Ложная кровь

      Сентябрь завершился безрезультативно и даже отчаянно.       Во-первых, многодневные поиски в библиотеке ни к чему не привели. Гермиона, всё же, поговорила с Макгоннагалл, попытавшись подробнее выяснить у неё о барьере вокруг школы. Она осторожно завела разговор, используя железный предлог — свою тягу к знаниям. Пожалуй, чуть ли не впервые девушка использовала это, как козырь. Но всё, что рассказала ей женщина, было хоть и полезно, но абсолютно убивало всякую надежду на помощь домовиков. Барьер было невозможно преодолеть без последствий, по большей части — катастрофических. Конечно, если бы в Хогвартс рвалась армия домовиков, барьер бы, в конце концов, пал, но такими резервами они не располагали. Идею пришлось оставить.       Следующим разочарованием стало происшествие с портретом Снейпа: когда Малфой наведался в зал, нашёл лишь растерзанное полотно. Конечно, было много разговоров и с директором, и со старостами. Сам же Снейп, по счастливой случайности во время инцидента находившийся в кабинете директора, так же ничем не мог помочь — со слов Макгоннагалл. Естественно, поговорить с портретом зельевара в кабинете ребята не смогли.       Вопросов без ответов лишь прибавилось.       Единственное, что откровенно радовало Грейнджер — установившийся мир с Джинни. Даже не так — это больше походило на… дружбу? Стоило ли благодарить дипломатические таланты Забини, или Джинни просто пересмотрела свои взгляды, — но теперь она всё чаще составляла им компанию в библиотеке, засиживалась в гостиной Дополнительного факультета — ничто не указывало на то, что ей это не нравилось. Более того, Гермиона отметила, что Джинни с неподдельным азартом дискутировала с отпрысками Пожирателей на любые поднимавшиеся темы, не пытаясь их унизить или оскорбить. Пожалуй, единственный, к кому девушка относилась с видимой осторожностью и иногда сторонилась, был Малфой. Но можно было сказать, что и с ним она начала довольно сносно общаться.       Поскольку времени для размышлений теперь у девушки было более, чем достаточно, она позволила себе от души промыть кости Малфою — пусть и в своей голове. По всему выходило, что ничего не могло больше быть препятствием для их нормального общения, кроме одного — самого Малфоя. Гермиона очень чётко видела разницу в его поведении — особенно в первые дни — между тем, как он вёл себя с ней без свидетелей и в присутствии других людей. Это не напрягало, но обескураживало. Словно каждый раз, когда в поле зрения появлялся кто-то, кроме Гермионы, Драко натягивал на себя маску — старую, истёртую, потрескавшуюся, но маску. Он замолкал и запирался в себе. Единственным исключением в какой-то мере была Паркинсон, но это Гермиона могла легко объяснить — всё же, эти двое были довольно близки. По крайней мере, Гермионе было удобно так думать.       Но, чем дальше, тем тоньше становилась его маска. Со временем он перестал закрываться в своей раковине, в его словах уже не было оттенка «малфоевского превосходства». Первой отреагировала на перемены в его поведении Лавгуд — в своей излюбленной манере. В очередной вечер в гостиной она, после долгого, молчаливого разглядывания Малфоя, громко заявила о том, что «твои мозгошмыги, Малфой, явно собираются переехать». Драко посмотрел на неё с некоторым сомнением, не зная, то ли попытаться поблагодарить странную девушку, то ли ответить колкостью. Он предпочёл первое. С Невиллом и Дином у него с самого начала семестра установился этакий «мирный договор», а Терри Бут в какой-то момент заявил, что он не собирается «становится рабом предрассудков», что послужило своеобразным принятием извинений Драко. Захария Смит вообще никак не выказывал своего недовольства по поводу проживания со слизеринцами, как и Корнер.       Но всё это работало только в их башне — своеобразном убежище от внешнего мира. Места, куда враждебно настроенные персонажи проникнуть не могли.       Если, конечно, не принимать во внимание Симуса и Эрни.       Эти двое беспокоили её. Агрессия Финнигана была хоть и объяснима, но всё же слишком сильна. Самым неприятным было нежелание Симуса идти на какой-либо контакт. Конечно, Грейнджер могла отправиться к Макгоннагалл с требованием переселить Симуса или поговорить с ним. Но она прекрасно понимала, что это не приведёт к желаемым результатам, а лишь больше разозлит парня. Она понимала, что столкнулась с неразрешимой ситуацией — по крайней мере, именно сейчас выхода она не видела.       Не то, чтобы Финниган и Макмиллан доставляли действительно много проблем. Нет, этого не было. Они абсолютно дистанцировались ото всех, проживающих в башне. Симус почти не выходил из своей комнаты. В тех редких случаях, когда он оказывался вынужден находиться на общей территории с кем-то ещё, он либо игнорировал всех, либо открыто оскорблял присутствующих, словно проверяя их на прочность. Ребята пришли к решению не реагировать на его выпады, но это удавалось не всегда.       Один из наиболее ярких и запоминающихся конфликтов случился в тот вечер, когда Джинни во второй раз присоединилась к их вечерним посиделкам в гостиной Дополнительного факультета. Она всё ещё была немного напряжена, но — Гермиона это видела — совершенно искренне пыталась наладить если не дружеские, то хотя бы нейтральные отношения со слизеринцами. Да, ей было трудно. А кому бы не было? Выносить специфический юмор и манеру общения Панси, нарочитую вежливость Блейза — хоть и искреннюю — холодность и отстранённость Малфоя. Но Джинни старалась, и Гермиона была искренне благодарна ей за это. Первый визит подруги в башню вышел скомканным и коротким. Им с Грейнджер удалось поговорить в комнате — если можно было назвать этот короткий обмен фразами и море слёз и объятий разговором, но их уединение было очень быстро нарушено Блейзом. Он, в свойственной ему манере, настойчиво предлагал Джинни присоединиться к ним, «наладить общение и отдохнуть в непринуждённой обстановке». Джинни смотрела на него с недоверием: естественно, по щелчку пальцев она не могла полностью пересмотреть своё отношение к детям Пожирателей — это было невозможно.       Во второй визит Джинни в башню случилось, воистину, светопреставление. Вечер начался сдержанно — Уизли ощущала себя не в своей тарелке. Ребята искренне пытались ей помочь, вовлечь в разговор, и что-то даже удалось. В какой-то момент Лавгуд внесла некое разнообразие, решив впервые протестировать свои усовершенствованные очки на реальных людях.       — Спектрально-астральные, Невилл! Ну, неужели так сложно?       Невилл пожал плечами.       — Я всё равно не понимаю, Луна, зачем ты их притащила.       — Я же объяснила! Ты совсем не слушаешь меня. Я внесла кардинальные изменения. В библиотеке я нашла несколько совершенно новых заклинаний и теперь мне необходимо всё испытать. Если раньше они просто позволяли обнаружить мозгошмыгов, то теперь… Невилл вскинул руки, улыбаясь.       — Всё, считай, что я согласен, хорошо? Только не надо опять читать мне эту лекцию про цвета ауры и все эти связи, умоляю. Второй раз я этого не вынесу, — он театрально опустил голову.       Луна лишь фыркнула.       — Ну, что, все готовы? Я начинаю?       — Лавгуд, это звучит, как угроза. Я действительно начинаю опасаться этой твоей спектрально-анальной фиговины, — Малфой не был бы самим собой, если бы не попытался ввернуть что-то подобное.       Блейз хрюкнул.       — Дра-а-ако, ну зачем ты вечно всё выворачиваешь, — начала было Лавгуд, но её прервали.       — Что, ежедневное сборище умалишённых терпил уже началось? Уизли, а ты что тут забыла? — Финниган стоял, скрестив руки на груди. — Вали отсюда, рыжая. Или ты тоже решила отсосать парочке Пожирателей, а? Нашей «золотой дырочки» на всех уже не хватает? — он злобно рассмеялся.       Джинни вмиг покраснела и сжала кулаки.       — Ты что несёшь?!       Он пожал плечами.       — Констатирую факт. Удачно развлечься, подстилка, — он развернулся, намереваясь вернуться в свою комнату.       В этот момент произошло сразу несколько событий. Лавгуд, как раз нацепившая очки на нос, посмотрела на Финнигана и тихо охнула, зажав рот руками. Малфой вскочил с дивана вместе с Уизли, но Джинни ещё и ринулась за Симусом, словно дикая кошка, запрыгивая ему на спину.       — Немедленно извинись ублюдок! — заорала она, буквально выдирая ему волосы и царапая лоб.       Финниган взвыл и, качнувшись в сторону, приложился спиной к книжному шкафу, при этом основной удар пришёлся на Джинни. Она с тихим писком буквально свалилась на пол, тут же поднимаясь на колени. Но Симус развернулся, вытягивая из рукава палочку и направляя её на девушку.        — Только дёрнись, дрянь, — прошипел он сквозь зубы. — В твоей семейке и так полно выблядков, одним больше — одним меньше, никто и не заметит.       Джинни замерла.       Финниган с готовностью перевёл древко на Забини и Малфоя, что уже успели обогнуть диван и приближались к нему.       — Стойте, где стоите, мрази. Иначе пикнуть не успеете, как улетите в Азкабан. Это вы на меня напали, а не я. Так что суд будет очень коротким, вы же понимаете. Понимаете, хорошие пёсики. Место, живо. И не приближайтесь ко мне ближе, чем на четыре фута. Я буду расценивать это, как нападение. И к тебе, стерва, это тоже относится, — кивнул он Джинни.       Воцарилась тишина, и он исчез за дверью своей комнаты.       — Вот подонок, — процедил сквозь зубы Малфой, сжимая кулаки.       — Джинни, милая, ты как? Очень больно? — Блейз опустился на колени рядом с девушкой и обнял её за плечи, поглаживая по волосам. — Прости, прости меня, пожалуйста… Прости, — тихо говорил он ей на ухо.       Джинни покачала головой и шмыгнула носом.       — Всё… Зачем он? Зачем он так говорит? Что с ним произошло? — в её глазах было бесконечное отчаяние.       Со стороны диванов раздался тяжёлый полувскрик, и Лавгуд сдёрнула с носа очки, швыряя их на ковёр.       — Какого… Драккл меня раздери, — почти закричала она, обнимая себя руками. — Он же весь чёрный! Абсолютно весь.       — Ты о чём, блаженная? — Панси подняла с пола очки, с отвращением рассматривая их. — Кто еще чёрный?       — Ф-финниган, — уже тише пробормотала девушка. — Вокруг него что-то очень… очень странное. Чёрное, непроглядное. Словно кокон.       — Это ты в свою анальную штуковину увидела? — Панси подняла бровь, глядя на Луну с сочувствием.       — Драккл, да! Это ненормально.       — Подожди, — Невилл протянул руку, забирая очки у Паркинсон. — Может, они просто неправильно работают? Ты же так и не проверила их.       Луна мелко дрожала, всё ещё обнимая себя за плечи, словно пытаясь согреться.       — Понятия не имею, что я видела. Но это отвратительно и страшно, — пробормотала она.       — Я бы не хотела увидеть это снова.       Блейз подвёл Джинни к дивану и, усадив рядом с собой, укрыл её пушистым пледом. Малфой, дёрнув плечами, уселся на место Джинни — рядом с Гермионой.       — Слушай, Лавгуд, — он прочистил горло. — Что за заклинания ты на них накладывала?       Луна лишь пожала плечами, подтолкнув к нему лежавший на столе фолиант с несколькими торчавшими из него закладками.       — Посмотри здесь. Я отметила всё.       Малфой потянулся за книгой, задевая колени Грейнджер.       — Прости, — прошептал он ей, усаживаясь обратно и раскрывая фолиант.       Гермиона кивнула и наклонилась ближе, заглядывая в книгу.       — Это из какой секции?       — Похоже на общие заклинания, но явно из продвинутого курса. Не из запретной секции, не думаю. Если ты, конечно, об этом, — ответил Малфой.       Грейнджер кусала губу, бегая глазами по строчкам.       — Дальше, — тихо скомандовала она, усаживаясь поудобнее и подгибая ноги.       Малфой почти послушно перешёл к следующей закладке. И снова ничего необычного. Не дожидаясь команды, он перелистнул следующую страницу.       — Луна, а что на счёт эффекта несовместимости? — Вскинула голову Грейнджер.       — Сомневаюсь. Тут нет глубокого взаимодействия, только наслоение.       — Допустим. Но как же принцип Барбенса? — подал голос Малфой.       — Прости? — не поняла Лавгуд.       Панси закатила глаза.       — Ну, конечно, главные зубрилы в деле. Может, нам оставить вас наедине с этой книгой, чтоб вы без свидетелей вдоволь отымели друг другу мозги? Дракклова секта любителей интеллектуального оргазма!       Малфой захлопнул книгу.       — Благодарю за наблюдательность и искренность, Панс. Просто — мерси, — он хлопнул ладонью по обложке. — За очевидный факт, что только мы двое стремимся узнать что-то большее, чем школьная программа. Пренебрежение принципом Барбенса — это одна из самых распространённых ошибок новичков, да будет тебе известно.       — Мне... тоже это известно, — подала голос Джинни. — Джордж и Фред, — она сглотнула и продолжила. — Они очень много внимания уделяли своим изобретениям. И наслоению заклинаний, в частности. Много раз их задумки оказывались буквально на волоске от успешной реализации, но всё приходилось начинать сначала, ища новые пути — именно из-за принципа Барбенса. Я расспрашивала их.       — Браво, Уизли. Я всегда верил, что тебе достались зачётные мозги, — беззлобно ответил Малфой, — в отличие от Рональда.       Гермиона неосознанно пихнула его локтем в бок.       — Ауч, Грейнджер, полегче, — он скривился в притворной гримасе. — Что я такого сказал? Это же чистая правда. В вашем трио основным мозговым центром была ты, а уж на втором месте был Поттер. Зачем вы таскали за собой Рыжего, я до сих пор понять не могу. Абсолютно бесполезное приложение в сфере интеллекта, признай это, — он наклонился к её уху и едва слышно добавил. — Или, может, он был умелым в чём-то другом?       Грейнджер хотелось испепелить наглеца взглядом, но он ехидно улыбнулся, увернувшись от ещё одного ощутимого удара.       — Всё-всё, больше не буду, обещаю. Давай лучше внимательнее посмотрим на творение Полоумной... Полумны, Полумны.       Невилл передал им очки.       — Если вы сможете разобраться, будет здорово, правда.       Гермиона кивнула в знак согласия.       — Безусловно, нужно внимательно проверить. Вполне возможно, что в случае…       Малфой выдернул у неё из рук очки и нацепил на себя.       — Малфой! Что ты творишь?       — Перестань, это не опасно, — он повернулся к ней.       Вид Малфоя в этих очках был настолько комичным, что Грейнджер не смогла удержаться от смеха.       — Воу, а ты светишься, Грейнджер. Сияешь, как грёбаный новенький галлеон! — воскликнул парень и перевёл взгляд на Паркинсон. — Панс, а ты похожа на кусок болотной тины на солнце. Правда!       — Мерлин, Дракс, прекрати! — Панси едва сдерживала улыбку. — Ты похож на переросшего хорька-наркомана, клянусь. Этот образ будет являться мне в кошмарах.       Малфой перевел взгляд на Джинни.       — Уизли, а ты верна своей львиной натуре, золотой и красный. Ну, и немного, знаешь, серого… дыма, — он неопределенно помахал руками. — Но совсем немного. В основном, вокруг твоей головы. Ну, того места, где мозг, понимаешь?       Джинни слабо улыбнулась.        — Отлично, Малфой. Десять очков Дополнительному факультету.       Драко снял очки и повертел их в руках.       — Похоже, эта штука работает.       — Блестящее умозаключение, — Гермиона дернула плечами. — То, что ты не увидел того, что видела Луна, ничего не даёт. Это лишь несколько экспериментов, которые не подтверждают..       — Стоп! — Блейз поднял руки. — Заучки, это ваше дело — разобраться, а наше дело — ознакомиться с результатами. Процесс нам видеть не нужно, честное слово. Это утомляет, знаете ли.       Джинни завозилась под пледом, прижимаясь ближе к Блейзу.       — А что происходит с Финниганом? У меня впечатление, что вы не удивлены его поведением, — она оглядела всех присутствующих.       Невилл тяжело вздохнул и сцепил руки в замок.       — Джинни, ты много чего не знаешь. Он такой с момента приезда. Это, — он кивнул головой в сторону, — что случилось — конечно, из ряда вон. Но, поверь, каждый из нас получил такую порцию дерьма от него, что мы сыты по горло. А Эрни таскается за ним, словно собачонка.       — И всегда молчит, между прочим, — ядовито добавила Панси. — Только в рот заглядывает своему обожаемому Финнигану.       Джинни тяжело вздохнула, прижав ладони к щекам.       — Поверить не могу. Клянусь, расскажи мне кто-нибудь такое о Симусе, рассмеялась бы в лицо. Но теперь… Мерлин, как мерзко. Я просто потеряла контроль. А что говорит Макгоннагалл?       Блейз фыркнул.       — А что она должна сказать? Неужели ты считаешь, что мы помчимся жаловаться ей?       — Ну, не жаловаться. Но сказать? Чтобы, не знаю, она была в курсе?       — Джин, ей и без этого хватает забот, поверь, — Грейнджер расправила свитер на коленях. — Приставать к ней, словно первокурсники, и просить «поговорить» с ним? А в чём смысл? Что она сделает, отшлёпает его?       Джинни молча кивнула.       Забини потянулся и хитро посмотрел на Уизли.       — Как на счёт огневиски, красавица?..

***

      Гермиона совершенно не ожидала увидеть перед собой утром потрёпанную сову Уизли. Пернатая скинула конверт едва ли не в тарелку девушке и тут же, едва вписавшись в поворот, улетела прочь, не дожидаясь угощения. Грейнджер уставилась на письмо, не зная, что сделать — спрятать в сумку или распечатать немедленно. Взглядом она нашла Джинни, та лишь пожала плечами, показывая, что не знает ничего о содержимом. Гермиона задумчиво прикусила губу и всё же спрятала письмо в сумку. Прочитать его с минимальным количеством лишних глаз вокруг показалось ей наиболее верным решением.       Министерская сова аккуратно опустила тощий конверт перед Паркинсон и взмыла вверх, оставив на столе два крошечных пера. Панси шумно сглотнула, потянув пальцы к конверту. Спустя буквально несколько секунд точно такой же конверт приземлился в тарелку Нотта. Тот, почти не глядя, смял конверт, засовывая его в карман мантии. Панси же предпочла распечатать письмо.       — Сукины дети, а! — прошипела она, откидывая пергамент в сторону и запуская руки в волосы, разрушив тем самым свою идеальную причёску. — Чтоб они провалились.       Гермиона в недоумении посмотрела на сокурсницу.       — Паркинсон, что?       Девушка невесело рассмеялась.       — Что ж, меня можно поздравить. Я совершенно официально бездомная сирота, бедная, как последний домовый эльф.       За столом повисла тишина, которую нарушал лишь Тео, продолжавший стучать ложкой по тарелке. Он поднял на Панси отсутствующий взгляд.        — Нашла, чем хвастаться, Панс. Я точно такой же, и не ору об этом на каждом углу.       — Есть разница, Нотт. Ты сам сжёг свой дом.       Теодор лишь пожал плечами.       — Разница лишь в способе.       Гермиона уставилась на Нотта широко распахнутыми глазами и только успела открыть рот, когда заметила Малфоя, отрицательно качающего головой. Грейнджер разочарованно пожала плечами и уткнулась в тарелку. По крайней мере, теперь она могла попробовать выстроить некую связную теорию о том, что именно происходило с Ноттом. А с ним явно не всё было ладно: сколько бы не отмахивалась от неё Панси со словами «Брось, с ним всё нормально!» нормальным его состояние назвать было никак нельзя. Нотт практически не разговаривал, всё время пропадал в своей комнате, откуда выходил только на занятия. Обед он не посещал, предпочитая завтраки и ужины. Несколько раз она видела Блейза, выходившего из комнаты Нотта, очень серьёзного и задумчивого. Нотт избегал сидеть с сокурсниками в гостиной, но в его дистанцированности не было агрессии. Возможно, большинство из них решили не мешать парню переживать семейную трагедию, но открыто никто это не обсуждал.       Мимо стола прошли студенты Слизерина, и Блейз, шумно втянув воздух, толкнул Нотта локтем.       — Смотри! Вот ведь тварь, а?! — он едва не скрежетал зубами.       Нотт хмуро поглядел вслед семикурсникам и на секунду сжал кулаки.       — Его выбор, — он снова уткнулся в тарелку.       — О ком ты, Блейз? — Грейнджер растерянно обернулась.       — О говнюке Розье, конечно. Гадёныш набрался смелости вернуться на учебу.       — В Хогвартсе учится Розье? Наследник семейства Розье? Мерлин, я вообще не знала, что у них есть ещё…       — Тёмная история, Грейнджер. Его перевели сюда в прошлом году из Дурмстранга, неудивительно, что ты не знаешь. Ты была, хм, несколько занята. Помимо всего прочего, он ещё и новообретённый Розье, — Блейз невесело усмехнулся. — Если тебе так интересно, расскажу тебе вечером эту душещипательную семейную драму. За точность не поручусь, но всё, что мне известно — изложу. А Таллум Розье — тот ещё гад, поверь мне.       Гермиона отложила ложку.       — Таллум Розье? Подожди, но разве его фамилия не Ортис? Или возможно, на Слизерине есть ещё студент с таким именем? Оно, кстати, немного странное для чистокровных, не находишь?       — Что? Нет, определенно это один и тот же человек. Я понял: этот выкормыш решил попробовать прикрыть свой бледный зад и взял фамилию матери, — Блейз вздохнул. — Час от часу не легче.       Малфой нахмурился.       — Грейнджер, а ты-то, откуда знаешь его?       Гермиона неопределённо пожала плечами.       — Мы вместе ехали в Хогвартс, а что такого?       С пару секунд Малфой внимательно смотрел на неё, потом потёр переносицу и тяжело вздохнул.       — Грейнджер. Я не думал, что когда-нибудь скажу тебе что-то подобное, но ты идиотка. Я несколько раз спрашивал тебя, была ли ты здесь одна до начала занятий. И что ты мне ответила?       — Ну, в замке я с ним не сталкивалась! Только однажды, — тут Гермиона осеклась и замолчала.       Малфой глухо рыкнул и отодвинул от себя тарелку.       — Мне стоит упомянуть, что он чистокровный и, к тому же, легиллимент? Или сама догадаешься?       — О, знаешь, Малфой, тут находились ещё и пару десятков домовых эльфов, может, это тоже важно? — зло выплюнула Гермиона.       Лавгуд, внимательно следившая за разговором, переводила взгляд с одного на другую.       — Простите, но мне кажется, мы все чего-то не знаем, — осторожно проворковала она.       Блейз кивнул, переводя внимание на себя.       — Да, есть несколько моментов. Но здесь это обсуждать точно не стоит, — он сделал акцент на последней фразе, глядя на Малфоя и многозначительно подняв бровь. — Если, конечно, нам не нужна половина Хогвартса в незваные помощники.       Вернувшись в башню, Гермиона не стала задерживаться в гостиной, а сразу отправилась в комнату. Вытянув письмо из сумки, она внимательно уставилась на него. Она искренне не знала, чего ожидать — очередной порции дерьма от Рона или же слезливого повествования от Молли. Очевидно, что в данный момент и то, и другое было для неё совершенно нежелательным. Она хотела было сжечь письмо, не распечатывая, но всё же не стала этого делать. Мало ли, в конце концов, что важное там могло оказаться? Девушка выдохнула и потянулась за конвертом.       Нет, безусловно — такого Гермиона не ожидала. Даже в своих самых смелых фантазиях. Получи она такое письмо от Молли год назад — она, вернее всего, рыдала бы в три ручья. Но сейчас она практически не испытывала эмоций, как ей казалось.

«Милая Гермиона! Мне очень сложно просить тебя об этом. Но, я надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить. Я прошу тебя не появляться в нашем доме в ближайшие полгода и не присылать писем. Это очень тяжело для меня — просить тебя о таком, милая моя девочка. Особенно после того, что ты для нас сделала. Но у меня нет выхода. Рон находится в очень шатком, «пограничном состоянии» — так нам написал доктор Блиндинг. И теперь, я уверена — ведь все мы хотим, чтобы ему стало лучше? Нам нужно создать для этого все условия. К сожалению, нам придётся временно «исключить» тебя из нашего круга общения. Я умоляю тебя — это вынужденная и временная мера! Скоро всё наладится, я верю в это, и…»

      Она смяла письмо, не дочитывая.       В груди неприятно защемило. Умом Гермиона понимала, что именно сейчас всё сложилось так, как лучше для неё. Ей не придётся отвлекаться на оскорбления Рона, на дурацкие переписки и разговоры, она сможет всё своё время посвятить учёбе и исследованиям. Но на душе одиноко скребла единственная кошка — такая же одинокая, как и сама Гермиона. Последняя иллюзия семьи исчезла из её жизни. Девушка тяжело вздохнула и тряхнула головой, прогоняя грустные мысли.       — Ну и пусть, — упрямо пробубнила она себе под нос. — На самом деле, я же этого и хотела, верно?       — И чего же ты хотела? — в дверях смежной ванной показалась Панси.       Гермиона вымученно улыбнулась.       — Хотела избавиться от навязчивости Рона.       — Оу, — слизеринка уселась в кресло, закинув ногу на ногу и внимательно изучая свой ноготь. — И всего только? Это можно невероятно просто устроить, ты же понимаешь?       — Всё уже устроилось само, Паркинсон, — Гермиона показала на остатки письма на своём столе.       Паркинсон удивлённо вскинула брови.       — Однако. Это от малыша Ронни?       — Нет. От его мамы.       — Я заинтригована.       — Поверь, нет никакой интриги, — устало вздохнула Грейнджер, усаживаясь на кровать. — Молли просит меня больше не появляться в их доме и не писать им, пока Рон не пойдёт на поправку.       Панси молча смотрела на девушку, словно ожидая продолжения. Поняв, что это всё, она покачала головой.       — Мышка, они ведут себя, как свиньи. Это моё мнение, я не призываю соглашаться.       — Спасибо, — с сарказмом парировала Грейнджер. — Что тебе нужно?       — О, самую малость. Там, в гостиной, — она кивнула в сторону двери. — Собралось несколько волшебников, которым очень требуется лекция о некоторых магловских штучках. И, поверь, если ты сейчас не пойдёшь туда и не начнёшь лекцию, мне придётся притащить тебя силой…       Грейнджер улыбнулась.       — Я с удовольствием помогу. И тебе, и другим страждущим. В конце концов, вы должны стать лучшими в этой дисциплине. Ведь у вас есть такой козырь в рукаве, как я!       — Прости, что у нас в рукаве? — с сомнением спросила Панси, но Гермиона лишь отмахнулась, шагая к двери.       Новый обязательный предмет, введённый в Хогвартсе, очень многих студентов ставил в тупик. Если с лекциями по истории маглов и политических устоях проблем практически не возникало, то всё, что касалось предметов быта и, особенно, предстоящего практического проекта, вызывало массу проблем у студентов. Особенно у чистокровных. Гермионе было не сложно разъяснять что-то своим сокурсникам, более того — это доставляло ей искреннюю радость. Но объём предстоящей работы несколько пугал. В конце года каждая пара студентов должна была представить к защите собственный проект усовершенствования любого магловского прибора для использования его в волшебном мире. Первая же проблема, с которой они столкнулись, состояла в огромном количестве представленных к выбору приборов, о назначении которых студенты не имели пока ни малейшего понятия. Более детальное рассмотрение темы было заложено в календарном плане только через месяц. Определиться же с выбором, по словам Гермионы, следовало уже сейчас. Предстоящая работа была очень объёмной и сложной для выполнения, для успешного выполнения.       Невилл сдался первым через полтора часа.       — Гермиона, я клянусь, ещё одно слово — и я начну забывать всё то, что ты говорила раньше. В мою голову сегодня больше ничего не поместится, точно! — парень умоляюще сложил ладони. — Давай сделаем, ну, перерыв? До завтра?       — Признаю, Грейнджер — ты самая большая зануда на свете. Я сбилась ещё минут 20 назад, —Панси устало потянулась. — Поддерживаю, на сегодня хватит.       — Но мы ведь так мало рассмотрели, — разочарованно проговорила Гермиона, сверяясь со своими записями.       Панси совершенно неаристократично взвыла.       — Грейнджер, я не индейка, которую надо пичкать яблоками знаний через сфинктер. У меня есть предел. У каждого из нас он есть, — Панси обвела жестом комнату. —Ещё парочка примеров, и мы натурально лопнем. Дай передохнуть.       Гермиона разочарованно вздохнула.       — Ну, что ж… Может, кто-то уже определился с темой курсовой? — спросила она с надеждой.       Блейз радостно кивнул.       — О, да, заучка. Я уже определился. Вернее, я и Нотт, мы в паре. .       — Кстати я его не вижу здесь, — Гермиона покачала головой. — Не уверена, что…       — Я не уверен, что от него сейчас будет толк, Грейнджер, — перебил её Малфой, поднимаясь с ковра. — Ты должна понимать, ему нужно дать ещё немного времени. Хотя бы пару недель. И отдельно прошу тебя не приставать к нему послезавтра.       — А что такое будет послезавтра? — спросила Гермиона, усаживаясь на диван.       Хлопнула дверь одной из комнат.       — Послезавтра в п-плднь, Гренжир, моего дракклова тца кзнят, — Нотт стоял, прислонившись к книжному шкафу. — Ума не пррррлжу, пчму нельзя бло раньш…       Он разжал пальцы, и на пол упала пустая бутылка огневиски.       Блейз недовольно цокнул и направился к другу.       — Тео, какого драккла ты вылез из своей пещеры, в таком состоянии? Ты же на ногах не стоишь, — он отчитывал друга, затаскивая его обратно в комнату.       Дверь за ними закрылась.       — Жаль его, — проговорила Полумна. — Но мы ничего не можем сделать.       — Его отец это заслужил. Отец. Но не Тео, — холодно проговорил Малфой.       Полумна вскинула брови.       — Но это же его отец…       — Лавгуд, ты в своём уме? Ты хоть знаешь, что этот человек творил с Ноттом? С его матерью? Она умерла, ты же в курсе, наверняка. Но понятия не имеешь, почему. Так вот тебе мой непрошеный совет. Если так хочешь узнать правду и иметь реальные причины сочувствовать Тео, дождись, пока он придёт в себя от всего это дерьма, и просто поговори с ним. Будь уверена, он сможет рассказать тебе много интересного, — отчеканил Малфой, собирая свои записи. — Если, конечно, он сам захочет поделиться с тобой этим.       Бут фыркнул.       — У каждого из вас тонна дерьма за спиной. Думаю, Полумна говорила совсем не об этом. Тео жалко просто по-человечески. И мне кажется, мы должны ему помочь. Напиваться каждый день — такое себе лекарство, не находишь?       — Отлично, может, пригласишь его на партию в шахматы?       Терри пожал плечами.       — Ну, хотя бы так. Мы же выглядим последними подлецами, игнорируя то, что с ним происходит.       Малфой усмехнулся.       — Можно подумать, тебе не всё равно?       Бут улыбнулся и поднялся с дивана.       — Малфой, скажи, ты можешь, наконец, уложить в своей светловолосой голове, что мы не равнодушные каменные истуканы? Тем более, мы теперь однокурсники, нам только на руку вышло узнать друг друга чуть лучше, понимаешь? И нет, мне не все равно. И я не получаю ровным счётом никакого удовольствия, созерцая, как Нотт пытается свести себя в могилу. Удивлён?       Малфой не ответил.       — Вот, тебе даже нечего мне ответить. Я не знаю, к чему ты успел привыкнуть за семь лет в ваших подземельях. Может, вы там плевались друг в друга ядом из разных углов. Но здесь это точно не так работает.       Драко отложил свои записи и выпрямился.       — Я не привык плеваться ядом, Бут. Я вообще начал забывать, как это было семь лет. Знаешь почему? Догадываешься? Я не говорю, что заслуживаю сочувствия больше, чем кто-либо здесь. Но и ты меня пойми. Когда в твоей гостиной убивают людей, по дому ползает червяк-переросток, грозящий проглотить всё, что ему вздумается, а твою мать держит в заложниках ёбаный психопат… Это не проходит сразу, по щелчку пальцев. А Нотт — он жил в подобном ужасе куда больше. Его отец — не меньшее чудовище, чем.. чем Волан.. — он запнулся. — Ты меня понял. Паркинсон тоже последние три года жила не на курорте. Мы, на самом деле, успели отвыкнуть от нормального человеческого отношения. Прости, что не можем адаптироваться быстро. Но не торопи. Мы и правда, стараемся.       Словно в ответ на его слова, со стороны двери раздались жидкие аплодисменты.       — Прямо прослезился, Малфой. Такое представление, — Финниган неторопливо прошёл к диванам. — Это всё, или ещё что-нибудь добавишь? Ну, там, знаешь — я так люблю папочку, он ни в чем не виноват…       — Обойдёшься. И мой отец такая же мразь, как и отец Нотта, — отрезал Малфой, возвращаясь к своим записям. — Разочарую тебя, не горю желанием бежать просить его помиловать.       — Оу, ну конечно. Зачем самому — у тебя для этого есть ручная шлюшка, верно?       — Симус, заткнись, — Майкл Корнер поднялся со своего места. — Клянусь, если ты продолжишь в том же духе, я тебя ударю.       — Полегчает? Подумай, стоит ли разовый удар обучения в Хогвартсе. Тебя вышвырнут сразу.       — Не думаю. Не пугай меня, — Корнер шагнул вперёд, разминая руки. — Я не Малфой, не на условном. И даже не был под следствием. Кристально чистая репутация, смекаешь? И ещё посмотрим, кого тут признают виновным.       Симус в мгновение стёр ухмылку с лица. Гермиона была уверена, что он испугался.       — Я тебя не трогал, — Симус сделал осторожный шаг в сторону своей комнаты.       — Ты оскорбил моих друзей. Этого мне достаточно.       Финниган направил на Корнера палочку, двигаясь к своей двери.       — Только попробуй, пожирательский прихлебатель…       Корнер лишь с улыбкой покачал головой, даже не пытаясь преследовать парня. Тот скрылся в своей комнате.       — Трус, — подытожил Майкл, садясь на свободное место и закидывая руки за голову. — Обыкновенный трус, как оказалось. Мерзко.       — Давайте попробуем не связываться с ним? — Лаванда пожала плечами. — Может, игнорировать? Всё то, что он несёт?       Гермиона кивнула.       — Я тоже так думаю.       Малфой покачал головой.       — А он и дальше будет поливать тебя грязью? А мы будем молча смотреть и слушать, так, да?       Корнер коротко хохотнул.       — Да врежу я ему — и дело с концом.       — Майкл, это не выход! — возмутилась было Гермиона.       — А ты что предлагаешь, Грейнджер? Записать его к психологу, погрозить пальцем и направить на курс реабилитации? — развёл руками Малфой.       Невилл пожал плечами.       — Звучит неплохо. Я бы сказал, как план. Может, у кого-нибудь есть на заметке подходящий специалист?       — Ага, десять, — огрызнулся было Малфой, но вдруг замер. — Мерлин, а ведь есть!       Все присутствующие уставились на него.       — В каком смысле?       — Да в прямом. Есть отличный специалист в Мунго. Знаете, я, пожалуй, напишу ему.       — Но твои письма, — начала Гермиона.       — Я напишу, а ты отправишь, Грейнджер. Всё просто, — он улыбнулся. — Ну, что застыли? Вы, кажется, хотели отдохнуть и расслабиться?..       В тот же вечер Гермиона пристала к Забини с расспросами о Розье.       — Грейнджер, ну вот ты до ужаса любопытная. Мёртвого докопаешься, — Блейз усмехнулся. — Ладно, садитесь, детки, в круг — дядя Блейзи расскажет вам сказку. Итак, насколько мне известно, Таллум Розье — незаконнорожденный сын Эвана Розье.       — Его убил Грюм, — вставила свои два сикля Гермиона.       — Умничка, пять баллов Золотому Трио. Но не перебивай меня. Итак, незаконнорожденный сын Эвана Розье, о котором очень долгое время думали, что он полукровка. Как так вышло, спросите вы, — Блейз упреждающе поднял палец, опережая Гермиону. — А я вам скажу. Дело в том, что его мать, некая Микаэлла Ортис, считалась магглорожденной. До поры, до времени. Она погибла в год, когда вернулся Сами-Знаете-Кто. Её убил своими руками Эван Розье. Вот так — послал Аваду в мать собственного сына. И вот тут случился казус. Отец Микаэллы завалил Розье гневными письмами, грозя подать прошение в Визенгамот за убийство его дочери. Которая оказалась вполне себе чистокровной. Что она наплела в свое время Эвану, мне неизвестно. Но и отец Микаэллы оказался не при делах, когда Эван забрал у него единственного внука. Уж не знаю, чем его запугали, но от старика с тех пор ничего не было слышно. Эван быстро оформил перевод обретённого отпрыска из Ильвермони в Дурмстранг, дал ему свою фамилию и вообще всячески старался ввести его в свой круг общения. Сам же Таллум, мне кажется, от рождения был порядочной гнидой, простите за оксюморон. Он довольно быстро убедил всех, что целиком и полностью разделяет интересы своего биологического отца и прямо мечтает стать достойным наследником. Ну, даже не зная всю подноготную Розье, я сомневаюсь, что парень в здравом уме. Так вот. В прошлом году, когда вы — наши юные герои, — были далеко от Хогвартса, ваш покорный слуга был здесь. И был немало удивлён, встретив здесь Таллума. Он очень рьяно защищал принципы чистокровных и с удовольствием оттачивал непростительные на провинившихся.       — И теперь он снова здесь? — Гермиона разочарованно покачала головой. — Неужели его оправдали?       — Видишь ли, я не уверен даже в том, что его судили, —развёл руками Блейз. — Ещё более интересно, так это зачем он вновь взял фамилию матери.       — А как же Макгоннагалл? Неужели она его не узнала?       Блейз пожал плечами.       — Честно говоря, сомнительно. Может, у них договор? Или он дал непреложный? Или…       — Я должна это выяснить, — Гермиона обняла себя за плечи. — Завтра же поговорю с Макгоннагалл.       Блейз засмеялся.       — Грейнджер, вот ты не можешь сидеть спокойно, верно?       Она с сомнением посмотрела на Забини.       - Очень странно получается. Я не верю в то, что Макгоннагалл вот так просто пустила бы такого, как Ортис, обратно в Хогвартс. Тут что-то не чисто.       Малфой покачал головой.       - Грейнджер, здесь все нечисто. От и до. Смотри: он чистокровный, он зельевар – это очевидно, он легилимент – все Розье легилименты, может, и не слишком сильные. И он поддерживал Сама-Знаешь-Кого. И ты находилась с ним в Хогвартсе две недели. И с тобой произошла вся эта… все, что произошло. Я все больше убеждаюсь в том, что он и есть тот, кого мы ищем.       - Если все так, объясни мне – зачем ему понадобилось применять зелье на мне?       Малфой нахмурился.       - Пока не знаю. Пожалуй, ты права, надо поговорить с Макгоннагалл. Ты и поговори. Только придумай адекватный повод.       - Это какой, интересно?       Малфой развел руками, она лишь усмехнулась.       Однако, повод нашелся быстро. Не прошло и недели, как Гермиона выбрала довольно сложную тему для реферата по истории магии, и Макгоннагалл согласилась помочь ей в случае необходимости. Однако, Гермиона не спешила воспользоваться оказией, слишком много надо было продумать заранее. Страсть к планированию у нее никуда не делась.       Потеря доступа к портрету Снейпа расстроила Гермиону. Отдельным вопросом оставалось, кто именно уничтожил портрет в зале. По большому счету, это мог сделать любой. В конце концов, в школе было много учеников, питавших к Снейпу не самые светлые чувства. Но такой вариант выплеснуть свой негатив был совершенно неуместен. Малфой был почти уверен в том, что это было дело рук Розье, но доказательств у него не было никаких кроме собственных домыслов. К сожалению, никто не мог прояснить произошедшее, а тем более призраки – до сих пор ни следа никого из них в Хогвартсе так и не обнаружили. Если первые дни эта новость будоражила учеников, то сейчас об этом почти все забыли. Но не Грейнджер. Она все пыталась выстроить в схему, связать между собой это множество событий и фактов. Но всякий раз схема выходила неполной, нелогичной, абсурдной или же не складывалась вовсе из-за недостатка информации. Гермиона уже было совсем решила отказаться от своей идеи, но все же не смогла этого сделать и решила просто дождаться подходящего момента. В конце концов, у нее была масса других занятий и очень много времени для этого…       И именно это обилие времени ее удручало.       Зелье сна без сновидений и успокоительные справлялись все хуже. Она попыталась выстроить план приема – когда три дня из четырех не использовала их вовсе, спасаясь от недосыпа и усталости бодроперцовым, чередуя его с собственной разработкой. К концу этого периода она уже откровенно путала вообще все вокруг себя. Но такой способ давал хоть минимальный эффект – зелья срабатывали, и ей удавалось поспать по 3-4 часа. Естественно, это было ничтожно мало.       Они с Малфоем с энтузиазмом взялись за распутывание заклинаний на очках Полумны, но результаты обескураживали. Действительно, принцип Барбенса здесь был учтен – скорее всего, по чистой случайности. Но, в конечном итоге, даже разобрав чары «до основания» они не смогли найти объяснения тому, что увидела Луна. Они даже провели больше двух десятков «полевых испытаний» в коридорах замка, но и тут их ожидало фиаско, черное облако неизвестно чего не сопровождало никого из учеников. К сожалению, у них не получилось еще раз проверить очки на Финнигане, и эту часть эксперимента они решили отложить до тех пор, пока не представится удобного случая. Грейнджер с удовольствием заметила, что они смогли довольно сносно и результативно работать сообща на протяжении почти недели, ни разу серьезно не поругавшись. Конечно, их общение нельзя было назвать гладким, но все же, это было не то, чего опасалась Гермиона.       Малфой частенько составлял ей компанию. Даже после того, как они перестали заниматься, по словам Драко, «загадочным анально-оральным окулусом от Полоумны», их ночные бдения в гостиной не прекратились. Обоим нравилось заниматься возле уютного камина, оба испытывали сложности со сном – это было очевидно, что им пришлось научиться делить комфортное пространство. Удавалось это довольно успешно. Грейнджер никак не могла найти предлог, чтобы поподробнее узнать о загадочном зелье Снейпа. В ее голове выстроился уже целый план – теоретический, конечно же, - на тему того, как именно это зелье могло бы ей помочь. Но у нее катастрофически не хватало информации, а та, которой она владела, была очень противоречивой. Конечно, с одной стороны – чего стоило просто напрямую спросить его? Но с другой – а как он отреагирует? Гермиона не могла понять, в какой момент ее стали волновать чувства Малфоя и его душевный комфорт. В конечном итоге, она решила просто расспросить его на свой страх и риск, по возможности не углубляясь в подробности больше, чем потребуется, маскируя это привычным для нее любопытством.       Очередная «ученая ночь» была в самом разгаре. Они уже успели обсудить все темы по трансфигурации, закончить свои эссе для Слизнорта, и теперь Гермионе предстояло помочь Драко с маггловедением.       - Малфой, прежде, чем мы начнем, я хочу кое-то у тебя спросить.       Парень сделал рукой продолжающий жест.       - И?       - Но это касается… Зелья. Зелья Снейпа, - выпалила она и захлопнула рот.       Малфой сжал губы в тонкую линию и откинул со лба упрямую прядь волос.       - Что именно тебя интересует, Грейнджер? Если я знаю – отвечу, - он уставился на нее, слегка прищурив глаза.       - Ну, у меня несколько вопросов. Во-первых, я не очень поняла про смерть – почему человек остается для всех мертвым, как это проявляется… Как долго продолжается. Потом, второе – возможно ли внедрение ложных воспоминаний и в каком объеме. Насколько реализуемо внушить воспоминания, изъятые у другого человека…       - Стоп, стоп, не все разом, Грейнджер, - он поднял вверх ладони. – Давай по одному, ладно? Но прежде, ответь мне, пожалуйста – на кой Мерлин тебе вообще все это знать?       Гермиона стушевалась, отводя взгляд, и замолчала.       - Я жду, Грейнджер. Пойми меня правильно – я могу ответить, да, пусть и не на все твои вопросы. Но дело не в этом. Дело в том, зачем тебе это надо. Это принципиально. Ведь это его зелье… Оно не просто необычное, оно откровенно опасное. Я не хочу оказаться причастным к чему-то… к чему-то ужасному, понимаешь? – он даже немного дернул плечами.       Грейнджер смотрела на пламя в камине, взвешивая все «за» и «против».       Малфой кашлянул, нарушая затянувшуюся паузу.       - Дело… Драккл, Малфой, тебе и впрямь нужно знать?       Он молча кивнул, изучая ее лицо.       Гермиона тяжело вздохнула и уставилась на свои руки.       - Я совершила ужасную ошибку. Нет, не так. Я думала, что поступаю верно, правильно. Я не видела другого выхода тогда. Я применила «обливиэйт». Но я сделала это слишком, слишком хорошо. Так, что теперь ничего, совсем ничего нельзя сделать. Все воспоминания – они утрачены навсегда. Никто не может помочь мне с этим, - она замолчала и, шмыгнув носом, стерла пару слезинок со щеки.       Малфой еле слышно выдохнул.       - Кому? Кому ты стерла вспоминания, милая? – спросил он шепотом, будто уже знал ответ.       - Своим родителям. Я стерла память своим родителям, - она закрыла лицо руками.       Прошло уже много времени, но сейчас она не смогла сдержать слез. Обычно ей удавалось сдерживаться – в кабинетах Мунго, на приеме у Кингсли, в разговорах с целителями. Слушая их неутешительные вердикты, она просто кивала, словно китайский болванчик, но никогда не позволяла себе плакать. По крайней мере, при свидетелях. Сейчас ее словно прорвало, слезы текли потоком, не желая останавливаться. Она почувствовала, что Малфой придвинулся ближе, и в следующее мгновение крепкие руки обняли ее за плечи, привлекая к себе.       - Тш, поплачь, ладно? Я не скажу никому, просто поплачь, - шептал он ей в макушку, поглаживая по плечу. – Я бы хотел помочь тебе. Но я умею только все разрушать. Я столько всего натворил, Грейнджер, что иногда хочу сам себе стереть к дракклам память. Я виноват, я перед тобой виноват. И даже в том, что пришлось тебе сделать, тоже есть моя вина. Если бы мне хватило смелости не пустить их в Хогвартс, все могло бы быть по-другому… Я хотел бы все изменить. Вернуться в тот день и изменить. Но я не могу. И ты не можешь изменить то, что сделала...       Грейнджер совершенно неприлично шмыгнула носом и кивнула куда-то в район его груди. Он глубоко вздохнул.       - Ты хочешь попробовать это зелье на них? На своих родителях, да? Я не уверен, что в своём первоначальном варианте оно будет тебе полезно. Но мы же можем его доработать? Все же, два самых больших умника Хогвартса, - усмехнулся он. – Давай попробуем? Это не получится сделать быстро, ты же понимаешь? И, для начала, нам нужно добыть рецепт зелья. Но я действительно буду рад, если ты разрешишь мне помочь тебе с этим, Гермиона. Искренне. Ты… ты дашь мне шанс? Помочь?       Грейнджер вытерла ладонью щеку и попыталась увидеть лицо Малфоя, но весь обзор закрывали ее знаменитые кудри.       - У нас получится? Как ты думаешь?       Она почти ощутила его улыбку.       - Я уверен в этом. Иначе и быть не может. Нам просто потребуется время.       Тишина в комнате нарушалась только треском пламени в камине.

***

      Мужчина ходил из угла в угол, бормоча себе под нос. Едва открылась дверь, он замер на месте, пытаясь по привычке нащупать палочку, но её не было.       - Почему так долго, драккл тебя раздери, - прорычал он, буквально вырывая из рук вошедшего поднос с едой и усаживаясь за стол. – Неужели нельзя было поторопиться? Где вилка?       - Там же, где и сервировочная салфетка, видимо. На кухне, - проговорил с сарказмом парень, призывая к себе пыльную ветошь из угла и трансфигурируя ее в вилку. – Вот, пожалуйста.       Мужчина брезгливо взял прибор двумя пальцами.       - Издеваешься надо мной?       - Не нравится – ешьте руками. Или не ешьте вовсе, мне все равно.       Затворник молча принялся за еду, всем своим видом показывая недовольство.       - Приятного аппетита. У меня для вас новости. Про вашего сына.       Мужчина на секунду замер, потом шумно сглотнул.       - Что ж, вижу, вам интересно. Он…       - Нет, мне абсолютно не интересно. Мне нет никакого дела до него. Он… он недостоин моего внимания.       Парень усмехнулся.       - Ну-ну. До поры до времени. Смотрите, потом будет поздно.       - Он отвернулся от своей семьи, от её устоев. Многовековых устоев чистокровных.       - И что, он вам больше не сын? Мне напомнить, что именно влечёт за собой эта фраза? Молчите? Что ж, похвально.       - Да кто ты такой, щенок, чтобы оценивать меня? – мужчина вскочил, отшвырнув от себя поднос.       Тарелки разбились, и вся скудная еда оказалась на пыльном полу. Парень пожал плечами.       - Как вам будет угодно, Лорд. Я – всего лишь тот, благодаря кому вы все еще живы, - он поднялся и шагнул в дверь. – Напоминайте себе об этом почаще. Фините, - вилка вновь стала грязной тряпкой.       Дверь с глухим стуком захлопнулась, и мужчина вновь оказался в одиночестве. Он бессильно опустился на скамью и прижал ладони к лицу.