Как тебя забыть?!

— Да ты угораешь! — возмущению не было предела. — Ну ты и кидалова, Серый, — фыркает Шастун, облокачиваясь на бетонное здание, вдыхая никотиновый дым, а затем поднимает виноватый взгляд, заметив недовольство Позова, отмахивающего от себя едкий сигаретный запах. — Будто это моя прихоть, — фыркает бывший одноклассник.       Негодование Шастуна заключалось в отъезде Матвиенко на неопределенный срок. Экзамены парень будет сдавать в другом городе, хотя все уже давно проплачено и можно даже не приходить на экзамен. Однако Серёжа хочет сдать на хороший балл, чтобы все-таки поступить где-нибудь в Москве, рядом с Лёшей. — Вы главное за Лёшей приглядите, хорошо? — попросил Серёжа, посмотрев на друзей. Дима кивнул, а Антон закатил глаза. — Он маленький, чтобы за ним присматривать или что? — фыркнул Шастун. — Антон, — шикает Дима.       Разумеется, Лёша говорить о приеме антидепрессантов говорить не стал, а Серёжа попросту не имел права. Если Щербаков не хочет, чтобы об этом кто-то знал, то пусть так и будет. Однако Дима знал. Он умный парень. Стоило один раз увидеть пачку таблеток, и все сразу сложилось в голове. Он, конечно, мог бы сослать это на ошибочное прочтение названия препарата, но остальные факторы говорили, что догадки Димы верны. — Ну и когда ты вернешься? — делая очередную затяжку, спросил Антон с толикой призрения в голосе. Ну еще бы, вместо того, чтобы гулять летом с друзьями, он будет сначала целый месяц без Арсения, а потом и вовсе только с ним. Так же и с ума сойти можно, общаясь лишь с одним человеком. Безусловно, есть еще мама, да и Димка собрался поступать в мед здесь — в Москве. Но друг все равно будет занят этим дурацким поступлением, а с мамой юноша предпочитал не разговаривать. Не дай бог вспомнит еще о засосе, который обнаружила в Новый год. Говорить о своей ориентации он не собирался, как и рассказывать об Арсении. — Как сдам экзамены, сразу скажу отчиму, что никуда поступать не собираюсь. Только в Москву, — сказал Матвиенко, перенимая сигарету из рук Шаста. — А ты не боишься, что отчим тебя, ну, как с Таней?.. — робко уточнил Антон. Смерть неблизкой подруги знакомой парень перенес довольно легко, однако говорить об этом было сложно. Смерть для него всегда была чем-то страшным, но не своя, а чужая. Осознавать, что пока ты живешь, кто-то умирает, так странно… А если бы умер кто-то ближе дочки Фишеров? Может, Дима? Или Серёжа? Или… Арс? Думать о таком — невыносимо. — Да плевать. Жить без Лёши я не смогу, — похуистично отозвался Матвиенко. Его телефон гуднул. — Лёша написал, — констатировал парень. — Всё, ребят, пойду с ним проведу последний день до отъезда, — Серёжа пожал руку Диме и Антону и убежал. — Ну я в ахуе, — прокомментировал Шастун. — Давай, скажи, что ты тоже решил уехать хуй знает на сколько. — Нет, — тихо отозвался Дима. — Я не уезжаю. — Ну слава Богу!

***

      Кипиш. Именно так Антон бы описал все происходящее. Первое июня. Вроде первый день лета, а жара стоит невыносимая. Еще и Арсений со своими попытками соблазнить мальчика перед отъездом своим не менее жарким торсом, который он предпочел не прикрывать одеждой. Спасибо хоть, что в штанах.       Психолог уезжал завтра утром, а потому сейчас метался из спальни в гостиную, иногда забегая в ванную или на кухню. Антон же лежал на кровати звездочкой, залипая в телефон, стараясь не смотреть на тело Попова. Все-таки, несмотря на запуганный интернетом разум, тело оставалось бесстрашным и искренне хотело всё и сразу. В частности, Арсения. И если оральный секс мог ублажить либидо Попова, то Антона простой мастурбацией успокоить было сложно. Он еще подросток и возбуждается буквально от всего. А дрочить несколько раз в день не очень-то хотелось.       Хотя сейчас настроение было немного другое. Сейчас хотелось больше нежностей, нежели страсти. Попов уезжает на три недели, это едва не месяц, потому мальчику хотелось обниматься с ним весь день и никуда не отпускать. Целоваться и любить, осознавая, что вот оно — счастье. Арсений же понимал эмоции и чувства младшего и не упускал возможность поцеловать и приласкать, как маленького котенка. Тоша прижимался и обнимал Попова чуть ли не каждый час. А иногда даже чаще. Но вещи сами себя не соберут, поэтому сейчас Антон старался не мешать. — Тебе долго еще? — спросил парень, переведя взгляд с экрана телефона на вновь зашедшего в спальню психолога. Он бегло прошелся тоскливым взглядом по обнаженной части тела Арсения и заглянул в голубые глаза напротив. Антон успел вымотаться. Он и сам не заметил, как провел в таком положении два с половиной часа. Теперь сил не было даже пускать слюни на мужчину. — Устал? — мягко улыбнулся старший, присаживаясь на край кровати, Антон инстинктивно притянул ноги к себе, освобождая место. — Есть такое, — согласно кивает младший, с интересом наблюдая за брюнетом. — И что же тебя так вымотало? Неужели сидеть в телефоне сейчас так утомительно? — вздернул бровь Арсений. Подросток закатил глаза. — Шучу! Не переживай, я уже закончил. Теперь я весь твой. — Ну наконец-то! — взмолился шатен. — Чем будем заниматься? — Завалимся спать, потому что завтра вставать ни свет ни заря? — вопросил Арсений, за что получил несильный удар в плечо. — Ты дурак? — сердито спросил Шастун. — Напьемся в хламину, чтобы уснуть под забором и ты проспал поезд! — воскликнул он, да с таким энтузиазмом, что Попов даже не был уверен в том, что парень шутит. — Как насчет прогулки по вечерней Москве? — предложил Арсений. Антон пожал плечами. Его план ему нравился, конечно, больше, но его можно осуществить, гуляя по ночным улицам.

***

      Ира не видела бывшую брата уже очень давно и сначала даже не узнала ее. Раньше у Жеки было темное каре, теперь же волосы доходили ей чуть ли не до поясницы, а передняя прядь была окрашена в темный оттенок фиолетового.       Жека всегда была доброжелательна с сестрой своего уже бывшего парня, вот и сейчас это не стало исключением.       Признаться честно, когда Егор подвел Иру к симпатичной девушке, она даже не поняла, что это и есть Жека. Только через пару секунд до нее дошло, кто перед ней, после того, как она прочла имя на бейджике. Евгения.       Пока Кузнецова осматривалась вокруг, Егор просил подругу показать, что Ире предстоит делать, ну и присмотреть за ней. Уже через десять минут брат вышел из кофейни с картонным стаканчиком, поцеловав на прощание Жеку в щеку. — А вы точно не вместе? — с нескрываемым скепсисом спросила Ира. — Точно, — мягко улыбнулась Женя. — Что ж, давай я тебе быстренько покажу базовые вещи. Пока отдельно твоей смены не будет. Ты будешь работать либо со мной, либо с Филом, он еще не пришел, но как придет, я тебя с ним познакомлю. Парень он хороший, молодой. Ему сейчас двадцать.       Ира только лишь кивала. Ей не очень хотелось знакомиться с кем-то еще. Жеку она хотя бы в глаза видела и даже общалась пару раз, когда брат приезжал к ней в тайне от родителей, прихватывая с собой свою девушку.       Женя показала Ире, как готовить простые напитки, в которых сложности особо не было. Техники у нее не было, а потому делать кофе с рисунками у нее попросту бы не получалось, поэтому ее задача была помогать делать кофе в картонных стаканчиках с крышкой, которые покупатели пили по пути на работу или в универ, а не внутри заведения. Ира была осторожной и аккуратной, и Жека поручила ей роль упаковщика. Ира собирала заказ. Общаться с людьми ей не очень хотелось, поэтому она стояла позади девушки, внимательно слушая, что требует клиент. Пока Женя готовила кофе, Ира либо внимательно следила за техникой, получая опыт, либо укладывала заказанное пирожное в тарелку, если покупатель ел в помещении, либо в контейнер, если тот забирал заказ с собой. — Скоро придет Фил, и работать будет уже он, а я уйду на обед, а после мы уже вдвоем погорбатимся. Ты голодная? — спросила Жека, когда до обеда оставалось около десяти минут. — Немного, — честно ответила Ира, устало вздохнув. Она работала не так эффективно, как Женя, но все-таки работала и, естественно, вымоталась. — Тогда иди в комнату, как придет Фил, я сразу подойду к тебе. У меня с собой есть суп, на нас двоих хватит, — улыбнулась девушка. Кузнецова кивнула и направилась в комнату ожидать Жеку.       Под комнатой подразумевалось небольшое помещение, скрытое от глаз посетителей дверью. Там были и шкафчики, в которых хранилась специальная форма для барист, и микроволновка для разогрева еды, которую приносили рабочие на обед. Стоял небольшой столик, рассчитанный едва ли на двух человек, однако стульев было три. Ира подумала, что дополнительный принесли для нее.       Ей ничего не оставалось, кроме как сесть и ждать, когда приедет этот Фил и сменит Жеку. Хотя, конечно, было немного неловко, что девушка так помогает Кузнецовой, самостоятельно начиная и в целом ведя диалог. Ира же попросту не могла говорить много. Ее ответы были односложными, зато искренними. Ира не знала, правильно ли ее понимает Жека или считает совершенно эгоистичной. Рассказал ли ей Егор о случившемся? Знает ли Жека, что у Иры просто нет сил? — Я здесь, — лучезарно улыбаясь, сказала Женя, заходя в помещение. Ира попыталась выдавить ответную улыбку.       Как выяснилось, суп Женя готовила сама, хотя Ира предполагала, что тот был заказной, в каком-нибудь недорогом ресторане. Бывшая Егора готовила очень вкусно, и Ира с удовольствием ела каждую его ложку. — Вкусно, да? — уточнила Женя, все так же поддерживая свою улыбку на лице. — Очень вкусно, — кивнула Ира и только через пару секунд поняла, что уже не чувствует напряжения и сказала эти слова не через силу. — Вот и хорошо. Кушай на здоровье.       Дома Кузнецова практически не ела. А если и ела, то это были маленькие порции, приготовленные братом. Егор варить супы либо не умел, либо не желал. Хотя базовые, вроде лапши, пару раз предлагал Ире. Но ничего не сравнится с Жениным борщом. — Ир, — когда так сокращают имя, то Ира всегда сжималась всем телом, обычно после такого обращения ей говорили что-то серьезное. — Егор мне рассказал, что твоя девушка, она… — Жека замялась, а Иру пробила дрожь. Здесь стало удивительно жарко и холодно одновременно, а свободная лента на шее от фартука стала душить Кузнецову. — Мгм, — с большим трудом выдавила из себя Ира, чувствуя, как мышцы сковали воспоминания. Все те монологи на кладбище, когда Ира едва не задыхалась в слезах, стоя на коленях, пачкая колени землей. — Понимаешь, я вижу, как ты зажимаешься, и… эм… Я тебя понимаю, — а вот Ира не понимала, к чему этот разговор. Всё же было так хорошо! Так к чему было портить эту атмосферу? Тем более Ира была уверенна, что Жека ее совершенно не понимает, и эти слова только чтобы поддержать. — Девушка, которую я любила, тоже умерла.       И вот сейчас из головы Иры вылетели все остальные эмоции. То есть Жене нравятся девушки? Но она же встречалась с Егором? А почему она умерла? В ее смерти тоже виноват отец? Почему Женя не плачет, а улыбается?       Наверное, на лице Иры застыло слишком явное непонимание. Жека усмехнулась. Не весело, а грустно. С тоской и ностальгией. Было видно, что она скучает по той, которую любила. И сколько бы времени ни прошло, рана никогда не пройдет. Время лечит? Нет. Время лишь пластырь. Боль со временем притупляется, но не уходит до конца. Это видно по взгляду. — Я была чуть младше тебя. В десятом классе. Мы с ней были лучшими подружками, а я всё не решалась ей признаться, — девушка судорожно вздохнула и прикрыла глаза. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы Ира поняла — она переживает. — А когда я уже собралась… Я хотела написать ей сообщение. Но она меня опередила. Написала мне, что ценит меня и всегда знала о моих чувствах, хотя это было невзаимно… Она сказала, что благодарна мне за десять лет, которые мы отучились вместе. Она написала это и вышла из сети. Я писала ей. Много. А на следующий день мне рассказали, что она прыгнула с крыши. Она мне давно говорила, что устала жить. Я, конечно же, подбадривала ее, но ей этого не хватило, — паузы между предложениями практически не было, видимо, Женя хотела скорее закончить об этом говорить. — И знаешь, я вижу, что ты пытаешься забыть Таню. Пришла на работу, чтобы отвлечься. Но я спустя шесть лет не забыла. И ты не забывай. Пусть твоя Таня навсегда будет жить в твоем сердце и воспоминаниях. Тебе нужно смериться с тем, что ее больше нет среди людей, но она не исчезла. Лишь спряталась. Отпусти ее и смотри в будущее. Я так встретила Егора. Твой брат потрясающий! — Ира сочла последние слова за попытку сменить тему. Она и сама была не против. — Почему же вы не вместе? — пересилив себя, спросила Ира, проглотив комок в горле. — Потому что мы слишком похожи. У нас идеальная дружба, но отношения точно не для таких, как мы. Противоположности притягиваются, а мы скорее дополняем друг друга. Знаю, на словах звучит непонятно, да и выглядим мы неплохо вместе, согласись, но все-таки мы не подошли друг другу. — Поня-я-ятно, — протянула гласную Кузнецова. — Ир, я серьезно. Прости, что начала этот разговор, но тебе не нужно нагружать себя, лишь бы забыть ее. Просто отпусти и иди вперед. Жизнь не заканчивается.       Ира понимает. Но не может. А от последнего предложения и вовсе сердце щемит. У нее не заканчивается. Да. А у Тани оборвалась. Однако продолжать этот разговор она не хочет, а потому просто кивает, поджав губы.       Дальше обедали в тишине. Обе задумались о своем, хотя Ира даже не помнит, о чем думала. Просто зависла, пока тело само выполняло механические действия. — Зарплату ты получишь в конце месяца, — первая подала голос Жека. — У меня будет зарплата? — удивилась Кузнецова. — Конечно, любая работа должна быть оплачиваемой, — кивнула Женя. — Ты, конечно, будешь получать поменьше меня и Фила, потому что работы у тебя меньше, но зарплата будет. — Ого, — изумилась Ира.       Для нее эта работа была только чтобы отвлечься от мыслей о Тани и не сойти с ума в четырех стенах. Она даже не думала, что будет за это получать какие-то деньги.       Ее не особо волновало, сколько будет составлять ее зарплата. Егор зарабатывал достаточно, чтобы обеспечить и себя, и сестру, поэтому Ира была готова работать, не получая деньги и вовсе, либо совсем за гроши. — Жека, поработай чуток, я с новенькой познакомлюсь, — в комнату зашел, как поняла Ира, Фил. — Так и быть, но недолго, я и так всё утро горбатилась, — усмехнулась девушка, вставая со своего места. — Не обижай ее, иначе врежу, — пригрозила Женя, похлопав товарища по плечу. — Ты ж меня знаешь, я девушек не задираю, — улыбнулся парень, перехватив руку Жеки, чтобы поцеловать тыльную сторону ладони. — Подлиза, — закатила глаза бариста и ушла, оставив Иру и Фила наедине.       Кузнецова непроизвольно сжалась всем телом. Фил не выглядел злым или плохим парнем. Скорее обычным.       Фил был старше Иры на два года, но выглядел ее ровесником и на первый взгляд угрозы не представлял. Но Ира все равно чувствовала себя некомфортно рядом с новым человеком. — Я Фил, — парень протянул руку напрягшейся девушке. Кузнецова протянула руку в ответ для рукопожатия, посчитав, что будет невежливо, если она проигнорирует этот жест. Только вот вместо рукопожатия Фил оставил поцелуй на тыльной стороне ладони, ровно так же, как сделал с рукой Жеки минутой ранее. Ира от страха руку выдернула. — Да не бойся ты, — усмехнулся парень. — Я не боюсь, — шепнула Кузнецова, потому что голос резко пропал. — Я вижу, — хмыкнул Фил. — как зовут-то тебя. — Ира. — Красивое имя, Ирочка, — подмигнул парень.       Теперь Кузнецова поняла, почему Жека называла его подлизой. Он же действительно пытался подлизаться. Скорее всего, это была его манера речи. Либо он так надеялся на какую-то пользу от человека в будущем.       Иру такое не привлекало, как и сам Фил. Волосы были темные и растрёпанные, а глаза карие. Классическая внешность. Никаких особенностей. — Спасибо, — кивнула Ира, благодаря за комплимент. — За правду не благодарят, куколка. — Не называй меня так, — попросила Кузнецова. — А как? Звездочка? Солнышко? Зайка? — начал перечислять Фил. — Иди работай, не заставляй Женю делать это за тебя, — грубо велела Ира. — А ты забавная, принцесса, — улыбнулся парень, а Иру это добило. Девушка резко поднялась с места и вышла из комнаты. — Ира, ты куда? — удивилась Жека. — Воздухом подышать, — бросила на ходу Кузнецова, снимая с себя форму, направляясь к выходу из кофейни.

***

      К сожалению Антона, план осуществить не вышло. Они гуляли с Поповым до одиннадцати, а в двенадцать уже завалились обратно в квартиру психолога. И как бы мальчишка не умолял Арсения погулять еще немного, а лучше зайти в какой-нибудь ларек и купить что-то выпить, тот оставался непреклонен и уверенной походкой пошел за водкой направился по направлению домой. Антону ничего не оставалось, кроме как идти следом.       Но парень все-таки сумел отомстить, начав целовать и возбуждать, а затем прекратил все на самом интересном месте… Шастун еще никогда не видел Арсения таким разочарованным. Принцип «возбудим и не дадим» работает исправно.       Утром Антон пожалел, что его план не был использован, еще больше, ведь Арсений совершенно точно не проспал. Проснулся и первым делом пошел целоваться. Парень лишь фыркал и отмахивался, желая поспать подольше. — Ты сейчас проспишь мой отъезд и будешь жалеть об этом всю свою жизнь, — услышал Антон сквозь плотную пелену сна. Парень резко принял сидячее положение и взял телефон, чтобы посмотреть на время. — Э-эй! — недовольно протянул юноша. — Какой же ты злой, Арс. Отобрал у меня еще минимум десять минут сна! — Люби меня такого, какой я есть, — расплылся в улыбке психолог. — Подожди, — парень нахмурился, вглядываясь в шею брюнета. — Нехило я тебя вчера разукрасил. Теперь точно никто не подойдет к тебе, сразу видно — человек занят.        Арсений непонимающе взглянул на парня, а затем встал и ушел в ванную, чтобы посмотреть на красивый засос, переливающийся чуть ли не всеми цветами радуги. — М-да… — сказал психолог, глядя на себя в отражении, а через пару секунд за спиной появился довольный Антон. — Зато теперь ты будешь спокоен. — Зная бестию и соцпедагога, осмелюсь заявить, что спокоен я не буду никогда, — фыркнул младший, на что психолог только закатил глаза. — Мне никто другой не нужен, — Арсений развернулся к школьнику лицом и притянул к себе. — Обещаешь? — с толикой недоверия спросил мальчик. — Обещаю, — кивнул Попов, и сердце его сжалось, когда в зеленых глазах он увидел «не верю».       До того обидно это осознавать, что хотелось и в правду никуда не ехать, лишь бы Антон был рядом и видел, как Арсений любит его и нуждается в нем. И никто ему другой не нужен.       Только вот нельзя так. Очень хочется, но нельзя. Надо ехать. До поезда совсем ничего. И Антон, и Арсений об этом знают. Но не может Антон с этим смириться. От одной мысли, что всё может повториться, хотелось выть и лезть на стену. А лучше на Арсения, чтобы тот никуда не ушел.       Собирались они довольно быстро. В машине подумали, что будет немного странно, что Антон едет в одной машине с Арсением, чтобы проводить того на поезд. Однако оба решили, что это никого волновать не должно. Это их дело.       Благо, на перроне людей оказалось достаточно, чтобы можно было скрыться в толпе и насладиться друг другом. Никого из школы видно не было. Антон судорожно вздохнул, понимая, что вот он — конец. Не готов он принять этот факт. Не хочет снова пережить то же самое. Он попросту не выдержит.       Тот же перрон, тот же Арсений и тот же Антон. Но если Арсений тот же, то он снова бросит Антона, когда вернется? Верить в это не хотелось. Хотелось знать, что Попов так не поступит. Шастун сам себе говорил, что его Арсений так не поступит. А перед ним стоит именно его Арс. Но ведь в прошлый раз он тоже так думал. И оказался неправ. Его Арс нашел в себе силы расстаться. Конечно, отчасти это вина его отца и ужасного детства, но ответственность все равно лежала на плечах психолога.       Хотя Антон оправдывал Попова как только мог. Только он уже и сам понимал, что это бред. С другой стороны, Арсений бросил его под влиянием отца — единственным человеком, которого Арсений слушал. Вряд ли Сергей будет преследовать сына, чтобы внушить ему свою позицию по поводу его отношений с парнем.       Антону очень хотелось верить, что на этот раз всё обойдётся, на этот раз всё будет хорошо. Ведь будет? Всё же хорошо, да? — Всё хорошо? — Антон аж вздрогнул. Попов смотрел на него проницательным взглядом, словно перед ним стоял не его Тоша, а чей-то чужой. — Конечно же нет, — фыркнул мальчик, а в глазах заблестели слезы. Шастун ненавидел себя за сентиментальность. Ну почему он не может быть нормальным? Почему он ревет, как девчонка… — Как все может быть хорошо, если ты уезжаешь. — Тош, ну поверь мне, прошу тебя. Я тебе клянусь всем, что у меня есть. Всем, что мне дорого. Я вернусь, и все у нас с тобой будет хорошо. Я люблю тебя и буду любить. Обещаю. — Не клянись мной, — улыбается парень, всхлипывая. Арсений тоже улыбается и целует парня в прозрачную родинку на кончике носа. — Я верю тебе, просто сомневаюсь. Иногда. — А ты не сомневайся. Звони мне каждую секунду. Я всегда найду для тебя время, слышишь? Всегда. Весь мир ничего не стоит, только ты. Я тебя люблю, — Арсений смотрел выжидающе, он хотел увидеть доверие в глазах шатена. Больно видеть, как любимый человек сомневается в твоих чувствах к нему. — Арс, я верю. Но, — это ужасное «но». Просто убивает Арсения. Как вообще можно верить одновременно с каким-то «но». Арсению не хочется знать, что за «но». Он не хочет. Всё, что он желает — быть для Антона любимым и чтобы тот ему доверял. — Просто переживаю. Я бы не стал так волноваться, если бы не…       Расставание.       Если бы не оно, Арсений бы сейчас спокойно попрощался с Антоном. Их отношения были бы надежнее. Было бы доверие, которого сейчас так не хватает. — Арсений Сергеевич! — звонкий голосок Марины Александровны заставил вздрогнуть обоих. — Что-то Вы рановато пришли, — с прищуром хохотнула завуч, словно в ее словах был скрытый подтекст, известный только ей одной. — Антон, и ты здесь, — стушевалась женщина. — И я, здрасьте, — фыркнул мальчик, посмотрев на нее так злобно, что та даже взгляд отвела. — Что ж, Шастун, думаю, ты уже успел попрощаться с Арсением Сергеевичем. Теперь можешь идти домой, готовиться к экзаменам. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя Арсений Сергеевич опоздал на поезд? — нарочито слащавым голосом спросила завуч. Антону даже тошно стало. — До поезда еще есть десять минут, — закатил глаза юноша. — Если эти десять минут я проведу здесь, а не готовясь к ЕГЭ, то от меня не убудет, а Арсений Сергеевич не против моей компании. Правда, Арсений Сергеевич? — Шастун перевел взгляд на Попова. — Конечно, Тош. Что вы, Марина Александровна, ребенка прогоняете. Решил попрощаться, разве это плохо? — лучезарно улыбнулся Арсений. — Простите, — неискренне извинилась женщина, недобро посмотрев на подростка, который в душе ликовал, хоть и выглядел мрачно. — Ничего страшного! — успокоил ее Арсений, но тут же разочаровал. — Если Вы не против, то мы договорим, а потом я переключусь на Вас, хорошо? — Ладно, — завуч удалилась в неизвестном направлении. — И как теперь целоваться? — с грустью спросил школьник. — Никак, она явно следит за нашими действиями, — обреченным тоном сообщил брюнет. — Лишь бы не подслушивала, — хмыкнул школьник. — Когда-нибудь мы же засосемся при ней, да? — Когда-нибудь обязательно, Тош. Когда я найду себе другую работу, иначе с этой меня выгонят тут же. Директриса же тоже на меня глаз положила. — А потом удивляешься, почему я ревную, — возмутился парень, уже начиная ревновать. — Я так и не понял, почему? — Потому что красивый такой ходишь, все на тебя слюни пускают. — А я слюни пускаю только на одного человека и его имя Антон Шастун.       Признаться честно. Такие милые беседы пробуждали надежду. Надежду на то, что всё будет хорошо. Что их отношения не временны, а длительны и серьезны. Арсений же настроен серьезно. Да и Антону это не на один раз точно. Попову хочется в это верить. Иначе истерика будет уже не у Шастуна, а у него.       Арсений понимал чувства парня. Как можно просто взять и отпустить человека, которого так сильно любишь? Отпустить на три недели, зная, что тот может вернуться и просто сказать «расстаемся» и всё, конец отношениям.       Пожалуй, никто в здравом уме не позволил бы вновь уехать. Но у Антона выбора нет. Он не может отменить эту поездку, он же по сравнению с Арсением и завучем еще ребенок. Его мнение не учитывается. Да и если он попытается возразить, то все сразу поймут, что с Арсением у него не просто общение.       С другой стороны, если любишь, то доверяешь. Может ли Антон любить Попова, если не верит ему? Арсений не знает. Он надеется, что Шастун ему верит и это действительно всего лишь беспокойство и волнение, а само доверие он еще не потерял.       Однако страх, что что-то может пойти не так, никуда не уходит. Что может произойти, пока его нет в городе? А если Антон решит что-то с собой сделать? Как это предотвратить? Неизвестно. — Если что-то случится, то позвони и расскажи мне, хорошо? — попросил Попов, глядя на грустного парня. — Обязательно, Арс, — всхлипнул юноша. Теперь он окончательно расплакался. Сдерживать слезы было уже просто нереально.       Арсений вздохнул и притянул мальчика к себе. Шастун тут же с силой обнял психолога. Сейчас было даже все равно, что подумает завуч или остальные люди, кто есть на перроне и могут их увидеть.       Почему людям запрещено любить тех, кто им нравится? Разве это плохо? Что с того, что вы два парня? С каких пор любить — плохо? Антон всё никак понять не может. Неужели он виноват в своих чувствах? Нет. Точно нет.       Они обсуждали это с Арсением, и тот отвечал, что их отношения совершенно нормальны, просто люди привыкли считать что-то новое плохим и неправильным. Но это ведь не так.       Арсений увидел краем глаза, что бестия отвлеклась, увидев Людмилу Михайловну, и отстранился от подростка, но только чтобы быстро поцеловать в губы. — Ты что, а если увидит кто-то? — удивился юноша, озираясь по сторонам, боясь, что поймает на себе осуждающий взгляд. — Ну и пускай смотрят, — фыркнул Арсений. — Да? — переспросил парень. Попов кивнул, и тогда Антон, не раздумывая, прижался губами к губам брюнета. Тот даже пошатнулся от напора, сжав талию мальчика. — Может, все-таки скажешь им, что никуда не поедешь? — спросил Тоша, чувствуя, как на щеках остаются влажные дорожки от слез, которые мальчик просто не контролирует. Попов берет личико парня в свои ладони и стирает следы большими пальцами. — Ты же знаешь, что не могу, — грустно говорит Арсений и прижимается губами ко лбу шатена.       Антон-то знает, но не хочет он так. Хочет быть с Арсением всё лето, всю осень, зиму и весну. Каждый месяц, каждую неделю и каждый день. Просыпаться и засыпать в одной кровати. Всегда быть рядом. Не готов он жить без Арсения эти три недели. Хоть убей.       Парень неуверенно кивает, мол, знает, а слезы новой порцией подступают к глазам, образуя ком в горле. Психолог снова прижимает мальчика к себе, крепко обнимая. — Как я без тебя? — на грани слышимости спросил подросток. — Когда я вернусь, можешь хоть напрыгнуть на меня. Клянусь, я не оттолкну тебя никогда в жизни, — шепотом обещает Попов, целуя макушку школьника. — Я напрыгну. Рот тебе скотчем заклею, чтобы даже слова сказать не мог о расставании, — также шепотом сказал юноша. — Договорились.       Уже находясь в поезде, Арсений видел своего грустного мальчика, стоящего прямо напротив вагона. У обоих было жесткое чувство дежавю. Антон стоял и махал рукой ровно так же, как тогда, в январе. Арсений тоже махал.       А когда подросток побежал за тронувшимся поездом, Арсения и вовсе передернуло. Страшно думать о том, что всё может повториться. В это даже верить не хочется.       А Антон просто думал, что ему уже плохо без Арсения. Ему уже его не хватает. Он уже скучал по поцелуям и объятиям брюнета. По его ухмылке, шутках и комплиментах. Сейчас этого всего не хватало до дрожи в коленках. Антон уже его ждет.