Непревзойдённый спектакль

Сяоцзин собрал культ. Нет, не так. Сяоцзин собрал небольшой городок? Всё ещё не то. Сяоцзин собрал детский приют из потомков Сянь Лэ? Да! Теперь уже больше напоминает правду! Ну, не совсем детский, поскольку старики и просто взрослые там тоже были, но тем не менее. Он нашёл их спустя пятьдесят лет с обоснования в пещерах, блуждающих в поисках жилья подальше от Юнъань. Сначала он просто незаметно иногда подкидывал им циновку, чтобы те хотя бы не спали на голой земле, поскольку, как не крути, это всё же его близкая кровь, но... Один из них заметил благодетеля, спеша растерщать всем и вся о его внешности. Он приходил не слишком часто, но тем не менее, не заметить, когда тот и скрываться перестал - верх идиотизма. Вот местные жители и не идиоты. Да и были там особо зористые старички... В общем, Сяоцзин стал покровителем небольшой деревни, в которой все три взрослые дамы варили пропаганду про ничтожность последней правящей императорской четы, уничтожение Юнъань и повышение чистокровной демографии. А жители "Маленького Сяньцзинь" радостно глотали все, видя некогда оскверненого вражескими солдатами принца, что активно следил за провизией и водой в поселении, тем не менее стараясь отпугнуть людей бранью и кровью на зубах. Очаровательный правитель быстро запал в сердца новоявленных подданных. Особенно с подачи самого принца, что едва не сам таскает им мелочи для жизни. То дров с помощью Шу Ха притащит, то какие-то семена рядом с поселенем разбросает, то окрепших козлят приведёт, то запас палочек кому-то бросит, спеша убежать. Являлся он, чаще всего, только раз в два месяца. Очаровательный правитель. И он стыдился подобного названия своей персоны. Абсолютно всегда, в случае страха или смущения, Ци Жун прятался за гордо стоящей Ха-цзе с копьём. Ему стыдно, но он ничего не может с собой поделать. Это уже что-то по типу привычки, тянущейся с живых времён. С ней он чувствовал себя спокойно, будто в замке без дверей, окон и кого-либо. Зато с фонариком. Ай была скорее картошкой, которую нужно подкармливать и лелеять, поскольку она была сильной, но наивной. Она абсолютно ничего не понимала в интригах и взрослых темах. Зато ей вечно было одиннадцать, из-за чего принцу было не зазорно иногда её тискать наравне с другими духами детей. Увы и ах, единственный живой ребенок уже повзрослел, причём даже как-то незаметно для своей мамы Ци. И влюбился в девушку из провинции неподалеку от пещер. Ци Жун успел стать дедушкой, потому как Ци Ли внемлел умным наставлениям мамы, которая папа, и сразу после общения послал её родителям три письма и козлёнка с пледами и мешочком серебряных монет. Для семьи крестьян это был аргумент, поэтому теперь милая Ци Хунь покорно живёт всё в той же пещере, радостно улюлюкая с малышкой Жанши. Конечно, она вряд-ли перебьет всё то время, пока над ней хлопотал взволнованный зелёный фонарь, но она тоже старалась. Хоть и была такой же наивной, как и Ай. Так думал Жун-эр, который только пятнадцать лет назад узнал, что двум людям не обязательно быть разных полов для любви, а ленты из чистого шёлка не могут стоить около 30 медных монет. Он больше не доверяет вкусу Лао Пин. Но книга упорно лежит в маленьком сундучке духа, никак не покрываясь пылью. А-Жун мил в своём эгоизме. Он учился делать всё более изощрённые заколки, чтобы продать их ещё подороже, чтобы купить семена бамбука. Им он всё ближе окружает пещеру, дабы даже по дрова не нужно было далеко отходить. К данному моменту, недалеко от обиталища уже есть приличный бамбуковый лес, который регулярно подстригает Шу Ха. А ещё речка, что с матами и бранью Сяоцзина теперь протекала около бамбука. Докопать её аж до сюда было достаточно проблематично. Запястья судорожно дрожали, выдавая подобие боли, а ногти были поголовно сломаны об твердую землю. Но не смотря ни на что, даже сорокапятилетняя Лао Пин сильнее Ци Жуна. Его гибкость даёт ему ощутимое превосходство, но не более. В прямой схватке, без хотя бы малейшего открытого пространства - он не вытянет и палочки благовоний. Удивительно, но яды, недоедание и постоянная паранойя оставляют свои последствия. Как оказалось, не самые лучшие. Женщина была всего-то рабочей крестьянкой, а коз таскает одной рукой, когда как Сяоцзин едва двумя дотащить за верёвку может. Ну, зато он относительно красивый... Вроде как. По крайней мере, так говорят его сёстры. После одного из своих визитов, он решил назначить главную семью в поселении, ибо... Ну, сам он является не то чтобы живым, и неплохо было бы назначить кого-то более подходящего и эмпатичного, который полноценно живёт в поселении, нежели жестокого духа с зелёными огоньками, который вылезает из пещеры только к своим обожаемым кабачкам и рису. Это казалось верным, когда он нашёл ближайшего родственника, назначив его маленьким королем их разваленого королевства. Ань Гвэй был забавен и знал, с любящего кулака Шу Ха, основы управления, так что... Да. Тем более, он обещал писать письма, если у него что-то не выходит. Кстати, это его двоюродный внук. Странная ситуация, но он решил не копошится в этом. Это не то, что было теперь важно, главное держать планку мозгов родственника на должном уровне, чтобы тот не скатился к уровню последнего императора. Но, стоит признать, Ци Жуну доставляло удовольствие мысль о том, что мудак, звущемся его дядей, изменял суке в короне, и возможно, чем-то её заразил. Но ладно. Ци Жуну всё равно интереснее возиться с детьми и обустройством пещер, чем с бюрократией деревни, где ему приходилось буквально грызть шеи через бумагу торговым городам, во имя нормальных условий проживания живых существ в поселении. Своим пещерным он и сам всё достанет, поскольку им не столько всего и нужно. А вот люди, которых много, которые вполне себе живые... Мф. Сегодня был первый день купания малышки А-Ци на воздухе. Обычно Сяоцзин купал всех детей вместе, разделяя только по полу, специально купив крепкие большие тазики для мытья, куда в холодные времена года подливал горячей воды. А вот когда жарко всегда была прохладная вода из реки. Настал день, когда маленькая Жанши достаточно окрепла, чтобы её можно было искупать в прохладной воде. По хорошему, это должно хоть немного её закалить. И плюс к этому, принц пускай и вогнал себе в руки дохера заноз, но он сам сделал ей тазик! Он маленький и круглый, слегка кривой, но крепкий. Сяоцзин собой гордиться. - Маленький принц! - дрожь прошлась по позвоночнику, когда шершавые руки легли на острые плечи. - Твою мать! - комок, что прижали ещё ближе, недовольно замычал и дёрнул за волосы своего перепуганного деда. - Монах! О, Владыка. Сколько блять ещё говорить, чтобы не подкрадывался?! - теперь малышка начала издавать звуки, устрашающе напоминающие плач. - Нет, нет, милая. Я не тебе! Давай милая, не стоит пускать слёзы, ты же не плакса? - быстро переключился на встревоженный бубнёж принц, позволяя кусать и слюнявить свою руку. - ... Мой глупый принц, что это? - как-то даже с нотками брезгливости спросил мужчина, указывая пальцем на пухлощёкую. - Не что, а кто. Моя внучка! Правда пиздец милая, да? Она от того балбеса, что затесался среди моих свечей. Я нарек её Жанши. У неё хоть и блеклые, но зелёные глаза, а ещё чёрные волосы. Она ведь похожа на меня, да? - Ты слишком взбудоражен, маленький Сяоцзин. И вовсе не похожа. Скорее уж как та глупая книга, что пытается выдать себя за другую. Почему ты вообще решил оставить себе живых детей? В отличие от тебя и меня, все имеют свойство умирать. Особенно смертные маленькие дети. Зачем тебе вообще кто-то такой нужен, м? - Пф, я знаю, дурак. И сколько раз повторять, я не глупый! Уже который год, тц. - девочка аккуратно расположена в тазике, иногда поливаемая сверху водой. - И... Я хочу дом. Знаете, такой как из тех книг. Где все всегда мне рады, дети любят, все готовы рисковать ради меня и никуда не хотят уходить. Хочу огромный детский городок, своих сестер рядом, и... Хотя нет. Думаю, уточки хватит. - Наивная принцесса не меняется. Сам ведь говорил, что не любишь возиться с бумагами и договорами, а теперь на городки глаза косишь. - елейно протянул старик, наигранно прикладывая ладони к своим щекам. - Это другое. Стой. - цепкий зелёный взгляд внимательно прошёлся по собеседнику. - Вы опять похудели? Неужели опять пол империи до храма прошли? И это я ещё глупый? Удивительно, как быстро этот дух сменял свою обиду на милость. Мягко подперев головку девочки о намотанную в своеобразную подушку ткань, Ци Жун достал из рукава рисовый шарик. - На. Ты же не совсем охерел, и съешь что-то от меня? Вообще... Я ни разу не видел, как вы ели. - Но так и ты меня не кормишь. - То есть, у самого мозгов не хватает на поесть, но ко мне тащишься? Тупица. Я понимаю, что ты не совсем человек, но будь добр, не скопыться по такой уебанской причине. Ешь, не удавись. Как и ожидалось, еда вышедшая из-под рук Сяоцзина просто на уровне небожителей. Рис на молоке был нежным и мягким, а начинка из вишни и сахара до невероятного вкусной, с отдачей пряностей. Практика состоящая из двух прожорливых церберов, а после и целой пещеры детей творит чудеса. - Я не помню, ел ли ты в прошлый раз, да и... Это было давно. А ты до сих пор нормально не жрёшь нихрена. В следующий раз, притащу тебе чего-то более съестного. - Набиваешся в личные фаворитки, принцесса? Или сразу в жёны? - Не дождешься! - не смотря ни на что, Сяоцзин всё также ярко реагировал на подразнивания от монаха. - Ну-ну. Бывший командир, а, бывший командир. Ты сказал, что я не совсем человек. С чего ты это взял? И твое спокойствие. Не слишком ли самонадеянно? - Так вы и убить меня не пытались. - буркнул куда-то в сторону дух, доставая ребенка из воды. - Вы хороший. А ещё, вы нравитесь мне... Как друг? Наверное. Я не знаю как нормально общаться с кем-то кроме Ха-цзе и Ай-мэй, так что простите, если делаю что-то не так. - Пх.. Хахаха! Принц, не глупи. Хах! А вдруг я в следующий раз разобью тебе голову, м? - Вряд-ли тогда я это запомню. Думаю, вы будете красиво смотреться с кровью на лице. То есть! - красные ушки забавно прижались к голове. - А ты... Я хотел спросить, что... Ну, ты не хотел бы в следующий раз взглянуть на бамбуковую рощу? Я... Там растёт не только бамбук, а ещё я там развёл уток. - Это приглашение на личную встречу? - кажется, старик разучился говорить без ехидства. Но в этот раз в голосе проскочило что-то ещё. - Надейся! И вообще, я уже должен быть дома! Глупый монах, не сдохни от анорексии! По традиции, принц снова убежал с их встречи. * * * Кровь. Она красива и насыщенна своим цветом, отдаёт металлом и быстро засыхает. Она преследует бывшего принца едва ли не с первого вздоха, догоняя даже в посмертье. Упорно въедается в кожу, остаётся сгустками под ногтями и засыхает на любимых одеждах и заколках. Любимую Гуань Дао уже невозможно вспомнить без красноватого коричневого оттенка, что уже никак не вывести. - Х-хей? Свечки? Ай? Шу Ха? Лао Пин? Синие огоньки кружили возле пещеры, никак не понимая, где же выход. Они были настолько блеклые и слабые, что задерживатся на земле больше положенного грозилось упущением шанса на перерождение. Но были две души, что уже начали процесс распада, и едва подавали слабый отклик света. Горько. Шу Ха и Ай никак не хотели уходить. Даже когда Ци Жун умолял. Больно. Они распадались со скоростью растворения сахара в кипятке. До безумия жестоко. Прямо перед маленькой Жанши, дух разгрыз горло её подлой матери, глотая кровь, кусочки сосудов и плоти, раздирая когтями живот. Безнадежно. Рыдание при угасающих свечах в обнимку с ребенком, когда рукава и поддолы собственного ханьфу покрылись коркой. Глупо. Забирать девочку с собой, а не отдавать в поселение. О ком зелёный фонарь вообще может позаботиться? Больно. Блять. Как же, сука, принц хочет истребить Юнъань. Нельзя доверять хоть кому-то, кто имеет оттуда корни. Все они одинаковые и омерзительные. Все... Он ненавидит их. - Отправляйся в Диюй, сука. - нога принца раздавила череп уже отдельно лежащей головы. - Рано или поздно, мы ещё встретимся. Только вот, почему ногти так впиваются в собственные ладони, а по щекам текут алые слёзы? Ах, точно. У юного Сяоцзина отобрали одно из его посмертных желаний. А ещё, кажется, душу.