Её муж

Я смотрю, как моя мать обнимает моего, блин, парня и говорит, что скоро он станет ЕЕ МУЖЕМ… Твою мать, не моим, ее… Опускаю на секунду взгляд в чашку. Думаю, может, я выпила чего-то не того? Принюхиваюсь. Нет, обычный черный чай с чабрецом. Значит, это не галлюцинация. Щиплю себя ногтями в области запястья. Больно. Значит, не сон. А какая-то сюрреалистичная параллельная вселенная… Может, это двойник? Брат-близнец? Эва, не будь дурой, с таким же именем, да? Тогда, может это он так проучить меня решил? — Мама, Амен, вы сейчас шутите? Это такой глупый прикол? — Эва, успокойся, тебе не десять лет. Ты взрослая девушка. Я могла бы просто выслать приглашение на свадьбу. Но решила тебя познакомить заранее. Глубоко вдыхаю и так же медленно выдыхаю, смотрю куда-то в пол и стараюсь моргать как можно чаще, чтобы слезы не вздумали подступиться. Я не доставлю удовольствия им увидеть мое падение. — Как давно вы знакомы, почему такая быстрая женитьба? — делаю максимально равнодушный голос, но хрипота от обиды и слишком сильной душевной боли выдает истинное положение дел. — Уже несколько месяцев, — радостно отвечает женщина, которую я должна называть мамой. Самое забавное, что я смогла легко простить ей все. Особенно после смерти бабушки. Но вот помолвку с моим парнем — не могу. Хотя, какого черта вообще я ее обвиняю в этом? Явно же он не ослик, которого привели в стойло и заставили сношаться с ослихой. — Мне нужно в уборную, — говорю тихо, чтобы не выдать надрывающиеся голосовые связки. Прохожу между Аменом и дверным косяком и чувствую еле уловимое касание его руки. Черт, что он делает! Бесконтрольные потоки из глаз не стали дожидаться, пока я залечу в ванную, плотину прорвало безвозвратно. Захлопнув за собой дверь, я включила воду на всю и, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Несколько минут позволила себе на эмоции. Несколько минут на осознание, что боль внутри быстро не заглушить ни тонной алкоголя, ни случайными связями. Несколько минут на то, чтобы собраться для плана мести. Я не позволю с собой так поступать, только не этим двум… Чувство опустошения смешивалось со злостью, подсказав выход — направить эмоции в гнев. Идеально. Это помогло остановить слезы, умыться. — Эва, у тебя все нормально? — приторно-лживый голос слышался даже сквозь гул в ушах. Смотрю в зеркало: то, что плакала - не скрыть. Плевать, скажу все, как есть. Открываю дверь и встречаюсь со спокойным непроницаемым изваянием. Единственная эмоция, что мелькнула на лице, отпечаталась слегка приподнятой бровью. — И что ты устроила? Я думала, у меня взрослая дочь, а на деле - маленький инфантильный ребенок. Я открываю рот, чтобы продолжить, но мать выставляет руку ладонью вперёд и продолжает свой монолог: — Не позорь меня перед ним ещё больше. Хватит и так, что убежала из комнаты. — Как давно вы вместе? — Я же сказала уже, несколько месяцев. — Как познакомились? — Дочь, как взрослые современные люди — в сети. — И какой у него бизнес? — Клубы по всей восточной части и планируются рестораны, — ухмыляется, прищурив глаза. — Я смотрю, уроки даром не прошли? Только оттачивай их на ком-нибудь другом, окей? — Мам, он моложе тебя. — Во-первых, это не сразу заметно! — шипит, словно перекись на ране. — А во-вторых, у нас разница всего в восемь лет. Не так много. — Мама, он тебе изменяет… — выдавила я, еле сдерживая новый поток рыданий. — Ой, да перестань ты! Во-первых, кто не изменяет? Во-вторых, с чего ты это взяла? Ты его с кем-то видела? — Да — Ну, и с кем же? — недоверчивый тон выбивает землю из-под ног. Как сказать матери, что ее будущий муж неделю назад отлизал мне в лодке? Никак. Или наоборот, стоит выпалить сразу все. Это как прыгнуть с резинкой с обрыва. Просто делаешь шаг, другой — а потом будь что будет. — Со мной… — я произнесла это достаточно громко, чтобы она услышала, но в ответ не последовало ничего… Секунды прилипли к небу, как тугая ириска, они тянутся, испытывая терпение, но все никак не прожевываются, чтобы быть, наконец, съеденными. Взгляд блуждает по ванной комнате, замечая на стиральной машинке противозачаточные. Такие же пьет Дия. На блистере уже не хватает как минимум половины. Черт, нет, они точно вместе, они спят, а я… Смех мамы отражается от стен, врезаясь в ушные раковины. Что я такого веселого сказала? — Эва, ну ты с детства любила, конечно, приукрасить. Но чтоб такое сочинить… — С чего ты взяла… — Хватит! — мама резко прервала меня и схватила за локоть. — Ты уже не ребенок. Понравился мужик? Прекрасно, теперь иди и ищи себе такого. А этого не трожь! — Такого ты обо мне мнения? Что я могу вот так посмотреть на будущего мужа матери и захотеть его отбить? — шиплю, еле сдерживая эмоции. — Эва, он впервые у нас дома. До этого я предпочитала встречаться, — она немного замешкалась, — на нейтральной территории. Увидев твое фото, он сказал, что та дуреха, которую ему спасать пришлось неделю назад — это ты. — Дуреха?! Кажется, сейчас уже стало плевать на рамки приличия, и что меня услышит Амен. — Ну, а как тебя ещё назвать? Куда-то побежала, упала, тебя спасли, а ты в глаза баллончиком. Понимаю, он может быть весьма обходительным и галантным. Вполне реально, что ты влюбилась в него. Ещё бы. Как можно не влюбиться. Но, Эва. Этот мужчина через неделю женится на мне. А потому, мирись со своим парнем и приходи с ним к нам на свадьбу. Я молча слушаю ее и не разбираю слов. Единственное, что отчётливо слышно, это как вокруг рушится моя жизнь. Снова. Благодаря ей. В голове не вяжется ничего из сказанного. Мама не могла молчать несколько месяцев. Если бы у нее были отношения, то я бы точно знала о этом. Как минимум, в виде нравоучительных проповедей о том, что она смогла найти красивого, богатого, успешного и так далее по списку. Ну не молчала бы… Если только не скрывала что-то намеренно. Он слышал мою фамилию, неужели непонятно, что я ее дочь? Не так много в Гринвиче людей с фамилией Пальма… Вспоминаю момент, как после смерти бабушки, мама поехала с нашими документами в секретариат, чтобы поменять нам отцовскую фамилию на ее девичью. Я сначала сопротивлялась, плакала, думала, что так предаю папу, но после свыклась. Были мысли вернуть ее, но, каждый раз возвращаясь мысленно к тому, что я снова стану Эвой Коста, мне становилось не по себе… Слишком много боли и разочарования. — Девочки, у вас тут все хорошо? — стучит по дверному косяку костяшкой пальца Амен. — Все прекрасно, — отвечаю я, почти рыча, — мне нужно в кампус. Завтра пары с восьми утра. Спасибо, что познакомила нас, мама, приглашение знаешь, куда выслать. Я тараторю максимально быстро, чтобы сквозь нечеткие звуки нельзя было разобрать моего настоящего состояния. Делаю шаг вперёд, между мамой и Аменом, и чувствую хватку на своём предплечье. — Куда на ночь глядя, маньяка ищешь? — ехидная усмешка изуродовала пухлые губы, ещё несколько дней назад бесстыдно оставляющие засосы на моем теле. В этот момент нарастающий гнев внутри помог раздавить ком в горле и произнести с той же язвительной интонацией: — После встречи с Вами, Амен, мне ни один маньяк не страшен. Спасибо за беспокойство, — одергиваю руку, освобождая ее от впивающихся пальцев, и иду к лестнице. Мама пытается сзади что-то говорить, но без особого энтузиазма: — Эва, это действительно глупо, послушай… — Кого послушать? Я Ливию позвоню, он меня подбросит к станции. Ну, или к самому общежитию. Мы там сами разберемся. Не буду смущать вас своим присутствием. Внизу я беру рюкзак, делаю несколько глотков уже остывшего чая, хватаю из вазы злаковый батончик и с натянутой улыбкой на лице направляюсь к выходу. Мимолётно оглядываюсь и вижу напряженного Амена, засунувшего руки в карманы. Он сужает глаза, будто пытается всмотреться куда-то, мама обвивает его руками, липнет, как шерсть кошачья на мокрые ладони, а мне становится смешно. Вот это семейка из нас выйдет, Аддамс нервно курят в сторонке. Я выхожу на улицу, не желая больше видеть лица своих «родственников». Прохладный воздух врывается в лёгкие, наполняя их новой волной отчаяния. Поднимаю голову к небу, всматриваюсь в редкие облака, плывущие под гнетом ветра, меняющие форму и подстраивающиеся друг под друга. Чувствую себя этими чёртовыми облаками. Но я не хочу подстраиваться. Только не под такое положение вещей. — Как я могла так дать слабину? — не сразу соображаю, что рассуждаю вслух. — Как могла позволить себе влюбиться, да ещё и так быстро? Будто с обрыва прыгнула в бездну, без страховки, без опасения, что это все когда-то может закончиться, и я приземлюсь не на перины пуховые, а разобьюсь о скалы, — шепчу, продолжая всматриваться на небо. — Бабушка, ты говорила, что нужно учиться доверять людям… Но как это делать? Как после такого хоть кому-то можно верить? Опираюсь плечом о деревянный столб на крыльце и пишу сообщение Ливию: «Привет. Если не занят, подъезжай к дому матери. Очень нужно поговорить, пока я не сошла с ума» Ответ не заставляет себя долго ждать: Ливушка «Мартышка, что случилось? Если прям срочно, давай приеду, заберу к себе и там поговорим?» Мне так хреново сейчас, что я готова на стену лезть и выть, а потому соглашаюсь на все условия. «Как тебе удобно, только забери меня, прошу» Смс отправлено, а я в кармане рюкзака нахожу электронку, купленную тогда с Ливием в клубе. Вообще я не курю в обычные дни, но сейчас явно чувствовала, что мне это необходимо. Подношу к губам, затягиваюсь, и мягкий персиковый аромат заполняет пространство. Прикрываю глаза, чтобы слезам не дать вновь скатиться. Не здесь. Вот сяду к Ливию, тогда можно будет хоть изрыдаться. — Разве хорошеньким девочкам можно курить? — мое тело, словно током, пробивает дрожь от его руки на талии, горячего дыхания у уха и низкого вкрадчивого хрипловатого голоса. Хочу отскочить в сторону, но пальцы сжимают кожу, забравшись под куртку. Поворачиваю голову, почти дотрагиваясь губами до его щеки, и шиплю, словно ведьмины проклятия: — Хорошенькая девочка закончилась, когда увидела тебя под ручку с мамашей. — Ну, это и все? Обиделась? В смысле, «обиделась»? В смысле, «это и все»?! Он издевается? Не раздумывая долго, я резко замахиваюсь и влепляю звонкую пощечину, от которой ладонь гореть начинает. Внутри все выворачивается наизнанку, отключая мозг и подталкивая наброситься на Амена с кулаками. — Допустим, — он размял челюсть и провел пальцами по алому пятну на щеке, — на первый раз я спущу тебе это, списав на стресс и неожиданность. Но больше не смей так делать. Голос его изменился, стал холоднее царапающего кожу ветра и жёстче шершавой древесины, в которую я вдавливаюсь, опасаясь, что будет дальше. Мне безумно хочется накинуться на него с обвинениями и вопросами, но я сдерживаюсь, как могу. Я не дам ему преимущество, пусть, если хочет, сам рассказывает, что, черт возьми, это было. — Эва, я думаю, нужно кое-что прояснить… — Да ладно тебе, думаешь, стоит, да? — снова язык мой летит вперёд мыслей. Хотя понимаю, Амен заслужил этот сарказм сполна. — Это будет ненастоящий брак. Фикция, — вижу, как достает из кармана Айкос и затягивается. При мне он не курил. Хотя мы не так много времени проводили вместе. И что я вообще о нем знала-то? Ни-че-го. Придумала образ идеального парня, построила воздушный замок и уже поселила нас в нем. — И когда ты собирался вообще сказать мне об этом? На свадьбе? Здравствуй, Эва — это моя жена Лоуренс, твоя мать. Лоуренс, это моя девушка, твоя дочь. Рад, что вы знакомы. А теперь, может, замутим тройничок?! — В идеале, ты не должна была вообще об этом знать, — он говорит так спокойно такие вещи, что хочется его убить. Я снова замахиваюсь, но Амен опережает, перехватывая мою ладонь своей мощной рукой и заводя ее назад за столб. — Я же сказал, не смей больше даже думать о том, чтобы замахнуться на меня. — Ты мудак. Как ты можешь такое говорить? Ты собирался жениться и продолжать со мной вот так видеться? — Во-первых, я уже сказал. Брак — это фикция. Во-вторых, это вынужденная мера. В-третьих, я только сегодня узнал, что ты её дочь. Когда увидел тебя на фото. — А раньше догадаться сложно было? Если ты с моей матерью уже несколько месяцев. — Эва, я познакомился с твоей матерью неделю назад. В тот день, когда и с тобой. — Окей, даже если предположить, что твои слова правда… Ты узнал в больнице мою фамилию, уж можно было сложить два плюс два. Пальма - явно не самая распространенная фамилия в Гринвиче. — А тут, кстати, я хотел спросить. Почему у вас они разные? Твоя мать носит фамилию Коста, — мне кажется, Амен и без слов понял по исказившемуся в удивлении лицу, что я понятия об этом не имею никакого. — Интересно, — он провел пальцем по подбородку. — Ладно, это позже выясним. Заходи обратно в дом. — Серьезно, ты считаешь, что я пойду обратно туда, наблюдать за вашей счастливой парочкой? Для фикции она к тебе слишком рьяно липнет, не находишь? — А ты что, ревнуешь? — Амен улыбается, будто действительно не понимает, что я нахожусь на грани срыва. — Нет, мне некого и не к кому больше ревновать, — каждое слово я будто вырывала из себя вместе с остатками сердца и боли. — Бывших ревновать не принято, — процеживаю сквозь зубы каждое слово, чтобы ударить как можно больнее. Жаль только, что ему до этого нет никакого дела. — Даже так? Амен придвигается вплотную ко мне, склоняя голову немного вбок. Он смотрит не в глаза — сразу в душу, поглощая ее ошмётки вместе с моим самоуважением. Его запах пьянит и дурманит, подцепляет на крючок и не даёт освободиться, вытаскивая меня, как добычу, и закидывая в мешок. Он улыбается краем губ и продолжает издеваться: — Так что, помиришься с парнем к свадьбе матери или самой придется идти? Мой яд уже течет по венам и ждёт, когда же можно будет его вылить на оппонента. — Мириться мне не с кем, — подношу электронку к губам, вдыхаю и выпускаю густой сладкий дым ему в лицо. — Я думаю, что вполне можно прийти с новым бойфрендом, — хитро улыбаюсь, наблюдая, как сквозь дым недобро сверкают глаза Амена. Он вдавливает меня спиной в столб, наклоняется почти в плотную к лицу и шепчет прямо в губы: — Неужели тебе не жалко того бедолагу, которому набьют морду на свадьбе? — И кто же это сделает? И самое главное — за что? — Это сделает твой мужчина, Эва… За то, что он попробует прикоснуться к тебе… Вот так… Жар его шёпота расходится по телу лёгким мандражем. Фак, что Амен делает. Я обещала послать всех к черту, их обоих так точно. Обещала сама себе, что отомщу. А сейчас стою и млею от одних только слов. Его рука снова заходит под худи, идёт по талии, сильно надавливая, поднимается выше, сжимает грудь через тонкую сетку лифчика. Я закусываю губу, чтобы не издать ни звука, но не пытаюсь убежать, мне до одурения нравится его эта убийственная властность. Он сразу очерчивает границы, показывает, кто хозяин положения… А я, как кролик перед удавом, готова поддаться на любые его уловки. Амен носом приподнимает мой подбородок, открывая шею для своих страстных нападок, и впивается в нее зубами. Он не кусает сильно, лишь нежно ведёт, заставляя желать большего, заставляя желать его. Губы вторят зубам еле ощутимыми прикосновениями, унося меня куда-то в стратосферу ощущений. Пока одна кисть изводит грудь и соски, вторая сжимает ягодицы, а после перемещается вперёд и проникает под джинсы. Он не отодвигает ткань трусиков, он водит пальцами через них по губам. Я чувствую, что истекаю до невозможного сильно и неправильно — Piccolo, тебе нравится, что я делаю? У меня голова кружится, на ногах еле держусь, а он мне вопросы задает. Словно под действием наркотика, я совершенно перестаю думать и поддаюсь инстинктам. Руки тянутся к ремню на брюках, цепляя невзначай ширинку. В который раз удивляюсь: у него очень все там… большое. Амен, как и всегда, ладони мои в сторону убирает, говоря, что мне нужно делать так, как он скажет. А сейчас он мне говорит: — Стой и не двигайся. Теперь настойчивые пальцы забрались под сетчатую ткань, беспардонно размазывая мою смазку. Он водит ими по складкам, вокруг, но не трогает клитор. Меня уже начинает трясти от ожидания: поднимаю взгляд на него и понимаю, что поступает он так намеренно, хочет, чтобы я умоляла сделать это со мной здесь и сейчас. Я уже почти согласна скулить, как лучи резко зажжённого света в коридоре, проникающие сквозь окна, приводят в чувства круче пощечины. Сжавшись вся, напрягаюсь, но Амена это будто заводит ещё больше: — Расставь ножки, piccolo, я ещё не закончил. Я ладонями начинаю сопротивляться, отталкивать его. Раскрасневшаяся, испуганная, ненавидящая себя за такую очередную слабость перед этим самодовольным болваном. Он прищуривается, отойдя, подносит пальцы ко рту и демонстративно облизывает их. — Зря отказалась, вкусная моя. Нервничая, поправляю одежду, часто дышу и, кажется, практически трясусь от невысвобожденного возбуждения. — Не твоя! — рычу, скривившись. — Я тебе все сказала. — Хм… А твое тело сказало мне больше, чем лживые слова, в которых ты себя пытаешься убедить, — он снова нависает надо мной, заправляя растрепавшиеся волосы за ухо. Замок во входной двери поворачивается, я отскакиваю в сторону, ударяясь ногой о металлический каркас стола, за которым обычно семьи сидят вечерами и пьют чай. Амен быстро поправляет свой член и засовывает руку в карман, видимо, чтобы не было так сильно видно его возбуждение. — О, вы тут вдвоем? — мама обвела нас взглядом, я спрятала лицо за волосами, наклонив голову и воткнувшись глазами в телефон. Уверенная, что щеки все ещё пылают, делаю вид, что с кем-то переписываюсь. — Пытался дочь твою уговорить, чтобы осталась, — подносит к губам, которые секунды назад самозабвенно истязали лаской мою кожу, айкос, закуривает и продолжает. — Ты же хотела «семейный ужин», — он выделил это словосочетание, а я поперхнулась, будто вода попала не в то горло. — Я поеду, ограничимся ужином на свадьбе, — бросаю спешно и сбегаю по ступенькам вниз, направляясь по газону к дороге, ведь Ливий сообщил, что уже через две минуты будет на месте. Оборачиваюсь и вижу, как Амен заходит в дом, а мама сзади поглаживает его спину. Черт! Я попала… Я своего парня к своей же матери. Пусть бывшего или я не знаю, какого. Как это вообще все можно объяснить? Визг тормозов, пыль из-под шин, и я уже наблюдаю милую физиономию своего друга. — Не понял, если этот, — он кивает в сторону внедорожника Амена, — здесь, то почему просишь встретиться? И где его "великолепие важная задница"? — Ливий скривился, произнося последние слова, а потом заглянул мне куда-то за спину и с приподнятой бровью продолжил. — Что он делает у тебя дома, зачем выглядывает? В принципе, ты мне может скажешь, что происходит? Я закатила глаза такому быстрому наплыву вопросов, но, с другой стороны, была безмерно благодарна, я хоть отвлеклась от произошедшего на крыльце. — Милый мой, ты мне рот не даёшь открыть, заваливаешь все новыми вопросами. Ответы на которые я смогу дать без нервов только при достаточном количестве алкоголя. Поехали, дома расскажу. Иначе ты можешь потерять управление, и мир лишится самого душного заведующего терапевтическим отделением. — И самого милого. — Да-да, и самого милого, — смеюсь я, а сама смотрю на окна дома, где на месте Амена осталась только качающаяся штора. Несколько поворотов, потом ещё парочка светофоров, и мы почти на финишной прямой к дому Лива. Решаю начать разговор издалека: — Ливий? — А? — не отрываясь от дороги, произносит. Уже темно, машин почти нет, что позволяет ему сильно разогнаться. — Я тебе нравлюсь? — говорю спокойно, буднично, но мой вопрос срабатывает покруче бетонной стены, в которую можно было бы врезаться с такими рассуждениями. Надрывный визг тормозных колодок вкупе со стирающимся протектором на шинах об асфальт тормозят автомобиль. — Что ты сказала? — Ливию плевать, что он остановился посреди дороги. — Если ты хочешь с помощью меня отомстить или позлить своего амбала — я пас. — Да нет, я не… А что «я не»? На самом-то деле я как раз и собиралась попросить об одолжении. Потупив глаза на пальцы, перебирающие край худи, я продолжила: — Ладно, сейчас приедем, и я все расскажу. Спустя час и полбутылки вина, я снова сижу вся в слезах на кухне у Ливия под его неоднозначные охи-вздохи и распинаюсь о моих первых и не самых удачных отношениях. — Ты так и не смогла выяснить причину, зачем ему понадобилась эта фикция? — Нет. Пока что я получила только больше вопросов. Ты знал, что моя мать вернула фамилию отца? — В смысле, вернула? — подкинутая виноградина упала прямо в подставленный рот. — Ну, она снова носит фамилию Коста. — Так, а разве твоя мать ее меняла? Я наливаю ещё вина и выпиваю его залпом. Вот это поворот. — Эва, твоя мать всегда была Лоуренс Коста. По крайней мере, сколько я с ней встречался. И всегда хотел спросить, почему ты носишь другую фамилию. Но не решался спрашивать, учитывая особенности детства. Я нутром чувствовала какой-то подвох, но понятия не имела, где и как копать. — Пальма — это девичья фамилия моей матери, которую она вернула себе и мне после смерти бабушки. По крайней мере, так сказала, что вернула… — А зачем ей тебя обманывать? — Мне кажется, на этот вопрос мне бы смог помочь найти ответы мистер Льюис. Но сейчас уже слишком поздно. А завтра будет выходной… — Ну ты ему отправь смс, он, как будет готов поговорить, напишет или перезвонит. — Очень все странно, понимаешь. Мне сначало было больно от предательства Амена, потом в голове перестали складываться пазлы в единую картину. Она говорит о месяцах знакомства, Амен не спорит. Наедине говорит о неделе и уточняет, что все фикция. Но мама в ванной была более чем убедительна, когда сказала, чтобы я не лезла к нему… Понимаешь?! Мне мать говорит, не лезть к ее мужику! Это отвратительно даже произносить… И самое паршивое, я не пойму, кто и где меня обманывает. Плюс, неделю назад мама сказала, что руки отца по локоть в крови. Но из-за… него я об этом совсем забыла. — Давай начистоту? Я не знал твоего отца лично, но слухи ходили разные о нем. Странно, что ты их не слышала. Ты ведь понимаешь, что… — Ливий, отец просто занимался недвижимостью. А слухи распускали завистники… По крайней мере, мне всегда удобно было так думать, — я положила подбородок на ладони и следила за тем, как Ливий записывает что-то в блокнот и машет мне рукой, чтобы я продолжала говорить. — Ладно, с отцом-то понятно, что делать, завалить вопросами его юриста… А со свадьбой как быть? — Ты можешь её отменить? — все так же не отрываясь от своей писанины, спрашивает. — Нет. — Тогда в чем вопрос? — Ливий, ты в своей медицине совсем растерял мозги? Как я должна туда явиться и наблюдать за милыми брачующимися? Я с ума сойду. Мне нужно прийти с кем-то. Так я смогу провести вечер в разговорах, а не в слежке за бывшим. — Эва, это глупо, ты не находишь? Я же не дурак. Ты хочешь позлить его, показать, что не страдаешь, что у тебя жизнь продолжается. — Все так. — Не боишься, что он это воспримет, как сигнал к действию? — К какому? — К активному… — Конкретнее можно? — я царапаю ногтем гравировку на бокале, не понимая, к чему клонит друг. — К тому, что он решит с твоей матерью… — Фу! Прекрати! Не вздумай продолжать. Ты поддержать меня должен, а не вгонять в ещё большее уныние. — Я просто предупредил… — А я просто хочу, чтобы ты пошел со мной. Ливий демонстративно закатил глаза. — Не самая лучшая идея. — Ливий, ну блин, ты же мой самый лучший друг, — я подхожу и вешаюсь ему на шею. Ощущаю, как подо мной все мышцы его немаленького тела напрягаются. — Эва, не нужно. — Что-то не так? — отхожу в сторону и беру снова бутылку с вином. Уровень алкоголя в крови уже достиг того процента, когда ноги не совсем держат тело, но все ещё пытаются быть опорой. Я отшатываюсь в сторону и чувствую руки Ливия на себе. — Аккуратнее. Не хочу, чтобы ты себе что-то сломала, — он улыбается во все тридцать два, а после говорит. — Хорошо, я согласен стать твоим спасательным жилетом. Что хочешь сделать? Отвлечься, заставить его приревновать или взбеситься? Я, словно дитя, прыгаю, обнимаю его за шею и неустанно целую в щеку. — Ты лучший! Ты об этом знаешь? — Естественно, — улыбается и что-то печатает в телефоне. Войдя уже в игривое настроение, я мигом заглядываю в телефон и успеваю прочесть надпись получателя: «Наталья». — О-па, а кто это у нас? — Знакомая. — Что за краля, покажи! — Эва, ты ее знаешь. Я пытаюсь включить дрейфующий по алкогольному морю мозг и понимаю: — Стоп, это та нутрициолог? — Угу — Фу, она же стремная, чего она тебе написывает? — Не стремная. — Ливий, к тому же, старше тебя. — Интересный собеседник. Под мои дикие вопли, что другу нужна красивая женщина, а не это недоразумение, я была закрыта в ванной с чистым полотенцем и запасной зубной щеткой в руках. — Купайся быстро, я после тебя. Диван постелю, спать будешь там. Мне завтра рано вставать, поэтому долго мы с тобой беседовать не сможем…

***

Ночью я проснулась от того, что кто-то, похоже, выламывал входную дверь. Разлепила глаза не сразу, когда Ливий уже стоял и смотрел в глазок. Встаю с дивана, выхожу в коридор и немного поеживаюсь от прохлады, потому что единственное, что на мне надето — это его длинная футболка. Он открывает несколько замков, со смехом говоря: — Ну и что вы тут забыли, мистер… Дальше все как в замедленной съёмке: Ливий стремительно замолкает, а я успею сообразить, что причиной тому является бледный кулак, резко впечатавшийся в его лицо. После из тени выходит Амен, одаривающий меня взглядом, которым смотрит палач на свою жертву перед казнью. — Ну и как он тебе? — кричит, а после уже еле слышно выплёвывает «шлюха». — Собирайся, мы уезжаем.