Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

Холодное, хмурое осеннее утро встретило меня тёмным небом и дождём. Уже должен был быть рассвет, но из-за туч казалось, что ночь не хочет заканчиваться. Идя по лесу, я то и дело ощущала, как через лёгкий дождик по моему капюшону попадают крупные капли воды, падающие с листвы. Среди деревьев виднелся форт, который я не хотела видеть, но шла туда, так как приказ нарушать было нельзя. На моей одежде уже не было крови, не могла же я появиться в таком виде на улице Чейдинхола, куртку и рубаху я очистила известным мне заклинанием. Сейчас же одежда была просто мокрая. Рукава рубашки неприятно прилипли к коже, от чего стало даже холоднее. «Стоит заказать куртку поплотнее и потеплее, — думала я, — мне ещё как-то зиму пережить нужно…» Да, это были совсем не те мысли, которые мог бы перебирать в голове человек, потерявший всё. Но, если бы я продолжала думать о произошедшем, я бы свихнулась. Подойдя к знакомому полому дереву, я залезла в дупло, довольно быстро спустившись в комнату внизу. В убежище Уведомителя было темно, только горело несколько свечей, давая скупой свет на алхимический стол, за которым сидел Люсьен Лашанс. Перед ним на подставке, возле перегонного куба, был помещён фиал, наполненный прахом вампира. Мужчина молча смотрел на продолговатый пузырёк, будто бы любуясь, заворожённый этим зрелищем, словно чем-то прекрасным. Я недоумённо смотрела на эту картину: «У Лашанса явно не в порядке с головой. Он прямо помешался на смерти Винсента. Словно этого и хотел… Теперь сомнений в том, то именно он и есть тот самый убийца ассасинов, у меня всё меньше. Найти бы доказательства. Нужно быть с ним максимально вежливой и покорной. Помни, Мира, ты — не ты. Ты — Душитель.» Я молча стояла за спиной Уведомителя, пока он наконец не обратил на меня внимание. Обернувшись, он слегка дёрнулся от неожиданности и, нахмурившись, нагоняя себе суровости, поднялся со стола, убирая руки за спину. — Дело сделано? — Да, Уведомитель. — Я склонила перед ним голову, также держа руки за спиной. — Убежище в Чейдинхоле чисто. — Похвально. — Он говорил настороженно и недоверчиво. — Покажи мне руки. Я вопросительно уставилась на Люсьена, он строго смотрел на меня, не собираясь повторять приказ. Пожав плечами, я показала руки из-за спины. Он внимательно осмотрел меня и кивнул. — Держи руки по швам, когда говоришь со мной, — строго наказал он, — я пока недостаточно доверяю тебе, после твоей выходки. Ты сопротивлялась приказу. — По-Вашему, я должна была, не моргнув и глазом, согласиться на убийство тех, кого упорно в течении полу года звала семьёй? — Я серьёзно смотрела ему в глаза, усердно скрывая неприязнь к нему. — Мне казалось, что Вы можете меня понять. — Могу, — согласился Уведомитель, — это одна из причин, по которой я всё ещё тебя не убил. В тебе есть верность, я это ценю. Но верность свою ты обязана хранить мне! И Матери Ночи. Если Мать Ночи сочла нужным объявить Очищение, её приказу подчиняются все, кто не попадает под него. — Мать ночи и правда повелела это? — Правда. Почему тебя это так удивляет? — А Вы, Уведомитель, какого было Вам отдавать такой приказ? Неужто Вам было всё равно? Там ведь были и Тейнава с Очивой. Разве Вам их не жаль? — Мне жаль потерянных убийц, — сказал он холодно, — и только. Тебе стоит понять, что в Тёмном Братстве нет места привязанности! Ты совершила большую ошибку, пустив вампира не только в свою пастель, но и в свою душу. Ты лишила себя возможности рационально мыслить. Знаешь, почему одни ассасины дослуживаются до высоких званий за считаные годы, а другие хоть сотню лет могут просидеть на одном месте? — Внсент говорил, что его, как вампира, не могли взять в Чёрную Руку… — Не могли! — Люсьен недовольно фыркнул. — Некоторые хотели взять к себе в помощники настоящего вампира, так как они сильны, быстры, а Винсент был профессионал своего дела, в этом нет сомнений. Но вампир, занимающий место Уведомителя… Слишком большая угроза. Нельзя, чтобы кто-то занимал пост Уведомителя дольше, чем того позволяет жизнь. Но у Винсента Вальтиери был ещё один существенный недостаток, который послужил основной причиной не брать его в помощники и не давать ему повышений, не только для меня, но и для предыдущих Уведомителей. Он слишком трепетно относился к тем, с кем делил убежище. И всегда слишком высокомерно подавал себя перед теми, кто стоял его выше. Я прочувствовал это на себе. Я учился у него, пока был зелёным и неопытным юнцом. Но когда я начал набирать вес в семье, отношение его ко мне стало меняться. Сначала это была настороженность, потом недоверие, потом призрение. А когда я занял место в Чёрной Руке, почившего от старости Уведомителя, я и вовсе столкнулся с абсолютной неприязнью с его стороны. Тогда я понял, что не смогу доверить свои дела тому, кто меня ненавидит. Вальтиери идеально справлялся с задачей распределения контрактов, а также свои контракты он выполнял когда-то с особой скрупулёзностью. Но власть ему не была интересна. Ему всегда было дороже сохранить иллюзию любви и дружбы среди тех, кто жил с ним в убежище. — Он медленно приблизился ко мне, глядя с ухмылкой. — И этим же он заразил тебя. Лашанс смотрел на меня с высока, вновь я видела эту жуткую хищную ухмылку. «Конечно, тебе не понять этого, — думала я, глядя ему в глаза, — для тебя существует лишь одна модель взаимодействий с людьми — подчинение. На большее ты не способен. Такие, как ты, любить не могут. Просто не представляют, что это. Мне давно всё про тебя ясно, Лашанс. Осталось лишь понять, зачем ты это делаешь? Зачем ты в Тёмном Братстве, если пытаешься его уничтожить? Какие ты преследуешь цели?» — По твоему взгляду, — сказал он спокойно, — вижу, что ты явно не согласна со мной. — Раве это важно? — Я учтиво опустила голову. — Моё мнение не имеет значения ни для Вас, ни для Матери Ночи, ни для Ситиса. Я лишь орудие в Ваших руках. Разве кинжал станут спрашивать перед тем, как перерезать им же кому-то горло? — Хм, а мне казалось, что ты ещё поборешься за своё мнение. — Он надменно усмехнулся. — Из кожи вон лезешь, чтобы я тебя простил. И не могу сказать, что мне не нравится это. Ты всегда знала своё место, не смотря на темперамент, и, в отличие от многих выскочек, ты всегда была точна до идеала в выполнении своих контрактов. Если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне на него? Честно. Как есть. — Да, Уведомитель. — Как бы тебе не было неприятно, но ты всё же покорно стоишь передо мной. — В голосе его я слышала насмешку. — Ты ненавидишь меня за то, что я отдал приказ об Очищении? Я замолкла, ощутив, как нестерпимо кольнуло в груди. Взгляд его я тоже чувствовала, но поднимать глаза на Уведомителя я вообще не хотела. — Вы правы, — ответила я кротко, — мне неприятно. Ненавижу? Пожалуй, в тот момент, когда мои руки, не слушаясь меня, оставляли отравленные яблоки на столе, я Вас и ненавидела. Но есть кое-кто, кого я ненавижу больше, чем любого из самых скверных подонков, встретившихся мне в жизни. — Я посмотрела Лашансу прямо в глаза. — Предателя, затесавшегося в Тёмное Братство. — Даже так? — Лашанс смотрел на меня спокойно, на его лице не дёрнулся ни один нерв. — Могу услышать конкретику? — Конкретику? — Я с трудом сдерживала свои возмущения, и это отразилось в голосе. — Очищение произошло только из-за него! А я даже не знаю причин, по которым мне пришлось совершать это! Почему подозрение пало именно на наше убежище?! Убежища ещё есть, и не одно, так почему только наше подверглось таким зверствам?! — Ты хочешь сказать, что Чёрная Рука попала под влияние предателя и мы совершили ошибку, убив всех в убежище Чейдинхола? — Я не знаю. Я лишь хочу понимать, за что я борюсь, за что я убила тех, с кем делила кров, нет ли в этом подвоха? Скрывать эмоции совсем не получалось, я словно была готова вновь разрыдаться, но вовремя себя взяла в руки, стараясь успокоиться, опустила глаза и замолчала. Люсьен стоял передо мной, казалось, что сейчас он испытывает ко мне абсолютную неприязнь. Но вдруг на своём плече я ощутила крупную мужскую руку, прикосновение которой напугало меня до ступора. — Не думай, что я не понимаю твоих чувств, Душитель. — Голос Лашанса вдруг зазвучал как-то мягко и неожиданно по-доброму. — Я потерял тех, кого воспитывал и взращивал. Это долгие годы кропотливого труда. Более того, я совершенно солидарен с тем, что ты сказала в прошлый раз. Предатель был среди невинных, это действительно так. Мы не можем даже предположить, кто был предателем. Возможно даже Винсент… — Нет! Не был! — Я не выдержала и закричала, подняв глаза на Уведомителя. — Я понимаю, что ты в это не веришь, — сказал он также спокойно, глядя на меня даже сочувствующе, — он явно затуманил твой разум. Ты действительно думаешь, что между вами могли быть какие-то честные чувства? У вампира нет чувств! Не исключено, что старику льстила любовь юной девы, а также, я уверен, он вполне приятно коротал ночи с тобой, но всё это было только ради того, чтобы создать вокруг себя образ романтичной натуры. Он всегда хотел окружать себя теми, кто бы им восхищался, боялся его и любил, так как сам такого чувства испытывать не мог. Он вампир, Мира. У него нет ни чувств, ни души. Точно также, как их мёртвые холодные тела имитируют человеческую жизнь, сами вампиры имитируют дружбу и даже любовь. Ты не поверишь моим словам, я знаю. Но позже ты поймёшь. Когда боль утихнет, ты начнёшь рационально мыслить, начнёшь понимать, как он использовал тебя и как манипулировал остальными. Помяни моё слово. Ситис лишь мог догадываться насколько сильно я в ту минуту ненавидела Лашанса, как мне хотелось выцарапать его наглые глаза: — «Как у тебя язык поворачивается, как смеешь ты так о нём говорить?! Честолюбец, эгоист… маньяк! Как же я ненавижу тебя. Не знаю, выполнял ли ты приказ Чёрной Руки, или же сам подбил их на это, но, как бы то ни было, ты ничем не лучше того лазутчика, который убивает ассасинов. Ты хуже.» — но я должна была сохранять лицо. Я успокоилась и снова опустила голову, кивнув ему в ответ. — Я не знаю, что мне думать… Меня заставили убить того, кого я любила… А у меня и выбора не было. Даже когда он сорвал с меня амулет… уже было поздно. Он уже сам пытался убить меня. Не этого я ожидала. — А я говорил, что он не любил тебя. — Люсьен усмехнулся как-то мерзко и неприятно. — Как только он понял, что по его душу пришли, он бился за свою шкуру до последнего, даже с той, кого так долго окучивал и влюблял в себя. Могу тебе сказать, что теперь ты освободилась из-под влияния вампира. Пора его забыть и двигаться дальше. — Наверное. — Могу я ещё задать вопрос? — Сколько угодно. — Скажи мне, дитя, как мне доверять тебе? — Лашанс больно схватил меня за лицо и повернул к себе. — Чрная Рука уверена, что ты не имеешь отношения к предателю. А я не уверен, что им был не Винсент. Быть может, есть что-то чего я не знаю? Может ты очистишь душу и признаешься? — В чём я должна признаться, — с трудом спросила я, терпя боль от сжатия на челюсти, — я ничего не знала. Я точно также боялась убийцы. А Винсент… Не хотел говорить на эту тему. Он всегда был скрытным и недоверчивым. — Хочешь сказать, что он ничего тебе не говорил? — Он часто покидал убежище и не рассказывал, куда уходит. Мы даже ссорились на этой почве… — Ты ревновала? — Люсьень насмешливо оскалился. — Да. Я думала только о том, что у него может быть любовница, а может и не одна… Но я и мысли не допускала о том, что он может оказаться предателем. Поэтому я бы не поверила в это ни тогда, ни даже сейчас. — Ну конечно. — Уведомитель наконец отпустил моё лицо. — Кто бы сомневался… Ещё одно подтверждение тому, что он затуманил тебе разум. Уверен, что если бы он привлёк тебя к своим планам, ты бы слепо пошла за ним и тогда, как только я объявил тебе об Очищении, ты бы попыталась меня просто убить. А что остальные? Не замечала ничего странного? — Не думаю… Очива и Тейнава всегда были преданы Вам, Уведомитель. Гогрон был слишком глуп для такого, а Телиндрил была слишком верна Матери Ночи. М’Радж-Дар был злым, но трусливым. Ума не приложу, кто бы из них мог вести двойную игру. Если только Мари… — Не говори о ней! — Гневно прикрикнув на меня, Люсьен свёл брови и жутко выкатил безумные глаза. — Я не желаю больше никогда слышать этого имени! — Простите, господин Уведомитель. — Я слегка вжалась в плечи, напуганная криком. — Больше не повторится. Гнев его был, как искра на спичке, загорался мгновенно, но также быстро потухал. Он молча пыхтел ещё с полминуты, сверля меня взглядом, но потом затих. — Ты прощена, — сказал он грубо, но тише, чем до этого, — и больше не мучь меня этим. Мне предстоит ещё помучится вскоре… — О чём Вы, господин Уведомитель? — Об убежище. Пока оно должно оставаться пустым. Ему нужно время, чтобы окончательно очиститься от скверны. А потом мне нужно будет искать новых подчинённых. — Люсьен гневно фыркнул. — Это займёт много времени… И опять куча волокиты… «Он рассуждает так, — размышляла я, — будто действительно верит, что среди убитых мной был предатель. Или он продолжает ломать комедию при мне… В таком случае он и дальше будет делать это. Может и других Душителей он в свои планы не посвящал? Использовал их в тёмную? Не исключено. Почему же я всё-таки так уверена в том, что именно он предатель? Это из-за злости на него за Очищение? Или из-за неприязни, которая и так была до этого? Не знаю. Я просто очень надеюсь, что я не зря всё это делаю.» Уведомитель унял свою злость и глянул на меня более спокойным взглядом. — Эта брошь, — сказал он, обратив внимание на фибулу, приколотую к моей куртке, — почему он отдал её тебе? — Я не знаю, — ответила я, пожав плечами, — говорил, что хочет видеть её у меня. — И ты будешь носить её и дальше? — Почему нет? — Я вопросительно посмотрела на Уведомителя. — Это память о том, что хорошее было у меня с этим человеком… — Не человеком. Вампиром. — Какая разница? Это крупица добрых воспоминаний. В моей жизни не было слишком много радостных моментов. Оставьте мне хоть это… — Дело твоё, Мира. — Люсьен пренебрежительно хмыкнул. — Пусть лучше это будет тебе напоминанием о том, что чувства свои стоит держать при себе, иначе ими обязательно кто-нибудь воспользуется. Как Вальтиери. — Думайте, как хотите. — Я понуро опустила голову. — Просто не обращайте на неё внимание. Люсьен Лашанс замолк, обдумывая мои слова. Я чувствовала на себе его взгляд, но мне не хотелось видеть его глаза. Мне это было неприятно. Хотелось исчезнуть только чтобы он больше не мог так на меня смореть. Люсьен раздражённо вздохнул, эхо его вздоха отразилось от каменных стен и высоких потолков. — Как ты чувствуешь себя, — спросил он снисходительно, — после всего произошедшего? Ты готова к работе? Или тебе нужно время на отдых? — Не нужно, — ответила я, не поднимая головы, — я готова, господин Уведомитель. — Стремление к работе — это похвально. Люсьен отошёл к своему сундуку, залез в него и достал крупный свёрток, после чего отдал его мне. На свёртке была печать Чёрной Руки, он оказался увесистым, но не тяжёлым. — Это хорошая броня для тебя, — пояснил Уведомитель, — такую носят Душители. Теперь и ты будешь. Она всяко лучше, чем то, что на тебе, и лучше того, что выдавала тебе Очива. И это я велю носить, как знак уважения к Чёрной Руке! Поняла меня? — Да, Уведомитель. Спасибо. — А теперь слушай внимательно. У тебя началась новая жизнь. — Люсьен говорил строго и вкрадчиво. — Получать приказы напрямую от меня ты не будешь. Вместо этого для тебя будут оставлены тайники, которые ты сможешь найти по особой метке. Они могут быть где угодно, но никогда не будут в одном и том же месте. В тайнике будут послания от меня: приказы, контракты, или прочие задания, которые я буду давать тебе, как своей помощнице. А также плата за задания тоже будет там. Сюда не приходи! Я сам вызову тебя, если что-то понадобится. Или найду тебя лично, при необходимости. Но здесь, в моём личном укрытии, тебе пока больше нечего делать. Ты поняла меня? — Да, Уведомитель. Поняла. — Первый твой тайник находится на Императорском кладбище, в садах вокруг Башни Белого Золота. Найди там могилу Калаксеса Септима. Она одна из самых дальних со стороны северной стены. Рядом с каменным надгробием, под плитой, спрятан конверт для тебя. Как только будешь готова приступить к контракту, не мешкай, и иди в столицу. Дальнейшие указания получишь уже в послании. — Всё ясно. — Теперь ты уйдёшь отсюда, и мы больше не будем разговаривать, пока я не сочту это необходимым. Иди, Душитель. И пусть Ситис направляет тебя на новом отрезке тёмного пути твоей жизни. Его голос, хриплый и низкий, отозвался внутри неприятным эхом. Мне и самой хотелось поскорее уйти отсюда и не видеть больше этих безумных глаз. Кивнув Люсьену Лашансу, я спешно покинула его форт, направляясь обратно в Чейдинхол. До города я шла в странном состоянии какого-то ступора, или даже апатии. Погода была отвратительная, как и моё состояние. Подойдя к воротам, я, похоже, была с таким мрачным лицом, что стражник, стоявший у входа, дёрнулся в сторону, изумлённо наблюдая, как я прохожу мимо. Пока я шла по улицам города, по направлению к своему дому, от меня отшатнулсь ещё пара прохожих. Но я не обращала на это внимание. Шла быстро, не задерживалась, и, наконец, ноги мои привели меня в мой дом. Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, я скинула свёрток, отданный мне Лашансом, на пол в сторону, а сама, прильнув спиной к двери, медленно сползла вниз, усевшись прямо на пороге. Тело моё было обессилено, я смотрела куда-то в потолок, чувствуя, как внутри всё сжимается и колит глаза от наворачивающихся слёз. Мне вдруг захотелось уменьшится до размеров белки, мухи, точки… Я поджала ноги и руками обхватила колени, зажмурившись, желая просто исчезнуть из этого мира. «Во что я превратилась, — бормотала я сама себе, — сколько зла я совершила… хорошего ничего. Как я могла быть такой глупой? Зачем я спорила с ним? Почему сразу не поняла, что ему нельзя перечить? — Я стала всхлипывать, слёзы покатились по моим щекам. — Я ведь могла всё сделать иначе… Почему я такая дура? Я всё испортила… Всё испортила… Я виновата во всём. На моих руках кровь невиновных… И я ничего не могу сделать… Ни-че-го… — Не выдержав, я сорвалась на горький плач. — Лишь продолжа-а-ать играть эту ро-оль! Эту отвратительную ро-о-оль! Лебезить перед ним… Лизать ему задницу только ради того, чтобы он мне верил… Это ужасно… Я так не могу… Не хочу-у-у… Как же хочется провалиться в Пустоту прямо сейча-а-ас…» Я плакала, а мысли мои путались, тело дрожало, внутри всё сжималось. Вдруг я ощутила, как заботливые прохладные руки обнимают меня и прижимают к плотной ткани дублета, от которого пахло лавандой и хвоей. Эти объятия и этот аромат заставили меня немного успокоиться. Я перестала рыдать, лишь слёзы неконтролируемо ручьями текли по щекам. Я не знала, что сказать, и в ответ на мои всхлипы слышала лишь молчание. Эти же прохладные руки аккуратно подняли меня, я обхватила руками шею и плечи, коснувшись носом приятно пахнущего воротника. Меня принесли в спальню и очень бережно уложили на кровать, но я не хотела отпускать эту шею и эти плечи, крепко вцепилась в них, сжимая в пальцах ткань одежды, и тянула к себе, чтобы тот, кто принёс меня сюда, лёг рядом. — Не уходи, — всхлипнула я, — пожалуйста… не оставляй только… — Я никуда не ухожу, — отозвался нежный певучий голос, который я так любила, — и не оставлю тебя, Луна моя. — Винни… Прости меня за всё… — И слышать не хочу. Я уже говорил, что ты не виновна… Не смей… Слышишь меня? Он пытался взглянуть мне в глаза, но я упорно жмурилась, утыкаясь лицом в него. Руки его обняли меня чуть крепче и, наконец, мы оба опустились на подушки. Моя голова легла ему на грудь. Я продолжала плакать, но в его объятиях мне было спокойнее, лучше, я не ощущала себя таким ничтожеством, чувствовала любовь, поддержку, и то, что нужна ему. Мне было немного стыдно за слёзы, которые впитывались в его одежду, но я была счастлива, что Винсент сейчас со мной. Никто другой во всём Нирне не смог бы дать мне такого спокойствия, как этот человек. В этих убаюкивающих объятиях я стала ощущать, что мне хочется дальше жить. — Не знаю, — пролепетала я, сквозь всхлипы, — что бы делала, если бы убила тебя… — Тише, любимая, — шепнул Винсент мне на ухо, — не надо об этом думать. — Не могу об этом не думать… Оно само… Я просто… Не знаю, что теперь мне делать… Не знаю, как мне дальше выполнять эти проклятые контракты… — У тебя есть те, кто готов тебе помочь. — Его рука начала мягко гладить меня по голове. — Тебе нужно лишь немного отдохнуть. Совсем немного. — А ты будешь со мной рядом? — Как иначе, Луна моя, обязательно. — Я так боялась, что мой сон исполнится… И это случилось… И я ничего не сделала… — Сделала. Ты рассказала о своём сне. А значит, мы оба были к этому готовы. Думаешь, я дал бы этому случится? Ручаюсь, ты не смогла бы меня убить. — Он приглушённо посмеялся, как-то даже горько. — А я не убил бы тебя ни за что. И ты это знаешь. — Знаю… Я знаю, Винни… Спасибо… Ты меня спас. Опять. — Рад, что у меня это получилось, Луна моя. — Винсент поцеловал меня в лоб. — Я ведь помнил твой сон. И не зря. Но мы не смогли к этому подготовиться, к сожалению. Однако, в том нет твоей вины. Не смей винить себя. Я умоляю тебя, милая, не надо… Прошу. Я открыла глаза и взглянула на Винсента. Он смотрел на меня нежно, но слегка тревожно. Взгляд его красных глаз был для меня невообразимо приятным. Я даже улыбнулась в ответ ему, как смогла, но улыбка моя вызвала у него умиление. — Как ты прелестна, Луна моя… — Поцелуй меня, Винни, — прошептала я, глядя ему в глаза, — пожалуйста… Винсент тоже улыбнулся и медленно потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Касаясь его прохладных губ, я поймала себя на мысли о том, что мы оба живы и мы вместе. От мысли этой стало очень хорошо. — Я очень тебя люблю, Винсент. — И я люблю тебя, Мира. Тебе нужно поспать. Ты очень измотана. — Ты будешь рядом? — Конечно. — Не уходи никуда, Винни, пожалуйста… — Я буду рядом, когда ты проснёшься, обещаю, Луна моя. Винсент трепетно прижал меня к себе, как самое драгоценное сокровище для него. Я растаяла в его объятиях, прильнув щекой к его груди, крепко вцепившись пальцами в его дублет, быстро расслабилась и провалилась в сон.