"Я тебя обожаю"

Он понял, что сделал неверный ход и перегнул палку — Ги-хун упорно не отнимал от лица руки и посылал его к чёрту. Заниматься с ним любовью, когда он никак не реагировал, не сопротивлялся, не изгибался и явно не получал удовольствия — ощущение совсем иное и малоприятное. В прошлый раз это было увлекательно — брать 456-го против его воли. Его стоны, то короткие, то долгие возбуждённые вздохи, ощущение быть внутри него, такого безупречно тесного и горячего, движения его тела, слёзы на глазах, вкус его губ, слюны, гладкой кожи... Это был хаос ощущений, восхитительный коктейль, который Ин Хо с восторгом испил и мог бы пить бесконечно, зная, что в конечном счёте Ги-хуну нравится, что делает с ним "Ёниль". Эрекция 456-ого тогда пробудилась почти сразу, а сам он, не замечая, потворствовал ему, льнул, бессознательно надеясь получить больше ласки, чем кнута. Но всего должно быть в меру — тогда это получалось само собой, однако сейчас Ин Хо эту меру не выдержал. — Ги-хун, я хочу смотреть на тебя, — проговорил он нежно, наклоняясь над своим пленником. Он не спешил выходить из него, только остановился на время. — Убери руки и дай мне поцелуй. Тот ответил так же, как в прошлый раз, и всхлипнул в конце. Тело 456-го было полностью безвольным под натиском страсти Ин Хо: член так и не налился ответным возбуждением, а стоны, что он издавал, звучали исключительно болезненно, и это сильно било по самооценке. — Я тебя ненавижу, — добавил Ги-хун дрожащим голосом, и в этот раз его заявление пробрало Ин Хо до мурашек. Он замер на секунду, осмысливая ситуацию, затем подался слегка назад, наклонился уже к груди Ги-хуна и принялся целовать его грудь, и с особой нежностью те три милые точки родинок на ложбинке между группами мышц, которая заворожила его ещё три года назад, когда всех этих чувств, что он испытывал теперь, не было и в помине. — Я тебя ненавижу, — с ещё большей яростью повторил Ги-хун и, ненамеренно выполнив первую просьбу своего насильника, отнял от лица руки, чтобы оттолкнуть его от себя. Получив такой ответ на свою ласку Ин Хо было разозлился, но, увидев глубоко несчастное выражение лица Ги-хуна в его дрожащих из последних сил сдвинутых вместе бровях, в искусанных до красных оттисков зубов губах и в слезах на глазах, которым так шло улыбаться, Ведущий будто получил удар под дых. Он вдруг осознал — в полной ужасающей мере — что мучил Ги-хуна и только, ни о какой ответной любви речи быть не могло. Теперь не могло — он полностью уничтожил свои шансы, поддавшись порыву, выбрав жестокость ради, как ему казалось, их общего спасения... «Я не смогу всегда противостоять твоим просьбам, не проси о человечности»... «До конца игры осталось пять минут», — заявил бодрый женский голос, и Ин Хо вместе с Ги-хуном одновременно посмотрели в сторону телевизора. На экране, будто вторя эмоциям обоих зрителей, люди плакали, хватались за голову и были в полном отчаянии. Вид Дэ Хо, с вымученной улыбкой перекладывавшего шарики в маленькую ладошку дрожащей Джун Хи вызвал у Ги-хуна громкий стон: он произнес имя 388-го игрока с такой тоской, что Ин Хо не мог не почувствовать укол совести и толику ревности. — Ёниль, ведь ты его знаешь, — произнес Ги-хун тихо и трепетно. — Разве он заслужил смерть? Милый, добрый парень Дэ Хо... Ин Хо обернулся к нему и с ужасом увидел в глазах своего пленника пронзительную мольбу, последнюю надежду, за которой уже не было ничего — только пропасть, к которой 001-й намеренно подталкивал его день за днём с самого своего появления... Действительно ли он хотел этого — даже когда ночью прислушивался к дыханию трёх сотен спящих игроков и пытался услышать именно тот один, чье дыхание равнялось жизни?.. Поддерживая его за бёдра, Ин Хо осторожно выскользнул из судорожно сжимавшегося ануса, увидел кровь на сморщенной коже и услышал в ответ на свои действия ещё один болезненный стон. Только сейчас, обнаружив, что на покрасневшем ещё более от трения пенисе уже не было никакой естественной смазки, что тот практически «сух», ему пришло понимание, какую мучительную боль, должно быть, испытал Ги-хун. И, несмотря на собственное переживаемое им страдание, 456-ой молил не о том, чтобы Ин Хо оставил его в покое, а о том, чтобы он остановил игру или, хотя бы, заменил на что-то менее жестокое... — Ги-хун… Тот привстал на локтях. Измученный, избитый, изнасилованный - и всё же в глазах его ещё светился маленький огонёк надежды. — Ёниль, я ведь знаю, что ты не такой злодей, каким хочешь себя показать, знаю, что в тебе есть чувство справедливости... Я, наверное, заслужил твою ненависть, пусть так, но Дэ Хо, Джун Хи — они, разве, заслуживают?.. — он протянул к нему ладонь. — Ёниль, пожалуйста... И он сделал то, чего не делал прежде — прикоснулся к щеке Ин Хо своими длинными дрожащими пальцами — сам, без принуждения! Заглянул умоляюще в лицо... Это было первое ответное действие, которое получил Ин Хо на все свои старания, ухищрения, бессмысленно, казалось бы, питаемые надежды... Он ухватился за протянутую руку, прижался щекой к ладони, с жадностью всмотрелся в глаза через силу улыбнувшегося ему 456-го. «До конца игры осталось две минуты, участников просим поторопиться!» - ещё радостнее, чем прежде, возвестил женский голос, и Ги-хун ощутимо затрясся крупной дрожью. — Ёниль... — прошептал он с отчаяньем, не договаривая до точки. Ёниль растянул в стороны уголки губ, затем склонился к руке Ги-хуна и мягко поцеловал израненное запястье. — Меня зовут Хван Ин Хо, — сказал он негромко. Не реагируя на шок в глазах 456-го Ин Хо поднялся с колен и, обнажённый, немедленно направился в коридор. — Прекратите игру, — сказал он в телефонную трубку повелительным тоном. — Сейчас же... Я не намерен это обсуждать, исполняйте. Через десять секунд Ги-хун увидел, что солдаты, которые уже навели на проигравших стволы пистолетов после странной паузы убрали их обратно за пояс и вместо того, чтобы аннулировать игроков подняли руки вверх в знаке «прошли». Кто-то только заплакал, кто-то истерично рассмеялся, многих не держали ноги и они падали на колени, кто-то от избытка чувств и вовсе потерял сознание. Это был первый случай в истории "Игр", когда испытание не довели до конца.