Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

И вновь я куда-то мчала на всех парах, не жалея лошади. «Не понимаю, — думала я по дороге, — приказ писал Люсьен Лашанс, значит, он и есть предатель. Но Мать Ночи настаивает на том, что это решение неверно! Маяк… Маяк… Что с этим чёртовым маяком?! Люсьен должен знать! А если Винсент убьёт Люсьена раньше, чем я успею догнать его?! Чёрт. Чёрт. Чёрт… Винсент, какого Обливиона?! Я же написала, чтобы ждал меня в Чейдинхоле! Как бы мне сейчас пригодилось умение Матери Ночи мысленно связаться с тем, с кем хочу!» Все эти мысли ничего кроме паники не навеивали. Однако, была единственная надежда на то, что яркий соленный день достаточно задержит Винсента, и я смогу догнать его. Но до Чейдинхола от столицы идти крайне близко, а там и форт не за горами. Я очень рисковала опоздать. Чейдинхол появился на горизонте, когда солнце уже опустилось за деревья, начало темнеть, а значит, времени у меня было всё меньше. Лошадь устала и заметно сдавала в скорости. Я устала не меньше, на секунду подумала о том, что Винсент, возможно, в городе, в моём доме, и я смогу перехватить его там, но вдруг, в моей голове, будто отдалённый крик, прозвучал голос Матери Ночи: «Не трать время на глупые догадки! Торопись! У тебя ещё есть шанс спасти его!» Я так устала, что ответ проговорила вслух: «Винсент всё-таки идёт в форт? Чёрт… Но он ещё не там? Ты можешь хоть что-то сделать?! Пожалуйста!» Мать отвечала, как будто неохотно, или даже через силу, что ощущалось в её слабом голосе: «Не могу. Это последнее, что я скажу тебе, дитя моё. У меня больше нет сил.» Голос её звучал всё тише и тише, и я поняла, что она больше не сможет связаться со мной. «Она сказала, что общение со мной через сны для неё менее затруднительно, — думала я, — выходит, на такую связь она истратила все силы и пока не сможет больше помочь мне ничем. Хорошо. Она сказала не тратить время.» Я направила лошадь мимо города в лес, в сторону форта. Мне дало это возможность срезать, но стемнело гораздо быстрее, а в темноте, среди деревьев усталая лошадь забеспокоилась, сбавила ход и стала дёргаться от каждого куста. Я пыталась успокоить взволнованное животное, но всё было тщетно, она просто отказалась идти дальше. Пришлось её бросить и бежать пешком. Хоть я и была близка и бегала быстро, но всё же это был не лучший исход, и я могла опоздать. И вот, наконец, я увидела форт Фаррагут, пристанище Люсьена Лашанса. На секунду показалось, что среди деревьев мелькнул плащ Виснента, я вглядывалась в темноту, но ничего не разглядела. Подбежав к нужному дереву, я обнаружила открытый люк и поняла, что он уже здесь. Паника нарастала с каждой секундой, однако, пока спускалась, осознала, что я вовремя, как никогда, ибо услышала, грохот снизу, а потом голос Люсьена воскликнул: — В-винсент?! — Не ждал меня, — послышался холодный и суровый голос вампира, — а вот он я, пришёл к тебе. — Не понимаю… Н-нет… я не понимаю! Ка-ак?! Т-ты же… — Мёртв? Да, и довольно давно. По меньшей мере лет триста. Тебя это удивляет? А, или ты имеешь ввиду, что я должен был быть убит при, так называемом, Очищении, которое ты организовал. Тут ошибочка вышла, мне пришлось тебя немножко обмануть. Что дало мне фору получше разобраться в ситуации. — В-винсент… подожди… убери меч, ты не понимаешь… — О нет, Люсьен, я всё прекрасно понимаю. Куда ты ползёшь, сын мой, дальше стена, бежать некуда. — Голос Винсента звучал строго, но как-то издевательски учтиво. — Прежде чем обезвредить предателя, я хочу знать, как долго ты это планировал и какова была твоя цель. Но не обольщайся, от ответа не зависит твоя участь. — О Ситис, ты думаешь, что предатель я?! Это смешно! Убери меч и давай поговорим спокойно. — О чём нам с тобой разговаривать? Это ты спровоцировал Очищение своего же убежища, это ты написал приказ об убийстве Дж’Гасты, скажешь нет? — Это не он! Попав в комнату, отчаянно вскрикнув, я спрыгнула с середины лестницы, не слишком удачно свалившись на пол. Поднимаясь, я чувствовала, что в ногу вступила неприятная вонзающаяся боль, но это был пустяк. На мой крик обернулся Винсент, стоявший перед напуганным Лашансом, который уже вжался в стену, безумно тараща глаза. С его головы спал капюшон, от чего имперец выглядел куда менее внушительно, чем обычно, а с таким лицом, да ещё и на полу, даже жалко. Уведомитель посмотрел на меня, как на спасительный плот, но между мною и им стоял вампир с клейморой в руках. — Мира? — Винсент удивлённо смотрел на меня. — Откуда ты взялась? — Я бежала сюда так быстро, как только могла, — сказала я, дыша слегка сбивчиво, — чтобы не дать тебе сделать неправильный выбор. Винсент, ты ошибся, это не Люсьен. — С чего ты это взяла, — спросил недоверчиво Винсент, — я читал приказ Лашанса, это его почерк, как это может быть не он? — Какой приказ, Винсент? — Люсьен растеряно переводил взгляд от меня к вампиру. — Покажи мне его. — Винсент, — взмолилась я, — пожалуйста, поверь, покажи ему письмо. Прошу тебя. Он свёл брови и прищурился, посмотрел на Лашанса, но письмо ему всё же выдал. Люсьен, явно боясь вампира и косясь на клеймору, аккуратно взял письмо из его рук, не поднимаясь с пола, и бегло его прочитал. — Я этого не писал, — воскликнул Уведомитель, отбрасывая листок, — клянусь Ситисом, я не писал этого! — Почерк, Люсьен, — настаивал Винсент, — я хорошо его знаю! — Думаешь почерк сложно подделать, — возразила я, приближаясь к Винсенту, — скопировать букву за буквой? Этому при необходимости и граф научится, чем ассасин хуже? Пойми, Винни, это не он, я клянусь тебе. Прошу опусти меч. — Откуда? — Винент обернулся, хмуро смотря на меня. — Скажи, откуда тебе знать? Каковы доказательства? — Мне сказала об этом Мать Ночи. Оба ассасина посмотрели на меня ошарашено. Мне пришлось рассказать всё, как я пыталась поговорить с Дж’Гастой, как мне пришлось убить его, защищаясь и как после этого ко мне явилась Мать Ночи собственной персоной, намекая на то, что Винсент совершает ошибку. Вампир внимательно выслушал меня, лицо его стало скорбным, мрачным, он глянул на Лашанса, который всё ещё не мог отойти от шока, и опустил меч. — Я понял, — тихо сказал Винсент, — тебе я верю. Безоговорочно. Но это не значит, что я вдруг стану доверять ему. — Он исподлобья глянул на Лашанса. — Только дёрнись, разрублю пополам. — Спокойно, Винсент, — сказал Люсьен, поднимаясь на ноги, — я всё понял, вот мои руки, в них ничего нет. Я рад, что ты наконец понял, что схватил не того. А теперь, думаю, я вправе требовать объяснений. — Для начала объясняться придётся всё-таки тебе, — сказала я, подойдя к Уведомителю ближе, — и вопросов к тебе у нас, пожалуй, несколько. — Что ж, — прохрипел он, чуть поморщив нос, — это всё же лучше, чем… двуручный меч у носа. Если этот допрос поможет мне очистить моё имя, я готов. Уведомитель попросил меня сесть. Я впервые видела его без капюшона, ощущалось это странно. Тёмные волосы были убраны в хвост на затылке, настолько идеально ровно, насколько только могло быть. В этом мне виделась некая закономерность характера Люсьена Лашанса. Однако, поведение мужчины резко поменялось. Его спесь и суровость куда-то делись и передо мной был человек в замешательстве, который осторожно косился на рядом стоящего вампира, всё ещё держащего в руках клеймору. Винсент отказался садится и только сверлил пристальным взглядом Люсьена, под напором которого тому было заметно неудобно. Но, стараясь не обращать на это внимания, Уведомитель дал понять, что готов меня слушать. — Я так понимаю, — заговорил он, — что господин Палач подозревает меня довольно давно. — Правильно понимаешь, — буркнул Винсент, — и поводов было предостаточно. — Винсент, — остановила его я, — пожалуйста, придержи свой гнев и дай ему возможность опровергнуть подозрения. Тем более, что я уже сказала, это точно не он. Винсент молча пожал плечами и отвёл глаза, от чего Люсьен вздохнул, слегка подрасслабившись. Я тоже вздохнула и задала вопрос: — Первое, что я хотела бы узнать — почему вообще было принято решение об Очищении? И кем это решение было принято? — Первое, что тебе стоит понять, — начал Люсьен, — Чёрная Рука — это не просто главные ассасины. Это союз, куда более крепкий, чем вся организация вместе взятая. Пока существует хоть один член Чёрной Руки — Тёмное Братство живо. Даже если вымрут все убийцы, пока жив хоть один из нас, имя нам — легион. Мы и есть Тёмное Братство. Пять уведомителей, олицетворяющих пятерых детей Матери Ночи. Даже Душители — всего лишь наши слуги. Мать Ночи властвует над нами словом, а Слышащий — делом. Нас не может быть больше пяти, это противоречит всем традициям и законам. — Голос Лашанса становился ниже, а на лице проявилось недовольство. — Последнее время стало слишком много нарушений этих самых законов. И было это ещё до появления убийцы. Когда-то я закрывал глаза на произвол Слышащего, не смея перечить. Потом меня стало это раздражать. Но когда появился убийца ассасинов, я понял, что так продолжаться не может. Всё слишком… странно. — Что ты называешь странным, Люсьен, — отозвался вдруг Винсент, снова взглянув на него, — то что Мать Ночи перестала общаться со Слышащим? — А ты успел многое разнюхать, Вальтиери, — усмехнулся Уведомитель, — у тебя и правда слишком длинный нос. Суёшь его куда ни попадя. Смотри, как бы не откусили. — Смотри, как бы я тебе голову не откусил, Лашанс. Винсент сказал это так холодно, что даже мне не по себе стало, а сам Люсьен как-то странно съёжился, нахмурившись и скривившись. — Да, Мать давно перестала общаться с Анголимом, — сказал он недовольно, — как раз когда начались убийства. Он не сразу нам признался. Но долго скрывать не мог, Уведомители, заметив закономерность в убийствах, стали задавать вопросы, почему Мать ничего не говорит. Время шло, Мать продолжала молчать, Анголим впадал в уныние, склоки между Уведомителями усиливались. Признаюсь, я часто поддавался эмоциям, чем вполне мог навлечь на себя лишние подозрения. Я и сам долго размышлял и прикидывал, кто мог бы предать нас. Но всё решил случай. — Люсьен взял со стола что-то, что в тусклом освещении убежища было сразу не разглядеть. — Уведомители не могут подозревать друг друга. По крайней мере, я был в этом убеждён. Нас связывает не только общее дело, но и клятва, что мы дали, непреложная клятва, нарушить которую ни один из Уведомителей не решится. И дело даже не в смерти. Впрочем. Ни к чему распинаться, вам этого не понять… — Ну куда уж нам, — фыркнул Винсент, — мы же не небожители… ой, я хотел сказать не Уведомители. У меня, конечно, нос длинный, не спорю, но потолок я им пока не задевал. — Винсент Вальтиери, — раздражённо пробормотал Люсьен, — Слава Ситису, что такой, как ты не мог стать Уведомителем. Ты же не думаешь прежде, чем делать! Ты строишь из себя мудрого старца в то время, как порывистость твоя не меньше, чем у отрока! Вместо того, чтобы разобраться до конца, ты прибежал сюда, убить меня! — Убить?! — Винсент засмеялся. — Ты знаешь меня также хорошо, как крестьянин императора! Никто не собирался убивать тебя, Люсьен. Не скрою, я был зол, когда прочёл приказ и ждать мне не хотелось. Я был уверен в том, что нужно действовать незамедлительно. Да, я принёс меч, зная, как ты боишься меня. Я решил, что имея двуручное преимущество я смогу тебя убедить лучше, чем клыками. Убивать тебя и в мыслях не было. Может, разве что, покалечить. Не более. — И каков же был твой план, если не убийство? — Отвести тебя к Матери Ночи, разумеется. — Вот как… — Люсьен, — сказала я, — прошу не отвлекайся, ты ещё не ответил на мой вопрос. Оставьте перепалку. Оба. Сейчас не до грызни. Оба мужчины резко замолчали, задумались и опустили глаза. Я серьёзно смотрела на них обоих и мне казалось, будто я общаюсь не со взрослыми мужами, убийцами, одному из которых больше трёх ста лет, а с молодыми мальчишками, которые что-то не поделили. «Вампиры, ассасины, рыцари, воры, мужики всегда как дети, — думала я, — сколько бы лет не было.» Но я промолчала, попросив Люсьена продолжить. Он держал в руках какой-то кожаный свёрток, из которого молча достал кинжал. Это оружие было мне знакомо. — Это же кинжал Очивы, — изумлённо воскликнула я, — она потеряла его! — Да, я знаю, — ответил Люсьен, — он был воткнут в тело Анголима, когда его нашли полуживого в подворотнях Бравила. Я сам сказал Уведомителям, что это её кинжал. Ибо сам ей его дарил. — Неужели тебя не могли из-за этого заподозрить? — Могли. Но у меня было, как это на языке дознавателей, алиби. В ночь, когда напали на Анголима, я и близко с Бравилом не был. Я был с Аркуэн в Бруме, она поручала мне принять контракт на некроманта-лича. В общем, да, изначально это был её контракт. Но не суть. Был тот, кто подтвердил, что я не мог напасть на Слышащего. А вот я сам за своих же людей не смог поручиться. Разве что за тебя, Мира. — Только потому, что я пришла в Братство позже, чем начались убийства? — Верно. — Лашанс недобро ухмыльнулся. — Я обещал на совете Уведомителей, что, если убийства не прекратятся после Очищения, я лично тебя зарежу. — А если бы они и тогда не прекратились? — Я пристально смотрела в глаза Люсьену. — Что бы ты сделал? — Не думал на этот счёт, так как был слишком уверен в том, что это именно Тейнава с Очивой предали меня. Я давно их подозревал. И не только их. Мари следила для меня за всеми вами. Особенно за Палачами. Я был убеждён, что подвох в них. — Какой идиотский вывод, — злобно шикнул вампир, — когда ты разучился шевелить мозгами, Лашанс? Я учил тебя правильно применять дедукцию. Очива потеряла кинжал. А даже если бы и нет, зачем ей оставлять его в теле? — Напоминаю, — ответил Люсьен, сдерживая раздражение, — что твоя дедукция привела тебя сюда сегодня, следовательно, она стоит не больше, чем гадание на кофейной гуще. Очива могла соврать о том, что потеряла кинжал, потому и оставила его в теле Анголима, быть может кто-то спугнул её. Тейнава тоже мог участвовать, напав на Очиву и Фафнира по дороге с совета… — И ранив при этом сестру? — Винсент заметно стал злиться. — Я, по-твоему, дилетант?! Я не отличу раны после настоящего нападения от подстроенного? Или ты мне хочешь сказать, что близнецы могли быть столь предусмотрительны что договорились специально драться насмерть? Что за чушь?! Да они же всегда с тебя пример брали! Они и мыслей своих не имели. Если б Очива и Тейнава были теми самыми убийцами, они придумали бы что-нибудь получше. Хотя, сейчас я не уверен в том, что ты на столько умён, как тебе кажется. — Скрепи зубами сколько хочешь, вампир, — угрюмо сказал Люсьен, — я лишь рассказываю свою версию событий, не более. Я уже понял, что вывод был ошибочный. Но нужно было что-то делать. Я не был уверен в том, что предатель не ты! Вдруг бы ты оказался зачинщиком? Я не исключал такой возможности… Напряжение между вампиром и Уведомителем накалялось всё сильнее. Я, в порыве прекратить эту грызню, хлопнула по столу. Оба снова замолчали и затихли. — Мы так ничего не решим, — произнесла я строго, — прошу вас, господа ассасины, держите себя в руках! И перестаньте переходить на личности! — Я посмотрела на Уведомителя. — Люсьен, прошу, скажи честно, почему ты даже не попытался произвести хоть какое-то расследование? Неужели ты настолько сильно ненавидишь Винсента, что готов был пойти на… такое? Люсьен молча поднял свой взор. Его тёмные глаза смотрели на меня тем взглядом, от которогого мне раньше было не по себе, так как он намеренно пытался вызывать этим ощущение страха, но сейчас это на меня не действовало. Я смотрела на него не менее строго, от чего, похоже, ему было также неприятно. На лице читалось чёткое недовольство таким вопросом. Но немного подумав, он глянул на Винсента. — Как его вообще можно любить? — Голос Люсьена прозвучал хрипло, грубо, даже обижено. — Высокомерный, циничный гад. Лицемер и притворщик. — Это ты сейчас себя описываешь? — Винсент дёрнул верхней губой. — Остроумно. Глубокомысленно. На столько глубоко, что я увидел дно Нибена. — Лашанс фыркнул. — Ты всегда такой был. Иронию и цинизм ты пытаешься выдать за искромётное чувство юмора и мудрость. И это очень скучно. Мне хватило этого в молодости. Как я был рад покинуть убежище, когда стал Душителем. Как я был рад не видеть больше твоей надменной физиономии. Не слышать этого голоса, в котором лишь яд. Ты умён, опытен, даже гениален, в какой-то степени, но ты не мудр. Ты не видишь в себе изъянов, стараешься быть безупречным, пытаешься всё контролировать. И меня ты контролировал, пока я Палачом не стал и не сравнялся с тобой в положении. Тебя это задевало, я видел. Видел, с каким призрением ты смотришь на меня. До этого ты так на меня не смотрел. Я считал тебя своим учителем, примером для подражания, а ты видел во мне… что?! Разочарование? Конкуренцию? Что, Винсент, со мной было не так? — Голос Лашанса сорвался и тот начинал говорить всё громче. — Я был лучшим твоим учеником! Ты сам это говорил! А потом, что изменилось? Что я сделал, чтобы заслужить твою немилость?! Я стал хранителем убежища, надеялся, что ты будешь гордиться мною! А что я видел? Смотря на меня, как на гоблина, ты учтиво кланялся мне. Говоря со мной, как с отбросом, ты вежливо и высокопарно докладывал мне о своих делах. И я с течением времени понял, что не так. Это была твоя зависть. Ты столько лет на одном и том же месте простоял. Два века копаться в контрактах и смешивать ядики в своём подвальчике — скука смертная. А я — молодой, амбициозный, перспективный и талантливый убийца, который, переняв у тебя всё твоё мастерство, перешагнул через тебя и пошёл дальше! Твоё самолюбие не давало тебе порадоваться за меня. Ты стал презирать меня просто за то, что я лучше тебя. Помнишь, что ты сказал мне, когда я стал Душителем, перед тем, как я покинул убежище?! А я помню! Ты снова посмотрел на меня с высока, как на пиявку, и с этой своей графской манерой сказал мне, что, если я стану Уведомителем — Тёмному Барству конец! Я не забыл этого, Винсент! И не забуду! Ненавижу тебя за эти слова. Но знаешь, я тебя перерос, в несколько раз. Я лучше тебя! И я это знаю. Лицо Лашанса покраснело от гнева, на лбу проступили вены, дыхание его сбилось, он аж поднялся с места, когда распалялся. Пока Люсьен говорил, Винсент очень внимательно его слушал. На мертвенно бледном лице вампира не дрогнул ни один нерв. Даже глаза не засветились. Он казался спокойным, как настоящий мертвец. Наступила тишина. Люсьен явно ждал какого-то ответа от Винсента. Вдруг вампир опустил веки и очень слабо, кончиками губ, еле заметно улыбнулся. Это выражение лица казалось мне грустным, даже разочарованным. — Ничего ты не понял, Люсьен, — спокойно произнёс Винсент, медленно кивая, — совсем ничего. С самого начала ты старался лезть всем под кожу, лишь бы понравится, втереться в доверие. С течением времени это подхалимство превратилось в желание управлять и приказывать. Власть стала твоей целью. — Вампир поднял взгляд. — А я когда-то ошибочно полагал, что твоя цель — самосовершенствование. Но нет. Ты застрял. Ты решил, что уже совершенен, а обучение тебе больше ни к чему. — А ты хоть раз признавал мои успехи?! — А это были успехи? Не смеши мои мензурки. Я верил, что прогресс возможен ровно до тех пор, пока ты не метнул склянку с неудачным зельем в стену. Тогда я понял, что мастером тебе не стать. Кем угодно. Манипулятором, хозяином убежища, Уведомителем. Сколько угодно. Но не мастером алхимии, каким ты хотел быть, когда пришёл ко мне, уговаривая начать учить тебя. Все вокруг верили в твою уникальность, в твой талант. А я просто тактично молчал, понимая, что мне нет смысла мешать тебе создавать свой мир вокруг себя. Мир исключительного Люсьена Лашанса. Тебе все верили, тебя все слушали, потом и бояться стали. Только вот со мной такое не прошло. От того ты и стал бояться меня. — Винсент горько усмехнулся. — Скажешь нет? Скажешь, что меня ты не боишься? Винсент сделал шаг вперёд к Люсьену, тот резко отшатнулся и шагнул назад. Он смотрел на вампира с гневом и осторожностью. — Так я и думал. — Винсент кивнул. — Почему же? Разве я давал повод меня так опасаться? Я всегда был лоялен к семье, и дружелюбен с теми, кто уважителен с окружающими. — Да что ты, — прошипел Лашанс, — бел и пушист, конечно. Ты вампир, в первую очередь. Нежить. Монстр. Что у тебя на уме только Ситису известно. То, что сказал Люсьен, меня задело. Мне непонятно было, на сколько нужно не желать узнать человека, чтобы опасаться его, видя лишь оболочку, не пытаясь заглянуть под неё. Одна часть меня хотела возразить, но другая предпочла промолчать и не вмешиваться: «Это их разговор.» — Ах, вот оно что. — Услышанное Винсента нисколько не удивило, он даже в лице не изменился. — И только-то? Неужели поводов больше нет? — Какие тебе ещё поводы? — Хм, не знаю, проницательность, развитая дедукция, высокая степень интуиции, чтобы понять истинные намерения такого как ты. Возможность не поддаться твоим манипуляциям и не стать очередным твоим лизоблюдом. Мастерство убийства, в конце концов. Я думал о многом, но о вампиризме в последнюю очередь. Я считал тебя куда более проницательным, Люсьен, а всё сводится к банальному страху перед, так называемым монстром. — Ты слишком высокого о себе мнения, Винсент Вальтиери. — Люсьен усмехнулся, словно надеясь на то, что смог его задеть. — Я пытался не обращать внимания на мамонта в комнате, однако… это невозможно. Это всё равно, что видеть дреуга и делать вид, что он обычный богомол. Глупо и опрометчиво. Винсент ещё несколько секунд смотрел Люсьену в глаза, затем отвёл от него взор. Во взгляде его разочарование виднелось как никогда. Я и не думала, что спокойное фарфоровое лицо вампира может быть настолько красноречивым. Не знаю, что думал в этот момент Люсьен, но я поняла, что Винсент ждал большего. — Ни друга из тебя не вышло, ни врага, — задумчиво произнёс он, — а я думал, что у тебя и вправду есть причины точить на меня зуб. И не из банального страха. И даже не из зависти, которую ты пытаешься примерить на меня. Словно змея, снявшая шкуру, пытается надеть её на ворона, который только сейчас понял, что с этой змеёй не так. — И снова эти поэтичные сравнения невпопад, — огрызнулся Люсьен, — и когда тебе надоест? — Ты жалок, Лашанс. Мне больше не о чем с тобой говорить. На лице Люсьена отразилось оскорбление, он даже запыхтел, пытаясь придумать, что ответить, но так ничего и не сказал, с прищуром и ненавистью смотря на вампира, который вообще не хотел больше глядеть на него. У Винсента за спиной на ремне висели ножны от клейморы. Сняв ремень, он вложил меч в ножны и повесил на плечо. Лицо его так и не изменилось, как и глаза, выражающие сожаление и печаль. Мне стало так грустно от этого, я медленно подошла к нему, осторожно коснувшись плеча. Его красные глаза с тоской посмотрели на меня. — Если это не он, — спросил Винсент тихо, — то кто? — Я не знаю, — ответила я, также тихо, смотря ему в глаза и гладя по плечу, — но мне нужно в Анвил. — Зачем? — Анвильский маяк, он был в моих видениях. Там я найду ответы. На это и намекала Мать Ночи. Я еду туда сейчас. — Я с тобой. — Нет. Тебе не стоит. Отправляйся домой. Жди меня, я приду с вестями. — Я и так уже сделал неверный шаг. Поддался эмоциям и обнаружил себя. — Винсент смотрел на меня виновато. — Не хочу оставаться один и сходить с ума от мысли, что бесполезен и, более того, чуть всё не испортил. Я поеду с тобой. — Мне нужно добраться до Анвила как можно скорее. — Думаешь, я буду тормозить тебя? — Винсент грустно усмехнулся и опустил взгляд. — Вампиризм. Дело снова в этом. Мне вдруг стало немного стыдно, не хотела обижать его. Я обняла Винсента: — Всё не так. Я просто волнуюсь… — Всё так. Ты боишься, что из-за того, что днём я вынужден где-то прятаться, путь до Анвила займёт в два раза больше времени. — Он посмотрел на меня уверенно, голос его стал твёрже. — Я согласен с тем, что это нужно сделать как можно скорее, пока предатель не понял, что подмена приказа была раскрыта. Но поверь, я не заторможу тебя. Если с погодой повезёт, то и вовсе проблем не возникнет. А даже если нет. Я справлюсь. Не переживай. — О чём ты, Винсент. — Я удивлённо округлила глаза. — Тебе ведь вредит солнце. — В целом… и да и нет. Долго объяснять, и я не хочу сейчас читать лекции по природе Вампиризма. Просто доверься мне, хорошо? — Неужели ты думаешь, что твои эликсиры тебе помогут, — ехидно прохрипел Люсьен, — ты ведь прекрасно знаешь, что тебе нужно… — Закрой пасть, Лашанс. — Винсент не повысил голос, не зарычал, а остался с тем же ледяным спокойством на лице, но я увидела, как сверкнули его глаза. — Не смей зубоскалить за моей спиной. — Да пожалуйста, — фыркнул Уведомитель, — только я бы на твоём месте так не выделывался. Вы без моей помощи не обойдётесь. — Твоей помощи? — Я повернулась к Люсьену, смотря на него с подозрением и всё же готова была его выслушать. — Чем ты можешь помочь нам? — Вы хотите найти убийцу. Я тоже. Вы у меня в долгу. — Он ухмыльнулся той самой хищной ухмылкой. — Да-да, Мира. Ты солгала мне об убийстве Палача. Смерть кого ещё тебе удалось инсценировать? Нет. Не говори. Не хочу знать. Да это и не важно уже. Я закрою глаза на эту ложь и прощу тебе такой поступок. Так что с вас я требую лояльности и помощи. Я не ошибусь, если предположу, что вы задумали низложить весь состав Чёрной Руки перед Матерью Ночи. Я знал об этом старом обычае. И, конечно, кому знать о нём, как не Винсенту? Я поспособствую вашему плану, и тогда вы не станете выдвигать обвинения против меня перед Матерью. Это сделка. Честная. У меня есть идея, как я мог бы помочь вам. Да и Миру придётся покрывать, пока она не вернётся из Анвила. Про тебя, вампир, я вообще промолчу. Тебя тут быть не должно и в помине. — Что тебе с этого, — спросил Винсент, не поворачивая головы к Уведомителю, — какая выгода? — Выгода? — Люсьен недовольно фыркнул. — Дело не в выгоде! В моей семье убийца. Моё Тёмное Братство годы страдает от лазутчика и оскверняется его присутствием. Уведомители нарушают традиции. Всё катится в бездну! Я хочу это закончить. Как и вы. Поможем друг другу? Люсьен Лашанс подошёл ко мне, протягивая руку. Лицо мужчины было суровым, серьёзным, глаза решительными. Внешний вид его вновь стал внушать ощущение значимости этого человека и его суровости. Ощущение это было неоднозначным. Одной части меня всё это не нравилось, но другая часть видела в этом перспективу. «А если он придаст нас, — с опаской думала я, — а если наоборот поможет? Не хочу ему доверять, но и отказывать ему нельзя. Винсент выдал себя. А Люсьен может выдать его Чёрной Руке, если мы откажем. Но также может приблизить нас к цели.»