Как тебя забыть?!

      Первая половина мая пролетела быстро и, что удивительно, незаметно. Антон вместе с одноклассниками написал ЕГЭ, причем, по ощущениям, не очень плохо, а даже наоборот. Арсений продолжал соблазнять своего мальчика и всячески намекал на что-то большее, нежели поцелуи и объятия. Но Шастун держался на своем. Ну какой ему секс, когда страшно? Вот если Арсений его трахнет, пока он спит… Это уже другой разговор.       Однако насиловать Шастуна психолог не собирался. Нет так нет. Время еще будет.       Но вместе с приближающимися экзаменами, выпускным и летом, приближался и отъезд Попова. Антон пытался отговорить того, но Арсений должен был ехать. Выбора не было. — Не переживай, воробушек, я твоего папочку припугнул, ни с кем, кроме тебя, шуры-муры крутить не собирается, — обнадеживающе сказал Шеминов. — А повысить квалификацию ему уж точно надо. Из него психолог, как из Пушкина балерина! — Пушкин был неплохим танцором, — поделился фактом психолог, Стас лишь закатил глаза, а парень хихикнул. — Ну конечно, вот выпендриваться знаниями ты любишь, — цокнул историк. — Зато в психологии у тебя просадок. — Я знаю теорию, — возмутился Арсений. — А надо на практике ее суметь использовать! — Ой, отстань а.       Арсений, конечно же, переживал по поводу его отъезда. Переживал, потому что переживал Антон. От Попова скрыть свое недоверие у парня не вышло, да тот и не особо пытался.       После того расставания на перроне юноша всячески требует словесное подтверждение любви психолога. Ему нужны обещания, простых слов и действий уже не хватает, а Арсению ничего не остается, кроме как смиренно в очередной раз пообещать в верности и вечной любви.       Нет, конечно, Арсению вовсе не в тягость раз за разом твердить о любви к своему мальчику, но все равно становится обидно от этого недоверия. Психолог же сам хотел помочь Шастуну, разобраться с психологическими травмами… А в итоге стал причиной одной из них.       И как после этого не винить себя? Как считать себя хорошим? Как перестать думать и быть уверенным в том, что Антону было бы лучше без него? Как? Ответов у Попова не было.       Но было желание исправиться. Ему никто не нужен, кроме Антона. Он это знает. А эта поездка отличный шанс доказать это самому Антону. Всего месяц. Что может случиться за этот короткий срок?.. Попов будет погружен в психологию, ему не с кем изменять, да и желания нет. Раздели их судьба на восемь лет, Арсений и то не любил больше никого кроме Антона. Думал бы о нем каждый день. Он в этом уверен.       Осталось убедить в этом подростка. Тем более психолог уезжает не на восемь лет, а всего на месяц.       Уроков у Шастуна уже не было, лишь дополнительные перед экзаменами. Сдав первый, Антон поверил в себя и твердо для себя решил, что сдаст и остальные успешно. Хотя Арсений всячески напоминал о плохой интуиции школьника и что тот мог написать и первый экзамен не очень хорошо, но в глубине души он, конечно же, гордился решимостью и уверенностью подростка.       Пытаться уломать парня на секс стало бессмысленным занятием, и Арсений и вовсе прекратил мучиться. Хотя с каждым днем Антон, казалось, становился все сексуальнее и привлекательнее. Даже спать стал лишь в одних боксерах. Хоть бы футболку надел… Хотя и на трусах спасибо.       С другой стороны, против Попов уж точно не был. Пару раз совал руки между нежной кожей и тканью, сжимая и отлаживая ягодицы, выбивая приглушенные поцелуем стоны. Но в кровати целоваться таким образом неудобно, поэтому подобное происходило крайне редко. Вот стоя…       Но Антон и раньше не был против любых ласк, сейчас он всего лишь не позволял зайти этим ласкам дальше этих самых ласк. Арсений стал очень милым и даже в каком-то смысле романтичным.       Несколько раз Попов предлагал сходить в душ вместе, обещая не нагибать парня в кабинке, но Антон отрицательно качал головой, поджимая губы. Все равно боялся. Как бы он ни доверял Арсению мысленно, в глубине души все еще остался осадок недоверия. И любые обещания психолога искажались в голове мальчика, говоря, что Арсений обманул его один раз, бросив, а значит, может обмануть и снова.       Арсений тяжело вздыхал, но насильно не заставлял. Дело Антона, а не его. Если захочет — сам скажет. Это же Шастун.       Только вот подростка уже перестал страшить секс, как раньше. Теперь его пугал предстоящий отъезд Арсения. Ему вновь стали сниться кошмары, отчего выспаться подросток не мог. И это было ужасно. На носу выпускной и экзамены, а он ходит сонный!       Каждый раз, когда Антону снился плохой сон, парень ворочался, мычал что-то нечленораздельное. Психолог просыпался тут же. Для него видеть заплаканного Антошу как ножом по сердцу — невыносимо больно, мучительно и смертельно.       Парень в очередной раз тихонько всхлипнул, ночуя у Арсения. Тот, естественно, проснулся. — Тош, — шепотом позвал подростка брюнет, осторожно дотронувшись до обнаженного плеча младшего. Антон вздрогнул всем телом и заморочился сильнее, жмурясь. — Нет. Не надо. Обещал. Арс! Арсений! — вполголоса говорил юноша, иногда срываясь на шепот. — Малыш, проснись, — повторил уже громче Попов.       Подросток резко распахивает глаза. В комнату проникает свет луны из окна, заставляя слезы на щеках и ресницах поблескивать.       Антон не стирает те, а лишь трясется от подступающей порции слез.       Психолог садится на кровать, чтобы было удобнее обнимать заплаканного мальчика, притягивая того к себе. Антон громко всхлипывает, утыкаясь в грудь Арсению, и дрожит всем телом. — Посмотри на меня, Антон. Посмотри, — психологу пришлось немного отодвинуть парня и приподнять лицо того за подбородок, чтобы тот поднял на него взгляд зеленых глаз. — Я здесь. Никуда не ухожу. Слышишь? Я рядом. — Не уходи, — бормотал мальчик, пытаясь снова прижаться к Арсению, но задача того была успокоить мальчика, а не заставить плакать дальше. — Не уйду. Тош, смотри мне в глаза. — Обещай. Ты же не уйдешь? Не бросишь меня, да? Обещай мне. Не забудешь? Любить будешь? Обещай! — слова сами вылетали, мысли в голове Шастуна перемешались, он просто тараторил, пытаясь унять дрожь. — Обещаю. Смотри на меня. В глаза взгляни. Обещаю, Тош. Ни за что и никогда тебя не брошу. Никогда не уйду. Всегда буду любить. Слышишь? Всегда, Тош. Я обещаю, — после этих слов Антон успокоился, и Попов с ужасным чувством вины на душе притянул того в объятия, продолжая говорить, что рядом, только уже шепотом.       Антон так и уснул в объятиях старшего. Услышав тихое сопение, Попов уложил мальчика на его половину кровати и лег рядом, раздумывая.       Он же действительно нанес Антону травму. Психолог, который должен прорабатывать проблемы с пациентами, нанес травму! Но ведь Антон не пациент. Отношения с пациентами строго-настрого запрещены. Но это же не повод дарить ему травмы.       Арсений сам не заметил, как погрузился в сон.

***

      Катя вернулась, но разговаривать с Димой отказалась. Причину тоже объяснять не стала. Но разве Дима опустит руки? Если он виноват, то для начала стоит узнать, в чем именно. А потом уже он будет готов извиняться. Хоть на колени вставать.       Но для этого Катю нужно найти. Это не составит никакого труда, зная, где девушка зависает все свободное время, а также где живет.       Но домой к ней идти не пришлось — Катя сидела на крыше заброшки. Уже как традиция. — Огонек, — вздохнул Позов, поднявшись к ней. — Чего тебе? — раздраженно фыркнула девушка, даже не обернувшись на парня. — Я хочу понять, что сделал не так. Почему ты обижаешься на меня и злишься, — подросток медленно подошел к Кате, которая рывком поднялась на ноги. — Издеваешься? — зло спросила она, сверкнув глазами. — А ты сам себя виноватым не считаешь? — Если бы я хотя бы понимал, о чем речь, то признал бы вину, но я не понимаю, — вздохнул Позов. — По-твоему, целоваться с другими, находясь в отношениях, нормально? — О чем ты?..       Катя закатила глаза, достала телефон и показала Диме фотографию. На ней действительно был Дима. Он действительно целовался. С Артуром. Это тот самый вечер, когда Артур избил его, а после действительно поцеловал.       Дима же пытался отстраниться, пытался! Только на фотографии этого не видно. Кадр вырван из контекста, и кажется, будто Дима сжимает плечи Артура вовсе не пытаясь отстранить. Это все неправда. Но как поверить, когда есть даже фотография. — Это не то, что ты подум… — начал было оправдываться он, но был перебит. — Серьезно?! Еще скажи, что не целовался! — возмущению не было предела. Напряжение висело в воздухе, оправдываться было бессмысленно. — Целовался, но… Послушай, знаю, звучит бредово. Но я правда не хотел! — Да пошел ты, — слова вылетели со всем отвращением и ядом, больно резанув по сердцу. Катя специально задела Диму плечом, показывая, насколько это ее задело, и ушла с заброшки. — Ну Катюш, постой! — Позов быстро догнал ту, хватая за руку, чтобы развернуть к себе лицом. — Не трогай меня! — девушка попыталась вырвать руку, но Дима был все-таки сильнее. — Успокойся, пожалуйста. — Да отвали ты от меня. Знать тебя не хочу! — кричала Катя, продолжая пытаться вырваться. — Я не целовался с Артуром. Это он меня поцеловал! — Почему я должна верить тебе? — Потому что я верю тебе. Ты всегда верила мне… — Верила! Да. Верила, но уже нет. Доверие подорвано. Откуда мне знать? Я вижу фотку, на ней все прекрасно видно. — Я пытался его оттолкнуть! — А по-моему, ты просто наслаждался поцелуем. Отпусти меня, кто ты мне, чтобы касаться меня? — девушка сверкнула глазами, заставляя парня вздрогнуть. — Я твой парень… — Смеешься надо мной? Мы расстались, когда ты целовал его, прекрасно зная, что у тебя есть девушка, — у Димы рука разжалась сама собой. Он даже заметить не успел, как Катя быстро убежала в сторону своего дома. Догонять ее он, конечно же, не стал.       Неприятное чувство жгло изнутри. Каждой клеточкой своего тела Дима чувствовал боль, но не ту, что испытывал, когда его бил Артур. Это душевная боль, когда ты чувствуешь себя виноватым, прекрасно зная, что ты ничего не делал. Но от одной мысли, что ты сделал любимому человеку больно, становится плохо.       Парень бы и рад сейчас оказаться дома, спрятаться от всего мира. Только он не мог. Уже успел развернуться в нужную сторону, но замер, как вкопанный, увидев силуэт парня, что заставляет его бледнеть от одной лишь мысли.       Артур неспешным шагом пошел к одиннадцатикласснику, пугая его лишь сильнее, ведь сдвинуться с места он не мог. А парень приближался лишь ближе. И только когда их отделяло не больше полутора метра, Дима сделал один неуверенный шаг назад, поняв, что это именно он виновник их расставания с Катей.       Однако идти в какой-то момент было уже некуда. Дима выдохнул воздух из легких, когда Артур оказался совсем близко и приобнял Позова, не давая возможности отстраниться, Диму даже стало трясти. — Как дела, Димочка? — со своим природным скалом вопросил Артур на ухо парню. — Что ты хочешь? — со всей горечью, обидой и злобой спросил Позов, косясь на когда-то любимого человека. — Я хочу тебя, Дим, но для начала можно просто начать встречаться. Что скажешь? — и снова ухмылка, подобна скалу. А ведь раньше она казалась красивой. Сейчас же она выглядела устрашающе. Будто Артур — зло во плоти. Диме было страшно находиться рядом с этим монстром. Ему было мерзко от самого себя, что он любил и до сих пор любит его. Возможно, сильнее, чем любит Катю. Но он не может так говорить после всего случившегося. — Скажу, что ты конченный ублюдок, — выплюнул Дима, сам не понимая, что Артур заговаривает ему зубы, чтобы увести в безлюдный переулок. Тот самый переулок. Сейчас было значительно светлее, чем тогда, но не менее страшно. — Ну чего ты так разговариваешь с любимым, Дим? Ну скажи, что теперь не так? По твоим словам, мы не могли быть вместе из-за той девушки. Вы расстались, что теперь не так? — парень прижал подростка к стене здания и говорил, смотря в глаза. Голос у Артура был мягким, почти нежным. Словно это не он избил его в этом самом месте. Не он поцеловал и снял это на камеру, чтобы отправить Кате. Не он разрушил их отношения. Словно это не он отшил Диму три года назад… — Ты сумасшедший! — закричал Позов, надеясь, что его кто-то услышит, но в момент его щеку обжег касание кожи о кожу. Артур ударил не сильно, но ощутимо. Так, чтобы не было синяка. Диме не поверит Катя, если он расскажет, что Артур его избил. Он все продумал. — Лучше не кричи, если не хочешь повторения, — фыркнул Артур, встряхивая руку. — Ну же, ответь мне, что теперь тебя останавливает? Если тебя напрягает, что она жива, то я могу и это решить. — Ты можешь ее убить?! — Ну конечно, Дим. Убивать куда проще чем ты думаешь!       Дима, если честно, не особо верил в этот бред. Он знал Артура. Тот любил приукрасить, где-то приврать. Главное — говорить с честным взглядом, чтобы все верили. У него это получалось всегда на отлично, даже Дима не раз велся на подобные трюки. Но теперь он был максимально осторожен. — Просто скажи, что ты от меня хочешь? Я дам тебе что угодно! Скажи, для чего ты меня нашел? — молящим голосом попросил Дима, уже совсем теряя силы играть в эту бессмысленную игру, стоящую ему жизнь. — Я хочу, чтобы ты был моим парнем, Дим. Что в этом непонятно? — Артур артистично вздернул бровь, словно то, что он нашел его спустя три года — совершенно обычное дело. — Я знаю тебя. Просто скажи правду. — М-м, ну хорошо. Скажу. Но не сейчас. Дим, давай уже начнем отношения?! — чересчур раздраженно спросил Артур. — Ты издеваешься надо мной? Я не буду с тобой встречаться! Объясни уже, зачем тебе это все. — Объясню! В этом же месте. В… Час ночи, ок? — выдохнул Артур. — Ты больной? Хочешь, чтобы я ночью пошел к такому, как ты? — Диме стало даже смешно. — У тебя выбора нет. — Выбор есть всегда. Я не приду.       Артур с силой дернул Позова на себя, а затем жестко прижал к стене, заставляя поморщиться. Это действительно больно. — Придешь. Иначе можешь оплакивать свою девчонку, — процедил сквозь зубы Артур. — Ты ничего ей не сдела… — Сделаю. Мне не сложно. Так что решай. Что тебе важно: свои тупые пидорские принципы или твоя девчонка? — Артур рывком дернул Диму, заставляя упасть на асфальт. — В час ночи буду ждать тебя здесь. Учти, полицию вызывать глупо, у меня там есть связи. Да и тебе же хуже будет? — ухмыльнулся Артур и напоследок пнул парня в бок.       Когда Дима поднялся на ноги, Артура уже не было рядом. Тот ушел, оставив парня одного с ужасным чувством в душе. Его бросила Катя, Артур его шантажирует. Как же отвратительно.       Но Диме ничего не остается, кроме как пойти домой.       В голове было много мыслей, но все были странными. Стоит ли приходить? Может, Артур обманывает и ничего с Катей делать не станет? А стоит ли рисковать? Действительно ли у него есть связи в полиции? Как быть?       Ответов не было. Ни на один вопрос Дима не знал ответа. Во всем был не уверен. От этого было лишь обиднее.

***

— Мы же договаривались, — вздохнул Серёжа, а в словах было столько разочарования, что Лёша даже взгляд отвел, не в силах это терпеть. — Я знаю, просто… — Просто что? Что просто, Лёш? Мы говорили с тобой столько раз об этом, что и не счесть! Почему после каждого такого разговора ты даже дня не можешь продержаться без повышенной дозы? Хватит пить таблетки тоннами! — Серёжа уже начал злиться. Видеть, как любимый себя травит, просто невыносимо! — Прости, так получается. Я не специально. Честно! — виновато забормотал Щербаков. — Больше не буду, обещаю. — Как мне верить твоим обещаниям, если раз за разом они оказываются ложью?! — Раньше — да. Но не сейчас. Я правда не буду пить больше нормы. Клянусь! — Лёша не врал. Для него прожить без повышенной дозы просто невозможно, но он готов. Пусть будет рвать волосы, царапать кожу, кричать и метать предметы, но больше нормы не выпьет. Хватит обманов. Пора отвечать за свои обещания. Хватит врать хотя бы любимому. Серёжа вздохнул и отвернулся к парню спиной. — Я тебе не верю, — сказал он шепотом, наполненным отчаянием. Он уже устал слышать пустые обещания и верить им. Что-то на подобии клинка полоснуло прямо по сердцу, заставляя поперхнуться собственным дыханием. Одиннадцатиклассник поднял взгляд, но ответного взгляда не получил. Смотрел в спину, пока клинок продолжал резать его грудь, выпуская душу. А вместо той появлялась пустота, переполненная невидимой горечью и досадой. Самое ужасное, что может быть — недоверие от любимого человека. Он ему больше не верит. Может, это просто страшный сон? — Что? — на грани слышимости повторил Лёша. Сознание верить отказывалось. Ему точно послышалось. — Я не верю твоим словам, Лёш. Я пытался, правда. Но с каждым разом я перестаю верить все больше и больше. Извини.       Извинения. Люди извиняются, чтобы их простили за какой-то поступок. Серёжа извинился за то, что не верит Лёше. Но ведь Лёша сам виноват. Сам врал. Из-за своей лжи начал страдать начальной стадией депрессии. Из-за нее стал пить антидепрессанты, а из-за них врать лишь больше. Фундамент всех его проблем — ложь. И он один виноват в этом. Конечно, возможно, депрессия могла развиться и из-за гибели родителей и дедушки. Но ложь подкрепляет страдания. Как масло в огонь. Так стоит ли Серёже извиняться? Разве это он провинился? Разве где-то здесь есть его вина? Нет!       Это именно Серёжа пришел к Лёше, когда у того была истерика из-за гибели единственного опекуна. Это он его вытащил из этого состояния. Он помог остальным друзьям принять его. Он делал для него все, пока сам Лёша только страдал и пользовался когда-то лучшим другом, а теперь любимым человеком. Серёжа ни в чем не виноват. Виноват только Лёша. — Нет. Ты не должен извиняться. Это я, я должен извиниться. Но я обещаю. Клянусь. Я не буду пить столько таблеток… — Если ты мне врешь, то мы расстанемся. — В смысле? — не понял Щербаков. — Если твои слова снова окажутся ложью, то расстанемся. Что скажешь? — Серёжа обернулся на шокированного парня. — А ты хочешь расстаться? — вздохнул подросток, глядя в карие глаза. — Я нет. А ты? — И я нет. — Тогда прекращай пить таблетки.       Конечно же, Серёжа не хочет расставаться с Лёшей. Даже если тот будет пить свои дурацкие антидепрессанты. Он останется с ним и будет помогать ему. Все-таки он его любит и не хочет, чтобы тот мучился.       Да и ругать парня не особо хотелось. Тем более за ложь. Он же и сам в каком-то смысле врет, не рассказывая о случившемся осенью. Но и сказать о том Серёжа не может. Язык не повернется. Остается только ждать.

***

— Давай я буду каждый год пересдавать какой-нибудь экзамен? Тогда я навечно останусь школьником, — предложил Антон, лежа на диване в кабинете психолога. Для него осознавать, что рано или поздно он сдаст экзамены и больше не будет считаться школьником, было шоком. Взрослая жизнь звучит, конечно, круто, но пока ты ребенок, а не когда ты уже осознал, что денег у взрослых ровно столько, сколько те заработали, и даже меньше, если учесть налоговые и прочие счета. Еще и эта ответственность… Ну почему нельзя вечно быть беззаботным ребенком? — Так себе идея, Тош, — хмыкнул Попов, поднимаясь из-за стола, чтобы подсесть рядом. — Я закончил, можем ко мне поехать.       Антон кивнул, упираясь в локтях, чтобы встать с дивана. — Тебе вообще не за чем переживать. Тебя взрослая жизнь не тронет, — улыбнулся Арсений. — Ты же отказался куда-то поступать. Хотя еще есть время, Тош, подумай. — Ну Арс! — Ну и ладно. Двоих нас я прокормлю. Так что не волнуйся. Взрослым ты будешь только физически. Духовно можешь оставаться маленьким Тошей, — и подмигнул. — Я не хочу все время сидеть у тебя на шее. Найду работу потом. Сейчас куча сфер есть, где образование не нужно… Между прочим, в Воронеже была сфера одна. Не знаю, насколько она легальная, но там делать ничего толком не надо. Сидишь себе, отвечаешь на звонки. Иногда что-то развозишь… А денег платят так много, что можно смело снимать квартиру и жить ни в чем не нуждаясь. В общем, если что, такое и в Москве найти можно, — со знанием дела рассказал подросток. — Не думаю, что это хорошая идея. Уж лучше бы отучился, — цокнул языком Попов. — Ну и ладно, — фыркнул мальчик, открывая дверь. — Поехали домой, папочка. Будешь меня кормить. Я голодный, капец. — Ну поехали, — усмехнулся Попов, шлепнув подростка.       Добрались они быстро. В машине почти не разговаривали. Оба устали, Антон иногда ныл, что хочет есть, что бесит его эта школа, и вообще, когда уже он будет спать весь день, пока Арсений-папочка-Сергеевич будет зарабатывать им на жизнь. — Но, приходя с работы, папочке нужна будет разрядка, — ухмыльнулся психолог, посмотрев на подростка, стоя на светофоре. — Хорошо, папочка. Я буду послушно ждать тебя на коленках в прихожей, — нарочито тоненьким голоском сказал Шастун, заставляя Арсения тихо усмехнуться.       По приезде в квартиру Арсений пошел разогревать еду, пока парень ушел переодеваться в домашнюю одежду. И не важно, что эта одежда была не его, а Арсеньевская. Попов не чужой ему человек, что он, одежду не может его надеть? Антон-то может, еще как.       Признаться честно, Антону даже нравилось, что он может носить одежду психолога. Это было чем-то… милым?       Он ходит весь такой красивый, одежда чуть велика, но это даже красивее смотрится. Попов пару раз шутил, что Антон выглядел бы еще красивее, если бы ходил по его квартире вообще без одежды, но самого Шаста эта шутка не зацепила. Лишь смутила и напрягла.       Хотя он был бы не против покрасоваться для Арсения, будучи полностью нагим. Интересно, а как бы отреагировал Попов, увидев своего мальчика голым?..       Антон решил, что проверять это не станет. Может быть, в другой раз. Вдруг Попов набросится на него! Не хватало еще лишиться девственности таким образом. Хотя… Звучит очень даже ничего.       Решил порадовать своего папочку, а в итоге папочка порадовал меня, — думал подросток, ковыряя вилкой макароны в тарелке. — Антош, ты же с голоду умирал, чего не ешь? — удивился Арсений, помыв за собой тарелку. — Да вот, перехотел, — лениво отозвался мальчик. Голод пропал сам собой, когда мальчик отвлекся на свои мысли. — Давай-ка кушай. Стас хотел прийти сегодня. Думаю, через час придет, — поделился брюнет, садясь рядышком.       Психолог ловко выхватил вилку из руки парня и наколол сразу несколько макаронин. А в следующую секунду поднес ту ко рту подростка. — Открой ротик, — ласково попросил старший. — За па-а-апочку, — протянул Арсений, пока Антон покорно съедал порцию на вилке. Затем наколол еще одну. — За кого еще? — Ни за кого. Не хочу больше, — возмутился парень, ему, конечно, нравилось, что Арсений решил с ним понянчиться, но он же уже не маленький! — Тош, решай, либо сейчас съешь все макароны, либо расплатишься девственностью, — голос вмиг стал на пару тонов ниже, заставляя юношу вздрогнуть и сглотнуть. — Умничка, — привычным тоном похвалил Арсений парня, когда тот перехватил вилку и принялся кушать. А что? Антон уже не маленький, чтобы его кормили, но он еще не дорос до секса!       Шеминов приехал через полчаса, когда Антон с Арсением обнимались на кровати старшего, смотря какой-то фильм на ноуте. Когда в квартиру позвонили, рука Арсения забиралась в свободные штаны подростка, а потому тот быстро сказал: «Я открою» и выбежал из комнаты.       Если бы Стас пришел с пустыми руками, то это был бы уже не Стас.       Шеминов прихватил с собой торт, а вместо чая решил захватить что-то покрепче. И вот на стол ставится бутылка настоявшегося винишка. Антоша, которому Арсений пить не разрешал, захлопал в ладоши, а глазки так заблестели, что запретить ему выпить хотя бы бокал было сравнимо с убийством. Но Арсений попытался. — Нет, Антон. Пить вредно. А тебе тем более. У тебя молодой организм, сопьешься еще. Мозг себе весь атрофируешь, — начал было свою тираду Попов, но был прерван спокойным голосом историка. — Да ладно тебе, Арс. Завтра воскресенье. Ничего не будет, если мальчик немного выпьет с нами, — и подмигнул. План учителя Арсений знал и не одобрял. Спаивать школьника, чтобы тот раздвинул перед ним ноги? Ну что за сюр! Но Стаса было уже не остановить.       Арсений знал точно, что пользоваться парнем не станет ни при каких обстоятельствах. А в пьяном состоянии тем более. А Шеминов продолжал заговаривать зубы парнишке, подливая в бокал еще и еще вина. — Ну все, Антону хватит. Да и время позднее. Спать пора, — нахмурил брови Арсений, глядя на опьяневшего школьника с очаровательно покрасневшими щечками от повышенного градуса. — Ну Арсений Сергеевич, — захныкал парень, потянувшись за бутылкой. — Да, Арсений Сергеевич, чего вы тут раскомандовались? — улыбался Стас, которого все происходящее веселило. — Антош, пора спать. Без десяти час. Считай, что уже воскресенье, а завтра в школу. — Какой же ты ну-у-удный, — протянул гласную парень, поднимаясь на ноги. — А ты пойдешь со мной спать? — Пойду. Только гостя выпровожу, — Арсений злобно посмотрел на учителя, видя, как качается его мальчик. Это ж надо было так его споить!       Арсений помог парню дойти до спальни, а затем вернулся к историку. Тот улыбался, делая глоток из бокала. — Ну извини, Арс. Кто ж знал, что его с нескольких бокалов так унесет! Я могу всю бутылку выпить, и ты даже не поймешь, что я пил, — оправдывался тот. Арсений вздохнул. — Мда-а, — протянул Попов. — И что мне с ним делать? — Как что? Брать, Арс. Надо брать, — на это Арсений лишь поморщился. — Бери свою Дарину, а с Антоном так нельзя, — фыркнул психолог.       Стас лишь пожал плечами и ушел из квартиры.       Арсений и сам выпил немного, а непьющий человек на алкоголь реагирует остро. Попов пил редко, потому сейчас ощущал повышенный градус. Он выпил меньше Антона, который, стоило психологу зайти в спальню и включить свет, начал нести полную околесицу. — Папочка, ложись со мно-о-ой, — тянул гласную мальчик, распластавшись на кровати. — А ты не хочешь раздеться? Или в одежде спать будешь? — уточнил Попов, проходя вглубь комнаты. — Раздень меня, меня руки не слушаются, — захныкал парень, не разлепляя глаз.       Арсений устало вздохнул, подошел к парню и, ухватившись за ткань штанов, стянул те с худых ножек. — Сядь, я футболку сниму, — попросил психолог, но все равно усаживать парня ему пришлось самостоятельно. — Все, ложись. — А ты-ы? — Да тут я, тут. Свет только выключу, — фыркнул старший, идя к выключателю. Антоша уютно забрался под одеяло и, с трудом открыв глаза, стал наблюдать за Поповым. Тот, выключив свет, лег рядом.       Парень засуетился, стал ворочаться и мычать что-то нечленораздельное. — Ты спать собираешься? — вполголоса спросил Арсений. — Поцелуй меня, — даже не попросил, а потребовал младший. — От тебя алкоголем несет, — фыркнул Арс уже в полудреме. — Поцелуй! — канючил младший.       Психолог, открыв глаза, навис над парнем и прижался своими губами к чужим. Антон, время зря не теряя, забрался руками под футболку старшего. Тот спал всегда в одежде, потому что ему было холодно.       Разорвав поцелуй, Попов улегся поудобнее и притянул к себе парня, вжимая спиной в свою грудь. А мальчик развернулся в объятиях и уткнулся носом в шею, приятно пахнущую кофе.