Ложная кровь

      Гермиона открыла глаза с первыми лучами солнца, когда не было ещё и шести часов утра. Голова была на удивление ясная, и девушка была счастлива — прошедшая ночь была той самой, единственной: без кошмаров и холодного пота. Она не могла вспомнить, как именно оказалась, укутанная одеялом здесь — в постели в доме на Гриммо. Её воспоминания обрывались возле решётки камина в кабинете Кингсли Шеклболта.       Она поднялась с кровати, аккуратным свертком сложила одеяло и направилась в ванную. Она ступала осторожно и, как ей казалось, бесшумно, в надежде не разбудить никого, кто мог находиться в доме. Но иссохшие половицы старинного особняка имели своё мнение — они сопровождали каждый её шаг скрипом, треском и противным шуршанием. Гермиона вздохнула, понимая, что её стремление к осторожности и тишине не возымеет эффекта. С тем же успехом по этажу мог бы прокрасться взрывопотам.       К её удивлению, в ванной кто-то был — дверь была заперта изнутри, был слышен плеск воды, а снизу выбивался желтоватый лучик света. Кому-то явно не спалось. Гермиона пожала плечами и направилась в кухню. Скрип ступеней разбудил, ей казалось, всех в этом доме и в двух соседних заодно. За столом в кухне сидел понурый Джордж — он улыбнулся, когда заметил её.        — Доброе утро, легенда правосудия. Ох, и задала ты им перца, Гермиона! — он с восторгом запустил ей по столу свежий выпуск «Пророка». Она с недоумением взяла его в руки.       «Героиня войны подвергает сомнениям решения Визенгамота! Гермиона Грейнджер: начало новой революции или голос справедливости? Все подробности от Риты Скиттер ищите на третьей странице». Сразу под длинным заголовком было колдо Гермионы, сделанное в момент, когда они с Гарри прибыли в Министерство — сжатые губы, сурово сведённые брови и почти свирепый взгляд в сторону автора колдографии. Гермиона пожала плечами и положила газету.        — Славно. Я знала, что Скиттер будет на заседании, и вчера это было очень кстати.        — Как она могла быть там? Заседание было закрытым, — спросил Джордж. — Ей, наверное, слили информацию…        — Нет же, Джордж. Всё намного проще, — Гермиона улыбнулась, заваривая себе огромную кружку ароматного травяного чая. — Скиттер — анимаг. Она просто была там.        — Анимаг?        — Незарегистрированный анимаг. Она оборачивается в жука и пролезает в любую щель. Иначе как, ты думаешь, она клепает свои сенсации?        — Но ты-то откуда это знаешь?        — Мерлиновы панталоны, неужели Рон не рассказал тебе?        — О чём?        — Я поймала Скиттер. Ещё на четвёртом курсе. И держала её в банке, в обычной стеклянной банке, — Гермиона улыбнулась и, усевшись напротив Джорджа, отхлебнула чай. — Да, я это сделала. И не испытываю угрызений совести. Вот ни на столечко, — она сжала большой и указательный пальцы. — Даже на столечко не испытываю. У нас честный обмен, я обещала не выдавать её, а она со своей стороны имела передо мной долг.       Джордж присвистнул.        — А мир вокруг полон сюрпризов, как я погляжу.        — Гарри до последнего сомневался, что я не придумала это всё. Удивительно, как Рону удалось…        — И что мне удалось? — раздался хриплый голос от двери.       Гермиона замолчала, не повернув головы. Улыбка слетела с лица, а руки напряглись почти до дрожи. Джордж засуетился.       — Мерлиновы подштанники, как он выбрался?! Я же обещал Гарри, — он поднялся.        — Так что мне удалось, Миона? Не стать продажной блядью? Не требовать помилования для смазливого хорька? О, теперь я понимаю, — Рон, растягивая слова в мерзкой полуулыбке, уселся во главе стола. — Теперь я понимаю, почему ты это делаешь. Почему ты творишь всю эту… Всё это дерьмо.       — Рон, замолчи! — зло отозвался Джордж, метнувшись к брату, но Гермиона подняла руку.        — Не надо. Пусть выскажется — может, ему станет легче.        — А, то есть ты готова меня выслушать? Что ж, отлично. Так вот, Миона, я думаю, что всё до примитивного просто. Ты хочешь залезть в штаны к поганому хорьку. Потому что он богат. Он богат, а я — беден, как церковная мышь. Он — влиятелен, представитель священных двадцати восьми, с огромным счётом в Гринготтсе. Таким огромным, что даже все репарации Магической Британии не уменьшат его и наполовину! Надеешься, что он осыплет тебя драгоценностями в благодарность за спасение своей чистокровной шкуры? Или заделает тебе парочку белокурых выблядков? — Рон начинал говорить всё громче. — А тебе не кажется, что он просто-напросто не захочет тебя?! Тебя, шваль грязнокровную?!        — Довольно! — Джордж не выдержал и вскочил, переворачивая стул. — Заткнись, поганый ублюдок!        — Не затыкай меня. Никто не будет меня учить…        — Остолбеней! — выкрикнула Гермиона.       Рональд замер в неестественной позе с растопыренными руками и полуоткрытым ртом. Гермиона встала из-за стола, одёрнула юбку и подошла к нему, уперев кончик волшебной палочки в самый кончик его носа.        — Ты жалок, Рон. Ты бессилен. Ты болен. Тебе нужна помощь. И пока ты не разберёшься в себе, я не буду с тобой. И меня нисколько не волнует, что ты обо мне сейчас думаешь. Я буду делать то, что считаю нужным! — она выдохнула и покинула кухню, высоко подняв голову.       Джордж задумчиво смотрел на Рона.        — Отличная идея, братец. К дракклам мораль, я продержу тебя в таком состоянии до самого возвращения Гарри. Так всем будет спокойнее.       С этими словами он, левитируя перед собой тело брата, отправился на чердак. Ненадолго в доме воцарилась мнимая тишина. Каждый из находившихся под крышей особняка прекрасно слышал монолог Рона. И у каждого была лишь одна мысль — им всем нужна помощь. Но они молчали — о собственной слабости и боли, о своих утратах. Артур не хотел признавать, что дети нездоровы, поскольку боялся потерять их. Его разрывало чувство стыда за поведение своего сына. Молли беззвучно плакала, понимая неизбежность скорой, пусть и недолгой, но необходимой разлуки по меньшей мере ещё с двумя сыновьями. Джинни в кровь кусала губы от одиночества и страха признать, наконец, смерть Фреда и того, что всё-таки она винила в его смерти Гарри. Джордж, уперевшись спиной в стропила и глядя на неподвижного младшего брата, думал о том, насколько после смерти Фреда внутри опустело — никто не мог заполнить в нём эту зияющую пропасть, а он лишь ради матери продолжал делать вид, что всё в порядке. Гарри, глядя в испещрённый трещинами потолок красными от недосыпа и бесконечных кошмаров глазами, думал о тьме в собственном сердце. Там, где должны были быть чувства к одной рыжеволосой ведьме, этих чувств не было. Он не хотел и не мог изображать то, чего нет — вместо любви он ощущал бесконечную преданность и привязанность, извращённую и болезненную, вымученную и опалённую болью утрат. Сердце сжималось от осознания того, насколько заносит его лучшего друга, как изувечены его мысли и чувства. Гермиона не плакала — слёз уже не было. Её поглотило собственное одиночество среди хаоса событий, она бесконечно скучала по своим родителям, но ничего не могла с этим сделать. Её обливиэйт оказался необратим: Моника и Венделл Уилкинс навсегда останутся жителями Австралии, и у них никогда не будет других имён и дочери Гермионы. Единственным человеком без мыслей, был обездвиженный и не до конца протрезвевший Рональд Биллиус Уизли, запертый вместе с Джорджем на чердаке старого угрюмого особняка. Его переполняла беспросветная ярость.        Перед тем как отправиться в Министерство, Гарри постучал в комнату Джин.                    — Джинни, это я.       Уизли, словно ждала его визита, почти сразу распахнула дверь и тут же плотно закрыла её, кинув заглушающее. Поттер сел на край кровати, потёр переносицу и снял очки.        — Джин, сейчас просто выслушай меня и постарайся ни о чём не спрашивать. Сегодня я пойду в Мунго и поговорю там... поговорю с одним человеком. Я уверен, разговор пройдёт удачно. И после слушания Малфоев мне необходима будет твоя помощь. Ты должна вместе с мамой и Гермионой как можно скорее покинуть Гриммо. Мне очень, очень бы не хотелось, чтобы все вы увидели то, что будет здесь происходить. Это будет слишком тяжело для Молли… Для всех. Решение далось мне не просто, но выхода нет, ты понимаешь это, — он посмотрел на неё, щуря глаза.       Джинни молча кивнула и крепко ухватила его за плечо.        — Я поняла. Я ничего не буду спрашивать. Просто знай — ты делаешь всё правильно.        — Спасибо, — выдохнул он, снова опуская голову и кладя свою ладонь поверх её. — Я не хочу и не могу быть рядом с тобой, когда я в таком состоянии. Как бы грубо это ни звучало, до той поры, пока я не закончу с решением этой проблемы, я не могу допустить близких отношений… не могу делать всё, как раньше. Я чувствую, что могу быть опасен. Я думаю ты поймёшь меня, — он поднялся, и, не посмотрев на неё, вышел из комнаты.       Джинни осталась в одиночестве, не зная, должна ли она заплакать. Потому что на самом деле плакать ей, к собственному ужасу, не хотелось.       Ровно в половину десятого утра Гарри и Гермиона, не сговариваясь, спустились в гостиную. Оба решили, что им не помешает выпить чая. Никто не решился прервать их молчаливую встречу, и лишь когда они уже поднялись с дивана, в гостиную зашла Молли.        — Гермиона, я соберу твои вещи. После заседания мы вместе с тобой и Джин отправляемся в Нору.       Грейнджер кивнула.        — Только если меня устроит их решение, Молли. Никак иначе.        — Я… Я уверена, что всё будет в порядке, милая, — сухо сказала Молли, слабо улыбнувшись. — Насколько это всё вообще может быть в порядке. Насколько мы все…       Она опустила лицо и беззвучно заплакала. Гарри крепко обнял Молли за плечи.        — Поплачьте, Молли. Это… Это должно помочь, правда? — но уверенности в его голосе никто не услышал.        — Ни драккла это не помогает, Гарри. Но хоть хуже не делает, — прошептала Гермиона.       Он обречённо посмотрел на подругу.        — Молли, нам пора. Прости меня, — он отступил и, взяв Гермиону за руку, вошёл в камин.        — Мы не задержимся дольше, чем надо.       Выйдя из камина в кабинете Кингсли, оба они — и Гермиона, и Гарри — чувствовали себя едва ли не хуже, чем накануне вечером. Тоска, северным ветром сквозившая в словах Молли, зацепила их больше, чем должна была. Кингсли был в предвкушении: слишком говорлив и приветлив. Обоим друзьям стоило больших усилий натянуть дежурные улыбки.        — Итак. Я специально назначил нашу встречу раньше, много раньше, чем начнётся заседание. Во-первых, мисс Грейнджер должна будет подписать ряд документов. О неразглашении подробностей закрытого заседания Визенгамота… Да. Это даже смешно, но, — он развёл руками, — формальности есть формальности. Документов всего четыре, но, зная вас, Гермиона, я уверен, вы захотите изучить их тщательно, прежде чем подписать. Это, действительно, похвально, но чертовски утомительно. Ваша подпись, мистер Поттер, потребуется лишь на двух аналогичных документах, так как в суде лично вы не выступали, а предоставили свои показания в письменном виде. Работы меньше. Далее, прежде, чем вы займетесь этим, я хотел бы.… Хотел бы узнать кое-что. Вы, Гарри, как я понял, не собираетесь заканчивать обучение в Хогвартсе?       Гарри кивнул.        — К моему сожалению, нет. Не планирую.        — Такого ответа я и ожидал. Особенно после нашей вчерашней беседы. А вы, мисс Грейнджер?       Гермиона чуть было не вскочила по стойке «смирно».        — Я совершенно точно хочу окончить обучение, министр. И определённо сделаю это. Без пауз, отпусков и каникул. Я уже сообщила о своем решении Минерве МакГоннагал, она поддержала меня. Более того, не только я, как мне известно, собираюсь пройти повторный седьмой курс обучения.        — Другого я от вас и не ожидал, мисс Грейнджер, — улыбнулся Кингсли. — И у меня есть, что вам предложить.       Гермиона вскинула брови и, откинувшись на спинку кресла, ждала. Гарри сидел позади неё. Он опустил плечи и уставился себе под ноги. Уже подписанные им свитки лежали на низком столике, а сам он нетерпеливо стучал пальцем по руке, словно собираясь с мыслями. Едва Гермиона открыла рот, собираясь нарушить затянувшееся молчание, Гарри поднялся и шумно выдохнул.        — Кингсли, мне необходимо ненадолго покинуть вас. Я вернусь, самое позднее — за десять минут до начала заседания. И после, независимо от вердикта, мне очень нужно будет с вами побеседовать, — Гарри поправил очки.       Кингсли кивнул.        — Прошу, мой камин всё так же в вашем полном распоряжении. Спускаться в Атриум я вам не советую, — улыбнулся он. — Там и пикси не проскочет сквозь толпу.        — Благодарю. Гермиона, —он кивнул и через секунду исчез в зелёном пламени, Грейнджер даже не успела услышать, куда он отправился.        — Надеюсь, дело и впрямь срочное, — почти прошипела себе под нос Гермиона. — Так что же, мистер Кингсли, вы собирались мне предложить?        — Я хочу, чтобы вы стали начальником особого отдела при министерстве магии, который будет учреждён в скором времени. Если точнее — приказ уже готов, и я подпишу его в тот же день, когда вы закончите обучение.       Гермиона чуть было не раскрыла от удивления рот.        — Я не совсем понимаю. Что вы имеете ввиду под «особым отделом»?        — Это мой проект, который я буду курировать. Сейчас я не объявляю об этом открыто, но только лишь для того, чтобы не усугубить и без того сложную ситуацию в этой области. Речь идет о семейных артефактах чистокровных семей из числа пособников Темного Лорда. Таких артефактов много, и сейчас, пока никто о них не вспоминает, мы ещё можем тянуть время. Но, боюсь, это не сможет продолжаться долго. Если того потребует ситуация, я подпишу приказ раньше, но только в том случае, если у меня действительно не будет другого выбора. Назовём это экстренным вариантом. Если это случится, то место главы отдела временно займёт другой человек. Временно. До вашего вступления в должность.        — Но почему именно я? Подождите, — Гермиона поудобнее устроилась в кресле. — Только прошу, не надо сейчас заводить эту надоевшую мне песню про «ярчайшую ведьму» и всё прочее. Мне это неинтересно, это не аргумент и надуманный титул сомнительного подходит для этой ситуации. Я понимаю, что вы затеяли это не просто так. Почему?       Кингсли улыбнулся.        — Вы и сами знаете, ведь ваш мозг не перестаёт анализировать ни на минуту, верно? За прошедшие четыре года вы лично столкнулись и взаимодействовали с таким количеством различных артефактов, заклинаний, проклятий и тому подобных явлений, какое не соберётся и в досье маститого разрушителя проклятий на закате карьеры. Да, не все взаимодействия были удачными, не все результаты были ожидаемыми. Но само разнообразие впечатляет. Вы — аналитик, логик. И аналитик блестящий, если позволите. С внушительным багажом практики — да, неидеальной, но всё же. И те сюрпризы, что хранят стены фамильных особняков бывших ПС-ов, их арестованные хранилища, тайники… Вы же понимаете, что там мы не найдём миленьких магловских фарфоровых сервизов с вензелями Короны — подарков дальних родственников? Я могу только предполагать, что именно мы там обнаружим. Оставить весь этот пласт без внимания, пустить всё это на самотек мы просто не имеем права. Естественно, я ни в коем случае не предлагаю вам заниматься этим в одиночку. У меня есть конкретные предложения, списки кандидатур, всё это детально проработано, как план механизма. Но именно вы, мисс Грейнджер, тот самый винтик в этом механизме, без которого он не сможет работать должным образом.       Гермиона хитро улыбнулась и прикусила губу. Предложение и впрямь было очень заманчивым, отрицать это было бы глупо. И, заглядывая в будущее, она понимала, что такой старт карьеры в министерстве был подарком судьбы.        — Я должна дать согласие прямо сейчас?       Кингсли отрицательно покачал головой.        — Нет, ни в коем случае. Я не требую от вас немедленного ответа. Это было бы некорректно, неразумно, недальновидно и ещё миллион других «не». Я смею надеяться, что моё предложение заинтересовало вас достаточно. И я действительно считаю, что вы должны заняться этим.        — Что ж… В таком случае, я сообщу вам о своём решении сразу, как только сама его приму. Предложение и вправду более, чем интересное, но мне стоит всё обдумать и взвесить. Если это всё, что вы хотели мне сказать, то я вернусь к документам? — она приподняла листы в руке с максимально милой улыбкой.       Кингсли поднялся и хлопнул ладонями по столу.        — Великолепно. Прошу вас, располагайтесь. До начала заседания вас никто не побеспокоит. Разве что мистер Поттер вернётся раньше.        — Кстати, вы не знаете, куда он отправился?        — Увы, не знаю. А свои догадки озвучивать я не буду. Уверен, вам стоит спросить это у него самого. Удачи, — Кингсли вышел из кабинета, плотно затворив за собой дверь.       Гермиона погрузилась в изучение бумаг, которые ей предстояло подписать. В отличие от Гарри она не любила оставлять свою подпись, не глядя, что именно ей подсунули.

---

      Покинув кабинет Кингсли, Гарри вышел из камина на третьем этаже больницы Святого Мунго. Его ладони неприятно вспотели, но решительность никуда не делась.       Безвыходность сложившегося давила на него тысячетонным грузом, и он не собирался таскать за собой этот ком нерешённых проблем всю оставшуюся жизнь. Да и ответственность за судьбу друга не давала ему покоя. Он пытался корить себя за постоянную попытку спасать всех вокруг, но это было бесполезным актом эмоционального онанизма, не приносившего желаемой разрядки.        — Добрый день, — он облокотился на стойку дежурной медведьмы и выдавил из себя самую доброжелательную из всех, имевшихся в его арсенале, улыбок. — Я бы хотел поговорить с Аароном Блиндингом. Это довольно срочное дело. Я уверен, если вы скажете ему, кто именно хочет встречи, проблем не возникнет.       Молодая ведьма за стойкой что-то пискнула, покраснев до кончиков ушей, и в ту же секунду умчалась по коридору. Гарри остался стоять на месте, тут же перестав улыбаться — больше это от него и не требовалось. Сейчас он должен был лишь договориться с Блиндингом о том, что произойдет здесь сегодня. О том, что он, Мальчик-которого-не-убить, и его лучший друг с братом хотят пройти анонимный курс лечения в отделении Магнуса Тикки. И, если в двух случаях добровольное желание не вызывало сомнений, то в ситуации с Роном проблемы были очевидны, а бескровного решения Гарри не видел вовсе.       Аарон Блиндинг был сухощавым, высоким и больше всего напоминал своим взглядом того самого удава, которого Гарри встретил в зоопарке в 1991. Что-то неуловимое в его взгляде гипнотизировало.        — Мистер Поттер? — Блиндинг протянул Гарри руку. — Пройдёмте в мой кабинет.       Гарри кивнул, проследовав за целителем. Кабинет Аарона был обставлен более, чем аскетично. Рабочий стол, кресло, книжный стеллаж и два хрупких на вид стула. Гарри, не дожидаясь приглашения, с тяжёлым вздохом опустился на один из них. Блиндинг хрустнул фалангами пальцев.       — Что ж… Я, пожалуй, догадываюсь, зачем вы здесь, мистер Поттер.       Гарри посмотрел на целителя.        — Это не трудно. Но речь не только обо мне. Я… Мне необходимо обговорить с вами условия, на которых я и ещё двое моих друзей сможем пройти программу реабилитации. Мои проблемы исключительно ментальные. Что же касается двух других, ситуация несколько сложнее.        — Зависимости?        — Да.        — Что ж… Ничего нового, к сожалению. За последний месяц, стоит признаться, я не имел дела ни с чем иным. Позвольте уточнить?       Гарри пожал плечами.        — У вас. Лично у вас. Какие проявления? Кроме очевидной бессонницы, депрессии и эмоционального… кхм. Выгорания. Вряд ли отсутствие более серьёзных симптомов привело бы вас ко мне.       Гарри потер лоб. Ему не то, чтобы было тяжело признаваться, но до этого момента о его проблемах знала только Джинни. И она бы не узнала, наверное, если бы однажды ночью Гарри не пытался у неё на глазах провести неравную дуэль с платяным шкафом.        — У меня галлюцинации. Весьма, весьма реалистичные. Я боюсь, что … Что в какой-то момент могу навредить окружающим.       Блиндинг внимательно посмотрел на него.        — Я вас понял. Очевидно, ваше лечение должно пройти анонимно, это и есть ваше условие?        — Настолько, насколько это возможно.        — Проблем быть не должно. Когда вы планируете прибыть? Вы и ваши… друзья?        — С этим мне может потребоваться ваша помощь, мистер Блиндинг. Дело в том, что один из них находится… как это правильно сказать… В стадии обострения? Это очень мягко сказано. И его перемещение может быть сопряжено с некоторыми… как бы сказать…       Блиндинг хлопнул ладонями по столу.        — Принудительно. Я вас понял, мистер Поттер. Так когда?        — Сегодня. Точное время я сообщу вам патронусом. Сразу после объявления приговора Малфоев. Я должен быть там.       Аарон поднялся, обогнув стол, и крепко пожал руку Поттера.        — Я буду ждать. Пожалуйста, не беспокойтесь ни о чем. Я сделаю всё, что от меня зависит. Если потребуется помощь в исходной, скажем так, точке перемещения, я готов прислать пару крепких целителей, которые не будут задавать лишних вопросов.       Гарри кивнул и вышел из кабинета. Большего ему сейчас и не требовалось. В коридоре он вызвал патронуса. Олень был еле различим, что нервировало Гарри ещё больше, чем раньше.       — Джордж, будь готов сразу после слушания. Я договорился обо всём.       Олень лёгкой дымкой умчался по коридору. Гарри с тоской посмотрел ему вслед и отправился к каминам. Пора было возвращаться в министерство.

---

      Гарри появился точно в срок, как и обещал.       Проведя в компании министра томительные десять минут, они были уже готовы бежать в зал заседаний, лишь бы прекратить бессмысленный и фальшивый для них диалог ни о чём, бывший на деле простой формальностью. Конечно, Гарри был благодарен Кингсли — ведь им не пришлось снова прорываться сквозь толпу репортёров в Атриуме, прокладывая путь локтями и пытаясь не ослепнуть от вспышек и не оглохнуть от бестактных вопросов. Но, Шеклболт был профессионалом в полном смысле этого слова. Своей болтовней он сумел ослабить напряжение, в котором находились Гарри и Гермиона. Так что у дверей зала заседаний они уже выглядели куда более спокойно и умиротворенно, чем когда только шагнули из камина в его кабинете утром.       — Что ж, молодые люди. Держите себя в руках и ничему не удивляйтесь, — Кингсли сжал их плечи и легонько подтолкнул к трибуне защитников, отойдя на шаг назад и усаживаясь на скамью позади них.       В зале воцарилась непонятно давящая тишина.       — Прошу тишины. Заседание Визенгамота объявляется открытым. Подсудимые, Нарцисса Малфой и Драко Люциус Малфой, — голос председателя звучал ровно и почти бесчувственно.       Гермиона затаила дыхание и крепче сжала пальцами бортик трибуны.       — Ввиду вчерашних показаний мисс Грейнджер, столь же убедительных, сколь и шокирующих, нам был представлен ещё ряд улик и результатов исследований.       Гермиона шумно сглотнула.       — Передо мной результат тщательного изучения волшебных палочек подсудимых: боярышник, волос единорога, 10 дюймов, принадлежит Драко Люциусу Малфою; розовое дерево, волос вейлы, 13 дюймов, принадлежит Нарциссе Друэлле Блэк-Малфой. Из этих документов видно, что ни одна из этих палочек не была использована для применения непростительных заклятий за последние 8 месяцев, — по залу прокатился изумленный гомон. — В связи с этим, — голос волшебника зазвучал громче. — Согласно вновь открывшимся обстоятельством дела, Визенгамот снимает с подсудимых обвинения в применении непростительных заклятий. Далее…       Мужчина переместил несколько пергаментов, Гермиона использовала создавшуюся паузу, чтобы буквально вспомнить, как дышать. Гарри крепче сжал её ладонь.       — Далее, — председатель выудил нужный пергамент и, расправив его руками, поправил очки. — Влияние и давление на семью Малфой со стороны Люциуса Абраксаса Малфоя, отца и мужа подсудимых, принято как смягчающие их вину обстоятельство. Так же Визенгамотом принято решение о признании давления на подсудимых со стороны сестры обвиняемой, Пожирательницы смерти Беллатриссы Лейстрендж. Визенгамотом приняты к сведению факты, подтверждающие психологическое, физическое и магическое насилие, которое было применено к подсудимым. Учитывая факт, что Драко Люциус Малфой был вынужден принять Тёмную Метку, находясь под давлением своего отца и других родственников и будучи несовершеннолетним, данное действие не приравнивает его к Пожирателям Смерти.       Гермиона перевела взгляд на скамью подсудимых. На этот раз Драко сидел, выпрямив спину, но он всё ещё не смотрел прямо перед собой — голова его всё так же была опущена, а руки нервно теребили ткань одежды.       — Итак, поскольку вновь открывшиеся обстоятельства изменили саму суть судебного заседания, — он метнул недобрый взгляд на Гермиону поверх очков. — То озвученные вчера обвинения с подсудимых снимаются ввиду отсутствия состава преступления. Но, учитывая все факты по данному делу, Визенгамотом было принято следующее решение.       Председатель поднялся, в зале воцарилась тишина.       — Согласно закону о репарациях, принятому 12 июня 1998 года, на специальный счет банка Грингготтс будет переведена сумма в размере 56% от золотых галеонов, находящихся в хранилищах семьи Малфой. Так же в течение следующих пяти лет со счетов будет ежемесячно списываться сумма в размере 2 000 галлеонов в счет Фонда детей, оставшихся сиротами во время Второй Магической Войны. Нарцисса Друэлла Блэк-Малфой, приговаривается к двум годам домашнего ареста на территории семейного особняка Малфоев в Уилтшире. Чары Фиделиуса с особняка будут сняты. Разрешены два визита посетителей в особняк в неделю в присутствии не менее двух авроров, по предварительному подтверждению личностей посетителей не менее, чем за двое суток до встречи. Домашний арест будет контролироваться чарами слежения, а также еженедельными проверками Аврората. Виды и механизмы проверок будут утверждены Авроратом и Министром Магии Кингсли Шеклболтом.       Гермиона могла поклясться, что ощутила выдох Нарциссы Малфой, даже находясь на расстоянии десяти метров от неё. Читавший намеренно сделал паузу, поправил не нуждавшиеся в этом очки и продолжил.       — Драко Люциус Малфой, приговаривается к одному месяцу домашнего ареста на тех же условиях и с последующим продолжением и успешным завершением обучения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, при факте наличия двух поручителей в стенах школы, студента и преподавателя, чья репутация не будет вызывать сомнений у Визенгамота.       Гермиона вскинула руку привычным для неё движением даже раньше, чем успела это осознать.       — Я согласна быть поручителем со стороны студентов.       Гарри мысленно закатил глаза. Председатель с неудовольствием уставился на Гермиону.       — Мисс Грейнджер, вам всегда необходимо быть первой, не правда ли?       — Я буду первой, господин председатель, — раздался голос с трибун позади Гермионы. —Минерва МакГоннагал, Директор школы Хогвартс. Надеюсь, моя репутация не вызовет у вас сомнений?       Гермиона обернулась: Минерва МакГоннагал собственной персоной поднялась со своего места двумя рядами выше и с достоинством подошла к трибуне защитников, встав рядом.        — Я готова поручиться за мистера Малфоя, если вам будет угодно. И кандидатура мисс Грейнджер, как лучшей студентки Хогвартса, так же вселяет уверенность в том, что условия выполнены безукоризненно.       Председателя было откровенно жаль, он оказался в безвыходном положении.       — Объявляется совещание судейского состава.       Опустился уже знакомый купол, и Гермиона повернулась к Минерве.       — Мин… Директор, вы уверены в своём решении?       — Конечно, уверена, дорогая. Неужели я бы поставила свою репутацию и репутацию самой умной ведьмы своего поколения на что-то такое, в чём не была бы уверена на все сто процентов? — директор улыбнулась. — В конце концов, мистер Малфой второй после вас по оценкам, и я, будучи директором школы, просто обязана отстаивать права своих лучших учеников на достойное завершение обучения, верно?       Гарри искренне улыбнулся директору, понимая, что сейчас именно благодаря этой женщине всё разрешалось таким образом, каким и должно было.       Купол тишины исчез, и председатель вновь повернулся к залу.       — Означенные кандидатуры удовлетворяют Визенгамот. Дополнительные условия пребывания мистера Малфоя в Хогвартсе будут включать в себя запрет на перемещения за границу школы, трансгрессию, использование каминной сети и посещение деревни Хогсмид. Так же мистер Малфой не сможет покинуть стены школы на время зимних каникул. Любые личные встречи с родственниками, если в таких будет необходимость, должны происходить в кабинете директора в присутствии поручителей и представителей аврората. Вся почта мистера Малфоя будет проверяться дополнительными заклинаниями обнаружения.       Председатель отложил свиток, снял очки и повернулся к Гермионе.       — Мисс Грейнджер. Позвольте спросить, как защитник подсудимых в данный момент вы удовлетворены качеством вершимого правосудия?       Гермиона окинула взглядом кафедру судей и гордо вскинула голову.       — Думаю, да. В полной мере, господин председатель.       — Что ж, в таком случае, приговор оглашен. Прошу заметить, что в случае необходимости мистер Малфой и миссис Малфой могут быть доставлены в министерство силами аврората для дачи дополнительных показаний или разъяснений, если таковая необходимость возникнет — по делу Люциуса Абраксаса Малфоя. Надеюсь, этот пункт всем понятен и не нуждается в разъяснениях?       — Этот — нет, — упрямо отчеканила Гермиона.       — Простите? — председатель уставился на Гермиону. — А какой же нуждается?       — Я не услышала извинений перед Драко Малфоем.       — Что? — казалось, бюрократ сейчас лопнет от негодования. —Мисс Грейнджер, вы отдаёте себе отчёт в своих словах?       — Безусловно. Мистер Малфой незаслуженно и незаконно был подвергнут процедуре нанесения номера осужденного. Вам не кажется, что это, мягко говоря, ошибка? За которую следует принести извинения?       — Гермиона, ты перегибаешь, — прошипел Гарри, дергая её за руку, но Гермиона лишь отмахнулась от него.       — Вы можете подать заявление о нарушении в секретариат Визенгамота согласно установленным правилам. Заседание окончено! — рявкнул председатель, багровея от злости, и на кафедры опустился голубоватый купол тишины.       — Ты с ума сошла? — Гарри дёрнул подругу за плечо. — Ты понимаешь, что ты вообще творишь? Драккл с ней, с этой татуировкой. Им повезло, что они отделались такой малой кровью. Может, ты и Волдеморта заставишь извиняться за метки, а? На такое я не подписывался!       — Гарри, это же бесчеловечно! Он — не скот. Мне не важно, кто бы там находился, но такое спускать им с рук я не намерена, — Гермиона была в ярости.       Гарри махнул рукой.       — Без меня, пожалуй. С меня действительно довольно всего этого, — он обвел зал глазами. — Я сделал всё, что мог, и даже больше. Я потерял абсолютно всё, что имел. Всех. И терять ещё и себя в этой бессмысленной возне против кучки бюрократов я не намерен.       Он развернулся на пятках и решительно зашагал к выходу из зала. Минерва МакГоннагал положила руку на плечо Гермионы и заглянула ей в глаза.        — Дорогая, вы правы. Но в этой борьбе нет берегов. Не сейчас, не в этот раз. Я уверена, вам пригодятся все ваши силы и умения во всех сражениях вашей жизни, что ещё ждут впереди. Вы сейчас создали прецедент, которому нет равных. Довольно и этого.        — Но ведь они и так знали, правда? Знали обо всём, но хотели умолчать! Исследования волшебных палочек занимают не один и не два дня. Все эти результаты были у них на руках, и если бы я не вмешалась — их бы не стали учитывать. Если бы я не помогла Скиттер, статьи бы не было, — Гермиона осеклась и прикусила губу.        — А вот об этом не стоит, верно? — улыбнулась МакГоннагал и подтолкнула её к выходу из зала. — Сейчас вам стоит вернуться к своим друзьям. И не забывайте, я жду вас в Хогвартсе, мисс Грейнджер. Ведь вы теперь просто обязаны туда вернуться?       Гермиона кивнула и направилась вслед за Поттером. Она даже не оглянулась на Малфоев, что всё так же сидели на своих местах, как будто не в силах встать или вымолвить хоть слово. Железная аристократическая выдержка Нарциссы дала трещину, и теперь она сотрясалась в бесшумных рыданиях на плече сына. А тот лишь поглаживал её по плечу и осматривал пустеющий зал заседаний, не находя в нём того самого человека, перед которым он был виноват больше всего и которого сейчас он хотел отблагодарить за свою жизнь — не больше и не меньше.       Гермиона нагнала Гарри только возле дверей кабинета Кингсли.       — Гарри, постой. Нам нужно поговорить.       Он вздохнул и остановился, повернулся к ней и устало привалился спиной к стене.       — Гермиона. Прежде, чем ты что-то скажешь, выслушай меня, пожалуйста. Я согласен с тобой. И я признаю, что вспылил. Меня вчера вывела из себя эта… эта ситуация с татуировкой. Даже не так, не вывела из себя, а откровенно взбесила. Но именно сейчас, просто поверь мне, сейчас не время для этого. Ты и так довела их, — он мотнул головой в сторону зала, — почти до истерики. Статья вызвала такую волну по всей Магической Британии, что в Атриум сейчас просто не попасть, а перед министерством собралась толпа митингующих. С этим заявлением справятся и без тебя. Я уверен, что уже сейчас в секретариате лежат несколько десятков бланков с требованиями о признании этого фарса с номером на шее неправомерным. Сейчас просто выдохни, хорошо? — он взял её за предплечья и некрепко сжал. — Ты сделала всё, что могла, и даже больше. Но нам надо двигаться вперёд. У тебя впереди совсем нелёгкий год, ты теперь поручитель бывшего ПС-а. Ах, драккл, даже так его теперь не назвать, верно? — он улыбнулся почти прежней улыбкой. — Посмотри, что ты совершила, самая яркая ведьма своего поколения! А теперь, прошу тебя, просто выдохни и отправляйся в Нору вместе с Молли и Джин. Мне нужно, чтобы ты была там. Мне, Джорджу и Рону. Прямо сейчас. Хорошо? — он заглянул ей в глаза.       Гермиона прикусила губу и вымученно улыбнулась.       — А ты?       — Мне нужно… нужно поговорить с Кингсли. Я потом расскажу тебе все. Не волнуйся. Я всё решу и вернусь к вам. И всё расскажу. Сразу, как смогу.       Гермиона помешкала секунду, но кивнула и потянула ручку двери.       — Тогда до встречи, Мальчик-которого-не-убить? — с этими словами она скрылась за дверью кабинета министра магии.       Гарри потёр лоб и вздохнул. Разговор, который ему предстояло вести, был не из лёгких.       К кабинету медленно приближались Кингсли и Робардс. Последний отчаянно жестикулировал. Не прекращая улыбаться, он что-то рассказывая Кингсли. Как только они приблизились к Гарри, глава аврората переключился на него.       — Гарри Поттер, — он протянул ему широкую ладонь. — Рад с тобой познакомиться, парень, лично. Слишком много наслышан, чтобы расспрашивать что-либо. Ты подумал над нашим предложением?       — Да, сэр. Очень приятно, — он подал руку. — Я подумал. Но, боюсь, моё решение будет не таким, как вы ожидаете. Не скажу, что оно вас разочарует. Мы можем поговорить?       Все трое скрылись в кабинете, из которого секундой ранее перенеслась в особняк на Гриммо Гермиона Грейнджер, успешно избежав карауливших её в Атриуме репортёров и откровенных фанатов.       Как только она перешагнула каминную решётку в гостиной особняка, с дивана поднялись Молли и Джин, в ожидании глядя на Гермиону.       — И? — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Джинни смотрела на подругу. — Не молчи, прошу тебя.       — Домашний арест для Нарциссы на два года. Для Драко — месяц домашнего ареста и принудительное завершение обучения в Хогвартсе с кучей ограничений и поручителями.       — Слава Мерлину, — Молли, выдыхая, опустилась обратно на диван. — Хоть что-то ещё творится по справедливости.       — Молли, ты даже не представляешь! Они, эти бюрократы, эти бумажные крысы —они всё знали! Малфои и так были невиновны, но эти доказательства никто и не собирался озвучивать! — Гермиона вновь начала закипать от ярости.       — Всё, милая, не здесь и не сейчас, — Молли снова вскочила, хватая девушек под руки и направляясь обратно к камину. — Мы должны уйти, немедленно.       — Но почему? — Гермиона удивленно вскинула брови. — Я не стала спорить с Гарри, но я так и не поняла…       — Гермиона, не здесь, —шикнула Молли и почти силком затолкнула её в каминную нишу.       Грейнджер прикусила язык —она поняла, что упускает из виду что-то очень важное, но объяснения придется подождать. Спустя несколько мгновений полёта в зелёном пламени, они очутились в камине в Норе.       Молли в ту же секунду переключилась на домашние дела, всем своим видом давая понять, что не намерена вести никакие разговоры как минимум до того момента, пока она не закончит со всеми важными, по её мнению, домашними делами. Джин потянула Гермиону за рукав в свою комнату, и ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Девушки поднялись по крутой лестнице и закрылись в комнате Джиневры — этаком тыквенно-оранжевом раю со стенами из колдо и плакатов с загонщиками, метлами и тыквами. Джин привычно устроилась в любимом кресле, подогнув ноги, а Гермиона устало опустилась на край аккуратно застеленной морковного цвета пледом кровати.       — Что происходит, Джин? Почему мы сбежали с Гриммо? По-другому я это и назвать не могу, —Гермиона посмотрела на подругу, ожидая разъяснений.       — Сейчас там будет шумно и не до нас. Гарри… Он сегодня договорится, должен договориться с Кингсли. О лечении в Мунго. Для Рона, Джорджа… и для себя. Гермиона вытаращила глаза.       — Для себя? Нет, погоди, если с Роном и Джорджем я действительно наблюдала некоторые… проблемы, хотя и у Джорджа они не такие явные, то Гарри…       — Мерлин, Гермиона, ты глухая или слепая? Джордж едва ли не так же плох, как Рон. Просто они… Они разные, понимаешь? Рон — он агрессивный, он пьёт, он орёт на всех и оскорбляет. А Джордж… Он просто молча сходит с ума. Он почти не спит. Носится всюду за Роном. Пытается держаться при маме, но на самом деле все очень, очень плохо. Я слышу его каждую ночь — его комната над моей на Гриммо. Я слышу, как он ходит всю ночь. Как приволакивает ногу, как бъёт кулаками по стенам, даже чары не справляются. И колдовать он стал намного хуже. Как он страшно кричит, если ему удаётся заснуть, и тут же просыпается от собственного крика. Это не просто жутко, такое никому не выдержать. И, в отличии от Рона, он полностью признаёт, что ему нужна помощь, и готов на это. Просит об этом. Он уже даже не на грани — он балансирует на самом краю чего-то страшного. Но он очень хочет выбраться, он хочет жить дальше. У него много целей и желаний, но он не может справиться сам. А папа только всё портит, — Джин фыркнула.       — В каком смысле — портит?       — Он не хочет признавать всего, что происходит. Боится, что его обожаемые сыновья попадут в отделение Магнуса Тикки, —ворчливо произнесла девушка, разглаживая ткань юбки на коленях. — Видите ли, они должны справиться с этим самостоятельно! Да никому они ничего не должны! — она яростно сверкнула глазами.       Гермиона поднялась и заходила кругами по комнате. Ей стало очевидно, что во всех перипетиях и переживаниях последнего месяца она действительно слишком много упустила, предпочла не заметить и не учесть — потому что так было проще ей. Она признавала себя бессердечной эгоисткой, но никакой практической пользы сейчас это признание не приносило.        — А Гарри?       — С Гарри всё… Всё ещё сложнее, — Джин прочистила горло. — Бессонница только вершина айсберга.       Гермиона опустилась обратно на кровать и сцепила пальцы в замок.       — А… а сам айсберг?        — У него галлюцинации, Миона. И они все хуже, их всё больше. Он никому не признаётся, кроме меня, но его это убивает. Он уже несколько раз путал реальность и свои глюки, и это пугает и его, и меня до дрожи в коленях. — Джин потерла глаза. — Он давно хотел обратиться за помощью, но ты же знаешь — то одно, то другое, а он просто не может отказать в помощи. Я очень боялась, что сегодня он не сдержится и не сможет...        — Он и не смог. Нет, не в том смысле, Джинни, — Гермиона замахала руками в ответ на изумлённо-испуганный взгляд подруги. — Он просто очень… Слишком эмоционально дал мне понять, что сейчас не будет больше помогать мне решать кое-какие проблемы.       Джинни молча покивала головой.       — Я поняла, что с ним что-то не так. Хотела его расспросить, но он опередил меня — сказал, что должен поговорить с Кингсли.       — Всё верно. Кингсли обещал помочь. И, если всё получится, то скоро на Гриммо будет довольно шумно. Ведь Рон, ты понимаешь… Он не слишком склонен решать свои проблемы цивилизованными методами. И папа тоже не будет молчать, я уверена в этом, — она опять с плохо скрываемой злобой теребила ткань. — Именно из-за этого всего мама и вернулась сюда, вместе с нами. Она не сможет это всё видеть, да ей и не надо. Ей нужно переключиться, заняться чем-то, что её отвлекает. Чтобы не оставалось времени на раздумья.       Гермиона согласно кивнула. Джинни достала из рукава носовой платок, промокнула глаза и выпрямила спину.       — Ну, а сейчас — будь добра, расскажи мне о том, что произошло сегодня в Министерстве?              Гермиона улыбнулась и откинулась на спину на кровати.       — Ты даже не представляешь, Джин!..