Сборник драбблов с Саймоном Райли

Один только взгляд на него на водительской стороне сводит с ума. Его прическа, прикрытая капюшоном или балаклавой - это новая норма. От одной мысли о том, что можно провести по ней пальцами, которые никогда не бывают достаточно долгими, чтобы по-настоящему ухватиться, у тебя кровь стынет в жилах, ты нагреваешься быстрее, чем сидя у огня или окунаясь в теплую воду. Это такая же новая норма, как и щетинистая, голая кожа на его челюсти, которая напрягается под пристальным взглядом. Он так и не успел побриться, редко когда это удается, пока он может оставаться в тени до пяти часов, и это заставляет тебя вздрогнуть, когда ты думаешь о влажной мягкости внутренней поверхности бедер, являющейся результатом этого решения. Вот такие результаты дает доверие и преданность. Еще недавно ты не ожидала большего, чем увидеть темные глаза за маской. Окно приоткрыто ровно настолько, чтобы выпустить дым от его сигареты. Чёрные безпалые перчатки, ногти голые и подстриженные, грязь и чернила всегда задерживаются во впадинах его пальцев. Глаза тяжелые, как всегда, от недосыпания, истрепанные нервы, оставшиеся от прежней жизни с хрупким тонким сном. Уровень кортизола в его крови и по сей день остается высоким. Ты бы все отдала, чтобы хоть немного облегчить это состояние, но так не бывает. - Продолжай так смотреть на меня, и у нас возникнут проблемы, - говорит Саймон, когда ты смотришь на него уже в пятый раз за последние несколько минут. - Проблема? - повторяешь ты. Ты не пытаешься скромничать, на самом деле нет, но выходит именно так. Слегка запыхавшись, ты с легким смущением осознаешь это. Сейчас у тебя нет стыда. Он хмыкает вместо ответа. Ты сжимаешь кулаки на бедрах, пытаясь сосредоточиться на дороге, а не на постоянной боли между бедрами. Он не виноват, что твоя киска выбрала именно это время для отчаяния. Ты снова взглянула на него краем глаза. - Птичка, - рычит он. Ему даже не нужно смотреть на тебя, чтобы понять, что ты пялишься. Просто еще одно странное шестое чувство из прежней жизни. Но это предупреждение, которое ты слышишь громко и четко. - Я ничего не говорила, - с раздражением говоришь ты, полностью отворачиваясь от него и глядя в окно. Проходит всего несколько минут, в течение которых ты наблюдаешь за коричневыми пятнами травы и деревьями, выстроившимися вдоль автострады, пока ты не сдвигаешься на своем месте. Ты остро ощущаешь мокрое пятно между ног, то, как пальцы Саймона свободно переплетаются с рулем, когда он ведет машину одной рукой, запах дыма на обшивке, грязные пятна на лобовом стекле, куда не достают дворники, момент, когда он смещается и его вес заставляет кожаную обшивку поскрипывать. Снова оглядываешься на него. Он не сигналит, прежде чем свернуть в крайнюю правую полосу, не обращая внимания на яростный гудок машины, стоящей прямо за тобой. Ты вскрикиваешь, когда он на бешеной скорости выезжает на дорогу, и хватаешься пальцами за нижнюю часть сиденья, а затем поворачиваешь голову, чтобы взглянуть на него. - Да что с тобой такое? - кричишь ты, застыв на месте от внезапной смены полосы движения. Саймон не отвечает тебе, но ты замечаешь, что съезд ведет к остановке, расположенной недалеко от автострады. Она одна из самых малопосещаемых - просто скопление ресторанов быстрого питания и заправка. Он заезжает на парковку и практически с силой жмет на тормоза, заставляя тебя дернуться вперед на своем сиденье. Саймон никогда не был самым осторожным водителем, но это совершенно новый уровень для него. - Саймон, Саймон, что ты делаешь... - прошипела ты сквозь стиснутые зубы, но он уже встал и вышел из машины, обойдя ее по кругу. Сердце замирает в груди, желудок завязывается узлом. Когда ты делаешь вдох, он выходит дрожащим от нервов и волнения. В голове мелькает мысль нажать на блокировку, когда он приблизится, но ты не решаешься. У него уже подергивается глаз. Ты смотришь на него сквозь ресницы, когда он открывает дверь и наклоняется, чтобы отстегнуть твой ремень безопасности. - Вылезай, - приказывает он и вытаскивает тебя, прежде чем ты успеваешь ответить. Прогулка до заправки проходит в напряжении, и ты с трудом поспеваешь за ним. Он идет слишком быстро и ждет, что ты не отстанешь, рычит на тебя, чтобы ты пошевелилась, но ты слегка волочишь ноги. Как ни стыдно, но даже это заставляет тебя заводиться. - Мы собираемся...? - задыхаясь, спрашиваешь ты, и раздражение просачивается из тебя. Саймон не отвечает, только крепче сжимает твое запястье. Звонок над дверью зазвенел, когда вы вдвоем вошли внутрь и направились прямо к задней двери. Поймав взгляд обслуживающего персонала, который с открытым презрением смотрит на вас двоих, ты смущенно улыбаешься в ответ. Саймон даже не оглядывается. Кажется, если бы дело дошло до этого, он бы позволил мужчине вызвать полицию. Туалет на заправке - одна из самых грязных уборных, в которых тебе доводилось бывать, но ты едва замечаешь это, когда Саймон притягивает тебя к двери, которую он только что захлопнул, и целует тебя на расстоянии дюйма от твоей жизни. Его поцелуи вечно скользкие и влажные, опасные для тебя, когда он проводит языком по твоему телу, а рука обхватывает твою голову, чтобы наклонить ее под нужным углом. Ты хочешь отдавать столько же, сколько получаешь, но легко поддаться порыву и открыть рот, чтобы впустить его, потому что чувствуешь его голод. - Эта киска никогда не устает от меня, так ведь? - Саймон бормочет тебе в рот. Он крадет у тебя слова, когда снова накрывает твои губы своими. Он дает тебе достаточно места, чтобы сделать резкий вдох. Это в твоих интересах. Единственные доступные тебе слова - жалкие мольбы, отчаянные пальцы, вцепившиеся в его куртку и пытающиеся стянуть ее, чтобы почувствовать под ней мышцы. Пытаешься подобраться к нему как можно ближе, обхватить его руками. Нуждающаяся, несчастная девочка. - Бедняжка, - вздыхает он, отрываясь от твоего рта и смеясь, когда твои губы бегут за ним. Приподнимаешься на цыпочки, чтобы поцеловать его снова и снова, руками притягивая его за шею, - Так возбудилась, что едва не заставила меня разбить эту чертову машину. - Не могла дождаться, - скулишь ты, осыпая его шею поцелуями, когда он встает в полный рост, и голова у тебя уже почти кружится, - Прости, прости, прости, пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, Саймон, пожалуйста... - Не здесь, птичка, хочу, чтобы ты увидела, как отчаянно ты выглядишь. Он перетаскивает тебя на другую сторону уборной, заставляет встать на его ботинки и повернуться лицом к зеркалу, покрытому помадой, карандашом и бог знает чем еще, - Давай, вставай, - пока он расстегивает твое платье. Резкий контраст между вами двумя в зеркале заставляет тебя смутиться. Словно ты не спала с ним раньше и не жила, чтобы все рассказать. Он весь в темной одежде и словно гора на плечах, рот всегда поджатый в нетерпении, что заставило бы любого другого отвернуться. Но ты снова прижимаешься к нему. Грубые пальцы стягивают трусики в сторону, не удосуживаясь проверить, не мокрая ли ты. Полагая, что да, что ты всегда с ним, с нетерпением раздвигая бедра и предлагая себя ему. Ты стараешься не думать о том, что твой таз уже наклонен в его сторону. Саймон держит твою голову одной рукой под подбородком, слегка сжимая твои щеки, - Твою мать... посмотри на это, - хрипит он, глаза почти черные от похоти. - Ты ведешь себя грубо, - хнычешь ты, отталкиваясь от него и покачивая бедрами. - Неважно, сколько раз я тебе даю - ты всегда скулишь. Голодная до члена птичка. Было бы больно, если бы ты не знала, как сильно он хочет тебя, глубокий тембр его голоса выдает ноющий, неутолимый голод. Рука, словно штанга, лежит на груди, удерживая тебя на месте, а его ладонь лежит на груди, просто чтобы было за что ухватиться. Он снова и снова повторяет, что это всего лишь ты, но ты знаешь, что он хочет этого так же сильно, как и ты. Он тянется расстегнуть штаны, и тут ты чувствуешь, как знакомый член прокладывает себе путь в тебя, плотно прижимаясь к тебе, и лишь благодаря влажности, почти блестевшей на твоих бедрах. Он хрипло дышит, когда его член входит в тебя, та же рука тянется к твоему животу, мизинцем касаясь вершины твоего бугра. Первый толчок толкает тебя, заставляя ладони опуститься на зеркало, хотя рука, лежащая на твоей груди, прижимает тебя к его груди. Она липкая под твоими пальцами. Ты вздрагиваешь при мысли о том, сколько Purell* тебе понадобится после этого, но эта мысль исчезает, когда он вытаскивает свой член из тебя почти до конца, а затем вводит обратно. - Да, да, блядь... - задыхаешься ты, глядя на свое отражение в зеркале. После нескольких часов в дороге ты не совсем в лучшей форме - потная, нуждающаяся в душе и кофе, но любая застенчивость испаряется под горячим взглядом Саймона. Он поглощает тебя. Его челюсть сжимается с каждым толчком, а взгляд мечется между твоими сиськами, подпрыгивающими под платьем, и лицом, пока не задерживается на нем, пожирая тебя одним горячим взглядом. Каждый раз, когда твои туфли почти соскальзывают с его ботинок, он крепче прижимает тебя к своей груди, ты не сможешь вырваться из его объятий, даже если захочешь. От этой мысли кровь бросается в уши. - Почти необходимо, чтобы кто-то еще заботился о тебе, когда меня не будет рядом, - рычит Саймон. Он грубо сжимает твою грудь в знак наказания. - Нет-нет, больше никого... - Значит, только я, любимая? Больше никто не сможет позаботиться об этой маленькой пизде? Ты качаешь головой, может быть, киваешь, может быть, слегка всхлипываешь. Трудно сказать. Рука на твоем животе впивается в плоть, удерживая тебя на месте, пока он опускает тебя в раковину. Невозможно отвести взгляд от возвышающегося над тобой мужчины, которому ты позволила добровольно нагнуть себя и проникнуть между бедер. Да ты бы и не стала, даже если бы могла. Он совокупность всего, на что ты когда-либо надеялась, упакованная в слишком большое тело наемного убийцы, с больными нервами и скверным характером. Ты бы не променяла его ни на что на свете. Твои глаза закрываются. - Вот что я тебе скажу, - дышит он тебе в ухо, и его щетина натирает тебе шею, - Я дам тебе кое-что еще, чтобы ты не скучала. Твои глаза распахиваются. Он меняет позицию и с новой силой вбивается в тебя, заглушая звуки рукой, закрывающей рот. Зеркало запотело сквозь щели между его пальцами, комната стала более влажной и липкой, чем когда вы вошли в нее. В уголках глаз скапливаются слезы. Когда он умолкает, ты понимаешь, что сейчас произойдет. Твои пальцы скрючиваются в туфлях, когда он выдыхает рваный вздох, и ты стискиваешь зубы, когда он снова встречается с твоими глазами в зеркале. Что-то в одном только его взгляде заставляет тебя кончить, словно глубоко вдавливаясь в твою душу. Толстый член, растягивающий тебя - лишь бонус. Резкий, тяжелый вдох вырывается из тебя, пока твоя грудь наконец не успокаивается, пока ты не начинаешь ощущать уверенность в том, что можешь двигаться. Ты спускаешь одну ногу с его ботинка, и руки Саймона сжимаются еще сильнее, прижимая тебя к его груди. Возможно, он чувствует биение твоего сердца на своем запястье. - Хватит ерзать, - ругает он, предупредительно сжимая тебя. - Я вспотела, - жалуешься ты. - Мы вытремся полотенцем дома, - говорит Саймон, закатывая глаза, - Не суетись. - Я не суечусь, мне жарко... Он позволяет тебе выть и стонать о том, что твои внутренние стороны бедер покрылись жжением и спермой, одновременно расправляя твое платье и натягивая трусики на место. Он быстро управляется с собой, даже не удосуживается взять бумажное полотенце, чтобы вытереться, прежде чем засунуть член обратно в брюки и застегнуть молнию. Когда ты просишь его передать тебе бумагу, его взгляд обжигает тебя до костей. - Подожди, пока мы не вернемся домой, - говорит он, положив руку тебе на спину, когда отпирает дверь в ванную. - Как будто ты не собираешься повторить все заново, как только мы приедем, - бормочешь ты. Его ухмылка не самодовольна, но она близка к этому.