Только для его глаз

      Наши дни       Удивительно, но на сей раз Кроули решил проявить благоразумие и терпеливо дождался, когда врач официально даст добро покинуть больницу. Дело было даже не в угрозах Азирафеля – интендант прекрасно знал, как важна для него эта работа, и никогда бы не стал лишать этого, – а просто Кроули не молодел, и его тело все хуже переносило подобные выходки.       Да он, конечно, и сам понимал, что, учитывая профессию, ему еще крупно повезло дожить до своих сорока двух лет, однако всякий раз, когда мысль об отставке только закрадывалась в голову, его бросало в холодный пот. Пускай Азирафель и верил в безграничные возможности его потенциала, сам же агент, как ни странно, не обладал такой верой в себя – большую часть своей жизни ему приходилось носиться по всему миру, притворяясь кем-то другим, и теперь он очень сомневался, что сможет усидеть на одном месте и оставаться самим собой хотя бы больше года.       С тяжелым вздохом Кроули захлопнул дверь своей квартиры, швырнул спортивную сумку на кухонную стойку и направился прямиком к кофемашине.       Его квартира в Мэйфер была воплощением стиля: просторная, светлая, обставленная утонченной мебелью. Именно о таком месте он грезил, пока рос в стесненных условиях детских домов, а как только появилась возможность, сразу же осуществил свою мечту, в обязательном порядке наняв домработницу, чтобы та поддерживала квартиру в безупречном состоянии. Однако теперь он практически здесь не появлялся: когда не мотался по заданиям, агент большую часть времени проводил где-нибудь вне дома – обычно либо в МИ6, либо в квартире своего интенданта.       – Если позволишь, я бы посоветовал добавить сюда пару ковров и немного ярких деталей, – невзначай предложил Азирафель, когда Кроули однажды пригласил его в гости и поделился, что даже спустя два года не чувствует себя здесь как дома.       И он, как всегда, был прав. Квартира агента была идеальной во всех отношениях (даже с балконом, на котором можно было наслаждаться воскресными утрами и заниматься садоводством), но если Кроули действительно хотел называть это место своим домом, ему бы следовало вложить в нее чуть больше времени и средств (а не только в аудиосистему). Просто пока все как-то не было ни сил, ни желания, ни стимула заниматься этим.       Отпив кофе, Кроули открыл сумку и принялся выкладывать ее содержимое на стойку. Среди всех вещей его взгляд тут же выцепил книгу – роман Джона ле Карре «Преданный садовник», – которую Азирафель принес ему, когда во второй раз навещал в больнице.       Кроули выждал тогда целый день (достаточно, чтобы его интендант успокоился), прежде чем позвонить ему с просьбой привезти ноутбук и кое-какую одежду из его квартиры. После визита он обнаружил на дне сумки завернутую книгу, а поверх нее – прикрепленный шифр, разобраться с которым помогла любезно отсканированная Азирафелем версия «Портрета Дориана Грея» на телефоне.

      Надеюсь, это поможет тебе оставаться в постели, неугомонное ты чудовище.

      Всегда твой, даже когда ты самый несносный человек из всех, кого я знаю.

      А.

      Кроули прочитал книгу от и до, а записку спрятал в бумажник ко всем остальным, которые Азирафель оставлял ему с тех пор, как они придумали этот шифр.       Да, он был очень сентиментальным человеком.       Следом за книгой на стойке появился дурацкий искусственный кактус, который ему в больницу притащили Адам, Пеппер, Брайан и Джереми.       – Мы знаем, что ты любишь растения, но у тебя нет времени за ними ухаживать, поэтому вот, – сказал Адам, вытаскивая из-за спины маленький кактус.       Кроули это растрогало. За последние три года он успел привязаться к четверым детишкам, которые называли себя «Эти», и с уверенностью мог сказать, что это чувство было взаимным. Хотя, конечно, они давно уже не дети (он бы наверняка отхватил от Пеппер, если бы так их назвал), и, что самое главное, все теперь – агенты МИ6: кто в поле, кто в отделе Кью, но Кроули ничего не мог с собой поделать; он даже обращался к ним по именам, чего не делал ни с кем другим (за исключением своего интенданта, разумеется, но с Азирафелем вообще отдельная история – там все иначе).       Улыбнувшись, Кроули поставил кактус на журнальный столик, а книгу – на книжный стеллаж (в дополнение к другим ле Карре, подаренными ему Азирафелем). Затем он вернулся к сумке, достал ноутбук и распечатал отчет, который успел написать еще во время пребывания в больнице.       Теперь оставалось лишь разобраться с одеждой, в которой он бегал на парижской миссии, и, взяв в руки свой пиджак, внимание агента тут же привлекла одна деталь: на ярлыке значилась надпись «Вествуд». Кроули нахмурился. Он точно знал, что никогда не покупал вещи этого бренда. Решив на всякий случай удостовериться, агент даже примерил его – и да, рукава не доставали до запястий.       Это не его пиджак. Определенно.       Тут же память услужливо подкинула, что у объекта, за которым Кроули гнался, был похожий пиджак, и что они оба сбросили их на землю перед стычкой на крыше. Эвакуационная группа, видимо, по ошибке перепутала их одежду, когда забирала.       Кроули инстинктивно прошелся по карманам, и почувствовал, как участилось сердцебиение, когда в одном из них он обнаружил конверт. На плотной бумаге было выведено имя «Эрик», а внутри оказался билет на постановку «Волшебной флейты», что состоится через три дня в Королевском оперном театре.       Еще пара минут за ноутбуком, и агент выяснил, что дата спектакля – не абы какая: это был вечер премьеры, на котором ожидалось множество известных гостей, включая премьер-министра.       Интересно. Кроули осторожно положил билет на столешницу, оперся ладонями на поверхность и задумчиво уставился на него.       Признаться, информации об объекте – об этом Эрике, судя по всему, – у него было не так уж и много, но, если отталкиваться от того, что он успел увидеть в Париже, одно можно было сказать точно: тот явно был профессиональным убийцей, который работал на кого-то достаточно влиятельного, чтобы знать о флешке и ее местоположении, и этого уже хватало, чтобы у Кроули возникло стойкое ощущение, что этот билет на оперу предназначался для дела, а не ради развлечений. И раз уж теперь Эрик выбыл из игры, у агента даже не возникало сомнений, что вместо него в Королевский оперный театр на вечер премьеры пришлют кого-нибудь другого.       С какой целью – пока не ясно, но это явно что-то такое, что обязательно нужно будет предотвращать.       И о чем он обязан был сообщить Габриэлю. Как удачно, что сегодня в полдень у них была запланирована встреча – встреча, на которой, как надеялся Кроули, он получит ответы еще и на свои вопросы.       На самом деле, в больнице Кроули много думал об объекте.       Этот человек не только узнал его – у него на груди была такая же татуировка уробороса, которую, по настоянию Макса Дурбана, он же Принц, все его агенты должны были сделать еще в период расцвета Ада.       Какая-то часть Кроули хотела осмотреть тело объекта – на случай, если ему, ослепленному болью, все это померещилось, – но в глубине души он знал, что видел, и шок, который испытал, обнаружив татуировку, точно не был плодом его воображения.       Только все равно ничего не вязалось, да и в принципе потягивало бредом.       Кроули не один день работал на Ад, и знал всех людей Принца до единого – Эрика среди них точно не было. А когда Макса Дурбана ликвидировали, как и его преступную организацию, все оставшиеся в живых оказались за решеткой.       Единственное логическое объяснение, которое приходило Кроули в голову – это что кто-то каким-то образом решил возродить Ад и пойти по стопам Принца. И если этот кто-то рассказал Эрику о Кроули и продолжил эту дурацкую традицию с татуировками, значит, он и сам когда-то был частью Ада.       И настораживало это сразу по целому ряду причин.       Если теория Кроули верна, кто мог быть этим человеком? Какова его цель? Как далеко он готов зайти? И самое главное: планировал ли он отомстить Кроули за то, что агент сделал семнадцать лет назад?       Да, напрягающих и неразрешенных вопросов было достаточно, чего не скажешь об ответах на них, поэтому в попытке хоть как-то отвлечься от всего этого до встречи с Габриэлем, Кроули достал телефон и нашел номер Азирафеля, но, помедлив мгновение, вздохнул и нажал кнопку «назад». Было раннее утро – его интендант, скорее всего, уже по уши закопался в работе. Да и потом, они все равно увидятся позже. Кроули понимал, что сейчас его действительно лучше не трогать...       И тут же пришел к выводу, что одно маленькое сообщение никому не помешает.       Агент сфотографировал книгу, подаренную Азирафелем, на полке рядом с остальными, затем отправил интенданту фото с подписью: «Можешь гордиться, в кои-то веки я был паинькой... но, честно говоря, очень рад, что выбрался из той койки. Спасибо тебе за помощь, ангел».       Ухмыльнувшись, он сунул телефон обратно в карман, плюхнулся на белый кожаный диван и уже собирался потянуться к пульту от телевизора, когда неожиданное жужжание заставило его дернуться.       Видимо, интендант был не так уж и занят, потому что тут же ответил: «Был рад помочь. И поздравляю. Ты наконец-то начинаешь понимать, как подобает вести себя настоящим взрослым людям».       Вот же сволочь. Агент рассмеялся, отбрасывая телефон в сторону. Ему уже было невтерпеж наконец встретиться с ним.       Кроули машинально включил телевизор, и на экране появилось серьезное лицо ведущего новостей: «Мы возвращаемся к эфиру. Сейчас представитель Министерства иностранных дел прокомментирует недавнее обострение международных конфликтов...»       Посмотрев интервью несколько секунд, он начал переключать каналы, но каждый раз натыкался на «террористические атаки» и «неизбежная война», и в итоге выключил вообще. Он улегся поудобнее и закрыл глаза, решив предоставить своему все еще неокрепшему организму возможность отдохнуть, но тут же мысленно снова вернулся к билету на оперу, покоившемуся на кухонной стойке.       Учитывая текущее положение дел в мире, было бы, конечно, неплохо, если бы с британским премьер-министром ничего не случилось во время публичного мероприятия.

***

      Когда чуть позже тем же днем Кроули появился в МИ6, его любопытный взгляд привлекла одинокая красивая фигура в длинном темном платье, которая в этот момент как раз выходила из здания, направляясь к велосипеду во внутреннем дворе. Очень заинтересованный агент, вооруженный отчетом в руке и солнцезащитными очками на носу, тут же сменил траекторию, небрежной походкой двигая в ее сторону.             – Здравствуйте, – бросил он на ходу, после чего протянул свободную руку. – Кажется, мы с вами еще не встречались.       Девушка обернулась и, окинув агента взглядом, крепко обхватила его ладонь.       – Так и есть, – ответила она, и ее лицо оставалось непроницаемым за круглыми очками, – но ваша слава вас опережает, Энтони Джей Кроули.       – Анафема!       Они одновременно повернули головы, встречаясь с интендантом МИ6, который с улыбкой на губах и легкостью в шагах направлялся к ним. День выдался теплым и солнечным, благодаря чему Азирафель закатал рукава и снова щеголял в своей бежевой шляпе Борсалино. Стоит отметить, выглядел он при этом настолько очаровательно, что Кроули больше всего на свете захотелось утащить его на пикник, усадить на дурацкое клетчатое покрывало и до вечера осыпать поцелуями.       – Здравствуй, дорогой, – Азирафель самозабвенно улыбнулся Кроули, сияя от радости, даже слегка сжал его руку, а затем обратился к девушке. – Осторожнее с этим человеком, Анафема. Его улыбка опаснее любого оружия.       Кроули уже хотел было съязвить в ответ, но девушка оказалась проворнее.       – Не волнуйся, Азирафель. Я хорошо разбираюсь в людях, и с уверенностью могу сказать, что как раз от мистера Кроули мне опасаться нечего.       Затем она сама одарила агента хитрой улыбкой – Кроули был очарован.       – Я новый секретарь мистера Габриэля, – продолжила девушка, – Анафема Гаджет.       Габриэль, выходит, взял ее на работу во время миссии в Париже; насколько Кроули помнил, его последний секретарь покинула МИ6 в слезах незадолго до отъезда агента во Францию.       – Очень рад познакомиться с вами, мисс Гаджет. Полагаю, мы теперь будем видеться чаще.       – Думаю, да.       Их обмен любезностями прервал громкий кашель Азирафеля.       – Мы собираемся пообедать, – сказал он. – Я бы предложил тебе присоединиться, но, – он демонстративно взглянул на свои часы, – кажется, у тебя назначена встреча, которую не стоит пропускать?       Кроули невольно рассмеялся. Он не знал почему, но в последнее время Азирафель прямо-таки преуспевал в своем сволочизме.       – Точно. Спасибо, Фелл. Что бы я без тебя делал, – он снова повернулся к девушке. – Мисс Гаджет, а позвольте спросить – я понимаю, что прошло не так много времени, но все же, – каким чудом вам удается выдерживать работу секретарем у Габриэля? Точнее, почему вы еще не сбежали?       Она склонила голову набок, улыбаясь.       – Ну, дайте подумать... Во-первых, я профессионал. Во-вторых, мне не так уж и сложно поддерживать его хорошее настроение: достаточно говорить то, что он хочет услышать, и вежливо кивать на все, что он говорит. А в-третьих, в свободное время у меня есть возможность использовать его ресурсы и заниматься собственными расследованиями. Так что, как вы и заметили, прошло еще не так много времени, но на данный момент, я бы сказала, всех все устраивает.       Кроули отступил на шаг и ухмыльнулся, жестом указывая на нее и своего интенданта.       – А, ну теперь понятно, почему вы двое ладите.       – И что конкретно вы под этим подразумеваете?       – Одинаковый подход к работе с придурками. Знали бы вы, сколько раз я ловил Фелла, когда он вежливо кивал Габриэлю, но при этом сжимал руки за спиной, будто они у него на шее...       – Кроули!       – Расслабься, ангел. Если мисс Гаджет действительно разбирается в людях, она уже догадалась, что я сказал неправду.       – Отчасти неправду, – поправила она, переводя свой проницательный взгляд с него на Азирафеля.       Кроули приспустил очки и подмигнул ей.       – Именно, – он проигнорировал закатывание глаз своего интенданта, отсалютовал им двумя пальцами и развернулся. – Следующий обед за мной!       – Буду ждать с нетерпением! – услышал он ответ девушки и с улыбкой шагнул в здание.       Агент тоже хорошо разбирался в людях, и сразу понял, что на эту необычную девушку с таким волевым характером его чары точно не подействуют. Как и был рад, что они с Азирафелем, кажется, нашли общий язык – его интендант заслуживал как можно больше друзей, особенно нормальных.       Остановившись возле двери кабинета Габриэля, Кроули сунул солнцезащитные очки в нагрудный карман, убедился, что на его лице нейтральное выражение, и только затем постучал. Громкого приглашения войти ждать долго не пришлось.       – Кроули, с возвращением! Рад тебя видеть, – сказал Габриэль, приподнимаясь из-за стола, чтобы поприветствовать его, и тем самым давая возможность рассмотреть свой новый костюм.       Кроули мысленно застонал. У него было много причин недолюбливать своего босса, и одна из них – самая мелочная, он понимал это, – заключалась в том, что Габриэль всегда одевался лучше его самого. С Шедвеллом таких проблем никогда не было.       – И я рад вас видеть, сэр, – с большим трудом выдавил он из себя.       – Прости за этот инцидент с твоим падением, – сказал Габриэль, и в его голосе не было ни капли сожаления. – Но ты ведь и сам понимаешь, что у меня не было другого выбора: нам необходимо было вернуть флешку, и мне пришлось быстро принимать решение.       Кроули воздержался от комментария, что тот мог бы доверить ему самостоятельно разобраться с ситуацией – именно так бы и поступил Шедвелл. Агент прекрасно знал, что спорить с Майлзом Габриэлем – себе дороже.       – К тому же, ты только взгляни на себя! – добавил его босс со своей яркой, фальшивой улыбкой, жестом указывая на него. – В лучшей форме, чем когда-либо!       Это было не так – ребра Кроули все еще заживали и, если уж совсем откровенно, он уже давно не чувствовал себя таким ржавым. Но и об этом агент тоже решил промолчать. Он многим не делился с Майлзом Габриэлем.       – Спасибо, сэр, – ответил он со своей собственной яркой, фальшивой улыбкой.       В конце концов, в эту игру можно было играть вдвоем, и они занимаются этим уже три года.       Кроули протянул ему отчет.       – Фелл сказал, что вы извлекли информацию с флешки?       – Да. Я поручил Майкл заняться ее обработкой, поскольку ты был, ну, временно недоступен.       – Понятно, – Кроули продолжал улыбаться, несмотря на стиснутые зубы. – И вам удалось выяснить, кто был объектом?       Габриэль махнул рукой, усаживаясь обратно за свой стол.       – О, да никем. Обычный мелкий воришка. Пронюхал о флешке и решил срубить деньжат, выискивая того, кто больше предложит.       Кроули нахмурился.       – Вы уверены? Он показался мне слишком опытным для обычного вора. Не говоря уже о том, что он хладнокровно убил нашего агента...       – Ты что, сомневаешься во мне, Кроули? – резко перебил его Габриэль, демонстрируя один из своих обычных перепадов настроения.       – Нет, сэр.       Да, черт возьми, он еще как сомневался в нем. Объект знал полное имя агента и ссылался на его прошлое, о чем его боссу было хорошо известно. Какой директор МИ6, контролируя эту миссию, поверит, что тот был «никем»?       Правильно, лживый.       – Просто любопытства ради, а что вы сделали с телом объекта? – решил спросить Кроули, только чтобы окончательно убедиться в своей теории.       – Майкл избавилась от него.       Ну разумеется. Нет тела – нет возможности идентификации, и у Кроули нет больше способа проверить татуировку еще раз.       Мысленно он снова вернулся к билету на оперу, спрятанному в кармане его пиджака. Кроули пришел в кабинет Габриэля с четким намерением просить своего босса отправить его с миссией на премьеру – в продолжение парижской, так сказать, – но после этого разговора понял, что можно обойтись и без его разрешения. Во всяком случае, затея все равно бессмысленная, потому что теперь он был точно уверен, что, если спросит, ему откажут, или, что еще хуже – вместо него отправят Майкл. А ей он тоже не доверял.       Творилось что-то неладное, Кроули нутром это чувствовал. И Габриэль, похоже, заметал чьи-то следы, но агент не имел ни малейшего представления, чьи и зачем.       Замечательно. Что ж, вот и еще один вопрос в список тревожных и оставшихся без ответа, с горечью подумал Кроули.       – Это все, или у тебя еще есть ко мне вопросы? – спросил его босс своим пассивно-агрессивным тоном, бросая отчет на вершину стопки документов на столе.       – Это все, сэр.       – Прекрасно. Пока что ты официально в отпуске. Гаджет свяжется с тобой, когда появится новое задание. Отдыхай, Кроули.       – Да. Хорошего дня, сэр.       Кроули закрыл за собой дверь кабинета и быстрым шагом вышел из здания. Только оказавшись на набережной, он достал телефон и в этот раз действительно набрал номер Азирафеля. Его интендант, видимо, сильно увлекся обедом со своим новым другом, потому что на звонок не ответил, поэтому Кроули терпеливо выслушал вежливую запись его автоответчика и оставил сообщение: «Привет, ангел, это я. Хочу предложить тебе вечер в опере. И сразу скажу: нет, я не имею в виду совместное прослушивание альбома Queen... Хотя, если подумать, ты ведь, наверное, даже не знаешь, кто такие Queen. Это группа такая, если что. Музыкальная. Короче, просто перезвони мне, как услышишь это сообщение, ладно? Спасибо. Пока».

***

      Кроули, наслаждаясь теплом летнего вечера, непринужденно прислонился к Бентли и внимательно разглядывал толпу перед Королевским оперным театром в ожидании своего интенданта.       Азирафель перезвонил ему сразу же после обеда с Гаджет, и когда Кроули предложил сходить на премьеру «Волшебной флейты», тот так обрадовался, что агенту даже не хватило смелости подавить его энтузиазм и рассказать об истинной цели их вечернего выхода – что они идут туда не ради развлечений, а по работе, и как коллеги, а не как друзья.       Где-то глубоко внутри кольнуло чувством вины, но Кроули быстро отмахнулся от этого, повторив про себя одну из излюбленных фраз Азирафеля: «это ради всеобщего блага». Для того, чтобы его план сработал, ему нужна была помощь интенданта, а правду тот в любом случае очень скоро узнает сам.       В следующий момент его взгляд привлекла копна пушистых светлых волос, мелькнувшая справа, и повернув голову в ту сторону, он чуть было не разинул рот. А Кроули вообще-то такое не свойственно.       Он, конечно, втайне надеялся, что на сегодняшнем мероприятии снова появится тот великолепный темно-синий костюм, в котором интендант был на своем свидании в Ритц, но Азирафель – полон сюрпризов, как и всегда, – решил пойти дальше и надел смокинг.       Правильный, идеально подогнанный смокинг, который подчеркивал плавные изгибы его тела во всех нужных местах.       Азирафель пробирался через толпу, заметно нервничая, и то и дело одергивал рукава, но, увидев Кроули, его лицо озарилось улыбкой.       А сердце Кроули пропустило удар.       В этот премьерный вечер собрались десятки известных людей, все в роскошных платьях и потрясающих костюмах, все красовались и демонстрировали сверкающие безупречные улыбки, но взгляд Кроули был прикован лишь к невозможно красивому голубоглазому мужчине, который уверенно шагал ему навстречу.       На мгновение агент позволил себе представить другую реальность: ту, где они бы также вместе отправились в оперу, а единственной драмой была бы та, что разворачивается на сцене. После Кроули обязательно бы пригласил Азирафеля в ресторан – в любое шикарное место на его выбор (может, в Ритц?). А затем они бы вместе поехали в квартиру Азирафеля, где без остановки целовались бы на диване, пока бы смокинг не показался лишним, и...       – Добрый вечер, дорогой, – бодрым голосом сказал Азирафель, подходя ближе.       Ну все, хватит, пора взять себя в руки.       – Привет, ангел, – Кроули с легкостью отразил его улыбку. – Выглядишь потрясающе.       Взгляд Азирафеля скользнул по фигуре агента, и на его круглых щеках заиграл румянец.       – Спасибо. То же могу сказать и о тебе.       – Благодарю, – ответил Кроули, выпрямляясь во весь рост.       Он отказался от варианта со смокингом, вместо этого отдав предпочтение одному из своих любимых темных костюмов, сшитых на заказ – менее броскому и более удобному для беготни, если вдруг что.       – Ну что, тогда пойдем?       Азирафель, не переставая улыбаться, мягко скользнул рукой под его локоть, следуя за агентом ко входу в Королевский оперный театр. Кроули ощутил, насколько переполнен волнением его интендант, еще только предъявляя билеты, а когда их проводили к ложе, он дождался, пока капельдинер уйдет, и лишь потом повернулся к Азирафелю, голубые глаза которого буквально сияли от восторга.       И тут же снова почувствовал укол вины.       – Кроули, не стоило так тратиться, – Азирафель уселся на свое место, слегка поерзав. – Эти места наверняка обошлись тебе в целое состояние!       – Ага. Зато лучшие – и сцену отлично видно, и весь зал как на ладони.       – Прости, что?       Кроули напрягся, собираясь с духом, и вытащил из кармана театральный бинокль и два наушника. Один он вставил себе в ухо, а второй протянул Азирафелю, замечая, что его лицо больше не светится улыбкой.       – Постой, я его уже где-то видел... – интендант повертел бинокль в руках, а затем ахнул. – Он же из моего отдела!       Кроули молча кивнул, усаживаясь на свое место.       – Непревзойденное ночное видение. Ты, надо сказать, действительно делаешь самое лучшее оборудование.       Он надеялся, что этот комплимент разрядит обстановку, но увы: плечи Азирафеля опустились, а следом рухнуло и сердце Кроули.       – Знаешь, начинает казаться, – пробормотал его друг, – что ты пригласил меня вовсе не ради приятного совместного вечера в опере.       Кроули не выдержал и потянулся к нему, накрывая ладонью руку Азирафеля. Их взгляды встретились, и агент виновато улыбнулся.       – Прости меня, ангел. Я заглажу свою вину, обещаю. Если хочешь, давай в августе съездим в Глайндборн. Устроим наконец-то тот самый пикник.       Азирафель вздохнул, убирая руку.       – Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Энтони Кроули.       И этот укол оказался болезненнее всех предыдущих. Именно в такие моменты Кроули вспоминал, что Азирафель все еще не доверяет ему полностью. Но как его винить в этом, когда он сам раз за разом разочаровывал интенданта, а вместе с тем и себя самого?       Будь у него такая возможность, он бы предложил Азирафелю куда больше, чем просто приятный вечер в опере – он бы предложил ему целый мир. Но такой возможности не было, а Азирафель заслуживал лучшего.       Интендант, к слову, не дал ему надолго зациклиться на этих мыслях, быстро возвращая к реальности.       – Что от меня требуется? – он с обреченным выражением лица поправил наушник.       Кроули в очередной раз почувствовал прилив нежности к своему другу, но постарался сдержаться.       – Мне нужно, чтобы ты остался здесь и через бинокль просканировал всех присутствующих: на сцене, за кулисами и в зрительном зале. Дай знать, если заметишь что-нибудь подозрительное. В соседней ложе сидит премьер-министр, и я думаю, что на него готовится покушение.       Азирафель резко выпрямился.       – Что? Тогда мы немедленно должны сообщить об этом в полицию!       – Нет. Если мы это сделаем, его тут же эвакуируют, и я не смогу выяснить, кто за всем этим стоит.       – Ты серьезно? Хочешь использовать премьер-министра в качестве приманки?       – Бывало и хуже.       Азирафель замолчал, мгновение внимательно вглядываясь в его лицо.       – Я правильно понимаю, что Габриэль не в курсе?       Кроули кивнул, что вызвало еще один вздох.       – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Кроули. Иначе у нас будут серьезные проблемы. У тебя будут серьезные проблемы.       Кроули встал и одарил его ухмылкой, затем снял пиджак, жилет и галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке.       – Я всегда знаю, что делаю, ангел, – бросил он через плечо и вышел.       Сотрудник охраны, стоявший возле ложи премьер-министра, тут же повернул голову в сторону в агента, осматривая его с ног до головы пристальным взглядом, на что Кроули ответил добродушной улыбкой.       – Обычно когда ты так говоришь, все всегда переворачивается с ног на голову. В буквальном смысле этого слова, – раздался голос Азирафеля уже в ухе.       – Ох, как мало веры в вас, – пробормотал Кроули, с непринужденным видом пробираясь к закулисью.       Ему не нужно было находиться рядом, чтобы понять, что Азирафель закатил глаза.       Спустя некоторое время началось представление, и в течение следующего получаса Кроули слонялся за кулисами, выискивая что-нибудь или кого-нибудь подозрительного, не забывая при этом ослепительно улыбаться каждому встречному.       Когда-то давно ему уже доводилось притворяться сценическим техником (была одна незабываемая миссия на музыкальном фестивале в Брегенце, Австрия), как и его интендант тоже не был новичком в полевых операциях (в этом плане тоже есть несколько запоминающихся миссий), но это впервые, когда Азирафелю приходилось находиться на потенциальной линии огня, что очень нервировало Кроули.       Азирафель – технический гений, обладающий множеством талантов, но он не полевой агент. Кроули не сомневался, что его друг, в случае чего, вполне способен себя защитить, но у него не было необходимых рефлексов и навыков, которые приобретаются только с практикой, особенно в ситуациях, когда на кону стоит вопрос жизни и смерти.       Оставалось только верить, что до этого не дойдет.       – Кроули? – внезапно заговорил голос, который он слышал у себя в ухе последние десять лет.       – Да, Фелл?       – Я вижу подозрительного человека за кулисами, в дальнем левом углу от сцены. Он не сводит глаз с премьер-министра. Одет как медработник, белые волосы и... недоброжелательное выражение лица.       Белые волосы и недоброжелательное выражение лица – в памяти Кроули всплыла знакомая физиономия из прошлого, и его сердце на мгновение замерло.       Вполне возможно, что это просто совпадение. Точнее, он очень надеялся, что это просто совпадение.       Стараясь не привлекать к себе внимание, Кроули осторожно двинулся к указанному месту.       – Пойду проверю, – ответил он. – Оставайся там и продолжай наблюдать.       На несколько минут воцарилась тишина, пока голос Азирафеля не прозвучал снова, на этот раз более напряженный:       – Кроули.       – Да, я здесь.       – У него пистолет.       – Хреново.       Кроули ускорил шаг, тут же замечая прячущегося за кулисами высокого мужчину с белыми волосами, одетого в форму медработника.       – Он целится, – уже громче добавил Азирафель.       – Еще хреновее!       Кроули перешел на бег, не отрывая взгляда от фигуры впереди.       – Сделай что-нибудь!       – Я и так делаю, Фелл! Вот прямо...       Кроули не успел закончить фразу, налетая на спину мужчины как раз в ту секунду, когда тот нажимал на курок – громкий выстрел эхом разнесся по зрительному залу, отчетливо давая понять, что это не часть представления, и люди, охваченные паникой, начали кричать, срываясь со своих мест.       От сильного удара мужчина выронил пистолет, и они оба вывалились на сцену. Кроули краем глаза успел заметить, как премьер-министр – живой и невредимый – спешно покидает ложу с женой и охранником, прежде чем противник ударил его локтем в живот. Когда тот развернулся, встречаясь с ним лицом к лицу, у агента перехватило дыхание, но скорее от увиденного, чем от боли.       – Хастур.       Значит, все-таки не просто совпадение.       Но это же совершенно невозможно.       Хастур, как и все бывшие приспешники Ада, арестованные тогда, должен был находиться в тюрьме. И оставаться там очень, очень долго.       – Кроули, стукач, – выплюнул Хастур, и его лицо исказилось в уродливой гримасе. – Я мог бы догадаться, что мы снова с тобой столкнемся, – и внезапно мужчина с рыком рванул в его сторону.       Кроули среагировал молниеносно, ловко уклоняясь от этого выпада, и, воспользовавшись порывом Хастура, отшвырнул его к ближайшей стене. Не давая опомниться, агент крепко впечатал противника в панельную поверхность, упираясь рукой в горло, и почувствовал, как собственное сердце бешено колотится в груди.       – Поверь мне, это последнее, чего я хотел, – Хастур попытался вырваться, но Кроули не сдвинулся с места. – И кто «мы»? Все это – дело рук Ада?       Мужчина скривился в злобной усмешке – образ, который долгие годы преследовал Кроули в ночных кошмарах.       – Ты серьезно рассчитываешь, что я все тебе сейчас выложу?       Кроули сильнее надавил рукой.       – Вообще-то, да. Больше скажу: я в этом уверен. Ты же знаешь, каким убедительным я могу быть.       – А ты все тот же показушный ублюдок, – прохрипел Хастур. – Вот только времена меняются, Кроули. И ты ничего не можешь с этим поделать.       – Ну, остановить тебя мне это не помешало, разве нет?       Хастур, тяжело дыша, рассмеялся.       – О, да ты действительно и понятия не имеешь, что происходит.       Кроули уже порядком подустал от всего этого.       – Так расскажи мне, – прорычал он, наклоняясь к его лицу почти вплотную.       Не самая лучшая идея, стоит признать: Хастур, воспользовавшись подвернувшимся моментом, резко дернул головой вперед, четко попадая Кроули в переносицу. Агент отшатнулся, поморщившись от боли, вместе с этим ослабив и хватку, что дало Хастуру возможность выскользнуть, тут же ударяя Кроули по задней части колена, отчего тот, вскрикнув, потерял равновесие.       Упираясь одной рукой в холодный пол, а другой зажимая нос в попытке остановить кровотечение, агент замотал головой по сторонам в отчаянных поисках своего противника, и подавился воздухом, когда вокруг его шеи неожиданно обвилась веревка. Он едва успел ухватиться за нее обеими руками, прежде чем Хастур с силой потянул ее назад.       Кроули попытался дать отпор, напрягая каждую мышцу в своем теле, попытался встать и оттолкнуть его, но у противника, несмотря на хилый вид, силы всегда было хоть отбавляй, и после пары безуспешных попыток агент снова упал на колени. Перед глазами начало темнеть, воздуха в легких катастрофически не хватало, и его мысли невольно вернулись к Азирафелю.       Он только надеялся, что тот уже где-нибудь в безопасном месте, что тот находится подальше отсюда. И следом за этим пришло осознание, что агент действительно должен был послушаться его: им следовало вызвать полицию и просто вместе насладиться представлением, ему самому следовало...       – Ты заплатишь за то, что сделал, Кроули, – прорычал Хастур ему на ухо, натягивая веревку еще сильнее. – Спустя столько лет ты...       Договорить ему не дал глухой громкий стук. Через мгновение Кроули почувствовал, как веревка на шее ослабла, а еще через одно – Хастур свалился на него сверху. Кашляя и хватая ртом воздух, агент столкнул его с себя и перевернулся на спину, натыкаясь взглядом на знакомое лицо, искаженное тревогой.       Азирафель. Его ангел-хранитель, как и всегда.       – Я очень надеюсь, что не убил его, – сказал он, прижимая к груди чашу.       Кроули взглянул на Хастура – тот, хоть и был в отключке, но все еще дышал, и с целым черепом.       – Жить будет, – хриплым голосом сказал он, вытирая кровь с носа, а затем поднял пистолет и веревку. – А ты нехило так приложился, Фелл. Спасибо.       Азирафель выронил чашу.       – О Кроули, я так...       Но его прервали несколько выстрелов, прозвучавших откуда-то со стороны балкона, и в следующую секунду интендант упал за бархатный занавес.       На одно мгновение все тело агента охватил леденящий страх. Затем Кроули сам опустился на пол, подбираясь к нему.       – Твою, блять, мать! Азирафель! Ты цел?       Интендант уже находился в сидячем положении, привалившись спиной к стене, и с болезненной гримасой на лице прижимал ладонь к правому плечу. Когда он убрал руку, Кроули увидел разорванную ткань, едва испачканную кровью, и облегченно выдохнул.       Либо сегодня был его счастливый день, либо у стрелка просто руки из одного места, потому что пуля только слегка задела интенданта.       – Жжет, – пробормотал Азирафель, – но, кажется, я цел, – его взгляд переместился с руки на плечо. – А вот мой смокинг... – он застонал. – О нет, ты только погляди, в каком он состоянии...       – Да кому нахрен сдался твой гребаный смокинг! – рявкнул Кроули, внезапно осознав все безрассудство своего интенданта. – Я же сказал тебе оставаться на месте.       Затем взгляд Азирафеля остановился на лице агента – а на его собственном тоже не было признаков радости.       – Ну прости, что хотел о тебе позаботиться!       Кроули тихо зарычал себе под нос. Он понимал, что несправедлив по отношению к интенданту, но на данный момент были дела поважнее.       – Ладно, у нас нет на это времени, – сказал он, помогая Азирафелю подняться на ноги, а затем сунул ему в руку ключи от машины. – Иди за толпой к выходу из здания и жди меня в Бентли. Я скоро вернусь.       Он осторожно выглянул из-за занавеса: зрительный зал полностью опустел, а Хастур исчез вместе со своим сообщником, и Кроули начинал догадываться, кто это мог быть.       Агент уже собирался броситься следом за ними, как вдруг почувствовал ладонь на своем плече. Он обернулся.       Азирафель смотрел на него, и черты его лица снова омрачило тревогой.       – Кроули, – пробормотал он, – я тебя очень прошу, пожалуйста, будь осторожен.       Кроули удивленно распахнул глаза. Неужели его интендант всегда так выглядел, когда агент был в поле? Неужели так продолжалось на протяжении всех этих долгих десяти лет?       Мучительное чувство вины снова накрыло его, но он подавил это – время поджимало.       – Как и всегда, – он сжал руку на своем плече, после чего махнул пистолетом. – А теперь иди!       Они разошлись в разные стороны, и Кроули, не теряя ни секунды, помчался к лестнице за кулисами. Ему удалось нагнать своих врагов, но череда выстрелов, прорезавших тишину, заставила его остановиться. Он открыл огонь в ответ, мельком все-таки успевая заметить двух мужчин, одетых как медработники.       И убедился, что предположение о сообщнике оказалось верным.       – Эй, Лигур! – крикнул он, прижавшись к стене. – Ты что, до сих пор ошиваешься с этой жабьей рожей?       – Пошел ты, Кроули!       Перестрелка продолжалась, эхом разносясь с обеих сторон, пока они один за одним поднимались по узкой металлической лестнице на крышу.       Когда через несколько минут после них Кроули наконец оказался снаружи, он увидел вертолет лондонской скорой помощи, готовый к взлету. Лигур уже был в кабине, а Хастур – на пути к нему.       – Стой на месте!       Кроули сделал предупредительный выстрел, прицелившись рядом с ногами Хастура, и тот остановился, медленно поворачиваясь к нему лицом.       Гад самодовольно ухмылялся.       – У тебя не получится меня напугать, Кроули, – сказал он. – Тебе всегда было слабо спустить этот чертов курок.       Кроули прицелился в голову своему врагу.       – Ты и правда думаешь, что после десяти лет работы на МИ6 мне все еще «слабо»? Ты вообще представляешь, сколько раз мне приходилось спускать «этот чертов курок» со времен Ада?       Ухмылка медленно исчезла с лица Хастура.       – Ты блефуешь, – ответил он, отступая на шаг.       – Может, да. А может, и нет, – Кроули прищурился, следом делая шаг вперед. – Как сильно ты хочешь это выяснить?       Увы, такой шанс не выпал никому из них, поскольку в этот момент из вертолета высунулся Лигур и выстрелил в сторону агента. Кроули успел только укрыться за входом на лестничную площадку.       – Ты покойник, Кроули! – услышал он крик Хастура, прежде чем вертолет поднялся в воздух.       С секунду он раздумывал о том, чтобы броситься за ними, любой ценой найти способ забраться в вертолет, потому что если им сейчас удастся сбежать, у него больше не останется никаких зацепок, но, рискнув бросить взгляд, понял, насколько это нереально – они уже растворялись в лондонском небе, а со стороны лестницы эхом доносились звуки шагов и гул голосов. Его не должны были здесь поймать, особенно учитывая, что агент действовал самовольно, без защиты МИ6.       – Черт!       Кроули, кипя от злости и раздражения, быстро добрался до края крыши, подальше от главной улицы, и перепрыгнул на соседнее, более низкое здание. Затем он обмотал веревку вокруг столба и начал спускаться, стиснув зубы от острой боли, отдающейся в грудной клетке.       Каким же он был идиотом, решив, что сможет справиться с этим в одиночку, так рано после своей последней миссии. И Азирафеля втянул в это дело. Конечно, премьер-министр остался жив, но ясности происходящему это не прибавило. По сути, он всего лишь получил подтверждение того, что Ад снова функционирует – как минимум, с участием Хастура и Лигура, – и что они явно замышляют что-то крупное.       Уже дважды ему говорили, что он понятия не имеет, что происходит, и его это невероятно бесило.       Наверное, он терял хватку. Наверное, действительно пора в отставку.       Добравшись до конца веревки, Кроули спрыгнул на землю и резко выпрямился, заметив пожилую пару, что, застыв на месте, наблюдала за ним с противоположной стороны опустевшей улицы.       – Чудный вечер, – Кроули одарил их улыбкой и расхлябанной походкой прошел мимо.       Когда он подошел к главному входу в Королевский оперный театр, там все еще толпились десятки людей, не отрывая своих взглядов от крыши.       Кроули обошел их, прислушиваясь к обрывкам фраз, доносившимся до его ушей.       – Невероятно...       – Вертолет, правда?       – Вы видели, кто пытался застрелить премьер-министра?       – А кто остановил стрелка?       – Все произошло так быстро...       – Что за безобразие...       – Главное, премьер-министр остался жив.       – Уму непостижимо.       Он почувствовал небольшое облегчение, увидев, что Азирафель ждет его в Бентли. На лице интенданта все еще было обеспокоенное выражение, и Кроули постарался не обращать на это внимание. Он уселся на водительское место и тихо закрыл дверь.       – Как успехи? – спросил его интендант.       – Никак.       Между ними воцарилась тишина.       – Твой нос, – снова попытался Азирафель. – У тебя там... кровь.       Кроули провел рукавом по лицу, после чего повернул ключ зажигания.       – Ничего страшного.       Он потянулся к рычагу переключения передач, и вздрогнул, когда Азирафель накрыл его руку своей.       – Кроули, прошу, ты можешь наконец объяснить мне, что происходит? Как ты узнал о сегодняшнем вечере? И кто вообще такой этот Хастур?       – Потом, ангел. Давай сначала доберемся ко мне, если ты не против.       Азирафель внимательно посмотрел на него. Через мгновение он кивнул.       – Хорошо.       Кроули вдавил педаль газа, и следующие пятнадцать минут прошли в полной тишине.