Иди нахер, Минхо

      Закончив с фиксацией парня на стуле, охранник отступил на шаг, его лицо оставалось таким же безразличным, словно он был не более чем автоматом. Дженсон, все это время наблюдавший за происходящим с хитрой ухмылкой, похлопал Мелиссу по плечу, словно выражая свою удовлетворенность. — Ну вот, миссис Адамс, — промурлыкал он, его голос был наполнен приторной сладостью. — Теперь он полностью в вашем распоряжении. Уверен, вы сделаете с ним все, что посчитаете нужным. Если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете обратиться ко мне. — Он лукаво подмигнул, словно делился с ней каким-то грязным секретом.       Мелисса не ответила. Её взгляд был прикован к парню, прикованному к стулу, и ее молчание было красноречивее любых слов.       Дженсон, поняв, что его присутствие здесь больше не требуется, жестом показал охраннику, и оба поспешили к выходу, оставив Мелиссу наедине со своими мыслями и пленником. Дверь кабинета за ними закрылась с тихим, но в то же время зловещим щелчком. Тишина, установившаяся в кабинете, казалась густой и давящей.       Оставшись наедине с Мелиссой, парень, начал яростно извиваться, пытаясь вырваться из тугих веревок, сковывающих его движения. Он дёргал руками и ногами, его тело напряглось до предела, но веревки лишь сильнее врезались в его плоть, напоминая о его бессилии. На его лбу проступили капельки пота, а лицо исказила гримаса отчаяния. Он пытался вырваться, бороться с несправедливостью, но цепи удерживали его на месте, словно невидимая сила.        Мелисса молча наблюдала за его бесполезными попытками. Она понимала его ярость, его отчаяние. Она подошла ближе, остановившись в нескольких шагах от парня, и в её голосе сквозила невольная печаль. — Не старайся, — сказала она. — У тебя не получится. Эти веревки созданы для того, чтобы тебя удерживать. – на последнем слове она сделала акцент. Парень, услышав слова Мелиссы, словно отрезвился от своей бесплодной борьбы. Его тело обмякло, и он тяжело опустил голову, пытаясь отдышаться. В его груди клокотала ярость, и она искала выход. Он резко поднял голову, и его взгляд, полный ненависти, обжег Мелиссу, как раскаленное клеймо. — Да чтоб вас всех! — выплюнул он сквозь зубы, его голос дрожал от бешенства. — Чтоб вы все сдохли, твари! Какого хрена вы со мной творите?! Я не вещь! Я человек! — каждое слово он выкрикивал, словно пулю, целясь ими прямо в сердце Мелиссы. — Вы думаете, что можете делать со мной всё, что захотите?! Вы все тут прогнили изнутри!        Его ругательства были грубыми, но в них чувствовалась искренняя боль и отчаяние, которые проникали сквозь холодную броню Мелиссы. Она видела перед собой не просто “объект”, а живого человека, которого лишили свободы, и от этого ей становилось невыносимо тяжело.       Она ничего не ответила ему. Слова парня, полные ярости и боли, словно удары молота, раскалывали ее сердце на части, но внешне она оставалась невозмутимой. За последнии два года она более менее привыкла к тому, что приходилось видеть страдания. Молча отвернувшись от него, она подошла к своему столу, за которым царил идеальный порядок, словно отражение ее стремления к контролю. С тяжелым вздохом она опустилась на кресло, и его мягкая обивка не принесла ей никакого облегчения. Пододвинув к себе ближе чистый бланк и ручку с черными чернилами, она устало взглянула на парня. Его ярость, казалось, немного утихла, но в глазах по-прежнему горел огонь ненависти, и от этого взгляда Мелиссе стало не по себе. В нем было что-то такое, что выбивало ее из колеи, что-то, что она не могла ни проигнорировать, ни понять. Она была готова начать свою работу, но почему-то не могла сфокусироваться       Мелисса глубоко вдохнула, собираясь с духом, и опустила взгляд на бланк. Она понимала, что этот разговор будет непростым, но отступать было нельзя. Она должна была получить ответы на свои вопросы, даже если для этого придется применить всю свою волю. — Итак, — начала она, стараясь придать своему голосу ровный и деловой тон. — Для начала, скажи мне, из какого лабиринта ты попал сюда?        Парень молчал, упрямо отвернувшись от нее. Его губы были плотно сжаты, а взгляд, полный ненависти, устремлен в пол. Мелисса терпеливо ждала, но когда молчание затянулось, она невольно нахмурилась. — Мне нужно знать, — продолжила она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Это важно для меня, и для тебя тоже. — Какое тебе до этого дело? — резко выплюнул он, не поднимая головы. — Вы просто хотите использовать нас!       Мелисса проигнорировала его грубость. Она снова взглянула на бланк, и её рука машинально коснулась ручки. — Хорошо, — сказала она, не собираясь сдаваться. — Тогда давай начнем с простого. Как тебя зовут?        Снова молчание. Мелисса видела, как напряжены его плечи, как сильно он сжимает челюсти. — Я не буду вам ничего говорить! — выпалил он, наконец, его голос звучал как рык раненого зверя. — Я не ваше подопытное животное! — Ты не животное, — произнесла Мелисса с едва заметной усталостью. — Просто ответь на мой вопрос. Как тебя зовут? — Нет! — закричал парень. — И не жди, что я буду вам что-то рассказывать.        Мелисса вздохнула. Она понимала, что он не будет легким объектом. Но она не собиралась сдаваться. Она опустила ручку на бланк, и на лист легли первые заметки. “Объект сопротивляется”, писала она, не отрывая взгляда от парня, чья ярость становилась все более явной. Она понимала, что ей придется проявить терпение и найти другой подход.        Мелисса откинулась на спинку кресла, задумчиво покручивая ручку в пальцах. Она понимала, что лобовая атака не принесет никаких результатов. Парень был упрям и полон ненависти, и его сопротивление только усиливалось при ее давлении. Нужно было сменить тактику, подойти к нему с другой стороны, найти тот ключик, который откроет его молчание. Она снова взглянула на бланк, где уже красовалась запись “Объект сопротивляется”, и неосознанно нахмурилась. Это была не просто констатация факта, это было еще и ее личное поражение.       Она подняла взгляд на парня. Он все еще сидел, напряженный и непокорный, но теперь, казалось, его ярость немного поутихла, сменившись какой-то обреченной усталостью. Мелисса почувствовала, как в ее душе снова просыпается сострадание, как нежелательный гость. — Хорошо, — медленно произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче. — Я понимаю, что тебе сейчас сложно, и ты не хочешь мне ничего говорить. Но, возможно, ты можешь сказать мне… Сколько вас вышло из лабиринта? И сколько выжило?       Парень молчал, его глаза были прикованы к полу, словно он рассматривал невидимые узоры. Мелисса наблюдала за ним, стараясь уловить хоть малейшее изменение в его поведении. Возможно, этот вопрос заденет его за живое, возможно, он заставит его хоть немного открыть ей свой внутренний мир. Она терпеливо ждала, не отрывая от него взгляда, понимая.       Тишина в кабинете казалась напряженной, словно натянутая струна. Мелисса видела, как меняется выражение лица парня, как в его глазах, полных боли и отчаяния, промелькнула тень какой-то тяжелой утраты. Его молчание длилось, казалось, целую вечность, и в какой-то момент Мелисса уже потеряла надежду на ответ. — Не знаю… — прошептал он наконец, его голос был тихим и дрожащим, словно осенний лист на ветру. — Нас было много… Очень много… А выжили… — он снова замолчал, словно слова застряли у него в горле. Мелисса видела, как его плечи вздрогнули, и как он крепче сжал губы.       Мелисса замерла, не зная, что сказать. Она ожидала сопротивления, она ожидала ярости, но она совершенно не была готова к этому тихому, полному боли признанию. В этот момент она почувствовала, что между ними возникла невидимая связь, пропитанная общим страданием.       Она взглянула на бланк, где все еще красовалась запись “Объект сопротивляется”. Теперь это казалось неуместным и даже жестоким. — Слушай, — тихо произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более доверительно. — Я знаю, что с вами творили в лабиринте. Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. И можешь быть уверенным, — она сделала паузу, на секунду отвела взгляд, собираясь с мыслями, — я тоже многого повидала в этой лаборатории из-за вспышки. — Её слова были искренними, и она надеялась, что он почувствует эту правду. Она понимала, что не может полностью разделить его боль, но она хотела,чтобы он знал, что он не один в своем страдании. — Давай просто заполним этот бланк, пожалуйста. — В её голосе звучала не просьба, а скорее отчаянная мольба. Она понимала, что если он снова замкнется, то она рискует потерять все. Она хотела помочь ему, но для этого ей нужно было его согласие, его доверие. — Ладно, — его голос был почти неслышным. — Я отвечу на твои вопросы. Только быстро.       Мелисса облегченно вздохнула. Она победила. Она смогла пробиться сквозь его защитную стену. Но она понимала, что это лишь начало пути. И ей нужно будет быть очень осторожной, чтобы не разрушить хрупкое доверие, которое она только что завоевала. — Итак, — произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно. — Из какого лабиринта ты прибыл? Парень, которого она теперь знала как Минхо, снова на мгновение погрузился в раздумья, словно перебирал обрывки воспоминаний. — Из лабиринта А, — наконец, ответил он, его голос был тихим и ровным.       Мелисса сделала запись в бланке, стараясь не задерживать внимание на этой детали. Ей нужно было собрать как можно больше информации, и она не могла позволить себе отвлекаться на свои мысли. — Твоё имя? — спросила она, не отрывая взгляда от бланка. — Минхо, — ответил парень, не колеблясь. — Угу… — пробормотала Мелисса, делая пометку на бланке. — А теперь скажи мне, Минхо, — она подняла на него глаза, — Сколько вас осталось?        Парень замолчал, его взгляд был устремлен куда-то в сторону, словно он боролся с самим собой. Мелисса видела, как он сжимает губы, как его плечи напряжены. Она знала, что этот вопрос для него не прост, и она ждала, не давя на него, но и не отводя взгляда. Наконец, после долгой паузы, он, словно с трудом вытолкнул из себя ответ: — Четверо, — ответ звучал сухо.       Мелисса, уже приготовившаяся записывать ответ парня на листок, замерла. Ее рука застыла над бланком, а ручка остановилась, не коснувшись бумаги. Ответ Минхо пугал ее. В ее груди поселился холодный страх. Она боялась, что среди этих четырех людей не окажется ЕГО. Она не могла допустить, чтобы её надежда, словно тонкая нить, оборвалась. — Минхо, — произнесла она, ее взгляд был сосредоточен на его лице, — перечисли имена…       Парень, казалось, заметил едва уловимые изменения в ее поведении после его предыдущего ответа. Он посмотрел на нее, словно пытаясь угадать, что происходит в ее голове. — Я, — начал он, его голос был тихим, но достаточно уверенным. — Томас, Ньют… — Сердце Мелиссы пропустило удар, кровь прилила к лицу, и на мгновение она перестала слышать окружающий мир. — …и Фрайпан, — закончил он, не замечая, как ее мир на секунду перевернулся с ног на голову. Она услышала его слова, и вместе с облегчением в её сердце поселилась холодная паника. Она надеялась, она ждала, она так хотела услышать другое имя, но надежда снова оказалась разбита. Но она не могла показывать свою боль, не могла показывать свою слабость, сейчас, ей нужно было до конца притвориться сильной и довести этот разговор до конца. — Это точно? — спросила она, стараясь, чтобы в ее голосе не звучало отчаяние. — Может, ты что-то путаешь? Может, ты кого-то забыл?        Минхо резко поднял на нее взгляд, его глаза вновь наполнились яростью. — Вы нахер думаете, что я забыл дорогих мне людей!? — выплюнул он сквозь зубы, его голос был полон гнева. — Я помню каждое их имя, каждую их черту лица! И каждого кто не дошёл! — в его словах чувствовалась такая боль, такая горечь, что Мелиссе стало стыдно за свои подозрения. Она понимала, что задела его за живое, что поставила под сомнение его память и его чувства. — Прости, — тихо произнесла она, поднимая взгляд на парня. — Я не хотела тебя обидеть. Просто… я должна была убедиться.       Минхо молчал, его взгляд был по-прежнему полон гнева, но Мелисса заметила, что он уже не так напряжен, как секунду назад. — Хорошо, — произнесла она, стараясь говорить как можно мягче. — Я думаю, на сегодня достаточно. Спасибо, Минхо, что ответил на мои вопросы.       Она отложила ручку и бланк в сторону, стараясь скрыть волнение, которое так сильно колотилось в ее груди, и медленно поднялась из-за стола. Её ноги словно налились свинцом, и каждый шаг казался тяжелым, словно она несла на своих плечах огромный груз. Она было направилась к двери, чтобы позвать охрану и закончить этот изматывающий допрос, но остановилась на полпути. Ее рука застыла над дверной ручкой, и она почувствовала, как ее сердце бешено бьется в груди. Ее терзали сомнения, она понимала, что переходит черту, но она не могла остановиться, не могла заглушить этот голос, шепчущий ей изнутри. Она должна была знать ответ. — Последнее… — произнесла она, ее голос был тихим и неуверенным, словно она боялась услышать ответ, — что стало с Галли?        Парень, казалось, был в недоумении, когда услышал это имя. Он замер, его брови удивленно поползли вверх, и его взгляд, до этого полный усталости и печали, теперь был полон какого-то замешательства. Он смотрел на нее, словно видел перед собой нечто, чего не мог понять, словно она задала ему вопрос на совершенно незнакомом языке.        Минхо молчал, и в этой тишине Мелисса чувствовала, как ее сердце замирает от страха. Она видела, как меняется его лицо, как его взгляд становится растерянным, а потом и вовсе устремляется куда-то вглубь себя. Он словно пытался заглянуть в самые темные уголки своей памяти, в самые болезненные воспоминания, чтобы найти там ответ на ее вопрос.       Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но тут же снова замолчал, и Мелисса видела, как его губы дрожат, а в его глазах мелькает боль, смешанная с каким-то непониманием. Она чувствовала, как воздух в комнате сгущается, как напряжение становится почти осязаемым. Она знала, что этот вопрос задел какую-то очень болезненную струну в его душе.       Наконец, он тихо прошептал, его голос был почти неслышным: — Галли… — он снова замолчал, словно не мог подобрать нужных слов. В его глазах мелькнуло какое-то странное выражение, в котором смешались боль, отчаяние и ужас. Он снова взглянул на Мелиссу, и в его взгляде было столько муки, что она едва могла выдержать этот взгляд. — Почему ты о нем спрашиваешь? — произнес он, наконец, его голос был тихим и настороженным, словно он опасался услышать какой-то ответ. Он как бы переводил разговор, уводя его от болезненной темы, словно ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Он не понимал, зачем ей это, и почему именно Галли. Почему среди всех тех, кто когда-то был с ним в лабиринте, она выделила именно его? Мелисса глубоко вдохнула, стараясь скрыть волнение, которое охватило ее. Она понимала, что должна дать ему хоть какое-то объяснение, даже если это объяснение откроет перед ним часть ее собственного прошлого. Она снова взглянула на него, ее взгляд был прямым и честным. — Потому что, — произнесла она, ее голос был ровным, но в нем слышались едва уловимые нотки печали, — Потому что у Галли тоже фамилия Адамс.