Arlequin

Джонни на коленях – это пиздец. Джонни с его членом во рту – это пиздец вдвойне. Не пиздящий из-за этого Джонни – это пиздецовое благословение небес. Он сосёт усердно, не поднимая глаз, обе руки Ви путаются у него в уже не такой идеальной причёске, несильно натягивают волоски. Пока что не контролируя, лишь касаясь. Джонни кайфует, и это очень удивительно – он не на наркоте (надеется Ви), не обдолбан в хлам, находится в ясном разуме, насколько его разум вообще может быть ясным. Работникам Чпок-стрит у него поучиться надо. Вот дососёт Джонни его член, встанет, отряхнёт свои позёрские кожаные штаны в области коленей, да пойдёт им читать лекции с графиками, статистикой, проводить практикумы и зашибать такие деньги, какие Ви и не мечтал получить в грёбаной«высшей лиге». Ви бы рассмеяться от собственных мыслей, но получается только негромко застонать от ощущения влажной тесноты и близкой опасности зубов, от ощущения чёртова-самого-Джонни-мать-его-Сильверхенда на его члене. Ви не выдерживает плотно сжавшейся струны внутри, натягивает Джонни сильнее, надавливая на затылок, надеясь, что так станет легче. Тот не давится, хотя явно такого не ожидал, активнее сосёт член и явно кайфует. Ягодицы напряжены из-за впившихся в них ладоней Джонни, от окна холодит спину. Ви думает о том, какой красивый вид откроется тому, кто вздумает вглядеться в его окно мегабашни: Джонни Сильверхенд на коленях, методично поклоняющийся чьему-то члену, явно кайфующий от этого и не собирающийся прекращать своё грязное дело. Яростно надрачивающий свой собственный член, выпущенный на волю из тесноты узких штанов. С пошлым чмоком он отстраняется, выпускает член изо рта. Ви ошалевше смотрит на натянувшуюся между головкой и губами Сильверхенда ниточку слюны. – Руки на стекло, солнышко, – мурлычет он, со скрипом поднимаясь на ноги («Энграмма не может скрипеть суставами, ты ебанулся?»; «Старость не щадит даже энграммы»; «Ой, блядь, завали ебало»), приваливается к спине развернувшегося в его объятиях Ви, тыкается текущей головкой члена куда-то в поясницу. Ви чувствует влагу от смазки без какого-либо усилия. Джонни стягивает до конца джинсы Ви, тот нетерпеливо переступает через ткань у своих ног, быстрее выпутаться, быстрее освободиться, быстрее почувствовать Джонни, член Джонни, оргазм Джонни, свой оргазм… Жёсткий пояс штанов рокера неприятно трётся под ягодицами, когда Джонни наваливается всем весом, придавливая Ви так, что тому становится тяжело дышать, и, чтобы получить глоток воздуха, ему приходится прилагать усилия. Одна рука Джонни лежит на плече: удерживает, ласкает лёгкими, неконтролируемыми движениями — живая, тёплая; другой, искусственной, он обхватывает свой член, помогает, направляет, но Ви этого не видит. – Если ты только и делаешь, что мечтаешь сейчас о моём члене в своей жопе, то спешу тебя разочаровать, – Джонни слегка отстраняется, обводит головкой члена по пояснице, по ягодицам, правой, затем левой, в месте стыка ягодицы и бедра. Ноги Ви расставлены слегка, поэтому ему без особого труда удаётся втиснуть член между бёдер, головкой тыкаясь под яйца наёмника. – Сегодня ебать в жопу отменяется, малыш. Ты слишком плохо себя вёл, не заслужил. Металлическая рука перемещается с члена на пучок волос на голове, стягивает резинку, путается фалангами искусственных пальцев в прядях волос, натягивает до боли, до скрипящего напряжения под слоем кожи, так хорошо и правильно, что Ви стонет, не выдерживает, особенно когда Джонни начинает двигаться, каждый раз проходясь под яйцами. Текущий от естественной смазки член скользит прекрасно, как нож в мягком масле, Ви думает, что через несколько минут там начнёт всё хлюпать от обилия смазки, даже ждёт, что она начнёт капать на пол, под ноги, настолько заведён Джонни. У него самого сочится с конца, но его внимание больше сосредоточено на холодных гиперчувствительных сосках, которые трутся о стекло при каждом движении Джонни. Прекрасная картина для случайного прохожего. Он тянет: – Бляяять, – и пытается опустить голову, закрыть глаза, но Джонни наматывает волосы на кулак сильнее, тянет на себя, обнажает незащищённую шею, впивается в неё губами, оставляет засосы, продолжая с хлюпаньем ебать Ви между ног. Ви щекой распластался по стеклу, ладонями пытается опираться тоже: неудобно жутко, но он не замечает этого в моменте. – Чёрт, малыш, сожми ножки сильнее, – Ви слушается без возражений. Джонни стонет ему в горло, Ви чувствует вибрацию, заводится от этого ещё больше, живая ладонь рокера спускается ниже, обхватывает его у выступающих тазовых костей, держит крепко. Ви чувствует себя дешёвой секс-куклой которую пользуют как хотят, но ему иррационально нравится, что сейчас от него ничего не зависит, что он не может лишний раз пошевелиться и что не может на что-то повлиять. Что его сейчас взорвёт от чувств, кипящих, бурлящих, перетекающих под кожей из одного угла в другой, что Джонни начинает двигаться рвано, теряет темп и такт. Что одна его рука не отпускает волос, причиняя уже настоящую боль, лёгкую, она не сравнится с простреленной ногой или попыткой убийства, но настоящую. Что другой он схватился за его член, начал надрачивать, крутя запястьем так, что Ви протяжно и просяще застонал, кайфуя от ощущения. Ви не знает, чего хотел бы больше: чтобы Джонни продолжал так до бесконечности, либо чтобы Джонни позволил ему кончить. И это он, блять, даже не притронулся к его жопе, пальцами (и/или не только) не массировал простату, а Ви уже так ведёт, выламывает от ощущений, что же будет когда (не если) Джонни возьмёт его полностью и окончательно? Он кончает первым, мучительно, долго, трясёт его знатно при этом. Когда стихают последние импульсы, он чувствует дикое опустошение. Сперма стекает по стеклу, по стене ниже него, по руке Джонни, по брёдрам, казалось она везде. Ви дышит, пытаясь успокоиться, и чувствует лоб Джонни у себя между лопатками. Тот тоже кончил где-то в промежуток оргазма Ви, вот почему спермы так много. Потому что она их общая. – Дыши, парень, только не вздумай отключаться, у меня на тебя сегодня большие планы. И Ви дышит.