Блёстки и кровь на листьях

Ноябрь издревле считался заключительным этапом в осени, после чего рыжая дама в пальто уступала место своей младшей сестре в белоснежной шубе - холодной, грозной, но такой красивой зиме. Однако, в этом году, похоже, осень решила отправиться на отдых до следующего года раньше времени, передав эстафету зиме раньше аж на целый месяц. Тем не менее, началась зима тоже не так - несмотря на гололёд и метели по ночам, дни были удивительно солнечными и не сильно холодными. Следующие две недели прошли спокойно, без каких-либо происшествий. Кимберли даже успела забыть о том вечере и о том голосе, что так заботливо и обеспокоенно произнёс короткую фразу как будто бы в её голове. Просто скинула всё на свою усталость. А когда ты вялый, на стрессе, то даже холодный снег кажется уютной постелью, а в голове чего только не валяется и не слышится. Сейчас, проводя очередное занятие группе студентов, Ким как всегда была в своём репертуаре - с улыбкой, шутит, редко встает и много сидит как ленивый тюленёнок, и совсем не скрывает, что ей лень. Хотя, нет. Сейчас, читая электронный вариант любимой книги миссис Дьюи делает серьёзный, занятой вид, в то время как студенты завершают данное им задание. После перевода короткого текста на французском был разбор новых слов. Хотя, если быть откровенными, Ким и сама не была уверена в правильном переводе этих слов. Но разве можно выглядеть тупой?! Нет! Играя роль учителя - играй так, чтобы ты и сама поверила во всё происходящее. - Все записали? - не услышав ответа за своей спиной и не ощутив взглядов своим чувствительным затылком, девушка повернула голову на сонных из-за раннего пробуждения молодых людей, - Les ètudiants? Vous m'avez compris? - Д-да, миссис Дьюи! - Bien sûr, Mme Dewey! Несколько молодых ребят, что сидели впереди тут же встрепнулись, как бы прикрывая тех, кто благополучно уснул на задних партах. Конечно, Кимберли могла бы пожаловаться на этих студентов, лишить их стипендии, но... Ей было их либо жаль, либо ей просто было лень ходить по кабинетам, писать жалобы и так далее. Зачем? Пусть спят себе, потом догонят, спишут у кого-то из друзей с которыми были занятия. Белый мел снова стерся о доску, рисуя на ней новое слово и рисунок. Наверное, за это многие студенты и любили Ким - если слово новое и незнакомое, помимо описания девушка то и дело рисовала значение этого слова. - Les ventes - это продажи, le chèque - чек, - дорисовав последний рисунок на доске, миссис Дьюи благодарно взглянула на потолок незаметно для студентов. Наконец-то, спасательный звонок с занятия! - Завтра тест на знание слов, в следующую пятницу контрольная! И, sil vous plait, не оставляйте в кабинете свои шарфы и жилетки. Нашему уборщику уже достаточно вещей для того, чтобы наряжать снеговиков на заднем дворе. На шутку девушки студенты дружно улыбнулись. Даже те, кто спал или недолюбливал миссис Дьюи за её безалаберность. Всё же, были те студенты и учителя, которым девушка казалась легкомысленной. Однако, Кимберли на это реагировала чаще всего на часовых перерывах. Не секрет, что у этой девушки не всё было в порядке. В плане того, что событие, произошедшее с «малышкой Кимми» оставило след - определённый сдвиг у Ким всё таки был. К примеру, она очень, очень болезненно воспринимала критику. И потому, едва один из старших учителей колледжа сделает юной неопытной девочке замечание, просто как совет, так всё - Дьюи сжимает кулаки и подозрительно молчит. Скромно, едва слышно для человеческого уха, светловолосая отвечает на замечания «Угу, хорошо, понятно», а сама в следующую же перемену убегает в дамскую комнату, склоняется перед белоснежным троном и начинает незамедлительно, целенаправленно прочищать желудок. Неважно, ела сегодня или нет - эта процедура сама просилась, рука автоматически уже отправляла в рот два пальца, чтобы вызвать рвотные порывы. Не обошлось и без причинения физического вреда самой себе, к сожалению. Обманывая мать о том, что у неё, скорее всего, просто аллергическая реакция на что-то, Кимберли каждый раз, когда нервы на пределе, начинает карябать кожу на руках, на плечах, на лице, на спине - куда только дотянутся её руки с длинными и острыми ноготочками. Это было не сказать, чтобы больно. Но, абсолютно точно, это и не приятно. Вот, ноготь поддевает едва успевшую покрыться кровавой коркой рану на плече, срывает её и начинает ковырять рану, в то время как у самой девушки в голове на тот момент ровным счётом ничего не происходит. Она как будто в это время куда-то уходит, отключается, а руки и ногти всё делают сами - подевают, отрывают и начинается. Пару раз мать действительно ловила Кимберли на этом и спрашивала для чего, зачем она это делает. А девушка, словно только проснулась, глухо отвечала: «Что именно? Я ничего не делала». Так продолжалось несколько лет. Пока в ход не пошли волосы. Чудесные, длинные, волнистые светлые волосы «малышки Кимми». Непонятно, что тогда движило двенадцатилетней девочкой, но она забрала из чулана старые, практически ржавые ножницы покойной бабки и, пустым взглядом уставившись на себя в зеркало, отрезала свои длинные волосы длинной до пояса...отрезала много, слегка поцарапав маленькое левое ушко - практически под мальчика, еще и так неровно. Но всё это не более, чем воспоминания. Кстати, даже это Кимберли помнит отрывками. Как будто бы её память, подобно оперативной памяти компьютера, самоочищается от «ненужных файлов» которые редко открываются. Сейчас, когда наконец настали долгожданные десять минуток перерыва, Ким выдохнув и прижав к себе книгу и тетрадь со списками студентов и их посещаемостью, пошла в общий кабинет. Там уже собрались основной состав её коллег. Вон пожилые миссис Вернер и миссис Марлоу, маленькие пухленькие старушки шестидесяти лет, сидят болтают и попивают чай, за своим рабочим местом миссис Томпи как обычно беседует с девушкой-волонтёром из китайского педагогического сообщества - Жан Бэй, а вот там мистер Кларкс и мистер Сандерсон во всю гогочут с шуток последнего. Кажется, ничего нового. Вот и Кимберли ведет себя «естественно»: подходит к кулеру с водой, чтобы набрать в свою кружку воды, садится за своё рабочее место, делает вид, что занята проверкой предыдущих заданий которые ей сдали студенты, а сама тайком, когда на неё не обращают внимания, снова утыкается носом в любимую книгу детства. Осталось всего пара часов. Всего лишь два занятия и можно будет немного прогуляться перед тем, как поехать домой.

***

Несмотря на благоприятную температуру воздуха и тёплые для начала зимы деньки, вечерами всё равно становилось холодно. Кроме того, после 5 часов вечера уже смеркалось. Кимберли и мистер Кларкс всегда уходили самыми последними в колледже. Но если этот молодой зануда выглядящий на все 35 держал студентов от звонка до звонка, Ким имела привычку отпускать их на 5 минут раньше положенного времени. Кроме того, будет ещё больше времени погулять, подышав свежим, пусть и ноябрьским, а таким уже зимним, морозным воздухом. - Au revoir, Mme Dewey! - Au revoir, Rosalia, à lundi. Когда последняя студентка в богатой коротенькой меховой шубке с капюшоном покинула кабинет, Кимберли пожелала дать ей двухминутную фору. Ну, презирала Дьюи шубы и меха, и даже свою длинную чёрную куртку носила без медового воротника. Причём, девушка не была вегетарианкой. Просто не любила меховые изделия до душной глубины до глубины души. Особенно если такие вещи носят такие вот, с позволения сказать, девочки. Розалия, насколько миссис Дьюи было известно, приехала сюда учиться из другого штата. Не сказать, что её родители были богатыми. Самая обычная семья, среднего достатка. Тем не менее, родители души не чаяли в единственной доченьке, не позволяли ей найти подработку в другом штате и сами высылали ей на карманные расходы. Правда, эти карманные расходы для избалованной девчонки выскакивали в кругленькую сумму: фитнесы, спа, косметика, маникюр, парикмахер, одежда... Глядя на эту «восковую куклу» с надутыми губами и накладными ресницами, Ким старалась делать вид, будто бы Розалии просто нет на занятии. Хотя последняя, откровенно говоря, завидовала преподавательнице. Миссис Дьюи, в свои 25 лет, выглядела как студентка колледжа первого курса, не использовала макияж, не делала маникюр в салонах и даже не одевалась в меха или дорогие вещи. В Кимберли не было ничего такого особенного - среднего роста, неплохая фигура, тонкие светлые волосы, проблемная кожа и, тем не менее, она была по-своему привлекательна даже в самой простой одежде. И ей явно было плевать на свой внешний вид! Кимберли не старалась. Просто следила за личной гигиеной, вот и вся задачка. И этого было вполне достаточно, в отличии от Розалии, которая на самом деле за наглым характером скрывала огромную неуверенность в себе и зависть по отношению к учителю. Когда студентка пропала из поля зрения, светловолосая облегчённо выдохнула. «Наконец-то! Цоканье пропало. Неужели так сильно надо носить такие копыта? Весь этаж содрагается», - подумала Ким, представив, как высока вероятность упасть на льду на таких высоких каблучищах. В ту же секунду, вдруг, в голове всё как-то затуманилось, а в висках застучало, стоило подумать об этом. Кимберли тут же вспомнила тот вечер, двухнедельной давности. Как она решила сходить на задний двор, как подскользнулась и распласталась на земле, как магическим образом поднялась на ноги без посторонней помощи и...голос. Чей-то голос. Неизвестный, но в тоже время как будто бы до ужаса знакомый голос. - Ерунда. Всякое бывает в конце рабочей недели, - мгновенно стряхнула с головы невидимый груз Ким, закрыв класс на ключ и направившись в общий кабинет. На этот раз, к несчастью, как миссис Дьюи считала, она пересеклась с мистером Кларксом. Когда девушка пришла за своей курткой и комплектом сиреневого цвета, молодой мужчина также одевался в свою коричневую куртку и обматывал вокруг шеи пестренький шарф. Глядя на то, как русоволосый кудрявый «дядечка» с заметной щетиной одевается, Кимберли ненарочно встретилась взглядом с парой сине-зелёных глаз. У Тони Кларкса и Ким Дьюи были, мягко говоря, натянутые отношения с самого начала, как девушка устроилась работать сюда. Хотя бы потому, что у них были разные полюса взгляды на методы преподавания. Тони всегда был строгим, требовательным, перфекционистом даже в обычной жизни. Ким же, полная противоположность - оценки завышает, добрая и весёлая, немного ленивая... ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, у 60% студентов, которые обучаются у этой девушки, значительно улучшился французский, его произношение. Ведь, будем честны - всем, даже 18-летним студентам нравится учиться играя. Тони же с этим был не согласен. Что за ребячество?! Это высшее учебное заведение, а не школа! - Миссис Дьюи, можно Вас на минуту? - неожиданно для девушки спросил Кларкс, на что Ким напряглась. Если Тони её подзывает, то всё - жди плохих новостей о качестве её работы. - А... Сейчас? Да, мистер Кларкс? - Девушка приложила усилия, чтобы не скрежетать зубами, не сжимать руки в кулаки и не теребить низ чёрного платья классического стиля, которое сегодня решила одеть вместо привычных брюк и джемпера. Особливо ей стоило усилий сделать тон голоса как можно более нейтральным. - Просто хотел напомнить Вам, что через неделю у студентов будет проверка. Миссис Колин просила передать Вам, чтобы Вы отправили ей материал в электронном варианте. В прошлый раз Вы затянули с этим, и всем составом мы были вынуждены ждать ещё три дня. Прямо как самый влиятельный немецкий диктатор XX века! Строго, без эмоций, с таким выражением лица, будто Ким - гуано. От этого девушке хотелось всё больше и больше прописать по физиономии этого мужчины так, чтобы эта вечно недовольная морда знал, что он работает тут только на год больше её самой и королём колледжа не стал. - Угу, ладно, приеду домой и всё ей отправлю, - нейтрально, почти с пофигизмом ответила Кимберли, натянув на себя несчастную куртку, наскоряк напялив на голову шапку и обмотав шарф вокруг шеи так, словно это удав который вот-вот её задушит. Не желая более испытывать саму себя и поскорее улыбнуться снегу на улице, сглотнув надоедливую слюну, миссис Дьюи решила попрощаться: - До свидания, мистер Кларкс. - До свидания...красивое платье. - ...спасибо. От ещё большей неловкости, Кимберли быстрым шагом ушла. Что это было? Обычно, ей комплименты говорит о внешнем виде мистер Сандерсон, хотя у самого есть девушка. Тони заболел что ли? Впрочем, какое Дьюи до этого дело? Ей плевать. Он сказал - она ответила, всё, конец сказки. Что ещё нужно? Верно, ничего. Всё уже ясно и понятно. Лестничную площадку со второго на первый этаж Кимберли преодолела за какие-то несколько секунд. Так торопилась, что под весом сумки с ноутбуком через плечо чуть не свалилась вперёд, резко остановившись. Нужно же было попрощаться и с мистером Брауном, охранником ночной смены и пожелать ему хорошей смены. К удивлению девушки, седого дядьки предпенсионного возраста на посту не оказалось. «Наверное, покурить вышел перед сменой или у кафетерия за столом перекусить решил. Он ведь иногда так делал», - быстро успокоила сама себя Ким, с помощью ключа-карты преодолев надоедающее всем препятствие в виде сигнализации и покинув учебное заведение. В тёмное время суток пустой колледж, пустые тёмные классы и коридоры выглядели немного пугающе несмотря на новизну, интерактивные доски и электронные учебники на дисках и флешках. Снаружи тоже не сказать, чтобы было уютно. Фонарные столбы включаются на улице строго по времени, в 6 вечера, а ждать ещё целый час. Потому, приходится либо обходиться снегом на земле, либо фонариком в сотовом телефоне. Оказавшись на улице, Кимберли первым делом подставила лицо снежному ветерку, позволив маленьким хрупким снежинкам падать на брови и ресницы. Такая процедура очень напоминала ей шимеры и блёстки для лица и тела. Снежинки такие же блестящие, также щекочут лицо, но холодные и тают на лице, в отличии от шимеров. Миссис Аллен не раз говорила дочери, что она тратит деньги впустую: разноцветные чаи, блёстки пищевые или канцелярские, стикеры, раскраски, игрушки, для студентов девушка на Рождество уже накупила сахарных тросточек и мини-открыток которые подарит им на последнем экзамене... Несмотря на возраст, Ким до сих пор любила покупать игрушки и читать детские книги которые читала в детстве. Что плохого в том, чтобы быть ребёнком в свободное время? Спи в обнимку с любимым кроликом или мишкой, носи розовую пижамку или ночнушку с пегасом, ешь мороженное с сиропом и разноцветной посыпкой, рисуй и добавляй стикеры или блёстки. Ведь именно так хочет ребёнок в твоей душе? Вперед, никого не слушай! Так Кимберли и делала. Жила и играла так, как ей нравилось. Наслаждалась одиночеством, погружаясь в свои мечты и игры. Осторожно спустившись по скользкой лестнице, светловолосая девушка посмотрела на время на экране телефона. У неё ещё целый час в запасе. Можно спокойно пройтись по местности. Раньше Кимберли очень любила исследовать новую, незнакомую местность. Так и сейчас она, вспоминая детство, пошла в сторону пустыря. Между одним кампусом, для языковедов, и другим, для геологов, было около 500 метров. И это расстояние, в буквальном смысле слова, пустовало. Никаких беседок, никаких фонарей, ничего. Только куча голых деревьев по двум сторонам узкой выложенной каменной клиткой дорожке и кромешная темнота. Зато какие деревья - молодые сосенки и берёзки дружно сосуществовали друг с другом на этой территории. Кимберли любила обнимать деревья, когда никто не видит. Её покойная прапрабабка по маминой линии даже в своём дневнике писала, что не можно, а НУЖНО обнимать деревья - они очищают душу, обладают позитивной энергетикой, лечат мигрень и могут облегчить терзания. Конечно, никто не верил в этот бред: Ни её дочь, ни внучка, ни правнучка. И только Кимберли, до сих пор верящая во всякие сказки, магию, эльфов и фей, нашла в обветшавшем жёлтом дневнике сокровище, а не хлам. Миссис Дьюи не видела прапрабабку и прабабку живьём, лишь на фотографиях. Но с первой она, по словам бабушки лет 8 назад, точно нашла бы общий язык. «Такая же сумасшедшая и гномиков в траве каждое лето ищешь». - Значит, сейчас буду искать снежных человечков. А если повезёт, поймаю эльфа на ёлке и потребую от него для меня новый стеллаж, для мамы путёвку в Испанию, а для Билли детали и чертеж какого-нибудь байка. Откажет, в клетку посажу и пусть Санта спасает, - смеялась в тишину позднего вечера Ким, идя по сугробикам и пиная их ногами. По дорожке идти было и страшно и скользко. Не сильно хотелось снова упасть. Звезды начали «просыпаться», только совсем не освещали путь. Спустя пять минут ходьбы вслепую, миссис Дьюи всё же достала из кармана сотовый и включила фонарь. Свет от него был слабый, дальше вытянутой руки не было видно, но для светловолосой этого было достаточно. Белоснежные блёстки падали с неба, одаривая чёрную куртку и сиреневые шапку и шарф блеском, под длинными чёрными сапогами хрустел свежий снежок, а лёгкий ветерок дул в спину, словно подгоняя... Но вся эта волшебная идиллия резко оборвалась и заставила Кимберли замереть. Где-то впереди, в нескольких десятках метров от неё самой, раздался пронзительный визг. Громко, истошно, орала и визжала какая-то девушка. Орала что-то непонятное, невозможное понять слухом. Тем не менее, её крик явно не предвещал ничего хорошего. Миссис Дьюи никогда не была героем. Она была трусихой, которая вскрикивала и вздрагивала от каждого шороха. Вот только её страх нередко перетирался с детским любопытством. Когда в детстве «малышка Кимми», на поводу у любознательности, побежала на лай и визги бродячих собак, то никак не ожидала наткнуться на бойню и то, как стая собак живьём с голоду пожирала одного из своих. Благо рядом был мистер Аллен, который забрал четырехлетнюю дочь, закрыл ей руками глаза, а мать ещё долго учила дочь не ходить никуда одной. Но эти годы прошли. Теперь по идее Кимберли уже взрослая и сама вправе решать, что ей делать. Потому она опять, как 21 год назад, направилась на крик. - Нет! Не ходи туда, прошу! Не хочу, чтобы он навредил тебе! Снова этот голос. Тот же самый голос, что говорил с Кимберли две недели назад. И от этого голоса в голове снова будто маленькие барабанчики стучат. Проигнорировав взволнованный голос, девушка ускорилась. Крики чьей-то жертвы грабежа или более страшного преступления затихали, что означало лишь одно - надо поторопиться. Чем ближе, тем сильнее у Кимберли болела голова и тем сильнее перед глазами проявлялись какие-то блеклые пятна. Тряхнув головой один раз, пытаясь прогнать эту брешь, Ким сделала только хуже - усилила мигрень. - ...пожалуйста, будь осторожна. Не дай ему тебя увидеть! И хотя Кимберли пропускала слова неизвестного голоса мимо ушей и в который раз скидывала всё на своё одиночество и медленное развитие раздвоения личности, от неё не укрылось, что говорящий искренне переживал за Дьюи. Но разве мог он знать и видеть то, что там происходило? Светловолосой девушке в чёрном не узнать. Едва она оказалась на месте как тут же остолбенела и чуть не выронила сотовый из рук. Перед большими глазами Ким сейчас была ужасная картина: сломанные ветки на земле, «мятые» следы на снегу, кровь, в клочья разорванная одежда, пропитанная кровью богатая меховая шубка больше похожая теперь на убитого зверя, из-под неё выглядывает покрытая царапинами хрупкая девичья рука, в ладони которой лежала хрупкая, цвета той же крови роза. А когда шокированная Кимберли, не дыша, с полуоткрытым ртом села на корточки, медленно, будто боясь привлечь уже явно ушедшего маньяка, дрожащей от ужаса рукой отодвинув с уже усыпанной головы капюшон увидела макушку тёмных волос, то так и упала на колени перед бессознательной жертвой... - ...Розалия.

- Служба 911. Что у вас случилось?