Ложная кровь

      Коридоры Хогвартса как будто истосковались по голосам студентов. Именно голосам и искреннему смеху, а не крикам ужаса или боли, не слезам потерь. Вековые стены учебного заведения ещё никогда не встречали учеников с таким обожанием и ожиданием. Толпа студентов извивающейся змеей текла по лестницам и коридорам к дверям большого зала. Под потолком парили сотни зачарованных свечей, на стенах были вывешены обновлённые гобелены с гербами всех четырех факультетов. Сверкали хрусталём песочные часы каждого из факультетов — восстановленные.       Гермиона затаив дыхание, оглянулась по сторонам. Да, конечно, она была рада видеть Хогвартс таким, каким он был прежде — меккой волшебных учений и знаний. Но на самом деле её не покидало ощущение того, что всё происходящее в её душе — фальшь. Она стала более прагматична. Ей нужны были знания, занятия и, наконец, аттестация. Именно для этого она прибыла сюда. Большой сбор в зале не вызывал прежнего состояния праздника или эйфории. Наоборот, такое скопление людей, их разговоры и эмоции, их лица — всё это вводило в состояние паники. Она уговорила саму себя натянуть на лицо улыбку, но искренностью здесь и не пахло. Гермиона ощущала физическую потребность исчезнуть из толпы — оказаться в своей комнате.       Факультетских столов на этот раз было пять. Хотя, нет — факультетских столов было четыре, но поперёк зала появился ещё один — пятый, меньше остальных. Их стол. Поток студентов обтекал его, словно под влиянием отталкивающего заклятия. Гермиона сглотнула появившийся в горле ком. «Мы как прокажённые», — подумала она. Грейнджер села на скамью и, зажмурив глаза, крепко прижала ладони к тёплой деревянной столешнице. Шум голосов всё больше усиливался, обволакивая её, начинал давить волнами, накатывать. На спине выступили капли пота. Удары собственного сердца оглушали, долбили по барабанным перепонкам, словно проверяя её тело на то, какую нагрузку она сможет выдержать. Ладони вспотели так, что если она сейчас оторвала бы руки от стола, на нём остались бы лужицы.       «Считай, дура, считай свои выдохи. Один… Два… Три…»       Не помогало.       «Мерлин, я хочу уйти. Хочу уйти прямо сейчас, подальше отсюда».       — Гермиона? — раздался над ухом мелодичный голос.       Грейнджер резко подняла голову и наклонившаяся к ней Полумна отпрянула назад.       — Драккловы… А, Луна, привет, — Гермиона попыталась улыбнуться, но то, что получилось, больше походило на оскал.       Полумна покачала головой.       — Вокруг тебя прямо рой мозгошмыгов. Мне кажется, тебе стоит расслабиться и отдохнуть.       — Да, конечно. Как только сдам все экзамены — так сразу начну расслабляться, — рыкнула Гермиона. — И отдыхать: активный отдых, пассивный. Все виды, на любой вкус.       — Зачем ты так остро реагируешь на мои слова? Это просто наблюдение, а не руководство к немедленным действиям, — девушка снова улыбнулась и направилась к своему месту за столом.       Гермиона уставилась на однокурсницу. Серьёзно, есть в этом мире хоть что-то, способное вывести Луну Лавгуд из себя?       — Прости, — запоздало кинула она вслед Полумне.       «Нет, так нельзя. Надо успокоиться. К дракклам торжественную речь, к дракклам распределение, к дракклам ужин», — Гермиона встала и направилась к дверям. К счастью, бóльшая часть учеников уже заняла свои места, и ей не пришлось пробиваться сквозь поток людей. Едва выйдя из зала, она перешла на бег и помчалась по коридорам в башню. В груди колотило так, словно за ней по пятам гналась стая оборотней. «Быст-рей, быст-рей, быст-рей» — чеканило сердце ритм ногам. В ушах шумело. Единственной целью для Гермионы теперь была бутылочка успокоительного зелья в шкафу её спальни. Пробормотав пароль портрету, она едва дождалась, пока откроется проход — не до конца, скорее протискиваясь внутрь, рискуя оборвать все пуговицы на кардигане. Волосы прилипли ко влажному лбу. Дверь комнаты, запирающее, шкаф, дрожащие руки тянут на себя коробку, пузырёк…       — Три капли, три капли, — шёпотом себе под нос.       Три капли. Она забирается с ногами на кровать, подтягивая колени к груди, и закрывается пушистым покрывалом с головой. Тишина, долгожданная тишина, и никого нет рядом.       — … отличная идея, грёбаная заучка. Ты вообще слышишь, что я говорю? Нет, точно угашеная, — хрипловатый голос разрушил ватную тишину.       Гермиона моргнула.       — Что?       — Ну, наконец-то! Приём, Гриффиндор, ты снова с нами! — прямо напротив неё появилось ухмыляющееся лицо Паркинсон. — Послушай меня, мышка. Если ты сейчас не вылезешь из своей чудной норки, твои сокурсники вынесут дверь и заавадят меня раньше, чем я успею позвать Мерлина. Они колотятся уже час.       — Что? — Гермиона снова повторила свой вопрос, отчаянно моргая. — Кто?       — Твои. Сокурсники. Мерлин, Грейнджер! Ты что, накидалась?       — Не-е-ет, — протянула Гермиона, стягивая с себя плед. — Что, ужин уже закончился?       — Ещё час назад. Ты, вообще, почему здесь сидишь? Маккошка была не в восторге, когда ты не появилась.       Гермиона прокашлялась.       — Просто ушла. Не захотела сидеть там.       Панси вскинула руки, поднимаясь с кровати.       — Естественно, как я не подумала — всё же так просто! Я уйду, а ты открой дверь своим идиотам, ладно?       — Подожди, а как ты вошла?       Панси состроила физиономию и постучала себя пальцем по виску.       — Ванная, Грейнджер, она общая и в ней две двери. Две, представляешь. Одна ведёт в мою комнату, а другая — в твою, — и исчезла за дверью.       Грейнджер встряхнула головой.       — Гермиона? — раздалось из-за входной двери.       — Сейчас, — получилось очень хрипло.       Она соскочила с кровати и, подойдя к двери, прошептала отпирающее. Дверь распахнулась: на пороге стояли Невилл и Дин, а позади них маячила улыбающаяся Полумна.       — Ну, вот, я же говорила — с ней всё в порядке, — прощебетала Лавгуд.       — Почему ты не открывала? Тебя не было в зале. — Томас выглядел очень обеспокоенным.       — Голова… Голова разболелась. Не хотела никому портить веселье своим унылым видом, — она пожала плечами. — Пришла сюда и заснула. Простите.       — Это ты нас прости, колотились, словно безумные, — улыбнулся Томас, отступая в гостиную. — Но теперь тебе лучше? Посидишь с нами немного?       Гермиона окинула взглядом помещение. За окнами была кромешная тьма, а полумрак гостиной дрожал вслед за пляшущим пламенем камина и слабыми отсветами канделябров у кухни. Она поёжилась.       — Да, конечно. Да, — уже увереннее сказала она и вышла из своей комнаты, прикрывая дверь.       — О, наконец-то, героиня войны почтила нас своим присутствием, — тон Финнигана был издевательским. — Пёсики тебя дождались.       Гермиона нахмурилась, подходя ближе и складывая руки на груди.       — Здравствуй, Симус. Не пойму, к чему ты это говоришь. Мне кажется, я не давала повода думать о себе, как о знаменитости.       — Тебе кажется, Золотая девочка, — Симус развалился на диване и внимательно рассматривал девушку. — Ты самая что ни на есть знаменитость. Прямо дрожь пробирает, когда я понимаю, что могу дотронуться до тебя пальцем. Эрни, а ты можешь? Дотронься до святой, давай. Это принесёт тебе удачу!       Гермиона скривилась.       — Что за цирк? Мерлин, ты что, пьян?       — Ни в коем случае. Абсолютно трезв, знаешь ли. И счастлив возможности делить с тобой жилое пространство. Нет, не так — должен быть счастлив. Но — увы, — он раскинул руки. — Не пребываю в эйфории от этого, не обессудь.       Хлопнула дверь, и в гостиную вошла Паркинсон. Она молча села на диван напротив Симуса — в самый угол, поджав ноги.       — Вот, и по этому поводу я тоже не испытываю счастья, — Симус мотнул головой в сторону слизеринки.       — Не понимаю, к чему эта тирада. Кто-нибудь объяснит мне, что я пропустила?       Лаванда с грустью смотрела на неё.       — Я бы хотела пропустить все это вместо тебя, Гермиона. Нудную речь, много нудных речей. Ну, конечно, церемонию распределения — куда без неё. Ещё одну нудную речь, а после — нудные аплодисменты. А последние полчаса Симус практикуется в сквернословии и оскорблениях. Правда, повод, на мой взгляд, сомнительный. Мы все уже получили свои порции. Теперь, видимо, твоя очередь. Не думала, что скажу такое, но мне искренне жаль, что ты не староста и не можешь заставить его прекратить всё это.       — Браун, а кто она такая, чтобы что-то мне запрещать? Она просто продажная сука. Гермиона сверкнула глазами.       — Объяснись, Финниган.       — Не скажу, что с удовольствием, но изволь — да, ты продажная сука. Иначе как можно назвать человека, который защищал перед Визенгамотом жену и выблядка Пса? Не подскажешь синонима, а?       Грейнджер фыркнула и закатила глаза:       — Симус, твоё мнение не обязано совпадать с моим, но суд поступил по закону. Все свои недовольства высказывай не мне, а Визенгамоту. Подсказать адрес для совы?       — Да срал я на Визенгамот! Меня бесишь именно ты, Грейнджер! Прикидывалась такой душечкой, а как только запахло жареным — побежала лизать пятки богачам, так?       Гермиона сжала кулаки и досчитала до пяти про себя.       — Финиган, я скажу один раз и больше не буду. Во-первых, всё, что я сказала на суде — правда. Во-вторых, никто не собирался мне за это платить и никто не платил, это моё собственное решение. И в-третьих, всё это не подлежит обсуждению в такой форме. Если ты ещё пытаться дальше меня провоцировать, я кину в тебя петрификусом, засуну в сундук и отправлю Хогвартс-Экспрессом в Лондон с пометкой «Визенгамот, срочно», будешь там свои обвинения озвучивать. А душечкой, как ты выражаешься, я уж точно никогда не прикидывалась.       Финниган сжал челюсти, продумывая очередную ответную тираду.       Хлопнула дверь, и со второго этажа галереи в гостиную не спеша спустился Малфой. Он моментально приковал к себе взгляд всех присутствовавших. Гермиона подумала о том, что будь она на его месте, окружённая таким пристальным вниманием, то непременно споткнулась бы и кубарем слетела с лестницы. Аристократическая выдержка Драко, над которой так любили иронизировать Гарри и Рон, сослужила ему хорошую службу: он держался так непринуждённо, словно спускался с лестницы в Мэноре на светский раут, устроенный его матерью. Только без привычного отталкивающего выражения лица. Гермиона глубоко в душе опасалась этого момента всю неделю, пыталась к нему подготовиться и взять себя в руки, чтобы быть максимально сдержанной и непредвзятой. Но вся её напускная сдержанность сейчас улетела к дракклам в трубу, оставляя за собой шлейф из обрывков мыслей и заранее заготовленных фраз.       В гостиной повисла нехорошая тишина. Гермионе показалось, что волосы у неё на затылке стали дыбом от враждебности, что витала в воздухе. Малфой всё так же стоял на месте, лишь вынул руки из карманов и теперь словно не знал, куда их деть. Он прочистил горло.       — Я хотел бы кое-что сказать.       Симус выпрямил спину и уставился на Малфоя.       — А ты думаешь, кто-нибудь здесь хочет тебя слушать? Ты — Пожиратель Смерти, что бы там не накалякали бюрократы Визенгамота в своём решении. Ты — преступник, им и останешься. А здесь ты оказался по ошибке. Надеюсь, скоро её исправят.       — Я согласен с тем, что виноват. Расплатиться за всё то, что совершила моя семья, я не смогу и за всю свою жизнь. Себя я уже заочно похоронил, так что всё это, — он сделал рукой обобщающий жест, — не более, чем представление для Визенгамота. Наличие или отсутствие у меня диплома об окончании ничего не изменит, ты же понимаешь. И никакие репарации…       — Репарации, ха, — со злобой перебил его Симус, рывком поднимаясь с дивана. — Что ты мелешь? Как тебе вообще хватает совести открывать рот в нашем присутствии?!       Малфой тяжело сглотнул и потупил взгляд.       — И всё же.       Симус остановился ровно напротив него и скрестил руки на груди.       — Ну, хорошо, попробуй. Но я не гарантирую тебе, что не ударю.       Драко поднял голову.       — Я не буду бить в ответ, — он сжал и разжал кулаки опущенных рук. — Я не имею на это права.       — Ты, — Симус ткнул его пальцем в грудь. — Вообще не имеешь права даже дышать со мной одним воздухом.       — Финниган! — попыталась осадить его Гермиона, но он лишь дёрнул плечом.       — Молчи, Грейнджер. Ты уже всё сказала на суде, что думаешь об этом поддонке, я тебя понял. Ещё раз услышать от тебя всё это фуфло я не готов.       — Да что ты, — Гермиона недобро скривила губы в подобии улыбки и шагнула вперёд.       — Да что я, — парировал парень, повернувшись к ней. — Заткнись, иначе тебе тоже прилетит!       Невилл поднялся за его спиной и кашлянул.       — Симус, мне кажется, ты уже перегибаешь дальше некуда, — неуверенно начал он, но тут же замолчал под взглядом сокурсника.       — Что, Лонгботтом, ты тоже мозги повредил? Забыл, где твои родители и почему? Или готов стать добросердечным и всё всем простить? Как наша заучка, а?       Симус сделал несколько шагов в сторону, скользнув взглядом по Панси. Но та не отвела глаз, а всё так же сидела в углу дивана, закутавшись в плед, и наблюдала за всем происходящим без единой эмоции на слишком бледном лице. Даже моргала она, казалось, через раз. Блейз стоял позади дивана, скрестив на груди руки.       — Что, притихли, змейки? У каждого из вас руки по локоть в крови. Но никто, кроме бледномордого ублюдка, не открыл рта. А у него, видимо, корона с головы ещё не слетела. Мнит себя главным. Да, слизеринский принц? А, впрочем, можешь не отвечать. Драко сжал челюсти и все так же смотрел прямо на Финнигана.       — Можешь не жечь меня взглядом, это ни к чему не приведёт.       — Я должен был извиниться.       — Да что ты говоришь?! Должен. Кому, кому ты должен? Фреду? Римусу? Своей двоюродной сестре? Им ты должен, да. Только, видишь ли, с возвратом долга ты немного опоздал. Потому что они в могиле. И её сын никогда не увидит своих родителей. Из-за тебя и таких, как ты. А сколько ещё детей вы оставили сиротами? Знаешь, мне насрать, что там решил Визенгамот. Это правосудие балаган, не более — в этом я согласен с нашей мисс святошей-всех-спасу-Грейнджер.       Он шумно выдохнул и покачал головой.       — Змейки уже могут открыть рот? — послышалось с дивана.       Финниган повернулся и встретился взглядом с ухмыляющейся Паркинсон.       — А зачем ты здесь, мантикорово отродье? Тебе здесь не место.       Панси своими наманикюренными пальчиками вытащила из пачки сигарету.       — И что теперь? Мне кинуться вниз головой с астрономической башни? — она ядовито ухмыльнулась и чиркнула магловской зажигалкой. — Мне, видишь ли, идти вообще некуда. Мой отец в Азкабане, где ему и место, моя чокнутая маменька решила вскрыться, вместо того, чтобы отвечать за свои поступки. Переложила это на меня — ебанутая тварь, — она скрежетнула зубами. — А не менее поехавшая тётка решила, что я просто идеальная мишень для того, чтобы оттачивать навыки метания, блять, всего. И ещё поставила себе цель подороже продать мою вагину, сохранить дракклов дом и дракклово имя. Мне нахрен не упёрлись такие условия, понятно? Надеюсь, эту старую суку уже спалило Министерство и, желательно, вместе со всем грёбаным Мэнором. Или засунуло её в Азкабан. Меня месяц продержали в Мунго, пичкая всяким дерьмом и выполаскивая мои мозги. Мне вообще всё равно, — она с тяжёлым взглядом выпустила струю дыма в потолок. — Я сама по себе, Финниган. Так что, если хочешь, можем переспать, можем подраться, можем вообще всё. Но учитывай мои желания и тот факт, что мне терять нечего, — улыбка была совсем недружелюбной. — И, самое главное на сегодня. Да, мне тоже стоит извиниться. За тот случай, когда я предлагала сдать шрамоголового Избранного Тёмному Лорду. Извините, была в истерике, — она развела руками.       Луна с лёгкой улыбкой, присущей только ей одной, протянула руку и погладила колено Панси.       — Всем бывает страшно. За страх не извиняются, его переживают, — пожала она плечами.       — О, мисс-загадочная-голова, тебя не спросила, — фыркнула Панси, но яда в её голосе заметно убавилось. — Какая разница, на самом деле? Я просто хочу закончить школу и свалить из родного, — она сделала знак пальцами, имитируя кавычки, — дома. Ноги моей там больше не будет.       Паркинсон убила окурок в чашке с остатками чая и, сцепив руки в замок, широко улыбнулась.       — Ну, что, вы хотите ещё услышать о моих чокнутых родственничках, или пусть Блейз продолжит выступление в нашем Неанонимном Змеином Клубе? Или позвать Тео?       Финниган хмыкнул.       — Ага, жду-недождусь. Мне оч-чень интересно слушать всё это, — он плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу. — Одного не пойму — зачем? Зачем нас всех заперли вместе с этим серпентарием? — он оглянулся по сторонам в поисках поддержки.       Луна покачала головой.       — Симус, зачем ты так? Разве принято начинать учебный год с таких распрей?       — О, Мерлин, ещё одна святоша. Что, я должен поплакать, простить их и облобызать взасос до боли в дёснах? Да идите вы к дракклам, сборище кретинов, — он вскочил и кинулся к лестнице.       Эрни вздохнул и, понурив голову, поплёлся следом. Финниган уже скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью. Макмиллан задержался на секунду, окинув гостиную извиняющимся взглядом, и скрылся в своей комнате.       Блейз Забини обошел диван и, улыбнувшись так широко, как мог, уселся рядом с Паркинсон.       — Кто хочет мне врезать? Предупреждаю, до такого уровня самобичевания, как у Малфоя, мне далеко, так что точно получите ответку. Ну, кто первый?       — Идиот, — Панси хлопнула его по руке. — Лучше тащи свои сокровища. Я хочу отметить этот поганый день так, чтобы завтра мне было ещё хуже.       — Обижаешь, детка, я всё припас заранее, — мулат движением фокусника выудил из внутреннего кармана пиджака бутылку огневиски. Финч и Томас присвистнули, а Гермиона удивлённо подняла брови.       — Мерлин, как хорошо, что среди нас нет старост, — проговорила она. — Такое количество нарушенных правил за несколько часов, — она покачала головой.       — Брось, Грейнджер. Нам всем надо выпустить пар. Ещё успеем побыть паиньками, если очень захотим, — Блейз подмигнул ей, призывая с кухни чашки. — Лучше блесни навыками трансфигурации, нам нужны стаканы.       — Ты шутишь, Забини? — Панси скорчила недовольное лицо. — Наша заучка даже не знает, как выглядят стаканы для такого напитка. Если бы ты попросил её трансфигурировать…       — Пф, заткнись, пожалуйста, — перебила её Гермиона, взмахивая палочкой.       Раздалось радостное улюлюканье, когда на столе выстроились в ряд одинаковые прозрачные стаканы.       — Кстати, а где Тео? — Гермиона оглянулась по сторонам. — Он был в поезде? Но ни в Большом Зале, ни здесь я…       — О, он здесь, Грейнджер, поверь мне, — Блейз с ухмылкой кивнул в сторону комнаты Нотта. — Я сам его доставил прямиком сюда сразу после прибытия. Знаешь, пришлось попотеть — несмотря на внешнюю стройность, этот сукин сын весит целую тонну. Всосал целую бутылку огневиски в поезде. Проспит до утра.       — А не проще было его левитировать?       — О, конечно, мисс Всезнайка, как же я не догадался? А хотя, постой, тогда бы все, кто мне попался на пути, непременно бы осведомились, в чём дело. А так, со стороны наш с ним поход выглядел всего-навсего встречей старых друзей. Ну, возможно, слишком близкой встречей. Вполне вероятно, я разочаровал пару девушек.       Лаванда фыркнула, потянувшись за стаканом.       — Да, милочка, я обнимал Нотта за талию. Представь, как это выглядело.       — И представлять не хочу, — улыбнулась блондинка. — Наверняка, сальное зрелище вышло. Хорошо, что вам не попался по дороге Пивз…       — А, кстати, о нём. Грейнджер, ты здесь уже давно — где все привидения? Ты их изгнала, признавайся? — Блейз с хитрой улыбкой протянул ей стакан.       Грейнджер мотнула головой.       — Ни одного. Вообще ни одного, во всём замке. И многие портреты тоже пустые. Это очень странно.       — Скажем так — необычно.       — Даже Миртл нет? — раздался тихий голос позади Гермионы.       Она оглянулась — Малфой стоял на том же месте, очень бледный и потерянный. Она покачала головой.       — Нет, там тоже пусто. Я звала её, но увы, — она развела руками.       — Жаль, — выдохнул он и потянулся за своим бокалом. — Всё-таки, я ещё раз хочу… Сказать. Я настырный козёл и мерзкий хорёк, да, — он попробовал улыбнуться, но вышло скверно. — Я никому не отвечу на обвинения или месть, запомните, пожалуйста. Пользуйтесь. Можете вымещать на мне злобу после дурного дня. Я это заслужил, — он салютовал бокалом, опрокинул в себя содержимое и, развернувшись на пятках, прошагал в свою комнату.       — Дракс, — начала было Панси, но Блейз жестом её остановил.       — Не стоит. Пусть идёт, — он даже не улыбнулся.       Грейнджер дернула плечом, когда хлопнула дверь.       — Блейз, ты уверен? Может, мне стоит… Не знаю, поговорить с ним? Я его поручитель, всё-таки.       — Поверь, Грейнджер, он благодарен тебе за это. Возможно, у него не скоро повернётся язык это озвучить, но это так. Я знаю этого придурка очень много лет. И одно меня удивляет — почему ты решила выступить в его защиту?       Гермиона пожала плечами и прикусила губу.       — Знаешь, в прошлый раз, когда я отвечала на такой вопрос, всё закончилось… Не очень хорошо. И в позапрошлый. И ещё раньше. Я не уверена, что хочу поднимать эту тему…       Блейз поднял руки в примирительном жесте.       — Стой-стой, Грейнджер. Мы тут, — он обвёл рукой присутствующих, — явно не собираемся тебя осуждать. Не скажу за всех, кто-то может и не быть согласен… Ну, с Финниганом мы уже поняли. Но, серьёзно, Грейнджер. Я слышал твою речь, я сидел в зале на первом заседании с твоим участием. Знаешь, это было круто. Нет, действительно! — он в азарте стукнул себя ладонью по лбу. — Это было настолько круто, что я готов был тебе аплодировать. Но, не зная причины…       — Блейз, не надо. Не задавай мне вопросов, ответы на которые ты не готов услышать. А я пока ещё не готова их дать. Хорошо?       Забини кивнул.       — Ладно. Но! Позже, я ещё раз спрошу тебя. Может, через месяц, или через год. Или ты сама мне ответишь. Мне необходимо утолить свое любопытство! Я это, в конце концов, заслужил.       За первой бутылкой появилась вторая. Гермиона осовела от двух выпитых стаканов и, опасаясь, что ей снова будут подливать огневиски, не выпускала посуду из рук и старательно делала вид, что отпивает из него. На дне действительно плескалась янтарная жидкость. Сперва вяло текущий, разговор перерос в обмен воспоминаниями о вечеринках и комичных случаях, конечно же, превращаясь в соревнование Гриффиндора и Слизерина. Гермиона не слишком внимательно следила за смыслом беседы, пытаясь лишь держаться на волне общего настроения, но чем дальше, тем труднее ей становилось это делать. Памятуя свой прошлый опыт общения с огневиски в кабинете Кингсли, она решила воспользоваться случаем и снова попробовать испытать судьбу — заснуть без помощи зелий. Тем более, что запасы зелья сна без сновидений уже подходили к концу, а сваренное ею «чудо-снотворное», которые вырубило на три дня, она ещё не проанализировала и не высчитала новую, допустимую дозу.       Глаза и впрямь стали понемногу закрываться сами собой. В какой-то момент Гермиона моргнула и в следующую секунду, открыв глаза, ощутила себя словно в коконе, парящем над землей. Лицом она прижималась к чьей-то белой рубашке. Её несли на руках. Она слабо замычала, но в ответ руки лишь сильнее сжали её.       — Тшш, Грейнджер, не брыкайся. Ты заснула прямо на диване в гостиной. Они не хотят расходиться, я просто несу тебя в твою комнату, хорошо? — по голосу она поняла, что это был Блейз.       Гермиона кивнула, закрыла глаза и провалилась в такой долгожданный сон.       Она лежала с закрытыми глазами, на спине. Волосы разметались вокруг, спутанные и местами слипшиеся от крови. Каждый удар сердца, отдавался ударом молота в висках и болью в неестественно вывернутых конечностях. Глаза не открывались, ресницы были склеены намертво полосками запекшейся крови. Она тихонько в ритм ударов сердца царапала ногтями каменные плиты, чтобы хоть как-то оставаться наплаву, на самом краю сознания. —Ты только посмотрииии, как грациозно вышло, а! — хриплый женский голос, присвистывающие звуки, цепкая хватка чужих ногтей на предплечье. — Ты, неблагодарная тварь, даже не откроешь своих паршивых глаз? А? Я так старалась, — обжигает щеку от удара, голова поворачивается в другую сторону, щека встречает прохладу каменного пола. — Тебя стоило клеймить в тот самый день, когда ты появилась на свет, маленькая грязнокровая тварь! Чтобы ты с рождения знала, где твое место!       Хватка на руке усилилась, и вот — ее тело, как тряпичная кукла, описывает полукруг по полу, а за ним тянутся кровавые разводы, поблескивающие от пламени светильников. Она может только скрести ногтями по камню — сил больше ни на что не осталось. — Круцио!       Кости выгибает дугой, суставы выкручивает наизнанку, а из горла вырывается хриплый вой….       — Твою мать! Грейнджер! — крик прямо в ухо.       Гермиона распахивает глаза и несколько секунд моргает, сидя на своей кровати. Правая щека горит огнем. Она постепенно фокусирует взгляд: прямо напротив видит ошалелые глаза Паркинсон.       — Ты ударила меня? — голос тихий, хриплый, словно чужой.       — Мерлин, а что мне было делать? Ты орала, как банши, и ни на что не реагировала.       Кстати, на воду тоже — вся твоя кровать мокрая. И я не собираюсь за это извиняться, — она надула губы и уселась, сложив перед собой руки. — Какого драккла происходит, Грейнджер?       — Просто приснился кошмар, — она попыталась прочистить горло, но боль не дала этого сделать — видимо, она и впрямь громко кричала.       — Хорошо еще, что на двери в гостиную висит заглушка, — тон Панси был недовольным, но не злым. — А то здесь бы уже табун твоих защитников топтался вокруг моего хладного тела, — она усмехнулась. — Водички?       — Да, пожалуй, — прохрипела Гермиона.       Выяснять отношения ее не тянуло, пусть сам факт того, что Паркинсон находилась рядом ее не особенно радовал. Приняв протянутый стакан, она выпила половину мелкими глотками, а потом уставилась на Панси с недоумением.       — Я же не накладывала заглушающее.       Это был не вопрос. Паркинсон пожала плечами.       — Конечно, нет. Ты вырубилась в гостиной на диване. Серьезно, Грейнджер? Тебя уносит с двух стаканов? — она подняла бровь.       — Не увиливай.       — И не думала, — Паркинсон пожала плечами. — Это я наложила, успокойся. Считай это рефлексом студентов Слизерина, хорошо?       Гермиона кивнула.       — Спрашивать о причинах бессмысленно?       — Причинах чего?       — Почему ты сейчас здесь.       — А тебе очень нужно это знать?       — Хотелось бы, — она снова закашлялась.       — Тебе достаточно будет того, что Маккошка просила меня присмотреть за мисс-Спящей-Красавицей?       Гермиона закрыла глаза рукой.       — О, Мерлин… Она всем рассказала?       — Успокойся ты. Старуха, конечно, чокнутая, но не настолько. Уверена, что в курсе только я.       Гермиона смотрела на свои руки, не решаясь, почему-то, поднять глаза.       — Спасибо, — тихо прошипела она.       Паркинсон картинно всплеснула руками.       — Салазар, отмечу эту ночь золотом в календаре. Героиня войны меня поблагодарила! Блеск, — она поднялась с кровати. — Я вижу, тебе полегчало, я пойду? Или посидеть, пообнимать тебя?       Снова издевка в тоне.       — Не стоит, — Гермиона скорчила подобие улыбки. — Мне повезло, что у тебя хороший слух.       — Тебе повезло, что я не оглохла от твоих воплей, — заявила Паркинсон уже из ванной. Гермиона вздохнула и потянулась к часам. До подъема оставалось всего полтора часа, и она поняла, что пытаться заснуть уже бессмысленно. Схватив стопку книг со стола и выудив пузырек со своим чудо-снотворным, она выскользнула из комнаты в гостиную. Камин все еще горел, освещая помещение и делая его уютным. Она устроила свою ношу на столик между диванами и, натянув на колени плед, устроилась прямо на полу. Подняв над головой склянку с зельем, Гермиона задумчиво закусила губу.       — Где же я так облажалась? — тихо проговорила она себе под нос.       Зелье сверкало в свете камина, словно колба была наполнена драгоценными камнями.       — Что, Грейнджер, тебе тоже не спится? — раздался хриплый голос со стороны камина.       От неожиданности Гермиона разжала пальцы, и склянка упала прямо ей на колени.       — Мерлин, Малфой! Какого… Зачем ты там спрятался?! Нельзя же так пугать, — она пыталась успокоить сбившееся дыхание.       Малфой с усмешкой поднялся — до этого момента его фигура была полностью скрыта высокой боковиной дивана.       — И в мыслях не было пугать. Просто не спится. Так в чем ты там облажалась?       — Неважно, — пробубнила Гермиона.       — Заучка не могла облажаться. В чем дело? — ни тени ехидства, голос был серьезным.       Гермиона вздохнула.       — Я… Я не могу сказать. Не хочу, не знаю… Это личное.       — Личное — публичное… Что за бутылочка? — он кивнул ей на колени.       — Это зелье сна без сновидений с примесью… Нет, не так. Это концентрат сна без сновидений, с модификацией и добавлением умиротворяющего.       Драко протянул руку.       — Дай-ка сюда.       Грейнджер вложила флакон в его руку, стараясь не касаться пальцами его ладони. Малфой едва заметно усмехнулся, покрутил флакон в пальцах и посмотрел сквозь него на пламя камина.       — Грейнджер, откуда ты взяла это варево?       — Что значит — взяла? Я сварила его. Вот по этому рецепту, все здесь, — она пододвинула к нему по столу стопки пергаментов со своими заметками. — Все точно по рецепту. Я, конечно, не успела сделать перерасчет пропорций, концентрация очень высокая, но…       — Грейнджер, — прервал Малфой ее поток слов. — Ты не слышишь меня. Остановись. Что у тебя было по зельям? У меня, как ты знаешь, всегда было превосходно. Мой крестный был лучшим зельеваром из всех, кого я знаю. Так что у тебя есть веские основания мне верить. И теперь послушай, что я тебе скажу. Это, — он кивнул головой в сторону склянки, которую держал в руках, — даже близко не зелье сна и не умиротворяющий бальзам. Поверь мне. Для этого мне даже не надо смотреть в эти твои бумажки. Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь.       Гермиона недоуменно поморгала и взглянула на склянку еще раз. Желтая субстанция с вкраплениями золота немного дрожала в стенках сосуда.        — Я не понимаю, что я должна увидеть.        — Серьезно?       — Вполне, — Гермиона поднялась с пола, уперев руки в бока. — Ты издеваешься?       — Ты говоришь, что сама сварила его?       — Ну, да. На прошлой неделе, здесь, в Хогвартсе. В лаборатории Слизнорта.       — И ты не отходила от котла?       — Ну… Вроде бы, нет. Возможно… Нет, конечно, я отходила, но я накладывала стазис. И запечатывала дверь.       — Ты абсолютно уверена?       — Да в чем дело, драккл тебя раздери?! — терпение Гермиона было на исходе.       — Подожди. Ты принимала его?       — Да.       — И как эффект?       Гермиона замялась. Сказать?       — Ну, скажем так… Неожиданный.       — Сколько ты приняла?       — Треть флакона.       Драко шумно выдохнул и сел на диван, запустив руку в волосы и ероша их.       — Грейнджер, то, что в этой бутылке, это совсем не то, что ты варила. Здесь, внутри — умопомрачительно изысканная измененная живая смерть….