Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

Открыв глаза и повернувшись, рядом с собой на кровати я увидела себя, всё ещё в рубахе Винсента, обеспокоенно на меня смотрящую. Она молчала, и я не знала, что говорить, но вдруг с недоверием произнесла: — Ты пришла меня ругать? — Нет, — ответила она, — я пришла спросить, что дальше ты намерена делать? — Придерживаться нашего изначального плана. Нужно выяснить, кто этот чёртов убийца. И является ли им Лашанс. — Ты ведь знаешь, что нет. Я изумлённо глянула на неё, не понимая, о чём она. Её лицо было спокойным, даже уверенным. — Его поведение. Ты заметила. Он трясётся за свою шкуру, как… — Она усмехнулась. — Как ты когда-то. Знаю, сравнение с ним тебе не приятно. Но это правда. И ты сама об этом думала. — Ты хочешь сказать, что Винсент ошибся? — Даже вампиру свойственно ошибаться. Однако, к Лашансу всё же стоит быть поближе. Сейчас убийца заляжет на дно и никак себя проявлять не захочет. Но рано или поздно он проявит себя. Увидишь. — Почему… — Я непонимающе смотрела сама себе в глаза. — Почему ты решила мне помогать? — Разве не ясно? Мне твоя смерть не выгодна. Ведь тогда умру и я. А ты, тем временем, быть может, наконец поймёшь, что я не враг тебе. — Мне ничего не остаётся, кроме как сказать… Спасибо. Ты спасла меня… Нет… Больше. Ты спасла Винсента. — Именно его я и спасала. Береги его. Я его люблю. Также как и ты… И я не прощу тебе, если ты его потеряешь. — Я знаю. Не потеряю. Даю слово. В её взгляде я увидела доверие. Меня удивило это, поскольку я сама ей раньше не доверяла, но в ту секунду подумала о том, что хочу ей верить. Вдруг всё вокруг потемнело, и я ощутила, как просыпаюсь. Пока не открыла глаза, поняла, что Винсент всё ещё рядом и обнимает меня. Мне было страшно открывать глаза, я боялась, что ели открою их, то всё исчезнет и я окажусь одна. Моя рука осторожно нащупала мягкую ткань рубашки Винсента. Оказалось, он снял дублет, пока я спала. Мою куртку он тоже снял, оставив меня в рубахе и штанах, чтобы мне было удобнее спать. Уцепившись за его рубашку, я смогла унять свою тревогу и поверить в то, что сейчас он и правда со мной. — Ты не спишь? — Шепнул Винсент, заметив мои движения. — Нет. — Также шепнула я, всё ещё не открывая глаза. — Как ты чувствуешь себя? — Пока не знаю… — Ничего не снилось… такого странного? Я только молча повертела головой, прижимаясь к груди любимого сильнее. Судя по усмешке, его это умиляло. Его рука коснулась моих волос и стала меня гладить по голове. Я всё-таки открыла глаза, увидев кремовую ткань. Слегка подняв голову, заметила, что Винсент смотрит куда-то в сторону очень серьёзным взглядом. Мне очень захотелось спросить: — О чём ты думаешь? — Думаю о том, — сказал он также серьёзно, — что мы будем делать дальше. — Люсьен сказал, что будет давать мне задания, как своему Душителю. — Не особенно хотелось говорить о нём, но было нужно. — Я буду получать послания от него в тайниках. И он уже дал наводку на один тайник. — Тайники?.. — Винсент задумчиво хмыкнул. — Так вот значит, как он придумал вести дела. По правде сказать, я долго пытался узнать, как Уведомители встречаются с Душителями. Позже мне рассказали об условленном месте, где Душители получали свои задания. Конечно же, я не узнал, что это за место, но догадываюсь, что это где-то в Бравиле. А тут вот как… тайники… Да, это вполне логично… Однако, не совсем надёжно. — Он очень серьёзно и вдумчиво смотрел куда-то в сторону, лицо его стало немного сердитым. — Раньше Уведомители спокойно разгуливали по Сиродилу столько, сколько им было нужно и гоняли своих слуг туда-сюда. Во всяком случае они делали это до появления убийцы. Вернее, до активных его действий. После того, как убито было несколько Душителей, а также не мало Палачей и Ликвидаторов, Уведомители стали трястись за свои шкуры и держали своих цепных псов при себе. Похоже Лашанс решил сменить тактику… — Винни… Я перебила его потому, что мне совершенно не хотелось обсуждать сейчас Чёрную Руку. Мне было ещё слишком плохо после произошедшего, чтобы так спокойно обсуждать тех, кто без зазрений совести подписал приказ об убийстве тех, кто им верил. И уж точно не было желания говорить о Люсьене. — Пожалуйста, — тихо произнесла я, снова утыкаясь в его грудь, — я прошу тебя… давай мы поговорим о чём-то другом… Хоть пять минут… Или вообще не будем говорить… Помолчим. Что угодно, только не это. Пожалуйста. — Хорошо, — ответил он тихо, мягко прижимая меня к себе, — я понял тебя, Луна моя. Винсент замолк, мы лежали в тишине некоторое время, я стала чувствовать, что мне легче от этого. Но поговорить с ним всё же хотелось. — Как ты себя чувствуешь, Винни, — спросила я, — после случившегося тебе ведь и самому не легче, чем мне… я в этом уверена. — Мне? — Он как-то горько усмехнулся. — Я давно понял, что всё, во что я так долго верил, что старался сохранить, не являлось ничем большим, чем просто иллюзией. Карточный домик, который рухнул от ветра. А собрать его обратно нет никакой возможности. Мать Ночи преследует какие-то свои непонятные мне цели. Чёрная Рука — кучка заносчивых идиотов… Лашанс… вероятно и есть тот самый убийца… — Я уверена, что нет. Винсент сдвинул голову, я поняла, что он взглянул на меня, но сама я не спешила поднимать на него взгляд, а только сильнее прижалась к нему, сжимая в пальцах ткань рубашки. — Почему же? — Ты был прав, Винсент, когда говорил, что его не волнует никто, кроме него самого. Но в одном ты ошибся. Он всё ещё верен Догматам и Матери Ночи, а это что-то да значит… Прости, Винни, мне трудно сейчас правильно объяснить свою мысль… Всё в голове путается… Я…чёрт…опять мы об этом говорим… Я невольно сама начала эту тему… — Извини. — Винсент тяжело вздохнул. — Дело в том, что это волнует и беспокоит нас обоих. Мы не можем так легко позабыть об этом… — Голос его вдруг стал холоднее и строже. — И мне трудно не размышлять о случившемся… Я, кажется, слишком давно не ощущал на столько неистовую злость. Чувствую, как гнев внутри меня так и клокочет от мысли об этом человеке. О том, что он сделал… Руки Винсента чуть сильнее сжали меня. Я всё же подняла глаза и удивлённо посмотрела на него. Лицом вампир был по-настоящему сердит, смотрел он в сторону, но я видела эти глаза, которые начинали светиться. С опаской я осторожно спросила: — Что он, по-твоему, сделал? — Он тебя сломал, — ответил Винсент, — он посмел сделать из тебя свою собаку, пытаясь давать тебе команды, он настолько лишился какой-либо человечности, что позволил себе околдовать тебя… — Лицо его становилось всё более раздражённым, а глаза светились сильнее, но голос слегка дрожал. — Я никогда не прощу ему этого… Этот змей покусился на то, что мне дороже всего… Он за это ответит. Не перед Ситисом. Нет. Не так просто. Он ответит за это передо мной… — Но постой, — обеспокоенно возразила я, — он недолжен узнать, что ты жив! — Он не узнает. Пока что. — Нет, Винни! — Я вдруг вскочила, от волнения меня слегка затрясло. — Нет, нет, нет! Люсьену нельзя знать о том, что… — Успокойся, Луна. — Винсент мягко взял меня за плечи, ласково посмотрев на меня, глаза его перестали гореть, голос стал нежнее, а лицо спокойнее. — Я не собираюсь прямо сейчас идти к нему. Но посмотреть ему в глаза, когда он будет повержен, я хочу. — А если не он тот убийца? Что тогда? Я очень возмущённо смотрела на Винсента, он же смотрел на меня с грустью, но слегка улыбался, поглаживая меня по руке. — Если тебе кажется, что предателем может быть кто-то кроме него, хорошо, я принимаю эту версию, но тогда тебе самой придётся в этом разбираться. Я уже не смогу быть рядом с тобой всё время. — И я разберусь! Думаешь нет? — Я так не думаю, Луна, что ты, я в тебя верю. Но, ты беспокоишься обо мне, почему я не могу испытывать того же беспокойства? — Мягко держа за руки, он притянул меня к себе поближе, вновь заключая в объятия. — Я ведь тоже боюсь… Этот страх нельзя контролировать, ты ведь меня понимаешь… Я не прощу себе, если потеряю тебя. Меня сильно тронули эти слова, до дрожи в пальцах, до жара в сердце. Руки стали холодеть, а вот лицо, наоборот, загорелось. Я смотрела в глаза того, кого бесконечно любила. И понимала, о чём он говорит. Винсент снова меня обнял, смотря мне в глаза так серьёзно, что от взгляда этого у меня по коже пошли мурашки. Мне сильно захотелось поцеловать его, что я и сделала, приблизившись к нему, а потом тихо произнесла: — Не потеряешь. Даю слово. — Не нужно, Луна, — тихо сказал он, — не давай обещаний, выполнение которых от тебя не зависит. — Но я сделаю всё, что смогу. — А вот это уже честнее. Винсент погладил меня по голове. Я же, всё ещё краснея, хотела продолжить целовать его. Он словно считал мои мысли и сам продолжил, прижимая меня к себе крепче. Я ощутила некое возбуждение, расслабившись и поддавшись чувствам. Хоть Винсент довольно страстно обнимал меня, но не спешил делать что-то большее. Вдруг он прервал поцелуй и взглянул на меня с хитрой ухмылкой. — Ты чего, — смущённо спросила я, — что не так? — Всё так, — ответил он, оголяя клыки, — но ты, кажется, хотела отвлечься. Секс вполне этому может поспособствовать. — Может, — согласилась я, краснея и отводя взгляд, — но не знаю, хочу ли я… Мне стало как-то грустно, а с лица Винсента медленно сползла улыбка. Он смотрел на меня, надеясь поймать мой взгляд, но я не поворачивалась, жар с щёк стал спадать. Тут он скоромно поцеловал меня в щёку: — Если ты не хочешь, хорошо, я не стану настаивать. Только скажи. — Может, и хочу… Я вновь на него посмотрела. Мне и правда хотелось расслабиться, отвлечься, забыться. И Винсент был прав в том, что близость может в этом помочь. Мысль о том, чтобы раствориться в его объятиях и ласках, дать ему возможность отвлечь меня, становилась всё более навязчивой. И я решила этому не сопротивляться. Поцеловав его, я дала ему понять, что он может делать, что хочет. Винсент не терял времени зря. Отвлекая меня поцелуями, он быстро избавил меня от одежды, оставив в белье, наконец и сам снял рубашку. До какого-то момента я и правда смогла освободить голову от раздумий и поддаться вожделению, отдаваясь ярким чувствам. Но что-то глубоко внутри мне очень мешало, не давало и шанса ощутить что-то хорошее и приятное. Как только дело дошло до моего белья, я, неожиданно для самой себя, сжалась и отстранилась. Мне стало сильно не по себе, даже появилось ощущение, будто кто-то смотрит на меня. Неловко было и от ситуации, и перед Винсентом, и в целом я не понимала, как можно вообще наслаждаться жизнью после всего случившегося. Меня стало слегка трясти, в глазах кольнуло, словно сейчас заплачу. Винсент это, конечно, тут же заметил, прекратив всё то, что делал, лишь обнял, обеспокоенно смотря на меня. Я закрыла глаза, просто стараясь снова не зарыдать, мне вовсе этого не хотелось, при этом рефлекторно я обхватила себя руками и поджала ноги, словно боясь двинуться. Винсент взял свою рубашку и укутал меня в неё, как в плед. Она оказалась очень большой, приятной и уютной. Похолодевшие руки мои перестали трястись, я смогла вздохнуть и почувствовать себя чуть лучше. Винсент сел на кровати, посадил меня к себе на колени, прижав к себе, обнимал, гладил по голове и слегка покачивался, будто баюкает. — Я ведь сказал, — произнёс он тихо, — если не хочешь… — Дело не в этом… — Я касалась холодным носом его чуть тёплой шеи и вздыхала. — Мне стыдно, Винни… — Это ещё почему? За что? — Это странное чувство… странного стыда за то, что мне может быть хорошо тогда, когда вокруг всем плохо. — Ну это совсем уж глупости, — возмутился Винсент, — тебе ведь наоборот нужно прийти в себя… Мне бы хотелось, чтобы ты не зацикливалась на этом. — Он ненадолго задумался. — Я боюсь, что больше не увижу тебя такой, как раньше… — Послышался грустный вздох. — Не бери в голову… Это мои переживания, не хватало ещё тебя накручивать. Просто отдохни. — Не волнуйся, Винни. Я приду в себя. Обещаю. — Я подняла взгляд на него. — Ты ведь не уйдёшь, да? — Никуда не уйду, Луна. — Это хорошо… Не уходи. Не знаю, сколько мы ещё так просидели, но по ощущениям уже должен был быть вечер, хотя за окном было как-то хмуро. «Совсем уже стала, как вампир, — мысленно усмехнулась я, — сплю весь день, живу ночью. Может, так оно и лучше… Может… мне стоит к этому привыкнуть? Не знаю… Я пока не решусь спросить его… о таком…» Мысли мои слегка плавали, я ничего не хотела, только остаться в этих объятиях навсегда. Винсент молчал и тоже о чём-то думал. Может, о своём исследовании, которое, как мне казалось, сорвалось, может, о том, что теперь ему нельзя лишний раз светиться в городе, чтобы никто не узнал о том, что вампир жив. Мне не хотелось спрашивать о чём он думал, не хотелось снова начинать тот разговор. «Он прав, — думала я, — нас обоих волнует это. Мы оба не можем думать и говорить о чём-то ином…» — Мы должны освободиться, — произнесла я вслух, — как можно скорее. Нужно заканчивать всё это. — Да, — ответил он, — нужно. Осталось совсем немного. Скоро всё закончится. Я кивнула, прижимаясь к нему. Вдруг я ощутила то, что обычно ощущала очень редко и не так сильно: — Винни… Я хочу есть… — Да? — Он изумлённо на меня глянул. — Ну это же хорошо. Значит, ты, наверное, начинаешь приходить в себя. Тебя нужно покормить. Но для начала одеть. Винсент посадил меня на край кровати и поднялся на ноги, собирая мою одежду поближе ко мне, а затем посмотрел на меня, взглядом, намекающим на то, что мне стоит вернуть ему его рубаху. Я, укутанная в эту приятную и мягкую ткань, вовсе не хотела с ней расставаться. И всё же, рубашка у него, к сожалению, была одна, пришлось отдать её. Пока мы одевались, Винсент попросил заглянуть в убежище и взять кое-что для него. Одежда, по его словам, там тоже была. Я согласилась. В сумке у меня было достаточно места, Винсент даже дал список тех вещей, которые были ему нужны. — Не выходи из дома, ладно? — Я взволнованно смотрела на Винсента, стараясь сделать свой дрожащий голос строже. — О том, что ты жив, не должен никто узнать. — Об этом не переживай, Луна, — успокоил он меня, — я вполне умею передвигаться незамеченным. И потом, у Лашанса больше нет ни слуг, ни союзников. Ты единственная, кто остался рядом с ним, а у Чёрной Руки есть дела и поважнее, чем посылать соглядатаях в Чейдинхол. Так что я вполне могу расслабиться. И потом, я ведь должен помочь тебе… — Не должен. Я сама справлюсь. — И я верю в это, Луна моя. И всё же. Одна ты не останешься. Пожалуй, нам стоит спуститься в низ. Гогрон и Телиндрил тоже наверняка голодные. Я кивнула, и мы вместе спустились со второго этажа в гостиную. Там сидели двое наших соратников, которые заметно чувствовали себя не в своей тарелке. Телиндрил ходила взад-вперёд по комнате, на ней была броня Тёмного Братства, а вот капюшона уже не было, светлые волосы босмерки были распущены и пушистыми локонами падали на плечи. На секунду в голове мелькнула мысль о том, что она очень красивая. Гогрон же, сидя на софе, следил глазами за мимо ходящей женщиной, угрюмо смотря на неё исподлобья. — Не мельтиши, — вдруг проворчал орк, — в глазах рябит. — А? Ой… Прости. — Эльфийка остановилась и замерла, глядя в стену. — Теперь-то ты чего застряла? Может, уже сядешь? — Не могу я сидеть… — Телиндрил вздохнула. — Как тебе и Винсенту удаётся сохранять спокойствие? — А, по-твоему, я должен бегать по потолку и ссаться кипятком? Зачем тратить энергию на лишние переживания? Тут Телиндрил увидела меня. Посмотрев сначала взволнованно, она постаралась сделать лицо попроще и улыбнуться. Гогрон повернулся в мою сторону, но лицо его было достаточно отстранённым. Мне казалось, что я не особенно имею права с ними разговаривать. Мне всё ещё было стыдно за содеянное, хоть я и понимала, что по сути вины моей нет. В одну секунду, стоя перед ними, я ощутила стыд, призрение к самой себе и большое желание принести извинения. Но я и так уже много раз извинялась. Похоже, Телиндрил считала моё волнение и подошла ко мне, молча меня обняв. По всем моим ощущениям мне было бы проще и понятнее, если бы оба они кричали на меня и засыпали проклятиями. Но это снисходительное молчание меня пугало. — Как ты, сестра, — тихо спросила Телиндрил, — как себя чувствуешь? — Нормально. А вы как? Вы хоть спали? — Гогрон вздремнул, а вот мне не спится. — Она посмотрела на меня с нежной улыбкой, но слегка растерянной. — Хороший у тебя дом. Нам он понравился. Правда, Гогроша? — Ну неплохо. — Гогрон безразлично пожал плечами. — Дом, как дом. Убежище мне нравилось больше. По понурому взгляду орка было ясно, что далеко не всё у него в порядке. Оно и понятно, каким бы этот мужчина не был суровым и крепким, он также, как и его подруга, лишился дома и семьи, в которую верил. Снаружи Гогрон пытался выглядеть как обычно, но мне доставало опыта в распознавании скрытых эмоций, я хорошо научилась этому с Винсентом, чтобы понимать, как ему плохо. Обычно он был весёлым и разговорчивым, отходчивым, даже когда был чем-то расстроен или разозлён, довольно быстро становился привычно доброжелательным, а тут сник и молчит, будто в трауре. Это был не Гогрон. И Телиндрил тоже заметно нервничала, взгляд её бегал из стороны в сторону, она мяла пальцы, которые неприятно щёлкали. Мне очень хотелось хоть что-нибудь для них сделать, чтобы хоть как-то утешить их. Но что я могла? Выяснилось, что пока я была в форте Фаррагут и пока отдыхала позже, Гогрон и Телиндрил ничего не ели. В доме моём не сказать, что было много еды, но нашлось немного овощей на суп, хлеба, солонины и сыра на закуску. Я не особенно запасалась едой сюда. «Надо будет хоть купить что-нибудь, — задумалась я, — Винсент-то сам разберётся, а этим двоим нужно что-то есть… Особенно Гогрону. На моей памяти ест он немало. Прежде, чем отправляться в Имперский Город, надо сходить на рынок. Думаю, Винсент прав, Лашансу не с руки сейчас следить за мной. Он и носа не высунет из своей норы. А другим и вовсе не до меня. Думаю, если они никуда не выйдут из моего дома, то их никто и не заметит.» Суп варила Телиндрил, а помогали ей я и Винсент. Он очень ловко чистил и резал овощи. «Алхимия не многим отличается от кулинарии, — сказал с усмешкой вампир, — разнятся лишь ингредиенты.» Он так тонко очищал картофельные клубни, маленьким ножичком обрезая тончайшие полоски кожуры, что мы с Телиндрил невольно загляделись на это. Я скорее загляделась на его руки, тонкие пальцы, которые мне казались самыми красивыми на свете. Но опомнившись я продолжила делать то, что мне велели — выковыривать из этой же картошки глазки. Суп сварился довольно быстро, и все мы смогли, наконец, отобедать, ну кроме Винсента, конечно. Он тактично присел с нами за стол, молча попивая вино, которое успел при случае заныкать в моём доме. Гогрону и Телиндрил я предложила попробовать данмерской суджаммы. Орк не оценил терпкий напиток моего народа, сказав: «Не вкусный алкоголь, всё равно, что баба без ман…» — на этом Телиндрил его перебила. Ей мой любимый напиток пришёлся по вкусу, чему я была рада. Вся эта посиделка хорошо расслабила нас всех. Наконец, каждый из нас смог отбросить понурую неловкость и успокоиться. Именно в этот момент мы выглядели, ну если ни как семья, то точно, как близкие друзья. Это радовало, внушало надежду на лучшее. Глядя на лица улыбающихся близких и дорогих людей, я поняла, что должна делать. Меня лично это мотивировало: «Нужно во что бы то ни было найти убийцу ассасинов и сохранить жизни моим друзьям. Именно сейчас я должна собрать всю свою волю в кулак и перестать киснуть, мне сейчас нельзя быть размазнёй. Именно сейчас я должна напрячь все свои силы, которые только есть у меня.» Эти мысли сподвигли меня после трапезы начать обсуждение дальнейших планов. Я и Винсент поделились с Гогроном и Телиндрил всеми своими подозрениями, догадками и тем, что знали сами. Орк слушал внимательно, стараясь вникнуть, но особо ничего не комментировал. А вот Телиндрил очень возмутилась, когда Винсент рассказал о том, как Чёрная Рука нарушает традиции. «Безобразие, — восклицала она, — бесстыдство, вероломство!» Гогрон только скромно гладил её по руке, чтобы хоть как-то успокоить. Узнав обо всём, наши брат и сестра утвердительно заявили, что желают помочь. Как сказал Винсент, Телиндрил и до этого показывала свою заинтересованность в том, чтобы поучаствовать в расследовании. А теперь оба они были полны решимости и не меньше, чем мы с Винсентом. Отличались лишь наши цели. Мы хотели освободиться и за это ни Телиндрил ни Гогрон нас не осудили. А вот у них была задача спасти Тёмное Братство, если это возможно. Также босмерка изъявила желание лично встретиться с Матерью Ночи и задать ей пару интересующих нас вопросов. «Я бы тоже побеседовала с ней, — думала я, — но что-то мне подсказывает, что с ней я встречусь ещё до того, как увижу в живую.» Посовещавшись, мы составили план действий, которому собирались далее следовать.