Утро станет сном

Как только входная дверь захлопнулась, Карлайл перевел взгляд на Беллу. Девушка так и осталась стоять около столешницы, сжимая в побелевших руках окровавленный кухонных нож. Бледная, дрожащая, она едва сдерживала порыв закричать или упасть в обморок — доктор видел это по судорожным движениям ее кадыка и хаотично вздымающейся груди, видел, но ничего не мог поделать. Покрасневшие глаза затопили живые эмоции, но ни одна слезинка не хлестнула по горящим губам — все тут же было яростно стерто рукавом, повинуясь выверенным движениям сокрытого глубоко внутри маленького ребенка. Лишь на щеке остался тонкий едва заметный кровавый мазок. Так выглядело познание, думалось им обоим. — Что теперь? — проговорила Белла, будто в лихорадке. Ее трясло, как в тридцатиградусный мороз, одеревеневшие ноги подкашивались, а на лбу выступила холодная испарина. Зачем она вообще сюда пришла, прямо в лапы к вампирам? Свон совсем не была готова умирать именно сейчас, когда все только-только начало налаживаться, но дело шло к расправе над маленькой глупой дочерью шерифа. Ее точно не выпустят отсюда живой, ведь она слишком много видела. Видит бог, Белла с радостью отдала бы Карлайлу свою жизнь и лучшие годы добровольно, без единой капли крови, перед алтарем где-нибудь на пляже в окружении не в меру шумных родственников и изнывающего от жары священника в черной, как смоль, сутане... Но вышло так что все, во что она верила и все, о чем она мечтала, сейчас лежит в руинах, поблескивая хрустящими осколками стеклянного фужера. Исправить хоть что-то не представляется возможным — высокая стена, разделяющая их с тогда еще доктором Калленом-человеком, теперь разрослась до небес, и конца ей не было видно, а может это та самая Башня из старой маминой колоды Таро, которая горит и рушится исторгая из себя едва живых от страха людей. И небо...оно было таким же свинцовым, что сейчас висит над городом, а может оно было фиолетовым или его не было вовсе — кромешный пожар и молнии, кто знает. До двери было около двадцати шагов, думалось девушке, и она совсем не была уверена что преодолеет пешком хоть треть, не то что пробежит. — Я отвезу тебя домой, — ответил Карлайл, впрочем, не двигаясь с места. Он не хотел еще больше пугать свою гостью, поэтому постарался не делать никаких резких движений, прежде чем не удостоверится в том что Белла правильно поняла его слова. — Вот так просто? — с недоверием проговорила девушка. — Вот так просто, — улыбнулся доктор и все-таки сделал один крошечный шаг к обмякшему подростку, но в эту же секунду Свон снова выставила вперед нож, обозначая границы, которые до этого дня были размытыми, неосязаемыми, призрачными, но сейчас как можно более красноречивыми. Карлайл остановился, поднял ладони на уровень груди, в глупой попытке показаться неопасным, дружелюбным доктором, но чужая личина человека из чьей-то прошлой жизни сползла с его мертвой кожи, не успев приклеиться. — Я вам не верю, — выплюнула Белла, задыхаясь, — вы лгали мне все эти месяцы. — У меня и моей семьи на то были веские причины, — мужчина сурово посмотрел на подростка, взгляд его отдавал разочарованием и даже сожалением. — Нам нельзя раскрывать свою истинную сущность перед людьми. Это против правил. — Теперь, когда я знаю, кто вы, вас...накажут? — Карлайл замолчал, а Белла наоборот распалялась. — И вы должны убить меня, чтобы больше никто не узнал вашу тайну, я права? — Белла... — Уйдите!!! — взвизгнула девушка и бросила нож в сторону доктора. Гостья выбежала из кухни, поскальзываясь на идеально гладком кафеле идеально чистого почти необжитого дома. Ноги в глупых махровых носках то и дело разъезжались, и при других обстоятельствах это могло бы выглядеть забавно, но Свон было не до смеха. Белла бросилась к входной двери, но споткнулась о ковер и упала прямо на прозрачный журнальный столик, стоявший в гостинной. Доктор навсегда запомнит звук треснувшего стекла, отчаянные крики и ядовитую пульсацию вытекающей из рассеченного предплечья крови. Сладкий манящий запах сводил с ума так сильно, что кружилась голова, а перед глазами все плыло. Превозмогая желание рвануть на всей вампирской скорости и осушить несчастную девчонку, Карлайл быстрым шагом подошел к лежащему подростку, взял все еще сопротивляющуюся Беллу на руки и понес на второй этаж. — Я верила вам, — хныкала она, отбиваясь. Осколки стекла хрустели в сгибе локтя.

***

Она успела разбить во сне не один будильник, прежде чем до ее сознания дошло, что звук шел из неприветливого реального мира. С трудом нащупав свой мобильник на ободранной прикроватной тумбочке, Белла вздохнула и приняла вызов. — С Рождеством, моя девочка! — голос Рене был на удивление бодрым, лишенным страданий и боли, с которой в сломанные кости впиваются штифты, а иссеченную кожу, испещренную кровоподтеками, держат органические нити, завязанные в замысловатые узлы. Захотелось заплакать, по-детски печально, надрывно, но вместо этого девушка вцепилась пальцами в цветастую подушку. — Мама... — прошептала Белла, прикрывая рот дрожащей рукой, только бы никто не узнал о подступающей истерике. Неожиданно тупая боль прострелила предплечье, покрытое аккуратно наложенными бинтами. Свон долго рассматривала каждый оборот повязки, каждый нахлест, так и не решаясь развязать ткань. Но, черт возьми, как же хотелось заглянуть внутрь, отрывая засохшие корочки от стянутых сукровицей ран, чтобы понять, что вчерашний вечер никак не мог присниться, и все было взаправду. Как она вообще оказалась в своей постели? Неужели доктор отвёз ее домой, как и обещал? Из ступора девушку вывел голос мамы, который звал ее по имени. — Да, я тут. Просто задумалась. И тебя Рождеством. — Как дела? — вдруг серьезно спросила Рене. На фоне Белла услышала Чарли. Отец, кажется, о чем-то говорил по телефону в своей привычной командной манере. Иногда Белла жалела его подчиненных, потому что переубедить такого упертого человека было почти невозможно. Если уж Чарли что-то для себя решил, то он будет стоять до конца, не принимая никакие существующие в этом мире доводы. — Я в норме. Вчера вот к подруге зашла в гости. Ее семья устраивала небольшую вечеринку, — бинт захрустел, растягиваясь на побелевших от напряжения костяшках. Боль от кончиков пальцев добралась аж до затылка, пульсируя и высекая искры под закрытыми веками, будто огниво. Белла сразу расслабила руку и медленно вдохнула. Нужно срочно обзавестись обезболивающим, иначе она не дотянет до вечера. — И как все прошло? Присмотрелась к какому-нибудь мальчику? — невпопад спросила мама, заговорщически понизив голос. Дочери осталось только демонстративно фыркнуть, но на самом деле до боли прикусить ладонь забинтованной руки, чтобы ни единое слово, ни единый звук не выдал истинное положение вещей, не показал, в каком она состоянии и что это за «мальчик» недавно присмотрелся к ней. — Ну маааам...— простонала Белла, напуская на себя негодование. Пришлось даже цокнуть для большей убедительности. — Все-все, не ругайся, — примирительно хихикнула Рене и через секунду продолжила: — Тут отец хочет с тобой поговорить. Передаю ему трубку. — Белла, ты позавтракала? — как всегда по делу спросил Чарли. В который раз с момента своего пробуждения Свон закатила глаза. — Да, пап. Я съела тарелку хлопьев и яблоко, — протараторила она и поспешила сменить тему, чтобы ее снова не вынудили безбожно врать. — Как дела у вас с мамой? — Лечение идет по плану, без эксцессов, — деловито заявил главный шериф, будто он сейчас отчитывался перед вышестоящим начальством, но никак не говорил с дочерью. — Рене скоро выпишут домой восстанавливаться, и ей нужна будет моя помощь. Я поживу немного у нее. — А Фил? — Белла услышала как отец резко распахнул дверь в палату. Оживленный шепот в коридоре не мог заглушить полный презрения голос Чарли, когда он буквально выплёвывал: — Пусть только попробует тут появиться, я ему собственноручно...— старший шериф зарычал. Послышался звук удара и раздраженный женский голос. Видимо, мужчина знатно приложился кулаком к стене, чем вызвал негодование у сотрудников госпиталя. Такое несдержанное поведение было не типично для отца, поэтому девушка резко открыла рот и тут же резко закрыла его, не найдясь с ответом. — Пап, ты может расскажешь что случилось? — наконец обеспокоенно проговорила Белла. Отец ответил не сразу. Какое-то время девушка слышала его частое дыхание, смешанное с бешенным рыком. Подозрения, не отпускающие ее все эти дни, заговорили, зашептали из глубины сознания сотнями мерзких голосов. Не имея сил терпеть, она встала и прошлась туда-сюда по комнате, а потом снова села на кровать, прижимая уже нагревшийся телефон к уху. — Твоя мать застала Фила с любовницей. Они поругались и Рене уехала из дома на ночь глядя. На эмоциях она не справилась с управлением и врезалась в столб. Этот сученыш понял что к чему, когда ему позвонили врачи и сообщили о случившемся. Пока Рене лежала без сознания, Фил исчез вместе с деньгами в неизвестном направлении. — Какой кошмар, — прохрипела Белла. — Папа, неужели все это правда и Фил мог пойти на такое? Но почему мама сама мне об этом не сказала? Зачем она делает вид что все хорошо? — Потому что твоя мать не хочет никого расстраивать, — вздохнул Чарли, и голос его показался уставшим, — такой уж она человек. — Что же будет дальше? — взволнованно пролепетала девушка. — Мы написали заявление в полицию. Фила найдут и накажут, — ни секунды не колеблясь ответил Чарли. Видит бог, Белла отчаянно хотела верить этому ровному командному голосу, верить и ни капли не сомневаться, как тогда, два дня назад, когда в ее мире не существовало ничего выходящего за рамки нормы. — Я еще не скоро вернусь. Береги себя, дочь. — Хорошо, ты тоже, — прошелестела Свон. Она хотела еще что-то сказать, но в этот момент дверь в спальню открылась. Болезненный комок засвербел в горле, когда Белла увидела грустное лицо Элис. — Мне нужно идти, я потом еще позвоню. До связи, пап, — сказала девушка и положила трубку. Воцарилась тишина. — Как себя чувствуешь? — кивнула Элис на бинты. — Почти не так больно, — ответила Белла, явно подразумевая не только свое эпичное падение на стеклянный журнальный столик. — Скажи честно, тебя Карлайл попросил со мной нянчиться? — Элис не сказала ничего, лишь позволила себе бесконечно понимающий кивок. Комната снова погрузилась в тишину. — Отец беспокоится о тебе, — глаза Элис снова остановились на лице собеседницы. Казалось, она считывала малейшие изменения в мимике Беллы, будто пыталась понять что-то, что скрыто за толстыми стенами все ещё объятой огнём Башни. — Послушай, все не так как ты думаешь. Мы бы никогда не причинили никому вреда, поверь. — Я не хочу ничего слушать. Я устала. Оставьте меня в покое, — несколько отрешенно проговорила Свон, — пожалуйста, — глаза Элис погасли, помутнели, как у мертвой рыбы, и пустота эта саднила, будто старый нарыв. — Береги себя, — сказала на прощание гостья и вышла из комнаты. Под ее торопливыми ногами заскрипели деревянные половицы старого дома, а через две минуты внизу хлопнула входная дверь. Элис в последний раз обвела долгим взглядом окна хозяйской спальни, прежде чем сесть в машину. На город надвигался буран.