Вопрос свободы воли

Бессмертный дремал на своём диване под навесом у огорода. Он сознательно старался не слушать, что происходило вокруг. Поэтому шаги Витьки услышал, только когда тот вошёл под тень навеса. — Пап, ну можно мы уже продолжим бой? Владимир нехотя вернулся из дрёмы. — Ты сколько рядов окучил? Мальчик приопустил взгляд. — Десять. — А ударов сколько пропустил? Вслед за взглядом опустилась голова. — Десять. Тёмный сонно спросил, собираясь вернуться в дрёму: — Сколько рядов должно быть? Мальчишка понуро ответил: — Двадцать. Па, они длинные… — Мы договаривались, что за каждый пропущенный удар ты пашешь в два раза больше рядов. Ты решил в одностороннем порядке похерить договор с Тёмной Силой? — Па, ну давай я их в бою отработаю! Владимир приоткрыл один глаз и покосился на ребёнка. — Ещё больше ударов пропустишь — в три раза больше рядов придётся окучить. Ты в курсе? Пацан снова опустил голову. От него так и фонило грустью и обречённостью. После того дня, когда через экран к нему в зал проник враг, приёмный отец наконец-то включил строгость и баловать стал значительно меньше. У него складывалось впечатление, что после недели работы в поле всё так и будет продолжаться, ведь учитель оказался неизмеримо круче ученика. Тёмный закатил глаза и крикнул: — Милая! Из сада долетел ответный крик: — Что?! — Подойди сюда! — Зачем?! — Просто подойди! Немного после подошла тёмная эльфийка, на этот раз уже не в платье, как было последний год, а в одежде для работы в саду. Она улыбнулась чумазому от работы с тяпкой Витьке и вопросительно глянула на возлюбленного. Тот ответил: — Витька просит меня сменить наказание за ошибки в бою с работы в поле на продолжение боя. Что скажешь? Аиша задумчиво посмотрела на приёмного сына. — Ну, это же не договор на продажу души, верно? — Милая, мне чужие души не нужны, это хреновый пример… — Я к тому, что ты стал чересчур строг. Да, я сказала, что его УЖЕ нужно защищать, но… Витька спросил: — А если я с тобой помахаюсь в искупление ошибок? Аиша искренне удивилась: — Со мной?! М… Вить, я же… ну не хочу я тебя лупить. Сломаешься. — А я хочу тебя удивить. Можно? Эльфийка снова глянула на Тёмного. Тот нехотя вернулся обратно в явь и посмотрел сначала на серьёзного пацана, потом на любимую. Снова на мальчика. Снова на Аишу. — Хорошо. Если у него что-то получится, десять рядов прощены. Ровно до нашей следующей с ним тренировки. Что думаешь? Она наморщила носик. — Ты слишком добрый. — Зато пацан предельно серьёзен. Я считаю, что это настоящее желание. Ряды я и правда сделал подлиньше этим летом. Ведьма закрыла глаза и вздохнула. — Чёртов джинн ты, а не демон. Ладно. Посмотрела с кислой улыбкой на мальчика. — Пойдём. Посмотрю, чему тебя научил этот козлина. — А чё ты его оскорбляешь-то постоянно? Тёмный буркнул, наконец-то засыпая: — Витя-а, не заморачивайся, это она несерьёзно. Вздохнув, мальчик развернулся и пошёл к поляне перед Яблоней. Аиша направилась следом. Пока шли, Витя молчал. Молчал он и когда брал палку, становясь в защитную стойку. Одно это вызвало у неё приятную усмешку. Вспоминалась юность. По крайней мере, он и впрямь был серьёзен донельзя. — Что, осточертело ковыряться в земле? Витька приопустил конец палки. — Да. Десять рядов по сто метров каждый день. Неделю. Очень надоело. Аиша усмехнулась и притянула к себе другую палку из железного дерева телекинезом. — Тогда давай так — я тебя бить не буду. Рано ещё. Ну не вырос ты в моих глазах. А ты попытайся достать меня… палкой. Он посмотрел на своё импровизированное оружие. — Хм. Ну, да, это не меч. — Меч я тебе тоже не доверю. — А если неострый? — Даже неострый. Нападай. Пацан снова посмотрел на неё. Коротко прошёлся взглядом по расслабленной стойке. На лёгкую ироничную улыбку он внимания не обратил. Не обратил внимания и на женскую красоту. А затем сорвался в рывок и стал пытаться достать палкой до ног и живота тёмной эльфийки, чуть ли не в двое его выше. Аиша спокойно отводила выпады маленького противника, даже не особо двигаясь. Однако движения мальчика были хорошо отточены… для новичка в Пути Меча. Так она думала, пока он не начал применять необычные для ребёнка приёмы. Он стал чаще бить в одноручном хвате и был достаточно ловок, чтобы крутиться на месте и рубить или колоть обратным хватом. Углов атаки он использовал много, не махая палкой, как оглоблей. А потом он и вовсе стал пытаться совмещать фехтование с рукопашным боем, заставив Аишу наконец-таки двигаться, чтобы не попасть под шальной пинок. Честно, такое пренебрежение правилами честного боя маленьким мальчиком её… нет, не удивило, всё-таки его учил Илфирин. Но такого она не ожидала. Приходилось отходить или делать шаги в сторону, а то и пользоваться преимуществом высокого роста и длины шага. Пока мальчик вдруг не начал пользоваться собственным преимуществом роста небольшого. Раз уж Аиша могла держать значительную дистанцию, значит, ему будет удобнее драться чуть ли не в клинче. И так и произошло! Он отбил палку мачехи, кувыркнулся к ней, и она едва успела отразить удар по щиколотке. Пацан перестал пытаться бить ей выше пояса и сосредоточился на ногах. Аиша немного разозлилась из-за такой бестактности, но лупить его не стала. Просто стала больше двигаться и разрывать дистанцию, чтобы он её не достал. А мальчик словно вошёл в темп, начал рвать ритм тренировочного боя, то сближаться, то отдаляться и пытаться крутиться вокруг эльфийки. Для него это не было игрой, как раньше. Игрой это осталось для Аиши, но игра стала интересной. Тёмный довольно хорошо натаскал его за год, несмотря на бесплотное существование. Маленькое тельце, относительно тщедушное для ребёнка его сложения, отлично запомнило стойки, акробатические приёмы, движения рук и ног. Н-да, судя по серьёзности намерения любой ценой выиграть этот несерьёзный спор, ему реально осточертело копаться в земле… Немного собравшись, Аисаимилле перехватила палку обеими руками и начала не только обороняться, но и атаковать. В шутку, разумеется, не пытаясь достать Витю, а целясь в его палку. Это несколько усложнило его попытки выиграть, так как приходилось заботиться и о защите. Правда, проблема в том, что он уже выдохся. Всё-таки работа в поле на протяжении нескольких часов не прошла бесследно. Но ему удалось впечатлить Тёмную Мечницу, для его-то смешного возраста. Поэтому, когда он опять кувыркнулся к ней, недостаточно быстро, чтобы успеть ударить, но вполне себе снова неожиданно, она дала ему коснуться её туфли. Делая шаг назад, Аисаимилле подняла руку, останавливая тренировку. Улыбнулась, скрывая под улыбкой накопленную за этот танец злость. — Неплохо, мальчик. Сколько тебе уже? Витя отдышался. Встал, опершись на палку. Вверх он её не поднял. — Девять… Почти… А что?.. Она подошла и пригладила его растрёпанные волосы. — Когда у тебя день рождения? Он отвёл взгляд. Вот теперь руку укололо. Он собирался соврать. — Правду говори, Витя. — Пользоваться магией — не честно… — Ты тоже честно не дрался. Мальчик обиженно посмотрел в сторону. — Ты большая. Как тут честно драться? Эльфийка присела, положив палку на землю и положив ладони ему на щёки, чтобы повернуть его чумазое лицо к себе. Снова улыбнулась. — Никак. Я же сказала, что неплохо получилось. Не дуйся. Я скажу Илфи, что ты победил. Да он и сам всё видел, наверное. Витя пробурчал: — Он скажет, что ты поддалась. — Я знаю. Но я так же знаю, как убедить его отменить наказание. Ты не скажешь, когда тебе девять лет? Опустить взгляд, когда твоё лицо вот так вот держат, затруднительно, так что он просто закрыл глаза и ответил: — Послезавтра. Аиша приподняла брови. — Ровно через неделю после моего? Почему ты сразу не сказал? — Не хотел. Она обняла его. — Мальчик мой, ну ты же растёшь… Год уже с нами, а ни я, ни мой не в курсе, что у нас два праздника подряд идут. — Так ведь у тебя важнее день был… — Ой, ну какая разница? Я столетия не замечаю, а ты… Так, твой день рождения празднуется, и точка. И не спорь. Мальчик выронил палку и тоже обнял её. — Хорошо. Аиша снова погладила его по голове и, посмотрев на грязь на пальцах, сказала построже: — И чтоб помылся. Сегодня же. — Ладно. Она потрепала его волосы, стряхивая грязь, и выпрямилась. — Весь остальной день твой. Отдыхай, как хочешь. А я пошла Илфи убеждать, что ты честно выиграл. Витька кивнул и побежал лезть на дерево посередь поляны. Ведьма покачала головой и, развернувшись, направилась обратно к дремлющему бессмертному. Она-то постаралась прийти к нему тихо, зная, что он не любит прерывать подобный сон. Зато прервать милую дрёму спящего мужчины в её планах выглядело иначе. Что она и сделала. То есть, просто запрыгнула на него, выбив из него дух. Да, он не любил просыпаться без причин, но этот его недовольный взгляд стоил того. Улыбнувшись похожей улыбкой, которую она дала мальчику, Аиша села поудобнее, обхватив его ногами, легла и поцеловала. Тёмный на поцелуй не откликнулся. Даже рук из-под головы не вытащил. Но его взгляд стал немного равнодушным, когда она отодвинулась. — Ну что? — Мне кажется, что ты из него ведьмака делаешь. Ловкий, как котёнок. — А ты ругалась, что я его балету учу, а не фехтованию. Поддалась? Аиша коснулась его носа. — Он устал пахать на твоих грядках. Он закрыл глаза. — На то и расчёт. Ты же знаешь. — По твоим рассказам. Сейчас я вижу реальный результат. Не думала, что работа в поле может быть лучшим стимулятором, чем боль. — Ты ж сама изучала науку страха, чего теперь удивляешься? Эльфийка наклонилась обратно и укусила его за ухо, заставив взрыкнуть и снова открыть глаза, чтобы недовольно посмотреть на ухмыляющуюся ведьму. Она выпрямилась, проехав по нему бёдрами и уперевшись руками в живот. — Не спи, когда я с тобой разговариваю. Победил мальчик, победил. Да, я поддалась. Но что ещё я должна была сделать, если он натурально задолбался тяпать твою треклятую картошку? Он вздохнул. — Ладно. — А ещё он сказал, что его день рождения ровно через неделю после моего. Когда это по человеческому календарю? — По местному? Двенадцатое сентября. — И давно ты знаешь? Тёмный сдвинул брови. — Он не хотел говорить, вот и я скрыл эту деталь. Аиша тоже нахмурилась. — Почему он не хотел говорить? — Не знаю. Он попросил не выяснять. Потом сказал, что не помнит, о чём попросил меня. Эльфийская ведьма моргнула и снова легла на него, так же медленно, как и выпрямилась. Положила голову ему на грудь. — Он всё знает, ведь так? Бессмертный вытащил руку из-за головы и обнял её, погладив по спине. — Временами. Знал бы хоть что-нибудь по-настоящему, а не притворялся, что знает — никакой чёрный ужас не успел бы в игровую вползти… — Кстати, а ты понял, что это было? — Нет. Но оно не захотело ни меня увидеть в ярости, ни тем более тебя. Была мысль у Смерти спросить, но он и так меня ненавидит. Не хочу опять слышать в свой адрес от него всякую гадость. Аисаимилле взглянула на мальчика, сидящего почти у самой верхушки Яблони. — Чья-то следующая жизнь? Или он не совсем отсюда? Владимир снова вздохнул. — Милая, это даже Смерть выяснить не смог, когда я его попросил. А предыдущие несколько попаданцев меня прикончить пытались. Если бы Витя был таким же, я бы сдал его другой семье. Мне твоих порывов ревности и ярости хватает. Всё, что я узнал про него, это что он ребёнок праведников, которых забрали к себе ангелы и оставили его без хранителя, когда он отрёкся от местной веры. Сам он ничего о себе сказать не может. Он не был при смерти, не получал травм, кроме издевательств со стороны сверстников в позапрошлом году, и то в детском доме. Вся известная мне нечисть и светлые духи и существа понятия не имеют, что он есть и его так зовут. Обычный человек. Обычный донельзя. Необычным он становится только в нашем с тобой присутствии. Но, сама посуди, приёмная мать — Ведьма Пучины и королева ВСЕХ тёмных эльфов, и бессмертный тёмный хрен, который прожил туево кукуево лет и примерно столько же знает об этом чудесном несправедливом мире, который ненавидит людей. Как тут ребёнку, пусть даже человеческому, сохранить свою великую обыкновенность? Аиша тихо хмыкнула. — Никак. Но всё же он… Он мой. Это моё. Да. — Хочешь поговорить глупыми банальностями? — Не нуди. Дитё, оно и есть дитё. Хочу научить его своему языку. Хочу научить сражаться так, чтобы выжить в любой ситуации. Хочу… много чего хочу… Она повернула голову и сказала, упираясь подбородком ему в грудь: -…Дочку хочу. Сделаешь мне дочку? Тёмный закатил глаза. — Снова здорова… — Хочу дочку. Хочу, чтобы родилась в один день с мальчиком. Хочу-хочу-хочу. — Умоляю, не строй из себя капризную княж… — Хотю! Она укусила его за нос. Бессмертный снова рыкнул, отдёргивая голову. — Сброшу щас! И не при нём же! — Да ты никогда так теперь не сделаешь мне дочку! — Чтобы вы ОБЕ мне мозг выносили? Иди в жопу! — В твою? — Доиграешься, говорю. Я серьёзно. Аисаимилле резко опустила голову обратно, ударив его. — Зануда… Тёмный вытащил вторую руку и положил на её волосы. — Не надоедает тебе играть влюблённую похотливую дурочку? Аиша возмутилась: — Я не играю! Она снова приподнялась, чтобы взглянуть ему в глаза. — Чего ещё должна желать любящая женщина, по-твоему? И так все вехи общественной карьеры прошла, пробыла на её пике две тысячи лет, а как захотела отдохнуть от абсолютной власти и попытать счастья в любви, так на отказ за отказом натыкаюсь! И вот только вякни мне тут про «несправедливый мир». Хочу, и всё тут! А он не ответил. Просто нежно посмотрел на неё, прикоснулся к её щеке и промолчал. Аиша всхлипнула и упала обратно. Потом спросила, когда возлюбленный опять собрался задремать: — Ну вот почему так? Что тебе такого сделать мне ребёнка? Боишься, что убивать тебя потом будет? Или что? Минуту спустя снова спросила: — Ну не молчи! Чего ты так боишься в детях? — Я боюсь не детей. Я боюсь, как их может покалечить этот мир. Потому что сам, лично видел, как оно бывает. Как это было с моими друзьями. С их потомками. Кому-то даже давал клятву проследить за их отпрысками. Пока почти все из них не избрали каждый своё посмертие, не вынеся жизни здесь. Я не хочу такой же судьбы тем, кого я должен буду искренне любить. Не играть роли. Не мерить маски на своё лицо. Не быть жестоким демоном под личиной заботливого папочки. А именно любить. Это сложнее, чем воевать или править. Это требует… Требует от меня чего-то, что выше моих сил. Я ведь не человек, чтобы думать о потомстве. Я и не демон, чтобы зацикливаться на пороках. И не ангел, чтобы быть добреньким. Я даже не смертный. А ты просишь от меня того, что я даже не знаю, как тебе дать. Дать так, чтобы не навредить ни твоей душе, ни ещё не рождённой. И меня всё чаще посещает мысль, что лучше бы ты осталась на своём троне, чтобы быть счастливой и в любви с теми, кто не думает о таком. — Я бы выгорела там. Понимаешь? Я же не просто так пошла за тобой. Не только же из-за любопытства. А теперь что? Она опять посмотрела на отдыхающего в ветвях дерева мальчика. — Я приняла человека как своё дитя. А ненависть к остальным людям не исчезла. Я просто сделала исключение. Хотя ты говорил совсем о другом… — Разве? Я просил тебя стать доброй только к нему. Про остальных людей и речи не было. Думаешь, я эту расу хотя бы уважаю? Не-ет. Только отдельных личностей, которые лучше остальных. Порой и в этой куче однообразного дерьма попадаются алмазы. А то и бриллианты. — А он? Этот мальчик… Витя. Он кто? — Он… больше, чем ученик. Хотя ему кажется, что это не так.