Иди нахер, Минхо

      Минуты тянулись медленно, словно капли воды, падающие в бездонный колодец. В пустом медицинском кабинете царила тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями Мелиссы. Она продолжала цепляться за одежду Минхо, ее тело все еще вздрагивало от рыданий, но ее слезы стали тише, словно отступая под давлением усталости.       Минхо молча сидел рядом, его руки все еще обнимали ее, а его глаза с легкой тревогой следили за каждым ее движением. Он, казалось, тоже погрузился в какое-то оцепенение.       Но внезапно, тишину нарушил звук шагов, эхом разносящихся по лестничному пролету. Звуки приближались, становясь все громче и четче, и они словно пронзили тишину, как ледяные иглы. Сердце Мелиссы бешено заколотилось, а ее глаза расширились от страха.       Внезапно ее отчаяние сменилось острым чувством паники. Она резко подскочила, отстранившись от Минхо, словно от горячего угля. Ее движения были резкими и неуверенными, она словно пыталась сбросить с себя оковы отчаяния и вернуться к реальности.       Ее руки судорожно заработали, смахивая слезы с лица, приглаживая растрепанные волосы и приводя в порядок свою одежду. Она, словно испуганная лань, пыталась притвориться спокойной и собранной, хотя ее тело все еще дрожало, а ее глаза были красными и опухшими.       Каждая секунда промедления может стоить ей слишком дорого. Она понимала, что никто не должен увидеть ее в таком состоянии. Если кто-то из ПОРОКа увидит ее такой, ее тщательно выстраиваемый план рухнет. Она понимала, что ее маска сдержанности и ледяного спокойствия, которую она так тщательно создавала на протяжении многих лет, может разбиться вдребезги, обнажив ее. И она не могла позволить этого.       Даже теперь, когда она знала, что ее брат мертв, что все ее надежды рухнули, она должна была продолжать играть свою роль. Она должна была оставаться хладнокровным профессионалом, преданным своему делу, как и всегда. Она должна была продолжать отдаваться своей работе на ПОРОК, словно ничего не случилось, словно ее сердце не разбито на миллион осколков.       Она понимала, что это был единственный путь, единственный шанс остаться в живых, единственный шанс отомстить за своего брата.       Она старалась подавить свои эмоции, словно пытаясь затолкнуть их в самую глубь своего сознания. Она заставляла себя дышать ровно, выпрямить спину, и поднять подбородок. Она пыталась взглянуть на себя в зеркало, но не могла, ее взгляд был слишком полон боли, и она боялась увидеть в отражении свое истинное лицо.       Она, в очередной раз провела руками по волосам, поправила воротник своей медицинской формы и сделала глубокий вдох, пытаясь собраться. Она понимала, что ее представление начинается, и что она не должна допустить ни малейшей ошибки. Ей нужно было вернуться к своей работе, к своему исследованию, к своей роли, какой бы сложной и болезненной она ни была.       Звук шагов на лестнице стал громче, и вот, у входа в медицинский кабинет появилась фигура Крысуна. Его массивная фигура заполнила собой дверной проем, словно темная туча, нависшая над ними. После утреннего кровавого происшествия он успел переодеться, и теперь на нем была свежая, идеально выглаженная форма, без единого намека на недавнюю жестокость.       Но его маленькие, крысиные глазки, бегающие по кабинету, выдавали его истинную сущность. Они сновали из стороны в сторону, скользил по лицам Мелиссы и Минхо, словно сканируя их.       Мелисса, видя его приближение, мгновенно надела на себя свою маску. Она перестала двигаться судорожно и нервно, а ее движения стали плавными и четкими. Она, словно актриса, выходящая на сцену, вошла в свою роль. Она начала расставлять пробирки с анализами, взятыми у Минхо, аккуратно раскладывая их по своим местам, и подписывать бланки. Она, казалось, забыла о своем горе, о своем отчаянии, о своем страхе. Она словно растворилась в своей роли, превратившись в бездушную машину, выполняющую свою работу без эмоций и колебаний.       Она не смотрела на него, стараясь не привлекать его внимание. Она знала, что его проницательный взгляд может выдать ее, что он может почувствовать ее боль, ее отчаяние. Она понимала, что ей нужно было скрыть свои эмоции.       Она знала, что если он хоть что-то заподозрит, то ее план рухнет, и она может потерять все, что так долго пыталась сохранить. Поэтому она играла свою роль до конца, с полной самоотдачей, словно это была ее последняя роль, от которой зависела ее жизнь.       Задержав взгляд на девушке, Крысун спросил, его голос был приторно-вежливым, но в нем чувствовалась зловещая нотка: “Мисс Адамс, у вас все хорошо?”.       Мелисса, продолжая выполнять свою работу, не оборачиваясь на него, ответила, ее голос был спокойным и ровным: “Да, а что-то не так?” Она постаралась, чтобы ее голос не выдавал ее истинных чувств, чтобы он звучал так же, как и всегда.       Крысун, услышав ее ответ, издал тихий смешок, и его губы растянулись в широкой, но от этого не менее зловещей улыбке. -- Ну что вы, мисс Адамс” - ответил он, его голос был мягким и ласковым, но в нем чувствовался скрытый намек, - “просто утром вы выглядели не так хорошо, как обычно. Я уж подумал, что с вами что-то не так.       Он выделил слова “не так хорошо”, словно пытаясь подчеркнуть ее утренний испуг. Он намекал на ее реакцию, на ее растерянность и ужас, когда он расправился с охранником. Мелисса понимала, что он играет с ней, что он проверяет ее, и что она должна быть осторожной в каждом своем слове и действии.       Минхо, наблюдавший за этой словесной перепалкой, понимал, что Мелисса находится в опасности. Он видел, как Крысун, словно хищник, играет со своей жертвой, и он не мог оставаться в стороне. В порыве то ли отчаянного желания помочь, то ли врожденного бунтарства, он решил привлечь внимание Крысуна на себя, и перевести его фокус с девушки.       Он откинулся на кушетке, небрежно закинув ногу на ногу, и, ухмыльнувшись, произнес, его голос был полон иронии: -- Ну, мистер Дженсон, у нас тут все хорошо, кроме одного. Утренняя разминка, конечно, впечатлила, но я бы посоветовал вам не размахивать руками так активно, а то и сами можете пострадать. Ох уж эти нервные срывы, они так быстро утомляют.       Крысун, услышав его слова, резко обернулся на Минхо, и его маленькие крысиные глазки сверкнули от ярости. Его улыбка мгновенно исчезла, уступив место выражению отвращения и гнева. Он на мгновение замолчал, с ненавистью глядя на парня, и затем, словно смакуя каждое слово, произнес, его голос был полон сарказма: -- Ах, ну да, мистер Минхо, как я мог забыть про вас. Вы у нас тут, как всегда, в самом центре внимания.       Затем, не дав Минхо ответить, он вновь повернулся к Мелиссе, и его тон мгновенно изменился, вновь став приторно-вежливым, но на этот раз с оттенком раздражения. -- Мисс Адамс, ну что, закончили уже свое обследование? И что у нас с этим… объектом? - Он произнес слово “объект” с особой интонацией, словно это было нечто отвратительное и мерзкое, словно он не считал Минхо человеком. -- На данном этапе общего обследования, мистер Дженсон, Минхо находится в отличном состоянии. Все его показатели в норме, никаких отклонений не выявлено. Анализы крови я отправлю в лабораторию в ближайшее время, а завтра утром проведу ему МРТ для более детального исследования.       Крысун, услышав ее ответ, кивнул, его лицо смягчилось, словно он был доволен тем, что услышал. Став после этого чуть мягче в тоне, он медленно подошел к Мелиссе, его массивное тело нависло над ней, словно тень. -- А что на счет вас, мисс Адамс? - спросил он, - Вы выглядите как-то не так в последнее время, что-то меня это тревожит. -- Не понимаю, о чем вы, мистер Дженсон. Со мной все в порядке. -- Ваше состояние в последнее время меня очень волнует, мисс Адамс. Кажется, вам тоже нужно пройти некое обследование. - Он сделал паузу, его голос стал совсем тихим и интимным, словно он делился с ней секретом, - И, знаете, эти обследования я проведу лично. Жду вас сегодня в моем кабинете.       Он подошел еще ближе, и его горячее дыхание коснулось ее уха, а его шепот, словно змеиный яд, пронзил ее до самого основания. Мелисса застыла, ее тело напряглось от ужаса, а ее разум отчаянно искал выход. Она почувствовала, как ее кожа покрывается мурашками, и как ее желудок сжимается в болезненный комок.       Его рука скользнула по ее руке, нежно взяв ее ладонь в свою. Он поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал, оставив на ее коже след отвратительной влаги. Это касание было не просто физическим, оно было вторжением, попыткой завладеть ею, и оно наполнило Мелиссу отвращением.       Минхо, наблюдая за этой сценой, чувствовал, как в его груди разгорается ярость. Он ненавидел Крысуна, ненавидел его приторную вежливость, его мерзкую улыбку, его похотливый взгляд. Он ненавидел его за то, что он делал, за то, кем он был.       Но в какой-то момент он осознал, что его ненависть к Крысуну выходит за рамки простого отвращения к личности и сотруднику ПОРОКа. Он понял, что в его ненависти примешано что-то еще, что-то более личное и интимное. Он вдруг почувствовал, как его сердце сжимается от ревности, как его кровь закипает от злости, потому что этот мерзкий тип проявлял интерес к Мелиссе.       И эта мысль ошеломила его. Почему его это должно волновать? Эта девушка ему никто, она лишь еще одна пешка в их жестокой игре. Она работает на ПОРОК, организацию, которая отправила их в лабиринт, которая мучила их, которая отняла у них все. Он должен был ее ненавидеть, он должен был ей не доверять, но почему-то его сердце реагировало совершенно иначе.       Он вспомнил, что видел до прихода Крысуна: ее слезы, ее отчаяние, ее беспомощность. Он вспомнил, как она цеплялась за него, как ее тело дрожало от горя, как ее глаза были полны боли. И это зрелище дернуло что-то внутри него, затронуло какую-то струну его души.       Крысун, одарив Мелиссу еще одним слащавым взглядом, похожим на укус змеи, проговорил: -- До скорой встречи, мисс Адамс. Буду с нетерпением ждать нашего «обследования»       После чего, он развернулся и, его массивная фигура, отбрасывающая длинную тень, исчезла за дверным проемом. Его шаги, тяжелые и уверенные, эхом отдавались на лестничном пролете, постепенно затихая вдали.       Мелисса, проводив его взглядом, словно освободившись от невидимых пут, облокотилась о край стола, ее тело напряженно дрожало. Она стояла неподвижно, ее глаза были устремлены в пол, и она ждала, когда звук шагов Крысуна перестанет быть слышен.       В этот момент Минхо, не сдержавшись, нарушил молчание, его голос был резким и строгим, словно удар хлыста: “И ты пойдешь к нему?” Его вопрос прозвучал как обвинение, как упрек, и его слова были полны гнева и возмущения. Он не мог понять, как она может согласиться на это, как она может подчиниться этому мерзавцу.       Мелисса, услышав его слова, не подняла головы, ее взгляд был по-прежнему устремлен в пол, словно она искала там ответы на свои вопросы. Она молчала, ее губы были плотно сжаты, и в ее глазах читалось отчаяние. После паузы она проговорила, ее голос был тихим и безжизненным, словно она разговаривала с самой собой: “А что еще остается делать?”       Ее слова прозвучали как признание, как капитуляция, и они полны смирения и покорности. Она понимала, что у нее нет другого выхода, что ей придется пойти к Крысуну, и что она не может этому помешать. Она понимала, что это было частью ее игры, частью ее плана, и что она должна была подчиниться.       Минхо, услышав ее слова, не выдержал, его ярость прорвалась наружу, словно кипящая лава из жерла вулкана. Он сматерился, его слова были резкими и грубыми, полны отвращения и презрения. -- Да твою ж мать, неужели ты и правда, пойдешь к этому ублюдку? Ты хоть понимаешь, что он с тобой сделает?       Мелисса, услышав его грубые слова, резко обернулась, ее глаза вспыхнули от ярости, а ее губы искривились в презрительной усмешке. Она вывалила все, что у нее было на душе. -- Иди нахер, Минхо! - ее голос сорвался на крик, но в нем чувствовалась усталость и безысходность, - Ты хоть понимаешь, через что я прохожу? Ты хоть представляешь, что я чувствую? Тебе легко судить, но ты не знаешь ничего, абсолютно ничего!       На мгновение в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь их учащенным дыханием. Они смотрели друг на друга, их глаза были полны противоречивых эмоций. Взгляд Мелиссы был полон обиды и отчаяния, а взгляд Минхо – гнева и сожаления. Они словно пытались прочитать мысли друг друга, словно пытались понять, что произошло, и как они пришли к этому.       Внезапно Минхо почувствовал, как его ярость отступает. Он понял, что он был не прав, что он слишком резко судил ее, не зная ее истории. Он сделал глубокий вдох и смягчил тон. -- Мелисса, послушай, я не хотел тебя обидеть. Просто… просто я не понимаю. Расскажи мне, пожалуйста, все. Расскажи, что происходит       Мелисса, услышав его просьбу, напряглась. Она сомневалась, ее разум боролся с ее чувствами, не зная, кому доверять, кому открыться. Она понимала, что, рассказав Минхо правду, она рискует всем, что она может потерять все, что так долго пыталась сохранить в тайне.       Но одновременно с этим она чувствовала, что не может больше выносить этого груза в одиночку, что она нуждается в том, чтобы кто-то ее понял, кто-то ей поверил. И в какой-то момент, словно сдавшись, она обреченно вздохнула и закрыла лицо ладонями, ее тело содрогалось от усталости и бессилия.       Минхо, видя ее отчаяние, не стал настаивать, но он не стал и отступать. Он поднялся с кушетки, медленно подошел к ней и, положив руку ей на плечо, сказал: -- Слушай, блять, ты только что ревела у меня на коленях, а теперь тебе так сложно рассказать, кто ты на самом деле? - Его слова были грубыми, но в них чувствовалась искренность. -- Не здесь, - прошептала она       Она схватила Минхо за руку и, не дожидаясь его ответа, повела его к лифту. Она знала, что ей нужен был безопасный уголок, место, где она могла бы открыться, где она могла бы рассказать свою историю без страха быть подслушанной.       Они молча вошли в лифт, и Мелисса нажала кнопку нужного этажа. Лифт плавно пошел вверх, и в тишине кабины звучало лишь их учащенное дыхание. Лифт остановился, и двери открылись, выпустив их на просторный этаж. Мелисса, по-прежнему держа Минхо за руку, повела его вглубь этажа, и остановилась перед одной из дверей. Это был ее личный кабинет, то самое место, где они встретились вчера в первый раз. Она открыла дверь и молча пропустила Минхо внутрь. Теперь они были в безопасном месте, и ей предстояло рассказать ему свою историю, какой бы сложной и болезненной она ни была.