Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

Как приятно было вернуться домой после столь утомительного приключения. Я устала очень сильно, на столько, что до кровати Винсент нёс меня сам. Я была уверена, что он тоже устал, но, конечно, иначе. Ноги мои гудели и не желали двигаться. Мы шли пешком от Брумы до Чейдинхола, и не потому, что у нас не было денег на извозчика, а лишь потому, что извозчик отказался везти нас в ночь. Мне не привыкать ходить пешком, я всегда предпочитала пеший способ путешествий, да и Винсенту в целом не было большой разницы, однако, думаю, это путешествие в пещеру нас так утомило, что любой из нас не отказался бы, чтобы нас довезли до дома. Вышло, как вышло. Зато дома мы могли хорошо отдохнуть в тихой обстановке. Весь следующий день мы просидели в гостиной на мягкой шкуре, растопив камин, выпив немного суджаммы, которой мне сильно захотелось, и приготовив закуски из чесночного хлеба и сыра. — Нам стоит отправится в Имперский Город, — сказала я, — на днях, я думаю. — Так сразу, — хмыкнул Винсент, — хотя, чего тянуть? Отправимся к одному моему знакомому. — И что за знакомый, можно узнать? — Он служит в Легионе добрые тридцать лет. — Винсент многозначительно улыбнулся, поджав губы. — И имеет доступ к сведениям обо всех легионерах, так или иначе, переводимых из провинции в провинцию. — Ого, — удивилась я, — какой-то генерал? — Лучше. — Взгляд его был уверенным, даже немного хитрым, улыбка лукавой. — Главный Архивариус. — Вот оно как. — Сначала я удивилась, а после задумалась. — А это действительно полезное знакомство. Но, подожди, являться в Имперский Бастион и вымогать информацию, пускай и путём таких связей, это ведь незаконно. — Да, — кивнул Винсент, — и что? — Для тебя не будет зазорным пользоваться этой лазейкой из-за меня? — Почему это для меня должно быть зазорным? — Винсент вскинул брови и хмыкнул. — Я налаживал эти связи для Тёмного Братства, и использовал их для убийств. Почему меня хоть как-то должно смущать то, что я воспользуюсь этими же связями для помощи возлюбленной. От этих слов, от этого мягкого тона, я ощутила, как припекает мои щёки. Мне было приятно то, что он готов это для меня сделать. И что ему были не безразличны мои переживания. Я согласилась с таким утверждением, тем более на фоне кражи свитка, о которой я невольно вспомнила, мне это казалось абсолютно безобидным проступком, а уж на фоне убийств и подавно. Помимо этого, я ещё и напомнила Винсенту, что меня хотели видеть друзья из Гильдии Воров, и он идёт со мной. Я периодически вспоминала о них, надеясь, что таки смогу повидаться с ними, размышляла о том, как сложилась судьба Гильдии сейчас. Хотя, на самом деле, была уверена в том, что оставила тогда Гильдию на тех, кто справится с ней как никто лучше. Порою я думала о том, что наверняка Арманд мог сойтись с Метредель, хоть и не была уверена. Наверное, мне этого хотелось. Оба они получили бы от такого союза то, что им было нужно: Метредель Серого Лиса, в которого была так влюблена, а Арманд близкого человека, которого ему так не хватало, и оба друг для друга были бы надёжными соратниками. Но размышления и воспоминания о друзьях слегка размылись, когда мой взгляд задержался на огне в камине. После чего я вдруг представила своего отца. «Как он выглядит, — размышляла я, — в воспоминании он был довольно симпатичен, а сейчас? — Я пыталась вообразить то молодое лицо из моего воспоминания спустя столько лет. — И почему я это забыла? А он сам вспомнит меня? Узнает? Или прошло слишком много времени, и, услышав, что я могу быть его дочерью, он не поверит мне… Не знаю.» От раздумий меня отвлёк мягкий голос Винсента: — Что такое, Луна? — Да так, — сказала я, — размышляю. Как думаешь, какова будет реакция… моего отца, когда я скажу ему… что это я? — Не имею не малейшего представления… — Он вдруг замолк, очень многозначительно свёл брови, а затем хмыкнул. — Не могу вообразить даже, как бы сам на такое отреагировал. Я точно уверен в том, что у меня нет нигде по миру отпрысков, однако… Хм. Если бы я знал, что где-то на другой стороне Тамриэля у меня есть дочь, я бы всё же сам наведался к ней. Как по мне, сомнительно всё это, станет ли он говорить с тобой, нужно ли ему это знакомство? Вот главный вопрос. — Понимаю. Я вздохнула, с грустью прикрыв глаза и уткнувшись в плечо Винсента. Появилась грустная мысль о том, что тот человек, которого я считаю отцом, может не иметь ко мне никакого отношения. Или же не хотеть меня видеть, ведь прошло два десятка лет. Винсент заметил мою грусть и мягко сказал: — Прости, Луна, если был слишком бестактен. — Нет-нет, Винни. Всё в порядке. — Я подняла взгляд на него. — Ты тут не причём. Ты прав. Вдруг я ошибаюсь, и этот Демари не является мне никаким родственником, а меня мать вообще родила… от кота в мешке… Возникновение таких мыслей закономерно, однако, какими же они были колкими и неприятными. Я старалась не поддаваться им, но они сами штурмовали мою голову, выгоняя оттуда всё прочее. — Тебе это важно, — мягко поинтересовался Винсент, — действительно важно знать своего отца? — Наверное, — пожала я плечами, — а возможно мне просто хочется узнать, что я на самом деле такое. Нелепое существо. Для данмеров я недостаточно данмер, для людей я и вовсе не человек. Если я пойму своё происхождение, так может мне самой так пусто не будет. — Ну ты чего, милая. — Винсент обнял меня и начал гладить по голове. — О том, что твой второй родитель точно бретон я сказал тебе уже давно. Твоё воспоминание мы видели. Даже услышали фамилию. Всё указывает на то, что он и есть твой отец. А разобраться в вопросе совсем не сложно. Благо, есть такая возможность. — Он взял в прохладные ладони моё тёплое лицо и посмотрел мне в глаза. — Так ведь? — Да, — сказала я, растеряно, — думаю, ты прав. Винсент поцеловал меня, а затем положил мою голову к себе на грудь. От него пахло всё также: лавандой и хвоей — запах, который ассоциировался у меня с любовью, поддержкой, безопасностью и теплом. От этих приятных чувств стало легче и не хотелось больше грустить. За окном завыл громкий и гулкий ветер, от звука которого я слегка вздрогнула и посильнее прижалась к Винсенту. — Луна, — вдруг тихо произнёс он, — тебе, надеюсь, не холодно? — Нет, — ответила я, обнимая его, — мне хорошо. Дома тепло. Хм. Как я рада, что не приходится жить в деревянной лачуге этой зимой. — Да уж. Тоже рад. — В его голосе я услышала волнение, он говорил неуверенно, стараясь прикрыться спокойствием. — Надеюсь, тепла в камине достаточно, чтобы ты не мёрзла в моих объятиях. — Винни? — Я подняла голову, стараясь заглянуть ему в глаза, которые он отводил в сторону. — Тебя что-то беспокоит? — Беспокоит? Пожалуй. Я хотел бы, быть для тебя тёплым… уютным. Слова эти меня слегка кольнули в груди. Винсент не смотрел в мою сторону, словно боясь на меня взглянуть. Я сама взяла его за щёки, холодными пальцами ощущая чуть тёплую кожу, и повернула к себе: — Винни, мне уютно с тобой. Зачем ты так? — Луна, извини, — вздохнул он, опуская взгляд, — не слушай меня. — Винсент коснулся моих холодных рук, погладив запястья. — Я лишь хочу быть с тобой честным, ведь обещал больше ничего не скрывать… Но не могу… Это слишком тяжёлая тема. Я очень боюсь напугать тебя. — Ты меня уже пугаешь, — взволнованно сказала я, — мне это не нравится. Что случилось? — Пока ничего. Скажи мне, Мира, — он посмотрел мне в глаза очень внимательно, — многое ли изменилось бы, стань я человеком? Я не сразу поняла, что он имел ввиду, но его взгляд был таким пристальным и серьёзным, до меня начало доходить. Слегка растерявшись, я тихо спросила: — То есть, не вампиром? — Да. — Винсент не прятал больше взгляд, смотрел, не отрывая глаз от меня. — Удивлена, что я об этом заговорил? — В общем-то да, — сказала я неуверенно, — п-просто… А разве есть такая возможность? — Есть. Но крайне малая. — Он вздохнул и взял меня за руки. — Ищу эту возможность уже довольно давно. Видишь ли… с моей тягой к познаниям, я стал изучать этот вопрос лет шестьдесят назад, ища предполагаемые способы исцеления от вампиризма. И если раньше меня интересовала эта тема исключительно в теории, то… сейчас я целенаправленно хочу найти действенный и безопасный способ исцеления. — Безопасный? — Именно. Вампиризм — даэдрическое проклятье, а значит, получить его легко, а вот избавиться трудно. Почти невозможно. А если и есть возможности, то они, откровенно говоря, опасны для жизни. — Подожди… — Я опешила и пыталась переварить услышанную информацию. — Ты хочешь сказать, что планируешь избавиться от вампиризма, но в ходе такого лечения просто можешь умереть? — Мне стало не по себе, я взволновалась. — Ты понимаешь, как для меня это звучит?! — Я понимаю, Мира, — спокойно отвечал Винсент, — поэтому и не хотел говорить об этом раньше времени. Пока что я не нашёл способ, в котором был бы уверен. Некоторые, из тех, что я знаю, сомнительны, какие-то могут не подействовать, по ряду причин, а некоторые столь опасны, что могут лишить меня рассудка. И каждый из них может быть летален. — Он и сам стал волноваться, видя моё беспокойство. — Во взгляде твоём вижу, как тебя это всё пугает, Луна моя. Успокойся, прошу тебя. Я рассказываю это лишь потому, что не хочу иметь от тебя тайн. Доверяюсь тебе полностью. Чтобы и ты мне доверяла. В свою очередь уверяю, я не стану использовать способ лечения такой, который для меня сомнителен. У меня нет права на ошибку, нет возможности наблюдать такой опыт со стороны, и нет ресурсов проводить пробный опыт. Я крайне осторожен в выборе своих действий в этом вопросе. И, клянусь тебе, милая, когда я буду готов привести свой план в исполнение, ты узнаешь об этом заранее. Мира, ты меня понимаешь? Отходя от шока, я поначалу смотрела ему в глаза, не имея в голове никаких мыслей, ощущая лишь давящее чувство в груди. Столько эмоций единовременно вдруг свалялись в ком и встали в горле. Какая-то дальняя обида жевала меня где-то на задворках сознания, от того, что слышу это от него впервые. Но и понять это я могла, знала, что он не любит говорить о своих планах, знала, что он в принципе очень скрытен и держит в себе всё, что можно и нельзя. При этом стало страшно от того, что, пробуя исцелиться, он может навредить себе. Я молча смотрела в глаза любимого, стараясь привести мысли в относительный порядок, чтобы хоть немного рационально расценить его решение. «Он сказал об этом, — подумала я, — зная, что мне это не понравится, зная, что я могу возмутиться… Он сказал-таки. Надеясь на понимание с моей стороны, а не на истерику… Что я могу сделать, как женщина, любящая его? Вникнуть и понять, а не разводить панику, тем самым доказывая ему, что нельзя было мне доверяться…» Я всё ещё держала его за руки и всё ещё смотрела в глаза, видя, как Винсент с волнением на меня глядит, ожидая реакции на откровение. — Винни, — наконец произнесла я, чуть придя в себя, — ты действительно этого хочешь? То есть… Я хочу сказать, что это только твоё решение и желание, я хочу поддерживать тебя, хочу, чтобы ты доверял мне. Понимаю твои опасения на счёт меня. Осознаю, что всегда остро реагировала на твои недомолвки. И знаю, почему ты хотел держать это при себе. Ты прав, меня это пугает. И даже очень. Но ведь это ты жил с вампиризмом три сотни лет… Откуда мне знать, какого это? Быть может, в твоём стремлении исцелиться есть определённые мотивы. Но, твоё ли это личное желание? Как ты пришёл к выводу, что этого хочешь? Действительно ли ты хочешь рискнуть? Или всё продиктовано лишь тем, что я живая, а ты… по каким-то причинам, думаешь, что тоже должен быть живым, чтобы… что? Если ты начал откровенничать, то говори всё, как есть. Я хочу понять. Винсент смотрел мне в глаза, и лёгкая тревога в них угасала, меняясь на облегчение. Я поняла, что ожидал он другой реакции, возможно готовил аргументы, против моих возмущений, от того сейчас сомнений становилось меньше, ведь это Винсент, у него никогда ничего не бывает спонтанно или непродуманно. — Это резонный вопрос, милая, — мягко сказал он, гладя меня по руке, — не стану лукавить, тепло твоей кожи и стук твоего сердца и правда навеяли мне желание стать живым рядом с тобой. Конечно, это не единственная цель. Я всегда был исследователем. Вампиризм я исследовал вдоль и поперёк. Есть только две части его, которые не были мною опробованы: смерть и исцеление. — Винсент слабо улыбнулся и опустил взгляд. — По-настоящему смерти я пока не желал. Однако, интересно, смогу ли я почувствовать страх за свою жизнь, если стану смертным? Вопрос, на который никто мне не ответит, кроме меня самого. А вот желание избавления от проклятья преследует меня всё сильнее рядом с тобой. — Его ладонь мягко накрыла мои пальцы. — Всё чаще задумываюсь о том, чтобы, коснувшись твоих холодных рук, согреть их живым теплом. Когда вижу, как ты дрожишь во сне, я стараюсь забросить больше дров в топку. А мог бы просто обнять тебя и тогда ты бы согрелась. Мне не пришлось бы дышать и искусственно разгонять кровь по телу, чтобы не быть для тебя трупно-ледяным, а хоть каплю живым. — Его мягкий и певучий голос дрогнул, он стал говорить тише. — Я смог бы больше погрузиться в ощущения от твоих объятий. Смог бы вспомнить то, что забыл давно — какого это когда дыхание сбивается, когда сердце бьётся сильнее и сильнее с каждым вздохом, когда проводишь время с любимой. Наблюдать, как это делаешь ты я люблю, но хочу и сам того же. Я готов рискнуть ради этого. Эти слова меня тронули. В сердце немного кольнуло, щёки и уши бесстыже горели, и глаза были на мокром месте. Я притянула его к себе за руки и крепко обняла. Винсент легко поддался и обнял меня в ответ, также крепко, но очень бережно. — Не знала, что это так для тебя важно, — несмело произнесла я, — даже подумать об этом не могла. — У меня не было поводов упоминать об этом, — сказал Винсент, гладя меня по голове, — поэтому такого разговора у нас ещё и не случилось. Но раз уж я решился сказать, а ты задала вопрос, то я был обязан объясниться. Какое может быть понимание, без объяснений? — Ты прав. Мне стало понятно, что и правда не стоит шибко близко к сердцу воспринимать его недомолвки и его скрытность, а иначе рискую подорвать его доверие. А оно мне важно. Я решила дать Винсенту возможность чувствовать себя понятым. Приняв его цели, я могла теперь узнать подробности того, как он планирует действовать. Смотря ему в глаза, задала прямой вопрос: — Ты расскажешь мне, каким образом можешь излечиться? — Расскажу, Луна моя. Винсент нежно улыбнулся, поднялся на ноги и подал мне руку. Поднявшись за ним, я пошла в подвал, куда он повёл меня, желая что-то показать. Всё дело было в его альбоме, куда я никогда бы не рискнула заглянуть без его ведома. Альбом скорее был даже дневником, Винсент записывал в него все свои исследования, опыты и рассуждения. Он лежал на столе в лаборатории, вампир взял его, начав листать. Сосредоточившись на поиске конкретных записей, Винсент медленно и вдумчиво говорил: — Я не хочу вдаваться в подробности тех способов, в которых не уверен. Или тех, которые я точно не буду использовать. Например, как жертвоприношение. Да, есть и такое. Молагу Балу нужна душа, которой ты заменишь свою. Иногда хватает камня душ, но нужен некромант, имеющий связь с такими силами, о которых я и говорить не буду. В общем, это сложно, жестоко, опасно и ненадёжно. От вампиризма когда-то могли лечить паладины Ауриэля, однако, это было слишком давно, такие знания утеряны, да и лечить могли, по всем найденным мною записям, не позднее одного года, проведённого под воздействием этого проклятия. Проще говоря — сейчас это невозможно. Когда-то жрецы Аркея тоже могли исцелять, но эта легенда, для меня лично, звучит без основательно. А так, от нетривиального Сангвинаре Вампириса может вылечить любой священник, их этому учат на ряду с прочими заболеваниями. Также известны случаи избавления от проклятия Молага Бала при помощи сделок с другими даэдра. — То есть, снять влияние одного Лорда, может другой? — Может. Ценой твоей души. — Винсент усмехнулся. — Так, например, Хирсин избавляет от вампиризма ликантропией, а Клавикус Вайл может заключить с тобой контракт на, хм, исполнение твоего желания. Известны даже случаи, когда Даэдрические принцы делили душу пополам. Разумеется, такой способ тоже мне не интересен. — И какой интересен тебе? — Сейчас расскажу. — Он долистал до нужного момента. — Ага вот. Снять проклятие может определённого толка маг или ведьма. В частности, Гленморильский Ковен мог бы мне помочь. Но, к сожалению, представителей этого ковена в Сиродиле почти не осталось. — Почти? То есть кто-то всё же есть? — Одна ведьма есть. Я смог найти её, но её условия… В общем, она согласилась мне помочь, однако условия её поначалу мне показались невыполнимыми. — Винсент глянул на меня и слегка улыбнулся. — Но сейчас, я думаю, мне будет проще. — Что за условия, — спросила я, недоумённо смотря на него, — и почему проще будет только сейчас? — Ведьму, к которой я обратился, зовут Мелисанда, — начал объяснять он вкрадчиво, — обитает она там, где река Корбель встречается с Камышовой рекой. — Он продемонстрировал мне зарисованую карту в дневнике. — Я ходил туда, просить её помощи, по наводке моего друга, Януса. Мелисанда сказала мне, что приготовит нужный эликсир, однако, ингредиенты для него я должен собрать сам. И это непросто. — Что же там за ингредиенты такие? Что-то серьёзное? Человеческое сердце? Плоть даэдра? Тёртый рог единорога? — Отнюдь. — Винсент поджал губы в странной улыбке, но потом свёл брови и отвёл глаза. — Два ингредиента я уже ей предоставил. Раздобыть чёрный камень душ для меня не проблема. А с Сигильскими камнями мне помогла ты. — Он посмотрел на меня. — За это спасибо. — На что ей Сигильский камень, — удивилась я, — его разве как-то можно использовать в алхимии? — У меня не спрашивай. Я не имею представления. А вот с другими составляющими мне будет труднее. Хотя, до сего дня я считал это невозможным. — Почему? — Потому что это должна быть плоть и прах Вампира–Лорда. Я недоумённо вскинула брови. Винсент кивнул, давая понять, что сейчас всё пояснит: — Вампиры-Лорды — это по сути главы кланов. Кланы есть крупные и известные, а есть мелкие… На вроде того, который ты истребила в логове Графа Имбельского, убив и Джакбена, и всех его выродков. Я мог бы найти с десяток таких в Сиродиле, однако, всё не так просто. Это должна быть плоть именно того вампира, который имеет непосредственное отношение к моему прародителю — вампиру, обратившему меня. То есть: либо это тот самый вампир, либо кто-то заражённый им, либо тот, кто заразил когда-то его. — Винсент устало вздохнул и опустил глаза. — Очень долгое время я считал это невозможным, так как даже не помнил лиц тех, кто мне был нужен. — Но теперь ты вспомнил их. Это облегчает тебе задачу? — Значительно. — Он кивнул и снова на меня посмотрел. — Одна из причин, по которой я всё же решился поговорить с тобой об этом. Буду искать их и добиваться своей цели. Надеюсь, ты не станешь меня за это осуждать. — Ни в коему случае, Винни. — Я подошла к нему, забрала из его рук дневник и отложила в сторону, а затем взяла его за руки. — Я хочу тебя поддержать, как смогу. И хочу помочь, чем смогу. — Я рад, но… — Винсент задумчиво замолк ненадолго. — Есть ещё одна загвоздка, которая тебе не понравится. — Ты имеешь ввиду… что данный способ лечения для тебя опасен? Винсент Кивнул. Не могу сказать, что не понимала сути. Я заволновалась, но очень старалась не показывать этого, однако, была уверена, что Винсент уже ощутил, как у меня забилось сердце, он легко чуял такие вещи. — Поверь мне, Луна, я избрал самый безопасный способ, — продолжил он, взглянув мне в глаза, — тот, в котором я уверен. Во всяком случае, больше, чем в прочих. Но всегда ведь есть «Но», правда? Зелье, что приготовит для меня ведьма, в самом плохом исходе, вероятность которого мала, и всё же не исключена… — Не продолжай пожалуйста. Я поняла и так. Опустив взгляд, я ещё с пол минуты молчала, но, вздохнув, посмотрела на Винсента, чувствуя, как жмёт в груди. Мне даже дышать стало сложно. — И ты, — наконец сказала я тихо, — действительно считаешь, что оно того стоит? — Да, — ответил он, — стоит. Если я всё сделаю правильно. Если мой организм выдержит. Я стану человеком. — А организм может этого не выдержать? — Может. Элексир этот слишком… мощный. Так как никакие яды и почти никакие зелья на вампиров не действуют, данный эликсир будет изготовлен на столько концентрированно, на сколько это вообще возможно. Он должен заставить умершее тело жить. Это на столько сложная магия, что я и сам не имею представления, как это работает. Прожив три сотни лет, я не нашёл ничего и близко похожего на магию Гленморильских ведьм. И уж тем более чего-то более простого по теме исцеления от вампиризма. Другие способы опаснее в разы. Умереть от них вероятность стримиться к соотношению один к одному, а то и куда больше вероятности лишится человеческого рассудка. Тот способ, что я выбрал тоже не даёт мне никаких гарантий. И нет у меня ни одного источника, кроме слов этой ведьмы, о том, что это было сделано раньше, и метод успешный. Но здесь всё зависит только от меня. Если я смогу найти нужных мне вампиров, то всё будет, как надо. Осмысляя то, что рассказал мне Виснент, я пришла к выводу, что он сам знает, что делает: «В конце концов, это только его выбор. Он в праве рисковать, если считает риск оправданным. Я не могу никак повлиять на результат, и на его решение тоже. Я могу лишь оказывать поддержку. Как бы не боялась за него, а я боюсь, и он это знает. Предоставить ему помощь — в моих силах, и я постараюсь.» — Луна моя, — тихо сказал Винсент, — ты так грустна. Я знаю, что тебя это пугает. Прошу, не нужно так переживать. — Переживать я не перестану, Винни, — ответила я, также тихо, — неужели ты бы не переживал? Но ты бы не стал ставить под сомнение мою решимость, в случае чего. И я не стану. — Я подошла ближе и посмотрела прямо в глаза ему. — Скажи мне, милый, чем я могу тебе помочь? Что я могу сделать для того, чтобы облегчить тебе задачу? Хоть как-то я могу повлиять на положительный исход этого… опыта?.. Смотря мне в глаза, Виснент умилённо улыбнулся. Он погладил меня по голове и нежно сказал: — Луна моя, ты уже помогаешь. Твои поддержка и вовлечённость — бесценны для меня. Я не зря всё тебе объяснил. Наверное, стоило объясниться раньше. — Ты объяснил тогда, когда посчитал нужным. И знай, что я всегда готова оказать тебе любое содействие. — Я не сомневался. — Винсент задумчиво ухмыльнулся, посмотрев в сторону. — Собственно, в одном ты мне точно поможешь. Поедешь со мной к Графу Гассилдору. — Всенепременно, — улыбнулась я, — но сначала ты пойдёшь со мной в Имперский Город к Арманду и Метредель. — Точно, я не забыл. И когда же мы пойдём? — Я планировала со дня на день, когда мы окончательно отдохнём от путешествия. Винсент кивнул и поцеловал меня в лоб, после чего взял за руку и увёл обратно в гостиную досиживать наш романтический вечер. Да, мне ещё нужно было переварить всё, во что посвятил меня Винсент, но я не хотела думать хоть о чём-то плохом, предпочитая верить, что у него всё получится и всё сложится наилучшим образом для нас обоих. Да, меня очень беспокоили его цели выследить и убить тех вампиров, уже только одна эта мысль заставляла моё сердце колоться, а мысль о том, что его исцеление может окончится летально — просто убивала меня. Но я не хотела подвергать сомнениям ни силу Винсента, ни его ум, ни удачу, стараясь оставаться в здравом уме и не впадать в панику, которая уж точно ни к чему хорошему бы не привела. «Если бы я своими беспокойствами отпугнула его доверие, — думала я, — он всё равно бы сделал то, что планирует, только тайком. И тогда… Тогда, возможно, исход мог быть… нехорошим. Но, думаю, всё обойдётся… Хотя… не хочу об этом думать. И не могу забыть. Эх, Винни, во что ты опять ввязываешься? Что же мне с тобой делать?..»