Пионерский лагерь «Солнышко»

      Смена в «Солнышке» начинается ещё в мае, но лучше всего приезжать в лагерь во время официальных каникул. Моя летняя смена была первой: начиналась она первого июня, а завершалась — двадцать четвёртого. Были ребята, которые уезжали двадцать первого — это зависело от того, приехали ли они оздоравливаться или просто отдыхать. Я был из первых. По чётным дням у нас были процедуры в лазарете — мы сидели на стульчиках в соляной комнате (парни всегда выходили из неё с карманами, набитыми технической солью) — спелеотерапия, дышали минеральным паром — ингаляции, дезинфицировали горло кварцевыми лампами — думаю, это тоже своего рода ингаляции, после которых во рту было сухо, как в пустыне, а на языке оседал привкус горелых вафельных стаканчиков от мороженого, а по нечетным — пили кислородные коктейли и ходили на массаж — он длился две минуты, но и этого порой было достаточно, чтобы задремать и быть скинутым на пол с кушетки. Но мне больше всего нравился электрофорез. Я ложился на кушетку, мне за шиворот засовывали два лоскутка ткани, смоченные специальными раствором, и плюшки электродов. Когда аппарат включают, я начинаю чувствовать слабый ток и тепло. После этой процедуры мне всегда хочется спать, а нас тащат на пляж — в самое пекло! Вот поэтому я и засыпаю под навесом, подложив по щёку ладони, а под ладони — сложенную квадратиком футболку.       Иногда, правда, мне везло, и мы не шли на пляж, а оставались в корпусе до обеда. Тогда я всеми силами старался не уснуть, чтобы не проспать приём пищи, а после обеда уже валился с ног, накрывался ярким оранжево-голубым пледом и засыпал. Причём всегда, когда я спал после обеда, я пропускал полдник. Не то, чтобы это было для меня трагедией… — не съесть батончик «Степ» — я это переживу. Обидно было лишь когда мне не доставался сонник. Вожатые наливали нам кефир и раздавали пряники, вафли, печеньки или бублики. Конечно же, всё это было маленькое. Мы радовались, когда вожатым удавалось раздать по два-три бублика. Часто при этом они сами оставались голодными — отдавали нам свои порции. Бывало даже так, что, раздавая по одному прянику или другой вкусности, кому-то из ребят не доставалось, хотя все (я надеюсь) по честному подходили один раз.       Грустить из-за бубликов — в моём стиле. Я пил кислый холодный кефир, сидя на своей кровати и слушая жалобы соседей по комнате на наглость лагерного начальства, наживающегося на бубликах. Это было так глупо, что хотелось плакать, ведь это было правдой.       А ещё у нас не было горячей воды. Ну, то есть она была, но с одиннадцати часов вечера до пяти утра. В это время мы спали. Умываться холодной водой было, конечно, жутко неприятно, но ещё хуже — купаться ледяной водой. Тут тебе ни пот не смоешь, ни голову не вымоешь. Отвратительно! И ещё велик риск заработать воспаление легких. Наша вожатая, Ирина, практически каждый день строчила в чате вожатых, что в нашем корпусе нет горячей воды. Чтобы нам её дали, ей даже приходилось приукрашивать — «Дети пришли с моря, — не могут искупаться!» Иногда срабатывало.       Про наших вожатых я расскажу отдельно.