Шесть зерен граната

***

      Элоиза возилась с неудобной накидкой, прикрывающей ее, пытаясь расправить жесткую ткань. Когда мадам Делакруа вручила ей это одеяние, оно показалось ей не слишком удобным, но она не предполагала, что оно настолько невыносимо. А может, все дело в ситуации? Не каждый день узнаешь, что твой брат сошел с ума и вступает в политический сговор с королевскими особами. Особенно если этот брат был законченным простаком, который больше любил запихивать в рот целую тарелку печенья, чем играть в интриги. Пенелопа многого не рассказывала — лишние слова могли подвергнуть ее опасности, — но и того, что она поведала, Элоизе хватило, чтобы захотеть зарезать брата.       Будь они в другом месте, Элоиза непременно стала бы выпытывать у Пен подробности, но последний час пролетел в такой спешке. Они забежали к мадам Делакруа переодеться, чтобы не выделяться в более грязных районах города, к которым они приближались, и Элоиза едва успела полностью осмыслить то, что рассказала ей Пенелопа.       Одно дело — знать, что ее лучшая подруга делает то, что она делает, но совсем другое — быть вовлеченной в это. К счастью, на этот раз Пенелопа решила взять с собой Элоизу. При этой мысли по телу Элоизы пробежала волнительная дрожь — она даже не надеялась на что-то настолько захватывающее, как это. Она издала недовольный звук, когда одна из булавок, скрепляющих плащ, уколола ее, и Пенелопа бросила на нее предостерегающий взгляд. Элоиза ответила ей виноватым взглядом и имитировала поджатие губ. Пенелопа предупредила ее, чтобы она не говорила во время этого приключения, так как акцент Элоизы выдаст их, а ее попытка использовать ирландский язык была, по словам Пенелопы, «одной из худших вещей, сделанных англичанами для ирландцев за последнее время». Пенелопа уверенно вела их по улицам, казалось, зная маршрут как свои пять пальцев.       — Запомни, не разговаривай с ним. Он знает, кто я, поскольку был адвокатом моего отца, но я не уверена, что мы можем доверить ему твою личность, — шепнула ей Пенелопа.       Элоиза резко кивнула, и Пенелопа повела ее к мрачному офисному зданию, которое выглядело так, будто видело лучшие времена. Теоретически Элоиза знала, что отец Пенелопы вел дела не так, как ее семья, но обшарпанное здание наглядно демонстрировало это. Энтони ни за что на свете не стал бы работать с адвокатом, у которого здесь офис. Элоиза поднялась вслед за Пенелопой по лестнице и подождала, пока она постучит в дверь.       — Войдите, — раздался голос из-за двери. Обе женщины вошли, цокая каблуками по неровному полу мрачной комнаты. Пенелопа откинула капюшон и улыбнулась мужчине, в то время как Элоиза не сводила глаз с пола. — А, мисс Фезерингтон. Давненько я вас не видел, — отозвался из-за стола добродушный мужчина. — Рад вас видеть.       — Спасибо, мистер Олбрайт, — ответила Пенелопа, быстро кивнув мужчине. — Я тоже рада вас видеть. Мужчина маслянисто улыбнулся и жестом указал на кресла перед столом, чтобы они сели. — Я прошу прощения за то, что без предупреждения пришла к вам в офис, особенно в нерабочее время, — продолжила Пенелопа, садясь. — Однако я надеялась, что вы сможете мне кое в чем помочь.       — Конечно. Чем я могу вам помочь? — спросил адвокат, прислонившись к своему креслу.       Пенелопа прочистила горло.       — Мне известно, что вы имеете различные дела с людьми из светского общества. Я надеялась, что вы сможете рассказать нам о ваших деловых отношениях с одним человеком, в частности, — сказала Пенелопа, доставая из плаща небольшой мешочек с монетами и поднося его к мистеру Олбрайту. — Конечно, за определенную плату.       Мистер Олбрайт быстро улыбнулся и положил мешочек в карман.       — Конечно, все для уважаемого клиента. На кого вы ищете информацию? — спросил он.       — Лорд Файф, — ответила Пенелопа.       Мистер Олбрайт нахмурился.       — К сожалению, у меня мало сведений о семье Файф, поскольку у них есть свой адвокат, — начал он.       — Ничего страшного. Я не ищу информацию о семье. Мне нужна информация о лорде Реджинальде Файфе, — перебила Пенелопа.       Мистер Олбрайт прислонился к своему креслу.       — А, с этим я могу помочь, — ответил адвокат. — Мистер Файф обращается ко мне за помощью по поводу своих инвестиций в Америку.       — Надеюсь, это не месторождение драгоценных камней в Джорджии, — пробормотала Элоиза себе под нос. Пенелопа бросила на нее предостерегающий взгляд, быстро переглянувшись с мистером Олбрайтом, чтобы позаботиться о том, чтобы он не услышал. К счастью, он был занят поисками какой-то папки: он достал ее из-под стола и передал Пенелопе. Она открыла его и прочитала первую страницу.       — Торговля сахаром? — спросила она.       — Да, — ответил мистер Олбрайт. — Но более того… торговля теми, кто работает на сахарных плантациях.       Пенелопа бросила на мистера Олбрайта острый взгляд.       — Рабство? — спросила она, напряжённым тоном.       Мистер Олбрайт кивнул.       — Да. Как вы знаете, в Англии участие в нем по-прежнему законно, — сказал мистер Олбрайт, пожав плечами.       Элоиза с отвращением посмотрела на мужчину, позаботившись о том, чтобы ее лицо было опущено к полу, чтобы он не видел. Это было законно, но совершенно отвратительно. Вся доброжелательность, которую она когда-либо испытывала к лорду Файфу, исчезла в этот момент, да она ее и не испытывала. И теперь она была уверена, что ненавидит и мистера Олбрайта. Пенелопа кивнула, листая папку.       — У вас есть другие документы по этому делу? — спросила она.       Мистер Олбрайт кивнул, передавая ей другую папку.       — У меня их гораздо больше. Я буду рад поделиться ими… за определенную плату, — сказал он.       Пенелопа передала мужчине еще один небольшой мешочек с монетами и фальшиво улыбнулась. Мистер Олбрайт ответил еще одной маслянистой ухмылкой и поднялся, чтобы пройти в одну из комнат сбоку. Как только мужчина ушел, Элоиза повернулась к Пенелопе.       — Как думаешь, нам это пригодится? — зашипела она.       Пенелопа кивнула.       — Да, но после этого нам нужно посетить еще одно важное место. Там мы сможем получить информацию, которую больше нигде не найдем, — сказала Пенелопа. Элоиза вздрогнула от ее зловещего тона.