Сборник драбблов с Саймоном Райли

Ты стояла и смотрела на всех, кто наблюдал за тобой, и от комично широкой улыбки у тебя болели щеки. Рядом с тобой лежала сумка, сплетенная из жесткого материала и с выпуклостями в некоторых местах, одни острые, другие круглые. Общая комната была неясно украшена, чтобы напоминать о Рождестве: несколько лент, развешанных на гвоздях, и настенная гирлянда с изображением северного оленя. - Итак? - сказал Алехандро, скрестив руки на груди, и по его лицу расплылась улыбка, - Для чего ты нас всех сюда позвала? - Хороший вопрос, мой блестящий друг! - Алехандро пригладил волосы, и на его лице появилось самодовольное выражение. Ты хотела создать напряжение. Ты оглядела всех, переводя взгляд с солдата на солдата, с друга на друга. На краю поля зрения возникла фигура, которая молчала весь день. Твои глаза пробежали по нему, по его взгляду, задержались на нем, а затем метнулись в сторону. - Ну же, Т.и! - взвыл Соуп, вскидывая руки вверх, - Скажи нам, что происходит! Это явно как-то связано с тем мешком, который ты, черт возьми, заставила меня нести сюда, раз сама не смогла. Его тон был шутливым, но то, что он сказал, не было шуткой, у него и у всех остальных уже было радостное подозрение, что то, что лежит в твоем мешке, - редкостное лакомство в войсках. Подарки. Долго держать это в себе ты не смогла. Ты раскололась. - Ладно, ладно! Вы выиграли, - наклонившись, ты раскрыла мешок, не открывая рта. Сделав шаг назад, ты выжидающе посмотрел на всех. Ребята просто смотрели друг на друга, как бы обмениваясь неуверенными взглядами. Ты громко вздохнула, потянулась в мешок и достала оттуда яркое нечто, обернутое оберточной бумагой, - Это подарки! - сказала ты, сделав свободной рукой взволнованное движение, - Для вас! Некоторые застыли в оцепенении, а затем раздались возгласы и "спасибо", и тебя окружил целый рой крупных мужчин. Другие сдержанно выражали признательность, коротко хмыкая и едва сдерживая улыбку (Прайс). Несмотря на их тени, окружающие тебя, в комнате стало светлее, легче. Веселее. Кто-то взъерошил твои волосы, кто-то подхватил на руки и закружил в объятиях. Когда ты обрела опору и комната перестала кружиться, ты улыбнулась. Но тут же застыла, заметив мужскую тень у стены, которая не двигалась с тех пор, как все пришли. - Они все помечены именами, так что не открывайте чужих подарков! - обратилась ты к группе, стараясь не позволить мрачному взгляду Гоуста заморозить тебя или твое рождественское настроение. - Подарки - во множественном числе? - мягкий акцент Джона зазвучал, демонстрируя детское волнение, обычно подавляемое теми самыми устоями, на которые работает 141-й. Ты кивнула, и комната, казалось, стала еще светлее. - Вот почему ты мой любимый солдат, - сказал Прайс, похлопав тебя по плечу. - О, это нечестно, - сказал Газ, ухмыляясь, - Я думал, что я твой любимчик. - Это было до того, как Т.и проявила инициативу. Между разговорами, шелестом оберточной бумаги, передачей подарков, молчание Гоуста привлекало тебя к нему. Полное отсутствие его присутствия было... жутковато по сравнению с весельем, наполнявшим комнату. Вы смотрели друг на друга, сцепившись взглядами, не в силах отвести глаза. Ты улыбнулась ему, а сердце заколотилось, как всегда, когда Гоуст был рядом. Звук разрывающейся бумаги отвлек твое внимание от него. Следом за ним раздался вздох. Там стоял Алехандро с разинутым ртом и расширенными от удивления глазами. В его руках лежал джемпер. Но не просто джемпер. - Это... - Настоящий, подписанный, выпущенный ограниченным тиражом в 1986 году концертный джемпер The Who, - закончила ты. Все подарки ты выбирала вручную, разыскивала их и опустошала свой банковский счет, чтобы они попали к нужным людям, в свои настоящие дома. Алехандро ничего не сказал - не смог сказать. Он широкими шагами подошел к тебе и обнял, крепко прижимая к себе. Тепло разлилось по телу, наполняя тебя. Ты чувствовала себя как лава, еще долго после того, как Алехандро отстранился и нежно поцеловал тебя в волосы. Возможно, это было воображение, но ты готова была поклясться, что Гоуст крепко сжал предплечья, и ткань рукава задралась. Увидев, как Алехандро обрадовался своему подарку, все остальные принялись за свои. По комнате прокатилась волна вздохов и возгласов "То, что я всегда хотел!" и "Где ты это взяла?!", за которыми последовали многочисленные "спасибо" и объятия. Соуп получил коллекционное издание "Дракулы" в винтажном твердом переплете, Газ - аппарат для приготовления конфет (за что, похоже, был немного смущен, но очень благодарен), а Прайс, никого не шокировав, получил боевые ботинки. Ботинки со стальным берцем, запрещенные в 93 странах, с суперзахватом, с отсеками. Ты показала ему секретные отсеки на пятке и в других местах, идеально подходящие для того, чтобы спрятать все, что ему нужно в данный момент. Комната гудела от восторга. - Гоуст! - воскликнул Соуп, - Подойди и посмотри!. Сердце упало в желудок. О нет. Гоуст сдвинулся с места, оттолкнулся от стены и медленными шагами направился к мешку. По мере его приближения в комнате становилось все тише и тише, и все ждали его с нетерпением, затаив дыхание. Раскрытие подарка должно было стать показателем характера Гоуста, его желаний и стремлений. Или, как все думали, именно так и произойдет. Все, кроме тебя. Глаза Гоуста оставались полуприкрытыми, словно он пытался что-то скрыть за личиной незаинтересованности. Он заглянул за край мешка. Его поведение не изменилось. Внутри ничего не было. Когда стало ясно, что Гоуст не тянется внутрь не из-за страха перед сценой, а просто от отсутствия нужды, все повернулись посмотреть на тебя. Вместо недовольства или гнева было... замешательство? Ты смотрела на Гоуста, не желая встречаться взглядом с толпой позади тебя. Но от этого не легче было смотреть на стоящего перед тобой гиганта. Его глаза почти не встречались с твоими. Он был нечитаем и однозначно страшен. Комната напряглась, воздух загустел, как сало. Необходимо было прервать молчание. Действовать немедленно. - Гоуст, - пискнула ты, голос был тонким и слабым, - Выйди со мной на минутку, пожалуйста? После недолгих раздумий он слегка кивнул, и ты, с силой шагнув вперед и распахнув дверь, последовала за ним. Он не хотел этого признавать, но чувствовал себя неловко. В этом году он не ожидал получить никаких подарков, так как ни разу не получал их в другие годы, но то, что его исключили, заставило что-то в нем зашевелиться. Неприятно. Его детство было очень бедным, каждое Рождество было скорее наказанием, чем праздником, напоминанием о том, что у него ничего нет, в то время как у всех остальных детей есть что-то, будь то подарки, любовь или просто семья. Дверь закрылась за ним, оторвав его от размышлений. Его громадная фигура отбрасывала длинную тень на тебя. Сглотнув, ты повернулась, чтобы посмотреть на него. - Я… - Я тебя расстроил? Вопрос (или утверждение) Гоуста, странно искренний, застал тебя врасплох. - Н-нет! - сказала ты. - Тогда что побудило тебя так открыто продемонстрировать свою неприязнь ко мне? - это был не вопрос. Это был допрос. - Гоуст, ты не сделал ничего, что могло бы меня расстроить, - ты развела руки перед собой, словно пытаясь сбросить напряжение, сгустившееся вокруг тебя и душившее тебя. - Тогда объясни этот твой маленький трюк... - Я пытаюсь! - твой голос прозвучал гораздо громче, чем ты хотела, и ты знала, что ребята тоже его услышали. Ты прочистила горло и опустила глаза. - Прости, - пробормотала ты. Потянувшись за спиной, ты достал из-под рубашки пакет. Он был аккуратно упакован, как и все остальные, но этот отличался от остальных. Вокруг него была перевязана лента, образуя маленький аккуратный бантик на пике. Конверт был прижат лентой к подарку. - Это тебе, - тихо сказала ты. Твои глаза перебегали с глаз Гоуста, пытаясь оценить его реакцию, на подарок, проверяя его на наличие изъянов. Теперь уже поздно возвращаться назад. - Я не хотела, чтобы его раздавили или повредили другие подарки, поэтому берегла его у себя. Гоуст на мгновение замолчал. Затем, - Ты весь день прятала его под рубашкой? Он не хотел этого признавать, но в его сознании промелькнуло желание взять пакет в руки, почувствовать твое призрачное тепло, исходящее от него. Сглотнув, ты кивнула. - Я не хотела смущать тебя тем, что все остальные будут задавать тебе вопросы о... - ты указала на пакет. Ты протянула его Гоусту, так как вес всего, что в нем было, был слишком велик, и ты больше не могла его выносить. Лицо горело под взглядом Гоуста и его молчаливым решением. Казалось, он колебался, а точнее, не пытался достать подарок, который, как он не был уверен, действительно предназначался ему. Это была какая-то жестокая шутка? Вторая глава романа о жестокостях, которые ты преподнесла ему как его настоящий подарок? Ты сглотнула, а затем решила проявить инициативу, как сказал Прайс. Потянувшись к руке Гоуста, ты сунула в нее пакет. - Я ничего тебе не подарил, - сказал Гоуст. Это прозвучало прежде, чем он успел остановиться, как бы отговаривая тебя от подарка. Ты лишь улыбнулась. - Неважно, - ты сложила руки за спиной, - Счастливого Рождества, мой любимейший упырь, - бросив на Гоуста последний полный искренней улыбки взгляд, ты удалилась в зал, закрыв за собой дверь. Твой запах последовал за тобой, смутно ощущаясь в носу Гоуста и проникая сквозь волокна его маски. Он опустил взгляд на пакет в своих руках. На ощупь она была мягкой, податливой. Любопытство подернуло его за ветку надежды, которую Гоуст уже давно считал мертвой вместе со всем остальным. Машинально он потянул за один из концов банта, наблюдая, как распускается лента. Держа карту в одной руке, он расстегнул упаковку. Среди второй кожи лежал мягкий материал. При ближайшем рассмотрении Гоуст увидел, что это перчатки. Он перешел к открытке. Дыхание перехватило, когда он прочитал ее.

"Гоусту, Помнится, ты говорил, что во время миссий у тебя всегда "ублюдочно холодные руки", вот и решила попробовать, чтобы ты не жаловался постоянно, хахаха (шучу)! В любом случае, я взяла три месяца занятий по вязанию крючком, чтобы сшить их, так что надеюсь, ты найдешь им применение! Спасибо, что всегда заботишься о нас, Счастливого Рождества! С любовью от Т.и."

Гоуст оглянулся через плечо, ожидая, что ты будешь рядом. Увидев, что он действительно один, он позволил теплу, взорвавшемуся в груди, обнять его за щеки, как он представлял себе тебя, твои мягкие и теплые руки. Ледяное одиночество Рождества, которое он переживал каждый год до этого, теперь казалось не таким пугающим, призраки прошлого не могли пробить щит, созданный тобой. Человеческие прикосновения, любовь и забота, которые ты вложила в эти перчатки, были ощутимы, как будто ты держала его за руку каждый раз, когда он надевал их. И каждый раз, надевая их, он слышал тебя, видел тебя, чувствовал, как ты рядом с ним, успокаивая его так, как никто и ничто другое никогда не успокаивало. Спустя время Гоуст снова вошел в зал. Под его тяжелыми перчатками военного образца были твои, теплые и плотно прилегающие к его коже, плоть под его оболочкой. Твои глаза встретились с его глазами, и между вами проскочил электрический разряд. Что-то невысказанное, но зарождающееся.