Ложная кровь

      Утро не задалось.       — Мерлин, ну почему если что-то происходит, то все сразу? — Гермиона тяжело вздохнула. — Ладно, ладно, я сама согласилась, я помню, хорошо?       Драко кивнул, все еще подпирая дверной косяк.       — Ну, я надеялся на твою честность и порядочность. Иначе сейчас я бы выглядел полным идиотом. Он будет здесь через час. Я договорился с МакГоннагалл, тебе не нужно сегодня присутствовать на занятиях. Если захочешь, можете поговорить в моей комнате, я не против. Делай так, чтобы тебе было комфортно.       Гермиона вытерла вспотевшие ладони о край кардигана.       — Что ж, спасибо за заботу. Но я думаю, мне вполне комфортно будет в моей комнате, Малфой.       Драко прикусил губу, глядя на нее исподлобья.       — Я не настаиваю, — тихо сказал он. — Просто предложил. Милая, почему ты так нервничаешь? Может, поговорим?       — О, конечно, Малфой. Поговорим с тобой о том, как я буду говорить с человеком, чья профессия — разговаривать с пациентами. Как бы язык не отвалился от такого количества разговоров! — она покачала головой, обессиленно опустилась в кресло и закрыла глаза руками. — Срань драконья…       Драко оттолкнулся плечом от дверного проема и подошел ближе.       — Эй, что не так?       — Все не так, — пробубнила девушка в ладони, тут же убирая их и поднимая покрасневшие глаза. — Все не так, Малфой! Сейчас мне нужно быть не здесь, не чесать языком о том, что творится в моей стукнутой голове, а быть в большом зале, в гостиной Гриффиндора, в библиотеке — да где угодно в поисках Симуса и разговора с ним! Я занимаюсь какой-то… какой-то ерундой.       Малфой коротко рыкнул, озираясь по сторонам.       — Ты — это не ерунда, Грейнджер. Уложи это, наконец, в своей огромной голове. И до тех пор, пока ты не разберешься со всем этим кошмаром в своем мозгу, мы никуда не сдвинемся. Я не позволю тебе лезть в это дерьмо, пока ты так нестабильна. Если тебе нужны аргументы — это просто опасно для нас всех, когда ты себя не контролируешь.       — Вот спасибо! Я, оказывается, себя не контролирую? То есть, я чертов псих, Малфой, я правильно поняла?! — она вскочила, сжимая кулаки. — Ты бы следил за своим языком.       Драко вздохнул.       — Я этого не говорил, ты передергиваешь.       — Я всего лишь сделала очевидный вывод, — прошипела она сквозь зубы.       — Он нифига не очевидный. Слушай, прекращай. Ты обещала мне поговорить с ним — и только. Зачем ты делаешь из пикси гиппогрифа? — Он смягчил свой тон.       Гермиона едва слышно фыркнула, чуть расслабляясь.       — Да, я помню, я обещала. Это был честный обмен.       Малфой удовлетворенно кивнул, ероша волосы и оглядываясь по сторонам.       — Тогда сойдемся на этом. Так, я отправляюсь в кабинет директора и вернусь уже вместе с мистером Блиндингом. У меня только одна просьба к тебе, милая, — он состроил максимально умоляющее выражение лица. — Пожалей его и не заваривай это свое…. чудовищное «нечто», что ты зовешь чаем, я тебя прошу. Блиндинг еще не успел сделать тебе ничего плохого, давай не будем издеваться над ним авансом?       Гермиона глянула на него с таким возмущением, что парень поспешил ретироваться как можно скорее, не попадаясь под горячую руку разозленной ведьмы.       Аарон уже ждал его возле кабинета директора, сцепив за спиной руки и чуть наклонившись вперед, внимательно слушая монолог МакГоннагалл — конечно, куда без нее. Заметив Драко в конце коридора, Блиндинг растянул в улыбке тонкие губы и выпрямился, рассеяно кивая директору.       — О, рад видеть вас, мистер Малфой, — он протянул руку.       Драко кивнул, переводя взгляд на Минерву.       — Госпожа директор, доброе утро. Еще раз благодарю вас за услугу, — он улыбнулся максимально дружелюбно, но все равно его улыбка больше была похожа на ухмылку.       «Дракклова привычка, уже почти рефлекс — надо что-то делать…»       Блиндинг чуть нахмурился, оглядывая парня — изучая взглядом рассекающие лицо шрамы, но ничего не сказал, за что Драко был ему искренне благодарен.       — Не стоит, мистер Малфой, — МакГоннагалл совершенно искренне улыбнулась. — Я, признаться, удивлена и очень рада, что у вас получилось уговорить мисс Грейнджер, даже не представляю, как вам удалось. Это пойдет ей на пользу, я уверена. Что ж, — она перевела взгляд на Аарона. — Мистер Блиндинг, дальше вы вполне справитесь без меня, я полагаю. И еще раз — я настаиваю на этом, я готова обеспечить столько ваших визитов, сколько потребуется, помните это.       Кивнув, она скрылась в своем кабинете.       — Итак, мистер Малфой, как я вижу, с вами многое произошло, — Блиндинг прикусил губу. — Полагаю, вам тоже может потребоваться моя помощь?       Драко отрицательно покачал головой.       — Я вас разочарую, мистер Блиндинг, но спасибо за заботу. Со мной все абсолютно в порядке, и поверьте — все не так страшно, как кажется, — он посерьезнел. — А вот ситуация с мисс Грейнджер уже не терпит отлагательств. Я взял на себя смелость настоять на этом разговоре, сразу вам скажу — она не настроена на беседу, но у нее нет выхода. Она из тех, кто сдерживает данные обещания, и теперь оказалось заложником собственных принципов.       Блиндинг вскинул брови.       — А в вас я вижу задатки манипулятора, мистер Малфой.       — Не без этого. И это, поверьте, не задатки, а оружие, коим я владею достаточно хорошо. Пойдёмте, я провожу вас.       — Есть ли что-то, что мне стоит узнать прежде, чем встретиться с мисс Грейнджер?       Драко наморщил лоб.       — Я не силен в понятиях «врачебной тайны»…       — Но если вы считаете что-то важным?       — Да, пожалуй. Но я — единственный, кто знает подробности. Пожалуйста, учитывайте это, я дорожу своими хорошими отношениями с мисс Грейнджер, — Драко сжал губы. — Я очень дорожу, понимаете?       Блиндинг кивнул.       — Я понимаю ваши опасения. Расскажите мне все, что считаете нужным. Я же в случае необходимости сделаю все, от меня зависящее, чтобы не подставить вас. Но, как я понимаю, первоочередное для нас — это здоровье и благополучие мисс Грейнджер?       — Естественно, ради этого я вас и позвал.       — Тогда я оставляю за собой право принятия решения в интересах пациента, а не ваших. Думаю, это справедливо?       — Вполне, — Малфою не оставалось ничего, кроме согласия — иначе вся затея теряла смысл.

***

      — И что это? Ссора двух влюбленных? — донеслось с дивана.       Драко открыл глаза и встретился взглядом в Дином Томасом.       — О чем ты? — блондин нахмурился.       Дин улыбнулся, тут же переводя взгляд на свои сцепленные в замок руки, и кашлянул.       — Да так, ни о чем… И обо всем. Малфой, слушай, — голос его немного дрогнул. — Я не хочу лезть не в свое дело, но и ты меня пойми. Я сейчас не обо всей этой кровной херне, я…. А, к дракклу. Ты и Герм, вы… ну, вместе, я правильно понял?       Малфой сглотнул комок и помедлил с ответом, словно выжидая чего-то.       — Томас, ты больной? — вкрадчиво спросил он и тут же двинулся в сторону кухни, пряча предательский румянец на щеках.       Ответ вышел настолько неестественным, что он и сам бы себе не поверил.       — Что-то не слишком уверенно звучит, а, Малфой? — Дин усмехнулся, следя за ним взглядом.       Драко пожал плечами, засыпая кофе в турку.       — Ну, а я вот не уверен, что это вообще твое дело — мои отношения с Грейнджер, — рыкнул он.       — Так, значит, все-таки отношения, — Драко спиной ощутил улыбку сокурсника и скрежетнул зубами.       — И все же.       — И все же. Не пойми меня неправильно, Малфой, — Дин тяжело вздохнул. — Если у вас что-то есть, я отойду в сторону и все.       Драко чуть не рассмеялся в голос, медленно поворачиваясь к собеседнику и все еще сжимая турку рукой до побелевших костяшек.       — Прости, ты не мог бы повторить? Что ты сделаешь, отойдешь в сторону? От чего ты, блядь, отойдешь, Томас? От стены?       Дин нахмурился.       — Я вполне серьёзен.       — Как и я, — парировал Малфой, с громким стуком приземляя несчастную посудину на плиту. — Я абсолютно серьёзен. Как, блядь, никогда. И я еще раз повторю, что мои отношения с Грейнджер или их отсутствие — не твое, блядь, дело.       Дин коротко хохотнул.       — Ладно, остынь, я понял. Тогда буду действовать по своему усмотрению. Жаль, я несколько ограничен тем, что нельзя, например, пригласить ее на свидание в Хогсмид. Но и свидание в библиотеке — неплохой вариант.       Драко внутренне закипал, но продолжал молчать, сосредоточив взгляд на турке. И не мог видеть, как внимательно следит за ним глазами Дин, пытаясь считать хоть каплю эмоций.       — Или прогулка к Черному озеру. А еще можно узнать пароль от ванной старост и…       Раздался грохот, турка отлетела в мойку, а Малфой, сжав кулаки, уставился на Томаса немигающим взглядом.       — Я не хочу это слышать или знать, понятно тебе?       — Э, шшш, успокойся. Чувак, ты меня сейчас конкретно пугаешь. Я просто… Я понял, я выбрал неудачный вариант, все. Прости, хорошо?       — Крайне, блядь, неудачный, Дин, — прошипел Малфой. — Послушай меня, будь добр. Засунь язык обратно и закрой свой рот с той стороны. Мои чувства или их отсутствие никого не касаются в этом мире, понятно? А что касается Гермионы, то просто поверь мне на слово — последнее, что ей сейчас нужно — это романтические свидания и вся эта херня. Дело не во мне, а в ней. Тебе придется мне поверить. Потому что если ты полезешь к ней с расспросами или своими идиотскими предложениями и ей опять станет паршиво от этого, вот хоть на капельку паршивей, чем сейчас — я тебя изобью до полусмерти. Ты меня понял, Дин?       Томас коротко кивнул, нервно сглатывая.       — О. Оу. Я не думал, что все так плохо. Честно, чувак, я… Я даже не подозревал.       Малфой молча кивнул, вытягивая из кобуры палочку и убирая бардак после неудачи с кофе.       — Нет, правда. Ты действительно не плохой человек, Малфой, раз так беспокоишься о ней.       — М, спасибо? — он приподнял бровь. — Нравится пребывать в иллюзиях среди пони, срущих радугой — твое право, Дин, но на мой счет не обольщайся. Я не хороший человек, совсем не хороший. Я просто конченый эгоист.       Дин изогнул бровь, притворно хмыкая.       — Ты прямо центр вселенной, Малфой, не иначе.       — Ты не совсем прав. Я готов стать центром своей вселенной, но и все на этом. Моя вселенная — мои правила, смекаешь?       — Надеюсь.

***

      — Мисс Грейнджер, я могу войти? — Фигура Блиндинга заполнила собой практически всю высоту дверного проема.       Гермиона тяжело вздохнула и вымученно улыбнулась.       — У меня нет выбора, к сожалению.       — Возможно, к счастью? — Он мягко улыбнулся, закрывая за собой дверь. — Давайте сразу кое о чем договоримся, мисс Грейнджер. Я здесь не для постановки диагноза — пока вы меня сами об этом не попросите. А вы вряд ли это сделаете, — он усмехнулся, блеснули стекла очков. — Я здесь лишь для того, чтобы вам стало спокойнее. Не легче, а спокойнее, мисс Грейнджер.       Гермиона сощурилась, рассматривая долговязую фигуру, и, помолчав с полминуты, кивнула.       — Хорошо. У меня тоже есть некоторые… условия. Или правила. Во-первых, не называйте меня мисс Грейнджер — я не в кабинете директора или министра Магии. Во-вторых, я знаю о врачебной тайне. И даже если я не ваш пациент, я хочу, чтобы вы ее соблюдали. И, наконец, третье. Вы ни словом, ни намеком не дадите знать Драко Малфою, что бы вы от меня не услышали.       Блиндинг уселся в кресло напротив и закинул ногу на ногу.       — Хорошо, Гермиона. Меня это устраивает. Чтобы было проще, предлагаю начать со стандарта. Скажите, что вас беспокоит? Что тревожит? Что вам мешает?       Гермиона сцепила руки в замок, зажав их коленями, и опустила голову.       — Хорошо, я… Наверное, я не сильна в таких вот разговорах, — она нервно усмехнулась. — Чтобы вот так сразу все выкладывать. Я постараюсь изложить факты, хорошо? Ну, наверное, самое очевидное — я плохо сплю. Вернее, почти совсем не сплю. Эта проблема не сегодняшнего дня, а еще со времен скитаний в палатке. Понимаете, сперва эти дежурства по очереди, сбитый ритм сна, потом бесконечные стрессы, адреналин, опять стрессы. Я думала, это просто нарушения ритмов. Так мне и сказал один маггловский врач, прописал снотворное, витамины. И я поверила — он же врач, да и выглядело все логично. Но начались эти бесконечные кошмары, с удвоенной силой.       Она замолчала, раскачиваясь вперед и назад, недовольно шмыгая носом и не поднимая головы.       — Снотворное помогло?       — Отчасти. Да, я стала засыпать. Но это… это не тот сон, который приносит отдых, понимаете? Это похоже на трясину. Когда затягивает и ты… не можешь ничего. Совсем. Один сплошной непрекращающийся кошмар, из которого не вынырнуть. Стало только хуже.       — И что вы сделали? — голос Блиндинга мягко обволакивал ее.       — Я решила отказаться от таблеток. Стала стараться дробить сон. Пыталась напиваться, но это оказалось не мое от слова вовсе, — он хихикнула. — Становилось только хуже. В Мунго, куда я обратилась, мне поставили диагноз ПТСР, выписали вагон успокоительных и зелье сна без сновидений. Это стало началом нового личного ада. Успокоительные делали из меня медлительную курицу с пожаром в мозгах, если буквально. Тело переставало работать в том темпе, который требовался.       — И что на это сказали в Мунго?       — Ну, они попытались подобрать другое зелье, потом еще одно и еще. Пока не признали, что они не в силах мне помочь. Меня даже пытались уличить во лжи, представляете? Что якобы я не принимаю их назначения, игнорирую. Но это не правда! — она почти выкрикнула это, вскидывая голову, и на щеках стали заметны полоски слез. — Я стала изматывать себя физически. Думала, что когда-нибудь организм сдастся и перезапуститься. Потом стала пытаться составить идеальное зелье для самой себя, у меня даже было несколько рецептов. Но и тут… Скажем так, меня постигла неудача, — она грустно улыбнулась. — Зелье сна без сновидений стало действовать все слабее, пришлось снизить частоту приема.       Блиндинг вздохнул, хрустнув пальцами.       — Гермиона, а как вы сами считаете, что стало первопричиной вашего состояния?       — Мне это кажется вполне очевидным, — фыркнула девушка. — Знаете, возможно, это звучит странно, но я считаю, что дети не должны сражаться на войне. Вы со мной не согласны?       Блиндинг растянул губы в улыбке.       — Очевидно, да. Я перефразирую. Детская психика достаточно гибкая, понимаете? Женская — вообще удивительна, у нее своя природа. Я не буду углубляться в терминологию, попробую объяснить проще. Ваше состояние куда глубже, чем должно было бы быть. И основываясь даже на тех вещах, что вы мне сейчас рассказали, я смею предположить, что ПТСР, — он изобразил пальцами кавычки. — Лишь верхушка айсберга.       Гермиона кивнула, прикусив губу.       — Для того, чтобы у вас была полная картина, нам не хватит и дня, — она грустно улыбнулась. — Мои друзья, мои сокурсники гибли на моих глазах. Других пытали. Я стерла память о себе своим родителям. Мы подвергались воздействию темной магии. Меня пытали непростительными. В конце концов, я имею право на нервный срыв? Хотя бы на небольшой?       — Безусловно. Но вам не кажется, что он затянулся, Гермиона? Потому что вы не даете распутаться этому узлу. Вы пытаетесь все решить самостоятельно, взваливая на себя огромный груз…       — Но мне никто не смог помочь! — ее голос зазвенел. — Никто не помог! Их драккловы зелья мне не помогли, а только сделали хуже. Никто не пытался меня выслушать толком, на все были готовые ответы — даже до того, как я что-то успевала сказать, — она поднялась, прижимая ладони к лицу, и отошла к окну. — Простите, мисс Грейнджер, нам очень жаль, мисс Грейнджер, — зло выплюнула она, опираясь руками о подоконник. — Словно их сожаления — бадьян на свежей ране. Да в Паркинсон больше сочувствия и сострадания, как оказалось.       Блиндинг поднял брови в удивлении.       — Простите… Паркинсон? Панси Паркинсон?       — Да, Панси Паркинсон. Лютая стерва со Слизерина оказалась не такой уж и стервой, на самом деле.       — Интересно, но об этом потом. Все-таки, вернемся к вашей ситуации. Вы знаете, что я занимаюсь лечением мистера Рональда Уизли?       Гермиона медленно повернулась, складывая руки на груди.       — Да, — сухо произнесла она. — Но мне нет до этого никакого дела, будьте уверены. Это его проблема, я рада, что он ее решает — но на этом все. Он причинил мне… слишком много.       — Слишком много чего? Боли? Разочарований?       Она моргнула несколько раз, словно пытаясь не заплакать, но глаза оставались сухими.       — Я не хочу о нем говорить.       — Гермиона, если вам нужен результат, вам придется.       — Рон здесь абсолютно не при чем, поверьте.       — У меня есть веские основания полагать, что вы ошибаетесь, Гермиона. И дело не столько в Роне, сколько в одном… предмете. Вы понимаете, о чем я?       Она сузила глаза.       — Предмете? Каком? О, Мерлин, вы о… Нет, нет-нет-нет, причем тут крестраж? Все кончено, Темный Лорд мертв, крестражи…       — Он воздействовал на вас всех, Гермиона. Вы подвергались влиянию темного артефакта длительное время. И мой вывод таков, что из-за ранения мистера Уизли он пострадал больше остальных, что послужило причиной…       — Ах, так Рон теперь жертва? — Она хмыкнула. — Превосходно. Блестяще. Мистер Блиндинг, вы что, адвокат? Я не понимаю, какой смысл в этом вашем выводе. Хорошо, он пострадал — и что? Мне должно стать легче от этого? Спокойнее? Или я должна бросить все и бежать вымаливать прощение у бедного Ронни? И мои кошмары прекратятся, небо станет голубым, а все проблемы исчезнут? Так, по-вашему?       Блиндинг покачал головой.       — Вы не правы, Гермиона, я такого не говорил. Я все еще пытаюсь подвести вас к тому, чтобы вы ответили на мой главный вопрос о причине.       — Поделитесь своим экспертным мнением?       — Тогда эксперимент перестанет быть прозрачным. Хотя он и так уже…       Гермиона пожала плечами.       — Вот именно. Все и так уже смешалось. Да, есть проблема. Да, не одна. Да, я хочу их решить, но не могу. Я готова даже признать, что не могу решить их в одиночку. Но я и так это знала, ничего нового. В чем смысл нашей беседы?       — Смысл в том, чтобы вы перестали думать старыми дорогами.       — Да вы поэт, мистер Блиндинг.       — Какой есть. Поэт, адвокат, целитель — кто угодно. Зато вы понимаете, что я имею в виду. Предположу, что мистер Уизли совершил что-то ужасное. И вы злитесь на это.       — Я не… не злюсь, — она обняла себя за плечи и ссутулилась. — Я не хочу об этом говорить. Просто не хочу. Рон ничего не сделал.       — Если так, то почему вы так реагируете на мой вопрос?       — Мне неприятно.       — Так скажите! Пока вы держите это в себе, вам и будет неприятно.       — Нет, — отрезала она. — Об этом я не буду говорить. Не с вами.       — А с кем?       Но девушка не ответила, садясь обратно в кресло и обнимая себя еще крепче.       — Так, хорошо. Скажите, у вас есть планы на будущее? Мечты? Возможно, вы уже продумали стратегию карьерного роста?       — И да — и нет. Есть предложение, на которое я согласилась. Это ответственная работа, но говорить о ней я не могу, статус не позволяет. Она интересная, сложная. Наверное, опасная. Но в остальном… Я не хочу загадывать. Единственное, что я сделала — выкупила родительский дом в Лондоне. Я думала, что они вернутся, и я буду… Драккл, — она спрятала лицо в ладонях и шумно задышала. — Я думала. Я мечтала. Я надеялась. Но все пошло книззлу в зад. И все, ничего нет. У меня никого нет, понимаете? Никого. Нет семьи, нет родителей, нет дома. Формально есть, но на деле — пшик, пустота. Родители на другом конце Земли. Они счастливы, они живут полной жизнью — но без меня. Я исчезла, словно меня не было. Я счастлива, что они живы, но… Мне больно, что я не могу быть с ними. Гарри — вот он, рядом, за стеной. Счастливый и сияющий. Собирается стать аврором. Он счастлив со своей Паркинсон, это удивительно и прекрасно одновременно. Я знаю, он мой друг, но он не нуждается во мне так, как это было раньше. Можете считать меня эгоисткой, но мне больно от этого. Рон… Нет, пусть и сложно, но уже давно я поняла, что мы не сможем быть с ним вместе. Не как пара. Я не стану домохозяйкой, не научусь готовить, не буду вытирать соус с его носа. Это кажется милым в пятнадцать. Но не теперь, нет. Клянусь, если бы можно было отделить Рона от всей семьи Уизли… Но это невозможно. И это только моя проблема.       Блиндинг поправил очки, внимательно глядя на девушку.       — Гермиона, мы продолжаем ходить вокруг главного, но не приближаемся ни на секунду. Давайте попробуем другую дорогу. Смотрите, вот есть вы. Вот — ваши ментальные проблемы, — он очертил в воздухе круг. — Вот — ваши переживания личного характера. А вот это, — он объединил сферы между собой. — Это ваши кошмары, панические атаки. Срывы. Посмотрите и скажите, чего здесь не хватает. Порассуждайте вслух.       Гермиона смотрела на светящиеся элементы отстраненно, пустым взглядом, довольно долго, потом нахмурилась.       — Связи. Здесь нет связи. Нет единого источника.       — Так, хорошо. Вы — источник?       — Ну, в каком-то смысле… Это ведь мои проблемы. Значит, я источник… Нет, я — основа. Я основа, на которую было воздействие. И в результате возникли проблемы.       — Замечательно. А что может быть воздействием?       — Ну, если верить вам — то крестраж. Но я считаю это глупостью. Крестраж был просто средоточием темной магии.       — Только ли ее? Верно, он воздействовал на вас, но как именно? На этот вопрос только вы можете ответить. Попробуйте вспомнить, какие эмоции вы испытывали, когда он был на вас? Когда вы начинали ощущать его? Он начинал мешать?       — Он… давил. Раздражение. Злость. Неуверенность. Страх. Все со знаком минус — удесятерялось, все ощущения.       — То есть — он подавлял все позитивные эмоции. Так, какая самая эмоция была самой сильной?       — Страх, — выпалила она, не задумываясь, и тут же захлопнула рот.       Блиндинг удовлетворенно кивнул.       — Страх. Страх конкретной ситуации или исхода?       — Я не знаю… Неудачи. Страх потерпеть поражение. Страх быть обнаруженным. Я могу говорить только за себя.       — А чего вы боитесь сейчас?       Она пожала плечами.       — Я даже не думала об этом в последнее время… Иногда мне кажется, что уже ничего. Но мои панические атаки это опровергают.       — Что самое страшное вам снилось? Самое ужасное, что вызывало приступ? Или что-то из того, что происходило с того времени?       Она задумалась.       — Мне очень часто снится один и тот же сон, практически воспоминание, когда нас ловят в лесу. А потом меня пытает Беллатриса Лейстрендж. Я уже знаю все, что произойдет, я пережила это. Знаю, что я выживу — надо просто перетерпеть. Но меня все равно словно парализует, затягивает. Я знаю, что это сон — но он не отпускает меня.       Она замолчала, думая, стоит ли рассказывать о своем визите в поместье Малфоя.       — Это самое яркое ваше воспоминание?       — Самое болезненное в физическом плане, я бы сказала. Пусть она и… И клеймила меня, — девушка тяжело вздохнула. — Это не тот шрам, который будет на моей душе, хотя сперва казалось иначе. Я долго думала над этим — и, в конце концов, воспринимаю это просто как напоминание о пережитом, а не клеймо на мне, как на личности. Иначе выхода не будет, тупик.       — А эмоционально?       — Это… это связано с родителями. Как лента времени. Словно меня переносит назад, но я не могу спокойно выносить все это, потому что знаю, что будет конец. Конец, когда папа в последний раз меня обнимет. Когда я крикну «я дома» — и мама улыбнется мне, выглядывая из кухни. Больно от того, что я недооценивала эти моменты. Думала, что так будет всегда. И мне не выбраться из этого болота, трясины — меня перемалывает по кругу. Это безысходность, поражение. Бессилие, собственное бессилие и осознание ошибки.       — То есть, иными словами — страх победил и вы стали жертвой.       — Наверное, можно и так сказать. Хотя это слишком неточно.       — Допустим. А что на счет положительных эмоций?       Гермиона опустила голову и замолчала, закусив губу.

***

      Влетев в комнату Паркинсон, Малфой лишь кивнул ребятам и тут же приник ухом к дверям ванной, но кроме тишины не услышал ровным счетом ничего. Поттер и Паркинсон, словно два сфинкса, сидели в зеркальных позах в креслах, оперев подбородок на руку, и молча наблюдали. Поттер лишь слегка приподнял бровь, Паркинсон же и виду не подавала, что чему-то удивляется.       — Да блядь! — он тряхнул головой, отходя от двери. — Там все время было тихо?       — Да, — Поттер прищурился. — Там же заглушка. А в чем проблема?       — Нет проблемы, — рявкнул Драко, хватаясь за ручку входной двери, но, в секунду передумав, повернулся лицом к Поттеру. — Есть. Дерьмо, есть проблема. Она там плачет, понимаешь? Я точно знаю, чувствую, что ей больно.       Панси фыркнула.       — Эка невидаль. Она разговаривает с мозгоправом, Дракс, плакать в такой ситуации — это нормально. Успокойся, а?       Малфой опустился на пол, скрещивая ноги по-турецки, и зарылся пальцами в волосы.       — Я такой идиот…       — Как это верно, дорогой, — ядовито заметила девушка, игнорируя злобный взгляд в свою сторону. — Пойми, ты не сможешь защищать ее абсолютно от всего, это невозможно.       — Но это я настоял на этой встрече!       — И правильно сделал, между прочим, — Поттер поправил очки. — Я даже благодарен тебе за это. Меня она и слушать бы не стала, точно тебе говорю. Перестань заниматься самобичеванием, повода нет.       — Но я снова причинил ей боль, как ты не понимаешь…       — Ой, блядь, Дракс, не ломай трагедии! Сопли подбери. Тебе не идет, — Паркинсон мягко ткнула его в колено носком туфли. — Ты превращаешься в сопливое дерьмо. Поттер, ты можешь что-то сделать с этим, прошу тебя. Не знаю, врежь ему?       — Панс, — Малфой поднял на нее взгляд. — Ты не понимаешь. Ей плохо.       Поттер поднялся и, подойдя ближе, присел на корточки напротив Драко, внимательно глядя ему в глаза.       — Малфой, что ты навесил на ее комнату? Или не на комнату, а? Отвечай мне!       Драко моргнул.       — Я не могу.       — Скажи!       — Я не могу, — простонал он, опуская лицо в ладони. — Это неважно уже.       — Блядь, — Поттер выпрямился и цокнул языком, переводя взгляд на ничего не понимающую Паркинсон. — Он идиот.       — Что вообще происходит? Мне хоть один из вас может нормально объяснить? — Паркинсон злилась.       — И как давно, Малфой? — Поттер вернулся к креслу и сел, широко расставив ноги. — Месяц? Два? Она не в курсе, как я понимаю?       Малфой отрицательно покачал головой.       — Нет. Я сказал, что это просто следящие заклинания. Недавно.       Поттер усмехнулся.       — М-да. А я-то все голову ломал. И что ты зачаровал?       — Кровать, кресла. Пару книг.       — Малфой, если она узнает — я не знаю, что она с тобой сделает. Честно. Но она будет права. Ты вот хоть на секунду задумался, что это не просто нарушение личного пространства, а уже слежка? А если б ей, Мерлин упаси, приснился эротический сон? — он хихикнул.       Малфой нахмурился.       — Не подумал.       — Такой умный и не подумал, ну как же так? — Он наслаждался возможностью для сарказма в адрес блондина. — Малфой, ты очень сильно перегнул со своей заботой, ты уже понял?       Паркинсон топнула ногой, привлекая к себе внимание.       — Ау! Господа недоавроры, объясните уже, что происходит?       — Панси, этот влюбленный дебил в порыве заботы наградил нашу соседку следящими за эмоциональным фоном чарами, но не абы какими — а старинным заклятием из семейного архива, как я догадываюсь. То есть, он может чувствовать все, что чувствует Грейнджер. Пока она находится в непосредственной близости от… кресел, кровати и некоторых книг, как он нам сказал.       Стало тихо.       — Дракс, ты… Ты идиот?       Он поднял на нее покрасневшие глаза.       — Я просто хотел помочь, Паркс.       — Ты должен избавиться от них! Как можно скорее. Это… это неправильно. Это вторжение в личную жизнь. А, поскольку, ни один из вас не хочет ничего признавать, то это подло. Даже для Слизерина, — Паркинсон со злостью пнула его в колено. — Даже, блядь, для тебя это слишком. Я просила просто за ней присмотреть, Дракс! А не лезть ей в душу! А ты, — она повернулась к Поттеру, указывая на него отточенным ноготком. — Ты, мое солнце, откуда стал таким знающим? Как ты догадался?       Поттер пожал плечами.       — На Гриммо, знаешь ли, прекрасная библиотека. Времени было много, так что… Ну, что, что ты так смотришь на меня? Я не знал, понятно? Просто сопоставил факты и сделал предположение — и попал в яблочко. И всего, Панс! — он покачал головой. — Тоже мне, развели драму. Малфой, с этим надо завязывать. Я тебя не сдам, как бы ни хотел, чтобы Герм тебя побила, но я не садист. Ты должен снять эти заклинания, понятно?       Малфой кивнул, нервно сглатывая.       — Я уже понял.       — Ну, слава яйцам Салазаровым… Панси, надо будет отвлечь нашу мисс Гениальность, — Поттер улыбнулся. — Справишься?       — О, да, и с удовольствием отвечу на несколько ее вопросов, — оскалилась девушка, складывая руки на груди и переводя взгляд на Малфоя. — Дракс, я не знаю, что там происходит в твоей голове, но мне это не нравится. Разберись с этим. Или не морочь ей голову.       — Да вы меня заебали, — рыкнул Драко, вскидывая голову. — Что вы все лезете…       — Да потому что ты ведешь себя, как мудак! — уже в голос заорала Паркинсон, топая ногой. — Тебе что, пятнадцать? Оглянись, Дракс! Что ты творишь? Мало всего этого дерьма с Финниганом, так и ты добавляешь неразберихи. Своим поведением ты ставишь на уши всех. А потом вы оба хлопаете глазками и заявляете « а чего такого?» — обалденный сценарий. Знаешь, эти все сопли были бы милыми, будь нам всем года на три меньше. А сейчас тянет на идиотизм. Тебя влечет к ней, ее — к тебе — так в чем проблема?!       — Проблема в том, что это ей не нужно! Я ей не нужен, можешь ты это понять или нет?       — Да с чего ты это взял? Я вообще не понимаю, что с тобой стало? Куда подевалась твоя решительность, твой эгоизм, в конце концов. Тот Драко, с которым я знакома с детства — он никогда так себя не вел. Он просто брал то, что ему нужно.       — В этом все и дело, Панс, — тихо сказал Малфой. — Я просто брал то, что хотел. Но всему есть предел, понимаешь? Она — живой человек, и я не могу с ней так поступать. Не с ней. Не теперь. Она сама должна сделать выбор.       — Да жеванная же мандрагора, — взревел Поттер, вскакивая с кресла и, подойдя к Малфою, рывком поднял того с пола. — Она не может, понимаешь? Не может сделать этот дракклов выбор, потому что застряла в своем болоте! Внутри своей головы! И ты — единственный, кто может вытащить ее оттуда. Так сделай это, дерьмо драконье, пока ничего непоправимого не произошло. Не ради себя — ради нее! — он ощутимо тряхнул его. — Если бы я мог — клянусь, сделал бы это сам. Но не могу, понимаешь? Не могу. И сил смотреть на это у меня нет больше. Я могу только догадываться о том, что с ней творится на самом деле — потому что два заботливых слизеринца меня от всего ограждают, вашу мать. Заботливые, да, — он разжал руки и мотнул головой. — Не могу вас за это осуждать, но и дальше тянуть все это нельзя. Тем более — теперь.       Драко стоял, опустив голову.       — Я боюсь, Поттер. Боюсь подвести ее. Снова. Опять.       — Не этого ты боишься, Малфой. Ты боишься, что она узнает о том, что у тебя внутри. На самом деле. Боишься пустить кого-то. Я тебя очень прошу — оглянись по сторонам. Я не знаю и знать не хочу, по каким законам вселенной — но вы нужны друг другу. Больше, чем можно себе представить. Знаешь, я думал раньше, что ее место рядом с Роном. Это казалось таким… логичным. Но потом все пошло не по плану, полетело книззлу в зад, буквально. Она просто не вытянет одна, а я не могу ей дать то, что нужно. И ты, аристократичный ублюдок, как бы я к тебе не относился — я вижу, что по какой-то причине ты спасаешь ее, так не отступай — если она действительно так важна тебе.       Паркинсон, кинув на них беглый взгляд, тихо вышла, затворив за собой дверь.

***

      — Гермиона, я полагаю, мы нашли общий язык?       В который раз шмыгнув носом, девушка слабо улыбнулась, откинув с лица непослушные кудри.       — Да, мистер Блиндинг. Это достаточно точное описание. Я благодарна вам за этот… Разговор. Сейчас я понимаю, что это действительно было необходимо.       Блиндинг улыбнулся, наклоняясь вперед и легко сжимая ее колено.       — Это очень хорошо, Гермиона. Я помню, что вам обещал — и я сдержу свое обещание. Но и вы должны прислушаться к тому, что я сказал. Поговорите с ним. Это решит некоторые проблемы. Вам это необходимо, — он со вздохом поднялся. — Я повторю вам то же, что сказал в свое время Малфою — если вам понадобится моя помощь, настаиваю — не затягивайте с этим. Пишите, присылайте патронус — все, что угодно. Я найду способ, но только сообщите мне.       Гермиона согласно кивнула.       — Да. Я поняла. И.… Еще раз, спасибо вам, мистер Блиндинг.       Аарон кивнул и вышел, оставляя девушку в одиночестве. Прикрыв дверь, он потянул носом и сморщился — в гостиной нестерпимо пахло табачным дымом. Источник его обнаружился быстро — зажатый в пальцах темноволосой девушки, что сидела на диване.       — Мерлиновы кальсоны, это не школа, а драккл знает, что такое, — нарочито громко сказал Аарон, взмахом палочки избавляясь от дыма. — Однако, мисс Паркинсон?       Девушка повернула к нему голову и улыбнулась.       — Рада вас видеть, уважаемый Мозгокопатель.       Блиндинг фыркнул.       — Да, некоторые люди не меняются. Приятно видеть вас в таком настроении, Панси. Судя по всему, вы пришли к… кхм, своему балансу?       — О, да. Целиком и полностью, согласно предложенным обстоятельствам, — она щелкнула пальцами, избавляясь от окурка. — А вы, что же, уже закончили препарировать содержимое черепа нашей мышки? Стоит ли нам запереть окна? Привязать ее к постели?       Блиндинг усмехнулся, присаживаясь напротив и закидывая ногу на ногу.       — Уже и не знаю, разочарует вас это или нет, но все оказалось куда менее драматично, чем выглядело вначале. Думаю, ничего из предложенного не потребуется. Разве что — один разговор… Но вам всем не стоит вмешиваться в эту ситуацию.       — О, — Паркинсон кивнула, закатив глаза и растянув губы в улыбке. — Вы про этих Ромео и Джульетту, я поняла. Они удивительно умеют выбрать время выяснить отношения.       — Для таких разговоров всегда не лучшее время, мисс Паркинсон. Это закон жизни.       — Странно слышать такое от вас.       Аарон развел руками.       — Я стараюсь быть откровенным во всем. И ждать наклеечек с цветами за выполненные уроки от меня не стоит. Вам ли этого не знать, Панси, — он усмехнулся. — Что ж, раз я никому здесь больше не нужен — я вас покидаю. В отделении еще масса работы, так что…       Хлопнула дверь комнаты Паркинсон и в гостиную вошел Малфой — еще более бледный, чем обычно, и взъерошенный. Рассеянно кивнув Блиндингу, он оглянулся по сторонам, засунув руки в карманы, и прокашлялся.       — Вы закончили?       — Да, мистер Малфой, мы с мисс Грейнджер закончили.       Драко прикусил губу, разглядывая носки своих ботинок.       — Я, — он осекся. — Спасибо вам, что откликнулись, мистер Блиндинг. Надеюсь, что…       — Вы все правильно сделали, Драко, — перебил его Аарон. — Правильно и вовремя. Не корите себя понапрасну, и мисс Грейнджер со мной согласна.       Малфой удивленно вскинул брови.       — Даже так?       — Даже так. Что же до вас, если вам будет угодно, то вот мое мнение — вы очень четко следуете своему плану и преуспеваете на выбранном пути, мистер Малфой, — Блиндинг поднялся. — Мне пора. Вы знаете, где меня найти, в случае чего. Можете не провожать, я помню дорогу, — кивнув на прощание, он вышел прочь.       Перегнувшись через спинку дивана, Паркинсон беззастенчиво оглядела Малфоя с ног до головы и презрительно цокнула языком.       — В гроб краше кладут. Приведи себя в порядок, Дракс, ты похож на обморочного пикси. И решите уже свои проблемы, умоляю. Тошнит, — она отвернулась, поджигая очередную сигарету.       — Паркс, я …       — Ничего не хочу слышать, — Паркинсон помахала рукой над головой. — Убирайся в свою берлогу и не расчесывай мне нервы.       Коротко хмыкнув, Малфой бросил взгляд на закрытую дверь комнаты Гермионы и, подавив желание зайти к ней, направился к лестнице. Едва он преодолел первые ступени, дверь приоткрылась с тихим скрипом.       — Драко? — ее глаза были красными, но губы растянулись в робкой улыбке.       Он остановился, выжидающе глядя на Гермиону сквозь переплетения кованой лестницы.       — Ты… Когда у тебя будет время, — она опустила глаза и вздохнула. — Когда сможешь, зайди ко мне, пожалуйста. Нам надо поговорить, — она, уже не улыбаясь, подняла на него взгляд.       Кивнув, Драко дернул плечом.       — Хорошо. Вечером, — он поспешил наверх, больше не глядя на нее.       Проводив его взглядом и дождавшись стука закрывающейся двери, Гермиона выдохнула и выскользнула в гостиную, пробираясь к кухне. Паркинсон кашлянула, обозначив свое присутствие.       — Мышка, все в порядке?       Вместо ответа Гермиона лишь пожала плечами, не поворачиваясь.       — Значит, в порядке. Меня тоже плющило после разговоров с ним, — Панси фыркнула. — У него дар вытягивать дерьмо наружу и превращать в алмазы.       Гермиона улыбнулась, поворачиваясь к Панси и опираясь ладонями о столешницу.       — Это очень точно. Я не думала, что это окажется так…       — Больно?       — Да. Я думала, что уже не боюсь этой боли, потому что и болеть нечему. Оказывается, еще есть, чему — и это прекрасно, — она сморгнула пару последних слезинок. — Слушай, мне очень неприятно вмешивать тебя, но… Нам с Малфоем нужно будет поговорить, очень серьезно поговорить. И, вполне возможно, что…       — Заткни-и-ись, — нараспев перебила ее Паркинсон, тряхнув головой. — Я, блядь, уже вусмерть устала от ваших соплей и не хочу ничего знать. Разговаривайте, орите, ебитесь, пойте, пейте — мне все равно, понятно? Я просто не хочу в этом участвовать, мне только результат, пожалуйста. И, желательно, без остывающих трупов. Договорились?       Гермиона покраснела и кивнула.       — Вот и славно. А теперь — заваривай уже свою вонючую жижу, я же вижу, у тебя прямо руки чешутся…

***

      Была уже почти полночь, когда Малфой, наконец, решился постучать в ее дверь.       — Проходи, — она отошла в сторону, пропуская его.       Выглядела Гермиона измученной.       — Ты уверена? Может, поговорим завтра?       — Нет, — она несильно толкнула его в плечо, закрывая дверь. — Сейчас. Хватит с меня этого всего…       Малфой тяжело вздохнул и прошел к окну, засунув руки в карманы.       — Ну?       — Ну, — Гермиона забралась в кресло с ногами. — Во-первых, спасибо. Нет, действительно, спасибо тебе. Ты был прав, разговор с Блиндингом явно пошел мне на пользу. Во-вторых, сядь. И просто выслушай сейчас мой монолог, — она указала на кресло напротив себя.       Драко кивнул, подчиняясь.       — Я знаю, что все, что произошло со мной, не подпадает под категорию «норма», какие бы аргументы или доказательства мне не предъявлялись. Я должна сказать тебе — Рон ничего мне не сделал, я клянусь. Если он захочет, когда-нибудь, общаться со мной — хорошо, это потенциально возможно, не захочет — что ж, так тому и быть. Одно я знаю точно, что никогда он не займет того места в моем сердце, что все полагали. Но я принимаю тот факт, что в самом прецеденте нет моей вины. И никогда не было. Все, точка. И я хочу закрыть эту тему раз и навсегда. Я не буду это обсуждать.       Драко шумно сглотнул.       — Ты не…       — Молчи! — она вытянула руку. — Ты должен просто выслушать и молчать, пока я не закончу. Пожалуйста, — она вздохнула, щелкнув пальцами. — Я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь для меня. Ты очень своеобразный человек, это бесспорно. Но твое ко мне отношение — это очень… Это что-то необходимое для меня теперь. Сейчас. Ты необходим мне, ты не даешь мне захлебнуться во всем этом ужасе внутри, вытаскиваешь меня раз за разом. И я говорю тебе это в открытую. Потому что не хочу больше держать это в себе. Это не проблема, мои чувства, мои ощущения — это не проблема, — закусив губу, она поднялась с места и, сделав пару шагов к окну, обняла себя за плечи. — По крайней мере, если я могу сказать тебе это — я скажу, а не буду молчать. Как бы я не ценила дружбу с Гарри, ни он, ни Рон никогда не вели себя… так. Нет, они очень искренние, честные… Драккл, были. И родители. Как же все изменилось… У меня нет того якоря, что был прежде, понимаешь? И я думала, что уже и не будет. А теперь… Ты важен мне. Ты нужен мне. Ты…       Не дав ей закончить, Малфой вскочил, в секунду преодолевая смешные разделявшие их метры, обнимая ее.       — Милая, остановись. Остановись хоть на мгновение, — он покачал головой, пытаясь заставить самого себя отнять руки от ее тела, но ни драккла не получалось. — Слышишь? Это не то, что тебе нужно. Не тот, слышишь меня?       Гермиона на мгновение замерла, распахнув глаза.       — Не смей решать за меня. Никогда не смей решать за меня, понял? — она с размаху ударила его кулаком в плечо, делая шаг назад и разрывая объятия. — Даже если ты важный для меня человек, ты не имеешь права так делать, понятно?       Он с шумом выпустил воздух из легких, сжимая кулаки.       — Кто, я?.. Ты… Нет, Гермиона, все не так. Ты ошибаешься. Подожди, помолчи. Послушай меня, — он сделал полшага вперед, цепко хватая ее за плечи и устанавливая дистанцию на вытянутых руках. — Послушай, милая, пожалуйста. Я не решаю за тебя. И не решал. И не собираюсь. Единственное, что я хочу — это чтобы у тебя был выбор. Но я не должен участвовать в нем. Я — не вариант, понимаешь? Никогда. Как бы я этого не хотел. Я не могу быть для тебя, драккл меня дери, важным человеком, как ты не видишь? Поттер — важен. Уизлетта. Не я.       Она нахмурилась, сбрасывая его руки.       — Ты нихрена об этом не знаешь, Малфой. Ты гребанная заноза в моей заднице, ты в курсе? Да как твой поганый язык поворачивается такое мне говорить? — она уверенно шагнула вперед, упираясь указательным пальцем ему в грудь. — Ты тянешь из меня жилы. И да, слушай меня сейчас — мне это нравится. Нравится, понятно тебе? Потому что ты меня вытаскиваешь из всего дерьма. И вытаскиваешь его из моей головы. Я не знаю, почему я тебя слушаю — но я слушаю! — еще щеки горели. — Так дай мне и дальше тебя слушать, твою же мать! Потому что только так я живу! А не подыхаю в одиночку. Да, слушай меня — я признаю это. Вслух, тебе и сейчас, понятно? Не Гарри, не Джинни, не Панс — тебе. Нравится тебе это? Нравится?       Он судорожно сглотнул, чувствуя, как по рукам пробегает волна мурашек, а на груди совершенно точно останется вдавленный полумесяц сиреневого оттенка — с такой силой она упиралась в него.       — А если да?       Давление за секунду почти исчезло.       — А если да, милая, то что? Что ты сделаешь?       Она молчала, лишь часто моргая.       — Я твой цепной пес, понимаешь? Твой личный цепной пес. Который сожрет любого по команде. Принесет голову врага и положит тебе в ноги и будет махать хвостом в ожидание похвалы, — он шагнул вперед, вынуждая ее отступать. — И будет скулить от восторга, когда его потреплют за ухо, — шаг. — И будет лизать твои руки, — шаг. — И будет преданно греть твои ноги в холод, — шаг. — И если единственное счастье, единственная цель для меня — это отдать за тебя жизнь? — Шаг.       Последний, больше Гермионе отступать было некуда, она была вплотную прижата к столу.       На расстоянии вдоха.       — Это… Это не должно быть так, — ее голос был осипшим, словно она проплакала много часов.       — Это уже так.       — Но я не…       — Это не ты решаешь. Это мое решение. Желание. Предназначение. Необходимость. Да назови, как хочешь! — В одну секунду, обхватив ее рукой за талию, он легко посадил ее на стол, тут же занимая место еще ближе, вплотную, почти касаясь носом ее скулы, вынуждая стыдливо прикрыть глаза. — Я не прошу ничего, милая, кроме одного — просто будь счастливой. Просто будь. Для всего остального есть я. Всегда. Тебе не нужно просить, не нужно ничего делать — я просто всегда буду рядом. Это то, для чего я теперь живу.       — Ты сумасшедший, ты совершенно точно сумасшедший. Невыносимый. Чокнутый. Со своей гиперопекой и гребанной заботой, понятно? Невозможный псих, которого я готова на куски разорвать, — от ее шепота волосы на затылке буквально встали дыбом. — Что я такого сотворила в этой жизни? За что мне это? За что ты мне? Мне не нужно так, понимаешь ты? Не так.       Драко легко коснулся рукой непослушных волос, заправляя прядь за ухо, и поднял взгляд, тут же теряясь в ореховой радужке.       — А как тебе нужно?       Через мгновение, гребанное мгновение, потраченное ею на принятие решения, его сознание покрылось паутиной трещин и буквально рассыпалось в темноту с оглушающим звоном. Не осталось ничего, кроме абсолютного вакуума в голове и ощущения ее губ на его собственных. Не было ни сил, ни желания шевелиться или дышать, а только остаться в этом моменте навечно. Выбить в камне, в мраморе — статуей, поместить в Лондонской галерее с табличкой «вечное счастье». Запечатлеть это безумство на холсте и повесить в галерее Мэнора — как последнее мгновение жизни Лорда Драко Люциуса Малфоя, до того, как он умер от разрыва сердца.       Он распахнул глаза в ту же секунду, когда она отстранилась, все еще сжимая его лицо в своих теплых ладошках, и тяжело выдохнул.       — Что ты творишь, милая? — он едва шептал. — Что ты творишь со мной?       — Вот так мне нужно, Малфой. Ты сам сказал, — ее дыхание обожгло губы.       Драко моргнул несколько раз, ощущая, как скапливается влага в уголках глаз.       — Нужно?       — Мне нужен ты, Драко. Вот, слышишь, я сказала это? Я смогла, и повторю — мне. Нужен. Ты.       Малфой зажмурился, осторожно проводя руками вдоль ее тела, едва задевая одежду, тут же путаясь в волосах и зарываясь в них пальцами.       — И после этого ты называешь меня сумасшедшим? Серьезно, милая, из нас двоих ты считаешь психом меня? — не удержавшись от улыбки, он легко прикоснулся губами к ее лбу, но лишь на мгновение.       — Ты спросил, как мне нужно. Я ответила тебе. Не задавай вопросов, если не готов к ответам, правильно? — Она чуть склонила голову набок, лукаво поглядывая на него.       — Хитрая ведьма, — Драко перебирал ее волосы пальцами. — Приковала к себе цепями. Вот так, ясно тебе? Одним лишь действием, — привлекая ее в объятия, он вздохнул. — Ты станешь моей погибелью, милая.       — Даже не надейся, Малфой, — она хмыкнула. — Только попробуй, и я вытащу тебя с того света, чтобы задушить самой.       — Я же со Слизерина, мерзкий змей?..       — Мы учимся на Дополнительном факультете.       — Я играю в квиддич, который ты ненавидишь….       — Мне просто он неинтересен, но я рискну попробовать.       — Я собираюсь стать аврором…       — Для меня открывают спецотдел в Министерстве.       — Я Пожиратель смерти…       — Бывший. Малфой, заткнись уже, а? — она ощутимо ткнула его острым кулачком в ребра. — Ты меня бесишь. Ты невозможно меня бесишь, знаешь это?       — Знаю. И мне это нравится, — он широко улыбнулся, чуть отстраняясь, чтобы увидеть ее лицо. — А ты зануда, и это мне тоже нравится. И ты невозможная всезнайка. И у тебя безумная прическа. Твои пальцы в чернильных пятнах, ты обкусываешь кончики перьев, всегда спотыкаешься на второй ступени лестницы в Астрономическую башню. Не смей мне говорить, что я тебя не знаю.       Гермиона мягко улыбнулась, проходя пальцами по его скуле и оглаживая длинные шрамы, чуть нахмурилась.       — Ты сумасшедший, потому что допустил это, но это твой выбор — и я его уважаю, хоть и не согласна с ним. Ты хоть на секунду задумался, что было бы, если бы ты умер тогда?       Драко тяжело вздохнул.       — Я был готов к этому, наверное. Смирился. Приехав сюда, я думал, что долго не протяну. Это было логично, — отняв от своего лица ее руку, он прижался губами к пальцам. — Зачем ты снова спасла меня?       Она покачала головой.       — Не я.       — Ты. Ты заставила меня. Заткнуться и делать то, что ты мне скажешь, помнишь?       — Я была в шоке, понятно? Это было… ужасно. Страшно, понимаешь ты? Вообще, понимаешь, что я тогда испытала? Что ты заставил меня пережить, а?       — Врешь, милая, я не заставлял. Ты могла уйти, просто уйти. Ты сама решила.       — Да как я, по-твоему, могла поступить иначе?!       — Гриффиндор.       — Человек. Человек, Малфой! Не факультет, не гребанное происхождение, не взгляды — человек. Просто — человек, вот и все. Нет ничего ценнее и важнее человеческой жизни.       Малфой лишь покачал головой, улыбаясь.       — Я знаю о тебе все и ничего.       — Я не знаю о тебе ничего. И все. То, что ты логик. Зельевар, легиллимент, гребанный аристократ. Ты любишь свою мать, безумно любишь. Но ты не перестаешь меняться и удивлять меня день за днем. Каждый день ты даешь мне что-то новое. Скажи мне, хоть один человек знает о тебе все? Ну, кроме твоей матери.       — Никто. Даже она. Даже я сам.

***

      Две недели спустя.       Гермиона шла ставшим уже привычным за это короткое время маршрутом из башни Гриффиндора в библиотеку, длинным и непопулярным, не оглядываясь и стараясь ничем не выдать дрожь в коленях. Любая ненужная эмоция с ее стороны, неточное действие — и Малфой выполнит свою угрозу, она была уверена в этом. Но допускать такого развития событий она не хотела.       На следующем повороте она умудрилась мельком осмотреть коридор и едва не вздрогнула — получилось.       Он шел следом.       На почтительном расстоянии, но совершенно точно — за ней.       Следующие полминуты она старалась выровнять дыхание, ориентируясь на звук собственных шагов, но удавалось дурно.       — Дерьмо, — прошелестела она себе под нос, искренне надеясь, что ее не услышали, и крепче прижала к себе учебники.       Еще несколько метров. Замедлиться. Наклониться и поправить ремешок туфли, осматривая коридор сквозь волосы, незаметно…       Есть.       Теперь уронить книги.       «Ну же! Давай! Я одна, я расстроена! Подходи»       — Так-так-так, кто это тут у нас? Пожирательская подстилка? — Симус крутил в руках палочку, обходя ее по дуге. — Что, как стало плохо, прибежала к своим? Я вот все не пойму, Святая Гермиона, на что же ты надеялась? Кто тебя должен был защитить? Спасти? Эрни? Я? Неужели ты настолько недальновидна?       Гермиона прикусила губу, опираясь на одно колено.       «Драко, только не торопись. Умоляю, не торопись»       Из-за угла вынырнул пятнистый кот, с абсолютно равнодушным видом прошел мимо них и запрыгнул на подоконник чуть поодаль, обернувшись хвостом.       — Что ты хочешь услышать? — она специально старалась выжать максимум из голосовых связок — пусть срывается голос, пусть. — Да, я пришла к вам за помощью. Но я ее не получила, хоть и надеюсь до сих пор.       — Ах, за помощью… А за какой? Какой, блядь, помощи ты ожидала? А как ты планировала расплачиваться за это, натурой? Я не Малфой, мне не нужны чужие объедки. Я не подбираю грязь, — он сделал акцент на последнем слове, замирая и чуть наклоняясь вперед, упираясь в нее взглядом.       Гермиона ощутила, что начала краснеть.       — Что ты несешь? Ты же сам полукровка.       — Нет, не то, — он оскалился. — Я не продаюсь, в отличие от тебя. Так что, чем ты собиралась расплачиваться?       — Я не … я не думала об этом.       — Ах, не думала? А стоило бы, Грейнджер. Стоило бы. Подумай сейчас, что ты можешь мне предложить в обмен на то, чтобы я избавил тебя от твоей проблемы. А я могу! Поверь мне, могу, — он, словно нарочно, растягивал слова, внимательно разглядывая девушку.       Грейнджер поежилась — скорее, инстинктивно, чем в рамках отыгрываемой роли.       — Ты не справишься один, что бы я тебе не посулила, — отрезала Гермиона, поднимаясь во весь рост. — Ты слабее его в дуэлях.       — А кто говорит, что я буду один? И какие дуэли? Он же не будет сопротивляться.       Повисла пауза.       — Как… С чего ты взял?       — Я просто это знаю, Грейнджер. Он не сопротивлялся в прошлый раз — не станет и в этот, — Симус пожал плечами, ухмыляясь.       Бинго.       Кот спрыгнул с подоконника и вальяжной походкой подошел к Гермионе, мурлыкнув, прежде чем потереться о ее ноги. Встать прямо перед ней.       — В прошлый раз? О чем ты, Симус?       Финниган ухмыльнулся, направляя на нее палочку.       — О том, как я рассадил этому уроду лицо. Ты же знаешь, как было, верно? Конечно, знаешь, ты же его выхаживала. Бегала вокруг, меняла повязки этому ублюдку, верно? Что еще, кормила его с ложечки? Я не верю, что он держал тебя под Империусом все это время, — он цокнул языком и покачал головой. — Нет, не верю. Не тебя. Кого угодно, но не тебя. Не-е-ет, тут другое. Ты о чем-то молчишь, и я узнаю, о чем именно. Инкар…       Он не успел.       Словно огромная пружина, кот за долю секунды совершил невероятный прыжок, вцепляясь в тело парня всеми четырьмя лапами, вонзая в плоть длинные, загнутые когти. От неожиданности и боли тот выронил палочку, тут же заваливаясь назад. Еще несколько мгновений — и над ним стоял аврор, ботинком прижимая его шею к полу.       — Симус Финниган, вы арестованы. Вам вменяется нарушение внутреннего распорядка школы, покушение на жизнь студентов и нанесение тяжких увечий.       Малфой, скидывая мантию, в два шага оказался рядом с Финниганом, сжимая направленную на того палочку до побелевших костяшек.       — Драко, нет, — предостерегающе сказал аврор, поднимая руку. — Остановись. Слышишь меня? Стой.       Симус завозился и захрипел на полу, пытаясь выбраться из ловушки и шаря по плитам в поисках палочки. Коротко рыкнув, Малфой носком ботинка откинул древко подальше, и оно жалобно зазвенело по каменному полу.       — Мразь, — коротко выплюнул он, отворачиваясь.        С конца коридора послышался топот и спустя несколько секунд появились Поттер и еще один аврор. Последний поспешил к напарнику, на ходу кидая связывающее заклятие.       — Все, получайте, — Малфой дернул плечом и повернулся к Грейнджер, пряча палочку в кобуру. — Эй, иди ко мне, милая, — он потянул ее за руку, заключая в объятия. — В порядке?       Она молча кивнула, вцепляясь пальцами в его рубашку. Драко лишь усмехнулся, зарываясь носом в пушистые локоны.       — Я держался, честно. Изо всех сил, — шептал он. — Я же обещал.       Гарри оглянулся по сторонам.       — Надо поторопиться, пока нас не увидели. Малфой, уводи ее отсюда, только другим путем. Мантия?       Драко кивнул в направлении стены.       — Там. Ищи возле окна.       Пошарив рукой по полу, Гарри поднял и встряхнул мантию.       — Все, уходите, теперь мы сами, — он накинул полотнище на связанного Финнигана, которого держали под руки авроры. — Потом приходи в кабинет директора. Один.       Драко кивнул, увлекая Гермиону дальше по коридору, в то время как остальные двинулись обратно тем же путем, как и пришли.       Едва стоило им свернуть за угол, как Гермиона, шумно выдохнув, привалилась к стене.       — Срань драконья, — топнула она ногой.       — Что? — Малфой поднял брови. — Что случилось? Эй, ты…       — Вы поспешили! Нужно было подождать.       — Чего? Пока этот урод связал бы тебя и что-то сотворил? Ты в своем уме? — Малфой быстро закипал. — Зачем, милая? Чего ты еще от него хотела?       — Чтобы он назвал всех, неужели непонятно?       Драко фыркнул.       — Наивная. Он бы просто издевался над тобой.       — Ты мне обещал, Драко! Обещал ждать, пока я не дам сигнал!       — Если ты вспомнишь, не я первым начал действовать. Не надо вешать на меня все грехи, хорошо? — Он подошел ближе и, накручивая на палец кудрявый локон, тихо вздохнул. — Я не принимал этого решения, Гермиона. Но если бы его принимал я, то действовал бы по ситуации, то есть — так же. Да, я обещал. Но я сдержал обещание — ничего не делать до того момента, пока тебе не будет угрозы.       — Он хотел просто кинуть Инкарцеро, — упрямо пробубнила девушка.       — Хорошо, а дальше? Что было бы дальше, ты знаешь? Подумала об этом? Он явно собирался выудить из тебя информацию, и, судя по его настрою, не пряниками. Эй, посмотри на меня, — он провел рукой по ее подбородку, вынуждая поднять глаза. — Ты — мой приоритет, понятно? Ты. Не Ричард, не Кастор, не Поттер — ты. Мы уже говорили об этом.       — Но если…       — Без «но», — он быстро поцеловал ее в кончик носа. — Все, пойдем. Нас наверняка заждались.       Дойдя до башни Дополнительного факультета и оставив Гермиону на попечение Панси, Малфой метнулся в кабинет директора.       Симус, связанный магическими путами, сидел на стуле напротив директорского стола с омерзительной улыбкой. Увидев слегка запыхавшегося Малфоя, Гарри кивнул.       — Пришлось наложить силенцио, он орал, как потерпевший.       Драко неприятно оскалился, стягивая с головы кожаную накладку и пряча ее в карман.       — Когда будет Робардс?       Гарри дернул плечом.       — Минут десять у тебя есть. МакГоннагалл очень срочно вышла проведать Помону, так что, — он сделал приглашающий жест рукой, едва скрывая нервную усмешку.       Кастор и Ричард молча двинулись вглубь кабинета, с невероятным интересом разглядывая портреты в самом дальнем углу, словно никогда не видели ничего занимательнее.       — Ну, вот и встретились снова, да, Финниган? — оперевшись бедрами о стол, Малфой сложил руки на груди, недобро улыбаясь, и покачал головой. — Что, как себя чувствуешь? Не слышу. Жмет, говоришь? Ну, ничего, потерпишь. Поттер, — он повернулся к Гарри. — Все, как и говорила Полоумная. Черное свечение, подтверждаю.       Поттер кивнул, нервно сглатывая.       — Посмотри, надо выяснить, что это.       — Серьезно? — Драко выгнул бровь.       — Я ничего не знаю и не вижу, — он кивнул, поджав губы.       Драко вздохнул и, оттолкнувшись от стола, наклонился к Симусу, упираясь руками в его плечи, сжимая их крепкими пальцами.       Через секунду тело Симуса задрожало, а рот раскрылся в немом вопле. С тихим шелестом скользили по полу подошвы его ботинок. Гарри старался выровнять дыхание, но сердце все равно колотилось, как безумное. Несмотря на все происходящее, он до последнего боролся с мыслью о том, что именно Симус творил ужасные вещи.       Пару минут спустя Драко отпустил Финнигана, у которого по щекам уже катились слезы, выпрямился и с шумом выдохнул.       — Это не Империус. И мы в заднице, Поттер.