Блёстки и кровь на листьях

Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

Кто бы мог подумать, что с возрастом детские истории приобретут смысл? Будучи ребёнком, можно понять что-то не так, либо не понять вовсе. В конечном итоге, всё оказывается совсем не так, как хотелось бы. То, что понимал ребёнок, взрослый интерпретирует в точности да наоборот. И кому, как ни Кимберли, знать какого это. «Малышка Кимми» жила в своём придуманном, сказочном мире очень много лет. Она «переехала» туда из реальности, едва научившись говорить. Наверное, поэтому для детей в детском саду она была странной. Когда другие дети из её группы разучивали «Крошку-Паучка» или «Маленькая звёздочка, свети», Кимберли отсиживалась в сторонке, постоянно рисуя какие-то неясные воспитателям и нянькам рисунки. Для них рисунки тогда трёхлетней Кимми были обычной «детской» мазнёй, а для девочки это было подобно порталу в другой мир. Там нет всей этой серости, жёлтого снега на улице, и дохлых птичек без голов во дворе. Там днём солнце не обижают тучи, по радуге можно пройти как по мостику, на деревьях растут сладкие булочки и зефирки, а ночью, когда ты всё ещё полон энергии и не хочешь спать, можно прокатиться на звёздах, как на пони. Самые обычные детские фантазии, разве нет? Как оказалось, нет. Сверстники в садике втихаря смеялись над Ким, родители же беспокоились, что их девочка играет каждый раз одна, без друзей. Предпринял ли кто-то хоть что-то, дабы изменить ситуацию? Нет. Детский сад оказался позади. Началась школа. История повторилась. Первые четыре года «малышка Кимми» училась на одни только А+. Её рисунки на уроках рисования, её сочинения на уроках литературы, её первые творческие проекты - Кимми Аллен подавала надежды. А потом... Всё изменилось после летних каникул. Как-то раз, мистер и миссис Аллен с маленькой дочкой поехали отдохнуть на природе за город. То был самый обычный июльский день. Родители вытаскивали из багажника автомобиля всё необходимое для отдыха, а десятилетняя девочка, сгорая от любопытства, побежала осматриваться. Ничем не примечательная зона отдыха недалеко от леса. Кажется, там раньше располагался даже лагерь с озером, по которому можно было поплавать в взятом напрокат каноэ, покормить диких оленей, ну, или просто полюбоваться местными соснами, березами в глубинке леса, и, что самое главное, редкими нынче секвойами. Пока родители были заняты, «малышка Кимми», снова погружённая в свои фантазии, побежала исследовать зону отдыха. За какие-то пять минут она успела переделать кучу дел: она скрошила половину батона уткам в озере; набрала шишек полные карманы своих шортиков; нашла малиновые кусты и объелась ягодами; спутала свои на тот момент длинные волнистые волосы во время попытки забраться на дерево; лихо шлепнулась на землю с дерева, но не заплакала, а лишь отряхнулась и побежала дальше; набрала целую охапку полевых цветочков, таких как ромашки, одуванчики и васильки, и планировала подарить их любимой мамочке; нашла на мелководье в озере красивые камушки и насобирала целое ведёрко. В общем, веселилась и играла, как умела. Кимберли не тяготило одиночество, в отличии от других её свертников. Напротив, воображения этой девочки хватало для того, чтобы создать свой собственный мир со множеством волшебных зверушек, с которыми девочка весело проводила время. Но вскоре взору светловолосой девочки в розовой футболке с кроликом и синих шортиках привлёк старый, ветхий деревянный забор, который проходил практически по всему периметру зоны отдыха. Судя по всему, власти отгородили эту часть леса, хотя до настоящей зоны отдыха ещё час ходьбы. И, тем не менее, вход туда был воспрещён. Почему - загадка. Для взрослого это, может, и было бы предупреждением. А вот для ребёнка это лишь ещё одна забава - бросить вызов страху, пересечь границу, сорвать что-нибудь с запретной территории. Тем более, что в фантазии Кимми этот забор был не более, чем порталом, дверью в другой, новый мир. И девочка с горящими глазами перелезла через хлипкий забор, выронив из карманов все шишки. - Ким? Кимми? - Кимми? Где ты, милая? Голоса родителей как будто бы отдалялись, и девочка не слышала их, уходя всё дальше и дальше. Дальше, теряя из виду светлую озаренную солнечным светом полянку, и уходя в тёмные глубины леса, где гигантские ветки сосен перекрывали солнечным лучам доступ, и эта часть леса казалась тёмной и мрачной. Этот день из детства Кимберли не помнит. Не помнит практически ничего с того самого момента, как она перелезла через старенький деревянный заборчик. На этом моменте всё как будто бы обрывается. Девушка не помнит, как родители кричали, звали дочку по имени, обыскались её. Миссис Аллен рыдала и сорвала голос, а мистер Аллен был бледен словно труп, когда они с женой нашли свою десятилетнюю дочурку лишь на закате, у того самого заборчика, который теперь был сломан. Ни мать, ни отец Кимберли даже спустя столько лет не забудут той ужасной картины. Их маленькая девочка лежала у сломанного забора, рядом с ней валялись сломанные сосновые шишки собранные ею раннее, ручки и ножки были в неглубоких царапинах, шортики и футболка были практически разорваны и больше походили на старые половые тряпки, а светлые волосы сейчас больше напоминали кровавый сгусток. Кимберли не помнит этого. Не помнит, как отец взял её на руки и понёс к машине. Не помнит, как мать, недоучившаяся в своё время младшая медсестра, оказывала дочери первую помощь, а отец пытался дозвониться до скорой. Но, как назло, скорая не могла доехать до них быстрее, чем за час. Как же мистер Аллен тогда кричал, как же он переживал за самочувствие дочери. К счастью и удивлению обоих родителей, раны в прочитанной кровью голове к приезду скорой помощи...исчезли? В голове на затылочной части не было той глубокой раны из которой кровь лилась и окропила все чудные светлые волосы девочки. Через два дня мучительной лихорадки, слабости и высокой температуры «малышка Кимми» выздоровела, к удивлению мистера и миссис Аллен. Помощь врачей, больница, даже элементарные лекарства были излишни - девочка выкарабкалась из этого ужаса сама. И если врачи скидывали всё это на крепкий иммунитет ребёнка которого как такового и не было, родители начали волноваться. Особенно после того, как их весёлая доченька изменилась в поведении. Кимберли всегда была необщительным ребёнком, и играм со свертниками предпочитала общество раскрасок, сказок от мамы и игрушек. Но, после того случая за городом, девочка изменилась ещё больше, в худшую сторону. Если раньше она просто нейтрально отвечала учителям и другим одноклассникам на что-либо, то сейчас едва ли могла вытянуть из себя хоть слово, часто плакала в туалете на переменах, а ещё частенько приходила с царапинами и синяками на руках. На вопросы от матери откуда это всё и почему дочь перестала отвечать на занятиях и получать F всё чаще, Кимми отвечала: «Не знаю, мама». Также она отвечала и на то, когда родители расспрашивали дочь о том, что произошло там, в лесу: «Я не знаю, я не помню ничего. Даже спустя столько времени, не помню». Мистер и миссис Аллен были в негодовании, переживали за самочувствие дочери, но, тем не менее, не рискнули попробовать отвести дочь к психологу или психиатру. Уж очень заботило их, что о них могут подумать люди.

***

Время шло, миссис Аллен спустя год после произошедшего забеременела вторым ребёнком. Так родился младший брат Кимберли - Уильям. И для одиннадцатилетней девочки начался новый этап - посиделки с братцем и внутренняя борьба с ревностью. Родители часто уезжали по делам ещё когда Ким была ребёнком, так что одиночество ей не было в новинку. Но теперь, едва Билли исполнилось полгода, мистер и миссис Аллен вернулись к прежнему ритму жизни - изготавливали интерьерную мебель на заказ. Ох уж эта мебель! Неудивительно, что Кимберли терпеть не может таскаться по мебельным салонам и по сей день! Говоря об отношениях брата и сестры, можно сказать, что на протяжении всех этих лет они были и остались неплохими - Кимберли, если заскочит в магазин после работы, покупает брату его любимые венские вафли с кремом; а Билли всё никак не может не восхищаться сестрой. В отличии от него, не ленива, многого добилась, устроилась на работу после обучения в высшем учебном заведении... Пусть и немного завидовал успешности сестры, но тринадцатилетний паренёк любил её. Даже сегодня, когда девушка вернулась домой уставшей после работы и вся мокрая от снега, Билли встретил её радостным, в своей смешной пижаме с акулами. Кимберли же не забыла сегодня заскочить в буфет колледжа и купить брату вафель. Пусть и не такие, как в любимом супермаркете, но мальчишка был не привередлив. - Мама ещё не вернулась с работы. Может, попьём чаю вместе? Я налью. - Мне кофе без сахара, покрепче. С ног валюсь, да и успела замёрзнуть, пока ждала этот трамвай. - Оки-доки, понял тебя, Ким! Билли тогда быстро всё сделал. Скипятил чайник, налил себе чёрного чая с сахаром, а сестре крепкий кофе и поражался, что Кимберли вместо вафель достала ещё оставшиеся маршмэллоу и, конечно же, посыпала их пищевыми блёстками. - О, тебе ещё не надоело? Может, ещё и в кофе блёсток добавишь? - сказал вчера вечером Билли, на что Ким отреагировала горящими глазами: - А это идея! Спасибо, братишка! Кстати, говоря о пристрастии «малышки Кимми» к блёсткам... Это тоже началось с десяти лет. После того самого случая. Как будто бы в тот день кто-то вынул из девочки всю искреннюю радость, оставив лишь страх социума и угрюмость. А блёстки в шариковых ручках, канцелярские блёстки и даже пищевые - стали неотъемлемой чертой Кимберли на протяжении всех этих долгих лет. Возвращаясь к Билли, нужно также отметить, что он и Ким были совершенно разными. Не только внешне, но и характерами и отношением к окружающему миру. Кимберли с детства была интровертом, любительницей книг и природы; часами без устали могла рисовать или собирать полевые цветы; а собрание ягод вроде диких земляники и малины считала самой «высокооплачиваемой работой» - поработал, поискал, и сладость в рот взял, как она говорила. С Уильямом ситуация обстояла в точности оборотная. Внешне очень похожий на своего отца, Билли был высоким юношей с широкими плечами, но коплексующим из-за своей худобы и мечтающим пополнеть хоть немного. Непослушные кудрявые каштановые волосы всегда было трудно расчесать, какой длины бы они не были. Большие карие глаза с пронзительным от матери взглядом смотрели на всё вокруг так, словно говоря: Я знаю всё в этом мире, только дайте мне ручку, и я всё покажу. Активный, общительный, но достаточно ветренный парнишка, Билли с детства увлекался двумя абсолютно разными вещами - скейтбордингом и мотоциклами. К сожалению, возраст не позволял мальчишке гонять по улицам города, зато, не без помощи сестры, его стену в комнате уже украшал рисунок байка его мечты, который, дай бог выучить всю это конструкцию и механику, Билли надеялся собрать сам. И хотя в школе друзей найти не удалось, Аллен всё ещё общался с другом по скайпу. Ноа был темнокожим пареньком из Новой Зеландии, который учился в школе с Уильямом около года, но после каникул вернулся домой. Тем не менее, расстояние не помешало парням продолжать общение и «чиллить» после уроков, обсуждая девчонок и мотоциклы. Даже сейчас, когда мать уже вернулась, Уильям притворился, что спит. Потом же, когда миссис Аллен проверила сына и ушла, Билли тихонько достал из-под подушки сотовый и принялся тихонько общаться с другом. Миссис Аллен сегодня вернулась с работы позже на целый час, и была вынуждена вызывать такси из-за того, что общественный транспорт уже не ехал, а её автомобиль был на ремонте. Тяжело. Ей действительно тяжело, особенно если учесть, что и она, и её старшая дочь... Ну, не будем об этом. - Ким? Ким, это я, не спишь? - позвала дочь женщина, постучав по двери в комнату дочери. Не получив ответа, миссис Аллен тихонько прошла внутрь. Комната Кимберли не раз меняла обои и мебель, но одно здесь точно не менялось. На фоне серых обоев под «рельеф», черно-белом спальном гарнитуре и коричневом рабочем столе, две интерьерные картины бисером, искусственные цветы в горках покрытые блёстками, старинные семейные игрушки - розовый плюшевый кролик и белый плюшевый мишка, фигурки из воздушного пластилина которые Кимберли сама лепила: от яблока до единорожки, добавляли цвета и жизни. Любое рукоделие Ким как будто придавало жизни её серой комнате. Кстати о Кимберли! Сейчас эта девушка, уставшая и всё ещё не пришедшая в себя от шока после того, что произошло на заднем дворе колледжа, спала на своей застеленной постели в обнимку с книгой. От её матери не укрылось, что дочка снова что-то рисовала в своей тетради чёрной ручкой, параллельно читая любимую книгу детства. Но похоже, что в какой-то момент миссис Дьюи просто вырубилась, уронив на пол последнюю баночку с блёстками и рассыпав серебристые крупицы на полу. Устало цокнув языков, миссис Аллен подошла к спящей дочери, зная, как крепко та спит. Кофе не помог! Покачав головой, мать девушки вытащила из-под неё тетрадь, закрыла её и положила на край прикроватной тумбочки. После этого последовала и книга. Самая любимая, перечитываемая матерью, а затем и самой Кимберли книга, с потрепанными страницами и старой обложкой, с немного высохшим переплетом который девушка приклеивала к обложке уже раза два точно. Тем не менее, обложка всё такая же яркая, как в детстве - синяя, с жёлтыми звёздами, забавный светловолосый мальчик сидит и обнимает рыжего лиса, а над ними напечатано золотыми буквами само название книги и её автор:

Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

- Хм, - при тусклом свете настольной лампы даже через очки было непросто посмотреть, но женщина с ностальгической улыбкой громким шёпотом прочитала ту строчку, где Кимберли, судя по закладке-стикеру, остановилась: – А где же люди? – вновь заговорил наконец Маленький принц,– В пустыне всё-таки одиноко… – Среди людей тоже одиноко, – заметила змея. - О, тебе ещё не надоели эти детские фантазии?! - покачала головой миссис Аллен, закрывая книгу и положив её рядом с тетрадью. После этого она ушла в свою спальню, вернулась с пледом и укрыла им дочь. Нет смысла будить её - только рассердишь. Кроме того, вопрос матери который год остаётся риторическим, ведь ответ знает только Кимберли.

Нет, ей не надоело. И ей, вероятно, никогда не надоест.