Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

В процессе прочтения этого дневника, я несколько раз была готова захлопнуть это чтиво и больше не прикасаться к нему, но меня что-то держало. Чьё-то пристальное внимание. И я догадывалась чьё. Но мысли, что были в моей голове, от прочитанной мною информации лихорадочно и без устали скакали, сводя меня с ума ещё больше. «Что это вообще такое, — думала я, чувствуя, как леденеют пальцы моих рук, сжимающие обложку, — это что за откровения безумца?! Я в жизни ничего такого не читала!» Шок охватил меня на какое-то время, когда я смогла наконец отвести взгляд от этого кошмарного текста. Пока Винсент молчал, я не смогла сдержать своих эмоций. Меня нервно потряхивало, и я вслух стала проговаривать все мысли, которые крутились в голове: «Он разговаривал посредством дневника с мёртвой матерью?! На секундочку, голова которой лежала перед ним на подушечке!.. Да в Обливион всё это! — Я швырнула с глаз долой писанину, именуемую дневником, в сторону. — Он убил девушку, в которую влюбился, лишь потому, что она не смогла понять, что вообще гниющая голова его матери делает у него дома!.. Ниужели никто не понял, какой он безумный?! Какую, скажите хоть кто-нибудь, нужно иметь выдержку, чтобы, будучи таким сумасшедшим, успешно притворяться вменяемым?! Винсент! Неужели ты ничего не заметил?!» Я смотрела на него ошарашенным взглядом, чувствуя, как мелкий тремор одолевает кончики моих пальцев. Винсент продолжал молчать. С задумчивым видом он перевёл взгляд на меня и медленно помотал головой, давая понять, что ответ отрицательный. Я поднялась с места, где сидела, и стала метаться со стороны в сторону, продолжая выговариваться в тишину. «Он собирался убить меня! Да мне, чёрт возьми, вообще повезло, что он был ранен! — Меня охватила вдруг неконтролируемая паника. — Если бы Он смог убить Очиву и Фафнира, он и меня бы убил! Во всяком случае явно попытался бы! Он просто не стал… Просто не стал из-за раны! Винсент, ты понимаешь?! — В нервном припадке я стала кричать на него. — Он был прямо перед твоим носом, и ты ничего не понял?! Как так?!» Сам же Винсент молча смотрел на меня. Выражение его лица мне было не понятно, то ли оно было скорбным, то ли виноватым, то ли наоборот безразличным. Это непонимание наложилось на мою панику, я ещё больше стала срываться: «Тебе всё равно?! Почему ты молчишь?! Скажи хоть что-нибудь! Ты слышал это?! Всё, что там написано, это же безумие!» Вся эта истерика стала меня охватывать ещё сильнее, и я уже не могла себя контролировать. В глазах слегка плыло, давило в висках, дыхание сбилось и сердце бешено колотилось. Винсент не стал долго наблюдать за этим. Он подошёл ко мне и обнял, прижав к себе крепко, но бережно. Этим он и сдержал мою дальнейшую истерику. Сначала я хотела вырваться, но остановилась и стала постепенно успокаиваться. Прислонившись щекой к чёрному дублету, я касалась плотной ткани кончиком холодного носа. Винсент ничего не говорил, просто обнимал, удерживая не только мои руки, но и мои эмоции. Дыхание потихоньку восстановилось, сердце перестало так колотиться. — Читать надо было мне, — тихо сказал Винсент мне на ухо, — Луна моя, не надо так переживать. — Прости за такое, — ответила я, вздохнув, — но это правда… выше моих сил. — Я понимаю. И ты права. Слов не смогу подобрать, каким я был глупцом. — Спокойный голос вдруг дрогнул и показался мне взволнованным. — Во всём. Я совершенно всё проморгал. — О чём ты, Винни, — мягко спросила я, поднимая голову с его плеча, — забудь, что я сказала, это было сгоряча, я ведь понимаю, что ты не виноват… — Нет, нет… Всё так. — Он прятал взор, отводя его в сторону, стараясь не встречаться взглядом со мной. — Этот человек не вызывал тогда никаких подозрений. Я так увлёкся мыслью о злодействе Лашанса, что упустил истинного злодея, который был прямо передо мной, достаточно долгое время. А ведь когда ты рассказала о невиновности Люсьена и о маяке в Анвиле, я стал подозревать двоих. Но лишь путём логического отсечения неверных ответов, а отнюдь не настоящими догадками. Как это глупо… Как же глупо… — Винни, пожалуйста, перестань. — Я мягко повернула его лицо к себе, заглядывая в глаза. — Кого ты подозревал, расскажи. — Бануса Алора определили в убежище к Матье Беламону. Я знал об этом. И сразу вспомнил о них. Но не мог никаким образом связать их имена с тем, что мы знаем об убийце. — Винсент тяжело вздохнул. — Я совсем оказываюсь бесполезным дураком во всей этой ситуации. Я поняла, что он больше не может сдерживать свои истинные эмоции. Маска собранности постепенно слезла с него. Винсент был подавлен и разочарован. Самим собой, в первую очередь. «И я ведь ещё надавила ему на совесть, — со стыдом подумала я, — зачем я так? Ну зачем было так истерить?.. Дура.» По лицу Винсента было видно, как в очередной раз ломаются устои, к которым он привык, стены, которые он собственноручно возводил. И мне было жаль его. Мне хотелось хоть немного его поддержать, но я не знала как. — Винни, — сказала я, поцеловав его в холодную щёку, — пожалуйста, не думай о себе плохо. Ты всегда делал то, что в твоих силах. Ты не всесилен и не всеведущ. Несмотря на то, что ты вампир, ты всё же человек. И даже весь твой опыт не отменит этого. А людям свойственно ошибаться. Также людей можно обмануть. И не нужно думать, что, если ты вампир с большим опытом, не найдётся человек, способный на это. То, что я сказала. Это… Забудь вообще. Я была неправа и говорила что попало… Я гладила его по плечу, стараясь мягко приободрить. На столько, на сколько это вообще возможно в такой ситуации. Винсент смотрел уныло, но от моих слов лицо его слегка стало светлеть. Он слабо и грустно улыбнулся, погладив меня по голове. — Н-да, Луна… Что бы я без тебя делал, — сказал он заунывно, — совсем был бы дураком. — Ну хватит уже. — Я тоже постаралась улыбнуться ему, чтобы ещё смягчить разговор. — Раз уж нам пришлось узнать, что в голове этого психа, то стоит делать выводы. Из дневника понятно, что это всё-таки не Банус. — Да, — кивнул Винсент, — это Матье. И он в самое ближайшее время начнёт охоту на Лашанса. Возможно, уже начал. — Точно. Люсьен нам больше не сможет помочь. Нам придётся его спасать. Иначе его просто убьют, даже не попытавшись разобраться. Винсент снова кивнул. Он медленно отошёл в сторону, убрав руки за спину, и начал ходить по комнате мимо меня. — Соваться в своё убежище в форте Фаррагут Лашансу нет смысла, — рассуждал вампир, — и вообще в Чейдинхоле ему делать нечего. Пока что местом встречи остаётся дом Переннии. Тебе следует ехать туда как можно скорее. — Мне? Ты не поедешь со мной? — Нет. Я уже не смогу выйти днём, а крови твоей… прости, но я пить больше не стану. И вообще не чьей. — Почему? — Мира, ты не знаешь, какое это испытание. — Голос его звучал строго, но он не смотрел на меня. — Я столько лет отучал себя от этой привычки. И не хочу снова… Нет, Мира. Этот способ для мня закрыт. — Прости, Винни… Я не знала, что это так тяжело. — Забудем, — сказала он мягче, — тебе не за что извиняться. Я очень надеюсь, что сам не оставил тебе травмы большей, чем повреждение кожи. — Нет, Винни. Оставь это. Я не могла поступить иначе. Винсент кивнул, а между нами нависла неприятная пауза, которая стала затягиваться. Видимо, чтобы не возвращаться к тем рассуждениям, он продолжал разговор, как ни в чём не бывало, с той же ноты, где прервался: — Кроме того, обычная лошадь не будет так быстра, как Тенегрив. А он доставит тебя туда за ночь. Так что поезжай одна. — Он настороженно на меня посмотрел. — Только прошу, не лезь на рожон. Будь предельно осторожна… Очень тебя прошу, Луна. — Я понимаю, Винни. — Я медленно подошла к нему и вновь обняла. — Не надо так переживать… — Легко сказать. Я потерял за последнее время слишком много. Дом, веру, семью… даже сына. Тебя я терять не хочу. Но и быть с тобой постоянно рядом я не имею возможности. Как бы не хотел. Единственное, что ты можешь сделать для моего спокойствия — оставаться целой и невредимой. — Винсент посмотрел на меня встревоженно, коснувшись моей щеки. — Понимаешь? — Понимаю, Винни. Он поцеловал меня в лоб, а мне стало не по себе от его слов. Я не могла решиться задать вопрос, но всё же поняла, что хочу услышать ответ. Осторожно и тихо я произнесла: — Ты имел ввиду Люсьена, когда сказал про… сына? — Да, — ответил Винсент, — как не прискорбно это. Я никого так близко не подпускал с тех самых пор, как стал вампиром. В первые годы я держал дистанцию от семьи и старался быть сам по себе. Потом я привык, что не один. Но потом, когда этот юный любознательный парень пришёл ко мне, задавая сотни вопросов, на которые я так радовался отвечать… я растаял. Тогда решил, что снова смогу кому-то довериться. Я долго в упор не замечал подвоха. Не хотел замечать. Как отец, который, любя сына, не желает видеть своё чадо злодеем. Я ошибся тогда. Ошибался и позже. И ошибаюсь сейчас. Люсьен прав. Мудрости во мне ни на грош. — Нет, это не так, Винни, вовсе нет. — Я вцепилась пальцами в ткань его дублета. — Не верь словам Лашанса. Не надо. Он говорил это от злости и закоренелой обиды на тебя. Не принимай это на свой счёт. Его слова не должны так ранить тебя… — Но они ранили. Неужели, я не смог бы принять амбиции Люсьена, как есть, будь он со мной честен? Смог бы. Как и принять его откровения, если он действительно видел во мне учителя. Всё это заставляет задумываться лишь о том, что и когда я сделал не так? Он говорил, что воспринимал меня, как пример для подражания. Может быть, это я поторопился с выводами, ещё тогда, когда перестал ему доверять? — И вновь я увидела то самое выражение лица, разочарованное и унылое. — Люсьен так хотел моей смерти. До безумия. В его мировоззрении я это заслужил… Если я не смог увидеть в Матье безумца, то как бы я увидел обиду в Люсьене? — Винни, если он и воспринимал тебя, как пример, то только с точки зрения напускной суровости. Думаешь, ему так была важна алхимия? Да брось. Ему важно влияние. А на тебя повлиять он не смог за столько лет. Его неумение по-человечески чувствовать — это только его проблемы. Ему не понять, что такое семья, он пытался создать пародию на семью в своём окружении. Дружба ему тоже чужда. Как и любовь. Он смотрит на нас с тобой, как на дураков. Разве ты этого не заметил? — Заметил. — Даже у полностью с ума спятившего Матье существует какое-то больное представление о любви… Как бы сейчас это не звучало. Он псих… лютый и опасный. Люсьен тоже опасный, но куда более явный, чем Матье, чья маска куда более искусная. И твоей вины в том, что ты его не смог разгадать просто нет. Как и в том, почему Люсьен так озлоблен на тебя. Рефлексировать из-за его перевёрнутых пониманий нет никакого смысла. Только сам себя измучаешь. Люсьена Лашанса не волнует никто, кроме него самого. Ты и сам это знаешь. Теперь это в полной мере понимаю и я. — Да. Ты права. — Винсент усмехнулся. — Подумать только, в кого я превратился. Рохля. И нытик. Прости, что… — И не думай даже. — Я уткнулась лбом в его плечо. — Я тебя люблю. И хочу тебя слушать. И помогать тебе. И быть рядом, когда нужна. — Ты мне всегда нужна. — Дрожащий голос вдруг стал мелодичным и спокойным. — Всегда. И я рад, что ты со мной, Луна моя. Мне повезло, что хоть с тобой я не прогадал и не ошибся, доверившись и открывшись тебе, как никогда и никому не открывался. Я тоже очень тебя люблю. Поэтому, боюсь потерять. — Не потеряешь. Обещаю. Винсент прижал меня к себе, обхватив руками и поцеловав прямо в макушку. Стало куда легче нам обоим. — Кажется, после прочтения этого дневника, — сказала я, — мы оба чуть не двинулись. — Возможно, — усмехнулся Винсент, — не исключено. Эх… Матье. Я и не думал, что Тёмное Братство может когда-либо пригреть у себя столь паршивую овцу. — Овцу? Овца в волчьей стае кровожаднее хищников. Иронично. — Он уничтожит Тёмное Братство, если его не остановить. Я попытаюсь связаться с помощником. Постараюсь предупредить его, если получится. — Кто твой помощник, Винни? Или ты даже сейчас не скажешь? Винсент посмотрел на меня немного задумчиво, но потом помотал головой: — Ты знаешь имя предателя. Другого знать не надо. — Как скажешь. Жук. — Я усмехнулась. — Что с тебя взять? Ладно, мне и правда стоит скорее отправляться. — Кстати прежде, чем уйдёшь. — Винсент залез в карман и вынул небольшой ключик, отдавая его мне. — Возьми. Не знаю, что скажет тебе Люсьен, но сходи, пожалуйста в убежище, зайди в мою комнату, там в углу сундук. Не тот, который стоит возле секретера, а другой, за каменной плитой. Всё, что в нём есть, можешь брать. Оно тебе пригодится. — И что же там? — Я недоумённо смотрела на него, беря ключ. — Какие-то зелья? Яд? — Лучше. Сама увидишь. А теперь… Ох… Ты, наверное, очень устала… Но, прости, Луна, отдыхать некогда. — Знаю. Не устала. Всё нормально. Винсент недоверчиво помотал головой, я притянула его за воротник и поцеловала. Дневник Матье я взяла с собой, как доказательство. «Запомни, Мира, — сказал Винсент перед тем, как мне уйти, — когда предъявишь обвинения против Чёрной Руки, ты должна сказать: персты Чёрной Руки сгнили, и назвать имена тех, против кого обвинения. Это нужно сделать в присутствии Матье. Делай, что угодно, но тебе придётся воплотить в жизнь его план.» Я с этим согласилась, прекрасно понимая, что иначе нам свой собственный план воплотить не удастся. В ночь я отправилась от Анвила в сторону Брумы, а точнее на ферму Эпплвотч. Тенегрив и правда летел, как ветер, как смерч, доставив меня к нужному месту за ночь. Ночью были заморозки, но я даже не успела озябнуть. При этом конь не выдавал ни капли признаков усталости, как обычные лошади после недолгого карьера. По дороге я просто продумывала план своих действий: «Поговорю с Люсьеном, думаю, он знает, что теперь у Чёрной Руки в немилости. Потом мы вместе подумаем, как быть и как накрыть Матье Беламона, пока он не извёл оставшееся Братство.» Как только на горизонте показалась знакомая мне ферма, я чуть приостановила Тенегрива. Конь слушался меня молниеносно, будто полностью понимая мою речь. Я спешилась среди деревьев, неподалёку от дороги, и к ферме пошла пешком. Небо светлело уже куда как позднее, чем в летнее время, но темно было не только из-за позднего медленного рассвета, но и из-за редких туч, что потихоньку сгущались. Серо-жёлтая трава, покрытая инеем, застыла у дороги, как напуганная, и хрустела под моими ногами, пока я осторожно приближалась к дому. Рядом не было ни души. Дверь в хижину была открыта, это я заметила ещё на подходе. Настороженно взявшись за кинжал, и приготовившись к заклинанию, на всякий случай, я тихонько вошла в дом. В пустующем помещении тело старухи Драконис всё также лежало, в том же месте, где было оставлено, постепенно и давно начав разлагаться. Из-за заморозков в нетопленном доме было так же холодно, как и на улице, а потому явного трупного запаха не ощущалось. Но это не единственное, что заставило меня насторожиться: "Посреди комнаты пятно крови, достаточно свежее и обширное, сильно размазанное, пол утоптан кровавыми следами, как человеческими, так и, похоже, собачьими. Запачкана и мебель. Несколько деревянных предметов сломано... разбито чем-то тяжелым... и раскидано всё так, словно тут прошли дреморы. Люсьена пытались убить, видимо, это его кровь. Чёрт… Интересно, он смог уйти? Если да, то куда? И как мне это узнать?» Осмотрев дом, я ничего больше не обнаружила. Вышла на улицу, начав оглядываться вокруг, но ничего, за что мог бы зацепиться глаз, я не увидела. Только пролетела пара ленивых снежинок. Вдруг я услышала за моей спиной шаги, обернувшись, увидела, как на меня бежит огромный норд, замахиваясь секирой. Обернись я на секунду позже, то, наверное, не успела бы увернуться. Тяжёлый большой топор со страшным звуком врезался в землю там, где мгновение назад стояла я. Здоровенный мужик, громко рыча, пытался отоварить меня своим оружием несколько раз. Сил ему не занимать, а вот скорости не хватило. Жаль, моей реакции в таких ситуациях хватает только на беготню. Нормально соображать в шоковом состоянии мне отнюдь трудно. Но норд не успокаивался. И вот, замахнувшись на меня в очередной раз, он валится с ног, падая в сторону, не успевая нанести удар. На него же и упала его секира, воткнувшись в него. Ко мне на подмогу подоспел Тенегрив и, ударив нападавшего копытами, яростно защищая меня. Конь, похоже, ударил так сильно, что секира воткнулась уже в мёртвое тело. Иней на траве смешался с яркой бордовой кровью. Неподалёку лежало тело не то волка, не то пса, судя по наличию ошейника, это был зверь того норда. Волк также был забит копытами. «Ты меня спас!» — воскликнула я, обращаясь к коню. Тенегрив, урча, кивнул мне головой. Он стоял с таким довольным видом, гордо выпрямившись, явно довольствуясь содеянным. Пока я отходила от испуга, в своей голове я услышала голос Матери Ночи: «Проверь его карманы, Мира.» Голос звучал как-то слабо и не слишком воодушевлённо, что-то подсказывало мне, что сил у Матери Ночи всё ещё не много. Я послушалась её и стала обыскивать норда. В его кармане я обнаружила записку, которую тут же и зачитала: «Душитель, если ты читаешь это, я скорее всего ещё жив. Чёрная Рука объявила охоту на меня. За фортом Фаррагут сейчас следят. Я не знаю, где смогу быть в безопасности. Есть у меня пара вариантов, о которых я не буду писать в записке, но ты сможешь меня найти. Конь приведёт тебя туда, куда нужно. Остальное при встрече, если она состоится. Берегись других душителей. Их трое. Норд Хавилстен с собакой, церемонится не будет, сначала бьёт, потом спрашивает. Высокомерный и грубый данмер Алвал, был приемником Слышащего, но Мать не стала говорить с ним, поэтому он остался Душителем. Однако, он всё ещё опасен, он очень сильный маг. Его узнаешь по белым зализанным волосам. Аргонианка Шализ, ловкая и быстрая, низкорослая и худая. У неё шрам на лбу. Такая легко может ткнуть ножом так, что ты и не заметишь. Смотри в оба. Надеюсь, что всё-таки мы встретимся. Люсьен.» Перечитав письмо на три раза, я недоумённо произнесла вслух: «Как понять, конь меня приведёт?» Тенегрив в ответ на это заржал, давая мне понять, что речь точно о нём. Подойдя к нему, я прямо спросила: «Ты знаешь, где Люсьен? Может быть, и отвезти меня туда можешь?» Конь также кивнул, согласно урча. «Что ж, — сказала я, садясь в седло, — он написал, что у него не один вариант. Надеюсь, ты знаешь их все. Веди меня, раз на то пошло, доверюсь тебе.» Тенегрив сорвался с места и помчал на всех парах вперёд. Он привёз меня в небольшую рощу, близ Чейдинхола, где была маленькая пещерка. «Это ещё одно убежище Лашанса, — подумала я, — что-то вроде перевалочного пункта? Надеюсь, он всё ещё жив, и я встречу его здесь. Заодно и в Чейдинхол потом загляну, как и собиралась.» Пещерка была совсем маленькая, а внутри оказался лагерь, оставленный, судя по всему, Люсьеном, но никого не было. Я стала рассматривать тут всё: «Куча кровавых бинтов и склянка от зелья, он лечился. Костёр потух давно, но не убран, он собирался в спешке. Следов других нет, но есть… Записка?» В испачканных кровью бинтах лежал кусок пергамента, развернув который, я увидела наскоро написанную углём записку: «Шализ преследует меня. Я заведу её в Чейдинхол. Убей её, пока она не убила нас. Я оставлю тебе записку в старом убежище.» «И снова мне приходится разгребать чужое… чёрт, — с досадой подумала я, — и как ты планируешь соваться в убежище, если это именно то самое место, где тебя будут искать?! Хотя, может такова и была его логика — идти в самое очевидное место… Хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. Может, и логично. Хотя не знаю. Ладно, может удастся поговорить с этой аргонианкой… Н-да… Про Дж’Гасту я думала также… И что из этого вышло? В общем, мне всё равно нужно в Чейдинхол. Надеюсь, с Винсентом всё в порядке.» Вся эта беготня меня ничуть не радовала, но мне нужно было понять, как быть дальше. Стараясь не терять времени, я быстро направилась в город. Прибыв туда, я первым делом отправилась в убежище. Город неожиданно был полон людьми. На главном рынке намечалась какая-то особая ярмарка, в честь окончания сбора урожая, народу была тьма тьмущая, затеряться раз плюнуть. С опаской озираясь по сторонам, я дёргалась от каждого ящера, которого видела. Чувствуя себя, как подушка для игл, я дошла-таки до заброшенного дома. Думая о том, что за мной могут вести слежку, я не стала залазить в убежище через колодец. Каменная дверь с паролем всё ещё работала, и я без проблем проникла в убежище, надеясь, что незваных гостей не будет. Для спокойствия проверила дверь второго входа, она была закрыта. «Не понятно, был ли здесь Лашанс.» — подумала я. Но тут мне на глаза попался стол в углу, у книжного шкафа. Там стоял пузырёк с чернилами, лежало перо и лист бумаги. Это и было письмо от Лашанса, в котором, уже более аккуратным почерком, во всяком случае, менее торопливым, было написано: «Душитель, Всё хуже, чем я думал. Эта аргонианская стерва тащится за мной по пятам. Я смог оторваться от неё в городе, но, боюсь, когда она снова настигнет меня — это вопрос времени. Думаю, ты уже могла понять, что меня ранили. Норд чуть не зарубил меня своей секирой. Надеюсь, ты с ним разделалась. Если нет. Во имя Ситиса, надеюсь, что он не убил тебя. Иначе мне конец. Чёрная Рука не собирается охотится за мной лично, они думают, что их Душители со мной расправятся. Да, меня не так просто одолеть, но норд застал меня врасплох. А раненым сражаться не слишком получается. Он повредил мне правое плечо, болит так, будто кость раздроблена. Я смог залечить рану, но, похоже это мне мало помогло. Если же ты всё-таки справилась с ним, на что я очень надеюсь, то, думаю, ты справишься и с аргонианкой. Главное, чтобы меня не нашёл данмер. Иначе он оставит от меня пепелок. Я направлюсь пока в Соколиный Рай, возможно, мой человек, что живёт там, поможет мне. Обо мне спрашивай у кузнеца Деньира, если меня не будет там, я оставлю тебе весточку. P.S. Не суйся без меня к Чёрной руке. Люсьен.» «А он и правда в отчаянии, — подумала я, прочитав это, — словно загнанный зверь. Эта погоня не сулит добра ни ему, ни уж точно мне. Чёрт. Какая дурацкая ситуация. Так. Надо выдохнуть и уходить отсюда поскорее. Но, сначала дело.» После этого сразу пошла в кабинет Винсента. Там, где он и сказал, за могильной плитой, был спрятан сундук. Открыв его ключом Винсента, я обнаружила внутри тёмную ткань, в которую что-то было аккуратно завёрнуто. Это оказался колчан, в котором лежали знакомые мне стрелы, перья коих напоминали лепестки. Осознавая, что держу в руках, я изумлённо разглядывала находку: «Роза Ситиса… Вернее, розы… Их тут сколько вообще? Не мало. Целый колчан. Откуда они у Винсента?» Не имея возможности ответить себе на этот вопрос, я решила, что их стоит взять все, не оставляя ничего. Самим свёртком оказался плащ, подобно тому, что носит Винсент. Его я тоже прихватила. «Холодает, — подумала я, убирая его в сумку, — пригодится.» Зная, что за мной может вестись охота, я поразмыслила о том, что неплохо бы держать одну розочку поближе, и, уложив свой лук на самый верх сумки, я подсунула стрелу себе в рукав. «Букет роз от любимого, — усмехнулась я в мыслях, вылезая из колодца, — таких подарков я ещё не получала.» Но шутки-самосмейки мне не дали возможности избавится от тревоги, что снова настигла меня, как только я оказалась на людной улице. И тут, в толпе, достаточно далеко от меня, я разглядела женщину, аргонианку, низкого роста, со шрамом на лбу, одетую в чёрную куртку, типа моей. Она смотрела мне прямо в глаза, выглядывая из-под чёрного капюшона, и двинулась в мою сторону. Долго не думая, я прибавила шаг. Она не отставала, а даже нагоняла меня. Я решила, что будет отличной идеей затеряться в толпе. Однако, это давало преимущество и ей тоже, так ей было легче подобраться ко мне. Полагаться на слух среди такого количества народу — плохая идея. Мне пришлось озираться по сторонам, как бешеной сове, крутя головой во все стороны. И вот я увидела её глаза. Шализ была в шаге от меня. Среди цветных одежд прохожих сверкнул нож. Я не хотела уворачиваться, ибо она могла попасть не в меня, а в невинного человека. Всё упиралось в точность моей реакции. Доля секунды, и она могла легко зарезать меня. Я успела схватить ящерицу за руку, кинжал застыл в дюйме от моего бока, и, ещё до того, как она сообразила и смогла вывернуться, я, сделав вид, что пытаюсь вырвать нож, ткнула её в ладонь кончиком стрелы, которая была в моём рукаве. Женщина, шипя, одёрнула руку и выронила кинжал. На брусчатку упало несколько капель крови. Я стала отходит от неё в сторону, наблюдая, как ей становится плохо. Люди в толпе зашумели и заохали, увидев труп аргонианки, на площади поднялся шум, а вот я уже была вне этой заварушки, ускользнув от глаз горожан, и направилась к городским воротам. Пока я уходила, в голове крутились мысли: «Не думала, что с Розой Ситиса такое выйдет. Однако, всё, что говорил Лашанс об этих стрелах — правда. Хватило лёгкого тычка, чтобы убить. Опасная стрела. Я ведь тоже могла порезаться ею. Так больше делать не буду…» Дело было сделано, ещё один Душитель устранён. Оставался последний. Зная уже, куда ехать, я немедленно села на Тенегрива и, погладив его по шее, сказала: «Ну, Тенегривик, давай, как можно скорее в Соколиный Рай.» Больше слов не понадобилось. Конь чёрным ветром полетел в нужную сторону. В Соколином Раю, обходя дороги, проезжая напрямик через леса, я оказалась к закату. «Надо же, каков жеребец, — думала я, глядя на Тенегрива, — быстрее мысли. Он даже реку одним махом перепрыгнул. Но, думаю, такая скорость даже очень хороша в этой ситуации, я до сих пор не знаю, в какой день Люсьен был в Чейдинхоле. Остаётся надеяться, что я найду его живым.» Поселение Соколиный рай казалось мне каким-то слишком спокойным. Люди тут жили своей жизнью, как будто бедствия мира их не касаются. Лавочники мирно переговаривались между собой, складывая товары, бабушки радостно щебетали, сидя на лавочках, гуляла та самая весёлая, немногочисленная деревенская молодёжь, бегали мимо дети. Глядя на этих деревенских жителей, возникало ощущение, будто всё беспокойство, что испытывала по дороге, я себе придумала: «Вот жить бы так. Просто жить спокойно. Без всех этих дрязг, погонь, битв, страхов… Счастливые люди. Может, когда-нибудь и я стану такой?» От этих мыслей стало даже как-то грустно, хотя и приятно. Но и эту идиллию несложно было испортить. Мою минутную ностальгию по покою нарушил резкий и громкий голос за спиной: «Вот ты где, прислужница предателя!» Я обернулась, в нескольких шагах от меня стоял немолодой данмер, белые волосы которого были зализаны назад. Он угрожающе смотрел на меня яркими красными глазами, готовясь напасть. «Ошибка была приходить сюда, — кричал он, — ты умрёшь здесь! А потом я доберусь и до твоего дружка!» Я заметила, как пальцы его изгибаются перед тем, как создать заклинание.