Османское сокровище

      Прогорклый запах каких-то трав и сладостей впивался в ноздри наряду с ароматом спелых яблок. Глаза наконец раскрылись, а размытый взгляд пытался рассмотреть обстановку вокруг. Белый холодный свет одинокой луны вливался в комнату через круглое маленькое окошко. На столе в ступке тлел узелок из каких-то растений, распространяя свой лекарственный аромат по каюте. Тело было влажным, вероятно от той духоты, что стояла в комнате. В груди пекло и было больно дышать. Я медленно повернула голову и едва простонала от неприятных ощущений. Снова это ощущение, словно собираешь себя по кусочкам в единое целое и каждая крупица твоего тела болит.       Некоторое время я лежала неподвижно и вслушивалась в давящую тишину молчаливой ночи. Легкие всплески воды, ударявшиеся об судно, внушали надежду. Если я все еще в каюте брата, значит наш корабль уцелел. Вероятно, ребята в городе, отмечают очередную победу над коварным врагом. В голове вспыхнули воспоминания того ужаса, который охватил нашу команду. Вспоминался до мурашек холодный и жестокий взгляд Айдан, коим она смотрела на меня с корабля черноглазых. Она упивалась тем, что совершила, с наслаждением наблюдала за тем, как погибают те, кто считал ее одной из своих.       Момент, когда стрела вонзилась в мое тело, отозвался резкой болью в груди и я сморщилась, положив ладонь поверх пропитавшейся кровью ткани. На пальцах осталась вязкая алая жидкость, а я стала рассматривать ее, с ужасом осознавая, что могла погибнуть. Быть может смерть и не принесла бы мне страданий, отправив в небытие, однако заставила бы пострадать близких. От мысли, что Адем мог потерять меня — стало жутко.       Вцепившись рукой за край столешницы, а другой опершись на стену, я предприняла отчаянную попытку подняться с места. Рану тянуло, боль была пульсирующей и сильной, потому по щекам непроизвольно покатились слезы, однако я не издала и звука. Головокружение настигло меня, как только я крепко встала на ноги, но удержаться все же удалось. Опираясь руками на все, что попадется, я медленно вышла из каюты. На кухне слышалась возня — вероятно, Юзман готовил что-то, потому я постаралась бесшумно выйти на верхнюю палубу.       Ночь открылась множественными огоньками, что ярко светили и колыхались в городе. Наш корабль стоял вблизи берегов Константинополя, потому мне было отлично видно дворцовые стены. Неожиданно небо озарили тысячи ярких искорок после оглушительного залпа, похожего на взрыв корабельной пушки. На секунду сердце замерло в тревоге, а позже зардело трепетом от неописуемой красоты. Во дворце что-то праздновали, выпуская сотни салютов в темное безоблачное небо. С восхищением я застыла на месте, совсем не замечая фигуры, что была привязана к мачте корабля.       Лишь новый залп салютов озарил все в округе, как вдруг мой взгляд зацепился за человека в белом одеянии. Он был повернут ко мне спиной, голова была опущена, а руки и ноги связаны прочной веревкой. На белесой рваной рубашке виднелись пятна крови, вызывающие на душе неприятное чувство. Я сделала несколько вкрадчивых бесшумных шагов, пытаясь разглядеть человека, но глаза, не привыкшие к темноте, не могли этого сделать. В мыслях пролетали догадки, которые было страшно озвучить. «Неужели брат и команда похитили кого-то? Может это кто-то из черноглазых?»       Когда я оказалась лицом к лицу перед незнакомцем, небо вдруг снова озарилось яркими красками, и я с ужасом замерла на месте, видя знакомую фигуру. Кеманкеш, опустив голову и плечи, повис на тугих веревках, даже не обращая внимания на того, кто к нему подошел. Из его уст вырывалось слабое мычание, дыхание было сбитым, будто бы он пытался отдышаться после долгой и быстрой пробежки. Мои ладони накрыли его промерзшие плечи и пальцы слегка впились в кожу мужчины, пытаясь отдать свое тепло.       — Кеманкеш…? — Я тихонько звала мужчину по имени, чтобы тот наконец поднял на меня взгляд или хотя бы отозвался, но он не реагировал. На глазах выступали слезы после каждой отчаянной попытки привлечь внимание возлюбленного. Наконец я с силой встряхнула его и наши взгляды встретились. Его глаза были темными, полными злобы, отчаяния и ненависти. Он смотрел на меня с прищуром, остервенением.       — Едва ли солнце коснется неба — меня пустят на доску… — Прошептал пират, пока по его губе стекала алая струйка крови. Ужас травил душу, спутывал мысли и не давал спокойно подумать.       — Почему…? — Слова давались с трудом, но я пыталась взять себя в руки, чтобы выяснить причину. Кеманкеш сдавленно прокашлялся, сплевывая кровавую слюну, затем глубоко вздохнул и прошептал.       — За предательство… Я предал нашу команду… Предал Адема… И тебя я тоже предал, Кесем… — По спине пробежались мурашки. Злой ветер завыл, поднимая туман и волны. Я смотрела на любимого мужчину и пыталась понять смысл его слов. Скрип судна, всплески воды, шум ветра и металлическое лязганье чего-то не давали спокойно размышлять.       Залпы салютов прекратились, а одинокая белая луна скрылась за плотными тучами. Стало совсем темно. Сердце бешено билось в груди, и я понимала, что не смогу оставить его на верную погибель, даже если он совершил предательство. Моя душа слишком сильно была привязана к этому мужчине.       Не думая больше и секунды, я ринулась к Кеманкешу и стала освобождать его от плена, развязывая веревку за веревкой. Неожиданно до моих глаз дошли языки пламени, колыхаемые ветром на факелах. Подняв голову, я едва вздрогнула, видя Адема и команду, что вернулись из города. За общим шумом я и не заметила их прибытия.       — Кесем! — Голос брата звучал грозно и строго. — Вернись в каюту. Оставь возню с этим жалким псом…       Казалось, эти гневные слова давались ему легко, но я прекрасно знала, какая дыра зияла в его сердце и как больно ему было чувствовать ненависть к своему товарищу. Я обняла мужчину крепкой хваткой, пытаясь закрыть своими руками от злых взглядов.       — Нет! Я не позволю тебе его убивать! Не позволю… — Я уткнулась лицом в шею Кеманкеша, тяжело и часто дыша. Мужчина же сидел расслабленно, кажется, приняв свою участь и понимая, что все мои отчаянные попытки поменять ситуацию — были тщетными.       — Кесем. Иди в каюту. Не испытывай мое терпение, — Адем сузил глаза, а в голосе читалось раздражение. Я продолжала сидеть на месте, сжимая тело любимого, не обращая внимание на боль от кровоточащей раны. Кеманкеш, словно в бреду сумасшедшего, тихонько посмеивался, от чего его плечи подрагивали.       Двое матросов, среди которых был Али, подняли меня под руки и отвели к брату. Мужчина одарил меня самым холодным и строгим взглядом, на какой только был способен. Его губы сжимались в гневе, ноздри раздувались, а грудь тяжело и медленно поднималась. Неожиданно он поднял свою ладонь, и я вся сжалась, ожидая пощечины за то, что посмела ослушаться его приказа. Однако Адем положил свою руку на мою щеку и ласково погладил, смягчившись.       — Я рад, что ты очнулась после этого кошмара…пожалуйста, вернись в каюту…я приду совсем скоро и мы с тобой поговорим… — Его спокойный тон на удивление сработал, потому я, кинув последний взгляд на связанного пирата, спрятала глубоко все свои эмоции и последовала просьбе капитана.       В мучительном ожидании я накручивала себя все сильнее, пытаясь предположить, в чем конкретно предал нас Кеманкеш. За то время, пока я ждала брата, Юзман успел перевязать мне рану, а сама я успела переодеться в чистую одежду. Наконец двери в каюту раскрылись и на пороге появился Адем. Его лицо было уставшим, осунувшимся и совсем не похожим на то, что я видела на палубе полчаса назад. На его костяшках была сукровица, поэтому глаза мои тут же округлились и я ринулась в сторону брата, чтобы немедля услышать объяснения.       — Ты его бил?! — Мой голос срывался в истерику, в грудной клетке словно птицы бились, пытаясь вырваться на волю.       — Кесем…он предатель… — Адем взял меня за руку, пытаясь вселить спокойствие и рассудительность. Но мое сердце разрывалось от череды событий и крутости их поворотов.       — Ты же знаешь, что это не так…он не способен… — Я умоляла скорее себя, пытаясь утешить и вразумить, что этот мужчина не способен на подобное по отношению к нам.       — Порой люди совершают такие поступки, о которых ты даже в кошмарном сне не подумаешь. Он помог Айдан… Он виноват в нападении на нашу команду… Он мог быть виноватым в твоей смерти, понимаешь? — На последних словах Адем смотрел на меня едва ли не обезумевшим взглядом. По-видимому, лишь одна мысль о моей смерти приводила его в ужас.       — О чем ты говоришь? Как Кеманкеш может быть связан с нападением? Нет…ты ошибаешься…это не так… — Я часто и быстро замотала головой, отказываясь верить в услышанное. Брат, уловив мое состояние, накрыл ладонями мои плечи и аккуратно усадил на постель, дожидаясь, пока я успокоюсь.       — Он рассказал Айдан о наших пушках…об их разработке, дальности стрельбы и прочих тонкостях. Рассказал ей план нашего корабля, примерное время нахождения на нем… Она обо всем этом знала… Он сам признался, что она приходила к нему однажды в каюту и… — Адем замолчал. Ему было неприятно говорить о любой связи своей бывшей возлюбленной и бывшего друга. Я задыхалась от переизбытка чувств, голова кружилась, а в горле пересохло. Я медленно и судорожно вдохнула спертый воздух, а затем внимательно посмотрела на брата.       — И…что они делали там…в каюте? — Земля уходила из-под ног, я боялась услышать самое страшное. Мое сердце бы не выдержало еще одного предательства.       — Известно, что! Обсуждали свой крысиный план! Я не понимаю, почему он так поступил со мной…мы ведь были как братья… — На душе стало на малую долю легче, потому мои плечи опустились при выдохе, а глаза едва прикрылись.       — Кеманкеш тебе лично рассказал об этом? Он во всем признался или только в том, что Айдан к нему приходила? — В глазах брата вдруг появилось сомнение, взгляд забегал, и он стал неуверенно отвечать.       — М…не во всем…какой дурак признается в таком? Но сам факт…что ему было делать с ней в одной каюте?! И его отчаянные попытки натравить меня на девушку в последние дни… Наверняка, он передумал осуществлять нападение и хотел без последствий для себя избавиться от Айдан… Но она оказалась куда умнее…       — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Я положила руку на его плечо и внимательно посмотрела на лицо брата. Мужчина мотнул головой, скидывая с себя наваждение.       — Я капитан этого судна и все мои решения хорошо взвешены… У меня нет права на ошибку… Он точно виновен… — В каюту вдруг постучали и на пороге оказался Али.       — Адем, все готово… Корабль отплыл на достаточное расстояние от берега… — Парень скользнул по мне ледяным и острым, словно сабля, взглядом, а затем вернул его на капитана.       — Что готово?! Что вы задумали?! — Я чувствовала себя словно в запутанном лабиринте — куда не сунься, везде тупик и никаких внятных ответов. Подорвавшись со своего места, я с силой оттолкнула парня в сторону и выбежала на палубу. Кеманкеша вывели на доску. Он едва ли мог стоять на ногах, а рубашка впитала в себя новую порцию крови. Я подбежала к нему, схватилась за его предплечье и прошептала. — Скажи мне, что ты не предавал нас… Ты и Айдан не связаны…скажи мне это…       — Я выведал ей все наши секреты… Собственноручно подписал приговор нашей команде… — С силой прикусив губу, я решительно обернулась на вышедшего следом брата и отчеканила каждое слово.       — Вы не бросите его в море, пока я не выясню все обстоятельства!       Следующее утро наступило для всех ясным и солнечным светом. Для всех, кроме нашего экипажа. Всю ночь я пыталась вытянуть из Кеманкеша подробности, но он никак не мог вспомнить, что именно произошло в ту ночь, когда Айдан пришла к нему. К утру вся команда потихоньку разошлась по своим каютам. В трюме с нами остались лишь Али и Адем, которые поклялись не вклиниваться в наш с пиратом диалог. Они сидели по другую сторону стола и покорно слушали, изредка порываясь что-то сказать.       — Кесем…не мучай ни меня, ни себя… Я не могу вспомнить, что было. Мы что-то выпили и дальше темнота… Я лишь знаю, что она забрала мои записи о пушках и прочем, — Кеманкеш, измученный и ранее избитый лежал головой на своей руке.       — Как же ты не понимаешь, милый? — Заметив, что глаза капитана были прикрыты, я наклонилась к возлюбленному и ласково зашептала, коснувшись дрожащими пальцами его щеки. — Если я прекращу допрос, тебя тут же казнят…постарайся вспомнить…       — Достаточно! — Сонный брат вдруг поднялся со своего места, взял меня за руку и вывел на палубу. После душного трюма на улице казалось невероятно свежо и прохладно. — Вероятно, Айдан чем-то опоила его, а затем выведала, где лежат записи. Но ты ведь понимаешь, что доказать это нереально?       — Но почему мы не можем поверить на слово? Он ведь не простой матрос, он практически наша семья… Я не верю, что он по собственной воле все отдал ей. К тому же последние дни он вместе со мной вел слежку за Айдан… — Я устало оперлась рукой на перила, вглядываясь в морскую гладь.       — Кесем…меньше всего на свете я бы хотел казнить его. И больше всего хотел бы поверить ему… — Плечи мужчины опустились, он сгорбился, упираясь локтями в перила и всматриваясь вдаль. — Запрем его в каюте, чтобы у остальной команды не возникло вопросов о справедливости. Быть может, он что-то да вспомнит на холодную голову…       Легкая надежда коснулась моего сердца и я мягко улыбнулась, благодарно взглянув на Адема за его решение. Некоторое время мы молча стояли друг рядом с другом, а затем мужчина собирался уйти, но я остановила его за руку и нерешительно начала:       — Я должна тебе еще кое-что сказать…       — Я слушаю… — Он внимательно посмотрел на меня, борясь с сонливостью.       — Мы должны забрать османское сокровище. Ту розу, о которой ты мне твердил. Она должна стать нашей. Любой ценой, — Мой некогда уставший голос вдруг оживился, стал жестким и строгим.       — Почему ты поменяла решение? — Адем сузил глаза, удивляясь тому, что я передумала. Я не стала спешить и рассказывать ему о том, что семья Ахмеда причастна к смерти наших родителей, ведь понимала, что в таком случае брата не остановить.       — Я просто хочу, чтобы восторжествовала справедливость. С помощью этой розы мы сможем сделать гораздо большее для бедняков, нежели это делает династия. Они, имея столько возможностей, не устраивают никаких благотворительных мероприятий для голодающих детей и обездоленных семей…       — Моя справедливая сестра…никогда в тебе не было пиратского духа и я этому несказанно рад. Ты рождена для другого, ты моя совесть, мой ангел на этой земле… — Он мягко улыбнулся мне, крепко обнял и коснулся губами лба. Я лишь кивала на его слова, скрывая тот адский огонь мести, что сгорал в моем сердце.       Через несколько часов, вымотанная от бессонной ночи, я колдовала над мазями для госпожи. Лекарши, заметившие мое разбитое состояние, о чем-то шушукались за спиной, но я не обращала внимания, думая лишь о своем плане. Мне нужно было сблизиться с падишахом как можно сильнее, чтобы выведать у него информацию о нахождении розы.       — Хатун! Ты на ходу засыпаешь, что с тобой?! — Хаджи ага, вошедший в лазарет, вдруг подлетел ко мне. Из-за задумчивости и сонливости я едва ли не пролила жидкость на книгу с рецептами. Резко вздрогнув от его голоса, я подняла на него голову.       — Все в порядке…я немного не выспалась… — Он коснулся моих ладоней и вместе со мной поставил емкость на стол, а затем отвел меня в сторону, вглядываясь в мое лицо.       — Не выспалась, говоришь? Ты словно не спала несколько ночей… Что приключилось? Мне можешь поведать, я никому не доложу, — Голос мужчины сошел на шепот, был ласковым и обеспокоенным. Сжав губы в тонкую линию, я отвела взгляд, не в силах встречаться с ним глазами. Теперь на дворец, его жизнь и его обитателей я смотрела совсем под другим углом. Это место вызывало у меня лишь негативные эмоции, потому мне не хотелось никоим образом связывать себя с кем-либо из его жителей.       — Все правда в порядке… Просто немного устала. Помимо службы во дворце и учебы у меня куча других проблем и дел, которые так же требуют внимания. Оказалось, что справляться со всем одновременно — очень сложно, — Отчасти это было правдой, иногда хотелось все бросить и просто раствориться.       — Проблемы не должны тебя одолевать. Ты ведь боец… — Он по-доброму улыбнулся мне, мягко погладил по спине, словно отец, подбадривающий и подталкивающий на новые подвиги. От слов евнуха на душе вдруг стало странно. Приятное чувство теплоты разливалось по сердцу, обволакивая его и заставляя биться спокойным ритмом. Я подняла на него свои голубые глаза и не смогла сдержать печальной улыбки.       — Спасибо вам… за все… — Хаджи, не понимающий моего настроения, погладил меня по волосам и ушел.       Чуть позже я намеренно вышла в сад, тепля надежду, что встречусь с падишахом. Я долгое время бродила под тенями ароматных плодовых деревьев, пока меня вдруг не окликнул знакомый женский голос.       — Кесем. Здравствуй, дитя, — Обернувшись, я встретилась лицом к лицу с Сафие султан, что прогуливалась со своими наложницами. Лицо статной женщины озарилось улыбкой и она протянула руку для приветствия. Я мягко коснулась тыльной стороны ладони губами, а затем лбом, поднимая на госпожу взгляд. — Давно не видели тебя. Как поживаешь? Как твоя учеба?       — Госпожа… — Голос мой вдруг почему-то задрожал. В моменте мне захотелось упасть к ней на плечо и высказать всю ту боль, что терзала мою душу. Я с силой впилась пальцами в свои ладони, сжимая кулаки, отпуская чувства. Ненависти к ней я не испытывала. — Все хорошо…вашими молитвами…       — Мы рады это слышать. Хаджи рассказывает иногда о твоих успехах, — Медленной поступью мы двинулись по саду, обсуждая незамысловатые темы. — Мы вышли в сад, чтобы поискать нашу кошку Елизавету… Уже два дня слуги не могут ее обыскаться, от чего наше сердце волнуется и нам даже не помогают твои лекарства от бессонницы.       — Найти ее в таком огромном дворце… — Я обернулась и подняла взгляд на дворцовые стены. — Та еще задачка.       — Ты права, но мы не теряем надежды. Это животное слишком многое для нас значит… — Взгляд госпожи застелила печаль, а я растерянно огляделась по сторонам, пытаясь уловить белое пушистое пятно. До ушей вдруг донеслось слабое мяуканье и все оторопели. Наложницы суетливо разбрелись по саду, пытаясь угодить своей султанше и первыми найти питомца. Лишь я сразу же заприметила довольно высокое дерево в конце сада, где на довольно приличной высоте, вцепившись всеми лапами, сидела Елизавета.       — Не волнуйтесь, госпожа. Через пару минут ваша кошка будет с вами… — С озорной улыбкой вдруг проговорила я и побежала прямо к дереву.       — Кесем! Что ты…задумала? Подожди слуг! — Сафие султан, подобрав полы своего пышного платья, пыталась поспевать за мной, но, вероятно, не привыкла к такому темпу. В то время, когда она наконец достигла конца сада, я уже вскарабкалась на дерево и тянула руку к кошке. — О, Кесем! Тебе не следует…       — … Все в порядке! Идите ко мне, Елизавета…кис-кис… — Я пыталась позвать питомца и привлечь ее внимание к себе, но та, хоть и была напугана и измотана, смерила меня высокомерным взглядом, отвернув мордашку. — Вот же…упрямая…       — Что здесь происходит? — Султан Ахмед, подошедший к госпоже гораздо раньше, чем слуги и наложницы, взглянул наверх, удивленно приподняв бровь. — Кесем?       — Здравствуй, наш дорогой внук. Она пытается спасти Елизавету…о, моя девочка, — Сафие, переживающая за своего питомца, кажется и не обратила внимания на тот факт, что падишах меня знает.       Крепко держась за толстую шероховатую ветвь, я медленно придвигалась к кошке, стараясь не напугать ее еще больше. Наконец мне удалось ее схватить и крепко прижать к груди, чтобы та даже не посмела пытаться вырваться. Елизавета отчаянно мяукала, дергалась и шипела пока я старалась аккуратно спуститься. Ловко спрыгнув прямо перед падишахом, я растерянно подняла на него лицо, отряхнула свое платье и опустила взгляд, склоняя голову.       — Повелитель… — Неловкость, кою я не испытывала ранее к этому юноше, вдруг настигла меня и я поспешила отдать питомца его хозяйке, старательно обходя глазами мужчину.       — Елизавета…натерпелась, нужно тебя отмыть и накормить! — Сафие крепко обняла кошку и расплылась в благодарной улыбке. — Спасибо тебе, Кесем… Но впредь, лучше дождись слуг…       — Весь дворец был поднят на уши и искал ее по всем уголкам…а ты смогла найти так быстро, умница… — Когда госпожа покинула нас, Ахмед обратился ко мне, расплываясь в улыбке.       — Просто повезло… — Я смотрела на его лицо и не могла простить того, какая судьба постигла моих родителей. Держать себя в руках приходилось с трудом.       — Выглядишь уставшей… — Немного помолчав, добавил он, кажется, чутко улавливая мое настроение.       — Отдых бы мне не помешал. Однако, на это нет времени. У меня еще есть дела в лазарете… — Я сделала шаг, чтобы уйти, но тут же остановилась, вспоминая о своей цели. Переборов отвращение, закрыла глаза, втягивая воздух глубоко в легкие, а затем посмотрела прямо на мужчину. — Но выпить чашку чая с тобой…мне не составит труда…       Мы вновь уединились в тайном саду. Я слушала его очередные истории, пропуская их мимо ушей, сверля взглядом дно чашки. В голове крутились лишь одни мысли, от которых избавиться я бы не смогла при всем желании.       — Кесем? — Ахмед вдруг наклонился и заглянул мне в глаза, заставляя вздрогнуть. — Кажется, ты меня совсем не слушаешь…       — Нет, я слушаю… Просто задумалась… — Я сделала медленный глоток, а затем с шумом поставила чашку на стол, едва не расплескав остатки чая. — Почему сегодня ночью был салют?       — Я как раз говорил об этом… — Он усмехнулся, понимая, что я все-таки была в своих мыслях. — Что ж…перескажу еще раз. Совсем скоро на свет появится мой первый ребенок. Одна из моих фавориток носит его под сердцем, о чем я узнал вчера.       — Дети — это счастье… Я приношу тебе свои поздравления, — Я хотела ограничиться лишь словесной поддержкой, но мужчина вдруг поднялся с места, обошел столик и подал мне руку, приглашая подняться вслед за ним. Не став возражать, я вложила свою ладонь в его и он притянул меня к себе, крепко обняв.       — Получать добрые слова от тебя — вдвойне приятнее… Только жаль, что моего первенца носишь не ты…       — Ты снова за старое? — Я раздраженно фыркнула и отстранилась от мужчины, выражая все свое недовольство. Грань между падишахом и хатун была совсем стерта.       — Кесем… Я понимаю, что ты не ответственна за мои чувства к тебе, но и поделать с собой я ничего не могу. Не могу перестать представлять, что ты моя… — От его слов становилось совсем тошно. Быть может при других обстоятельствах я бы млела от его слов, но не в этот раз.       — Ты прав, я не ответственна за твои чувства и не должна все это выслушивать, — чтобы поставить окончательную точку в этой теме, я демонстративно стала уходить. Рука султана тут же остановила меня, заставляя развернуться.       — Нет, не уходи. Я постараюсь держаться от этого подальше. Просто прошу, будь немного терпеливее ко мне… — Он улыбнулся мне, виновато опустив голову и поглядывая на меня исподлобья.       — Хорошо, но тронешь меня еще раз — будет больно, — Он показательно коснулся моего предплечья пальцем, а я слегка ущипнула его за руку, от чего мы оба усмехнулись.       Следующие полчаса мы провели за болтовней, где я пыталась свести тему в нужное мне русло и узнать еще немного подробностей о золотой розе, однако падишах все время увиливал, говоря о том, что в этом нет ничего интересного. Когда мое терпение наконец лопнуло, я сослалась на то, что мне пора на занятия и ушла.       Вечером, по возвращению на корабль, я едва ли не валилась с ног, мечтая о том, как моя голова коснется мягкой подушки и я наконец усну. Команда лениво суетилась, какая-то часть все еще ужинала, обсуждая за трапезой с капитаном какие-то вопросы. Зайдя в столовую, я обвела присутствующих взглядом и поджала губы, заметив, что Али занял место, где всегда сидел Кеманкеш. Адем повернул на меня голову и улыбнулся, кладя свою руку на мою талию, притягивая к себе.       — Ты вовремя! Юзман только-только разложил еду по тарелкам. Присаживайся скорее, — Я обняла его одной рукой за шею, ласково взъерошивая пальцами его волосы.       — Я не голодна…сейчас пойду отсыпаться, — Наклонившись, я поцеловала брата в лоб, а затем украдкой прошептала, что сегодня узнать ничего не удалось. Он едва заметно кивнул мне и отпустил. Остальной команде пока вовсе не обязательно знать про новый план и столь крупную наживу.       Усталой походкой я брела в свою комнату, проходя мимо каюты, в которой находился любимый моим сердцем мужчина. Я прошла всего несколько шагов мимо, но затем остановилась и вернулась к его дверям, не решаясь войти. Двери в его спальню были заперты снаружи, от чего на душе было паршиво. Он, словно дикий зверь взаперти или узник, совершивший тяжкий поступок.       Решившись все же его проведать, я ловко прошмыгнула в каюту брата и выкрала с его стола ключи. Какой точно ключ был нужным я не знала, потому стала наспех вставлять каждый, отчаянно пытаясь прокрутить его в замочной скважине. На шум и лязганье кто-то вышел из столовой, а вскоре я увидела удивленного Али.       — Что ты делаешь? — Он оторопело остановился за моей спиной, тактично перейдя на шепот. Я с силой вздрогнула и едва ли не выронила из рук увесистую связку.       — Разве не очевидно? Пытаюсь открыть дверь, — Оправдываться смысла не было. Я продолжила свои отчаянные попытки подобрать ключ, пока мужчина не отобрал связку из моих рук.       — Я знаю, какой ключ подходит…ммм…что же мне будет, если я его тебе покажу? — Смерив его наглую фигуру укоризненным взглядом, я закатила глаза и отобрала связку обратно.       — Ничего не будет. Я подберу ключ и без твоей помощи…тоже мне, умник… — Склонившись к замочной скважине и готовясь вставить очередной ключ, я услышала за своей спиной смешок.       — Ключ ты может и подберешь сама, но вот…что будешь делать, если я Адему доложу? Ты же знаешь, как он не любит, когда действуют за его спиной… А он, кажется, не давал тебе дозволения навещать Кеманкеша? — Он рассыпался в ехидных ухмылках, противно шмыгая своим крысиным носом. Закатив глаза в очередной раз, я протянула ему ключи и терпеливо прошипела:       — Хорошо, что ты хочешь от меня? — Парень вдруг смерил меня похотливым взглядом, от чего моя бровь поползла вверх. — Неужели попросишь поцелуй? Как пошло…       — Поцелуй? М…поцелуй, это слишком мало… Знаешь ли, я ведь пират…женской ласки давно не видел, некогда понимаешь ли… — Каждое его слово противно липло ко мне, а от его тошнотворного голоса было некуда деться. — Знаешь, потрогать твою грудь будет для меня куда приятнее, чем помусолить твои пухлые губки… Хоть какая-то будет от тебя польза на этом корабле.       — Поверить не могу… Ты ведь был помощником Кеманкеша, он был твоим наставником, всюду тянул тебя за собой, не давал погибнуть… Ты ведь прекрасно знаешь, что именно связывает меня и его. Ты видел нас у озера… — Я пыталась призвать его к совести, но тот лишь горделиво вздернул нос и ухмыльнулся.       — Еще как видел…и во второй раз тоже… Твои сладкие стоны до сих пор у меня в ушах! Ну же, Кесем, — Он наклонился ко мне и прикусил зубами мочку уха, за что незамедлительно получил звонкую оплеуху. — Дрянь…       — Какой же ты…гад ползучий… — Я вернулась в каюту брата, положила ключи на место и зашла в свою комнату, решив, что навещу Кеманкеша позже. Выдерживать все эти унижения мне не хотелось.       Перед сном Юзман перевязывал мне рану и накладывал новую порцию лечебной мази. Старик сосредоточенно распределял лекарство по пульсирующей ране, с жалостью вздыхая.       — Натерпелась, деточка… — Шептал он себе под нос, покачивая головой.       — Юзман… — Я вдруг коснулась его ладони и посмотрела в глаза, тепля надежду в своем взгляде. — Ты ведь наверняка был у Кеманкеша…ему не хило досталось от Адема… Как он?       — Был… Он держится. Спрашивал о тебе, но я сказал, что ты ушла в город, — Старик вдруг перешел на шепот. — Просил передать, что сильно скучает и…любит тебя…       Облегчение коснулось моего сердца и я улыбнулась, отводя свой взгляд. Перед глазами всплывал его образ, его улыбка и ласковые губы, по которым я неимоверно скучала.