Пионерский лагерь «Солнышко»

      Наш первый вожатый, Алексей, был ленивым, апатичным и незаинтересованным, поэтому мог заслуженно считаться старшим братом, который на нас забил во-о-от такой болт. Один пацан, Боря, часто пытался сдружиться с ним, предлагая свою помощь и поддержку в наведении порядка во время тихого часа и отбоя. Боря был полутораметровой занозой в заднице. Алексей каждый раз говорил ему усталым голосом: «Боря, потеряйся.» Боря однажды, и правда, потерялся. Ирина чуть с ума не сошла от страха за него! Она бегала ночью по лагерю и звала Борю. Он объявился среди ночи, но мы все узнали это лишь утром, когда проснулись его соседи. Также мы узнали, что кто-то начудил в пятом — «Олимпийском» — корпусе, и Боре тогда сильно влетело.       Нашу вторую вожатую звали Ирина. Вообще, она была очень классной — доброй, заботливой, отзывчивой и открытой. С ней можно было поговорить практически обо всём, спросить совета и найти поддержку, когда другие дать её не могут. Пожалуй, из всех вожатых, которые у меня были, она — самая крутая. И не только потому, что я видел её играющей в футбол с нашими мальчишками. Она носилась с нами, как курица — с яйцами, и была года на три-четыре старше каждого из нас. Кажется, ей было двадцать лет. У неё были прямые каштановые волосы до лопаток, которые вились пружинками от влажности. Она была среднего роста, худая, со временем, проведенном на лагерных харчах, она потеряла шесть кило, и это сильно сказалось на её гру-… фигуре. В карих глазах чаще всего появлялись волнение (за нас, когда мы лезли на деревья или в воду), восторг (когда мы выступали на вечерних мероприятиях), усталость (потому что из-за некоторых субъектов она много недосыпала) и озорство. Она была в нашем отряде медсестрой. Когда у кого-то из наших что-то болело — неважно, как сильно, — мы шли к Ирине. У неё было всего восемь или десять разнообразных лекарств, но она могла поставить на ноги любого. При этом Ирина понимала, когда её препараты не помогут, и тут же тащила в лазарет. Неважно, который был час. Как-то у Дианки заболели зубы в одиннадцатом часу вечера, и они с Ириной, замотавшись в пледы, пошли через весь лагерь, чтобы достать для Дианки обезболивающее. Наверно, из-за такой искренней заботы Ева и Диана обращались к ней «мама».       Если Алексей всё свободное время проводил, прячась в вожатской и залипая в телефон, Ирина же, напротив, только присядет, — сразу кому-то нужна. К ней ходили чаще потому, что она не отмахивалась. Как-то она целую ночь не спала, потому что у Юрки жутко болел зуб. Идти в лазарет было уже поздно (или он отказался — точно не помню), поэтому Ирина всерьёз взялась за него. Будь она доктором, с живого Юрочки точно бы не слезла. Она наводила ему разных растворов для полоскания, и следила, чтобы он не выливал их в раковину. К четырём часам утра Юрчик был спасён, а несчастная Ирина валилась с ног весь следующий день. Когда она задремала после того, как вернула нас с массажа, то пропустила обед и полдник. Максим (он был командиром отряда — Ирина назначила. Не прогадала. Вот она — женская проницательность!) притащил ей из столовой еду и проследил, чтобы никто не вздумал слопать отложенный для неё батончик. Если бы Полина — вожатая соседнего отряда, с которой Ирина жила в одной комнате, — не растолкала нашу вожатую, она проспала бы и ужин, и сонник.       Я вас сильно удивлю, если скажу, что у нас было трое вожатых? Я сам удивился, когда увидел в коридоре чужака — Александра. Оказалось, что совладать с тридцатью девятью подростками с шалящими гормонами вдвоём — довольно непросто. Особенно, когда один вожатый сидит с детьми в медпункте, а второму нужно в администрацию. И однажды на утренней планёрке Ирина подошла к старшему воспитателю и попросила дать нам третьего вожатого. Он приехал в тот же день, ближе к обеду, — высокий, накачанный, с добрыми темно-карими глазами, рыже-каштановыми волосами, синяком возле левого глаза и небольшой зависимостью — алкогольной и никотиновой.       Он был профи. Он был нам как батя. Почти все звали его просто Сан Саныч или Саныч, некоторые — Александр Александрович. Он отжигал на дискотеках так, что заводил всех остальных. Я помню, как он, Ирина и Алексей танцевали в центре круга, который мы создали вокруг них. Мы все двигались так синхронно, как только могли наши несуразные подростковые тела. В тот вечер танцевали все. То есть, все сорок человек. Представляете, как это было масштабно? Наш отряд, — он, кстати, назывался «Калуга», и был самым большим в лагере, — на той дискотеке получил целых пять баллов! Обычно мы уносили с неё не более двух — потому что половина отряда сидела на лавке, считая себя выше дрыганья на танцполе.