Как избежать убийства

— Да... да, нет, постой... мгм! — мужчина резко отпрянул от экрана смартфона, когда чересчур нервный оппонент вновь слишком громко прикрикнул. В тот же момент он подносил к пересохшим губам горячий кофе. Последствия были очевидны. — Я ничего не понимаю, Цзин Юань... ты сказал, он называется так, но никто из консультантов не знает никакой срукколы! Я уже устал ходить по магазинам в поиске этого выдуманного овоща, — парень нервно выдохнул. Цзин Юань с серьёзным видом уважительно дослушал всё, что сказал Рэн, и только тогда позволил себе слегка надрывистый смех. Попутно детектив пытался отыскать влажные салфетки под пристальным взглядом любопытных коллег. — Ха-ха! Аха-ха! Вообще-то это зелень, а не овощ. И называется она руккола. Рэн, стоя в магазине у холодильника со свежей зеленью, раздраженно продолжал слушать, как мужчина на том конце трубки продолжает смеяться, словно издеваясь над ним.  Рэн бы и сам посмеялся, ведь название искомой травы говорило само за себя. Вот только парень обежал слишком много магазинов в районе, чтобы также потешаться над ситуацией. — То есть ты считаешь, что вся проблема в том, что это зелень, а не овощ? — Рэн, успевший остыть, слегка хлопнул стеклянной дверцей длинного холодильника. — Хорошо. Давай-ка ты отрабатывай, а я приготовлю ужин. Но только если будешь дома вовремя, — Рэн, удивившись всей той нежности, которая в нём скрывалась, решил, что не будет отпираться от подобного подарка. Цзин Юань еле слышно рассмеялся. Случившееся было именно тем, ради чего стоило прожить этот день. Пускай белая рубашка, запачканная кофе и пойдёт в утиль, а коллеги на работе начнут смотреть косо, Цзин Юань знал одно — сегодня дома его ждёт тёплый ужин и человек, который готов защитить его от целого мира.

***

Цзин Юань кинул взгляд вниз, и ему открылся вид на вечно живой Манхэттен. Казалось, он существует чрезмерно долго, чтобы то было правдой. Человеческая жизнь ничто в сравнении с сиянием никогда не спящего города, которому поклонялись миллионы. Цзин Юань присел на самый край бетонного выступа, свесив ноги вниз с небоскрёба, который, как бы того не хотелось, не мог дотронуться и до низов плывущих облаков. Мужчина продолжал глядеть на то, как быстротечна и одновременно вечна жизнь в Манхэттене, и на огни, что так радостно плескались под взором детектива.   Там, в лабиринте широких улиц, невероятно отличающихся от Нового Орлеана, кто-то шёл с работы домой, уставший, но довольный тем, что возвращается после тяжелого дня в своё безопасное жилище, кто-то же бежал к жёлтому такси, опаздывая с замиранием сердца на долгожданную встречу, к которой готовился целый день. Кого-то и вовсе не волновало мирское — например, бездомных, занимающих все свободные лавочки, не оставляя места парочкам, желающим хоть на минутку присесть, дабы насладиться друг другом. Цзин Юань мечтал быть на их месте. Плевать, кем именно быть: молодым и красивым бизнесменом, совершившим очередную сделку и идущим с работы в уютный дом к семье, тем непоседливым ребёнком, за которым не поспевала следить обеспокоенная мать или даже бездомным. К несчастью, он понимал, что такие мысли не более, чем призрачное желание романтизировать чужую жизнь, чтобы хоть как-то жалеть себя и продолжать своё никчёмное существование. — Ха-ха!!! Чёртова руккола... — Цзин Юань рассмеялся, точно безумец, столь громко и несвойственно себе, что, казалось, безвозвратно надорвал голос. Впрочем, он не слишком был ему нужен. Как и всё остальное. Ему действительно нечего стало терять. За массивной железной дверью квартиры его теперь никогда не встретит покой от одного вида недовольного Рэна, который снова, хоть и скрывая это, будет не рад тому, что детектив задержался на работе.   Как же он жил прежде, если появление Рэна и стало смыслом его жизни? Цзин Юань начал задаваться вопросом, жил ли он до дня их встречи вообще, или лишь скитался по миру, как делает это сейчас. А, быть может, с появлением парня все остальные события закономерно померкли в памяти детектива... Цзин Юань стал чересчур часто браниться, проявлять незнакомые для себя эмоции и вести себя совершенно иначе, нежели раньше. Возможно, Рэн оставил частичку себя для Цзин Юаня, пускай и не самую порядочную, но всяко лучше, чем ничего. Или же Цзин Юань так сильно желал утешить себя, что верил в подобное... Мужчина вспоминал каждый момент, где Рэн терял бдительность и становился обычным человеком, откидывал маску серьёзности, шутил и заставлял идеальное лицо детектива искажаться в попытках засмеяться. Он хотел его воскресить... Хотя бы в своих воспоминаниях. Он хотел бы, чтобы тот жил там вечно. Пускай Цзин Юань умрёт, но не Рэн, он обязан жить! Руки Цзин Юаня, крепко упирающиеся по бокам от него в бетонные плиты, начали ослабевать, и мужчина слегка поддался вперёд. — Цзин Юань! — мужская рука еле успела ухватить воротник бежевого тренча. Одна из пуговиц, оказавшись под столь крепкой хваткой, предательски оторвалась. Словно вынырнув из глубокой дрёмы, Цзин Юань, услышав голос позади себя и почувствовав большую ладонь на своём плече, позабыл обо всём на свете. Покинув одну иллюзию, он погрузился в другую. Но как только Цзин Юань крепко встал на ноги, обернулся и решил взглянуть на того, кому был обязан жизнью, то сильно пожалел, что не сорвался с проклятого здания прямиком на чужие головы. Мужчина, сдерживая неясное чувство, распирающее его изнутри, взглянул на человека, стоящего напротив. — Кто Вы?.. — хрипло от пересохшего горла спросил Цзин Юань. Пшеничные локоны развивались в ночных порывах хлёсткого ветра, который на высоте пятидесяти этажей становился и вовсе диким.   Цзин Юань, уловив их солнечный ореол в полумраке, не переставал терять надежду. Но его золотистые глаза встретились с блеском двух чужих, что были цвета изумруда. Этот человек нагло украл последние крохи веры, а затем бессовестно заговорил: — Извините, просто... я был Вашим лечащим психотерапевтом в больнице, откуда Вы выписались неделю назад, — Цзин Юань недоверчиво глянул на него ещё раз, но не смог узнать в мужчине ничего знакомого. — Я не помню Вас, — словно не закончив фразу, Цзин Юань продолжил смотреть на человека мыльным взглядом. — Я знал, что Вы вряд ли вспомните, ведь мы общались лишь однажды, от силы минут десять. Но мне Вы показались чересчур тревожным для того, кому нечего скрывать. Оказалось, мы живём в одном районе и иногда я за Вами следил... Наверное, так будет звучать слишком откровенно, скорее приглядывал, хотелось уберечь Вас хотя бы от беды, раз уж я не сумел помочь как психотерапевт. Кажется, получилось... — Мужчина, выпалив всё на одном дыхании и не утаив ни одной детали, остался неловко стоять на месте. Глаза Цзин Юаня слегка расширились, как у кота, пытающегося разглядеть в темноте то, чего не существовало. Но это случилось лишь на миг. Более, не обращая внимания на человека, он присел на тот же бетонный выступ, будто бы смеясь над самой смертью. Глупец. Цзин Юань не был нужен даже костлявой. Это она потешалась над ним и его горем, заграбастав себе самое дорогое, что имел мужчина. Человек, назвавшийся психотерапевтом, присел рядом. Взглянув на Цзин Юаня, он повторил жест последнего и так же свесил ноги в пропасть. — Думаю, стать вновь Вашим психотерапевтом у меня не выйдет, так что, если не против, перейду на ты. Моё имя Лоча, — мужчина протянул детективу ладонь для рукопожатия, но тот никак не ответил на жест. Цзин Юань слушал в пол уха. От Лочи повеяло едким, но едва уловимым ароматом табака. Можно было бы сбросить на специфические духи, но всё же тот спросил: — Куришь? Лоча совершенно не удивился его вопросу; он точно знал о Цзин Юане многое и дал это понять ещё в начале их знакомства. Цзин Юаня же, казалось, это совсем не волновало. На его вопрос новоявленный врач протянул пачку сигарет. — Куришь такие же, как и он, — не думая, ляпнул Цзин Юань, а затем аккуратно подцепил костяшками пальцев одну сигарету из полупустой упаковки. Лоча достал зажигалку. Холодные порывы могучей стихии хлестали, не жалея сил и не оставляя попыток потушить огонь. — Выставь руки по бокам от лица, — Цзин Юань сделал так, как показал мужчина, но скорее машинально, ведь не раз заставал Рэна, стоящего глубокой ночью на балконе у распахнутого окна и прикрывающего колыхающийся от ветра огонь зажигалки. Как многое парень скрывал от детектива? Сколько из того, что Рэн хотел рассказать Цзин Юаню, унёс ночной ветер в клубах сигаретного дыма? Цзин Юань, никогда не имевший дурной привычки курить, слабо затянулся и в очередной раз взглянул на зеленоглазого мужчину, который ранее без тени сомнения сел рядом с ним на краю пятидесятиэтажного здания. — Зачем пошёл за мной? Мы ведь даже не знакомы толком, — Цзин Юань, раньше доверчивый, готовый поверить в дружбу с пары слов, сейчас же словно превратился в загнанного в клетку дикого зверя; ему просто не хотелось никому верить, ведь так оказалось гораздо проще жить. Если бы не его дружелюбие, не его уверенность в завтрашнем дне и людях, сидел бы он тут, не страшась собственной гибели? Переживал бы о том, кого уже нет? Возможно, Цзин Юань найдёт ответы на эти сомнительные вопросы, или же станет их заложником. — Я вижу по твоим глазам, что ты не веришь в искреннее чувство помочь. Хорошо, я понимаю. Объясню на твоём языке: мне захотелось познакомиться и поговорить подольше, нежели чем десять минут. В ответ Цзин Юань лишь негромко выдохнул, а затем, словно кивая собственным мыслям, повернул голову в сторону Лочи. — Юань... прости, могу я обращаться без фамилии? Знаю, что в твоей культуре, конечно, так не принято, но всё же, — после слов Лочи, лицо Цзин Юаня заметно помрачнело, что не смогло ускользнуть от врача. Цзин Юань молчал. Еле заметно поджав синеющие от холода губы, он кинул безжизненный взгляд вниз. В некогда полных счастья глазах теперь отражались лишь потухшие воспоминания и разбитые о скалы горечи мечты, а бездна отчаяния, поглотившая их, медленно подбиралась к израненной душе, хранящей последние надежды на искреннюю любовь. — Кто тот человек, о котором ты говорил? Ты ведь и сейчас о нём думаешь, не так ли? — Лоча глянул на сигарету, медленно тлеющую между его длинных пальцев, силуэт которых казался чересчур вытянутым в полумраке. Он старался не давить на мужчину, однако ему хотелось, чтобы тот поведал свою историю. — Это неважно. Его больше нет, — не говоря более ни слова, он резко поднялся с холодного выступа здания, столь уверенно, будто и не было той пропасти в паре сантиметров от его ног. Подойдя к выходу с крыши, детектив, скрипнув ржавой дверью, что точно являлась его ровесницей, скрылся на плохо освещённой лестнице.

***

Цзин Юань откровенно являлся пленником собственных мыслей; он зачастую проводил время в размышлениях о прошлом, питаясь теми мгновениями счастья, которые ему повезло разделить с единственным человеком, с кем его сердце билось в унисон. Но сколько бы Цзин Юань не варился в мерзких потугах выжить за счёт событий минувших дней, ему ни за что не удастся поведать эту историю. У него язык не повернётся сказать и слово о Рэне. Никому нельзя знать... Рэн только его, и эти воспоминания будут принадлежать лишь Цзин Юаню и его слабеющему с каждым днём рассудку. Ещё несколько месяцев назад двое людей, разделявших общую тяжесть бытия, не могли даже подозревать о том, что в один миг всё оборвётся, что всё, чем они хотели поделиться друг с другом никогда не будет услышано их любимым человеком. Теперь, скитаясь по улицам города, Цзин Юань как никогда раньше почувствовал себя чужим. Когда все предпочли жить, он предпочёл остаться лишь живым призраком, безмолвно наблюдающим за всем, не имеющим для него значения.  Воспоминания о Рэне были единственным, что грело его сердце, но время беспощадно уносит и их. Ему было страшно. Страшно вновь остаться в одиночестве, наедине с тишиной, пожирающей его мысли.