Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

Винсент отпустил меня, внимательно вглядываясь в цветное облако, которое начало показывать ему то, что он и хотел видеть. Перед моими глазами предстали знакомые виды Мирровинда, а затем и Эшленд, в котором группа бретонцев разбила лагерь. Все были погружены в работу, каждый в свою. Винсент развешивал для сушки найденные местные травы. Вдруг его отвлёк чей-то голос, кто-то из коллег звал его. Подойдя к звавшему, он увидел рядом стоящую женщину, явно не похожую на эшлендерку. Наоборот, это была худощавая, высокая женщина, вероятно, имперка, очень хорошо одетая. Но, увидев это лицо, я её сразу узнала. — Это же она, — воскликнула я, указывая на женщину из воспоминания, — та самая вампирша, которая мне снилась! — Ты уверена? — Винсент серьёзно посмотрел на меня. — Абсолютно! Не единого сомнения. Это она! Винсент настороженно перевёл взгляд снова на воспоминание. Худая женщина очень заинтересованно смотрела на него, оглядывая с ног до головы, точно хищник. — Дама заблудилась, — сказал подозвавший Винсента алхимик, — хотела узнать, как ехать через Молаг Амур. Ты уже хорошо с картами разобрался, а я вот… не очень, подскажи ей. — Молаг Амур, — переспросил Винсент, — но это в другой стороне. Миледи, мне очень жаль, Вы немного севернее Вашей цели, в Эшленде. Молаг Амур дальше, мимо Красной Горы, на юг. — Ах, вот оно что, — сказала женщина, ничуть не удивившись, как будто притворяясь, что впервые об этом слышит, — я всё же свернула не туда. Так неловко, я недавно на Вварденфелле, мой извозчик тоже, ещё можем путаться в пространстве. Наш экипаж блуждает целый день, похоже, мы ездили кругами. Прошу простить за беспокойство, господа. — Ничего страшного, миледи, всякое бывает. Может, Вам нужна карта? Мы можем дать одну. — Карта у нас есть. — Женщина кокетливо подмигнула. — А вот проводника мы как раз ищем. — Если Вам нужен проводник, — прокомментировал с усмешкой алхимик, - советую искать их в городах, а не в пустыне. — Ближайший населённый пункт — лагерь эшлендеров, — вкрадчиво пояснил Винсент, — на северо-восток отсюда, около трёх дней пешком. Они не слишком приветливы, но, если вы скажете, что вам нужен проводник и вы готовы им хорошо заплатить — эльфы заинтересуются. — Хм, что ж, — женщина задумчиво прищурилась, — буду иметь ввиду. Мне, пожалуй, пора. — Удачи с поисками. — Винсент учтиво склонил голову перед дамой. — Всего доброго. Вампирша оглядела двоих мужчин неоднозначным хищным взглядом, а затем развернулась и вальяжно ушла. Оба бретонца переглянулись. — Она сказала «экипаж»? — Недоумённо переспросил Винсент. — Надеюсь, они не притащили на Вварденфелл лошадей? — Если бы так было, животина бы уже по пути окочурилась, — ответил алхимик, пожимая плечами, — жрать-то им тут нечего. Ну, или их бы украли. Смотря кто будет быстрее: воры, или пепел. — Н-да. Странная дама, откровенно говоря. — Кстати, чуть не забыл. — Алхимик вынул из складок робы и протянул Винсенту небольшой свёрточек пергамента. — Тебе таки пришла твоя посылка из Балморы. — О! Отлично. — Винсент радостно взял его в руки, начав осматривать. — Долго пришлось ждать, надеюсь, оно того стоило. — Это для Лизи? Дорого берёт местный ювелир? — Конечно. У нас скоро годовщина. Для неё мне никаких средств не жалко. Решил, что такой подарок её порадует. — Как она вообще? — Трудно сказать. — Винсент вздохнул, голос из радостного стал грустным. — Хандрит. Из палатки почти не выходит. Злится на меня. — Может, вам домой поехать, обоим? Не приглянулся ей суровый Морровинд. — Я уже тоже об этом думаю. — Винсент немного помолчал. — Ну пойду я. Зайду к Лизи. Может, хоть это её развеселит. Воспоминание стало размываться и меняться. Я не спешила заваливать Винсента вопросами. Я видела, как не радует его то, что он видит перед собой. Возникла мысль о том, что стоит его хоть приобнять, но я, почему-то, сомневалась, стоит ли его трогать. «Ещё одна причина винить себя за её гибель, — размышляла я, — она хотела уехать, ей там не нравилось, на этой почве у них и отношения стали портится. Конечно, если бы они уехали, ничего бы с ними не случилось, однако… на лагерь бы всё равно напали, так или иначе. Эта вампирша пришла вовсе неспроста…» Облако воспоминаний начало постепенно преображаться в новое. В нём Винсент заходил в шатёр, в котором проживал в лагере со своей женой. Она сидела на спальниках, поджав ноги, обняв колени, и смотрела куда-то в сторону, в никуда. Винсент присел рядом, Элиза не реагировала. — Лизи, — обратился он к ней, — как ты, милая? — По-твоему, со вчерашнего дня что-то изменилось, — угрюмо произнесла Элиза, даже не поворачиваясь, — или ты думаешь, что, если каждый день будешь спрашивать «как я» — мне чудесным образом полегчает? — Мила, я ну что ты… — Винсент, мне тут плохо, — воскликнула она, повернувшись, — как ты не понимаешь? — Я понимаю… — Ты радуешься каждой колючке в этой пепельной пустыне, а мне что прикажешь делать?! Я не на столько сильно люблю алхимию, что б ты знал… Я видеть не могу уже этот Вварденфелл. Этих диких эшлендеров, этих скальных наездников, будь они прокляты! А эти пепельные бури, это вообще что?! Как можно жить в подобном месте?! Когда пепел в еде, в обуви, в пастели, в глазах, в носу… в исподнем! — Тише, Лизи, успокойся… — Не надо меня успокаивать! — Женщина распалилась и из-за возмущений даже покраснела. — Я больше так не могу! Либо мы уезжаем отсюда при первой же возможности, либо я сама уеду! Но тогда ты моим мужем больше не будешь! — Ну что ты в самом деле, — прозвучал обиженный голос Винсента, — зачем же так? — А разве по-другому ты меня услышишь? Элиза всплеснула руками и дёрнулась, пытаясь встать. Муж обнял жену, прижимая к себе, не дав ей подняться. Она немного подёргалась, но быстро угомонилась, всё ещё обиженно пыхтя. — Лизи, милая, я понимаю, что тебе тут не нравится, — ласково сказал Винсент, гладя жену по плечам, — и понимаю, что ты хочешь уехать. Давай уедем. Завтра же поедем в Вивек, оттуда, как только сможем, сядем на корабль до Даггерфолла. — Ты серьёзно, — тихо спросила Элиза, — ты же говорил, что вернёшься только со всей экспедицией… — Не важно, что я говорил. Если тебе тут плохо, я не должен это игнорировать. — И ты отвезёшь меня домой? — Она очень грустными глазами, полными слёз, посмотрела на Винсента. — Да, милая. Только это займёт время. Быстро мы дома не окажемся. Будь готова к тому, что нам придётся какое-то время пожить в Вивеке. — Всё равно! Главное покинуть уже эту пепельную пустошь… Жена обнимала мужа, как в последний раз, пару раз всхлипнув. «Отчасти, я понимаю её, — подумала я, — Эшленд — далеко не дружелюбная местность. И эти пепельные бури… Не самая приятная вещь. Это, пожалуй, главная причина, по которой я никогда особо не любила путешествовать. Ну и, конечно, грустно и обидно, когда так выходит: там, где хорошо одному, очень плохо другому. Как же это печально, особенно ели понимать, что будет дальше. Домой-то они так и не уехали.» — У меня для тебя подарок, Лизи, — нежно сказал Винсент, показывая жене свою посылку, — у нас с тобой скоро годовщина, может быть, это тебе хоть каплю поднимет настроение. — Мне поднимет настроение билет на корабль, — проворчала Элиза, — но подарок… тоже неплохо, что там? — Помнишь, ты читала легенду про то, как появились Массер и Секунда? — Ты о той, что рассказывает про третью тайную луну? — Именно. Она ведь тебе очень понравилась, ты даже начала интересоваться тем, существует ли эта луна на самом деле. — Начала. — Она устало пожала плечами. — Только никакой нет об этом точной информации. Является ли это сказкой, или миф на чём-то основывается — доподлинно не известно. — Это не столь важно. — Винсент стал потихоньку вскрывать свёрток. — Я подумал, что тебе понравится такое… И лунные камни ты любишь. А ещё у тебя плохо выходят заклинания света. В общем, я постарался учесть всё… хм, сейчас, минутку. Посылка была замотана слишком хорошо, Винсенту понадобилось время, чтобы её вскрыть. Всё это время Элиза сидела перед мужем и недоумённо смотрела на него, но начала понемногу заинтересованно улыбаться. Я заметила, что и сам Винсент, наблюдая за этим воспоминанием, слегка просветлел, на бледных губах затеплилась лёгкая грустная улыбка, которая давала мне понять, что он рад это вспомнить. Тем временем подарок в воспоминании был распакован. Это оказалась знакомая мне фибула с луной, которая была в это время у меня на куртке. — Что это, — недоумённо спросила Элиза, — украшение? — Можно и так сказать, — ответил Винсент, — фибула, можно носить, как брошь. — Он провёл рукой над ней. — Светится. Чуть ярче свечки. Просто используй заклинание магического свечения не на предметах или стене, а на ней. — И сколько ты на это потратил? — Элиза как будто и рада была подарку, но и расстроилась, почему-то, реакция явно была не однозначная. — Разве это важно, — спросил Винсент, который, казалось, ещё не терял надежды поднять жене настроение, — это ведь сюрприз тебе. Я два месяц ждал эту посылку. Заказал у ювелира, когда мы были в Балморе. — Но… Я уверена, что она дорогая.. — Лицо женщины стало очень грустным, она, может, и хотела бы радоваться, но не могла. — Не целесообразно тратить столько денег, когда мы собрались домой… — Это абсолютно не имеет значения, — возразил Винсент, — я хотел сделать подарок на годовщину. — Это имеет значение! Мы собираемся домой, нам понадобятся деньги! А ты… Ну конечно. Ты же даже не планировал уезжать… — Она расстроенно опустила голову. — Тебе всё равно… — Элиза, но это не так… — Винсент взял жену за руки, стараясь заглянуть ей в глаза. — Лизи, солнце моё, пожалуйста, не переживай. У меня есть деньги, нам хватит и на билеты, и на гостиницу. Я обещаю тебе, милая. Почему ты мне не веришь? Элиза угрюмо посмотрела на мужа, затем глянула на фибулу, взяла её в руку и стала рассматривать. Угрюмость сменилась на грустную улыбку, она вздохнула и сказала: — Хорошо… Я тебе верю. Она и правда очень красивая… Спасибо за подарок. — Не за что, любимая… — Но знай, — она глянула на него строго, — я заставлю тебя продать её, если нам не хватит денег, чтобы вернуться домой! Винсент замолк и согласно кивнул. Элиза прикрепила брошку к робе, но радости особой это ей не прибавило. Воспоминание окончилось. Я перевела взгляд от бесформенной тучки, к Винсенту. Он отвернулся и молчал. Мне так было больно за него, что в груди кольнуло. Я не решалась с ним за говорить, но у самой в голове был клубок размышлений: «Бедный Винни. Он надеялся сохранить с ней отношения. Но, похоже, она уже слишком сильно была измотана происходящим, что даже такое не смогла воспринять должным образом. Мне жаль их обоих. Я не знаю, что бы делала, окажись я на месте любого из них.» — Я знаю, как это выглядит, — вдруг негромко произнёс Винсент, — но у меня были деньги. Мы бы не пропали. И я правда собирался увезти её в Вивек следующим же днём. Я её любил и боялся потерять. Мне нравилось в Морровинде. Это был безумно интересный опыт. Я каждый день находил что-то новое для себя. Но ей было плохо. С каждым днём она всё больше отстранялась от меня. Последний месяц Элиза уже не переставала на меня сердится и заводилась от любой ерунды. Она была мне дороже всего, но я слишком поздно понял, что нужно уехать и увезти её. — Я понимаю, Винни… — Сказала я, воздохнув и замолчав, не зная, что ещё могу сказать. — Я надеялся, что позже, когда мы уже вернёмся в Хай-Рок, она поймёт и…простит меня. Но этому случиться было не суждено. Я не знала, что могу сказать ему. Любые слова поддержки в ту минуту казались мне просто ничем, на фоне этих воспоминаний. Не думала, что хладнокровный Винсент когда-нибудь может предстать передо мной в таком уязвлённом положении. Молчание тоже не делало ситуацию лучше, но его нарушить я была не в силах. Облако же в эту минуту стало показывать иное воспоминание. Я увидела, как Винсент, спящий в своей палатке, резко подскочил, разбуженный истошным криком. Кричала его жена, обернувшись он увидел, что она истекает кровью, а в шею ей впивается вампир. Вскрикнув, он попытался спасти жену, но вампир, скалясь, напал и на него. Воспоминание было сумбурным, но отчасти показывало то, что Винсент мне уже успел рассказать. Он выставил вперёд руку, зажимая ею рот вампира так, чтобы тот не мог укусить ничего другого, параллельно пытаясь как-то его обезвредить. Жене он крикнул, чтобы та убегала, но она не успела. В шатёр ворвались ещё двое вампиров, один напал на женщину, другой попытался помочь соратнику, начав кусать Винсента. Потасовка была кровавая, видно было, что Винсент в тот момент чувствовал небывалую боль, через которую вряд ли можно хоть как-то думать. «Я знаю, что это за боль, — думала я, — но, когда меня кусал Винсент, уверена, он это делал как можно можно мягче. А эти вампиры буквально рвут его… и его жену…» Пока Винсент пытался побороть вампиров, с его женой уже успели расправиться, высосав кровь из неё до суха. В палатке на залитом кровью спальнике лежало бездыханное тело с разорванным горлом и лицом. Винсенту более всего не хотелось погружаться в это. Я ждала, что он отвернётся. Но несмотря на всю боль, он смотрел в это воспоминание, смотрел внимательно и вглядывался в каждую деталь. Он хорошо успел разглядеть их лица. Вампиры вытащили его, ещё живого и дышащего на улицу. В лагере творилось нечто ужасное: кто-то из бретонцев уже был мёртв и разодран, как и Элиза, кого-то вампиры, ещё живого, утаскивали с собой. Среди всей этой суматохи Винсент успел увидеть лица всех вампиров, которые там были. Он показывал мне их и говорил: «Этих я уже убил. Почти все из них уже мертвы. А вот этого я не помнил, и вон того тоже, но теперь знаю, как выглядят эти ублюдки.» И я тоже знала, вглядывалась в каждое лицо, стараясь запомнить. Винсент смог увидеть, как вампиры уничтожают вещи экспедиторов и поджигают лагерь, а затем, среди огня мелькнула та самая женщина, которая накануне приходила в их лагерь. Он успел разглядеть её прежде, чем потерять сознание. Пока воспоминание перестраивалось, Винсент вынес вердикт: — Трое. Осталось лишь трое упырей, которых мне нужно убить. Узнать бы их имена. Но есть особые приметы. Один данмер, высокий, одноглазый и темноволосый, с этим носом… как топор. А другой босмер с отрезанными ушами, низкий и мерзкий. С ними эта самая имперка. Где их можно найти?.. — Может, — неуверенно произнесла я, — Граф Гассилдор тебе сможет помочь? — Не думаю, — отмахнулся Винсент, — он слишком молод. — Ты сам говорил, что в замке графа Скинграда собираются вампиры разных возрастов и мастей. Если мы явимся на его званый бал, то сможем наверняка кого-то встретить, кто знает этих вампиров. — Очень логичный вывод, милая, — усмехнулся Винсент, — это буквально была моя первая мысль, когда Граф Гассилдор впервые пригласил меня на свой приём. И да, через его знакомых я вышел на некоторых из той шайки, и не только на них. Однако… За столько лет я не наткнулся ни на одну ниточку ведущую… к ней. — Но попытка-то не пытка. Вдруг, на этот раз повезёт. Мы знаем особые приметы этих вампиров. Если они до сих пор живы, может и есть шанс обнаружить их след. Винсент задумался, потом очень внимательно посмотрел на меня. Я же стояла перед ним, надеясь, что сказала хоть что-то полезное для него. — Думаю, — отозвался он, поразмыслив, — ты права. Тебе не спроста снилась эта дрянь. Она жива. Я в этом уверен. И я её встречу. — Я помогу тебе, — сказала я, приблизившись к нему, — помогу и мне всё равно, согласен ты с этим утверждением, или нет. Винсент посмотрел на меня строго и слегка возмущённо. Мой взгляд был непреклонен. Тогда он вздохнул и поджал губы, слабо улыбаясь, как бы говоря мне: «Ну что я с тобой сделаю?» Облако стало вновь изменяться и показала уже последнее воспоминание. Винсент пришёл в себя на пепелище лагеря. Вокруг, рядом с горелыми шатрами, лежали полу-сожжённые тела бретонов, некоторые из них не были тронуты огнём, но сильно истерзаны. Он стал оглядывать свои руки: разорванная одежда вся была в крови, но повреждения выглядели совсем не так, как обычно выглядят рваные раны. Он поднялся на ноги и осмотрелся. Не найдя никого живого, он вслух произнёс: «Тут не все… где остальные? Они их забрали… Для чего? Чтобы потом… их… доесть… Уроды! Ублюдки! Будьте вы прокляты, чудовища!» Вдруг Винсент сорвался с места и побежал к своему шатру. Тот тоже был сожжён. В углях лежал обгорелый труп. Он понял, кто это. Может, по обгорелым останкам сложно понять, чьё это тело, но Винсент прекрасно знал ответ. На чёрной корке, которая когда-то была одеждой, поблёскивал белый полумесяц, с синим кругляшком, обрамляемый серебром. Не думала, что услышу, как Винсент плачет. Да, это было воспоминание трёхсотлетней давности. Но это было. И я это слышала. Всхлипы и крики боли человека, которого я знала, как самого сдержанного в моей жизни, пронзали тишину веков, всего того времени, что эту трагедию он носил в себе за маской холодного спокойствия. Сам же Винсент на своё воспоминание не глядел. Его белое лицо было скорбным и серьёзным, губы плотно сжаты, брови слегка дёргались, глаза опущены. Давно научившись читать его молчание, сейчас я чувствовала, как сильно болит моё сердце за него. Соединение его плача из прошлого и его лица из настоящего казались самыми горькими и самыми человечными чувствами, какие только может показать любой, живой и чувствующий. Человек то, или вампир, не важно. Я знала, почему он не хочет этого видеть. И понимала то, какая буря бушевала в его душе в ту самую минуту. Буря пострашнее любой пепельной. Мне захотелось его укрыть от этой бури. Я не колебалась, сердце билось, как сумашедше, продолжая колоться в груди, подбежала к нему и обняла, крепко, как только умела, и нежно, как только могла. Винсент был каменным, как мраморная статуя, даже не дышал. Я ощущала, на сколько холодным было его тело, этот холод проникал даже сквозь одежду, но я чувствовала, как мои объятия способны этот холод одолеть. Постепенно он начал немного двигаться, слабо-слабо дышать, опустил голову и коснулся ледяным носом моей тёплой шеи. Это не было неприятно, наоборот, я поняла, что он действительно нуждался в этих объятиях. Постепенно он расслабился и поддался моему успокоению, моей защите от той самой горькой бури, что его захватила. Винсент меня обнял и прижал к себе, так бережно, будто хрупкую хрустальную статуэтку, но так мягко, как нежное существо, также нуждающееся в его защите. В этих объятиях я чувствовала с ним единство, не меньше, чем от осознания, что наши судьбы отчасти имеют схожие сценарии. — Я не знаю, — прошептал Винсент, — что со мной было бы, будь я здесь один. Мне пришлось пережить это снова. И я очень благодарен тебе за то, что ты со мной. Как и за твою любовь. — Ты заслуживаешь быть понятым, — ответила я, гладя его по волосам, — как и быть любимым. Твоя боль мне знакома. Как бы я хотела избавить тебя от неё. — Я надеялся, что меня избавили от этой боли века. Но нет. Похоже, это воспоминание позволило мне возобновить это. Но знаешь. Я рад, что это увидел. Я смог лучше вспомнить, что быть живым — это не только радость, но и боль. И боль стабильно чередуется с радостью… Невозможно вечно страдать, как и вечно радоваться. Также и невозможно вечно быть чёрствым и неприступным, зажимая и давя все свои чувства куда-то в глубь души. Мне стоило встретить и полюбить тебя, чтобы это понять. Стоило взять тебя с собой сюда, чтобы убедиться в этом. — Стоит ли убеждаться в этом такими способами? — По-другому такие, как я не понимают. — Я почувствовала, как Виснент улыбается. — Да и ты не далеко ушла. Ты стала ценить свою жизнь, как только тесно прикоснулась к смерти. — Тут ты прав, Винни. Мы ещё немного постояли так молча. Его дыхание стало привычным, холод из тела ушёл. Винсент снова стал собой. — Тебе стало хоть каплю легче, — спросила я, осторожно его отпуская, — как ты, милый? — Стало, Луна моя, — мягко ответил Винсент, смотря ме в глаза, — ты для меня лучше и вернее любого заклинания исцеления. Он поцеловал меня в лоб. Я улыбнулась. Воспоминания больше не воспроизводились: маленькое облачко магического тумана скучивалось и замерло, дав нам возможность прийти в себя, после того, что мы увидели. Я заметила, как Винсент постепенно приходит в норму и ему становится легче. Он улыбнулся, глядя мне в глаза. Улыбнулся так, как я хотела, как будто той самой, настоящей, улыбкой, которую я мечтала видеть чаще. Но тут мы оба обратили внимание, как бесформенное облако воспоминаний меняется совсем по-другому, как будто сама субстанция переживает какие-то метаморфозы и перестраивается… с Винсента на меня. — Похоже сейчас твой черёд, — констатировал Винсент, — что бы не случилось, Луна моя, я рядом с тобой, помни об этом. — Я помню, Винни, — сказала несмело я, сжав его руку, — прости за всё, что бы ты там не увидел. — Об этом можешь не переживать.