Непревзойдённый спектакль

Наглость является осуждаемой, но по настоящему полезной чертой человека. Если сможешь подать эту свою черту правильно - в тебе души чаить не будут, да, слегка пожуривши, отдавать требоваемое. Именно в это верит маленький принц Аньлэ. В его будущем поселении глубоко почитают его уважаемого дядюшку Ци Жуна, что также является и демоном, и небожителем. Он умудряется сочитать в себе грубость и вежливость, что большинство признаёт очарованием. И именно из-за собственной наглости, маленький наследник является едва ли не официальным любимцем Сяоцзина. Пока остальные, подобранные с улиц, дети бегают вокруг и свитки заполняют, он выбрал самую действенную позицию - лезит под руки, дёргает изучать языки да карты, просит и капризничает, иногда принося красивые сладости из поселения. Как оказалось, купить дядюшку довольно легко. Достаточно просто дать ему танхулу, и тот уже по наитию садится на ближайшую горизонтальную поверхность, и ищет что-то для объятий, чтобы положить голову сверху. Как ни странно, все подушки, даже с утиной вышивкой, резко пропадают при появлении в пещерах капризного господина. Удачно, что дух столь уставший, что не обращает внимание на подобное. Как и не обращает внимание и на то, что при уходе Аньлэ они также резко появляются. Детское баловство, так зачем за него ругать, не так ли? "Ребенку просто не хватает ласки, и ежели его родители постоянно в делах, я не против его нахождения у себя". Что забавно, говорит это дух, которого под завалами свитков даже не видно. Аньлэ был умным мальчиком. Он, в свои неполные семь лет, осознал одну истину. Не важно насколько плохо ты себя ведёшь - главное уметь это правильно свалить на другого. Дядюшка был до безобразия простодушен, когда дело доходило до него или других детей. А ещё со всеми в поселении его тон был куда более милым, нежели с заграничными. - А-Лэ, я так говорю только с выблядками из Юньнань... И просто выблядками. Только не слушай когда я так делаю, ладно? Этот предок поистине ненавидит их как нацию, но ты не должен перенимать мои повадки. - Да, дядя! А ты сделаешь клубнику в белом? Хочу её, ты вкусно делаешь! - дёргал за рукав мальчик. - Наглый мальчуган... Ладно. Но чтобы тарелку с первым вылизал дочиста, не дай владыка я увижу недоеденные овощи, понял? - с тяжёлым вздохом спросил мужчина. Естественно, как и всегда, его взору предстал активно кивающий малец. Что же, это типично для духа. Он редко показывает себя иначе, да и времени на это особо нет. Ци Жун удивительно беспощаден к некоторым людям, и Аньлэ находит это на редкость интересным наблюдением. Всего один раз он застал дядю, когда у того появились ровные волосы за место кудрявых. Тогда ему было 10. Покалывание в голове перешло в грудь при виде вырывающего зубами мясо Сяоцзина, что под крики сжимал когтями чужие руки, доставая ими до костей. Прозрачные дорожки чертили следы на его лице, пока он сам едва не задыхался в ручьях алой жидкости. Ци Жун давно разучился нормально плакать. Он давно перестал в точности считать свой возраст. Но чего он не мог от себя оторвать - солёный привкус слёз после рыданий, и горечь от созерцания своей беспомощности. Он старался не привязываться к людям. Он старался не привязываться к детям. Он старался... Так какого хуя?! Дети... Дети слишком наивны. Может Сяоцзину и жалко свои труды на свитках, но мелочь... Нет, как так можно было? Они просто были его маленькими помощниками, а какой-то мудень!... Блять.. Почему не он? *** Ци Жун как обычно писал. Много и много писал, проводя черту за чертой, провозглашая решение в умы своих, а от того глупых, последователей, пересчитывая налоговые уплаты, подсчитывал инфляции после очередных воин, и уговаривал некоторых особо верующих не приносить ему жертвоприношения в виде новорожденных. Неприятный для взора огонёк зелёных свеч был виден даже когда он надолго закрывал глаза, силуэтом отпечатываясь на глазницах. Свитки... Как оказалось, налоговая система есть и в небесах. Просто теперь он является приятным дополнением к богине литературы, что при виде него в небесной столице сочувствующе похлопывает по плечу. Она выглядит чуть менее мертвой, чем обычно. - Господин, этот слуга разобрал "льготы". Их стоит отдать Чжао Фэню, или отправить в средние небеса? - спросил мальчик лет 12. - Это про калек? Чжао Фэнь сам прекрасно справится, он не настолько глупый. В их пещере всегда царила суматоха. Да, многие писали и сортировали, но также есть и те, которые отчаянно бегают со свитками, сортируя их уже по крылу. Те мальчишки, что по старше - могут отвечать на не самые сложные вопросы о деньгах. Что что-то среднее - работают с сортировкой своей группы на подгруппы. Совсем малыши просто снуют с росписями, доставляя письма и указания. Ци Жуну нравятся дети, они очаровательные в своей глупости. А ещё Ци Жуну нравится монах в белом. Он начал приходить чуть реже, но всё так же дразнится и дарит идиотские подарки. - Слушай, а ты не знаешь, чего на верху ряды проредели? Смотрю, а тех уебанов как ветром сдуло. - от скуки спросил дух, лёжа на берегу около реки. - Меня они конечно бесили, но не дай Владыка на меня и их волокиту перекинут. - О? Так маленький принц не слышал? - будто бы и впрямь удивился мужчина. - Один демон, что сейчас довольно известный, предложил свой прах на выйгрыш небожителей, а те оказались умом сравнимы с воробьями, да согласились. Их проигрыш ознаменовался сожжением их храмов. - с лёгкими смешками проговорил он. - Вот идиоты. - лишь цикнул принц. - Хрен с богами войны, они редко умом блещут, а остальные чего? Будто собаки мозг вылизали. - Кто знает, может им не хватало последователей? - даже через маску можно было почувствовать насмешливый взгляд. - Пф, идиоты. Удивительно, как Владыка ещё после принятия "игры" их не вытолкнул с небес. - Принцу нравится Владыка? А-Жун начал намного чаще упоминать его после вознесения. Ласковое обращение набатом ударило в голову, тепло и липуче переплывая в грудь. Ци Жун не мог решить, ответить ему на вопрос, или возмутиться на своё прозвище. Только вот, когда смысл сказанного дошел до замыленых мыслей, аккуратный нос немного сморщился. - Не думаю. Он подозрительный до чёрта, и как будто расчленить хочет. Вечно когда меня замечает, глаз почти не отводит, и я никак не могу понять, чем ему так не угодил. Будто лису в курятнике увидел... - даже с лёгкой грустью сказал дух, проводя пальцами по своему лицу. - Хотя, он и впрямь подобен солнцу, как о нём говорят. - поспешил уйти от прошлых слов он. - И спасибо, блять, всему существующему, не как мой бестолковый брат! Вторую кляксу с непереносимостью конфликтов и идиотской лыбой когда не надо я бы не выдержал. А ещё он довольно... Ну, у него глубокий голос, думаю, так об этом говорят? В общем, когда он зол, то едва ли не раскатами грома говорит. Если отделить от личности, то довольно красивое качество. Монах молча слушал все речи лазурного демона, что принялся обсуждать личность небесного императора. Казалось, на этот раз его впрямь интересовало абсолютно всё сказанное. Хотя, всё же это было слегка сложнее распознать из-за маски. - Ох, в общем, он довольно... Странный, но величественный. У него ещё высокий рост и довольно величественный вид. Его постать широкоплечая из-за чего он выглядит красивее, чем некоторые оболдуи из богов войны, которые даже брони не носят. Но он всё ещё дохера страшный! - возмутился дух, вспоминая цепкие глаза. - Вот как. - ответил двумя словами мужчина. - А другие небожители? - Другие...? О. Линвэнь. Она до безумия умна и эрудированна. Она похожа на черного лебедя, уставшего от перелетов. А ещё она... Как это сказать? В общем, по красивому пугающая. - немного завороженно сказал принц. - В ней чувствуется цинизм, но не такой как от чинуш из того бывшего дворца. Знаешь... Как от человека, что всегда выберет не тебя, а себя, но если на весах не будет её собственной души, она всё же выберет более "светлое" в понимании остальных. Голос стал чуть утихать, когда монах сел, облокотившись об дерево. От него исходило нечто странное, что напоминало лазурному демону о его не человечности. Это, вопреки здравому смыслу, завораживало. - Блять... Я опять наговорил хуйни. Хочешь сыграю на флейте? - Маленький принц такое умеет? - утрированно удивлённо спросил масочник. - Да. - спокойно ответил он. - Так..? - Этот монах не найдёт слов возражения. Более слов лазурному демону не требовалось. Он встал с земли и достал из рукава простую, без единого вычурного выреза флейту, приставив её к губам, и начал медленно наигрывать мелодию, перебирая тонкими пальцами по прорезям. Он точно не помнит, но как будто, это была из какой-то сценки про удивительно цветущую зиму. Просто она слишком ему напоминала о, как не крути, монахе. Ехидная, иногда заигрывающая, а иногда пугающе равнодушная. Просто резкие и медленные переходы, которые умудряются хорошо стыковаться друг с другом, не вызывая диссонанса. Очаровательно неправильно. По красивому странно. До страха завораживающе. Монах. Ци Жун практиковался, когда у него было немного полностью свободного времени. Иногда это успокаивало. Эта мелодия была достаточно длинной, примерно одна целая палочка благовоний. Эфимерно устав, дух отодвинул инструмент от своего лица, делая абсолютно ненужные вдохи. Что ж. От этой привычки сложно избавиться. Его очи стали вглядываться в всегда двоякую маску, но не заметили хоть чего-то. Даже движений. - Монах? - немного осипшим голосом спросил дух. Ответом ему была только тишина. Лазурный демон подойдя к нему всё так же не замечал каких-либо движений, если не считать мерное вздымание груди. Смольные волосы почти всегда покрывали края белой маски, а сейчас, с опущенной головой, те и вовсе огородили её словно занавес. Ци Жун присел на колени, смотря на чёрную полуулыбку, на которую упала прядь. Вглядываясь в лик, что ему не виден, он почувствовал лёгкую дрожь в пальцах, и вопреки нему, он аккуратно протянул руку. Невозможно, но он отчётливо ощутил как сердце отбивает ритм в груди, когда медленно поправлял волосы, что напоминали шелк. Сяоцзин склонился ещё ниже, становясь с монахом лицом к лицу. Некоторые локоны не хотели подчиняться, и пришлось делать небольшие косички, завязывая из лентами. В результате, вышло целых пять длинных, но тонких косичек, что уходили под пучек. Это показалось Ци Жуну милым. Маска под пальцами была такой гладкой, почти махровой, что дух взял её с двух сторон. Он и не думал её снять, потому как, если этого ещё не сделал сам монах - значит на то есть причины. А вот огладить пальцами места, где должны быть щёки он осмелился, пускай и вскользь. Его лицо обдало жаром, а дыхание стало столь забытой вещью, что и думать не нужно. Маска являлась уже частью личности, которой бывший несбывшихся монарх до безумия дорожил. Хотелось выводить на ней невидимые узоры, заявляя, по нелепому игривую, значимость. Только идилию прервал едва слышный хрип от мужчины. Чарующая пелена мигом снялась с духа, чьи уши крепко прижались к голове. Что ж, та тоже мало чем помогала в своём перегретом состоянии. Принц просто подхватил поддолы своих одежд и трусливо сбежал с места, будто совершил что-то ещё более серьезное, нежели прикосновения без разрешения... Нужно будет переписать трактат о целомудрии! Весь тот вечер он пребывал в крайне забывчатом положении духа. Будто находился за тысячи ли отсюда, переписывая некоторые строки из свитков себе на запястья ровным почерком. - Господин! Господин, дядя Ань Ку сказал, что сегодня он отпустит Аньлэ в пещеры. - чуть не навернувшись в приветственном поклоне протороторил мальчик с белыми волосами - Отлично. - протянул принц, проводя ещё одну черную линию на нежной части руки. - А-Цин, передай остальным, что сегодня будет лапша в кисло сладком соусе, мясо в кляре и маринованная редька. Глаза мальчика тут же заискрились, и он так же энергично замотал головой. Сегодня будет еда! Их Господин крайне щедр на порции, хоть и часто забывает, что живые люди едят больше из намерения выжить, а не получить удовольствие от вкуса. Что ж, с другой стороны, он всё равно кормит чаще, чем их родители по крови. Сегодня и впрямь у лазурного демона было просто прекрасное настроение. На душе, словно на пипе, затронулись струны, играя лёгкую мелодию. Он неожиданно даже для самого себя запустил пальцы в мальчишеские волосы, стремясь разворошить их. Цин выглядел до такого очарования нелепо, со своим приоткрытым ртом и пухлыми щеками, что Сяоцзин не сдержал смеха. - Я думаю дать тебе новое имя, Ся... - не успел дух договорить, как всю пещеру сотрясло. Стул почти откинулся назад вместе с принцем, как тот зацепился рукой за стол. Под жалобный скрип стула, Сяоцзин вскочил с места, удивлённо уставившись вверх. Трещины пошли по потолку, а мелкие каменные крошки одни за другими болезненно падали сверху, что он полноценно заметил только после болезненного вздоха мальчика. Паника была не к месту, но она била ключом, в тоже время принцу не оставалось выбора кроме как схватить Цина, и прижать руками его поближе к себе, чуть сгорбившись, дабы ничего не навредило хрупкой человеческой оболочке. Перейдя на бег, тот резко начал проноситься по тунелям. - Быстро на выход! Вперёд, бросайте всё, бегите! - крикнул он настолько громко, что даже сорвался на шёпот. Слух перегородили набаты не бьющегося сердца. Трещины с камнями быстро отваливались, становясь обыкновенными валунами. Грохот и крики были повсюду, заставляя прижимать худое тело ближе и ближе, давая возможность считать рёбра не видя их. Топот ног ставал всё реже, а свет ближе, вынуждая ускориться. Треск сверху вынудил отбросить ношу в сторону. Возможно, ему придавит ногу. Нет, это неважно, главное чтобы хотя бы жив остался. Ци Жун это уже никак проконтролировать не сможет, как бы не пытался держать тело в сознании, раздробленные позвонки с плечами не являются лучшими средствами для выживания оболочки. А далее... Далее все силы болезненно воплотившегося ушли на то, чтобы и не думать приближаться к сладкому металлическому запаху, буквально сдирая зубами плоть с собственной руки, дабы хоть как-то успокоить неразборчивые навязчивые мысли. Боль была не настолько ощутимой, сколько от неё хотели, но дух заставлял себя идти в обратную от пещеры и поселения. Едва передвигая сопротивляющимися ногами, он чувствовал свою кость зубами, без промедлений ломая её, продолжая сглатывать кровь. Запахи окружения были удобоваримы. Запах коры деревьев, запах бегающих животных, запах снующих огоньков, запах собственной крови... Полностью осознать себя у демона вышло только тогда, когда он заметил себя с чужой оторванной ногой в руках, что была уже наполовину обгрызана. У лежащего рядом тела уже даже глаза не двигались. Желудок всё также сдавливало и выворачивало, привлекая жевать сквозь омерзение от вязкой субстанции. Лазурный демон с влажным лицом провёл взглядом по деревне, и заметил жмущихся людей, что с ужасом смотрели на него. Те забились по углам, и даже не думали о побеге. Видимо, последняя думавшая сейчас стынет рядом. - Чё вылупились? - срывающимся голосом спросил принц, переходя на рык. - Валите нахуй отсюда! Или к ней захотелось?! - уйдите. Те и впрямь убежали. Пускай и застопорились сначала, но рванули сломя голову мгновением позже. Хорошо... Хорошо. Сяоцзин просто доест то, что у него в руках. Пускай часть кожи неприятно стягивало, а одежда спереди почти полностью покрыта пятнами - он обязан это проглотить. Ему нельзя возвращаться к пещерам с голодом. Там обязательно должен быть кто-то живой, но вот не пораненый... Нет, нужно глотать больше, игнорируя рвоту подступающую к горлу. Это просто еда. Нужно закрыть глаза, и представить переваренную лапшу. Нужно заткнуться и не выступать против своей беспомощности. Ради своих воспитанников... Он должен. Вперемешку с землёй, слезами и костями. Ради выживания своих людей ему нужно есть чужих.