Ne partez pas, j'vous en supplie restez longtemps
Ça m'sauvera p't'être pas, non
Mais faire sans vous j'sais pas comment
(Barbara Pravi “Voilà”)
Накахара провернул ключ с металлическим брелоком в замочной скважине, и дверь квартиры распахнулась. Чуя – счастливый обладатель недвижимости-или-человек умеющий распоряжаться финансами, каких у него неприлично много,- жил в престижном районе, в трёшке на - к ужасу Сёхэя - пятидесятых этажах завидной многоэтажки. На удивление многих, Накахара тратил на вина не все свои свободные средства, делая выгодные вложения в недвижимость.
Чуя почти благородно пропускает Ооку вперёд себя. Сёхэй не утруждает себя лишний раз и идёт по квартире прямо так, в обуви. Владелец жилья, судя по звукам, скинул с себя только пальто и засеменил следом, по примеру Сёхэя, в обуви. Ему сейчас не до того, чтобы следить за чистотой полов. Да и они оба не слишком беспокоились о порядке в квартире Накахары, из-за чего она нередко превращалась во что-то между Авгиевыми конюшнями и
“Блять, я кажется сломал ногу и наступил на вчерашний обед”: на низком столике перед диваном стоял одинокий бокал и недопитая бутылка
Chateau Petrus’а, на прикроватной тумбе – чайный пакетик и кружка с забытым чаем,
или как сказал бы сам Чуя про варево, что себе кипятит Сёхэй, чифиром, которому явно больше трёх дней и там завелась новая цивилизация, на полу и спинке дивана предметы гардероба, которым даже в секонд путь заказан – черная рубашка, принадлежавшая явно не Чуе, с рюшами на рукавах и жабо, а вместе с тем – живописным пулевым отверстием на боку, разрезанной манжетой и брызгами крови, носки, которые уже отжили своё, домашняя одежда, которой просто не пользуются за неимением сил после смены,
ибо “Пошло оно всё–”
Сёхэй пресекает квартиру и выскальзывает на балкон, оглядываясь через плечо. Чуя не заставляет себя долго ждать, выходя вслед за ним. Когда они оба стоят, один оперевшись о балконные перила обоими локтями, согнувшись впополам, другой – опираясь на них задом, Чуя поднимает бровь. Когда Сёхэй уверенно кивает ему, он, с коротким “Понял”, тянется к припрятанной для особо паршивых вечеров пачке сигарет Chapman Indigo в размере King.
***
– Что? – Чуя едва не подавился табачным дымом смешавшимся с возмущением, – Серьёзно?
Сёхэй пожимает плечами и затягивается сигаретой. Здоровье медика оставляет желать лучшего, частые кровопотери этому никак не помогают. Иммунитет выжжен к чертям, не до конца понятно: то ли ранним пристрастием к чему покрепче, то ли питанием
(зачастую его отсутствием), то ли Бог знает чем ещё Оока промышлял. В связи со всем этим букетом Сёхэй отказался от большинства вредных привычек, курить ему некогда, а если курит –
пора поздравлять его с наступлением пиздеца, из алкоголя – только вино по праздником и только с любимым собутыльником, а наркота с самого начала не манила.
– От него другого ожидать было нельзя, – Сёхэй как-то криво улыбнулся и пожал плечами, – с боссом Портовой Мафии любой твой секрет знают трое - он, ты и Бог.
– Он узнал бы в любом случае, – согласился Чуя, а потом сжав сигарету, у которой выкурил лишь одну треть, так, что та не выдержала и сломалась, а табак и пепел ссыпались вниз, – но я думал, что у нас есть время.
Хотя бы пару дней.
Сёхэй не был дураком. Ум у него светлый, способный придумывать планы отхода в момент
“за секунду до”, способ смягчить выстрел судьбы во взмокший висок. Но даже так, скрыть от Мори что-то – оказалось миссией с пометкой
“повышенная сложность”, обречённой на провал без возможности попробовать снова.
Накануне у Сёхэя случилась крайне интересная встреча: незнакомец в деловом костюме предложил ему запечатанный конверт и выдвинул интригующее условия:
”Хочешь знать больше – работаешь на нас.” Схватить мужика-загадку не получилось. Он оказался вовсе не человеком, а чьей-то способностью, которая развеялась прямо перед носом Ооки.
Даже самый недалёкий член Мафии бы посмеялся над дешёвой попыткой переманить мафиози на сторону старым добрым “У нас есть что-то интересное для тебя.” И Сёхэй бы тоже посмеялся, если бы придя в свою заунывную однушку на отшибе, усевшись за столом и вскрыв конверт он увидел там что-то наподобие:
“У нас твоя семья, вот адрес, вот время.” А чёрта-с два. Судьба – обидчивая сука, с вечно меняющимся настроением и планами на жизнь Ооки, подсунула ему задачку со звёздочкой, от которой, по большому счёту, зависела его жизнь.
– Ну что? – голос Чуи, хрипловатый, выдающий состояние его расшатанной нервной системы, накалившейся до предела, вырывал Сёхэя из размышлений.
– Не скажу, что мне хочется узнать о прошлом, – он многозначительно пожал плечами, выдыхая облачко дыма, – но любопытно, откуда знают они.
Любопытство Сёхэя никогда не было чем-то хорошим, никогда не сулило ничего доброго. Медик портовцев мог запросто вскрыть человека, просто потому, что ему показалось, что у него необычная симптоматика
(или необычайно длинный язык).
Чуя тяжело вздохнул и вытащил из наполовину пустой – за эти пару месяцев дерьмовых дней было много – пачки ещё одну сигарету, зажимая её между зубов. Оока уже протянул руку, чтобы взять зажигалку, лежавшую на широких перилах ближе к нему, но Чуя, нисколько не парясь, –
а чего тут спустя семь лет париться? – о личном пространстве медика, наклонился к нему и подкурил от сигареты Сёхэя.
– Выполнишь условия? – спросил Чуя скорее для приличия, чем действительно сомневался, делая первую затяжку. Он не сомневался в преданности Сёхэя мафии ни на минуту. Хотя Сёхэй сам нередко двусмысленно говорил о том, что уйти и не вернуться в это адское место было бы неплохо, Накахара был твёрдо убеждён, что он не уйдёт. Идти ему некуда, да и вряд ли получится – станет первым в очереди на расстрел или что похуже.
Сёхэй посмотрел на него и выдохнул клуб дыма ему в лицо: “Кто знает.” Чуя в ответ закатил глаза и толкнул Сёхэя в бок, почувствовав под кулаком выпирающие рёбра. Глядя на то, как Оока тихо похихикал, шатнувшись от толчка, и добавил: "Угомонись, никуда я не денусь", Чуя не сдержался:
"Ты ублюдок, кукла." 
