Соловей в золотой клетке

С того события прошло ровно три месяца, мой живот заметно округлился, а токсикоз не давал покоя. Меня тошнило буквально от всего, я даже спать спокойно не могла, ведь порывы рвоты заставляли вставать посреди ночи. Я день за днём переносила эту ненависть ко всем, словно не могла избавиться от неё ни на секунду. Каждую ночь мне снились кошмары о том роковом дне и я снова и снова переживала ту боль. Все эти недели я была словно на иголках, ожидая подставы на каждом шагу и новых нападок со стороны семьи мужа. Осознанно я готовилась к новым наказанием за неповиновение. Но неожиданно для себя, сегодняшним утром я получила приглашение в покои свекрови. Момент, когда Камилла рассказала мне об этом, оставил след. Я как можно быстрее собралась и один из слуг провёл меня прямо к дверям. Он холодно постучал три раза по дереву. — Войдите, — послышался расточительный женский голос. Я вошла в покои с гордо поднятой головой, но страх закрался глубоко в душе. Она лукаво осмотрела меня с ног до головы, задержав взгляд на животе. — Как самочувствие? Во втором триместре беременности ребенок начинает активничать, — спросила та. Но я не услышала в её тоне и капли заботы, которую она так пыталась выдавить. — Я себя прекрасно чувствую, благодарю, — я соврала. Она усмехнулась. — Ты нагло лжёшь. Я уловила лёгкий интерес в её словах. К чему этот разговор и к чему он приведёт? — К чему это всё? Зачем вы меня позвали? Я не понимаю, — грубо сказала я. Но на моё возражение она лишь посмеялась и отпила чая из фарфоровой чашки. Она указала рукой на место рядом с ней, приглашая сесть. Я осторожно, словно ягненок загнанный в угол, подошла и села на тахту, обитую бордовой тканью. Госпожа спокойно продолжила: — Я была такой же. Я была не в силах поверить в то, что только что услышала. — Ты, должно быть, удивлена, — сухо заметила та, отпивая глоток за глотком. Я молчала, не желая отвечать. Моё положение в этом поместье и так было шатким, а теперь, когда все знали о моей беременности, стало ещё хуже. Я чувствовала себя загнанной в капкан. — Мы с тобой похожи, — женщина склонила голову на бок, наблюдая за мной. — Меня тоже насильно выдали замуж, против моей воли. Я тоже носила под сердцем ребенка того, кого когда-то ненавидела. Я подняла на неё быстрый недоверчивый взгляд. Впервые эта женщина заговорила со мной без желания придушить. — Но я не сломалась, не поддавалась эмоциям, как ты, — продолжила она. — Я не позволила себя уничтожить. Я стала той, перед кем склоняют головы. Наступила гробовая тишина, лишь звуки сервиса тихо звучали, я невольно сжала подол платья. — Ты сейчас стоишь перед выбором, — голос её стал жёстче. — Сломаться и продолжать жить ничтожеством, утопая в горьких слезах, которые тебе прийдётся всю жизнь ронять. Или стать сильнее, хитрее. Убить прежнюю себя, оставить прошлое в прошлом. Научиться сдерживать себя, думать на шаг вперёд и тогда… ты поставишь всех на колени. Я смотрела, затаив дыхание в её холодные, уверенные глаза. И в тот момент что-то дрогнуло глубоко в сердце. Это было отчаяние, тоска по беззаботному прошлому, но в то же время тусклый просвет надежды. — Подумай об этом, — госпожа поднялась с места, намекая, что разговор окончен. — Ради себя и будущих наследников. Сегодня ты ужинаешь в главном зале со всей семьёй, не опаздывай. Я молча поднялась и направилась к выходу, ощущая на себе пристальный взгляд. Когда за мной закрылась дверь, я замерла, впервые за долгое время задумавшись: «А что, если я действительно смогу сделать так, как сказала госпожа?»

***

16:58

Я решила выйти в сад развеяться и всё ещё раз обдумать. Лёгкий прохладный ветер еле касался моей кожи, стало так спокойно на душе, впервые. Я пришла на тоже место: Белая деревянная лавочка; рядом был небольшой пруд; много душистых цветов. Солнце медленно уходило за горизонт, отставляя багровые разводы на небе. Я смогла вдохнуть в полные лёгкие и так же спокойно выдохнуть. Садовника не было и мне не с кем было поговорить. Не было вообще никого, словно в эту часть сада никто не ходит кроме меня. То, что сказала свекровь заставило меня думать глубже, что если хитростью я смогу сбежать отсюда? Я решила начать действовать, но не знала с чего начать. Мне нужно было втереться в доверие, узнать все слабости, а потом нанести удар. Я не заметила как часы уже пробили шесть часов, но пришла к выводу, что мне стоит начать с того, чтобы заполучить их доверие, а потом начинать манипулировать, но не сразу… потихоньку. Я вернулась в покои и для ужина решила остановить выбор на голубом платье с длинными широкими рукавами. На груди красовался лазурит, обрамленный черным золотом с такой же цепочкой. Я вошла в главный зал, где за длинным столом уже собрались все члены семьи и села за своё место. Мой муж на этот раз сидел по правую руку от меня. Вечерний свет играл на его чертах лица, а глаза, до ужаса холодные и бесстрастные, задержались на мне больше обычного. Он по прежнему не доверял мне, никто из присутствующих не доверял мне, но никто не мог игнорировать моё присутствие. Госпожа краем глаза посмотрела на меня и наши взгляды встретились, я еле заметно кивнула ей. После нашего разговора я поняла одно: чтобы выжить, прийдётся играть тонкую игру. И именно сегодня я начинаю играть, но уже по моим правилам. Я сделала вид, что просто потянулась за едой и неловко двинула рукой, на мгновение касаясь пальцев Иллуми. Лёгкий, почти неуловимый контакт, но он почувствовал его. Он мельком взглянув на меня, но ничего не сказал. Затем, когда одна из слуг поставила передо мной бокал с вином, я взяла его, но «случайно» не рассчитав силу, позволила своему мужу поддержать его, чтобы бокал не выпал. Его глаза были на мне и я, прежде чем поблагодарить его, слегка улыбнулась кончиком губ. — Спасибо, — мягко сказала я, опуская глаза в знак смущения. — Будь осторожнее, — ответил тот, но с всё тем же былым холодом. Я знала, что он всё поймёт, весь скрытый смысл этих «случайных» касаний. В его глазах промелькнула тень сомнения, может он принял правила игры? Скорее всего он не особо понимал, было ли это простой забавой или же моё отношение к нему действительно поменялось. Остальные члены семьи молча наблюдали, но внимательные взгляды не ускользнули от меня. Мать мужа оценивающе сузила глаза, будто начала догадываться, что я играю, а младшие братья переглянулись. Я продолжила, позволив себе слегка задержать взгляд на нём, будто неосознанно изучаю его черты. Затем я поправила прядь волос, спрятав её за ухо, обнажая линию шеи — жест небрежный, но продуманный. Он резко отвёл взгляд и поднял бокал с вином к губам, делая долгий глоток. Я заметила, как напряглась вся его рука. «Отлично» — подумала я про себя. Он вступил в игру, дело остаётся за малым.