Жёлтый цвет

      Новость об отбытии мадам де Грамон по приказу короля облетает двор до конца дня. Кто-то удивляется, кто-то, как Гумберт, самодовольно ухмыляется, словно говоря, что иного и не ожидалось. Рене же пребывает в полнейшей растерянности. Фрейлины шепнули ей на ушко истинную причину изгнания мадам. «Катерина уподобилась Еве и попыталась сорвать запретный плод, — хихикает мадемуазель Жаксон, — вот только яблоко оказалось не по зубам». Бородавка на её лице приобретает тёмно-вишнёвый оттенок.       «Ну что за мерзкая жаба, — думает Рене вслед за дофином, — смотри не лопни от злости». На деле же она распахивает глаза пошире: «Неужели месье Бонтан и мадам де Грамон…» — Рене делает преднамеренную паузу, позволяя охочим до сплетен фрейлинам живописать в красках всю низменность страсти Катерины и Александра. Страсти, с большой долей вероятности, выдуманной.       И всё же слухи возникают не на пустом месте и не дают мадемуазель де Ноай покоя. Она решает поговорить с Александром: уж слишком удобным выглядит отъезд мадам де Грамон теперь, когда произошла непонятная история с отравлением. Не пытался ли месье Бонтан замять случай нездоровья Катерины, опасаясь паники при дворе? Рене и сама невольно подлила масла в огонь, упомянув о недомогании. Неужели мадам де Грамон и правда отравили?       За этими размышлениями Рене и застаёт шевалье Филипп, который явился пригласить её на вечернюю партию в карты в покои к принцу Орлеанскому. Собрания у Филиппа не ограничивались азартными играми, и в былые времена Рене возглавляла любовное трио, а то и квартет, где помимо неё принимали участие сам принц, шевалье и Арман, но теперь, когда у неё был Лу… Рене замялась, нерешительно взирая на шевалье.       Тот, казалось, понял причину её замешательства и широко улыбнулся. «Клянусь вам, мадемуазель, что ничего по-настоящему непристойного не затевается, — шевалье приложил руки к груди, — только карты и вино. Быть может, танцы. Не откажите в удовольствии украсить нашу маленькую компанию своим присутствием. Месье Роган также может к нам присоединиться».       Рене вспыхнула, словно её поймали на горячем. Воображение тут же нарисовало пикантную картину: Лу, с томным видом ублажающего Филиппа на шёлковых простынях принца, жестами просящего Рене примкнуть к ним. Лу, чьи глаза словно посылали ей невесомый, ласковый поцелуй и молили об участии. Нежность, которую он дарил ей одной, хватило бы и на других, вот только готова ли она делиться? Ни Рене, ни Лу не затрагивали вопрос верности друг другу, и то хрупкое доверие, что едва возникло между ними, могло тотчас разрушиться, надумай они пустить в постель кого-то третьего.       «Одни карты и вино? — переспросила она слабым голосом. — Полагаю, большой беды в том не будет». «Конечно, мадемуазель, — закивал Филипп, — ни малейшей. И потом, есть повод: наши гвардейцы вернулись в Версаль с триумфом. Поднимем же бокалы за их здоровье и величие Франции».       При упоминании гвардейцев Рене невольно подумала об Оливье и Нанетте и улыбнулась. «Только ради величия Франции, месье», — пошутила она. Довольный шевалье потёр руки:       — Прекрасно, мадемуазель. Значит, решено. Насколько мне известно, в парке королева организовала лотерею. Не желаете ли поучаствовать? Все вырученные средства пойдут в казну.       «На пирожные Людовику», — чуть было не съязвила Рене, но вовремя спохватилась. Шевалье слыл тем еще сплетником, и любое неосторожно сказанное слово могло дорого ей обойтись.       По дороге в парк в галерее они натолкнулись на Александра.       — Месье Бонтан, — охваченная игривым настроением, обратилась к нему Рене, — не желаете ли сегодня вечером присоединиться к чествованию гвардейцев у принца?       Александр сдержанно поклонился.       — Мадемуазель. — Он прочистил горло. — Я не ищу дурных компаний и сильно сожалею, что вижу вас среди них.       С этими словами он прошествовал по галерее, оставив растерянную пристыженную Рене вместе с открывшим рот шевалье.

***

      В парке задумали играть в лотерею. Мария Терезия впервые за неделю покинула свои покои: мучившие её долгое время головные боли наконец отступили, и мадам королева тотчас захотела развлечений. На вечер пригласили артистов и танцоров, но душа Марии Терезии так истосковалась по смеху и движению, а глаза её при просьбе были так печальны, что сердце короля дрогнуло, и уже в полдень при дворце объявили об игре и продали билеты. К лотерее привлекли и томящегося над учебниками дофина, который с радостью променял древних греков на веселье возле фонтана.       Маленькому Луи завязали глаза, придав ему сходство со слепой Фортуной, и, водрузив на специально сделанный для лотереи помост, велели вытаскивать из одолженного у служанок мешка бочонки с номерами. Участвующим предлагалось сравнить цифры в билетах с теми, что доставал дофин. При совпадении номера вычёркивались, победитель показывал заполненную карточку и получал приз. О том, что служило наградой, заранее не уточнялось.       — Сыграйте, мадам. — Мария Терезия мило улыбалась желающим. — И вы узнаете.       — Вас ждут сокровища пиратов, — подначивал толпу дофин, — настоящие бриллианты из королевской казны и поцелуй принцессы.       — Я бы не отказался от участия, — оживился Арман, — если бы знал, что мне предложат именно поцелуй.       Вокруг королевы собралась группка участвующих, среди которых были и Нанетта с Рене. Радостно хлопая в ладоши, принцесса Субизская настояла на покупке пяти билетов, и теперь с азартом рассматривала номера, поминутно отвлекаясь на разговоры вокруг:       — Прелестная сумочка, мадемуазель Жаксон! Мне хотелось бы точно такую, вы не подскажете…       — Мадемуазель де Понс, у вас чудесные духи. Если попросить вас сделать мне похожие, вы не откажете?       — Осторожнее, месье, я… О!       На Нанетту смотрел Оливье. Для принцессы Субизской и швейцарского гвардейца тут же все исчезли, кроме друг друга.       — Мадам де Роган-Шабо! — Оливье церемонно ей поклонился. — Рад видеть вас в добром здравии.       — И я вас. — Во рту вмиг пересохло. — Очень рада.       — Вы позволите…       — Вас не ранило?       Заговорив разом, они тут же смутились и умолкли.       — Меня не ранило, мадемуазель. — Оливье решился нарушить тишину первым. — Меня защитили ваши сонеты. В одной из атак противник хотел пронзить меня шпагой, но промахнулся и попал в Шекспира. Эта ошибка стоила ему жизни. Вот только боюсь, теперь книга безнадёжно испорчена.       — Пустое, — прошептала Нанетта одними губами. — Главное, что вы целы. Я молилась за вас каждый вечер.       Рене, стоящая рядом с Нанеттой, сочла нужным отойти и не мешать двум влюблённым. У фонтана она обнаружила месье Бонтана и решила заговорить с ним, вопреки утренней перепалке в галерее.       — Месье. — Рене несмело коснулась рукава камзола Александра. — Вы тоже решили испытать судьбу?       — Отнюдь. — Губернатор поморщился. — У меня нет привычки заигрывать с фортуной. Она дама капризная. И вам того не советую.       Рене почувствовала досаду и вложила в свой ответ как можно больше яда:       — Как ваша ученица я признательна вам за заботу о моём досуге, но умоляю не взваливать более на себя забот о моей судьбе.       — Печально, что мои уроки, похоже, не пошли вам впрок, — с грустью заметил Александр, — и вы с упорством мотылька стремитесь к гибельному свету.       — А вы, месье? — вспылила Рене. — Своими словами вы призываете меня к осторожности, в то время как сами просите короля о браке с мадам де Грамон! О чём вы только думали?       Александр усмехнулся.       — Не знай я вас, то подумал бы о ревности, — протянул он задумчиво. — Спешу заверить, что она напрасна. К тому же ревность теперь устарела, как платье, что вышло из моды.       — Вы совершенно несносны! — Рене зло сверкнула глазами.       — Не думаю, что Его Величество согласится с вами, — спокойно заметил Александр. — Он терпит меня последние двадцать с лишним лет. Оставим на время споры. Кажется, вы хотели сыграть в лотерею.       Фыркнув, Рене отвернулась, но сосредоточиться на игре не получилось. Толпа расступилась, пропуская поближе к Марии Терезии и дофину мадемуазель де Фонтанж. Раскрасневшаяся, смущённая обращённым на себя вниманием, она искала глазами свою наперсницу — мадам де Монтеспан, в надежде на поддержку, но той, как назло, нигде не было видно.       Двор замер — никто не решался подойти к новой фаворитке короля и завести с ней разговор. Анжелика вдруг оказалась в центре круга, со всех сторон которого послышались ядовитые шепотки. В отчаянии та закусила губу и несмело шагнула в сторону группки фрейлин, но те, словно нарочно, отодвинулись, оставляя мадемуазель де Фонтанж в одиночестве. На глазах Анжелики уже закипали непрошеные слёзы, когда Рене поспешила ей навстречу.       — Не желаете ли взять мой билет? — произнесла она самым любезным тоном, на какой была способна. — Мне что-то совершенно не хочется играть.       — Благодарю вас, мадемуазель, — пролепетала Анжелика, готовая кинуться своей спасительнице на шею, — вы очень любезны. Дозвольте, я верну вам стоимость билета.       — Нет-нет. — Рука Рене легла поверх руки взволнованной девушки. — Пусть это будет моим подарком вам. При первой беседе между нами возникло лёгкое непонимание. Мне бы хотелось исправить то неприятное впечатление и стать вашей подругой.       — Если вам так будет угодно, — чинно ответила Анжелика, — я с радостью назовусь вашей наперсницей.       Где-то за их спинами раздался протяжный вздох разочарования. Скандала не случилось, мадемуазель де Ноай заслонила собой мадемуазель де Фонтанж от злословия.       Обернувшись, Рене снова пересеклась взглядом с Александром. Одними губами месье Бонтан прошептал: «Умница», и на сердце сразу стало теплее. Лотерея между тем и правда началась. Дофин с видимым удовольствием вытаскивал номера из мешка, сопровождая свои действия артистичными движениями: то замирал на одной ноге, то вскидывал руку с зажатым в кулачке бочонком, прежде чем показать его матери. Когда ещё можно было продемонстрировать свои таланты публике, как не сейчас ?       Последняя его проделка с Жаком-Бенинем едва не провалилась: проникнув в комнату проповедника без особо труда, маленький Луи в панике обнаружил, что проклятый белый порошок никак не желал растворяться в бокале, а плавал себе на дне. Перемешивание ни к чему не привело, белая субстанция осела хлопьями по стенкам бокала. Не заметить этого было невозможно. Луи уже отчаянно сигналили Николя и Венсан, извещая о приближении Жака-Бениня, и дофину пришлось покинуть место преступления, оставив всё как есть.       Проповедник обнаружил странную жидкость, раскричался и отправился к королю с причитаниями, что его хотят отравить (отчасти он не так уж и ошибался). Неудача сильно ударила по самолюбию дофина, пусть о его провале знали только он и его друзья, которые не преминули подвергнуть его насмешкам. Поэтому сейчас маленький Луи отыгрывался, как мог, получая наслаждение от внимания зрителей.       — 33! — выкрикивала Мария Терезия, любуясь вертящимся на одной ноге сыном. — 79! Аккуратнее, радость моя, не упади. 41!       — Кажется, я всё заполнил! — воскликнул вдруг Оливье, помахивая билетом.       Игра тут же прекратилась, вытащенные бочонки сверили с зачёркнутыми цифрами в карточке.       — Всё верно! — объявила Мария Терезия. — И вот ваш приз, месье — поцелуй самой красивой дамы в этом парке. Вы можете выбрать любую, и она не вправе вам отказать.       Фрейлины тут же радостно зашумели и принялись кокетливо обмахиваться веерами.       «Жаль, что Катерина пропускает подобное зрелище», — подумала Рене, украдкой наблюдая за затрепетавшей при словах королевы Нанеттой.       — Прошу вас, месье. — Мария Терезия обвела рукой толпу собравшихся. — Кто же будет вашей избранницей?       Оливье густо покраснел.       — Могу я попросить о подобной чести мадам де Роган-Шабо? — пробормотал он запинаясь.       Раздались аплодисменты, и Нанетта, вся розовая от волнения и оттого ещё больше похорошевшая, поднялась на помост к победителю. Под непрекращающееся улюлюканье придворных Оливье несмело клюнул Нанетту в щеку. Снова раздались аплодисменты, вдруг прерванные голосом незнакомца:       — Вы очаровательны, моя дорогая.       Все дружно повернули головы в сторону говорившего. Нанетта тут же резко побледнела.       — Кто это? — шёпотом спросила мадемуазель де Фонтанж у Рене, но, прежде чем та успела ответить, заговорила сама Нанетта:       — Я рада вас видеть, друг мой. — Она несмело улыбнулась, отстраняясь от растерянного Оливье. — Мне жаль, что вы застали меня в столь компрометирующем положении. Дозвольте всем представить моего супруга: Франсуа де Рогана, первого принца де Субиз.