Как тебя забыть?!

      Седьмое марта — предпраздничный день. Но по праздникам уроков в школе нет, а за день до него уроки сокращаются. Однако это время компенсируется школьным концертом, который, в данном случае, посвящен всем девочкам, девушкам, женщинам и старушкам. В общем, всем представителям прекрасного пола.       Антон, как высокий выпускник, помогает декорировать актовый зал. Ну и рассказывает пару четверостиший, куда же без этого.       Ведущие оказались два ученика из восьмого класса — Данька и Ванька. Обычная шпана. Никто не представляет, как они через год будут сдавать ОГЭ, однако на тройку предметы они вывозят.       Антон фыркнул, осматривая пустой зал. На сцене стоял лишь он один. Остальные толпились за кулисами. Подросток был как на ладони у Бестии и еще нескольких учителей, которые занимали меньше одной десятой зала. — Правее, Антон. Ну что ты, центр сцены не видишь, что ли? — закатила глаза завуч. Антон послушно шагнул вправо. — Да не в это право! В мое право, а не в твое, — школьник хотел было пошутить, что у него вообще прав нет, но решил промолчать, а сделать, как велит Марина Александровна. — Ну слишком далеко! Ближе к краю сцены. Да куда ж ты, не хватало еще, чтобы ты грохнулся с нее. Дальше, Шастун, дальше. Ну это совсем далеко!       Парень делал микрошажки то вперед, то назад, то вправо, то влево. Он едва держался, чтобы не закатить глаза. Смотрел не под ноги и даже не на завуч. Он смотрел прямо, где была размещена дверь в актовый зал, в котором они сейчас находились. Та была распахнута, чтобы учителя, заходя внутрь, не шумели, открывая дверь. Иначе школьники очень отвлекались от прогона.       Арсений обещал прийти как на сам концерт, так и на репетицию. Они восстановили свои отношения и даже улучшили те. Арсений даже, казалось, стал чаще пренебрегать своим принципам.       Пару раз даже едва не отымел Антона у себя в кабинете, но что-то все время мешало. Шастун, конечно, мог лишь предполагать, что Арсений бы закончил начатое, но все было слишком реалистично, чтобы отрицать. Попов буквально раздевал подростка на своем столе. Вряд ли тот бы удержался, раздев юношу до конца.       Антон заметил, что за эти два месяца они оба соскучились по касаниям. Как же это… Точно! Тактильный голод. Антон специально гуглил, пытаясь понять, что с ним не так и почему он внезапно захотел касаться Арсения чаще, дольше и сильнее. Раньше такого дикого желания не было, да и сам психолог стал более тактильным.       Тот вообще стал более заботливым, нежным и ласковым. Кажется, из последней ссоры он вынес какой-то урок. По крайней мере, осознал, что он тоже человек, что он тоже умеет проявлять любовь, а главное — заботу. Сколько времени ушло у Арсения, чтобы осознать это, а нужен был всего лишь Шастун в одном экземпляре.       И вот Антон втыкает в зеленую табличку «Выход», что висела над дверью, и думал, что выхода из этого ада никогда не будет. Бестия продолжала недовольно горланить, только теперь не на Антона, а на тех самых восьмиклассников. — Вы, два оболтуса! И кто вас вообще поставил? Так еще и в паре?! — восклицала завуч, позабыв о том, что сама же их и поставила на роль ведущих. Чаще всего у таких, как Ванька и Данька, идеальный голос для каких-либо мероприятий. У Марины Александровны просто выбора не было. В любом случае, даже если бы она очень захотела, то не успела бы найти новых ведущих за час до самого концерта.       Через полчаса танцоры пойдут переодеваться, а в школу нагрянут зрители, которые после сокращенных уроков ушли домой, чтобы переодеться в свободную форму.       Антон им завидовал, ибо сам стоял в белой рубашке с черным галстуком. Даже в пиджаке. Весь был такой красивый, словно на свадьбу пришел. И только яркие кроссовки выдавали его истинное отношение ко всему происходящему. Оставалось надеяться, что никто их не заметит, а ему не попадет. Хотя верилось в это слабо.       Арсений появился в раскрытых дверях, когда Антон сидел на присценной ступеньке, сложив лицо в ладошки, упираясь локтями в коленки. Увидев своего брюнета, парень даже на ноги вскочил. Забыл, что не нужно проявлять яркие эмоции, чтобы никто не заподозрил их.       А вот у завучи запрета на эмоции не было, что сильно задевало юношу. Так и хотелось подойти к ней, взять за ворот безвкусной кофты и в лицо сказать: «Это мой мужик, не лезь к нему. Иначе — убью».       Однако Антон лишь молча мог наблюдать, как эта женщина клеится к его любимому. Но так отсиживаться он не собирался. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — парень едва не подлетел к психологу. Хотя хотелось налететь. Стиснуть в объятия, поцеловать и держать за руку… — Привет, Тош… — отстраненно ответил мужчина, стараясь удержать при этом завуч, которая чуть ли не повисла на брюнете. Антон сжал руки в кулаки. — Марина Александровна, скоро концерт начнется… Вы все отрепетировали? — Да-да, Арсений Сергеевич. Практически все! — как послушная сучка ответила завуч. — Тогда, думаю, стоит сделать не практически все, а полностью все. Да? — хмыкнул Попов. — Точно, Арсений Сергеевич. Вы, как всегда, правы! — пролепетала женщина и только потом опомнилась. Арсений может прийти на концерт, но это бессмысленно, что уж говорить о репетиции. — А что вы здесь делаете? — Решил посмотреть, как это все происходит. Интересно стало увидеть репетицию. Я и на концерт останусь, — объяснил психолог, метнув взгляд на ревнующего подростка. — Считайте, что меня здесь и нет вовсе. Репетируйте.       И это подействовало. Та закивала, да так, что у Антона голова закружилась, смотря на нее. Она вновь продолжила кричать на ведущих, которые так и остались стоять на сцене, наблюдая, как завуч клеится к высокому голубоглазому брюнету. Местному крашу, но не только среди школьниц. Еще и среди учителей. Ну и Шастунов, конечно же. — Ну? Как настрой? — улыбнулся психолог, одергивая помявшуюся рубашку. — Не люблю я эти мероприятия. Волнуюсь постоянно. Еще сознание потеряю. А вдруг в обморок прям на сцене грохнусь? — со страхом в глазах предположил юноша, с силой сжав левой рукой правое запястье, сминая ткань пиджака и рубашки под ним. — Ну тише, — мягко улыбнулся брюнет, перехватив левую ладонь. — Если что-то и случится, то это будет лишь отличным поводом нам с тобой уединиться. Упадешь в обморок, я тебя в медпункт на руках донесу, а потом заставлю у себя жить. — Я и так чуть ли не каждый день у тебя ночую, — закатил глаза подросток, хотя сам бы не отказался пожить у Арсения официально. Еще и на его руках оказаться… — Зря я тебя балую. Наверное, стоит пореже видеться, чтобы ты от учебы не отвлекался, — подмигнул Попов. Антон незаметно стукнул мужчину по плечу. — Да сдалась мне эта учеба. Никуда поступать не буду, а на тройку экзамены сдать проще простого, — цокнул языком Антон. Они уже обсудили этот пункт с Арсением. Тот поворчал, конечно же, сказав, что учеба — это важно, но все же согласился с выбором подростка. Пусть лучше будет все время дома сидеть, чем прогуливать пары в универе. — Отшлепать бы тебя хорошенько… — прошептал Арсений парню на ухо так, чтобы слышал точно только он. Щеки школьника мигом зарделись, а ноги вдруг стали такими ватными, что Антону померещилось, будто он вот-вот упадет. — А не многого Вы хотите, Арсений Сергеевич? — усмехнулся парень, с вызовом смотря в голубые глаза. — Сам же нарываешься, — уже с хрипотцой произнес брюнет, и мурашки все же одолели парня.       В оставшееся время учителя вновь прогнали концерт, естественно, пропуская танцы и песни. На те попросту не было времени. Антон, окончательно переволновавшись, сидел за кулисами, махал на себя сценарием, где было прописано буквально все мероприятие, включая его несколько четверостиший, и молился, что все пройдет гладко. Галстук невыносимо давил на шею, хотелось его ослабить, а лучше и вовсе вышвырнуть куда подальше, но нельзя. Все должно было быть красиво.       Однако парню очень повезло, что в зале сидел Арсений, который так по-родному улыбался ему, что глаз не оторвать. Антон пережил этот концерт только благодаря Попову. Если бы тот не смотрел так ободряюще, то Антон бы сейчас лежал без сознания, а не сидел в небольшой комнатке за сценой, где обычно готовятся выступающие.       Помещение было довольно узким, но длинным, на всю сцену, позади которой находилось. У стены выстроился ряд стульев и всего одна парта, на которой еще десять минут назад лежала сумка с микрофонами, а на стульях лежали портфели, телефоны, сценарии и даже одежда. Теперь же, кроме мебели, был разве что шкаф-Шастун. Благо, потолки здесь были выше Антона.       Подросток стоял спиной ко входу, упираясь руками в парту. Школе явно не хватило бюджета на нормальный стол, но никто не жаловался.       Дыхание уже практически выровнялось. Антон практически успокоился даже. Все-таки публичные выступления — это не его. Хотя сегодня обошлось без крови из носа. Уже неплохо.       Арсений подкрался бесшумно, обнял подростка со спины, разместив подбородок на плече парня, чмокнул в щеку и сильнее прижал к себе. — Смотрел только на тебя, — шепнул психолог на ухо парню, обжигая дыханием кожу вокруг. — Я же всего несколько раз на сцену вышел, — тоже шепотом посмеялся подросток. — И все эти разы были идеальны. Ты вообще идеальный, — Арсений уткнулся носом в шею парня, вдыхая более яркий аромат клубники, чем был обычно. — М… Это парфюм новый? — Ага. Решил, что так буду больше тебе нравиться. От геля аромат не такой насыщенный, — хмыкнул парень, задержав дыхание. От подобных ласк всегда крышу сносило, да так, что думать нормально не получалось. — Ты и так мне нравишься. Я люблю тебя не за запах, Тош, — Арсений поцеловал парня в шею, а затем, отстранившись, повернул того лицом к себе. — Я люблю тебя за то, что ты такой. — Ну и какой же я? — с вызовом в глазах вопросил Шастун. — Милый, — тоном перечисления сказал брюнет. — Красивый, — Арсений оставил поцелуй на щеке подростка. — Веселый. Невероятный. Обаятельный, — Попов спускался ниже, по скуле к губам. — Идеальный, — губы впились в сладковатые губы школьника, трепетно сминая, показывая, как сильно Арсению не хватало этого еще минуту назад. — Мой, — отстранившись, добавил психолог. — Интересно, — прошептал парень, рассматривая сегодняшний образ Арсения. Все как обычно. Галстук, рубашка, брюки. Все гармонирует по оттенкам. В этом весь Арсений. Всегда однообразный, но при этом такой непостоянный. — А я какой? — спросил психолог, наблюдая за тем, как мальчишка внимательно его разглядывает. Будто оценивает. Так еще и губы облизывает, соблазняя. Ни стыда ни совести! — Ты… Интеллигентный, — усмехается Антон, запрыгивая на парту позади себя. — Симпатичный, — парень, совершенно не стесняясь, ну или делая вид, что не стесняется, кладет руки психолога на свои бедра, обтянутые черной тканью брюк. — Сексуальный, — Шастун подцепляет пальцами галстук и тянет на себя, разводя ноги шире, вынуждая Арсения встать еще ближе. — Доминирующий… — Антон едва успевает проговорить слово, как из груди выбивается воздух, когда Попов ведет руками по бедрам парня, едва ощутимо касаясь органа в районе паха. — Продолжай, чего замолчал, Тош? — ехидно лыбится психолог, продолжая лапать парня. — Удив… ительный, — заикнувшись, сказал школьник, притянув Арсения за галстук так, чтобы их лица были максимально близко. — Прекрасный, — прошептал в губы брюнету Антон, тут же накрывая их своими. Поцелуй получился смазанным, как когда ты хочешь всего и сразу, но за короткий срок. — И мой, — добавляет подросток, отстранившись.       Арсений улыбается, глядя на раскрасневшегося от возбуждения юношу, ведет руками выше, по талии к горлу. Смотрит так, будто в голове уже раздел, а сам медленно и плавно стягивает с плеч пиджак, а затем принимается расстегивать пуговицы на белоснежной рубашке.       Антон откидывает голову назад, открывая вид на нежную шею и острый кадык. Попов тут же прилегает к коже, целуя, кусая и облизывая. Парень мычит, закусывая губу, на ощупь находит пуговицы на рубашке мужчины, повторяя его действия.       Рубашка на подростке расстегнута наполовину, а на Арсении Антон сумел расстегнуть всего одну из-за ужасной дрожи в пальцах, да и во всем теле. Юноша не может сдержаться и все же стонет. Арсений мигом затыкает парню рот поцелуем, чтобы избежать неприятностей, которые могут возникнуть, если их услышат.       Шастун обвивает психолога за пояс ногами, прижимая максимально близко к себе, забивает на пуговицы и просто сжимает плечи старшего. Он не знает, насколько далеко это смогло бы зайти, но их идиллию прерывают. — Ни хуя себе, — хмыкает Стас. Арсений тут же отстраняется от Антона, который наскоро пытается застегнуть уже полностью расстегнутую рубашку. — Классный вырез, Арс, — добавляет Шеминов, увидев расстегнутые верхние три пуговицы. — Стас, мы… — Ну вы бы хоть не в школе обжимались. А если бы зашел не я, а кто-то другой? А если бы не зашел вообще? Решил проверить, что здесь, мне сказали закрыть сцену. А вы знаете, что изнутри замок не работает. Да и вентиляция здесь не очень. Задохнулись бы здесь. — Та мы обычно только в моем кабинете, — рассуждает вслух брюнет. — Не знаю, что сейчас случилось. — Едьте домой и там ебитесь, — посоветовал историк, вертя ключи в руке. — А ты чего молчишь, тушканчик? — Та я в ахуе, — шепчет подросток, до сих пор не веря в происходящее. — Шоковое состояние. Не переживай — пройдет. Ладно, идите, мне закрыть нужно все двери, — попросил учитель, указывая на дверь. Антон с Арсением вышли.       Щеки подростка до сих пор пылали, а внизу живота приятно тянуло. Антону казалось, что еще если он не прикоснется к Арсению в эту секунду, то точно оседлает его дома. Таких, как Попов, только валить и трахать, ей-Богу. — Ты как? — спросил Арсений, выходя с юношей на парковку. — Все еще в ахуе, — отозвался парень, как бы невзначай касаясь тыльной стороны ладони до кисти брюнета. — Поедем ко мне, да? — усмехнулся психолог, а Антон посмотрел на того так, будто тот совсем ебанутый. — Ты еще спрашиваешь!

***

      Антон перебирает темные пряди на макушке Арсения, голова которого уютно разместилась на коленях подростка. Они сидят в квартире психолога, на его кровати, кайфуя рядом друг с другом.       Сегодня суббота, уже восемнадцатое марта, а это значило, что в понедельник важное событие как для Арсения, так и для Антона.       Антон бы с радостью отдался в этот праздник Арсению с головы до ног, только тот категорически против секса с несовершеннолетним.       Зато оральный секс ничего не значит, — думал про себя Антон, вспоминая, как Арсений сделал ему минет в ответ на интимную фотографию. — О чём думаешь? — буквально мурчит Арсений, кайфуя от поглаживаний по голове. — Люблю тебя я, — фыркнул Антон, считая Попова максимально вредным мужчиной, которому жалко для любимого парня исполнить его желание. — И я, — улыбается психолог, приподнимая голову так, что рука подростка скользнула с волос на лицо брюнету. — Ай! — воскликнул парень, одернув руку, но Арсений успел ее схватить. — Чего кусаешься? — Я так свою любовь проявляю, — объясняет он, целуя место укуса. — Мой Тоша. То-о-олько мой, — продолжая покрывать поцелуями кисть подростка, говорит брюнет, а после прижимает ладонь к своей щеке. — Никому тебя не отдам. Только мой. — И когда ты стал таким милым собственником? — усмехнулся парень. В такие моменты Арсений действительно становился милым и уютным, и даже его собственнический характер не раздражал, а скорее забавлял. Ну кому Антон еще нужен? Конечно, он только Арсения. — Когда тебя повстречал, — ответил брюнет, убирая голову с колен Шастуна. — А тебе что-то не нравится? — Мне всё нравится, — хмыкает подросток, но решает, что если он сейчас не сделает то, что задумал, то не сделает уже никогда. — А ещё мне нравится твоё те-е-ло, — тянет гласную юноша, подцепляя пальцами домашнюю футболку мужчины. Арсений не возражает, а с интересом наблюдает.       Антон перебирается на Арсения, оказываясь у того на коленях. Стягивает с него футболку, обнажая подтянутое тело. Попов размещает руки на талии подростка, инициативу не проявляет, позволяя Антону забрать главенство. На время.       Подростку становится уж совсем неловко, когда Арсений совершенно ничего не делает. Парень к такому попросту не привык. Для него инициатором всегда был Попов.       Тот, увидев, как замешкался Шастун, берет все в свои руки, переворачивая подростка на спину. Он нависает над парнем, а Антон глаз оторвать не может от обнаженной груди Арсения. Это еще хорошо, что он рук его не видит. Иначе потек бы, как девчонка.       Брюнет ничего не делает пару секунд, лишь разглядывает притихшего подростка, который явно в диком предвкушении. Парень смотрит с таким обожанием, что Арсения поражает, как он не видел этого взгляда раньше, он же всегда так реагировал на психолога. — Ты знал, что красный — цвет страсти? — усмехается Арсений, поддевая ярко-красную толстовку парня, намереваясь снять. — Теперь на практике узнал, — хмыкает Антон, приподнимаясь, позволяя раздеть себя.       Арсений ничего не отвечает, склоняется к губам парня, целует, моментально проникая в рот языком. Антон даже на секунду подвис, не ожидав, что его красная толстовка такая страстная.       Психолог ведет дорожку поцелуев от губ ниже к подбородку, затем к шее, прикусывая кадык, заставляя Шастун выгнуться в спине, запрокинув голову. Он не знает, куда деть руки, поэтому хватается за Попова, сжимая широкие плечи, гладит спину и иногда царапается короткими ногтями.       Подросток тихонько вскрикивает, когда зубы Попова смыкаются на левом соске, а язык тут же зализывает укус.       Антону уже давно не стыдно вот так лежать под Арсением. Он наслаждается ласками, укусами и поцелуями, зарывается в волосы психолога рукой, сжимая и оттягивая пряди, пока его руки оглаживают бока, пробегая по ребрам, спускаясь к джинсам.       Арсений расстегивает пуговицу быстрым движением, и у парня замирает сердце. Брюнет хватает зубами молнию на ширинке, ведет вниз, расстегивая и ее. Однако их прерывает телефонный звонок. — Блять, — ругается Арсений, отстраняясь от желанного тела. — Слушаю? А я зачем? Господи. Что за абсурд? Да понял я. Через десять минут буду. — Кто звонил? — уточняет Антон, застегивая джинсы, понимая, что продолжения можно не ждать. — Стас. Сказал, что в школе сбор преподавателей. Но раньше я мог не ходить на эти сборы, под предлогом того, что я не препод, а психолог. Но в этот раз что-то пошло не по плану, — с раздражением объяснил Попов. — Та это точно Бестия постаралась. Она же в тебе души не чает! — нотка ревности все же промелькнула в голосе подростка, и Арсений приобнял школьника. — А я не чаю души в тебе, — сказал он и поцеловал юношу в висок. — Я постараюсь вернуться быстро, хорошо? Не скучай.

***

      Двадцатое марта выпадает на понедельник, и это, пожалуй, единственный понедельник, которому рад Антон. Он просыпается легко и бодро, уже предвкушая встречу с Арсением после уроков.       Подросток чуть ли не вприпрыжку идет до остановки, а потом и до школы. Влетает в класс, как перышко, плавно опускаясь за парту. В такие моменты начинает казаться, что все смотрят на тебя и думают: «А почему он такой веселый?», «Смотрите, он же светится!».       Но всем было по большому счету все равно, что там с Антоном и почему он так рад. Однако подросток не замечал столь явного похуизма со стороны одноклассников. Для него сегодняшняя цель была Арсений.       Глыба льда, скала, сухарь… Его нужно пробить на эмоции. Чтобы он кипятком ссался от кайфа, — рассуждал Антон в мыслях. И он точно устроит это.       В кабинет психолога он заходит резко, хлопнув дверью. Запирает ту под непонимающий взгляд Арсений и надвигается к нему. — Ты чего ко мне такой борзый? — удивившись, спросил Попов. — И зачем ты закрыл дверь? То-о-оша. Мы в молчанку играем?       Теперь глыбой льда был Антон, который тупо молчал. Арсений сидел за своим столом, внимательно следя взглядом за парнем, а тот подошел вплотную, уселся на колени старшего, целенаправленно поерзав, и моментально впился в губы напротив.       Сказать, что Арсений этого не ожидал — ничего не сказать. Он до сих пор был в шоке от происходящего, и единственное, что ему оставалось делать — отвечать на поцелуй, который был уж больно резкий и быстроразвивающийся.       Антон сразу углубил его, не давая брюнету ни секунды на раздумье. Впрочем, тяжело думать, когда на тебе елозит объект твоих желаний. — Тош, ну сиди ты ровно, — судорожно выдохнув, попросил Арсений, когда Антон отстранился. — Не могу, Арсюша, так нужно, — сказал он, вновь вильнув бедрами. — Потерпи, — добавил парень, а в следующую секунду прижался губами к шее брюнета.       Антон редко себе позволял целовать Попова в шею, потому что знал, что это эрогенная зона, и психолог все время шипел, потому что быстро возбуждался, а пренебрегать принципам не желал.       Парень слышал, как мужчина выдохнул ему на ухо от касаний к зоне, и был рад, что все идет по его плану.       Снова поерзав на коленях, Антон и сам не ожидал, что почувствует такое явное возбуждение психолога. Обычно тот старался сдерживаться до последнего. Ах да, тут же шея.       Антон плавно спустился с колен Арсения и оказался под столом, прямо между ног психолога. — Антон, что происходит? — не понимает Арсений, и только когда подросток хватается за его ширинку, начинает понимать, что к чему. — Блять, Антон, — Арсений накрывает руку парня своей, не давая потянуть молнию вниз. — Ты уверен, что хочешь этого? — Очень, Арс, — облизнув пересохшие губы, кивнул парень. — Тогда… — Арсений усмехнулся. — Порадуй папочку.       В другой ситуации Антон бы посмеялся с этой фразы, но сейчас все казалось до того ваушно и желанно, что парень просто не мог не отметить в голове, что Арсению роль папочки ебать как подходит. Буквально ебать. Перед ним и ноги не жалко раздвинуть. Но это будет в другой раз. А сейчас стоит выложиться по максимуму.       Антон медленно, дразняще и маняще, ведет бегунок вниз, расстегивая черные джинсы. Дрожащими пальцами он приспускает те, не без помощи Арсения, конечно же, а дальше замирает, видя весомый бугорок на белых боксерах. Парень сглатывает слюну, волнуется. Хотя, честно признаться, он даже готовился к этому. Гуглил, изучал, шерстил сайты. Теперь он уже не такой уж и новичок. По крайней мере, теорию он знает. А если знаешь теорию, то и на практике должно получиться неплохо.       На нижнем белье уже появилось влажное пятнышко от смазки, и Антону даже стало немного полегче, потому что теперь он понимал, что не только у него сейчас влажные трусы. Хотя Арсению до Антона еще далеко.       Решив, что медлить больше нельзя, парень облизывает кончиком языка орган через ткань, отчего пятно увеличивает, а Арсений прикрывает глаза. Значит, он делает все правильно.       Юноша засовывает руку под резинку и вынимает член немалых размеров. Он, конечно, других членов и не видел, максимум в интернете, но плоть Арсения казалась внушительной.       Антон робко сглотнул, на секунду подумав, что идея — хуйня. Для него вообще минет казался чем-то неприятным и мерзким, но, ощутив его на себе, хотелось сделать приятно и Арсению тоже. Поэтому Антон отогнал от себя лишние мысли и провел рукой вниз-вверх.       Парень решает действовать, а не сверлить взглядом кайфующего Арсения, и вбирает в рот головку. Мужчина тихо стонет, стиснув зубы, а Антон вбирает глубже, пока что медленно двигаясь по члену.       Арсений честно не представляет, что в голове у этого мальчишки, но теперь он точно знает, что эта голова может делать очень приятно. А главное — где так научился-то?       Антон ускоряет темп и делает так же, как Арсений когда-то ему, — гортанно стонет, пуская приятную вибрацию, а Попов, не удержавшись, запускает руку в волосы парня, оттягивая и сжимая пряди, ладонью при этом немного давя, заставляя взять глубже.       Шастун чувствует себя послушной сукой, и ему становится от этого смешно, однако посмеяться он немного не в состоянии, поэтому откладывает эту идею на потом, иначе подавится и умрет с членом в горле.       Пока рука Арсения сжимает волосы парня, настраивая на нужный темп, другая с силой сжимает край стола, под которым сейчас сидит его мальчик и делает что-то невероятное своим ртом.       У Попова уже в глазах темнеет от кайфа, а Антону кажется, что это длится уже очень долго. Он даже успевает обидеться на себя, вспоминая, как быстро кончил тогда. Неужели он скорострел? Ужас-то какой.       Однако спустя еще какое-то время Арсений кончает, а Антон что-то недовольно мычит. Видимо, пробовать детей психолога не входило в его планы. Но парень все равно проглатывает и морщится. — Что, так уж невкусно? — отчего-то Арсению становится смешно. Он застегивает ширинку и отодвигается на стуле назад, помогая парню вылезти из-под стола. — Странный вкус, — комментирует парень, садясь на колени брюнету. — Ах да. С Днем рождения.       Этот опыт для Антона будет самый странный и неловкий. Он еще долго не может отойти от смущения, потому что осознание того, что он сейчас сделал, приходит запоздало и волнами. Еще секунду назад они с Арсением целовались, а сейчас парень прячет лицо в ладошки, думая, что это был самый постыдный день в его жизни.       Арсений честно не знает, как на это реагировать. Он школьный психолог, а не сексолог. Однако теперь ему начинает казаться, что у Антона есть какие-то отголоски биполярного расстройства. — Не паникуй ты так. Я же не собираюсь никому рассказывать, что ты мне минет сделал. Причем, очень даже неплохо. На какие мастер-классы ходил? — давя смешок, спрашивает брюнет, а парень бьет его по плечу под возмущенное «Ну А-а-арс!».       Оба вздрагивают, когда дверь открывается, хотя Антон точно уверен, что запирал ее. На пороге оказывается Стас с ключами в руках. — О, привет, Арс. С Днем рождения хотел поздравить. Я хотел зайти еще десять минут назад, но вы же явно не спроста закрылись. Решил не рушить идиллию, — улыбнулся Шеминов и подмигнул. — Чем вы тут занимались? — Молились, чтобы ты не пришел, — под нос себе сказал Арсений, но уже громче добавил: — А как ты дверь открыл? — Та у меня дубликат твоего ключа есть. Сделал как-то. Мне же нужно было как-то деньги к тебе заныкать и разныкать, если кабинет будет закрыт, — пожал плечами учитель, будто это его оправдывало. — Господи, — выдохнул Арсений.       Стас пришел ненадолго и быстро ушел, а у Антона на лице было написано, что он в шоке. — Что? — спросил Попов, наблюдая за зависшим парнем. — А если бы Стас все же зашел чуть раньше? Что бы мы делали? — спросил подросток, глядя на Арсения, тот усмехнулся. — Ну ты делал бы то, что делал и без присутствия Стаса, а мне бы пришлось поддерживать с ним диалог. Думаю, это было бы крайне сложно, — посмеялся Арсений, и Антон тоже рассмеялся.