Ложная кровь

      Июль выдался жарким не только погодой, но и событиями, наполнявшими магический Лондон. Общество бурлило, как полная кипящей каши кастрюля. Того и гляди, горячие брызги оставят на коже саднящие ожоги. Именно с такими трудно заживающими ранами могла сравнить Гермиона потенциальные судебные ошибки и невозможно их боялась. Она опасалась быть причастной к превращению магического сообщества в этакую реинкарнацию ПСов.       Она особенно тщательно и придирчиво осмотрела себя в зеркале. Ни одной яркой детали, максимально нейтральные цвета, ничего вызывающего. Ничего, что могло бы выдать её особое отношение к сегодняшнему процессу: подсудимые были не такими, как остальные. Гарри полностью согласен с тем, что Драко Малфой не заслуживал ни поцелуя Дементора, ни длительного заключения в Азкабан: у него были свои причины так думать. Они даже не обсуждали своё решение выступить в защиту Малфоя младшего, словно для обоих это было само собой разумеющимся. Естественным. Правильным.       Однако, Рональд Биллиус Уизли не поддерживал такое решение. Его злоба не знала границ. Он кричал, ругался, махал кулаками. Он всплеском магии расколотил всю посуду в Норе, когда узнал о планах друга и своей девушки.        — Ты предаёшь меня, Миона! — он тяжело дышал, сжимая кулаки. — Предаёшь, понимаешь? Ты плюёшь мне в сердце! Я же… Я люблю тебя! Как ты не понимаешь этого?        — Причём тут твои чувства, Рональд? — Гермиона тряхнула волосами и обняла себя за плечи. Она ожидала негативной реакции, но такая ярость Рона её неприятно удивила. — Это совсем другое…        — Не другое, драккл тебя подери! Это хорёк, мерзкий хорёк! Ты уже забыла, как он называл тебя, Миона? Или готова забыть это, м? Он и его чёртов папаша должны гнить в Азкабане, и точка! — Уизли с силой ударил кулаком по столешнице. Вошедшая в кухню Молли приложила руки к груди, охнув.        — Рональд! Что здесь творится?       Уизли метнул на неё взгляд.        — Предательство, мам. Вот что! — крикнул он и выскочил в сад, хлопнув дверью.       Молли перевела взгляд на Гарри и Гермиону.        — Вы сказали ему, да? — тихо спросила она.       Гарри поправил очки и кивнул.        — Да, Молли. Извини, но…       Она потёрла руки и, достав палочку из кармана, взмахнула ею, запуская чары в кухне. Осколки стали собираться в кучки, уцелевшая посуда полетела к своим местам, в очаге затрещало пламя.        — Оставь, дорогой. Пусть я и потеряла сына, но я не потеряла сердце. Я понимаю ваше решение. Не могу сказать, что я готова сама выступить в его поддержку на суде. Но, слава Мерлину, этого от меня и не требуется, верно? Мальчик не должен отвечать за свою родню. Это несправедливо и нелогично. В конце концов, с этого всё и началось, правда? — Молли украдкой смахнула слезу и улыбнулась. — Ну-ка, садитесь за стол. Этот поганец расколотил все тарелки, но чайник уцелел, так что выпьем по чашечке…       В день суда Гермиона не нервничала, нет. Она в какой-то момент перестала контролировать свои чувства: они просто исчезли. Она вся была словно чётко отлаженный механизм, лишённый эмоций. Выйдя из камина в Атриуме под руку с Гарри, она даже не попыталась скрыться от вспышек колдокамер, не прекращавших освещать помещение ни на секунду.        — Мисс Грейнджер! Прокомментируйте своё решение! Всего пару слов, Гермиона!        — Мистер Поттер, почему вы выступаете в защиту Пожирателя? Вы чувствуете себя виноватым или обязанным?       Поттер заскрежетал зубами, но Гермиона крепче схватила его за локоть, сжав пальцы до побелевших костяшек.        — Нет, Гарри. Молчи, просто молчи, умоляю.        — Мистер Поттер, почему с вами нет мистера Уизли? В Золотом Трио наметился раскол?        — Гермиона, вы расстались с Рональдом ради Драко Малфоя?       Гермиона фыркнула, закатив глаза, и они продолжили двигаться к лифтам. Оцепление из авроров остановило толпу репортёров возле фонтана: Гарри смог, наконец, выдохнуть и слегка расслабиться.        — Миона, они сожрут нас заживо, точно тебе говорю.        — Гарри, посмотри на меня. Мне наплевать. Я буду действовать так, как считаю справедливым. Он не заслужил этого, ты же понимаешь?        — Конечно, понимаю. Я согласен, но…        — Без «но», Поттер. Нет никаких «но». Нарцисса и Драко дважды спасли нас, дважды — и каждый из этих случаев мог быть для нас решающим, для всех нас. Для Ордена. Это нужно озвучить, как бы не сопротивлялись люди. Иначе их ждёт Азкабан. Как ждал бы нас.        Поттер молча кивнул и они вошли в лифт.        — Я никогда не прощу себе, если не скажу всей правды на суде. Ни одному человеку — ни Кингсли в его кабинете, а всем им — с трибуны, глядя им прямо в глаза. И пусть хоть кто-то из них попробует осудить меня за это! — Гермиона сверкнула глазами.        Гарри присвистнул.        — Ты не только самая умная, но и самая грозная ведьма своего поколения, Ми. Даже я испугался.        Лифт остановился и прежде, чем они вышли, Гермиона сжала руку Поттера.        — Рональд поймёт.        Тот лишь пожал плечами, и они вместе направились к дверям зала заседаний.        — Прошу тишины. Заседание Визенгамота объявляется открытым. Подсудимые: Нарцисса Малфой и Драко Люциус Малфой. Обвиняются в пособничестве Тёмному Лорду, применении непростительных заклятий на маглах и волшебниках. Прошу ознакомиться с материалами дела.        Раздался недовольный шёпот и шелест страниц. Гермиона заёрзала на скамье. Нарцисса сидела с абсолютно ровной спиной и прямым, открытым взглядом смотрела на трибуны судей прямо перед собой. Её руки спокойно лежали на коленях и, лишь по слегка подрагивающим пальцам было видно, что она нервничает. «Проклятая аристократическая выдержка», — подумал про себя Гарри. Драко же, напротив, сидел, опустив плечи и склонив голову. Он выглядел ещё более худым, чем раньше, волосы были спутаны, а руки беспрестанно поглаживали засаленную ткань некогда идеальных, а теперь мятых и грязных брюк. Пиджака на нём не было, а чёрный свитер тонкой вязки до того растянулся, что подобно мантии свисал с плеч. На его шее с правой стороны отчётливо виднелась покрасневшая по краям наколка заключённого Азкабана.        — Какого драккла, Гарри? — зашипела Гермиона. — Ты видишь это? Они… Они пометили его! Будто скот! Поставили клеймо! Как они могли?! — она сжала кулаки.        Казалось, ещё немного, и из её глаз покатятся слёзы. Поттер сглотнул, но горло осталось сухим и его словно драло наждачной бумагой.        — Сволочи. Его ведь даже не судили, как такое возможно? Посмотри, как он выглядит. Его били?        Гермиона почти всхлипнула.        — И это правосудие и справедливость?! — Она вскочила со скамьи так быстро, что Гарри не успел её остановить. — Это ваше правосудие?! — голос Гермионы зазвенел, отражаясь от стен. — Клеймить человека до суда — это справедливость? Сломать его, избить, унизить? Чем? Чем вы лучше Тёмного Лорда?        Председатель Визенгамота посмотрел на неё поверх очков.        — Мисс Грейнджер, дождитесь, пока вам предоставят слово. Иначе я обвиню вас в неуважении к суду.        — А я не уверена, что уважаю ваш суд! — Гермиона, чеканя шаг, стала спускаться по лестнице к трибуне защитников. — Какой суд объявляет человека виновным заочно? Что вы знаете об этих людях? Я скажу вам больше, — она дошла до трибуны и, вцепившись пальцами в бортик, остановилась. — Вы судите тех, кто спас ваши жалкие шкуры!        По залу пронёсся недовольный ропот.        — Если бы не Нарцисса Малфой, все вы — каждый из вас — сейчас мог находиться на том свете. Неважно, есть он или нет. Или прислуживал бы в семье одного из Пожирателей. Именно она, именно эта женщина не побоялась солгать Тёмному Лорду! Она взяла на себя смелость сделать это — за всех вас! Одна хрупкая женщина. И сейчас причина её решения не так важна, как результат. Но, если вы хотите причин — вы их увидите! Посмотрите, вот её причина — он сидит рядом с ней. Этот сломленный, заклеймённый вами её ребенок — его, его вы боитесь? Его, заложника убеждений своего чокнутого отца? У него не было выбора так же, как не было его у нас. И, тем не менее, даже у него смелости было больше, чем у всех, кто устроил этот балаган. Он тоже не побоялся обмануть Тёмного Лорда, когда от него зависели судьбы других людей. Даже не его друзей. Абсолютно чужих ему людей. Своей ложью он спас нас!        — Мисс Грейнджер, — начал было председатель.        — Заткнитесь, вы, жалкие трусы! Вы не имеете права так обращаться с ними. Я притащу сюда журналистов, представителей Волшебных Ассоциаций из других стран, призрака Дамблдора — всех, кого потребуется. Но я вытрясу из вас эту хренову справедливость и не дам вам убивать детей! Не позволю! — её глаза сверкали. — Почему вы судите его, но не судите нас? Если такова ваша справедливость — я встану рядом с ними. Судите и меня тоже!        Она выдохнула и замолчала. В зале повисла тишина. Председатель несколько секунд ошарашено смотрел на неё.        — Объявляется совещание судейского состава.        На трибуну судей опустился купол Силенцио. Гермиону начало трясти, но в этот момент рядом с ней встал Гарри и взял её за руку.        — Ты сумасшедшая, знаешь? — он криво усмехнулся. — Они и правда могут тебя судить.        — Пусть попробуют, — зло прошипела она. — Если это произойдёт, то сикль цена такой системе правосудия.        — Хорошо, что здесь нет репортёров. Иначе тебя бы уже объявили революционером.        — А ты уверен, что их нет? — без тени иронии спросила Гермиона.       — В каком смысле?       — В прямом. Тебе напомнить о талантах Риты Скиттер?        — Мерлиновы подштанники, — просипел Гарри, ероша волосы. — Так она и впрямь анимаг?        Гермиона криво усмехнулась.        — Увидишь.        Купол спал. Гермиона напряглась, сжимая пальцы Поттера.        — Верховный суд объявит о своём решении завтра в полдень. На сегодня заседание окончено.        Гермиона захлопала глазами.        — Какого драккла?        — Герм, пойдём. На сегодня с них точно хватит твоей ярости, — Гарри потянул её к выходу.       Она посмотрела на Малфоев: Нарцисса сидела в той же позе, а на себе она поймала изумлённый взгляд Драко. Очевидно, он не ожидал, что гриффиндорка выступит в его защиту, и теперь в его потухшем прежде взгляде затеплился огонёк надежды. «Зачем?» — одними губами проговорил он. У Гермионы сжалось сердце. Один этот вопрос вернул её в состояние человечности, ощущений и чувств. Из глаз брызнули неконтролируемые слёзы.        — Гермиона, — Гарри схватил её за плечи, прижимая к себе. — Герми, пожалуйста, успокойся, прошу тебя, — он потянул её вверх по лестнице, прочь из зала заседаний.       Через мгновение появился Кингсли и, подхватив Гермиону под руку, повёл в строну своего кабинета:        — Мисс Грейнджер, мистер Поттер, пройдёмте в мой кабинет. Гермиона, вам надо прийти в себя. Вы, девочка, сегодняшним выпадом почти совершили революцию. Признаться, не ожидал от вас такого, — добродушно хмыкнул министр, отворяя перед ней двери.        Гермиона тряпичной куклой бессильно упала в кресло. Пальцы дрожали. Гарри прошёлся по кабинету, ослабляя узел галстука и зарываясь руками в волосы. Кингсли выудил из шкафа штоф с янтарной жидкостью и три стакана.        — Что ж, думаю, хороший огневиски нам всем не повредит.        Гарри вложил стакан в руку Грейнджер, та залпом выпила содержимое и закашлялась.        — Мерлин, что за дрянь ты мне подсунул?        Кингсли захохотал.        — Назвать односолодовый пятидесятилетний огневиски дрянью — это оскорбление, на мой взгляд. Что ж, мисс Грейнджер. У меня один вопрос к вам. Чего вы хотите?        Гермиона осоловело уставилась на Министра Магии.        — В каком смысле чего я хочу?        — Какого приговора для Малфоев вы добиваетесь? Об оправдании здесь речи не идёт, как вы понимаете. Так чего вы хотите?        — Я могу сказать, чего я точно не хочу. Я не хочу для них Азкабана или поцелуя дементора. Нет, не для этих людей. Не для них, слышите?! — Гермиона снова повысила голос.        — Тсс, Герм, спокойно, мы не в суде, — Гарри погладил её по руке. — Не устраивай баталий. Поверь, мы без этого представления оба тебя опасаемся.        — Пока Люциус Малфой на свободе, судьба его жены и сына висит на волоске. На весьма тоненьком, — Кингсли вновь наполнил бокалы. — Понятно, что Визенгамот в любом случае будет требовать постоянного наблюдения за Малфой-Мэнором. Магия крови, понимаете? Это очень серьёзно. Пока Люциус остаётся главой фамилии, всё это очень… очень опасно. Фамильная магия — штука сложная, мощная и непредсказуемая. И когда она в таких руках, никто не может спать спокойно.       — Почему мы не можем добиться, чтобы Драко признали новым Лордом Малфоем? — спросил Гарри, усаживаясь в кресло напротив Гермионы.       — О, всё не так просто, мой дорогой. Видите ли, для этого требуется либо добровольное отречение Люциуса, либо его смерть, либо… Кхм.        — Либо? — продолжила Гермиона.        — Либо его заключение под стражу и принудительное лишение титула собственным совершеннолетним отпрыском мужского пола. Иного законного пути нет, — развёл руками Кингсли.        — Мерлиновы панталоны, — Гарри вновь растрепал волосы, снял очки, и устало потёр глаза. — Как всё сложно у этих снобов.        — Гарри, — укоризненно посмотрела на него Гермиона.        — Да что я такого сказал? — он удивленно вскинул брови. — У маглов всё намного проще, тебе ли не знать. Заочное решение суда — и делу конец.        Гермиона фыркнула и левитировала пустой стакан к столу министра.        — Традиции, традиции, обеты, опять грёбаные традиции… Согласна, всё до омерзения сложно. Хитровыебанные снобы, как не посмотри.        — Гермиона! — возмутился было Гарри, но та лишь махнула рукой.        — Перестань, ты прав. Вы оба правы. Но я останусь при своём мнении. Ни Нарцисса, ни Драко не отправятся в Азкабан. Не в мою смену.        Кингсли молча кивнул, вновь наполняя её стакан.        — Министр, ей не стоит, — начал Гарри, но Шеклболт в упреждающем жесте поднял руку.        — Спокойно доберётесь по каминной сети. Гермионе нужно расслабиться. В конце концов, она только что размазала Визенгамот по тарелке, безумная ведьма, — он с восхищением посмотрел на Гермиону. — Уверен, Скиттер уже в редакции и верстает очередную громкую статью. Вам не стоит сегодня показываться на улице, я думаю.        — Так она была там? — изумился Гарри.        — Конечно, была. Еще бы этой вездесущей не пробраться на закрытое заседание! — захохотал Кингсли. — Кстати, на завтрашнее объявление приговора, я настаиваю, вы тоже должны прибыть через мой камин. Никакого фееричного появления в Атриуме. Прибудете прямо в мой кабинет к десяти утра.        Гермиона залпом осушила стакан, поморщившись. Руки, наконец, перестали подрагивать, а по телу медленно разливалась волна согревающего тепла. Сил говорить уже не было, и она сквозь ресницы молча наблюдала за министром.        — Гарри, я хотел поговорить с тобой… Предложить точнее, — Кингсли сложил руки в замок. — Предложить тебе пойти на стажировку. В Аврорат.        — О. Однако… — Гарри ухмыльнулся, удобнее устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. — С чего вдруг такая честь?        — Это как посмотреть, для кого честь. Ты же понимаешь, что стал символом. Вы все втроём, но ты — отдельный разговор. Мальчик-которого-не-убить, по закону жанра, должен превратиться в Аврора-которого-не-убить. Это политика, понимаешь?        — Понимаю, — вздохнул Поттер. — Я… Я, признаюсь, думал о подобном. Но я не слишком уверен в своих силах. И дело совсем не в том, что я даже не удосужился закончить школу. Я не уверен, что выдержу это психологически. Вся эта… Война. Просто война — другие слова тут не нужны. И я согласен с Гермионой, что все мы — дети с искалеченной психикой, которых лишили выбора. Мы все по сути, моральные инвалиды. Психи, если говорить терминологией маглов. В их мире нас бы упекли в клинику.        — Ну, мы не маглы. И я не настаиваю на немедленном решении, — Кингсли поднял руки ладонями вверх. — Я просто рассказываю тебе о твоих перспективах. Возможных, потенциальных перспективах. Всё зависит исключительно от желания. Что же касательно твоего состояния… В Мунго, в отделении Магнуса Тикки, работают прекрасные специалисты.        — Вы предлагаете мне подлечить нервы в психушке, прежде, чем сделать меня орудием смерти?        — Очень пафосно.        — Семантика.        — Так ты?..        — Я не готов ответить прямо сейчас. Но благодарю за предложение.        Гермиона начала клевать носом. Нервное перенапряжение давало о себе знать. Гарри посмотрел на неё и поднялся.        — Я думаю, нам пора. Спасибо за всё, министр. И, прошу заметить — Мальчик-которого-не-убить стал таким не без помощи Малфоев. Занесите это в протокол, пожалуйста, — он улыбнулся, поднимая Гермиону за локоть. — Герм, нам пора. Потерпи ещё немного.        Они шагнули к камину — Гарри, выпрямив спину, и Гермиона — буквально повиснув на его плече.        — Всего доброго, Кингсли. До завтра, — он взял щепотку пороха и кинул в камин. — Гриммо, 12.        Вспыхнуло зелёное пламя и их силуэты исчезли.        — Гарри, Гарри, бессмертный психопат, — с ухмылкой протянул Кингсли себе под нос, откидываясь в кресле. — Занести в протокол, конечно. В какой протокол, святой ты Поттер?        В особняке на Гриммо было необычно людно. На кухне сновала Молли Уизли, словно бы перенеся всю магию домашнего очага в это стылое место. На диване уютно устроилась под пледом Джинни: она листала журнал о квиддиче. В столовой в компании почти пустой бутылки огневиски засели за шахматной партией Джордж и Рон. Билл и Флёр оккупировали библиотеку Блэков, переворачивая её буквально вверх дном в поисках каких-то очень нужных Чарли книг о драконах. Артур же расхаживал перед камином, заложив руки за спину, в момент, когда из него вышли Гарри и Гермиона.        — Гарри! — Артур почти схватил его за плечи. — Как всё прошло?        — Погоди, Артур, не сейчас, — Поттер отстранил его руки, перехватывая Гермиону поудобнее. Она практически отключилась у него на плече. — Её нужно уложить, скорее…        Молли тут же запричитала, левитируя спящую Гермиону на второй этаж. Гарри, убедившись, что подруга в надёжных руках, со вздохом упал в кресло у камина.        — У нас есть выпивка?        Артур поднял брови.        — Их… Их приговорили?        — Нет. Ещё неизвестно. Объявят приговор только завтра. Сегодня Гермиона устроила форменное представление. И если завтра её не посадят рядом с ними на скамью подсудимых, это уже будет победой, — с улыбкой проговорил Гарри.        — Что, бросилась грудью на защиту Хорька и его м-матери? — зло проговорил Рон, прислонившись к косяку. — Быстро же она заб-была все его оскорбления!        — Рональд Биллиус Уизли! Что ты себе позволяешь? Она твоя девушка! — Джинни уставилась на него с яростью в глазах. — Как ты говоришь о ней?        — О, она больше не моя дев-вушка, Джин. Я вообще не понимаю, к-кто она теперь. Пресмыкаться перед Пожирателями — как это наз-зывается? Собачонка?       Гарри поднялся на ноги.        — Рон, замолчи, или ты пожалеешь!        — О чём?        — Как минимум, о своих словах.       Рон фыркнул, подёрнув плечами и оттолкнувшись от косяка.        — А мне плевать. Плевать, понял ты? — он ткнул пальцем в сторону Гарри и покачнулся.        — Мерлин, да ты пьян в стельку! — понял Гарри.        — Блестяще. Гениальный Поттер проявил чудеса наб-блюдательности, — Рон вернулся в исходное положение. — С чего, интересно, мне быть трезвым? Ведь моя… Ик… бывшая дев-вушка и мой быв-вший друг… Многовато бывших, ага? Решили променять меня на чистокровных уб-блюдков.        Повисла тишина.        — Рон…        — А ты заткнись, сестричка! — заорал он, краснея. — Не твоё дело, блядь!        Артур побледнел.        — Рон, выйдем.        — Пошёл ты!        — Ты что себе позволяешь? — прошипел Артур и, схватив Рона за воротник, буквально выволок из гостиной.        Джинни шмыгнула носом.        — Пьяный дурак. Можно подумать, он сам не носит медаль «чистокровный», — пробубнила она.        — Джин, ты права, но это слишком сложно.        — А я тупая малолетка, да, Поттер? Я нихрена не понимаю?        Гарри вздохнул.        — Я такого не говорил.        — Зато подумал. Я это прямо кожей чувствую, — она передернула плечами. — Поттер, не думай, что у меня нет своего мнения, если я его не вывешиваю на транспаранте посреди комнаты. Я просто не вижу смысла в сотый раз повторять чужие слова.        Поттер упёрся локтями в колени и запустил пальцы в непослушные волосы.        — Джин, я… я говорил с Кингсли сегодня. И он предложил мне пройти программу подготовки авроров, — он поднял взгляд на Уизли. — И ещё намекнул на то, что готов предоставить мне лучших мозгоправов из Мунго.        Джинни округлила глаза.        — Не поняла? Он считает тебя психом и предлагает стать аврором? Одновременно?        — Типа того.        — Блестящая идея. Психопат Поттер на службе у Министерства Магии. Команда «фас» как угроза для всех сбежавших ПС-ов. Цинично и абсурдно.        Гарри устало застонал.        — Я ещё не согласился.        — Да? А почему, позволь спросить? — с издёвкой в голосе спросила рыжая ведьма, закрывая журнал и устраиваясь поудобнее. — Клиника не устраивает? Не тот уровень?        — Джин, ну зачем ты так? — с мольбой в голосе протянул Гарри.        — Затем, милый, что ты скоро окончательно съедешь с катушек. Как ты представляешь себя аврором? Будешь охотиться в коридорах Министерства на свои же галлюцинации?        — Ты жестока.        — Я реалистка, Поттер. Тебе нужна помощь. Ты не в себе. Не спорь со мной! — она встала с дивана и подошла к парню, положив ему руки на плечи и глядя прямо в глаза. — Пока ты не разберёшься со всем тем бардаком, что творится внутри твоей огромной черепной коробки, тебе нечего делать на занятиях по подготовке, ты просто опасен для себя и для окружающих.        — Не делай из меня больного, пожалуйста, — он сбросил её руки со своих плеч.        — Этого и не требуется. Ты и есть псих, — пробубнила Джин, выходя из комнаты. — Мы все драккловы психи теперь…        Гарри откинулся в кресле и закрыл глаза. Джин была права. Он понимал, что не скоро сможет вернуться ко снам без кошмаров, спокойным утрам и полным веселья посиделкам с друзьями. С оставшимися в живых друзьями. Вспомнив вереницу похорон, он скрежетнул зубами. Нет, ни за что ни он, ни Гермиона не станут причиной, по которой вереница похоронных процессий пополнится еще двумя гробами. Это означало бы идти на сделку с собственной совестью и моральными принципами. Конечно, если быть откровенным — а эту свою черту Гарри уважал, но побаивался — его и самого следовало бы подвергнуть процедуре в Визенгамоте. Ведь он, Гарри Поттер, как ни крути, нарушил действующее магическое законодательство — он применил сектумсемпру, непростительное заклятие. Однако, никто не спешил к нему с ордерами или постановлениями на арест. С одной стороны, это было несправедливо. Но с другой — победителей ведь не судят?..        В комнату вернулся Артур Уизли, слегка взъерошенный и рассеянный. Он кивнул Гарри и засуетился возле бара со стеклянными дверцами, прочищая горло.        — Гарри, я… Я считаю, что Рон не прав. Книззловы яйца, он просто съехал с катушек! — Артур повернулся, прислоняясь к бару спиной. — Когда, когда я успел упустить его, Гарри?        — Нет, Артур, не стоит винить себя. Его никто не упустил. Просто всем нам сейчас… Непросто. Это ещё мягко сказано.        — Это другое, Гарри. Такому… Такому я никогда, слышишь? Никогда его не учил. Он сам сейчас следует ущербной политике Тёмного Лорда, даже не задумываясь об этом. Он слеп в своем гневе, слеп и бездушен. Он же всех, всех оттолкнёт от себя! И тебя, и Гермиону. Мерлин, бедная девочка, хорошо, что она не слышала эти его… Речи.        Артур расстроено вздохнул, взял два стакана с бара и протянул один Поттеру.        — Держи, Гарри. За успех вашего правосудия, — отсалютовал он.        — За успех, — тихо ответил Гарри.        Виски оказался паршивым, но другого на Гриммо не водилось уже очень давно. Гарри молча проглотил пойло, отставив стакан на столик справа от себя.        — Артур, как вы думаете, их не казнят?        — Не знаю, Гарри. Мне бы очень хотелось, чтобы их судили по реальным деяниям, а не по шлейфу безумия Люциуса. В этом, наверное, и есть смысл правосудия — судить о правде?        — Опять семантика. Уже дважды за сегодня, — угрюмо усмехнулся Гарри.        — Что, прости?        — Нет-нет, ничего, Артур. Ничего важного. Я согласен, это было бы справедливо.        — Да. Но что же, дорогой, устроила там сегодня Гермиона? Ты не рассказал.        — Ох, Артур! По реакции Кингсли я могу судить, что она шокировала Визенгамот своей наглостью и искренностью.        — Вот как?        — Да. Скажу по-другому — ей просто сорвало крышу. Резко, вжух — и всё, Гермиона стала неуправляема. Она рванула к трибуне так, что я даже не успел её остановить! — улыбнулся Гарри.        — Но почему?        — Причина была. Я тоже это видел и до сих пор… немного в шоке.        Артур выжидающе смотрел на Гарри, но тот молчал, уставившись прямо перед собой.        — Причина, Гарри? Что произошло?        — Они… Они заклеймили Драко Малфоя.        Казалось, тишина затрещала, ударяя по ушам электрическими зарядами.        — Что… Что они сделали? — тихо раздалось от двери.        Гарри повернул голову — в проёме стоял Джордж Уизли, прямой и бледный, засунув руки в карманы.        — Они заклеймили его, Джордж. У него на шее — татуировка заключённого Азкабана.        — Дементоровы мрази, — сквозь зубы проговорил Джордж, пиная ногой несчастный дверной косяк. — Мрази! Да как они могли?        — Гермиона отреагировала примерно в ту же сторону, — развёл руками Гарри, поворачиваясь к Артуру. — Я ничего не успел сделать, а она уже полетела раздавать всем оплеухи. Я думал, нас или выставят из зала или посадят рядом с Малфоями.        — Теперь понятно, почему она в таком состоянии, — закивал головой Артур. — Да, сейчас я думаю, что это хорошо, что Рон не пошёл с вами.        — Это лучшая его идея за последний месяц, пап, — уныло проговорил Джордж. — Он невозможен. Мне кажется, нам стоит поговорить с кем-то.        — С ним говорить бесполезно, Джордж, — замотал головой Артур.        — Я и не говорю — с ним. Я сказал — с кем-то, отец. Нам действительно стоит обратиться к специалисту. Так не может продолжаться. Он становится неуправляемым и настолько яростным, что сдерживать его скоро будет уже не в моих силах. Пока мне удалось спрятать его палочку, но это не слишком помогает. Его вспышки стихийной магии учащаются. Я боюсь, он может покалечить… Себя или кого-то другого. Надо что-то решать, и чем скорее — тем лучше.        Артур молча замотал головой и смахнул что-то с уголка глаза.        — Мерлин, ты говоришь о… О целителях разума? Ты считаешь, ему нужно к целителям разума, Джордж? Твой брат — сумасшедший? — он смотрел на сына, прищурившись и сжимая пустой стакан до побелевших пальцев. — Ты говоришь, что Рональд должен лечиться в отделении Магнуса Тикки, рядом с родителями Лонгботтома? Я правильно понял?        Снова стало тихо. Джордж молча сверлил отца взглядом, покусывая губы. Артур знал о происходящем, но признать факт, что Рону требуется помощь, он был не готов.        — Артур, послушайте, — начал Гарри, поднимаясь с дивана.        Но Уизли-старший с таким гневом в глазах повернулся к нему, что Поттер осел обратно на диван.        — И ты, Гарри? Ты, — он ткнул в него пальцем. — Ты тоже так думаешь? Что Рон сумасшедший, да?        — Нет, Артур. Я не думаю так, — сухо проговорил Гарри. — Я думаю, что ему нужна помощь. Точно так же, как она нужна мне.        Артур поставил стакан в бар и похлопал себя по карманам, делая вид, что ищет что-то.        — Отлично, мальчики. Отлично. Надеюсь, вы поговорите с ним и вам троим станет легче. А я пойду, мне надо… кхм, — он вышел из комнаты, оставив Джорджа и Гарри одних.        — Отец не хочет признавать слабости и болезни, — тихо произнес Джордж, садясь рядом с Гарри. — Но я считаю, ты прав. Нам всем нужна помощь. Я, может, и не кидаюсь на всех с кулаками. Но я явно не в порядке. Совершенно точно не в порядке, — он шмыгнул носом и натянул рукава свитера, закрывая кисти рук колючей шерстью. — Ещё немного, мне кажется, и я съеду с катушек похлеще, чем Рон. В отличие от меня он, хотя бы, может спать… А я нет, Гарри. Я не сплю. Я не могу спать. Не могу находиться один. Не могу провести ни дня без этой драккловой выпивки. Я держу маску только ради матери. Но я больше не могу, — он опустил голову и снова шмыгнул носом.        Гарри положил руку ему на плечо.        — Потерпи. Пару дней, хорошо? Я хочу… Хочу дождаться завтрашнего приговора. И после мы все вместе, втроём, отправимся в Мунго. Они называют это программой реабилитации для пострадавших во Второй Магической Войне. Я читал в «Пророке». Сегодня я говорил с Кингсли. Он может порекомендовать действительно хороших специалистов. Я думаю, пользуясь своим титулом, я смогу добиться даже конфиденциальности в лечении для всех нас.        Джордж молча кивнул, провёл ладонями по коленям и прочистил горло.        — Но как… Как мы затащим туда Рона?        Гарри невесело усмехнулся.        — Методом Гермионы, друг мой, известным нам с первого курса. Петрификус Тоталус ещё никто не отменял.        Из кухни донёсся грохот и звон разбитой посуды.        — Книззлово дерьмо, где в этом дом-ме прячут вып-пивку?        Джордж обречённо вздохнул и поднялся.        — Пойду, попробую затолкать его в каморку у кухни и запереть. Вчера это помогло, и он заснул там, подарив нам всем три часа спокойствия. Во сколько завтра вы отправляетесь в Министерство?        — Без четверти десять, я думаю, будет как раз, — Гарри поправил очки.        — Ясно. Его не будет здесь до десяти, я беру это на себя. Гермионе незачем видеть его… Таким. И вообще. На её месте я вообще не представляю, как бы я вёл себя. Она до тошноты тактична, знаешь?        — О, да, поверь мне. Я это знаю, я провёл с ней полгода в одной палатке, — усмехнулся Гарри.        Джордж улыбнулся.        —Джинни заберет её в Нору после всего. А мы останемся здесь.        — Договорились.        На кухне снова что-то загремело и послышались нечленораздельные звуки. Джордж вышел, а Гарри направился вверх по лестнице в надежде если не уснуть, то хотя бы побыть одному в тишине, вместе со своими призраками. На втором этаже, проходя мимо одной из комнат, он заглянул в приоткрытую дверь. На кровати лежала Гермиона, укутанная шерстяным одеялом, а возле неё, на полу, сидела Молли. Она что-то тихо шептала, поглаживая Грейнджер по голове, пока та умиротворенно посапывала, вымотанная нервами и собственной неуёмной деятельностью. Гарри улыбнулся. «Ну, хоть кто-то из нас сегодня поспит», — подумал он, тихо притворив дверь плотнее.        Он дошёл до конца коридора и зашёл в «гобеленовую комнату», как он её называл. Здесь он коротал своё одиночество последний месяц. Кроме семейного дерева Блэков на стене здесь практически ничего и не было — матрас с пледом на полу, лампа с прозрачным абажуром и пара книг на полу. Гарри снял мантию и галстук, повесив их на крючок с обратной стороны двери, стянул ботинки и с тяжелым вздохом завалился на своё спальное место, подложив руки под голову. Уставившись в потолок, он приготовился в гордом одиночестве считать свои бесконечные кошмары.