New version of the fairytale

Особняк Реджины Реджина сидела в гостиной, окружённой тишиной, которую нарушал только слабый треск дров в камине. В руках она держала чашку чая, но так и не притронулась к напитку. Её взгляд был прикован к окну, где всё ещё стояли густые сумерки, будто отражающие её внутреннее состояние. Сердце сжималось от гнева и боли. Эмма… Эмма забрала Генри. Без её ведома, без её согласия. Генри всегда был её мальчиком, её сыном. Она растила его десять лет, защищала, заботилась, любила. А теперь — одно движение, и он ушёл к той, кто лишь недавно появилась в его жизни. Женщина крепче сжала чашку, её пальцы побелели. — Ты выглядишь так, будто готова разрушить полгорода, дорогая, — мягкий голос Коры вырвал её из размышлений. Миллс подняла глаза. Её мать стояла на пороге, словно тень, уверенная, величественная. — Если ты пришла меня успокаивать, можешь сразу уйти, — холодно бросила Реджина, ставя чашку на стол. Ведьма подошла ближе, её глаза блеснули в свете камина. — Наоборот, я пришла предложить решение. Но для начала, может, расскажешь, что случилось? Королева тяжело вздохнула, проведя рукой по лицу. — Эмма увезла Генри. Вместе с Голдом. Кора приподняла бровь, её лицо на мгновение застыло. — И ты позволила? — Я не знала. Они просто… исчезли. А теперь уже поздно. Кора наклонилась вперёд, её рука осторожно легла на плечо дочери. — Ничего не поздно. Генри вернётся, я тебе это обещаю. — Он вернётся, — с горечью ответила Реджина, — но не ко мне. Красная королева выпрямилась, её взгляд стал холодным и расчётливым. — Ты слишком драматизируешь. Голд - слаб за пределами города. Он всего лишь человек. Миллс усмехнулась, её губы дрогнули в нервном жесте. — Голд всегда выигрывает. Всегда. Кора не ответила, но её глаза сверкнули. Она сделала несколько шагов по комнате, словно что-то обдумывая. — Он может быть силён, но он не неуязвим. У него есть слабости. — Какие слабости? — брюнетка вскинула голову, в её голосе зазвучало любопытство. Прежде чем Кора успела ответить, дверь гостиной резко распахнулась. В комнату вошёл Крюк. Его шаги были твёрдыми, взгляд полон решимости. — Где он? — коротко бросил он, переводя взгляд с Реджины на Кору. Миллс нахмурилась, не скрывая раздражения. — Что ты здесь делаешь? — Я задал вопрос, миледи. Где Румпельштильцхен? — Пират скрестил руки на груди, его взгляд был настойчивым. Кора, напротив, не выказывала ни малейшего удивления. Её губы тронула лёгкая улыбка. — За чертой города, — произнесла она спокойно. Киллиан вскинул бровь, его взгляд стал цепким. — Значит, уязвим. Без магии он ничто. — Именно, — кивнула Кора. — Но ты слишком торопишься. — Тороплюсь? — пират усмехнулся, его голос зазвучал с сарказмом. — Что ж, прости, если я не могу ждать, пока он сам сдохнет от старости. Женщина подошла ближе, её голос стал мягким, почти гипнотическим. — Если хочешь добиться настоящей мести, нужно действовать умнее. У Тёмного есть две слабости. — Две? — Пират наклонился вперёд, его взгляд впился в лицо Коры. — Да, — её голос был тихим, но каждое слово звучало отчётливо. — Первый — кинжал. Тот, кто им владеет, может управлять им. Второй — его жена. Она его слабое место. Без неё он ничто. Крюк на мгновение замер, его глаза блеснули. — Жена, значит… — пробормотал он, но тут же спрятал свои мысли за маской безразличия. — И где мне искать этот кинжал? — Это моя забота, — твёрдо ответила Кора.  Пират выпрямился, делая вид, что принял её слова. — Что ж, тогда успехов вам в охоте, миледи. Он развернулся и вышел, но мысли в его голове крутились, словно буря. Крюк стоял у штурвала, глядя на мерцающий горизонт. Он сжал руку в кулак, вспоминая слова Коры. «Кинжал? Хм. Это слишком просто. Ты хочешь его себе, Кора. А я хочу уничтожить Румпельштильцхена так, как никто не сможет». Его мысли вернулись к жене Тёмного. Кора говорила, что она — слабость. Если Румпельштильцхен потеряет её… Крюк усмехнулся. Его улыбка была зловещей. — Нет, Кора. Я не дам тебе получить кинжал. Но я заставлю Румпельштильцхена страдать. Он убил Милу. Теперь он узнает, что значит потерять тех, кого любишь. Пират развернулся и направился в свою каюту. В голове у него уже рождался новый план, более жестокий, чем простой удар клинка. Румпельштильцхен будет жить, но эта жизнь станет для него адом.

      ***

Нью - Йорк, 09.05.2012  Элиса шагала по улицам Нью-Йорка, не обращая внимания на яркие огни витрин и шум проносящихся машин. Ветер холодными пальцами трогал её лицо, но она этого не чувствовала. Внутри неё всё было поглощено тревогой. Голод? Он был лишь слабой тенью настоящего беспокойства. Её мысли вновь и вновь возвращались к Десмонду, оставшемуся у подъезда дома Бэйфайра. Он упрямо отказался уйти. «А если он придёт, а меня там не будет?» — его слова звучали не просто как аргумент, а как отчаянная мольба. Она понимала, как много значила для него эта встреча, и поэтому не стала спорить. Но теперь, оставшись наедине с собой, Элиса едва могла справиться с собственной тревогой. «Господи… А если я была права? Что, если этот Бэй действительно Нил?» — мысль крутилась в голове, сжимающаяся петлёй вокруг её сознания. Всё запутывалось: Голд и его прошлое, их общее прошлое, Эмма, Генри… Она не знала, что будет делать, если правда окажется настолько сложной, насколько она боялась. Поглощённая своими размышлениями, брюнетка не заметила, как столкнулась с кем-то. — Смотрите, куда идёте! — раздражённо выпалила она, вскидывая голову. Перед ней стояла Эмма. Её лицо было взволнованным, глаза красные, словно она плакала несколько часов подряд. Увидев её, раздражение Элисы мгновенно уступило место тревоге. — Эмма? Милая…— её голос прозвучал удивлённо, но мягко. — Что случилось? Ты… ты плакала? Свон поспешно отвела взгляд, торопливо стирая слёзы с лица. Она старалась казаться равнодушной, но это ей совсем не удавалось. Голос её был хриплым и слабым. — Всё нормально, — коротко бросила она. — Нормально? — голубоглазая прищурилась, её голос стал твёрдым, почти укоряющим. — Эмма, ты явно не в порядке. Что-то произошло. Что с тобой? Блондинка подняла глаза, и в её зелёном взгляде на мгновение вспыхнуло раздражение. Но это длилось лишь миг — она быстро опустила голову, словно не выдержала чужого внимания. — Это не твоё дело, — пробормотала она, пытаясь уйти. Но Элиса не двинулась с места. Её холодный взгляд остановил Эмму, словно барьер. — Возможно, и не моё, — ответила она ровно, но в её голосе была сталь. — Но если тебе нужно выговориться, я здесь. Эмма замерла. На её лице отразилась внутренняя борьба — гнев, усталость, сомнения. Её плечи дрогнули, словно под невидимой тяжестью. И, наконец, она медленно развернулась обратно к Элисе. Её губы дрожали, когда она произнесла: — Это Генри… — голос её был таким тихим, что Элиса едва услышала. Голубые глаза девушки сразу сузились, её лицо застыло в напряжении. — Что с ним? — спросила она с тревогой. Спасительница нервно провела рукой по своим растрёпанным волосам, глаза её блуждали, словно она пыталась собрать мысли. — Пока ничего… — хрипло сказала она, но её голос дрожал. — Но я боюсь. Боюсь, что могу его потерять. Я чувствую, что что-то идёт не так, но я не знаю, как это остановить. Элиса шагнула ближе, её голос стал чуть мягче, но не менее настойчивым: — Объясни мне. Что происходит? Что ты скрываешь? Блондинка глубоко вдохнула, словно перед прыжком в холодную воду. Её взгляд поднялся, и Элиса увидела, как в её зелёных глазах застыл страх, смешанный с отчаянием. Эмма знала, что её слова могут разрушить всё. И всё же она заговорила: — Я нашла сына Голда… — начала она, каждое слово будто выходило с трудом. — И этот человек… это Нил. Элиса почувствовала, как земля под ногами ушла. Грудь словно сдавило стальными обручами. Она застыла, словно гром ударил прямо над её головой. — Чёрт… — выдохнула она, её голос дрогнул. Она сжала кулаки в карманах пальто, чтобы не дать себе выдать эмоции. Это правда. Всё, чего она боялась, подтвердилось. Нил и Бэй — один человек. И теперь всё, что и так казалось сложным, стало невыносимо запутанным. — Проклятый, — процедила Элиса сквозь зубы, её голубые глаза вспыхнули холодным огнём. — И где он? Её голос звучал твёрдо, но внутри всё переворачивалось. Она понятия не имела, что делать. Годы ненависти и злости за то, что он сделал с Эммой, кипели в её груди. Сколько раз она мечтала встретить этого человека и врезать ему за причинённую боль! Но теперь… Теперь, когда она знала, что Нил — это Бэй, сын Голда, её ярость смешивалась с замешательством. Нил страдал всю жизнь, был одинок, брошен. В какой-то мере его можно было понять. Но он бросил Эмму. Эмма отвела взгляд. На её лице отразилось мучительное чувство вины. Она не могла выдержать взгляда Элисы, пронзающего, как клинок. — Я… я его отпустила, — выдохнула она, почти шёпотом. На мгновение в воздухе повисла тишина, но затем она разорвалась громким криком Элисы: — Что ты сделала?! Брюнетка не верила своим ушам. Гнев в её голосе был не просто яростью, а бурей, которая сметала всё на своём пути. Она шагнула вперёд, её пальцы сжались в кулаки. — Ты… ты просто отпустила его? — Элиса не могла скрыть своего возмущения. — Румпель искал его столько лет! Его проклятые столетия были посвящены одной цели — найти своего сына! А ты?! Просто… взяла и отпустила его?! Эмма подняла глаза, её лицо исказилось от обиды и злости. — Ты думаешь, мне было легко? — выпалила она, её голос дрожал, но в нём слышалась боль. — Ты понятия не имеешь, через что я прошла! Я стояла перед ним и… и не смогла. Я не смогла заставить его остаться. Элиса тряхнула головой, её тёмные волосы разлетелись по плечам. Её злость была как шторм, но внутри этой злости билось понимание. Она ненавидела слабость Эммы в этот момент, но видела, как тяжело ей пришлось. — Не смогла? — тихо, почти шёпотом, сказала Элиса, но её голос звучал угрожающе. — Знаешь, Свон, слабость — это роскошь, которую ты не можешь себе позволить. Не сейчас. Эмма сжала губы, её зелёные глаза наполнились слезами. — А ты? Ты бы смогла? — прошептала она. — Ты бы смогла посмотреть на человека, который предал тебя, и заставить его остаться? Ты бы смогла это сделать ради того, чтобы Румпель был счастлив? Элиса замерла. В словах Эммы была правда, которая ранила, как нож. Она видела перед собой не только женщину, которая совершила ошибку, но и мать, которая отчаянно пыталась защитить сына. — Да, — наконец сказала она, но её голос уже не был таким твёрдым. — Я бы смогла. Потому что в этом мире слишком много боли. А ещё больше боли будет, если ты продолжишь её распространять. Эмма опустила голову, слёзы текли по её щекам. Она не пыталась больше спорить. Её молчание говорило громче любых слов. Элиса сделала глубокий вдох, её ярость постепенно утихала, уступая место усталости. Она понимала, что кричать бессмысленно. Но она знала одно: оставлять всё как есть — нельзя. — Ох, глупая моя… — прошептала девушка , её голос дрожал, наполненный теплотой и болью за сестру. Не думая больше ни о чём, она шагнула вперёд и обняла Эмму. Свон застыла на мгновение, явно не ожидая такого жеста, но потом словно сломалась. Она опустила голову и, всхлипнув, прижалась к старшей сестре. Её руки дрожали, когда она обняла сестру в ответ. — Элиса… — прошептала она, голос сорвался, и слёзы потекли с новой силой. Голубоглазая крепче сжала её, прижимая к себе так, будто пыталась собрать воедино все разрозненные части её разбитого сердца. — Тише, тише, моя девочка, — успокаивающе шептала Элиса, поглаживая Эмму по спине. — Я здесь. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Свон уткнулась в её плечо, слёзы текли по её щекам, пропитывая ткань пальто Элисы. Она казалась такой хрупкой, такой потерянной. Брюнетка чувствовала, как сильно блондинка сжала её в своих объятиях, словно боялась, что если отпустит, то останется одна. — Прости, — всхлипнула Эмма, её голос дрожал. — Прости меня, Элиса… — Шшш… Ничего, глупая, — тихо ответила она, её губы дрогнули, но она продолжала говорить, не позволяя себе сорваться. — Ты не должна всё тащить на себе. Я здесь. Ты не одна. Миссис Голд прижала её крепче, одной рукой гладя по голове, другой обнимая за плечи. Эмма была выше, но сейчас казалась маленькой девочкой, которая наконец нашла кого-то, чтобы спрятаться от своих страхов. — Я так устала, — прошептала блондинка, её голос был едва слышен, словно она боялась признаться в этом вслух. Элиса чуть отстранилась, чтобы взглянуть ей в лицо. На её щеках блестели дорожки от слёз, а зелёные глаза были полны боли и вины. — Я знаю, милая, — мягко сказала старшая, убирая мокрые пряди с лица Эммы. — Но ты сильная. Ты справишься. Мы справимся. С этими словами она снова притянула её к себе, крепко обняв, как будто это объятие могло защитить их обеих от всего, что происходило вокруг. Эмма тихо всхлипывала, но не пыталась вырваться. Наоборот, её объятия становились всё крепче, как у ребёнка, нашедшего утешение в руках старшей сестры. Они стояли так долго, и время будто замерло, пока тёплое утешение и тихие слова поддержки не затушили огонь боли в их сердцах. – Что будем делать? – тихо спросила Эмма, немного отстранившись. – Для начала поедем в дом Бэя. Скажем Голду твою легенду о том, как Бэй сбежал от тебя… Но я сомневаюсь, что он просто так согласится уехать, – ответила Элиса. Её голос был ровным, но в глазах читалась тяжесть. Ей совсем не хотелось лгать своему мужу. Но ради сестры она была готова рискнуть. – А ты сможешь ему соврать? – с сомнением спросила Свон. Брюнетка провела рукой по лицу, ненадолго закрыв глаза, будто стараясь собраться с мыслями. – Да, придётся. Иначе он может тебя убить за такое, – произнесла она с горькой усмешкой, но в её голосе звучала тревога. Затем она пристально посмотрела на сестру. – Слушай, птичка, если он захочет ждать сына там, я останусь с ним. Даже если ты будешь уговаривать меня уйти. Эмма кивнула, не зная, что ответить. Элиса глубоко вдохнула, выпрямилась и решительно направилась обратно к подъезду дома Бэйлафайра. Они вошли внутрь. Голд сидел на стуле, его трость стояла рядом, а взгляд был направлен на Генри. Мальчик что-то оживлённо рассказывал, жестикулируя, пытаясь отвлечь Румпеля. И, на мгновение, казалось, ему это даже удалось. Но стоило тёмному увидеть Эмму, как его лицо вновь стало жёстким. Он поднялся с места, опираясь на трость, и холодно спросил: – Ну? Эмма шагнула вперёд. Её голос слегка дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Простите… Ваш сын, он сбежал. Румпель молчал. В его глазах вспыхнула ярость, но он ничего не сказал. Лишь его челюсть напряжённо сжалась. Элиса отвела взгляд, еле слышно прошептав: – Мне жаль… Она чувствовала, как внутри всё переворачивается. Лгать мужу было для неё мучительно, но она понимала, что у них не было другого выхода. Голд не стал задавать лишних вопросов. Его лицо застыло в маске решимости. Он направился к домофону у двери и резко ударил по кнопкам, высвобождая замок. – Эй! Что вы делаете?! – воскликнула блондинка, поспешив за ним. – Ищу сына, – холодно ответил он, не оборачиваясь. Они поднимались по лестнице. На нужном этаже Голд остановился перед дверью. Без лишних слов он достал из кармана отмычку и начал взламывать замок. – Остановитесь! Это незаконно! – отчаянно сказала Эмма, пытаясь схватить его за руку. Румпельштильцхен резко обернулся, его взгляд был ледяным. – Если нужно, мы воссоединимся с сыном через суд, – сказал он твёрдо, отвернулся и продолжил взламывать. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась. Голд вошёл внутрь, оглядывая квартиру, словно пытался найти следы своего сына. Элиса, всё это время стоявшая в стороне, спокойно произнесла: – Знаете, я останусь снаружи. Посторожу, чтобы сюда никто не пришёл. Она повернулась и направилась вниз по лестнице, её шаги были медленными и тяжёлыми. Девушка находилась внутри подъезда, застыв в напряжённой тишине. Её сердце колотилось, а в голове смешались злость, тревога и беспомощность. За дверью, на верхнем этаже, были Голд, Эмма и Генри. Она знала, что разговоры и действия там уже кипят, но самой ей не хватило сил остаться рядом. Слишком много лжи и боли, слишком сложный узел из обмана, в который она втянулась ради своей сестры. Прошло пять минут, потом ещё десять. Элиса пыталась собраться с мыслями, но вместо этого её охватывало чувство вины и стыда за ложь, которую она вынуждена была поддерживать перед мужем. Она не хотела оставаться в этом месте, но и уйти не могла. Что-то удерживало её. Вдруг дверь подъезда скрипнула, впуская в помещение мужчину. Элиса резко подняла взгляд, и её взгляд встретился с незнакомцем. Только он не был для неё таким уж незнакомцем. Нил Кэссиди. Она узнала его сразу, как только увидела. Не из реальной жизни — в ней она никогда с ним не встречалась, но его лицо, его образ она видела в своих снах. Человек, который стал причиной страданий Эммы, её сестры. Нил, кажется, не сразу понял, кто перед ним стоит. Он оглядел Элису с лёгкой настороженностью, но в то же время с непроницаемым спокойствием. – Добрый день, – сказал он, голос был ровным, но в нём звучала лёгкая неуверенность. Элиса прищурилась, её губы изогнулись в саркастической улыбке. – Добрый, – сказала она, скрестив руки на груди. – Неужели не узнал? Мамочка тебя встречает. Мужчина нахмурился, явно не понимая, о чём идёт речь. Но спустя несколько секунд осознание, похоже, дошло до него. Его глаза расширились, и он чуть напрягся. – Ты… – он на мгновение замолчал. – Ты жена моего отца, так? Значит, он здесь? Элиса кивнула, её руки сжались в кулаки. Её голос дрожал от сдерживаемого гнева, когда она произнесла: – О, он здесь. И знаешь что? Я ждала этой встречи. Нил открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не успел. Брюнетка подошла ближе, её кулак резко взметнулся, и удар пришёлся прямо в его челюсть. Мужчина качнулся назад, схватившись за лицо. Ему понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя. – Это за Эмму, – прошипела Элиса, шагнув вперёд, её взгляд был полон ярости. – За всё, через что она прошла из-за тебя.  Кэссиди поднял взгляд, не пытаясь оправдываться. На его лице застыло что-то среднее между смирением и болью. Он провёл рукой по подбородку, где, вероятно, уже начинал краснеть след от удара. – Я заслужил это, – тихо сказал он. – Ты заслуживаешь большего, – жёстко бросила она, сжав кулаки ещё крепче. – Но мне хватит. Пока. Она сделала шаг назад, не отводя от него взгляда, словно ожидая, что он осмелится ответить. Но Нил молчал, будто уже привык получать удары от прошлого, которое его не отпускало.. Она видела, как он напрягся, не отводя взгляда. Но в этот момент её переполняли злость и презрение, и она позволила себе выплеснуть это. — Эмма говорила, что ты резкая, — попытался пошутить Нил, стараясь хоть как-то разрядить напряжённую атмосферу. Элиса внимательно посмотрела на него, её голубые глаза встретились с его. Она заметила, что у Нила были те же глаза, что и у Румпельштильцхена. Такие же, как у Генри. От этой мысли её губы на мгновение дрогнули, изобразив лёгкую, но скорее горькую улыбку. Семья. Даже в своих противоречиях они несли в себе одну неизменную черту. Внезапно сверху раздался мужской крик. Румпельштильцхен. Его голос гремел по всему подъезду, наполненный яростью. Он явно ругался с Эммой. Голубоглазая резко повернула голову к потолку. Нил тоже насторожился. Их взгляды пересеклись на долю секунды, и без лишних слов оба бросились наверх, перепрыгивая через ступени. Добежав до нужного этажа, мужчина первым подбежал к двери. Не раздумывая, он толкнул её, и она распахнулась. Картина, открывшаяся перед ними, была напряжённой. Голд стоял напротив Эммы, его лицо исказилось от гнева, а трость в его руке угрожающе двигалась, словно он пытался подавить желание что-то разрушить. Свон, хоть и выглядела напряжённой, держалась уверенно, не отводя взгляда от мужчины. — Эй! — громко выкрикнул Нил, врываясь в квартиру.– Оставь её… Его голос эхом прокатился по комнате, заставляя всех замереть. Румпельштильцхен резко обернулся, его взгляд встретился с сыном. На мгновение в глазах мелькнула смесь шока, надежды и боли. Он потерял равновесие и ухватился за стену, чтобы не упасть. Элиса, оставшись у порога, внимательно наблюдала за происходящим. Она чувствовала, что вот-вот произойдёт что-то важное, но не знала, к чему это приведёт. Быстро подойдя к мужу, она мягко поддержала его за руку, готовая вмешаться, если понадобится. – Бэй… Ты пришёл ко мне, — прошептал Румпельштильцхен, его голос дрожал, и слёзы заполнили глаза. Он не мог поверить, что его сын снова перед ним, что после стольких лет, он стоял здесь. Бэй стоял, не отводя взгляда, его лицо было холодным, но в глазах можно было увидеть борьбу. – Я пришёл защитить её от тебя, — сказал он, указывая на Эмму, его голос звучал твёрдо, но внутри бушевала буря эмоций. — Я помню, как ты заключал сделки, как использовал людей. Ты не изменился. Элиса злобно скривила губы, её руки всё крепче сжимали руку мужа, будто пытаясь дать понять, что она рядом. Эмоции её бурлили, и этот момент казался ей словно выходом наружу, моментом, когда она могла наконец быть честной. – Бэй, я могу всё объяснить… — попытался сказать Рупель, его голос срывался, и в его глазах читалась боль. Но слова не успокоили никого. – Разговоров не будет. Уходи, — сказал Нил, его голос был твёрдым, без намёка на сомнение. Он не собирался давать отцу шанс оправдаться. – Мало я тебе врезала? — зло прошептала Элиса, её лицо искажалось от злости. Она отступила, но с яростным взглядом, при этом всё ещё крепко держала руку мужа. Её слова были полны ярости и неудовлетворённости. – Я никуда не уйду, — ответил Голд с отчаянием, шагнув вперёд, но его голос был почти безнадёжным. Он не мог просто уйти. Всё в нём кричало, что он должен остаться, что ему нужно объяснить всё, что произошло. – Вон из моей квартиры! — крикнул Кэссиди, глаза его налились гневом. Он был готов на всё, чтобы избавиться от этого кошмара. Эмма сделала шаг в сторону Нила, её рука инстинктивно потянулась к нему, как будто пытаясь успокоить его. Но она понимала, что ситуация выходит из-под контроля, и её присутствие только добавляет напряжённости. – Нил, — произнесла она мягко, но её голос был полон тревоги. Она не знала, как всё закончится, но её интуиция подсказывала, что ей нужно как-то вмешаться. – Спокойно, Эмма, — остановил её мужчина, его взгляд не отрывался от отца. Он пытался взять себя в руки, но злость не отпускала. Румпельштильцхен медленно перевёл взгляд с сына на Эмму, а затем на свою жену. Всё казалось не таким, как он ожидал. Эмоции переполняли его, а чувства, которые он скрывал так долго, наконец прорвались наружу. – Вы знаете друг друга? — спросил он, глаза его стали непонимающими. Он не мог понять, что происходит. Почему всё так сложно? – Вы ведь сами меня отправили, — ответила Эмма, её голос звучал как укол. В её глазах не было ни капли сочувствия. – Хватит врать! — кричал он, его лицо исказилось от ярости. Он сжимал руки Элисы, и казалось, что ему не хватало воздуха.  Тишина наполнила комнату. Звук дыхания каждого из них был громким, как удар молота. Напряжение достигло предела. Элиса стояла в тени, с каждым словом Румпельштильцхена её сердце всё сильнее сжималось. Внезапно в комнату вошёл Генри. Его появление сразу привлекло внимание всех. Румпельштильцхен осмотрел его с головы до ног, и его глаза мгновенно наполнились пониманием. Он посмотрел на Элисой, её кивок лишь подтвердил его догадки. – Мам, что тут происходит? — спросил он, чувствуя, что что-то не так. Эмма, видя его, почувствовала, как у неё в горле застыл комок. Она сделала шаг в сторону сына, пытаясь скрыть его от всех этих бурных событий. – Кто это? — спросил Нил, его подозрения стали очевидными. Он пытался скрыть свои мысли, но его лицо было напряжённым, глаза полны страха. – Мой сын, — тихо сказала Свон, её голос дрожал. Она пыталась вытолкать сына в коридор, её рука тронула его плечо, но Генри не хотел уходить. – Сколько тебе лет? — спросил он, его интуиция подсказывала, что это не просто случайность. Блондинка посмотрела на сына, её взгляд был полон страха и решимости. Она не могла допустить, чтобы Нил узнал правду. – Не отвечай, — приказала она. Но её слова звучали беспомощно, словно она сама не верила в то, что говорила. – Сколько тебе лет?! – мужчина крикнул, его голос звучал как гром. Он был поражён, почти не верил своим ушам. Слишком много правды выплеснулось в одно мгновение. Всё это было слишком… слишком больно. – Одиннадцать! – крикнул Генри, его маленькое лицо было искажено от пережитого стресса. – И… почему все кричат?! Нил стоял, не двигаясь. Мозг застрял в этом моменте. Он долгое время не мог поверить, что у него есть сын, и теперь эта реальность рухнула на него, как тяжёлый камень. Он посмотрел на Эмму. Она стояла рядом, её взгляд был полон невыразимых эмоций. Он заметил её дрожащие губы, её глаза, полные боли и сожаления. Она, наконец, посмотрела на него, и между ними словно образовалась бездна. Эта пустота была ужасной, в ней можно было утонуть. Когда Нил снова спросил, кто этот мальчик, Генри тихо произнёс то, что когда-то ему сказала Эмма. Слова, которые сломали его душу. – Ты… ты мой отец, – сказал мальчик с дрожащим голосом. – Мама говорила, что ты пожарный. Она говорила, что ты погиб… Генри не знал, сколько боли заключено в этих словах, но Нил почувствовал, как будто его сердце разорвалось. Он закрывает глаза, пытаясь контролировать свои чувства, но всё внутри него трещало, как хрупкий лёд, который вот-вот развалится на части. Он закрыл лицо ладонями, чтобы скрыть слёзы, которые внезапно накрыли его. Столько лет. Столько лет он не знал, что у него есть сын, что этот мальчик вырос без него. Он не мог поверить в это. Не мог понять, почему Эмма не сказала ему раньше. В комнате воцарилась тишина, только тяжёлое дыхание мужчины было слышно. Элиса, стоявшая в стороне, тихо вздохнула, её взгляд был полон понимания, но она не сказала ни слова. Она знала, что Румпельштильцхен переживает это, как никто другой. Голд стоял рядом с ней, и она положила свою голову на его плечо, чтобы найти хотя бы малую поддержку в этот момент. Она тоже чувствовала эту тяжесть, и они оба знали, что дальше будет только хуже. В этот момент Генри, не выдержав всей этой напряжённой атмосферы, выбежал к окну. Он открыл балконную дверь, выглянув наружу, как будто пытаясь убежать от всех этих откровений. Эмма, не задумываясь, рванула за ним. Она не могла оставить его одного в таком состоянии. – Генри, стой! — крикнула она, её голос был полон тревоги. Но мальчик не остановился. Он побежал вперёд, и Эмма не могла ничего сделать, кроме как последовать за ним, пытаясь понять, что теперь делать. Элиса, ощущая напряжение в воздухе, не хотела мешать разговору отца и сына. Она тихо вышла из квартиры, закрыв за собой дверь, и осталась в коридоре. Внутри оставались только Нил, или же Бэй, и Румпельштильцхен. Нил повернулся к отцу, его взгляд был полон ярости и боли. — Уходи. И забери с собой свою жену, — твёрдо произнёс он, его голос был холодным и отрывистым. Мужчина легка поморщился, но не двинулся с места. — Ты ведь хочешь, чтобы сделка была разрушена и Эмма заплатила цену, не так ли? — его голос дрогнул, но в нём всё ещё звучала настойчивость. — Чтобы всё это прекратилось, мы должны поговорить. Бэй сузил глаза, его руки сжались в кулаки. — У тебя три минуты, — сухо бросил он. Румпельштильцхен сделал шаг вперёд, но Нил поднял руку, останавливая его. — Бэй… Я здесь, чтобы загладить свою вину, — начал Румпель, его голос был тихим, но наполненным отчаянием. — Поверь, нет большего наказания, чем раскаяние. Я хочу… — А одиночество? — перебил его Нил, его голос стал громче, напряжённее. — Ты хоть представляешь, каково это? Оказаться одному в незнакомом мире? После того, как родной отец отпустил твою руку, испугавшись лишиться этой своей… Он замер на секунду, а затем выразительно взмахнул руками, копируя жесты, которые Румпельштильцхен так часто использовал, когда прибегал к магии. — Магии, — выплюнул он. — Ты выбрал её вместо меня. Ты отпустил меня. А теперь… теперь я отпускаю тебя. Его слова резали, как нож. С каждым из них Румпельштильцхен чувствовал, как его сердце разрывается на части. Он не мог ответить, только молча стоял, опустив голову. — Мне так жаль… — едва слышно прошептал он. Его взгляд затуманился, но он не смог поднять глаза на сына. Каждый сказанный Нилом упрёк был заслужен. Он хотел что-то ещё добавить, оправдаться, но понимал, что любые слова будут пустыми. Бэлфаер стоял перед ним, высокий и сильный, но в его глазах читалась боль того мальчика, которого Румпельштильцхен когда-то предал. Молчание повисло между ними, как пропасть, которую, казалось, нельзя было преодолеть. Нил внимательно смотрел на Румпельштильцхена, его взгляд был полон гнева и горечи. — Правда? — его голос дрожал от эмоций. — Так сильно ты сожалеешь? Настолько, что у тебя теперь будет ребёнок? Эти слова прозвучали, как удар молота. Голд резко поднял голову, его глаза расширились. — Тебе это сказала Эмма? — спросил он, его голос дрогнул, выдавая удивление и беспокойство. Нил скрестил руки на груди, но его поза была скорее защитной, чем угрожающей. — Разве это важно? — резко бросил он. — Это правда? Румпельштильцхен закрыл глаза, словно пытаясь собраться с мыслями. Когда он снова посмотрел на сына, его лицо было мрачным, но в глазах мелькала тень сожаления. — Это вышло случайно, — тихо сказал он, словно оправдываясь. — Да, все наши отношения с Элисой… они начались случайно. Нил скептически прищурился, его губы дрогнули в усмешке, полной горечи. — Случайность? — переспросил он. — Ты думаешь, этим всё можно объяснить? Ты предал меня, оставил одного, а теперь пытаешься оправдаться, называя всё, что ты делаешь, случайностью? Румпельштильцхен шагнул ближе, но Нил резко поднял руку, останавливая его. — Нет. Хватит оправданий, — твёрдо сказал он. — Я не верю тебе. Ты всю жизнь выбирал магию, сделки, власть… А теперь ты хочешь, чтобы я просто принял, что ты «случайно» нашёл новую семью? Слова Нила были как пощёчина, и Румпельштильцхен отшатнулся, словно физически ощущая их вес. Он снова посмотрел на сына, но не нашёл слов, чтобы оправдаться. Всё, что он мог сказать, звучало бы пустым. Молчание повисло в комнате, только усиливая напряжение между ними. Нил смотрел на Румпельштильцхена с горечью, которую тот никогда раньше не видел в глазах сына. Его слова были подобны ударам молота — точные, беспощадные. — Будь хорошим отцом для своих детей, — сказал Кэссиди твёрдо, его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — С первым сыном у тебя не получилось. Эти слова обрушились на Румпельштильцхена, как лавина. Его дыхание сбилось, и он, казалось, потерял равновесие, невольно ухватившись за спинку ближайшего стула. Его трость ударила по полу, звеня в тишине комнаты. — Бэй… — прошептал он, его голос почти сломался. — Я пытался… — Пытался? — перебил Нил, его гнев разгорелся ещё сильнее. — Ты оставил меня одного, выбрав магию, сделки, власть! А теперь ты хочешь сказать, что пытался? Румпельштильцхен молча опустил голову, не в силах смотреть в глаза сыну. — Всё, что я когда-то хотел, — продолжил Нил, его голос уже не был таким громким, но от этого стал ещё более тяжёлым, — это чтобы ты был рядом. Но ты не смог. Ты всегда выбирал что-то или кого-то, кроме меня. Румпельштильцхен сделал ещё одну попытку приблизиться, но Нил снова поднял руку, останавливая его. — Ты просишь прощения? Хорошо. Но я не знаю, смогу ли я простить. Может быть, ты изменился, я не знаю. Но, знаешь, будь хорошим отцом для своих детей. Потому что второго шанса с первым сыном у тебя не будет. С этими словами Нил отвернулся, не оставляя отца ни одной надежды на ответ. Румпельштильцхен застыл на месте, глядя на уходящего сына. Его сердце разрывалось, но он знал, что сейчас ничего не изменит. В тишине комнаты он остался один, окружённый пустотой своих ошибок. Голд спустился вниз, словно под тяжестью собственных мыслей, с каждым шагом чувствуя, как прошлое разрывает его на части. Он всегда считал, что страдал достаточно, но теперь, когда его сын снова отверг его, когда в глазах Нила он прочёл лишь гнев и боль, которые сам же и посеял, он понял — он потерял сына. Элиса стояла у двери, когда она увидела его, её лицо смягчилось. Она не задала ни одного вопроса. Она не спрашивала, что сказал Нил, не пыталась узнать детали. Она уже знала. Когда Голд подошёл ближе, его плечи поникли, как у человека, который больше не может нести тяжесть своего прошлого. Брюнетка шагнула вперёд и обняла его. Она обвила его руками так нежно, словно боялась, что любое её движение причинит ему ещё большую боль. — Он меня не простил, — прошептал он, едва слышно, и в его голосе была такая безысходность, что её сердце сжалось. — Я потерял его. Навсегда. — Тсс… — Элиса провела рукой по его спине, успокаивая его, как ребёнка, который только что увидел страшный сон. — Ты не потерял. Ты всё ещё здесь, и это значит, что у тебя есть шанс. Просто время… нужно время. — Время? — Голд горько усмехнулся, но его голос задрожал. — Я раз за разом теряю тех, кого люблю. Может, я этого заслуживаю. — Никто не заслуживает вечной боли, — твёрдо сказала она, отстранившись, чтобы взглянуть ему в глаза. Её взгляд был полон решимости и любви. — Ты сделал ошибки, Румпель. Их не исправить сразу, но ты борешься. Я вижу это. Он поднял руку и осторожно коснулся её лица, словно боялся, что даже её может потерять. — А если я и тебя потеряю? — прошептал он. Элиса крепче обняла его, прижавшись к его груди. Её тепло обволакивало его, как спасительный остров среди бурного океана. — Я здесь, и я не оставлю тебя, — сказала она, её голос был мягким, но решительным. — И даже если весь мир отвернётся, я всегда буду рядом. Голд закрыл глаза, позволяя себе хотя бы на мгновение утонуть в её поддержке. Это было всё, что ему сейчас нужно. Её любовь, её вера — то, чего он никогда не мог дать себе сам.