Её муж

Поднимаю голову и встречаюсь глазами со своим вчерашним знакомым. Мне бы сказать хоть что-то, но я могу лишь молча смотреть и утопать в бездонных светлых омутах. Понимая, что я задержалась слишком долго в его объятиях, резко отстраняюсь и чувствую — начинаю гореть. — Прости, голова просто закружилась. — Ага, поэтому глаз оторвать от меня не могла? — Что? Как дать бы! Что он возомнил о себе. Подумаешь, высокий, идеально сложенный голубоглазый блондин. Мало ли таких красавчиков… — Я говорю, поехали, отвезу тебя домой. Чтобы не напрягать твоего друга. Он, словно хищник, прищурился, не сводя глаз с Ливия. Наблюдал за его реакцией? Зачем? Ливий, в свою очередь, тоже сменил улыбку на серьезное выражение лица и встал рядом со мной. Тут мне почему-то вспомнилось видео из детства. Папа любил смотреть Discovery и National Geographic. И сейчас я на этих двоих смотрела, как на приматов, что помечают территорию. Не выдержала и засмеялась на всю улицу. — Ливий, это Амен. Он вчера меня сначала напугал до чертиков, а потом спас. Амен, это Ливий. Он заведующий отделением, где я лежала. Мужчины пожали друг другу руку, но сверлить взглядом не перестали. Первый начал Ливий: — Думаю, будет правильнее, если ее отвезу я. Всё-таки я врач, в случае чего, смогу… — Если Вы ее выписали, Врач, — Амен перебил его и демонстративно выделил последнее слово, — то, значит, с ней все в порядке. А, следовательно, медицинская помощь ей не нужна. Эва, садись. Если тебе нужно в Нью-Йорк, то нам ещё и по дороге. Я еду как раз туда. Я оттаскиваю Ливия в сторону и шепчу ему, что волноваться не стоит. Умоляюще смотрю на друга в надежде, что тот не станет устраивать истерики и спокойно отпустит. — Да ладно тебе, твои горящие глаза говорят намного больше слов, — он, как всегда, видит даже малейшие изменения во мне. Пусть мы сейчас видимся реже, но общение через смс и видеосвязь никто не отменял. Я стою, раскрасневшаяся, и не знаю, куда деть руки. Будто у папы отпрашиваюсь с парнем погулять. — Ладно, Эва. Езжай уже. Но будь на связи. Вдруг он захочет с тобой… — Да может и к лучшему! Сколько можно… Ливий знает, что я шучу, но намеренно делает строгое лицо и толкает меня легонько в бок. — Прошу тебя, только не с первым встречным и не в машине, — он шлёпает себя по лбу ладонью и подталкивает вперёд к Амену. Мой прекрасный альбинос тем временем делает вид, что совершенно не замечает наших переговоров. Подойдя к Амену ближе, я мило улыбнулась и подождала, пока тот мне откроет дверь. Внутри я вдохнула необычное сочетание запахов. Будто что-то хвойное в тандеме со сладковатыми нотами. — Это друг твой, — он заводит машину и поворачивается ко мне, приподняв один угол губ. — Кто? Ливий? Да… Мой друг, — не сразу поняла вопроса, а потому слегка запнулась я. — Я не спрашивал. Это утверждение, — как приказ, отчеканил он, а мне стало не по себе. Из колонок ласкает уши инструментал Cry me a river , а в свете фонарей его усмешка на его лице начинает казаться зловещей. Да, он красив, слишком даже, и голос, такой низкий, грудной, дурманит. Но, черт возьми, Эва! Что ты творишь! Ты вчера его до чёртиков напугалась, а сегодня сама прыгнула в машину, словно под венец собралась… Идиотка, может он реально маньяк и заманивает вот таких дурочек своей внешностью. Инстинктивно начинаю рыться в рюкзаке рукой в поисках очередного оружия для самообороны. Это, естественно, не уходит от внимательного взгляда моего водителя. — Только не говори, что ты решила использовать на нас ещё один баллончик. Тебе вчера мало было? — ехидничает Амен. — Нет, но… ты ведёшь себя странно, — вжимаюсь в кресло и продвигаюсь ближе к двери. — Не вздумай катапультироваться, я потом как твоему другу рассказывать буду, что тебя собирать по дороге придется? Он же меня попытается уничтожить своим смертоносным взглядом, — смеётся так, словно каждый день подбирает и подвозит девушек. Я молчу, думая, смогу ли спастись длинным ключом в случае чего. Воткну в горло, а дальше что? Куда бежать, блин. — Так, расслабься, чего напряглась, будто я реально маньяк? — А чего ты устроил тут? Друг, не друг… — я нахмурилась и принялась снова рассматривать его необычную внешность. У нас в меде очень много иностранных студентов, самых разных. Среди них, в том числе, есть альбинос, который пошел учиться на врача-генетика. Он хочет помочь таким людям продлить жизнь. Но о нем можно сказать — необычный. Амен же, при всей своей необычности, ещё и безумно красив… — Я лишь констатировал факт. Такой, как ты, не подходит такой, как он. Помешанный на своей работе педант. — И что? — фыркнула я обиженно. Нет, ну в романтическом плане мне до Ливия действительно не было дела. Но почему-то вот эти слова задели. Потому что мне снова пытаются указывать. — И кто же, по твоему мнению, подходящая партия для меня? Удиви-ка! Я сразу же вспомнила вчерашний разговор с мамой. И от этого стала заводиться. — У тебя красивое лицо, фигура. Ты, судя по всему, вспыльчива и безрассудна. Поэтому тебе нужен подходящий внешне мужчина рядом, который, к тому же, сумел бы укротить твой нрав. — С чего ты взял, что у меня хорошая фигура? Худи явно не даёт это увидеть. — Думаешь, когда ты вчера полезла искать рюкзак, я не заметил твой кругленький зад, торчащий кверху между сиденьями? — Да ты извращенец! — бросаю в Амена ошметками салфетки, что разорвала на части, пока разговаривала с ним. — Вовсе нет, Эва. Ты же взрослая девушка, понимаешь, что мужчины на такое обращают внимание. Всегда. Я потупила взгляд в пол. Что я, блин, понимать должна? Я целовалась-то пару раз в жизни. Да, было много желающих завести со мной отношения. Но от всех я отскакивала, как от огня. Мне слишком сложно было сближаться с людьми в принципе, а с мужчинами и подавно. Либо просто не появлялся рядом такой, как Амен. Слегка улыбнулась сама своим же мыслям. Мы проехали поворот к общежитию, а я снова стала переживать, куда едем, черт возьми? — Ты какая-то напряжённая. Хочу тебе показать одно местечко. Должно понравиться. — Ты точно не маньяк? — жалобно проскулила я. Сопротивляться не было сил, на самом деле. Меня штормило от одной эмоции к другой. То хотелось броситься в объятия к Амену, чтобы просто его руки меня к себе прижали, губы нежно коснулись… и не отпускали. То хотелось плакать от того, что я даже не знаю, как себя вести с мужчиной… — Эва, — он снова смеется, а я от мурашек рассыпаться в пыль готова, — Был бы маньяком, я бы тебя приговорил ещё вчера посреди дороги в лесу. Амен кладет свою огромную ладонь на мою руку, что лежит на коленке и слегка сжимает. — А может ты маньяк, который хочет сделать все красиво. — Вряд ли. Ты бывала в Челси? — Быстро ты меняешь темы. Нет. А что там? — Там есть блошиный рынок. А на нем один мелкий ресторанчик с едой на вынос. Так вот, там можно попробовать настоящую итальянскую еду, окунуться в колорит страны, не покидая родных просторов. Его держит мой хороший друг. — Будем есть пиццу? — скептически произнесла я, чем, судя по лицу, обидела моего нового друга. — Эва, ты что! Вся вот эта ваша американская кухня — лишь подобие настоящей пиццы. — Почему? В eat24hours она вроде ничего, — пожимаю плечами невзначай. — Стоп-стоп-стоп! Даже не продолжай. Сейчас мы приедем и ты попробуешь, что такое Пицца. После нее ваш этот фастфуд просто станет куском сухаря. — Слушай, может не надо тогда? Я и дальше хочу наслаждаться моей любимой пепперони и четырьмя сырами, — вижу, как он кривится, и начинаю смеяться. Не думала, что его так легко вывести из себя. — А ты у нас итальянец? — Чистокровный. Все мои предки жили там. Из Сицилии — мамины, из Неаполя — папины. — А ты что тут делаешь? Не сочти за грубость… Но ты так говоришь о своей родине… Трепетно, что ли. Странно, что решил уехать. — Ничего странного. У меня появилась возможность развить бизнес дальше, за пределами своей страны. Я раньше сотрудничал с одним хорошим бизнесменом, но его убили конкуренты, когда прибыль стала показывать слишком красивые цифры. — А почему не попробовал с кем-то другим сотрудничать? — Это было давно, десять лет назад. Я был слишком молод. Не понимал многого да и, к тому же, решил развиваться в Европе. Но сейчас понял, что могу попробовать снова зайти в Штаты, — Амен сбавил скорость. — Мы почти на месте. Я повернулась к окну и стала рассматривать красно-коричневые дома с кучей вывесок, приглашающих посетить разные галереи и выставки. — Видишь, там горит все огнями? — он показывает куда-то вперёд, но я не совсем могу разобрать, куда именно. Здесь все в огнях. Киваю утвердительно, чтобы не создавать неловкость. Через две минуты мы уже паркуемся возле арки, украшенной множеством мелких гирлянд. Оттуда они спускаются вниз, словно дождь. Пройдя совсем немного, мы остановились у деревянной резной двери с матовыми стеклами. Нас встречает невысокий смуглый мужчина, активно обнимающий моего спутника и целующий мои руки. Амен делает заказ на свой вкус, пока я рассматриваю себя в зеркало в уборной. Кошмар, эта балахонистая одежда. Я в ней, как трудный подросток. В голову приходит сумасшедшая мысль: пока готовится наш ужин, пойти и посмотреть себе что-нибудь из одежды. Хотя бы заменить эту ужасную черную худи. Подойдя к Амену, говорю, что пройдусь здесь по магазинам. Через несколько минут я уже хожу по бутикам и разглядываю топы, платья и костюмы. У меня в кармане в лучшем случае баксов сто. Я точно не смогу на них здесь купить себе даже трусы, но все же не удерживаюсь и беру несколько шелковых платьев, которые уж очень мне понравились. Рассматриваю худощавое тело в зеркале: зелёное платье с V-образным вырезом на тонких бретелях, пересекающихся сзади и почти полностью открывающих спину, подчеркивает худобу. Но мне это нравится. Стук в дверь заставляет подпрыгнуть. — Эва, покажи, что выбрала, — как он так быстро освободился, да ещё и меня нашел? Черт, я же не куплю себе его. Ладно, скажу, что мне не нравится, да и поедем отсюда. Открываю дверь и вижу восхищённый взгляд и улыбку. — Берём. — Что? Нет, мне не нравится, оно слишком… — Шикарное? Согласен, ты в нем выглядишь безупречно. — Амен, я не думаю, что стоит сейчас. — Vittoria, prendiamo questo vestito. Firmalo per me, ti pagheremo domani. mangiare troppo , — он говорит на итальянском с продавщицей, и та, улыбаясь, кивает головой и поглядывает на меня. — Амен, ты что сказал ей? — Чтобы ножницы принесла. Срежем бирку, поедешь в нем. Я, конечно, люблю такие вещи: декольте, разрез по ноге, открытые лопатки. Но куда мы в таком виде поедем-то… В ресторан вряд ли со своей едой. Мы тормозим у ворот центрального парка, а я опять начинаю язвить. Глупая привычка. Когда нервничаю, смущаюсь или в момент проявления любых чувств, я начинаю вести себя как еж. Колючий и злой. — Думаешь, я ни разу в парке не была? Мы это место вдоль и поперек уже обошли с друзьями ещё на первом курсе. — Я готов поспорить, что на пристани с лодками вы не были, слева от аттракционов. Я задумалась. Мы видели плавающие лодки, но никогда не задумывались, откуда они плывут, потому что не горели желанием на них кататься. — Ну вот. Я знал. Потому что туда просто так не пройти. Бери вот это, — Амен передает мне в руки плед и небольшую коробку, перевязанную лентой. Спустя минут десять спокойной ходьбы и пару ворот мы оказываемся в милейшем и уютнейшем месте: деревья соединили свои кроны, переплели ветви, делая подобие крыши. Все это увешано гирляндами-лампами с теплым свечением. Деревянный причал с двух сторон подсвечивается невысокими фонарями, а несколько лодок бьются о него от небольших естественных волн. К одному из деревьев привязана широкая качеля. Все вокруг такое милое и мимимишное, что мне аж не по себе стало. — Мы на свидании? — снова мой тон, за который хочется самой себе по лбу дать. — Понимай это, как тебе больше нравится. Два взрослых человека решили приятно провести вместе время. Свидание это или просто встреча — решать тебе. — Вообще-то, это ты решил. Увез меня… А вдруг я не хотела? — Я думаю, если бы ты не хотела, то поехала бы со своим дружком-медиком в кампус, где бы уже спала полным ходом. Черт. Он ведь прав. Железная мужская логика, с которой даже спорить не стану. — Слишком приторно. — М? — Амен переспрашивает, когда мы подходим к краю берега у причала и расстилаем плед на скошенную траву. — Слишком приторно, ванильно, что ли… Как будто мне лет десять, и я играю в куклы Барби. Вот так все здесь выглядит. — Интересное замечание, — понимаю, что снова сказала лишнего, но по лицу Амена совершенно не понятно, обидела я его или нет. — Но я совсем не вижу ничего плохого в том, чтобы разбавлять будни чем-то приятным, пусть и таким клишированным. — Прости, если обидела… — Эва, не стоит извиняться за то, что ты говоришь о своих ощущениях. Надеюсь, когда-нибудь ты позволишь себе почувствовать и принять романтику. Я смотрел раньше на своих родителей и тоже думал, что уже взрослые люди, куда им свидания, ужины и медленные танцы… Но, когда их не стало, я очень по этому всему стал скучать. А потом видел, как вокруг семьи распадаются от того, что каждый занят собой, оба устают, друг на друга времени не хватает… Так быть не должно. Я знаю, какие отношения хотел бы видеть. У меня был пример… — Это здорово, на самом деле, — я беру кусочек пиццы, отделяю его от остальных. Сыр тянется, словно в рекламе, мне приходится поддеть его языком, чтобы не упустить вниз. Я откусываю немного и понимаю, что Амен был прав. Это действительно божественно. Я что-то нечленораздельно промычала, запихивая в рот уже большой кусок. Прожевав, продолжаю: — Ты был прав, это очень вкусно. А ещё, наверное, ты прав в том, что необходимо вот так людям устраивать вылазки, чтобы сохранить отношения. Моего отца не стало слишком рано, поэтому не могу сказать, как родители себя вели. Но реалии мои таковы: родная мать пыталась подложить меня под своего знакомого, потому что у него хороший процветающий бизнес. Я ежусь, сжимаюсь. Не хотелось портить вечер своими рассказами о жизни. Поэтому перевожу быстро тему: — Но я быстро всех послала к черту. Поэтому мы и встретились на дороге. А ты что там делал? — Ехал в Нью-Йорк к партнеру. Мне повезло, что встреча была сегодня, а не вчера. Но ты же понимаешь, что поступила опрометчиво, решив вот так самой идти куда-то ночью? Мы продолжаем обсуждать безопасность дорог в Гринвиче и смеяться с моих глупых шуток, которые льются нескончаемым потоком. Пицца съедена, запита вкусным виноградным соком, а я будто вина бутылку выпила. Чувствую легкое головокружение и жар внутри тела. Именно так Дия описывала свои чувства к Исману… Я ощущаю, как по ноге что-то ползет и, вскрикнув, подпрыгиваю, уперевшись в Амена. Активно машу ногами, смахивая с себя какое-то местное чудовище. — Да тише ты, что случилось? — он нагнулся над ногами, провел по ним руками, но, видимо, ничего не увидел. — Не знаю, что-то ползло, — жалобно произношу, — паук или жук какой-то. Бр-р-р… — я передёрнула плечами. Амен, держа мою ногу за лодыжку, провел по ней большим пальцем и улыбнулся: — Не переживай, ядовитых здесь нет. А тот, кто по тебе полз, уверен, сам от сердечного приступа чуть не умер, — тихо посмеивается и аккуратно ведёт рукой чуть выше, к коленке. Я напрягаюсь всем телом, замираю, будто в ожидании казни. Улыбка стирается с лица, меняясь на неподдельный ужас. Единственное, что могу сейчас делать — это глубоко дышать. Чувствую, как рецепторы в носу снова улавливают такой же аромат, что был в машине. Он обволакивает, немного успокаивает. Но не даёт телу снова расслабленно сидеть на пледе. — Все хорошо? — он спрашивает тихо, вкрадчиво, у самого уха, а я могу лишь тихонько сглотнуть и кивнуть. — Прости, если напугал тебя, — он отстраняется, а я чувствую резко охвативший меня холод. Пронизывающий насквозь, забирающийся под платье, вырывающий изнутри частичку сердца. Я в панике совершенно не понимаю, что мне делать. Позволить ему продолжать или просить остановиться? И тот, и тот вариант пугает. Первый — неизвестностью, второй — одиночеством. Не скажу, что боюсь этого, но все же, находясь рядом с Аменом, одной совершенно не хочется быть. Я двигаюсь чуть ближе к нему и тихо произношу: — Все в порядке, — голову не поднимаю, не хочу, чтобы видел слишком большой спектр эмоций в глазах. Но он, словно мысли читает, подцепляет пальцем подбородок и поднимает, вглядываясь в мое лицо. — Напугал? Мотаю головой отрицательно. — А почему сжалась тогда вся? Дергаю плечами вверх-вниз в сомнении. Амен намеревается отстраниться, но моя ладонь, что резко врезалась в мощную руку, останавливает его. — Не отстраняйся, мне становится… холодно. По спине проходит тепло вслед за направлением его пальцев. Шепот на ухо расходится мурашками: — Ты красива, когда смущаешься. Слова ещё больше заставляют краснеть, что он, блин, делает. Носом проводит по шее вниз к плечу и обратно, а у меня аж ноги отнимаются от этих прикосновений. Размыкает губы и еле ощутимо целует, захватывает ими кожу. У меня дыхание сперло, сердце то останавливается, то за секунду разгоняется, как болид (гоночный автомобиль). Мозги из последних сил пытаются сопротивляться, напоминая фразу Ливия: «Не с первым встречным и не в машине». Но Амен ведь уже не первый встречный, мы аж два дня знакомы, да и не в автомобиле находимся. Я отключаю назойливую совесть и льну ближе к красивому мужчине, который сумел вот так по щелчку заполонить мой разум. Рука его скользит по платью на спине, скидывая с меня наброшенную на плечи косуху. Пальцы с лёгким нажимом гладят лопатки, а губы его стремительно приближаются к моим. Приоткрываю рот, впуская его язык, и пытаюсь вспомнить уроки от Дии: «Просто повторяй его движения». Это не помогает, но инстинкты сильнее стеснения, и я просто решаю им довериться. Поцелуй глубокий, медленный, он, словно ленивый кот, не набросился на меня, а медленно, но уверенно завоёвывал все части тела. Амен, нависнув надо мной, одной рукой продолжает гладить спину, второй — ведёт по ноге через разрез платья. Мне все до жути нравится, но колени инстинктивно сжимаются, напрягая тело. Почувствовав это, он разрывает поцелуй и немного отодвигается. — Если ты не хочешь, — вглядывается в мое лицо, — говори. Я не хочу тебя принуждать к чему-то… Какой кошмар, какой позор. Как сказать, что я ещё девственница. Амен старше меня лет на десять, и ему уж точно не нужен неумелый ребенок. Мне, блин, двадцать лет, а я ничего не знаю. Пока я мысленно спорю сама с собой, он все ещё смотрит пристально на подрагивающие от слишком активного внутреннего обсуждения брови. Смотрит. И молчит. Поднимаю голову и вижу его гипнотизирующие глаза. Чувствую себя кроликом, что попался питону, и выпаливаю, совсем не подумав и не подобрав слова: — Я просто ещё ни разу, ни с кем… — затыкаю себе рот рукой и хочу отвернуться. Дура. Испортила такой момент. Хочется головой удариться о дерево и упасть в озеро. Чтобы не видеть его выражения лица. — Не скажу, что я в шоке, — прокашливается и продолжает, — всё-таки, ты не производишь впечатление легкодоступной девушки, — Амен, ты меня почти разложил на этом пледе, что ты несёшь. — Но, признаю, что удивлен. Ты — красивая девушка, уверен, за тобой толпы бегали… — Почему бегаЛИ? — уточняю, акцентирую внимание на последнем слоге. — Ну потому что теперь рядом я, вряд ли они захотят бегать дальше, увидев тебя рядом со мной. Мои глаза округляются ещё больше. Он рядом? Вот так просто все решил? — В смысле, рядом? — Ну а в каком смысле это может быть? Интонация из насмешливой стала такой нежной и теплой, что я опешила. Ну как. Как может человек быть настолько хорошим, милым и добрым к девушке, которую знает сутки. Я отмахиваюсь от сомнений, не хочу забивать голову, когда рядом он. Тянусь сама губами к Амену, рукой провожу по идеально выбритому лицу — мне ещё никогда не хотелось кого-то так сильно. Сама того не замечая, ложусь спиной на плед, утягивая его за собой. Амен упирается правым локтем в землю, левой рукой беспорядочно водит по телу. Его поцелуи становятся более рваными, страстными. Мне до безумия нравится ощущать, как сильно он сжимает мою кожу, сминая платье. Я задыхаюсь от бушующих гормонов, ощущаю влагу между ног, руками тянусь к пуговицам на рубашке, предвкушая, как смогу провести пальцами по идеальному торсу. Амен покусывает шею, а я закатываю глаза, выгибаясь и прикрывая рот ладонью. Слышу, что его дыхание становится чаще, согревая мою кожу, плавлюсь в руках, словно масло. — Не закрывайся, мне нравится слышать тебя, — низкий голос возбуждает не меньше укусов, что останутся его следами на шее. Рука скользит от коленки вверх, а я снова автоматически сжимаю ноги, которыми секунду назад готова была обвить его тело. Амен отстраняется, а я жадно хватаю воздух пересохшими губами. Он делает глубокие вдохи, успокаивая сердце, а я готова разрыдаться, потому что такая трусиха. В кои-то веки, чувствуя неимоверное влечение, вместо того, чтобы расслабиться, я позволяю страхам управлять собой. — Прости, прости, пожалуйста, я… Я не специально. Просто… Давай продолжим? Я постараюсь… — тщетно пытаюсь оправдаться, но разве это нужно? Я, будто сломанная игрушка, вряд ли нужна буду ему после такого. — Тщ-щ-щ, — Амен кладет палец на мои губы, — Эва. Тебе не за что просить прощения. Это я виноват, нужно было держать себя в руках. Это явно не то место, где нужно… Где ты заслужила получить свой… Первый опыт. Амен вытирает тыльной стороной ладони одинокую слезу, что провела дорожку на щеке, улыбается и как-то быстро переводит тему: — А ты каталась когда-нибудь на таких лодках? Я неопределенно пожимаю плечами. — Когда была совсем маленькая, папа возил меня кататься, но я мало что помню, если честно. — А на сапах каталась? — На чем? — Сап-борд. Доска, на которой нужно держать равновесие и грести веслом для ускорения. — А, поняла, нет, не каталась. — Тогда выбирай. Сап или лодка? Я смотрю на него, все ещё полулежа, до сих пор не отошедшая от возбуждения, и не понимаю, как он вообще может сейчас рассуждать о каких-то катаниях. — Давай лодка, там хоть не нужно будет балансировать. Он кивает, снимает пиджак и закатывает рукава на рубашке, оголяя накаченные предплечья, испещренные венами. Невольно засматриваюсь, как на его лице проходит небольшая морщина, будто он о чем-то задумался. — Поплывём на той, что побольше, не будет так качать, сможешь насладиться движением. Я киваю и осматриваю себя: платье — не самый удобный наряд для такого аттракциона. — Давай, я переоденусь и тогда поплывем? Но Амен сказал, что вещи в машине, и предложил просто взять с собой плед. Погода была на удивление хорошей: вполне тепло, да к тому же ещё без ветра, поэтому я не стала спорить. Через несколько минут я уже наблюдаю, как огни на деревьях становятся все дальше, оставляя меня в свете луны наедине с прекрасным мужчиной. Мы болтаем о всякой всячине, откровенно любуясь друг другом и наслаждаясь моментом. Доплыв до середины озера, Амен откладывает весла и манит меня к себе. Устроившись между его расставленных ног и облокотившись спиной на спокойно вздымающуюся грудь, я прикрываю глаза. — А что это за запах? Что-то хвойное и сладковатое одновременно. — Это масла для кожи с нотами белого мирта и граната. Средство для меня разработала подруга. Достаточно увлажняет, не перегружая чувствительную кожу, и защищает от солнечных лучей. — Очень приятный аромат, — я вжимаюсь сильнее в него, будто хочу раствориться, слиться с ним воедино. Ещё раз вдыхаю глубоко его запах и понимаю, что теперь для меня осень будет пахнуть именно так. Согревающим гранатом и обволакивающим миртом. Амен гладит мои плечи, переходит на руки, а носом водит по шее, щекоча и наполняя тело новыми волнами возбуждения. Поворачиваю голову, и провожу невесомую дорожку из поцелуев по скуле, цепляю языком мочку уха. Теперь его ладонь чуть крепче держит мое запястье. Он поворачивает меня к себе, уже сам проявляет страстное нетерпение. Амен сминает своими губами мои, кладет на скомканный плед и, практически не отрываясь от тела, произносит: — Позволь мне сделать тебе приятно. Я не успеваю ничего сказать, как чувствую лёгкий укус на груди, вздрагиваю от удовольствия, шумно выдыхая. — Я остановлюсь, если ты захочешь, — он нежно проводит языком по ареоле, — просто расслабься, — я стараюсь принять удобную позу, чтобы сделать, как он говорит. — Вот так, да. Какая ты послушная. Амен покрывает каждый миллиметр тела нежными поцелуями, водит по коже носом, покусывает и зализывает после свои же следы. Одной рукой он скрещивает кисти над головой, второй — с нажимом гладит, впиваясь в меня пальцами. Сдавливает ягодицы, задирая платье, но ноги не пытается раздвинуть. Бретели спущены вниз, оголяя полностью небольшую, но круглую грудь. Амен отстраняется, в его взгляде столько животного, но он не набрасывается на меня, действует нежно. Ног касается возбужденный внушительных размеров член, что меня слегка пугает. Но Амен не расстегивает брюки, продолжает просто ласкать мое тело. Я отдаюсь ощущениям, позволяю себе раствориться в наслаждении, и мышцы действительно расслабляются. Он ведёт аккуратно рукой по внутренней стороне бедра, доходит до моей смазки, что активно выделяет тело в ожидании удовольствия. Возбуждение сносит крышу, я хочу привстать, чтоб притянуть к себе Амена, и будь что будет. Я готова отдаться ему даже здесь, в лодке. Но он останавливает меня, надавливает рукой на ложбинку между грудей: — Нет, Эва. Ложись. Сделаю так, как я хочу. Тебе понравится. Конечно, мне понравится, я же не из деревни сбежала, понимаю, к чему он ведёт. Но как же он медлит, томит меня, изводит своей нежностью, хотя вижу, что дай волю — уже бы разорвал платье, которое сейчас больше похоже на широкий шелковый пояс, скомканный в районе талии. Будто прочитав мои мысли Амен, тянет ненужную сейчас одежду вверх, снимая ее. Кожа горит от каждого прикосновения, руки беспорядочно гуляют по его плечам, периодически цепляя волосы. Наконец, он опускается, поднимает мою ногу и закидывает на себя, оставляет засос в районе коленки, ведёт губами по коже, облизывает встречающуюся на пути влагу. Меня бросает из стороны в сторону от разрывающих чувств. Я смущаюсь и желаю этого одновременно, теку так сильно, будто почувствовать Амена в себе сейчас просто жизненно необходимо. Замираю, задерживая дыхание, когда чувствую горячий воздух прямо между ног. Он проводит языком сверху по губам, а я выдыхаю вместе со стоном. Бедрами подаюсь навстречу, прижимаясь ближе к лицу, и ощущаю дыхание, как будто усмешку. Приподнимаю голову и встречаюсь взглядом с Аменом. Все это время он смотрел на меня, на мои стоны, на то, как прогибаюсь, как желаю его. Это естественная реакция тела на стимуляцию, но чувствую, как начинаю краснеть. Даже самой себе стыдно признаться в этом, не то что мужчине. Но назад пути нет, он проводит ладонью между ног, и я слышу хриплый шепот: — Какая же ты мокрая, как возбуждена сейчас рядом со мной, для меня, — после этих слов он раздвигает мои ноги чуть шире. Одной рукой он сдавливает внутреннюю часть бедра, второй — мою грудь. А дальше… Я просто теряюсь в обилии чувств. Я ощущаю каждое движение, каждый вздох. Как он раздвигает мои складки, углубляясь губами, как проводит по ним языком снизу вверх, цепляя в конце изнывающий от жажды ласки клитор. Я, змеёй извиваясь от каждого жеста, хочу снова закрыть рот, чтобы быть тише, но Амен убирает мою руку от лица. — Не сдерживай себя. Его приказной тон, даже когда он у меня между ног, не даёт вариантов ослушаться. Подчиняюсь безоговорочно и бесповоротно. Я знаю, что такое мастурбация, пробовала, было приятно. Но не настолько, не так. Да и времени на это обычно не было… Настойчивые движения Амена не дали дальше воспоминаниям отвлекать от наслаждения, сметая все мысли и отбрасывая их в сторону. Он гладит мои бедра, большими пальцами задевая губы и размазывая влагу повсюду. Снова пытаюсь посмотреть на него, но сфокусировать взгляд не выходит, мне слишком хорошо, слишком приятно. Тело пробивает током каждый раз, когда он кончиком языка цепляет клитор, когда всасывает его губами, заставляя меня все сильнее прогибаться в пояснице. Но вишенкой на торте всегда становятся его фразы. Сказанные тихим басистым голосом, но который я слышу даже сквозь звон в ушах: — Эва, ты такая вкусная, сладкая девочка… Моя девочка… Глаза защипало от нахлынувших чувств. Слишком хорошо. Так не бывает, все вокруг — просто сон. Но Амен раз за разом своими ласками показывает, что может быть ещё лучше, приятней, жарче. Я понимаю, что уже близка к разрядке, когда он отстраняется, облизываясь, поднимается вверх и шепчет мне прямо в губы: — Ты невероятная, такая чувствительная, нежная, податливая… Целует меня, а я ощущаю на его языке свой вкус, отчего возбуждаюсь ещё больше. Тянусь к его брюкам, чтобы расстегнуть ремень, но Амен останавливает меня. — Нет, не здесь. Я сейчас продолжу. Только не пугайся, расслабься полностью. Он опускается, снова располагаясь между ног. Пальцами раздвигает мои губы и проводит расслабленным языком между ними. Я опять продвигаюсь ближе, показывая насколько сильно хочу продолжения. Стеснение было вытолкнуто из головы страстью и желанием, я сжала руками свою грудь, проходясь большими пальцами по соскам. Амен носом щекочет верхнюю точку, а язык начинает погружать в меня. Я замерла от неожиданности, напряглась, но спустя несколько секунд привыкла к нему и стала расслабляться. Он двигает языком внутри меня, сводя с ума новыми ощущениями, умножая томление в разы. Я стала забываться, стонать уже не скрываясь. Дыхание то прекращалось, то учащалось молниеносно, сердце поймало аритмию, но я была совершенно не против. Я стала двигаться вместе с Аменом, желая почувствовать его в себе ещё глубже, больше. В порыве хватаю его за волосы, не переставая стонать. Он словно улавливает каждое изменение во мне, достает язык, заменив его пальцами. Он вводит их аккуратно, постепенно растягивая. Я снова замираю, пытаясь расслабиться как можно сильнее, чтобы болезненность ушла. Амен ласкает языком всю меня, вылизывая каждый миллиметр и уделяя особое внимание клитору. Наслаждение усиливается, через него я уже не чувствую боли, привыкаю к такой естественной и самой правильной заполненности. Фаланги двигаются внутри меня в такт языку, кислорода становится ещё меньше, дыхание практически останавливается. Я полностью теряю контроль над телом, раскидывая руки в стороны. Амен ускоряет движения, одной рукой сжимает грудь, а я только пытаюсь сказать, что больше не могу, что ещё чуть-чуть и не выдержу. Но вместо слов получается произносить только стоны с отголосками букв. Напряжение внизу живота натягивается до предела, последнее, что я почувствовала — это кончик языка, надавивший на клитор. А после уже распалась на мириады частиц, содрогаясь телом в непроизвольных конвульсиях и сжимая вокруг его пальцев влагалище. Когда первая волна оргазма стала потихоньку сходить на нет, Амен, видимо, решил ещё немного подразнить меня. Его язык нежно прошёлся у меня между складок, заставляя тело снова трепетать. — Ты очень вкусная. Невозможно оторваться, — его низкий бархатистый смех практически отключил и так уплывающее вдаль сознание. Сквозь дрёму я ощущала на себе его лёгкие прикосновения, когда он надевал платье и укутывал меня в плед, а после выносил из лодки на берег. В скором времени я открыла глаза и с радостью обнаружила, что у нас есть ещё запасы еды. Я не помню уже, когда мне было так хорошо, когда я могла беззаботно сидеть, болтать, смеяться и ни о чем плохом не думать. Пока не зазвонил телефон. Ещё никогда моя любимая мелодия не звучала так отвратительно, прерывая поистине волшебный момент. Настроение резко ушло в минус, когда на экране увидела имя Реммао. Амен заметил, что я нахмурилась, и перевел взгляд на телефон: — Кто это? — Мой бывший начальник. — Странно, что твой бывший начальник звонит так поздно, — он приподнял бровь, явно недовольный. Я смотрю ему в глаза и не понимаю, что делать. Оправдываться не хочу, да и не за что. Пока гипнотизирую его своим недоумевающим взглядом, телефон перестаёт истошно звонить. Я облегчённо выдыхаю, но слишком рано. Почти одновременно приходит сразу несколько смс: Реммао «Эва, подними трубку.» «Давай поговорим?» «Эва, не глупи. Я понимаю все, давай встретимся и обсудим.» Этот поток сознания в час ночи явно не устроил моего спутника. Под пристальным взглядом, что сканировал меня похлеще детектора лжи, я рассказала о своей маме, о ее долгах перед слишком большими боссами и о том, как она за деньги обещала меня подложить под Рема. Обязательно указала, что я послала всех к чертям с такими обещаниями. Амен прищурился, внимательно слушая не самый привлекательный рассказ. После того, как я закончила, он крепче сжал меня за талию и стал смотреть куда-то вдаль. — И часто тебя мать пыталась… Отдать кому-то? — Нет, пару раз, — неожиданно радостно для поднятой темы отвечаю я. — И что веселого? — слишком строгий тон, будто меня лектор отчитывать собирается за прогулянную пару. — Да нет, ничего… Просто в жизни столько всякого бывало, что эти ее попытки просто… Не настолько плохи. Я уже взрослая и могу сама решать, с кем мне быть. А этот Реммао безобидный. Я ему скажу, что если ему так хочется, он может пойти встретиться с моей матерью, а не со мной. — Что же в твоей жизни такого было, что это, — он как-то резко махнул рукой в сторону телефона, — ты называешь «не настолько плохим»? — О-о-о… Давай не сегодня? Хорошо ведь так? — я льну к нему, утыкаясь носом в плечо, и не перестаю вдыхать приятный аромат, что заполняет лёгкие, забирая в плен разум.

***

Спустя неделю мама снова звонит и просит о встрече через пару дней. Я уже практически забыла о наших разногласиях благодаря ежедневным свиданиям с Аменом. Мы катались на аттракционах, ходили по парку и кормили бельчат, посетили несколько крутейших ресторанов, а вчера пошли в кино, сюжет которого я, естественно, даже не пыталась понять. После фильма мы гуляли и разговаривали о моем университете, он жаждал узнать, почему я выбрала столь тяжёлую профессию. Мне хотелось рассказать о бабушке, но это точно сопровождалось бы моими слезами, а я не готова была ещё при нем плакать. Мы целовались до посинения губ, интим не обсуждали, но, честно говоря, после экспириенса в лодке я жаждала этого безумно. Амен же, словно непробиваемый, как только мои руки тянулись к поясу на его штанах, сразу заводил какой-то разговор, сбивая весь запал. Сегодня у нас по плану катание на сап-бордах. Как раз в том же месте, где были лодки. Я отказалась от инструктора, сославшись на то, что Амену удастся меня научить быстрее. Сама же в голове прокручивала план соблазнения. Вечер подкрался слишком быстро. Я верчусь перед зеркалом в спортивных леггинсах, с полосками на ногах и под ягодицами, и облегающей кофте на замке. Моя соседка Дия подначивает и просит показать фото любимого, а я не знаю, что ответить. Ведь мой любимый наотрез отказывается фотографироваться, даже селфи элементарное нельзя. Смс на телефоне означает, что мой белый принц на своем черном коне уже ждёт у ворот. Я натягиваю снуд, пальто и любимые высокие ботинки на шнуровке и бегу навстречу отключающей мозги влюбленности. Вижу, что Амен сегодня какой-то напряженный, кладу ладонь на его руку, пододвигаюсь и шепчу на ухо: — Мистер Россо, у вас все в порядке? Он неопределенно кивает, продолжая смотреть вперёд, а спустя минуту добавляет: — На работе с партнерами проблемы. Но все будет хорошо, piccolo , — он улыбается, но я вижу по глазам, что что-то недоговаривает. Вообще, это странно. Мы вроде бы вместе, но о себе в основном рассказываю только я. И то, о настоящем. Прошлое, особенно смерть папы и бабушки, загулы мамы, я не трогаю. Меньше всего мне сейчас хочется погружать туда этого мужчину. Амен же, напротив, много рассказывает о детстве в Италии, о виноградниках, праздниках и многочисленных родственниках. Но ни слова о работе, его жизни в Америке или друзьях в Нью-Йорке. Я знаю только его имя, фамилию, и что ему тридцать один год. Когда мы уже готовы были вставать на доски, у Амена начал трезвонить телефон. Он явно был недоволен звонившему, но трубку поднял. Пятнадцать минут я сидела на траве и ждала, пока тот ходил от одного дерева к другому. Речь было сложно разобрать, говорил тихо, но раздраженно. А после перешёл на итальянский и уже стал ругаться громко. Я уже успела просмотреть сторисы друзей, ответить Дие и Ливию, пока он освободился. — Эва, прости, но сегодня у нас не получится покататься. Я тебя сейчас отвезу домой. А мне нужно будет поехать решить кое-какие вопросы с партнерами. — Что-то серьезное? Я же вижу, что ты весь вечер мысленно отсутствуешь. — Все хорошо, не переживай. — Может, я могу помочь? Мой вопрос Амен воспринял в штыки, ответив язвительно: — Интересно, чем мне может помочь студентка второго курса меда? — ехидная усмешка исказила привлекательные черты лица. — Могу тебе укол поставить в задницу от высокомерия! Мы начинаем ругаться, я накидываю на себя вещи и пытаюсь убежать. Амен быстро оказывается рядом, хватает за руку: — Куда собралась? Я отвезу тебя. — Спасибо, мистер «Я такой важный член», но я могу и сама дойти! — Эва, не истери. И не спорь. — Да что вы говорите? А что ещё мне нельзя и можно делать? Сразу может скажете? — я вырываю руку и иду в сторону выхода из парка. Но через несколько минут Амен, догнав меня, перекидывает через плечо и несёт к машине. Мы продолжаем выяснять отношения, я упрекаю его в том, что ничего о нем не знаю. Но и это он высмеивает, говоря, что нужно было думать раньше, до того, как села с ним в лодку. Мы едем в машине в полной тишине, я будто на пороховой бочке сижу, готовая взорваться в любой момент. Когда мы подъезжаем к общежитию, я выхожу из машины, хлопнув сильно дверью. Мне нужно срочно остыть, я звоню Ливию и предлагаю пойти в клуб, чтобы развеяться.

***

На следующее утро я с трудом разлепила глаза по звонку будильника. Пары начинались через сорок минут, а я себя еле заставила встать с кровати. Проверяю телефон — там ничего. Хорошо, Амен, посмотрим, кто из нас упертее. Мне, конечно же, хотелось помириться, но я в корне не согласна с тем, что ничего о нем не знаю, а самое главное — с его умением уколоть как можно больнее в самый неподходящий момент. Виновной себя в чем-то не считаю, а потому и первой писать не собираюсь. Пары тянулись медленно, как смола на хвое. Мне до жути хотелось спать и таблеточку аспирина, которую пообещала принести Дия. В обед мне написала мама, что хочет сегодня встретиться. Попросила обязательно приехать после пар, уточнив, что у нее для меня важная новость. Снова почти час пути домой, снова накрывает депрессия от угнетающей вокруг обстановки. Добавляет грусти и молчание Амена. Неужели он настолько баран упёртый, что не способен признать свою неправоту? Захожу домой, а там мама меня встречает в красивом вечернем платье. — Эва, ты подумала насчёт Реммао? — Мам, я сразу тебе все сказала. Если важная новость от тебя — это его приезд к нам домой, то я, пожалуй, поеду обратно. Пока закидываю ее вечным недовольством, завариваю чай в чашке и сажусь за барную стойку. Смотрю, как чаинки выплывают из порвавшегося пакетика и крутятся в танце, гипнотизируя меня. Решаю поделиться тем, что для меня важно, в надежде хоть сейчас почувствовать ее поддержку. — К тому же, я познакомилась с хорошим парнем. Мы с ним вроде как встречаемся… — Что значит «вроде как»? Ты переспала с ним? — слишком высокая интонация неприятно режет слух. Ей только это важно? — Нет, мама. У нас ничего не было, — слышу облегчённый вздох. — Что за парень? Сколько лет? Кем работает? Стандартный набор вопросов, но меня они раздражают вмиг. Лучше бы молчала… — Мам, красивый очень парень. Ему тридцать один, у него свой бизнес. — Какой бизнес? Недвижимость есть? — Понятия не имею, какой-то… я не углублялась в такие вопросы. — Дочь, ну ты же не маленькая. Это нужно узнавать сразу же. Возле перехода мужик торгует фруктами — он себя тоже бизнесменом называет. Может и твой такой… — О Боже, мама! Ну не начинай! К тому же, мы поссорились вчера… Может, уже и нет никакого парня… Она подошла, положила мне ладонь на плечо и сказала: — Не переживай. Помиритесь может быть… Я вообще тебя попросила приехать по другому поводу. У меня для тебя хорошая новость. Я выхожу замуж! Поднимаю голову, смотрю на нее округлившимися глазами. — Замуж? За кого? — Вот сейчас я вас и познакомлю. Милый, заходи. Я поворачиваю голову в сторону входа и замираю. Знаете, когда не самая ответственная мать знакомит тебя со своим новым мужем, принято говорить: «Здравствуйте, очень приятно». Ну или какую-нибудь другую очередную ерунду. Я же выпалила сгоряча: — А ты что здесь делаешь?! Мама подходит к нему, обнимает, а у меня в голове шуметь начинает. Стул проваливается куда-то сквозь землю, унося меня за собой, реальность размывается за выступающими на глазах слезами после ещё одной маминой фразы: — Эва. Это Амен, мой жених, будущий муж. Не прошу, чтобы ты его называла папочкой, но уважения потребую.