Ложная кровь

      — Миссис Малфой, добрый вечер, — Робардс поднялся с кресла и склонился в полупоклоне.       Нарцисса едва заметно улыбнулась.       — Удивительно, но я рада вас видеть, Мистер Робардс, я уже устала беседовать с одними домовиками. Прошу, садитесь. Чем обязана?       — О, мне необходимо уточнить кое-что. К сожалению, ваш сын не смог мне помочь.       Она вскинула брови.       — Вот как? Так вы виделись с моим сыном? Мне, признаться, тяжело это слышать. Мое прошение о встрече с ним было отклонено.       — Миссис Малфой, я сожалею, но такие вещи вне моей компетенции. Однако, если вы мне позволите, я попробую что-нибудь сделать. Я ничего не могу обещать, но я попробую… Так, сейчас попрошу вас ответить на несколько вопросов.       Она кивнула.       — Известно ли вам о недвижимости, принадлежащей семье Малфой, в Дамбартоне?       Нарцисса нахмурилась.       — Совершенно точно могу вам сказать, мистер Робардс, что у Малфоев нет домов в этом городе. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.       Гавейн недовольно цокнул.       — А вот мистер Малфой утверждал, что слышал об этом от своего отца некоторое время назад. Кто-то из вас двоих говорит неправду?       Нарцисса Малфой склонила голову, внимательно изучая Робардса.       — Простите, но мой сын ошибся в своих выводах. Да, речь шла о наследстве и доме в Дамбартоне. Но это не было наследством никого из семьи Малфой и никакой особняк нам не принадлежит, как я и сказала.       Робардс крякнул, опираясь рукой на колено.       — Миссис Малфой, скажите мне, что мог искать ваш муж в этом городе пару дней назад. И чьим наследством занимался ваш супруг.       Нарцисса внимательно посмотрела на аврора и, совершенно неаристократично фыркнув, покачала головой.       — Прошу прощения. Мне безумно скучно, мистер Робардс. Я и не думала, что речь идет о моем муже. Что ж, вот что мне известно — он помогал оформить дом для Юфимии Роули, сестры Торфинна. Там были некоторые сложности с документами, в частности — с юридическим отделом в администрации поселения, у магглов. Торфинн не отличался выдержкой и воспитанием и был весьма резок и скоропалителен в решениях. Люциус же мог быть дипломатом даже с магглами. Небольшой дом отошел в собственность Юфимии, и, как я знаю, в бумагах означен другой владелец, а все подробности указаны в дополнении к договору. Муж был мастер на такие выдумки. Но что ему могло быть нужно в том районе теперь — одному Мерлину известно. Тут я действительно не могу помочь.       — Адрес? Вам известно, где этот дом? И кому он принадлежал прежде?       — И да, и нет. Я точно не знаю имени, но логично предположить, что принадлежал он прежде кому-то из родни Роули. А вот адрес… Это почти окраина, ближе к побережью. Увы, все, чем могу помочь, — она развела руками.       — Что ж, хоть что-то проясняется, — он сделал пару пометок в блокноте. — Извините, но я вынужден спросить, ваш муж связывался с Вами в последние несколько дней?       Нарцисса покачала головой.       — Нет, и я этому рада. Если это произойдет, я клянусь Салазаром, что сразу оповещу вас. Поверьте, последнее, чего бы мне хотелось — это вновь оказаться втянутой в грязную игру этого человека. Я слишком много заплатила за то, чтобы остаться живой. И мой сын тоже.       — Я вас понял, — глухо отозвался Робардс.       — Да бросьте, мистер Робардс. Сейчас я рада, как никогда, что вы не можете меня понять, — сухо проговорила Нарцисса, расправляя складки на платье. — И могу лишь мечтать о том, чтобы и не поняли никогда. Одна моя сестра мертва, другая потеряла мужа, дочь и зятя и осталась одна с младенцем на руках, а я — сижу здесь в полной изоляции, запертая, так ни разу в жизни и не познакомившаяся со своей племянницей… Вот это действительно страшно, — она едва заметно стерла со щеки слезу. — Впрочем, вас это не касается. Простите, я и впрямь отвыкла от общения с живыми людьми.       Гавейн прочистил горло.       — Это была просто дежурная фраза. Мне жаль…       — Это ничего, ничего. Я знала, что когда-нибудь вся сказка закончится, знала с самого начала. С того момента, как Люциус стал служить… ему. Очень долго я еще на что-то надеялась, заставляла себя верить. Мне нужно было поддерживать мужа во всем, как подобает чистокровным, даже пыталась заставить себя верить, что все их идеи правильны. Мерлин, как меня тошнило от этого… Но я держалась. Я люблю своего сына, всегда любила. И когда Люциус отправил его как овцу на заклание, во мне что-то сломалось.       Робардс внимательно рассматривал женщину, сидевшую напротив него. Строгая, аккуратная, идеальная, истинная аристократка, с детства выдрессированная не путать столовые приборы и держать улыбку на публике. Но абсолютно уязвимая и мягкая — любящая мать, не сумевшая защитить своего ребенка.       — Не смотрите на меня так, мистер Робардс. Я не такая слабая, как может показаться. Я — Блэк, а мы всегда были стойкими.       Он отвел взгляд, бесцельно перелистывая страницы блокнота.       — Миссис Малфой, а разве Юфимия не жила в поместье Роули?       — О, — Нарцисса сложила руки. — Это долгая история. Жила — не то слово. Существовала — вот это подходяще. Ее без конца унижали, оскорбляли — и это в семейном поместье! Справедливости ради, крайне неприятная в общении особа, вечно пыталась выставить себя еще более несчастной, чем выглядела. А как загорались ее мерзкие глазенки, едва она видела что-то дорогое — ожерелье на ком-то, например. Особенно она любила садиться в уголок на каком-нибудь приеме и буквально пожирать глазами всех присутствовавших дам, чуть на слюну не исходила, алчная стерва, — леди Малфой дернула плечами и поморщилась. — Знаете, когда не можешь, не имеешь права реагировать в открытую, то копишь в себе все эти эмоции. Я наблюдала за всеми, если прием проходил в Малфой-Мэноре, особенно тщательно — в доме Малфоев все должно быть идеально. Все подмечай, но виду не подавай — такая вот заповедь, — она улыбнулась.       Гавейн нахмурился.       — И с каких щедрот Торфинн решил вдруг оформить на нее дом?       — У меня лишь догадки. Возможно, она вконец извела его своими истериками о замужестве — хотя, на что она надеялась, непонятно. Она не была ни красивой, ни умной, ни хорошей хозяйкой. Расчетливой — возможно. Понятно, что ни о каком браке, даже по расчету, речь уже не шла. Волшебницей она тоже была весьма посредственной. Ей светила участь одинокой старой девы, максимум — дуэньи, но только чему она могла научить молодых девушек? Безрадостные перспективы. Думаю, она просто довела своего брата, и он решил избавиться от нее, отправив куда подальше. Вы что, записываете? — она вскинула брови. — О, Салазар, это всего лишь мои домыслы, это сплетни! Мистер Робардс, ни один здравомыслящий суд не примет это, как доказательство.       — Здравомыслящий? Любопытно. Где вы такой последний раз видели, миссис Малфой? — Гавейн добродушно улыбнулся. — Успокойтесь, я же не беру у вас показания. Мы просто беседуем. Это, — он поднял блокнот. — Мои личные записи.       Нарцисса прищурилась.       — Ми-и-истер Робардс, как неосторожны вы в своих высказываниях о нашей судебной системе.       — А, — махнул он рукой. — Бросьте, миссис Малфой. Везде и всегда можно найти несовершенства. Вам ли не знать, — он посмотрел на женщину. — Приговор для вашего сына, эта мера наказания — это же ненормально.       — А вам бы хотелось, чтобы он оказался в Азкабане? — она сжала губы.       — Ни в коем случае. Но поймите, вот так отправлять его в Хогвартс было исключительно жестоко. Он же, в конце концов, — но тут Робардс замолчал.       Он вдруг осознал, что Нарцисса понятия не имеет о произошедшем с Драко. В газетах об этом не писали, посетителей у нее не было, а сам Малфой настаивал на том, чтобы матери ничего не сообщали. Драккл! А он, дурак, еще и пообещал ей постараться устроить встречу с сыном. Гавейн внутренне проклял собственную дурость.       — Мистер Робардс, что — в конце концов? Почему вы вдруг замолчали?       Он выдохнул.       — Простите, я… Я только что понял, что именно я упустил, — выкручиваться Гавейн не любил. — Вспомнил кое о чем. Простите, мисс Малфой, — он вымученно улыбнулся, все уже улавливая беспокойство во взгляде женщины. Вот идиот! — У меня еще вопросы, в которых вы могли бы помочь. Как неиссякаемый источник сплетен, — он улыбнулся.       — Вся внимание.       — Что вы знаете о семье Розье? Конкретно меня интересуют Эван, Феликс и, более всего, — Таллум.       Нарцисса помрачнела.       — Мда. Это не простое любопытство, как я понимаю. Ну, на счет Эвана я могу говорить более ли менее спокойно, он уже умер. И нет, я нисколько не сожалею об этом, уж поверьте. Такой мерзкий тип… Упрямый, жестокий, злопамятный, хитрый… Очень талантливый дуэлянт — но это, полагаю, вам известно. Абсолютно игнорировал Феликса — как только понял, что не имеет в его глазах авторитета. Удивляюсь, как только не выжег мальчика с семейного древа, наверное, отец был против. Хотя, тот не отличался чадолюбием. Феликс — прямая их противоположность. Я его почти не знаю, видела несколько раз, но он производил впечатление «не в родню, а из родни». Очень увлеченный молодой человек, изучает драконов, как мне известно. Думаю, тут вам поможет один из старших Уизли: в их профессии довольно тесное сообщество.       — А что вы можете сказать про Таллума?       Нарцисса помрачнела еще больше.       — О, этот впитал все самое жуткое…. Я не знаю, кем была его мать, но она должна была быть абсолютно сумасшедшей, — она усмехнулась. — Отвратительная личность. Он словно, словно… словно жидкая слизь, понимаете? Верткий и скользкий, хороший для всех. У меня от него мурашки бегали. Счастье, что он почти не бывал в нашем поместье. О, а как он лебезил перед Ло. Реддлом! И ведь ему верили, представляете? Воистину, мужчины слепы. Белла его открыто недолюбливала и даже опасалась, он был непредсказуем, но признавала, что он талантлив в лигиллеменции и зельеварении. Она говорила, он особенно усердствовал в Хогвартсе в последний год. Очевидно, когда отец погиб, он понял, что выжить сможет, лишь выслуживаясь по полной.       — Так, а его сестра?       — Чья? — не поняла Нарцисса.       — Сестра Таллума Розье, Талула.       — Кто? — недоуменно подняла брови женщина. — Я первый раз о ней слышу. Вы ничего не путаете?

***

      — Мне определенно не по душе, что Робардс так относится к ситуации в Хогвартсе, — Малфой закрыл глаза, откидываясь на спинку дивана. — Почему нельзя просто взять за шкирку этого выблядка и накачать его сывороткой правды?       — Ага, а на каком основании? У меня нет уверенности, что все это не связано с беглыми пожирателями. И в таком случае, он прав — мы можем их спугнуть. А по поводу отношения — ты все время забываешь, что он знает далеко не все, потому как мы ему не все рассказали. И что-то мне подсказывает, что он скоро потребует от нас объяснений.       — Да хоть и связано, это и так очевидно, пока он здесь — все ученики в опасности.       — Тебе напомнить, зачем мы с тобой тут находимся? — Гарри серьезно посмотрел на Малфоя. — Память подводит?       Драко усмехнулся, заложив руки за голову.       — Вообще, Поттер, я планировал просто-напросто завершить обучение в этой гребаной школе, получить гребаный диплом и закончить со своим гребаным приговором.       Гарри покачал головой.       — Ну, теперь список задач пополнился.       — Я офигеть как рад.       — Твой сарказм неуместен, Малфой. Считай все происходящее проверкой.       — Да ясно, можешь не объяснять. Я просто считаю, что мы искусственно затягиваем ситуацию, понимаешь?       — Робардс — глава Аврората, Драко. Это его зона ответственности, никак не наша. Мы — обычные подчиненные и не более того.       Малфой потер пальцами виски.       — Не занудствуй. Лучше подумай, как нам прижать Финнигана. С твоей провокации мы получили шиш — и ничего более. У тебя есть еще какие-нибудь идеи?       Поттер пожал плечами.       — Нет. Все-таки, я думаю, ты торопишь события, и он еще себя покажет.       — Когда, блядь? — Малфой повысил голос. — Через месяц? Через два? Поттер, мы знаем, что с ним что-то не так, но мы ссым выяснить, что именно — это ли не бред? Или тебе в кайф тянуть книззла за яйца?       — Господа авроры, вы не могли бы обсуждать свои сверхсекретные дела чуть тише? — Тео изогнул губы в ехидной улыбке. — А то вас, пожалуй, в подземельях только и не слышно.       — Завали, Нотт. Если есть, что добавить — скажи, а нет — молчи, — огрызнулся Малфой.       — Что ж, изволь, — Тео подошел к дивану, аккуратно опустился на сиденье и, со всей возможной грацией закинув ногу на ногу, сложил руки в замок. — Не то, чтобы предложить, но кое-что свежее, чтобы рассказать.       — Пафосный засранец, — фыркнул Драко. — Выкладывай, что там у тебя.       — Вы газеты вообще читаете? — он вынул из кармана и швырнул на стол выпуск «Пророка». — Дракс, тебя ничего не смутило, что бы твоему отцу делать под мостом Овертон?       Малфой пожал плечами.       — Понятия не имею. Единственное, что смущает — это как его там заметили. То есть, какой-то аврор стоял и дежурил под мостом? Бред какой-то.       — Вот и я о том же. Почитай, — он подтолкнул другу газету и откинулся на спинку дивана. — Вторая страница, не пропустишь.       — Что? — он раскрыл газету и округлил глаза. — «Трагедия в Дамбартоне! Кровавая жатва, новое происшествие на Овертонском мосту! Еще в середине прошлого века…», так, это ерунда… «Было обнаружено тело молодой женщины. На данный момент ее личность устанавливается. Многие настаивают на том, что теперь мост притягивает самоубийц со всей Англии. Ведь только в середине декабря здесь нашли тело другой молодой девушки, как теперь установлено, это была Аннабель Кракнелл, местная жительница». Нихрена себе! Это сегодняшний выпуск?       — Да, час назад получил.       Поттер протянул руку за газетой.       — Почему Робардс нам ничего не сказал об этом?       — Наверное, по той же причине, по которой и мы ему кое-что не рассказываем. Так, ладно, теперь мы знаем? Знаем. Но что там надо моему отцу?       — У меня другой вопрос — а было ли это самоубийство, — Нотт сощурился. — И я еще кое-что проверил бы. У меня очередная теория.       — Мерлин, меня скоро будет тошнить от этого слова, — Драко откинул голову и закрыл глаза. — Я хочу слышать другое, совсем другое.       — Ну, прости, что не угодил. Поттер, я все думал про камень. Я считаю, что Розье выложил тебе часть правды. Что он действительно хочет поговорить со своим отцом.       — И?       — Вопрос — зачем? Мое мнение — информация. Ему нужно что-то, что знает его отец. И второе, если допустить, что мой отказ от фамилии — его рук дело, то мне очень нужно попасть в специальный отдел библиотеки Министерства.       Гарри с шумом выдохнул.       — А в кабинет Министра тебе не надо, Нотт? Ты вообще в своем уме?       — В своем, не волнуйся. Я уверен, нам надо покопаться в разделе темномагических ритуалов, связанных с магией крови.       — Покопаться? — Малфой хохотнул. — Ты вообще представляешь себе объемы того, в чем хочешь «покопаться», Тео? Если опустить тот факт, что хрен тебя туда кто пустит. Да даже в библиотеку Менора меня сейчас не пустя… Блядь, — он резко сел. — Я идиот.       Поттер поднял брови.       — Уже можно аплодировать?       — Можно. Так, мне нужно… Мне нужно написать письмо. Просто не мешайте, хорошо? — он поспешил к лестнице. — Я клянусь, я все объясню, но позже.       Хлопнула дверь, а Поттер перевел взгляд на Нотта.       — И что это было сейчас?       Тео пожал плечами.

***

      — Почему вы отрицаете очевидное? Мы же знаем, что Аннабель ваша племянница, дочь вашего брата.       — У меня нет брата, — женщина шепотом растягивала слова, улыбаясь бледными бескровными губами, когда глаза ее оставались абсолютно пустыми. — У меня нет брата, нет племянницы. Нет матери. Понятно вам? Я не могу состоять в родстве с этим сбродом.       Робардс глянул на охранника, но тот лишь пожал плечами.       — Это бессмысленно…       — О, да, это бессмысленно для вас! Вы никогда не поймете, глупцы. Никогда. Это не прекратится никогда, — грязная, лохматая женщина засмеялась жутковатым смехом, сотрясаясь, словно в рыданиях. — Они все будут там, рано или поздно, он говорил мне. Говорил всем нам, мы все это знаем. Это только плата. Когда соберется достаточно — будет самое время, вы все умоетесь кровью, — она снова засмеялась. — Никогда магглы не будут стоять на одной ступени с нами. Никогда, слышите? Вы не должны лгать себе, вы знаете — так и будет. Вы не должны лгать.       Робардс покачал головой и вышел, давая знак охраннику увести заключенную.       — Бесполезно. Конечно, она повредилась головой, но тут не только это, — он посмотрел на Шеклболта. — Мы нихрена не закончили, нутром чую.       Кингсли медленно кивнул, вглядываясь в темноту пустой камеры напротив.       — Поттер спрашивал меня, можно ли лишить Люциуса Малфоя титула Лорда и передать его Драко. Очень здравая мысль, тем более — для такого мальчишки.       Робардс фыркнул.       — Ты же понимаешь. Это невозможно. Если только…       Кингсли кивнул.       — Ты спятил, Кинг? Серьезно? Нет, оно того не стоит.       — А ты подумай, Гавейн. Осталось не так много преданных им чистокровных семей, буквально каждый — на счету. И если придется выбирать между Люциусом, — он поморщился. — И его сыном, я предпочту иметь дело с Драко, а не с его чокнутым папашей.       Робардс покачал головой, убирая бумаги во внутренний карман.       — Я против, решительно против.       — Это был не вопрос к тебе, дорогой, это вопрос времени. И в наших с тобой интересах не тянуть до того момента, когда станет поздно что-либо предпринимать.

***

      Глава Аврората выполнил просьбу Малфоя, позволив ему присутствовать при беседе. И теперь они шагали рядом по коридорам Хогвартса к кабинету директора. Поттер же тащился следом молчаливой галлюцинацией.       — Малфой, ты понимаешь, что это исключение из правил? Только попробуй ляпнуть что-то не то, — напутствовал его Гавейн.       — Мистер Робардс, смею вас заверить, я целиком и полностью…       Мужчина недовольно фыркнул.       — Прекрати занудствовать, сейчас не время для твоей демагогии. Просто смотри. И сейчас ты мне скажешь, что именно ты так хотел увидеть. Или ты не пойдешь туда, — с этими словами он остановился перед дверями.       Драко кивнул, снимая повязку и пряча ее в карман.       — Я скажу только суть, детали опустим. Вот это, — он ткнул пальцем в зеленую радужку, — не просто маггловская линза. Грейнджер наложила на нее несколько заклятий. И теперь, благодаря этому, я могу видеть эффекты заклинаний — некоторых, — если они были наложены на человека. Что-то вроде свечения. Какие именно, мы еще не до конца разобрались, можем только предположить, но факт есть факт. Мы… Я предполагаю, что на директора могли наложить Империус или что-то подобное. Это я и хотел посмотреть.       Гавейн задумчиво пожевал губу.       — Допустим, я тебе поверил. Допустим! — он поднял палец. — Но, ты вообще отдаешь себе отчет, что сейчас сказал? Что на директора школы наложили заклятие? Серьезно?       Малфой пожал плечами.       — Это просто версия, мистер Робардс, — вклинился было Поттер.       — Молчать, — осадил его Робардс, не отводя взгляда от Драко. — Ты, если ты что-то увидишь, ты должен немедленно об этом сказать, ты понял меня?       Драко кивнул.       — Отлично. А с этим, — он покрутил пальцем над его лицом. — С этим надо будет еще разобраться. У меня будет несколько вопросов и к вам и к мисс Грейнджер. Кто-нибудь знает? Ну, кроме ваших.       — Нет, мы решили, — Малфой глянул на Поттера, тот кивнул. — Мы решили, что не стоит это афишировать.       — Ну, хоть до этого додумались. Срань драконья, что ни день — то новости от вас, одна другой краше, — он подтолкнул его к дверям. — Вперед.       Каменная Горгулья сдвинулась в сторону, открывая им путь в кабинет.       Директор МакГоннагалл была явно удивлена не только вопросом, но и присутствием Малфоя и Поттера в ее кабинете. Недовольно поджав губы, она посмотрела на Гавейна.       — А в чем, собственно, дело, мистер Робардс?       — Очень хочу надеяться, что ни в чем, Минерва. Но я должен проверить. Как Таллум Розе оказался в списке студентов после окончания войны?       — Прости, но я не очень понимаю, — МакГоннагал сняла очки и потерла глаза. — Ему не предъявляли никаких обвинений после допроса: несовершеннолетний, он находился под Империусом, так он, по крайней мере, говорил.       Гавейн кивнул.       — А кто проводил допрос?       — Ты меня об этом спрашиваешь? — Минерва удивленно вскинула брови, откидываясь в кресле. — Интересно. Мне пришло письмо от секретаря Визенгамота, что никаких обвинений не предъявлено. Я его даже толком и не читала, честно признаюсь. Такие письма приходили пофамильно, как под копирку, касательно всех учеников Слизерина, кто мог быть прямо или косвенно причастен к восстанию Реддла. Мистер Забини, мистер Нотт, мисс Паркинсон. Мистер Малфой, — акцентировала она, стрельнув глазами в сторону Драко. — Почему именно Розье? Он даже взял фамилию матери, насколько мне известно.       — Как выяснилось, ненастоящую фамилию, — Робардс вздохнул. — С матерью все не так просто, как оказалось. Письмо сохранилось? — Естественно. Если ты дашь мне минуту…       Со стороны портрета Снейпа раздалось покашливание.       — Прошу прощения, но я склонен настаивать на своем вмешательстве, — зельевар нахмурил брови. — Можно уточнить — Таллум Розье утверждал, что находился под заклятием Империус в то время, когда состоял в отрядах патруля в прошлом году, я правильно понял? Робардс кивнул.       — Какая наглость. Это беспардонная ложь, аврор Робардс.       — И вы можете это доказать, профессор Снейп?       — Я могу дать вам свое слово. Если позволите, я все еще мертв, поэтому мои возможности несколько ограничены. Вам придется мне поверить.       Поттер поправил очки и сделал шаг вперед.       — Профессор Снейп, скажите, а Розье хорош в зельеварении? Я имею в виду Таллума, конечно же.       — Лучше вас, мистер Поттер. И лучше мистера Малфоя, как бы мне не было прискорбно это сообщать.       — Спасибо, — прошелестел Гарри, кидая быстрый взгляд на Малфоя.       Робардс на секунду замер, потом, оглянувшись, полушутливо пригрозил Поттеру пальцем.       — Опять тайны?       — Нет, сэр, просто любопытство.       — Не умеете врать, Поттер, не беритесь, — фыркнул Снейп с портрета.       Малфой внимательно следил за директором взглядом, пока та разбиралась с бумагами, но не видел ничего подозрительного, никаких черных сполохов вокруг женщины, только едва заметное алое свечение. МакГоннагалл, до этого копошившаяся в ящиках стола, вынула стопку писем, раскладывая их перед собой на столе.       — Не понимаю, куда оно могло деться. Я точно помню, что оно было! Забини, Паркинсон, снова Паркинсон, Малфой, служба контроля за исполнением наказаний, Нотт… А, вот же оно! Таллум Эван Розье. Прошу вас, — она протянула Робардсу конверт с министерской печатью и вернулась к стопке, перебирая ее заново, забубнив себе под нос. — А, вот и второе, из нотариальной конторы, пришло за день до его прибытия в школу. Здесь все о смене фамилии, для внесения изменений в документы.       Робардс тем временем уже успел достать и практически дочитать письмо, но выглядел весьма озадаченным.       — Ничего не понимаю. Я сам, совершенно точно, его не задерживал и не допрашивал. Здесь говорится, что они ознакомились с протоколом допроса за моей подписью. Что за… Я еще не сошел с ума и на память не часто жалуюсь.       Малфой расслабился, закидывая ногу на ногу.       — Можно мне озвучить?       Гавейн посмотрел на него.       — Давай.       — Это значит, мистер Робардс, что где-то в Визенгамоте сидит крыса.       — Молодой человек, — укоризненно произнесла МакГоннагалл, посмотрев на него поверх очков. — Я попрошу не употреблять подобных слов в моем кабинете. Вы забываетесь.       Робардс проигнорировал ее замечание, поворачиваясь к Малфою.       — Почему не в Аврорате? Подделать заключение проще там.       — Вспомните мое дело. Вы же в курсе про это, — Драко постучал пальцем по своей шее, где была выбита татуировка заключенного. — Я согласен на сыворотку правды. Посмотрите мои воспоминания. Да что угодно, срань драконья, если это поможет! Это кто-то, в ком вы уверены. На кого никогда не подумаете. Тот, кто хотел, чтобы я сдох, — он скрежетнул зубами. — Кто-то, кто знал, что я не буду снова служить, и буду только мешать.       Минерва прикусила губу, глядя на Малфоя. Стоило признаться самой себе: она его недооценивала. Это была не слепая ярость, но несвойственная ему жажда правды на грани с безумием. На мгновение она подумала, что было бы, если бы он остался в Азкабане. Определенно, в живых бы его уже не было.       — Это не личные счеты, мистер Робардс, это — холодный расчет. Я больше не управляем, я не подчиняюсь, я перебежчик, предатель и еще сотня эпитетов. Я подписал себе смертный приговор дважды — когда не сдал Поттера и остальных в поместье и когда отдал ему палочку в тот самый день. Все, у меня мишень на лбу, возврата нет. Справедливости ради, начал я намного раньше. Но суть одна — я им не нужен и мешаю, меня надо было убрать. Но, стараниями Гер… Грейнджер, этого не случилось.       — Мда. В том бардаке мы бы и концов не нашли, случись непоправимое, — секунду подумав, согласно кивнул Гавейн.       Малфой кивнул и продолжил.       — А Розье им полезен. Он, в отличие от меня, целиком и полностью разделяет их идеологию. Все, что он наплел Поттеру — чушь, дерьмо и только. Ему нужна была информация — и наш Избранный преподнес ее ему на блюдечке. Да, Поттер, это так. Он извивается, как змея, его к этому приучили. Хороший для всех, да — вот его принцип. И все, что он творит — он творит чужими руками, стараясь держаться подальше. Поверьте, я знаком с такой тактикой куда лучше, чем можно себе представить, — он невесело усмехнулся. — Не удивлюсь, если он подчинил себе сестру, нашел такой рычаг давления, что у нее даже мысли не возникает, что что-то не так, а если и возникает — нет сил сопротивляться ему, так она зависима. Такие, как он, не любят тандемов, им нравится доминировать, унижать, держать на поводке.       Робардс молчал, уставившись на хрустальную вазу с леденцами на столе МакГоннагалл.       — То есть, ты уверен, что ему нужен был этот самый сказочный камушек — и только?       — Во-первых, не такой уж он и сказочный, мистер Робардс. Во- вторых, далеко не только камень. Просто мы ничего не знаем о целях. Но теперь есть, от чего отталкиваться.       — Да зачем он ему нужен, ты можешь это объяснить?       — Только теоретически — для того, чтобы пообщаться с умершим. Банально и в лоб. Я не его друг и даже не знакомый. Мы за весь прошлый год перекинулись с ним от силы парой фраз. Можно сказать, что я его не перевариваю. А он почти сразу перестал видеть во мне угрозу своему авторитету и не считал нужным чем-то делиться.       — Что ж, — Робардс тяжело выдохнул. — Вот как мы поступим…       После ухода Робардса Малфою удалось убедить МакГоннагалл в том, что ему жизненно необходимо побеседовать с портретом Снейпа. Женщина была вынуждена капитулировать, поскольку Драко всем своим видом показывал, что собирался брать кабинет директора в долгосрочную осаду в случае отказа.       — Мне необходимо побеседовать с вами наедине.       Снейп недовольно поджал губы и с несколько секунд молчал, окинув Драко испытующим взглядом.       — Господа, — хриплый голос зельевара нарушил паузу. — Я был бы вам всем крайне признателен.       Через минуту портреты в кабинете опустели.       — Ну, дорогой мой крестник, — голос Снейпа буквально сочился ядом. — Какие еще темные тайны ты хочешь выведать?       — Мне нужен рецепт «живой смерти», — Драко не отводил взгляда. — Я клянусь, что никто не узнает ни кто дал мне его, ни кто является автором. Более того, я готов дать слово, что не стану использовать зелье в неизменном виде.       — Мерлин милостивый, — Снейп на мгновение изобразил на лице подобие улыбки. — И всего-то? А чего стоит слово Малфоев сегодня, Драко? И, что еще интереснее, какой мне от этого прок? Я умер, позволь тебе напомнить.       — Северус, пожалуйста, — Драко с надеждой смотрел на портрет. — Мне действительно он очень нужен.       — Вам ли, молодой человек? — Снейп прищурился. — Подумайте хорошенько, прежде чем соврать мне.       Драко потупил взгляд.       — Да, — он сглотнул. — Не совсем мне. Не только мне, так будет вернее. Я обещал помощь одному своему другу.       — Позвольте спросить, у этого вашего друга невероятно невыносимая прическа и страсть совать свой отвратительный всезнайский нос всюду, я прав? Я прав, — он даже не стал дожидаться ответа. — Драко, я не знаю, что именно у вас произошло, но я уверен в одном — это зелье вам не поможет.       Малфой вспыхнул.       — Откуда бы вам это знать, профессор?! Да еще так точно. Конечно, куда уж нам, мы же такие несмышленые, — он перешел на ядовитый шепот. — Да чтоб… Крестный, сделайте уже хоть что-то хорошее для других. Хотя бы после своей смерти.       Снейп нахмурился.       — Хоть что-то? Очень интересно. То есть, по-твоему, я ничего не сделал за всю свою жизнь? Изумительно. Вам, молодой человек, стоит вспомнить о своих манерах и научиться вовремя себя останавливать. Вижу, тесное общение с… маглорожденными, — он скривился на мгновение. — Привносит отвратительные коррективы в твой характер и поведение. Это удручает.       Драко закусил губу, оглядывая исподлобья кабинет. Удивительно неприятная для него манера Снейпа менять обращения в зависимости от собственного настроения раздражала. Он чувствовал себя униженным, когда Снейп начинал ему «тыкать», словно маленькому нашкодившему ребенку.       — Что же вы замолчали? С таким рвением пытались меня пристыдить. Объясните, зачем вам зелье, мистер Малфой. И я обещаю подумать над вашей просьбой.       — Я не уверен, что у меня есть на это право.       — Еще интереснее. Послушайте, Драко, судя по всему, вы уже влезли в какое-то дело по самые уши. Я сейчас говорю не только о вашем взаимодействии с Авроратом. О, бросьте удивляться — мы в кабинете директора, было бы странно, не знай я таких деталей. Повторю вопрос, и в ваших интересах мне ответить: зачем вам это зелье?       Драко тяжело вздохнул и опустился на стул с бархатной обивкой, сцепив руки в замок.       — Мне… Мне нужно модифицировать его. Для того, чтобы успешно изменить чужие стертые воспоминания, заменив их на другие, истинные. Брови Снейпа дернулись вверх.       — Однако. Это было неожиданно, признаюсь. А где вы возьмете…       — Исходных воспоминаний у нас нет, — опередил его Малфой. — Есть воспоминания… члена семьи.       Снейп покачал головой.       — Это решительно невозможно. Как были стерты воспоминания?       — Обливиэйт, — выдохнул Драко.       — Предположу, что никто не смог помочь с восстановлением, если вы обратились ко мне, — Снейп поджал губы. — Это… это кто-то близкий?       Драко уклончиво дернул плечом.       — Я не могу сказать, профессор. Вам будет достаточно знать, что я должен помочь этому человеку.       — Что ж. На сегодня разговор окончен, — Снейп отвернулся, поправляя мантию. — Идите, молодой человек. Я сообщу вам о своем решении.       Кивнув, Малфой покинул кабинет. У входа его поджидала МакГоннагалл.       — Что ж, мистер Малфой, все прошло успешно? — ядовито осведомилась она, поправляя очки. — Я уже могу вернуться обратно?       — Спасибо, профессор, вы очень помогли… Не только мне, — Малфой совершенно искренне улыбнулся. — Я не стал бы обращаться к вам с такой просьбой, но после происшествия с портретом профессора в зале я был вынужден…       — Перестаньте оправдываться, мистер Малфой, — МакГоннагалл мягко улыбнулась, сменив гнев на милость. — Да, прискорбно, но я надеюсь, мы все же выясним, кто этот вандал.       — Я почти уверен, что знаю, кто это. Но у меня нет доказательств. Пока нет.       Минерва поджала губы.       — Не думала, что скажу такое, но я на вас надеюсь, мистер Малфой. На вас обоих, — она глянула на стоявшего поодаль Поттер. — Хорошего вечера, молодые люди, — она тихо исчезла на лестнице, которую тотчас перекрыла статуя.       — Что ты от него хотел, Малфой?       — Это… Тебя это не касается, — голос предательски дрогнул.       — Ой ли, — Поттер усмехнулся. — Клянчишь рецепт?       Малфой нахмурился.       — Если и так знаешь, зачем спрашиваешь?       — Просто хотел удостовериться. Это же для Гермионы, верно?       Малфой картинно закатил глаза.       — Слушай, Поттер. Не то, чтобы я очень сожалел по поводу того, что мы с тобой, в некотором роде, напарники, но поверь мне на слово — мое терпение не безгранично. Я уже и так достаточно много наговорил из того, чего говорить и вовсе не следовало. Давай сохраним хотя бы видимость личных границ, а?       Поттер дернул плечом.       — Она моя подруга и все, что касается ее — касается меня, понял?       — Блядь! Свечку тоже будешь держать? — рыкнул Малфой.       — Вообще не собирался, а ты думаешь, надо? — Гарри откровенно глумился.       Драко прищурился.       — Тебе шляпа не предлагала Слизерин, а, Поттер? С таким-то чувством юмора.       — Ты не поверишь, — усмехнулся Гарри.       Они замолчали, шагая по пустым коридорам. Эхо шагов долбилось в голову, словно адский метроном. Остановившись у входа в башню курса, Драко тяжело вздохнул и отошел к окну, опираясь руками о подоконник.       — Ты идешь? — Поттер поправил очки.       — Я… не знаю. Пока нет, — коротко сказал он.       Гарри подошел и встал рядом, упираясь плечом в откос.       — Эй, Малфой? Что у тебя, — он постучал пальцем по виску. — Там опять переклинило?       Драко усмехнулся.       — Не, не так. Я просто подумал… Новый год. Календарный, конечно, но это веха. И какая-то она хреновая получается.       Поттер фыркнул.       — Ничего себе! То есть, будь ты в Азкабане, ты был бы счастливее? Совсем спятил?       Драко лишь пожал плечами.       — Мда, нашел, о чем жалеть, — Гарри покачал головой.       — Знаешь, о чем я жалею? На самом деле жалею, Поттер, — он смотрел ему прямо в глаза, словно пытаясь заглянуть в самую душу. — Что тогда, на шестом курсе, я не подох в том сортире. Всем было бы проще, — Драко тяжело выдохнул.       — Это… Это то, что я не могу простить себе, Малфой. Никогда, наверное, не смогу. Срань драконья, я даже сейчас не могу понять, как я смог такое сотворить…       Драко усмехнулся.       — Тебя это, наверное, расстроит. Но, будь я на твоем месте, я бы не колебался. Ни секунды.       — Ты знаешь, что ты чокнутый ублюдок? — губы Гарри растянулись в неестественной улыбке.       — В курсе, меня оповестили.

***

      Гермиона старалась действовать по знакомому уже плану, изнуряя себя тренировками и занятиями. Сон постепенно возвращался. Конечно, три часа не могут стать адекватным отдыхом, но это было куда лучше, чем было прежде. Несравнимо лучше, потому что она перестала вскакивать каждые сорок минут и в ужасе бежать в ванную, плеща в лицо холодной водой.       Но что стало хуже — это сами кошмары. Они стали похожи на засахаренный мед — такие же тягучие и трудно разрываемые, жесткие, полные стеклянной крошки, раздиравшей горло. Тьма поглощала целиком и полностью, не давая ни единого шанса выплыть наверх, выкручивала внутренности и сжирала — медленно, неотвратимо, шаг за шагом. После таких снов она просыпалась со сжатыми в комок легкими и спазмом в горле, жадно открывая и закрывая рот в поисках живительного кислорода, с дрожащими руками и испариной, покрывшей лоб. И каждый гребанный раз она натыкалась взглядом на обеспокоенного Драко, хватавшего ее за руки и бормотавшего что-то невнятное, тащившего ее под холодный душ, а после — с руганью растиравшего полотенцем закоченевшие ноги.       — Т-т-т-ты что, д-д-д-дежур-ришь под-д-д-дверью, — на третий раз она попыталась «взять быка за рога».       — Сплю на коврике снаружи, — фыркнул он, орудуя куском махровой ткани, до боли растирая холодную кожу. — Помолчи уже.       — И не под-д-думаю, Д-д-д-драк-ко, — она попыталась ударить его рукой по плечу, но вышло довольно нелепо и слабо. — Т-ты с-с-с-сле…       Он резко вскинул голову, уперев в нее упрямый взгляд.       — Заткнись, а?       Гермиона настолько опешила от его тона, что послушно захлопнула рот, крепче обхватив плечи руками. Завернув ее в полотенце (какого оно вообще было размера?), он понес ее обратно в комнату.       — Грейнджер, скажи мне, сколько еще ты выдержишь вот так, как думаешь? Надо что-то с этим делать. Так не может продолжаться, — он щелкнул пальцами, кинув осушающее на ее пижаму.       Она поджала губы, забираясь под одеяло.       — Молчишь? Блядь, Грейнджер, это ненормально, ты же понимаешь? Тебе нужна помощь.       — Не нужна, — выплюнула она.       Он поднял бровь.       — Ой ли? То есть — оставить все как есть, да? Позволить тебе задохнуться от очередной панической атаки, ты это предлагаешь? Или дождаться, когда ты рухнешь от истощения?       — Не рухну, не дождешься, — упрямо ответила она, смахивая влажные локоны с лица.       Он расслабленно опустился в изножье кровати, оперевшись на локоть.       — Серьезно? Я довольно терпелив, милая, но всему есть разумные пределы. Я, кажется, уже говорил, что не горю желанием дежурить в лазарете снова.       — Я и в первый раз тебя об этом не просила, — огрызнулась девушка.       — Мда, не поспоришь. Может, мне стоит передать пост наблюдения Поттеру? Думаю, он будет весьма рад узнать, что с тобой происходит.       — Только попробуй, — она сверкнула глазами. — И все-таки, как ты здесь оказался?       Он легко улыбнулся, качая головой.       — Думаю, тебе не понравится. Знаешь, Паркинсон попросила — и я не смог отказать, так будет достаточно?       — Паркинсон что сделала? Попросила? О чем?       Он откинулся на спину, вытянув руки за голову, и уставился на полог над кроватью.       — Она беспокоится за тебя, и попросила меня о помощи. Только и всего.       Гермиона задумчиво прикусила губу.       — Попросила дежурить у моей двери?       — Ну, технически я дежурил на диване в гостиной.       — Чары слежения?       — Что-то вроде того.       Она тихо вздохнула и невесело усмехнулась.       — Видимо, я ее сильно достала своими… своими… выходками.       Он насмешливо фыркнул.       — Проще, Грейнджер, все много проще. Поттер спит в ее комнате, она была вынуждена наложить заглушающее. Нет, правда, ты об этом и не подумала? О том, что Избранный теперь так близко к тебе?       Она молча покачала головой.       — Вообще в голову не приходило, — она почесала нос и спрятала руку обратно под одеяло. — Драккл, и что теперь делать? Ты же не можешь все время дежурить…       Он фыркнул и расхохотался.       Гермиона уставилась на него во все глаза: Драко Малфой лежал на спине и смеялся, причем, судя по всему — над ней. В ней боролись два желания — выгнать его к книззловой матери из комнаты или попытаться понять, что происходит в голове этого человека.       — Чего смешного?       Он вытер глаза рукой и повернул голову в ее сторону.       — Серьезно, милая, ты только сейчас заметила? Все время, о, Мерлин… Грейнджер, я уже все время дежурю, так что не бери в голову.       — И зачем ты это делаешь?       Он посерьезнел и отвернулся, вновь принимаясь что-то изучать на бархатном полотне.       — Потому что хочу, понятно?       — Не особо.       Он вздохнул, закрывая лицо руками.       — Ты серьезно хочешь это обсуждать сейчас? — из-за ладоней голос звучал глухо. — Хочу, могу, считаю необходимым… Какое объяснение тебя устроит? Скажи — я его повторю, и вернемся к главному, идет?       Она попыталась оттолкнуться пяткой и сесть выше, но нога соскользнула по простыне, моментально угодив Драко под ребра, отчего тот сдавлено застонал.       — Эй, это больно!       — Прости, — она подалась вперед, прижимая руку к его телу. — Прости, я случайно, правда.       Он был теплым, как… как кот? Теплым и живым. Гермиона зажмурилась, не в силах оторвать ладонь от его груди, словно пытаясь напитать себя ударами чужого сердца, добавив жизни и спокойствия. Она замерла, было тихо.       — Гр… Гермиона, ты что? — спросил он шепотом, накрывая ее ладонь своей рукой. — Ты… Драккл, ты плачешь?!       Она поднесла другую руку к щеке, вытирая дорожку слез. Рыдания вырвались наружу, подобно цунами — с невероятной силой, не имея конечной точки или единственной, кроме разрушения, цели. Он сгреб ее в охапку, прижимая к себе и утыкаясь носом в кудрявую макушку — словно это уже стало привычкой. Или все-таки стало?       — Милая, ты… Что я сказал? Я что-то сделал? Эй? Пожалуйста, Гермиона, ты… Не пугай меня так, что с тобой?       Она только мотала головой, не в силах остановиться, и Драко только и оставалось, что укачивать ее в своих объятиях, словно ребенка, надеясь, что этот поток слез прекратится сам. Через несколько минут истерика перешла в редкие всхлипы.       — Ну? Ты все еще будешь говорить, что это нормально?       — Нет, — она хлюпнула носом.       — И на том спасибо. Слушай… Помнишь, я говорил про…       — Нет, — голос почти сорвался, но она прокашлялась. — Нет, я не буду часами разговаривать ни с какими мозгоправами, разлегшись на плюшевой кушетке, сколь бы хороши они не были. Я не буду, понятно?       Он тяжело вздохнул.       — И что ты предлагаешь? Сама согласилась, что это… Я не могу все оставить так, как это есть сейчас. Предлагай варианты.       — Что, прямо сейчас?       — Да, прямо сейчас, — он напрягся. — Либо ты, либо я сам вызову Блиндинга. Вот и весь выбор.       Она шмыгнула носом в последний раз и, освободившись из его объятий, села рядом, подтянув колени к груди и обхватив их руками.       — Ладно, ладно, я поняла. Хорошо… Давай, я поговорю с Блиндингом. Но только один раз. Один, слышишь? Что бы он там потом не говорил.       — Ты так легко сдаешься? — он тут же прикусил язык.       — Я не сдаюсь, Малфой. Это стратегическое отступление.       Он покачал головой.       — Ладно, пусть будет стратегическое отступление, как будет угодно. Мне главное — результат.       Она в очередной раз шмыгнула носом.       — Почему ты здесь?       — Ты опять начинаешь? — он со страдальческим видом закатил глаза.       — Я и не заканчивала. Это мое условие, если мы договорились. Я тоже хочу что-то взамен.       — Торгуешься? Что ж… Я уже спрашивал тебя, что ты хочешь услышать? В качестве аргумента?       Она пожала плечами.       — Правду, наверное.       — А если я ее не знаю сам?       — Ты врешь, Малфой.       — Возможно, но, скорее, себе. Мне просто… мне необходимо знать, быть уверенным, что с тобой все в порядке. Настолько, насколько это возможно.       — Но зачем, драккл тебя побери?       — Потому что ты мне дорога, — он произнес это почти шепотом, отвернувшись и прикусив губу. — Довольна теперь?       Она опешила.       «Нет, а чего ты ожидала? Сколько раз говорила себе — не задавай вопрос, если не готова услышать ответ. А тебе все мало, нужно было докопаться. Что ты думала, он признается, что ему выгодны хорошие отношения с тобой? Или что он хочет обелить фамилию за твой счет? Наивная дура, вот и что ты теперь будешь делать?»       — Это… Кхм. Не то, что я готова была услышать.       — Нехрен было доковыривать, Грейнджер, — зло процедил он. — Тебе надо отдохнуть. И я напишу Блиндингу завтра. У нас уговор, — он вышел из комнаты, так больше и не посмотрев на нее ни разу.       Затворив за собой дверь, Малфой прижался затылком к полированному дереву и, зажмурившись, крепко выругался.       — И что это? Ссора двух влюбленных? — донеслось с дивана.