Подкидной дурак

      От резкого грузного удара огромной рукой хрупкая девушка пошатнулась и выронила лютню из рук. Охнув, она повалилась на землю, едва успев поставить вперёд тонкие руки. Над ней тёмной скалой нависал страшной величины орк, облачённый в шкурный доспех. В руках он вертел секиру. Его клыки ужасающе выпирали из-под пухлой нижней губы, и он, злобно усмехаясь, облизнул их толстым синим языком. Что-то несвязно прохрипев и гортанно захохотав, орк замахнулся секирой над головой. Девушка заслонила голову руками, крепко зажмурившись, приготовившись к смерти. Лезвие засвистело в воздухе. Когда она открыла глаза, то обнаружила, что секира глубоко вошла в землю прямо рядом с ней, отрезав локоны нежных клубничных волос.       «Шарлотта!» – услышала девушка своё имя, и в ту же секунду орк пошатнулся от яростного удара молотом по голове. Это был Громомор – коренастый дварф с короткой бородой. Словно бешеный зверь, он набросился на гиганта и один за другим осыпал его ударами тяжёлого позолоченного молота. Громомор нездорово смеялся и кричал, переходя на рык.       Шарлотта посмотрела налево – в футах пяти от неё, окружённый двумя орками, сражался драконорожденный. Блистая зелёной чешуёй, Собиратель Ряски изрыгал из широкой зубастой пасти клубы едкой кислоты. Стоящий перед ним орк, немного поменьше своего сородича, закричал от боли и спустя несколько секунд свалился замертво. «Готов!» – восторженно закричал Собиратель.       «Ряска, осторожно!» – вскричала Шарлотта. Сзади к Собирателю подходил враг. Шарлотта попыталась поставить защитное заклинание, но её сил было слишком мало. Удар секирой плашмя повалил Собирателя наземь, в следующий миг наконечник копья резко вошёл в плечо. Собиратель закричал от боли. Разделавшись с орком, Громомор бросился на помощь другу и, всё так же безумно крича, начал осыпать врага градом ударов молота. Кажется, он даже получал удовольствие от происходящего.       Собиратель закрыл глаза. У него больше не было сил встать. Копьё резко вынули. Внезапно он почувствовал, как его раны постепенно затягиваются, а тело наполняется волшебным теплом. Он открыл глаза – рослый красавец-эльф Халберд склонился над ним, приложив руки к открытой ране. Он почти никогда не использовал оружия, помогая друзьям своей целительной магией. Он также никогда не носил доспехов. Единственная его защита – амулет с сапфирами, напоминавший форму клевера, и небольшой витой щит с перекрестием – символом его веры.       Магические силы Халберда были на исходе. Не успел он до конца восстановиться после прошлого боя, как на их отряд напала банда Га'Кхара, их злейшего врага. Сейчас он тратил последнее своё заклинание, чтобы только поставить Собирателя на ноги. Он надеялся, что у него ещё остались слабые зелья лечения. Он всегда хранил их на всякий случай, но искренне надеялся, что случая не представится.       Собиратель встал, похлопал Халберда по плечу и, размяв шипастые плечи и криво улыбнувшись, обнажил клинки и направился к Громомору. Ослеплённый яростью, дварф пропустил пару ударов секирой и теперь сражался с меньшим жаром, чем несколько мгновений назад. Подкравшись к орку сзади, Ряска несколько раз молниеносно вонзил в его толстые бока кинжалы. Орк оглушительно зарычал, размахивая руками.       Шарлотта подползла к своей лютне. Совсем недавно покрытая новым сверкающим лаком, она была безнадёжно сломана: гриф сложился пополам, а струны кудряшками торчали во все стороны. Играть она больше не сможет. В горьком отчаянии Шарлотта метнула остатки инструмента в сторону орка, попав ему прямо в голову.       Халберду оставалось только наблюдать за тем, как великан, обессилев, падает на спину под ликующие крики друзей. Наконец-то всё было кончено. Хоть он устал и растратил все свои магические силы, он тоже неслышно ликовал. Радовался тому, что все живы и все в порядке и что зелья всё же подождут своего часа. Довольный, он машинально похлопал себя по поясу, рукой нащупывая круглые пузырьки с целительной смесью. Палец неожиданно поцарапался о что-то острое, заставляя эльфа похолодеть. Пузырьки разбились ещё в прошлом бою, несколько часов назад. На поясе остались висеть только округлые «розочки».       Внезапная острая боль пронзила тело Халберда.       Он опустил голову – из живота торчал наконечник копья.       Лежащий рядом орк не был мёртв. Он решил забрать с собой хоть кого-нибудь прежде, чем умереть. Во имя Га'Кхара.       Халберд был прекрасной целью.

***

      Что ж, должен признать, этого я не ожидал.       С тех пор как валеты обнаружили для себя новое хобби в виде этой странной игры, я постоянный гость на их собраниях. Последний месяц они только и делали что играли. Стабильно раз в неделю, по воскресеньям, они собирались в зале и несколько часов подряд отыгрывали свои сценки. Наблюдая за ними, я примерно понял правила игры и уловил общее настроение. Ромео тоже принимает участие, хоть и не так активно, как остальные. По большей части он просто наблюдает за игрой и изредка делает что-то действительно важное, вроде этого броска лютней в орка.       Игра требует умения быстро считать в уме, и хоть я не хочу умалять их способностей, очевидно, что между точностью и хаосом они выберут хаос. Так что я здесь, чтобы вести счёт, за каждого по отдельности и для всех в общем. В самой игре принимать участия мне не хотелось. Не моё.       Уж не знаю, как Габриэль смог уговорить их работать сообща, но свои сценарии они отыгрывают из раза в раз превосходно. Трагическая смерть персонажа в момент, когда, казалось бы, бой уже окончен. Предельно просто, но в то же время цепляет. Удивительно, как они отыгрывают не только сам сюжет, но и свои реакции как игроки. Будто бы действительно для меня, как для их единственного зрителя, стараются. Я даже готов поверить.       После случившегося с Зонтиком, то есть с Халбердом, на миг всё замолкло. Даже неуютно. Не знал, что с ними в комнате бывает так тихо. Ребята сидели удивлённые, широко раскрыв глаза. Если бы я не знал другого, то подумал бы, что действительно случилось что-то серьёзное.       – Это чё такое? – вскричал Вару.       – Погодите, мы можем что-нибудь сделать? – забеспокоился Феликс. – Может, у кого-нибудь есть заклинания? Шарлотта, что-нибудь? Лечащее слово? Лечение ран?       Феликс умоляюще смотрел на Ромео.       – У меня кончились эти... Как их там... – развёл он руками. – Ячейки.       – Вот чёрт!       На миг все в полной тишине склонились над своими записями.       – А стабилизация? – продолжал Феликс. – Я же могу его стабилизировать? – он умоляюще посмотрел на Габриэля.       Габриэль кивнул. Он руководил всей игрой. Он сидел за ширмой, увешанной разными бумагами с записями. От моей помощи вести за него подсчёты он отказался наотрез.       – Дебил, много с отрицательной мудростью нахимичить собираешься? – встрял Вару. – У тебя даже медицины нет.       – Я хоть что-то сделать пытаюсь!       На секунду оба замолчали.       – Я ему помогаю, – сказал Вару и бросил два двадцатигранника.       Им необходимо получить значение больше десяти. С обычным броском это более чем возможно, однако у них обоих отрицательный модификатор мудрости. Следовательно, от полученного результата будет отниматься модификатор, что делает задачу сложнее. Бросок одновременно двух кубиков может решить проблему, поскольку в таком случае будет учитываться наибольшее из двух значений, но им всё ещё должно очень повезти.       Пять на одном.       Критическая единица на другом.       С учётом модификаторов – полнейший провал.       – Халберд, – начал Габриэль, – спасброски от смерти.       Зонтик, сидящий рядом со мной, вздрогнул. Это моя, и его, самая нелюбимая часть игры. Теперь всё зависело от трёх бросков двадцатигранника. Если трижды выпадает число больше десяти, персонаж остаётся в живых. Если нет...       Я давно научился бросать эти кубы так, чтобы выпадало нужное мне число. Кроме того, рассчитать, какое число выпадет, не составляет труда. Дело техники. Но они всегда бросают вслепую, отказываясь от моей помощи.       Застучал кубик.       Четыре.       Восемь.       Шесть.       В комнате стало неуютно тихо.       Ромео, лежавший всё время на полу в подушках, даже не видя игровой карты, перевернулся теперь на бок и подпёр голову рукой. Он слегка улыбался, но, будто бы заметив, что выглядит неуместно, постарался скорчить удивлённо-расстроенное лицо, высоко подняв брови и сильно опустив уголки губ, отчего на подбородке появились бороздки. Вару был будто бы подавлен, хотя минутой ранее на пару с Феликсом ликовал от очередного поражённого орка. Он часто моргал, вздымая брови. Он глубоко вдохнул и, тяжело выдохнув, положил локти на стол. Феликс, до этого сидевший задрав колени выше ушей, сел ровно и выпрямил спину, смотря то на Габриэля, то на Зонтика.       Габриэль был больше похож на себя обычного, но что-то его явно беспокоило. Он сидел немного согнувшись, пальцами массируя себе шею, будто пытался что-то проглотить. Периодически с его стороны доносились тихие хрипы. Он смотрел на меня и на Зонтика немигающим взглядом и будто бы пытался подобрать слова, но сбивался из-за звучащей из колонок музыки. Я это понял по его периодически дрожащим векам и наморщенному носу. Закрыв одно ухо рукой, он сделал музыку тише и отвернулся от нас.       Зонтик заметно помрачнел. Казалось, он вот-вот заплачет. И действительно, в уголках глаз поблёскивали слёзы. Он прикрыл рот рукой и опустил взгляд в пол. У меня в груди что-то защемило. Почему-то стало невероятно больно смотреть на эту картину, особенно на Зонтика. Он всегда принимает всё близко к сердцу и, наверное, ему не стоит играть в подобные игры.       – М-да, – нарушил тишину Вару, – а начиналось так хорошо.       – Мне жаль, Зонтик, – Феликс приложил руку к груди.       Зонтик покачал головой.       – Не расстраивайся, – я положил руку ему на плечо. – В следующий раз победишь.       Он слабо улыбнулся мне и протёр глаза.       – Спасибо, Куромаку, – он поставил ноги на пол и приподнялся из-за стола. – Так, получается, на этом всё?       – На сегодня да, – ответил Габриэль. Взглядом он метался по всей комнате.       – Да ну, мы только начали, Габс, – возмутился Вару. На самом деле, мы сидели уже четыре часа.       Габриэль пожал плечами. Видно было, что он очень устал за эти четыре часа. Он опустил взгляд и чем-то негромко стучал о стол за своей ширмой.       – Габри, – Феликс подошёл к Зонтику и приобнял его за плечи, – а может Зонтик на следующую сессию создать нового персонажа?       Габриэль резко поднял голову, будто его разбудили.       – Ты хочешь? – спросил он.       – Ну, – Зонтик замялся, но видно было его желание, – мне нравится играть с вами. Халберд был хороший, но… Я думаю, если можно так, я готов сыграть за кого-нибудь другого.       Габриэль почти незаметно улыбнулся.       – А я, – Ромео резко стукнул по столу ладонью и начал подниматься с пола, – пожалуй, пас. С вами весело, мальчики, но жуть же! Я не хочу, чтобы моя Шарлотточка тоже погибла.       Это очередная его дешёвая отговорка. Ему с самого начала не было интересно играть.       – Но кампания рассчитана на четырёх игроков, – ответил ему Габриэль.       – Ну так возьмите ещё кого-нибудь. Нас же целых восемь.       Ромео вышел из комнаты, напоследок отправив всем по воздушному поцелую. Фу.       – Пик играть не будет, – пробурчал Вару, – он такой хернёй не занимается.       – Данте тоже, – добавил Феликс расстроенно. Габриэль потупил взгляд.       Все снова на какое-то время замолчали. Сегодняшняя сессия для всех стала ударом. Никто раньше не умирал, хоть драматические моменты близости к смерти случались чуть ли не каждую битву. Не совсем понимаю, почему они так расстроены. В продуманном заранее сюжете, видимо, забыли о существовании конкретно этой сцены, и теперь, шокированные, оказались в тупике? Да, так оно и есть.       Зонтик посмотрел на меня грустными глазами. Он редко когда бывает весёлым, даже если и правда счастлив. Такая уж особенность, полагаю. Но именно из-за неё я каждый раз чувствую вину, глядя на него. Даже если ни в чём не виноват, мне кажется, что это именно я где-то просчитался и допустил несчастье. Зонтик просто слишком стеснительный, чтобы сказать мне это прямо. Может, я действительно где-то просчитался?       Я открыл блокнот, чтобы посмотреть записи за игру.       – Куромаку, не хочешь попробовать с нами? – почему-то по спине пробежал холодок. Я поднял голову – Зонтик продолжал на меня смотреть.       – Да, – улыбнулся Феликс, – тебе и правила объяснять не надо будет, да и считать ты любишь.       Краем глаза я увидел, что теперь на меня смотрели и Габриэль, и Вару. Оба – ожидая моего ответа. Но моё внимание было на Зонтике. Такая надежда в его глазах... Мы мало времени проводим вместе, хотя я, признаться честно, чётко вижу все его знаки внимания. Именно он пригласил меня вести счета в игре, а теперь... приглашает в саму игру. Он хотел моей поддержки, особенно сейчас.       – Ладно, – подумав, сказал я, – попробую.       Ребята тут же оживились. Лицо Зонтика расплылось в робкой улыбке, и я воспринял это как благодарность.       – Хорошо, тогда до следующего воскресенья, – протараторил Габриэль, сворачивая ширму.       Осознание пришло следующим утром.       Всю ночь я провёл думая о предстоящей игре, мысленно рассчитывая характеристики и обрисовывая образ своего персонажа. В этом не было совершенно ничего сложного – простые математические вычисления, которые я и без того проводил уже каждое воскресенье. Выбрать класс и расу моего персонажа также не составляло труда. Колдун – мне вполне подходит. Обычный человек – всегда хороший выбор.       Как только настала пора выбирать ему имя, ведь у ребят было принято обращаться друг к другу по именам их персонажей, я застопорился. Я не мог дать ему своё имя, но и не мог придумать что-то новое. Утром я записал всё на бумаге, но место с именем так и осталось пустым.       Некоторое время я провёл склонившись над листом персонажа и проверяя всё от и до. Я написал там всё, что только можно было. Характеристики, модификаторы, навыки, снаряжение, даже мировоззрение, свойства личности, идеалы, узы и изъяны, которые я, откровенно говоря, списал с самого себя. Я вписал даже то, что потребуется вписать позже, как только я перейду на следующий уровень. Всё – кроме имени. Оно стало моим камнем преткновения.       В хорошем художественном произведении имя персонажа что-то говорит о нём самом. Обычно это всегда легко читается и даже высчитывается. Логично было бы назвать и моего колдуна так, чтобы имя отзывалось сюжету и морали истории, но… Внезапно я понял, что не знаю, чего ждать. Где-то внутри я почувствовал неприятный холод. Я поёжился. Вся эта затея с игрой изначально мне не нравилась, но я, честно сказать, дал слабину, позволив эмоциям меня захлестнуть. В обычной ситуации я бы отказался, но это был другой случай. Я делал это ради Зонтика. Потому что он нуждается во мне, и кто, если не я, станет для него опорой? Но что если…       Я быстро отбросил дурные мысли. Всё объяснимо.       Конечно, ребята имели некоторые договорённости по поводу сюжета, о которых мне, как их счетоводу, знать было совсем не обязательно. И должно быть, они просто забыли мне теперь сообщить, куда они идут и что будет в конце. Совершенно ожидаемо. Особенно от Габриэля. Он выглядел таким уставшим и вымотанным, что неудивительно, что он забыл выдать мне сценарий. Впрочем, это поправимо. Если я попрошу его сейчас, у меня будет ещё пять с половиной дней, чтобы подготовиться к роли как следует.       Я нашёл Габриэля на кухне. Он сидел за столом и, склонившись над большой тетрадью на кольцах, что-то в неё записывал карандашом. Очевидно, готовился к следующей игре. На сессиях он всегда сидит с этой огромной тетрадью, во время боевых сцен особенно активно перелистывая страницы. Написанное в ней могло помочь мне, наконец, разобраться.       – Доброе утро, Габриэль, – я подошёл к столу и присел на стул рядом с ним. – Я написал персонажа, не проверишь?       Пару минут Габриэль молча смотрел почти немигающим взглядом на мой лист персонажа. Его чёрные глаза сбивчиво бегали по строчкам то вверх, то вниз, а карандашом он время от времени постукивал по столу.       – Неплохо, – наконец выдал он, – а имя?       – А вот я как раз к тебе по этому поводу, – он с любопытством посмотрел на меня. – Могу я посмотреть твои записи на следующую игру? – не получив ответа сразу, я поспешил добавить: – Пожалуйста.       – Как имя связано с записями? – он повернул голову, будто бы чтобы лучше меня слышать.       Он никогда не понимает с первого раза. Всегда приходится объяснять.       – Имя должно быть как-то связано с историей, – спокойно, хоть и немного раздражённо, разъяснил я. – Чтобы дать моему персонажу имя, я должен знать, что будет происходить дальше.       – Твоё имя связано с историей? – снова этот холодок.       – Что?       – Твоё имя связано с историей? – повторил он. Габриэль выглядел одновременно напряжённо и расслабленно. – С твоей жизнью, как-то связано?       Я опешил.       – Нет… – неловко ответил я, но тут же нашёлся: – Но я и не живу в выдуманном мире. Не надо путать воображение с реальностью.       Он смотрел на меня непонимающим взглядом. Он зачем-то пытался юлить, уйти от ответа. Зачем-то пытался скрыть от меня, от конкретно меня то, что и так уже известно и ему, и другим ребятам. И это начинало меня раздражать. Однако своим ответом я, кажется, отрезал любые попытки отступления для него.       – Могу я посмотреть твои записи? – вздохнув, уже тише повторил я, стараясь не показывать своего раздражения.       – Ты можешь придумать любое имя. Необязательно связывать его с сюжетом, – сказал он, проигнорировав мою просьбу.       Я начинал злиться.       – Ты меня не слышал? Я должен видеть сценарий.       – У тебя была проблема с именем – я ответил, – невозмутимо сказал он, возвращаясь к написанию.       Такой наглости с его стороны я не ожидал. Намеренно укрывать от меня то, что так или иначе я всё равно узнаю сам. Не у него, так у Феликса! У Вару! У Зонтика!.. У Зонтика…       – Ладно. Если ты отказываешься мне говорить, то скажут другие. Они более сговорчивые, видимо, чем ты, – я поднялся и собрался уходить. – Не ожидал от тебя такого, Габриэль. Уж если чем-то обидел, то можно и прямо об этом сказать. До игры!       Я направился к выходу. Совершенно зря потраченное время. И совершенно зря я во всё это ввязался, но…       – Сценария нет, – услышал я Габриэля за собой.       По коже пробежали мурашки. Я застыл на месте, кажется, на пару секунд, обрабатывая сказанное. Я совершенно не мог в это поверить.       – Что? В каком смысле? – я развернулся к нему, кажется, чересчур резко.       – Сценария нет, – повторил он, и снова в моей груди похолодело. – Я не знаю, что будет дальше. Никто не знает. Можешь не спрашивать у ребят.       – Да как это? – голос мой стал слишком дёрганным. – Разве у тебя нет плана на игру? Ты же пишешь его прямо сейчас!       – Я пишу характеристики монстров, – он поднял тетрадь лицом ко мне – весь лист был исписан цифрами. – А плана у меня нет. Есть только набор локаций и персонажей.       – Быть такого не может!       – Может, – он продолжал невозмутимо смотреть на меня глазами-бусинами, пока моё сердце уже заходилось в бешеном ритме. – Я всегда даю выбор, игроки могут делать в мире что угодно, но и мир будет им отвечать по-своему. По большому счёту, наша игра – импровизация.       – Импровизация?! – я повысил голос. От моего крика Габриэль вздрогнул.       Меня обдало холодом, сердце колотилось так сильно, что его стук эхом раздавался в ушах.       – Погоди, а как же… – я пытался продолжить. – То есть то, что случилось с Зонтиком… Этого действительно не было в планах?       – А что случилось с Зонтиком?       – Ты убил его! – вскрикнул я, Габриэль снова вздрогнул. – И поэтому я подписался на это безумие! Нет плана! Импровизация?! Потому что ты убил его!       Габриэль был заметно напуган. Он не двигался, застыв в одной позе, и пристально смотрел на меня, не отводя взгляда. Заметив это, я постарался успокоиться, сделал пару вдохов и выдохов.       – Это не я убил его, – начал он более низким голосом, когда я немного перевёл дух. – Это был наёмник Га'Кхара. И погиб не Зонтик, а Халберд. Зонтик жив и в полном порядке.       Я не знал, что ему ответить.       – Что касается плана, – он протянул мне листок. На нём быстрым рваным почерком были записаны все броски кубиков, все действия, совершённые игроками за ту сессию. – Я тоже этого не ожидал, – он указал пальцем на строку, где обозначил бросок атаки орка, убившего Халберда: в круг обведена цифра пятнадцать, а рядом с ней – зачёркнутая критическая двадцатка. – Я хотел бы, чтобы он промахнулся. Я хотел бы, чтобы Халберд остался жив. Я сжульничал, чтобы спасти его. Собиратель Ряски и Громомор хотели бы, чтобы он остался жив. Но так сложилось. И уже ничего с этим не сделать.       От того, как он говорил, мне стало не по себе. Всё это время они играли вслепую. Шли неизвестно куда и надеялись, что у мастера всё схвачено. Хотя надеялись ли? Оказалось, что сам мастер не в силах что-либо сделать. Не только с ними – сам с собой. Он прежде всего не знал, куда идёт, и вёл за собой остальных. Но винить его я не мог. Что-то глубоко внутри меня отдавало болью.       – Прости, Куромаку, – сказал он спустя какое-то время молчания. – Если ты не хочешь играть, я пойму. Попробую сделать сложность врагов ниже, чтобы они справились втроём.       Я ничего не ответил.       В тот день мы больше не разговаривали. Я не нашёл в себе сил даже извиниться за своё поведение. Нельзя было так безрассудно срываться на эмоции, тем более перед ним. Это позор. Мне стыдно, что меня так разволновала какая-то игра. Но ещё более стыдно за то, что я не смогу сдержать обещание перед Зонтиком. Стыдно признавать, что мне ужасно страшно. До бешено колотящегося сердца. Я не знаю, что будет впереди, и от этого незнания начинаю сходить с ума. Раньше я думал, что всё уже решено, но теперь, оказывается, всё только предстояло решить. Слишком много переменных, учесть которые – невозможно. Потому что они не видны ни мне, ни кому-либо ещё – они где-то внутри. Что если моего колдуна постигнет участь Халберда? Что если я завтра… потому что… Я не готов.       Я не знаю, что будет в игре.       Если бы я играл, знал бы я, как спасти Халберда? Смог бы спасти?       Моё имя – оно как-то связано с моей жизнью?       Я не знаю, что будет в игре.       Я не знаю, что будет…       Я не готов…

***

      В таверне «Пристанище великана» к ночи много народа.       За окнами разбушевалась гроза, сверкали молнии, озаряя просторный зал белым светом.       Звучала музыка, очаровательный бард в бархатных брюках и с красным беретом на голове звонким голосом заводил очередную песню о рыжем негодяе, лишившимся своей головы.       За длинным столом сидели драконорожденный и дварф. Дракон осушал уже девятую пинту крепкой медовухи. На его груди красовался амулет с сапфирами. Его товарищ неспешно потягивал эль и закусывал печёным гусем, заказанным ими на последние деньги. Им едва хватило золотых, чтобы оплатить ночёвку в таверне. Оба сидели мрачные, хоть крепкое питьё заставляло их немного забыться. Собиратель Ряски сделал ещё один глоток, сладость мёда заставила его вздрогнуть.       «Ты либо представься, либо иди своей дорогой, – сказал он хриплым голосом незнакомцу, подсевшему к ним несколько минут назад и до сих пор не сказавшему ни слова. – Не заставляй нас с другом поднимать клинки!»       Из-под длинного капюшона на дракона смотрели два сверкающих от вспышек молний глаза. Незнакомец медленно и будто бы нерешительно снял капюшон. Это был лесной эльф, довольно молодой даже для своего вида. Стукнув витым посохом, напоминавшим корни дерева, он произнёс: «Я Алихельвин. Прошу прощения за вторжение. Как я понял, вы опытные бойцы? Мне пригодилась бы команда, где я мог бы практиковать свою магию».       Ряска и Громомор переглянулись. Хоть во взгляде эльфа читалась неуверенность и он явно был совсем ещё зелёным волшебником, Алихельвин внушал чувство безопасности, своей доброй аурой будто бы строя щит вокруг, только для них троих. На самом деле, им бы не помешал помощник. Если они хотят завтра пойти рейдом на лагерь головорезов Га'Кхара, понадобиться больше чем четыре руки. К тому же, он был так похож на Халберда…       Широко улыбнувшись и протерев густые русые усы большой ладонью, Громомор протянул Алихельвину свою пинту эля и жестом пригласил угоститься гусем. Эльф скромно принял приглашение, поморщившись от горькости напитка, но вежливо промолчав. Ряска довольно выпустил из носа зеленоватое облако жгучего пара и, хлопнув нового знакомого по плечу, встал из-за стола, собираясь направиться в комнату на ночёвку. От количества выпитого мёда его немного пошатывало. То же самое сделал и Громомор, вставая, громко скрипнув стулом о деревянный пол. Завтра их ждал тяжёлый день.       Едва успел Алихельвин встать и пойти за товарищами, как дверь в таверну с громким стуком отворилась. На пороге стоял, расставив руки в стороны и согнувшись, мужчина лет сорока. После, видимо, долгого бега он пыхтел, широко раздувая ноздри. Странной формы очки съехали ему на нос, а волосы растрепались.       «Я Кларент! – закричал он угрожающе-взволнованно. – Я колдун, прибывший из Далёких Земель. Мой покровитель воззвал ко мне, направляя сюда. Что он уготовил мне – я не знаю! Но если я должен сразиться с Га'Кхаром – так тому и быть!»