелочь бабке-процентщице, сердце его привычно трепетало в предвкушении долгожданной встречи. От каждого въедливого взгляда высокой матёрой старухи по телу Раскольникова пробегала волна мурашек, а ноги начинали предательски дрожать. Но сегодня он не промолчал о своих чувствах. Лишь дверь приоткрылась, он протянул вперед букет ромашек, и с губ сами слетели важные слова: - Я люблю вас, Алёна Ивановна! Тишина. Затем усмешка. - Забери свои цветочки обратно, я не встречаюсь с бедняками. Ничего личного. Закладывать будешь что-то? Родион тут же развернулся и убежал вниз по лестнице, не желая, чтобы скупая бабка видела его горькие безудержные слёзы. Растрепавшийся букет уже на первом пролёте был выкинут. Какой позор!

***

Всю неделю Родион убивался у себя в комнате, почти ничего не ел и всё корил себя. На что он вообще надеялся? Такая важная персона как старая процентщица просто не могла воспринимать его, бедного студента, всерьёз! Вслед за обидой в душе Раскольникова разгоралась и ненависть. От безысходности. Он чувствовал себя мелкой сошкой, никем, и это вызывало в нём такое желание доказать свою значимость, что он решился на ужасный поступок. Взяв с собой старые часы отца и топор, он отправился на дело. Алёна Ивановна открыла ему и как ни в чем не бывало спросила: - Что на этот раз? - Я заклад принёс… Процентщица запустила его и взяла часы, чтобы рассмотреть. Когда она наклонилась над ними, встав спиной к Раскольникову, он достал топор. Пора. Но тело Родиона, всегда в присутствии бабки ведущее себя странно, подвело хозяина. Приблизившись к Ивановне и захотев было замахнуться, Раскольников выдохнул, и процентщица обернулась. Почти не испугавшись, она быстро перехватила из рук молодого человека топор, и он не осмелился с ней драться, застыв в страхе. - Что это ты вздумал? - сердито спросила бабка, - убить меня захотел, что ли?! - Нет! - начал Раскольников, - нет, нет! Я не смог бы… Право, не знаю, что на меня нашло… Вы ведь отвергли меня, и… Но окончить ему не дали. - Я даже договорить не успела, идиот! Я только сказала: "я не встречаюсь с бедняками". Родион непонимающе уставился на Алёну Ивановну. - ... но я не говорила, что не имею с ними совсем никаких сношений. А ты, идиотина, уж больно напрашиваешься на наказание! На этих словах процентщица, похожая в момент на горгулью, задрала подол своего длинного старушечьего платья, и Раскольников узрел внушительных размеров стоящий пенис, уродливый и кривой… - О, Господи! - закричал студент, а высоченная бабка громогласно захохотала. - Ха-ха, нравится, голубок? Раскольников, покраснев, сглотнул. Ему было до жути страшно видеть такое, но запретное влечение к Ивановне не угасало, и когда она схватила Родиона за шкирку, опуская на колени, у него самого потянуло внизу живота. Наконец-то процентщица обратила на него внимание, правда, какое… - Будешь слушаться, не буду говорить полиции, что ты пытался меня убить, понял? - заявила бабка. - П-понял, - робко пробормотал Раскольников, не в силах оторвать взгляд от достоинства процентщицы, находившегося прямо на уровне его глаз. - Тогда открывай рот и соси. Неуверенно взяв член бабки в руку, Родион коснулся языком головки, а затем медленно засунул её себе в рот и начал сосать. У старухи был огромный, и делать это получалось только с почавкиваниями, но Раскольников хотел изо всех сил угодить Ивановне, и очень старался. По подбородку его в обилии текла слюна, а когда бабка схватила его за волосы и заставила взять глубже, он сдавленно застонал, покорно принимая толстый член. Ситуация казалась безумной, расскажешь кому-нибудь, покрутят ведь только пальцем у виска, но так даже было лучше. Это будет их с Ивановной тайна. Когда процентщица излила в рот Родиону свою горькую сперму, тот еле еле всё проглотил и сразу же закашлялся. - Да, тебе ещё учиться и учиться, - протянула бабка, отпуская Раскольникова и поправляя юбку, - ладно, сегодня я тебя прощаю. Захочешь большего - приходи завтра в восемь пополудни. - Ох… - вырвалось у Родиона, - к-как скажете… - И помыться не забудь. - Л-ладно… Лишь оказавшись за дверью, Раскольников осознал, что у него стоит.