House of cards 2: retribution

***

Если бы я удержал тебя тогда Если бы я остановил тебя тогда Были ли бы мы все ещё друзьями? Agust d – Dear my friend

***

      Тихий шелест листьев вновь и вновь навевал приятные воспоминания об ушедших днях, пробираясь в самую душу, что словно огоньки зажигались в потаённых местах сердца. Они не гасли, разжигали давно утерянное чувство такой необходимой свободы. И желание то становилось больше. С каждым вдохом, с каждым выдохом, при каждом пробуждении и перед каждым отходом ко сну. И, подобно уходящим лучам греющего солнца, постепенно уходили и эти дни, наполненные переживаниями и печалями от раннего утра до поздней ночи.       Впервые за долгое время он чувствовал себя спокойно, ложась в такую же безжизненную кровать, впервые не ощущал себя прикованным к чему-то тяжёлому от оседающего внутри чувства одиночества. И, наверно, впервые научился чувствовать себя полноценным без кого-то ещё.       Поправив галстук и воротник рубашки, Юнги быстро накинул чёрный пиджак и принялся расчесывать волосы, укладывая их назад по привычке. И только чего-то всё же в этом простом рабочем образе не хватало.       Думать об этом он не переставал, даже когда добрался до офиса, где его через чур радушно встречали люди, лица которых уже второй год подряд кажутся лишь размытым пятном.       Помнил ли он что-то с тех пор, как поселился в этом городе основательно?       Или нет..       Помнил ли что-то с тех пор, как покинул Сеул и друзей?       Ответ очевиден. Он был слишком занят делами новой компании, обустройством в офисе, так как проживал он чаще не в своём доме, а в кабинете на диване. И, естественно, никаких больше прогулок по ночам, чтобы освежить голову от туманных мыслей, никаких фильмов и посиделок в кафе (даже в обычной забегаловке). Кажется, жизнь становилась скучней, чем раньше. Он уже и забыл об обещании навещать ребят по выходным, когда будет время на себя, потому как даже в выходные ему приходилось добивать проекты и готовиться к предстоящим.       На носу выборы нового председателя, а это значит, что подготовка к новой проверке будет усиленной, так как менять будут не только председателя, но и кадры. Брат Юнги успешно занимался всеми делами на своём посту, однако его время прошло и не то что бы его выгоняли, но рождение первого ребёнка вычеркнуло все планы на работе. И он решил посвятить себя семье, имея достаточно денег. Гым Джэ, конечно, первым делом позвал своих родных на застолье в тот прекрасный день. Но для Юнги это был единственный и, наверное, последний такой счастливый день с момента, как он уехал из Сеула.       Его супер скучный образ жизни перестал радовать, как раньше. Ведь он всегда был тихим, спокойным и просто выполняющим свою работу человеком, который не искал удовольствий в чём-либо другом, помимо вкусного завтрака и ужина, и крепкого долгого сна после трудного рабочего дня. В его жизни всегда было так: порой достаточно принять прохладный душ, чтобы успокоиться, выпить бокал вина перед сном для того, чтобы расслабиться и перестать думать о плохом, и лишь временами переключаться из работы в свою повседневную жизнь. Повседневная жизнь – это Холли – собака родителей, живущая за городом, разные двухчасовые фильмы на ночь, повествующие о какой-нибудь неинтересной истории о шпионаже и агентах с тайными заданиями, и, наконец, это обычные домашние дела – стирка вещей, минимальная уборка и готовка. Возможно, из всего этого списка расслабляло больше всего посещение родительского дома около природы, где единение с самим собой доставляло намного больше удовольствия, чем выпивка в баре шумного ночного города и развлечения с девушками или друзьями. Но главное, что раньше ему это нравилось. Действительно нравилось, как, например, Чонгуку и Тэхёну отрываться в клубах, как Намджуну заниматься проектами на работе, как Джину посещать плантации родственников, и как Хосоку собираться всем вместе для долгих ночных посиделок.       Но по прошествию достаточного количества времени ему успело это надоесть. И не то что бы такой образ жизни ему перестал подходить или не радовал, но во всём этом, как сказал бы Намджун, не было какой-то искры, не было адреналина, порой так сильно не хватающего таким скучным людям, как Юнги. И он был согласен с ним. И лишь по этой причине в голову закрадывались мысли бросить на время работу и поехать к друзьям.       В офисе становилось всё скучнее и скучнее, отчего Мин ощутил лёгкую волну грусти, поймав себя на мысли, что уж слишком давно он не устраивал праздники, застолья, вечеринки и вообще не посещал шумные и людные места, кроме своей работы. Сидя в кожаном кресле за столом, он надумывал уйти прямо сейчас, ведь его ничего тут и не держало, однако внезапный звонок прервал его мысли. – Слушай, хён, если ты ещё не передумал.. - перебил Джина Мин, когда тот заговорил о работе, – Ты как-то предлагал съездить в Чолла-намдо. Может, ещё не поздно поехать на отдых?       Джин от удивления, кажется, замер в ожидании, что тот сейчас скажет, будто это была неудачная шутка и лучше это забыть, но Юнги продолжал молча дожидаться ответа. И это несказанно радовало. Ведь ранее такие речи они могли услышать лишь от Хосока. – Ты серьёзно? - не верил услышанному Ким, аж приподнявшись с дивана. – Да. – Хочешь приехать к нам сначала? Или ты сразу туда? - предположительно спросил тот, понимая, что на встречу с Хосоком он вряд ли захочет приехать.       Мину приходится некоторое время подумать ещё раз, прежде, чем произнести твёрдое: – Нет. – Так, значит, приедешь? - радостно заверещал Джин, не узнавая своего друга всё больше. – Ты уверен? – Да, - почему-то по-прежнему безэмоционально произносит он, хотя понимает, что совсем немного, но скучает по лучшему другу.       Хосока, конечно, обнимать он не стал бы при встрече. Да и вряд ли пожал бы даже руку. Но из-за остальных, по которым он скучал больше, ему придётся терпеть его нахождение рядом всё время до прибытия на плантации.       Как странно. Раньше он терпеть не мог выезды за город, даже в Тэгу. А если это касалось обязанности посещать родственников на плантациях, то он первый вздыхал и закатывал глаза, почти сразу отказываясь. Но сейчас и эта поездка кажется нереальным спасением из этой чёрной дыры под названием одиночная жизнь отшельника. К ней он привык, безусловно. И, конечно, однажды ещё вернётся. Но сейчас, когда мысли всё больше путаются и улетают всё дальше к Небесам, к той жизни после смерти, он больше задумывается о собственном бытие, в котором ничего не меняется и уже не приносит радости. Но одно остаётся ему неизвестным...       Почему именно сейчас, именно теперь всё кажется пустым и скучным, хотя и раньше жизнь была мрачной? Почему теперь это кажется каким-то чужим, как и всё вокруг?       Сеул вновь встретил Юнги яркими красками, шумом и весельем, в котором все готовились к празднованию дню города. Но его ни один из праздников не интересовал, поэтому всё остаётся прежним – он всё ещё не собирается ничего праздновать в эти дни.       Несмотря на всю эту суету вокруг, он продолжал молча глядеть через открытое окно, пока ветер развевал его слегка отросшие чёрные волосы. Кажется, что кто-то уже успел упомянуть о его новой причёске, которую он ни разу не поменял за все эти годы с последней встречи с ребятами. Привычная причёска осталась в прошлом, как и то настроение. Но кто-то продолжал напоминать об этом, о том, что всё ещё можно вернуться в те дни, поменять стиль и вкусы, но Юнги один из тех людей, кто не привык менять что-то в своей жизни. Уж тем более устоявшиеся вкусы.       Но отросшие волосы не были стилем, не были желанием, и не отражали ничего из его вкусов, кроме единственного нежелания стричься. Возможно, это вызов жизни. Как бы новый этап. И это было от части попыткой забыть прошлое, забыть всё, что было в прошлом, которое теперь видится слишком тяжёлым, как и та короткая стрижка, надоевшая подобно этой жизни. Поглядывая на зеркало, он часто уводил взгляд подальше от самого себя, так и не складывая в голове логическую причину такого поведения. Это было похоже на непринятие себя. Но Юнги не волновало даже это. И, наверно, в этом был плюс. Меньше вопросов – меньше проблем.       На горизонте появились знакомые лица. Увидев их счастливыми, он мимолётно и сам улыбнулся, припарковавшись у тротуара, по которому к нему медленно направлялись четверо парней с широкими улыбками и громким смехом. – Как же было тяжело без вас, ребят, - с ходу начал делиться чувствами одиночества Мин, снова делая то, что ранее не входило в его привычки. Впервые ощущения будто окрыляли, открывая что-то новое в жизни. Он пожал руки всем, а последнего – Чонгука, притянуо к себе одной рукой за шею и крепко обнял, прикрыв глаза. – Я скучал..       Непонятно, кому именно он это сказал, но чуть тихий голос пустил мурашки по коже младшего, застрявшего в объятиях Юнги. Намджун смешливо и по-дурацки улыбался увиденного, а Джин снова закатил взгляд с усмешкой, вспоминая тот последний день, когда они весело проводили время вместе, забыв о проблемах и ссорах. И что было прекрасно – сейчас они выглядели не менее счастливыми.       Отстранившись, Юнги осмотрел всех по очереди, улыбаясь всё ярче и искреннее, когда натыкался на новые особенности каждого. Сокджина всегда считали самым привлекательным из всех, но сейчас он особенно сиял среди них и ни чуть не скрывал этого. Чёрная рубашка с завязками на рукавах и на вороте была ему к лицу, а чёрные джинсы с цепочкой на ремне подчёркивали его длинные стройные ноги. Юнги не был удивлён его образом, но посчитал это через чур модным луком для обычной посиделки. Хотя, будь тут ещё один человек, то он точно затмил бы всех своим супер-модным образом. Однако, осматривая с ног до головы старшего, он был доволен тем, как свободнее стал одеваться его старший друг.       Намджун выглядел по-прежнему. Это были всё те же немного будто потёртые брюки светло-коричневого цвета и цветастая рубашка с короткими рукавами, которая создавала некий яркий контраст, к которому глаза Мина вполне привыкли за долгие годы работы вместе. Изменилась лишь причёска и цвет волос. Теперь он пепельный, а не блондин.       Тэхёна всегда называли вторым модником в их компании. И его изысканный, отличающийся от других, стиль всегда подходил под любые встречи. Будь это костюмы или повседневные джинсы с футболками. Но сегодня он решил придержаться старого стиля – классики. Зелёный цвет ему был очень подходящим и Юнги нашёл это забавным решением для раскраски его коричневой палитры.       Чонгук не менялся даже по прошествию десяти лет их дружбы. Он постоянно прибегал к тёмной и закрытой одежде. И даже сейчас стоял перед старшим таким же закрытым, но слегка скромным и тихим, словно разучился с ними общаться. Смотря в его глаза, он видел страх и долю неуверенности, которой ранее не было. Когда он стал таким? Что сделало его таким?       Он очень изменился, хоть и не внешне. И это было обиднее. Ведь он привык обращаться к младшему братишке, несмотря на то, что между ними годы. Они всегда отлично контрастировали вместе, как инь и янь. Если один утопал в проблемах, то другой обязательно приходил на помощь. Но два года назад их пути разошлись и они не виделись ещё ни разу. Чонгуку не удавалось выбраться из Сеула, но он написал множества сообщений для Юнги, которые тот прочёл лишь перед отъездом в Сеул.       Трудно представить то, что пришлось пережить этому малому, пока его хён находился вне зоны доступа и не выходил с ним на связь, словно забыв навсегда. И сейчас Мин был уверен, этот малыш больше всех рад его видеть. – Вы все немного изменились... Выросли что ли, - оценивающе ещё раз прошёлся по ним взглядом, но остановился на телефоне Джина, который тот достал и включил при всех. – Да брось, мы всё те же, - потрепав его по волосам, Намджун снова засиял улыбкой. – А вот ты очень изменился. Сам предложил встретиться и поехать куда-то вместе. Что на тебя нашло? – Тоска смертная на меня нашла.. Или, скорее, нашла меня и вынудила от неё прятаться, пока не постарею, - завуалированно заговорил тот, не зная с чего начать объяснять. Намджун задумчиво свёл брови к переносице, так и не поняв смысл этих слов. – Ребят, я.. хотел о Хоби поговорить, - жмёт плечами Джин, внезапно отрываясь от экрана телефона. – Что будем делать? Мы с ним так и не встретились.. Дождёмся или.. – Поехали, - не задумываясь, говорит Юнги и тут же отворачивается, поправляя джинсы на земле и якобы щурясь от солнца. Он поворачивается к другой стороне дороги, после чего и младшие начинают смотреть в том направлении.       И только Джин в недоумении сверлит затылок Мина в это время, не совсем понимая его порыв к поездке. Что он нашёл такого в Чолла-намдо? – А, кстати, я вспомнил, что Хоби очень любит плантации и жутко радуется, когда речь идёт о поездке туда. Помню, неделю назад он тоже напоминал об этом, - не к месту добавил Джин, пока все остальные рассматривали небо и общались с Юнги.       На его слова отозвались лишь Намджун и Тэхён, в то время, как Юнги и Чонгук, по известным лишь им причинам, решили заняться транспортом и сразу поделились на команды. Юнги сел в свою машину, а Чонгук запрыгнул в машину Тэхёна, подзывая его к себе.       Джин хотел было что-то сказать ещё о том, что им стоило бы поговорить о Хоби, но ребята слишком быстро расселись по машинам. И так вышло, что Намджун впервые решил ехать отдельно от него, сев к Тэхёну и Чонгуку. Джин сел рядом с Юнги, хоть и понимал, что это самый скучный собеседник в дороге. Наконец, собравшись и двинувшись в дорогу, они перестали пререкаться друг с другом, одновременно потеряв интерес к спорам и ссорам.       Джин продолжал думать о Хосоке, пока сидящий за рулём друг по-прежнему молчал и ни единого намека не кинул на эту тему. Скорее всего, ему всё ещё не хочется общаться с Хоби, но по глазам видно – скучает. И, когда Джин лишь на секунду собирался отвернуться, в этом мимолётном моменте он заметил, как вздрогнул Юнги и явно попытался скрыть тяжёлый вздох и волнение. О чём мог думать этот парень? Почему его так трясло в дороге, которую он так хорошо знал?       Джин знал одно – это не из-за предстоящей встречи с родственниками.       По прибытию в Чолла-намдо ребята тут же заняли тот же дом, что и в прошлый раз, где поселились в трёх комнатах по два человека. Но так как Хосока с ними не было, Намджун заселился с Джином, Тэхён с Чонгуком, а Юнги остался на свою радость один. Впрочем, всё было как обычно. Но кроме того, что Тэхён и Чонгук впервые пошли против Джина и отобрали себе большую комнату, пообещав, что взамен будут вести себя тихо и никому мешать не будут.       Джина, в целом, всё устраивало. И вроде шло всё лучше некуда. За исключением отсутствия одного товарища, о котором, кажется, никто и не вспомнил во время расселения. И это обижало больше всего. Как они могли забыть о нём так быстро? Неужели никого не волновало его отсутствие?       Да. Всем было всё равно с того самого момента, как они уехали. И хоть и Хосок был их вечной зарядкой, они уже свыклись с его отсутствием ещё с того самого дня суда, когда тот начал пропадать чаще, одалился, а после вообще исчез из поля зрения. На самом деле, больше всех это волновало именно Джина.       Оставаясь один после работы в офисе, он набирал его номер и надеялся получить хоть какие-то вести от старого друга, но со временем, кажется, когда прошло больше полугода, он перестал звонить и писать ему одни и те же сообщения с вопросами о его здоровье и проблемах. Конечно, он понимал, что донимать человека, который сам добровольно решил отделиться и скрыться от них, это было бы не правильно. Возможно причина была в здоровье, или же в семейных проблемах, а может быть и вовсе в его развивающейся депрессии. И не заметить это было сложно. С каждым днём он уходил в себя всё больше, а на допросах и судебном заседании так вообще выпал из реальности. Что с ним происходило – осталось навечно загадкой для Джина. Но, не унывая, он доверился ему и просто ожидал того дня, когда Хоби сам даст о себе знать.       И всё же... оставаясь засыпать в кабинете, он надеялся, что эта шутка не превратится в реальность и их друг не покинет их вот так внезапно...       Чонгук начал волновать его не меньше. За ним был сложнейший контроль. Он глаз не спускал с него с момента, как Хосок исчез. И, наверно, это было единственным, что в Сеуле напоминало ему о друге. Чонгук – его брат. Хоть и не родной. Но они были слишком похожи в последнее время. И от этого становилось так грустно, что хотелось просто обнять крепче младшего, вдохнуть его запах и ещё раз просто напомнить себе о том, что у него всё ещё есть такой друг, как Чон Хосок, который, хоть и не физически, но рядом. Сохраняя воспоминания о нём, он заботился о Чонгуке, но старался не ругать и не перегибать палку, дабы не становиться жестоким снова. Да и терять в очередной раз близкого друга не хотелось совсем. Одного опыта было достаточно.       Юнги, хоть и не часто, но звонил им. Они не виделись. Но Джин еженедельно получал новости от него. И даже если тот терялся на месяц без звонков и смс, он знал, что это всё из-за работы. В отличие от Хоби, этот пропадал не надолго. В конце концов, всё равно возвращался. И, наверное, за это лишь он был ему безмерно благодарен. Ведь благодаря такому воспитанию, Чонгук всё ещё в их кругу и не ушёл от них. И осознавать это было больнее, чем то, что один из них внезапно решился их предать. Конечно же, обида сидела где-то глубоко в душе, разъедая с каждым днём. Но, наблюдая за тем, как Тэхён веселился рядом с ним, Джин просто не мог ругать Чонгука и отдалять его от них. И, возможно, в этом была ещё одна причина – если кто и был виновен в том, что они все разъединились, то только он сам. Собрав их вместе однажды, он пообещал держать их за руки, не отпуская. Но одно лишь действие сделало его трусом и слабаком, после чего все его друзья последовали его примеру, забросив то, за что так долго боролись. По факту, ведь так оно и было. Джин долгие годы строил их дружбу, но в один миг продал всё их имущество тем людям, что ими манипулировали. Продав всё и потеряв, он осознал ту пустоту, с которой остался по итогу один на один, когда от него отвернулись и друзья. Юнги поссорился с Хосоком, хотя они всегда были лучшими друзьями и никогда так сильно не ругались. Чонгук столько времени к ним привыкал. Казалось, он нашёл свой дом и учился жить с ними на равне, несмотря на то, что когда-то был просто слугой. Но вот что-то пошло не так и он испугался, отступил назад и бросил их, так ещё и подставил в суде. Было ужасно больно от одного этого поступка. А после, следом за ним, их покинул Чимин. Он отдалился так же быстро, как и присоединился к ним. А был ли он вообще с ними вместе? Был ли другом? Доверял ли? Но они доверяли ему точно. И это было большой неожиданностью, когда он сам сдался полиции, подтвердив то, что сделало их всех монстрами и лжецами. Особенно Юнги.       Юнги и Чимин... Они ведь любили друг друга. И разве было между ними что-то сильнее этого чувства? Не оно ли их толкало друг к другу? Не это ли чувство заставляло их подниматься с колен и карабкаться из ямы? Не это ли делало их сильнее? Не из-за любви ли они почти сходили с ума в разлуке друг от друга? И что стало по итогу? Даже они не нашли выхода лучше, чем разойтись, так и не сумев сойтись. И их тоже было безумно жаль...       Тэхён и Намджун вели себя как обычно. Намджун часто с ним спорил, высказывался о многом, но чаще был спокойным. Ведь он того и добивался. Чтобы они были все вместе, но с ними не было никаких слуг. И, возможно, это было правильно. Но сейчас он снова ощущал себя каким-то слабым, находясь рядом с друзьями, чьи души так сильно изменились, пока они все в одиночку проходили свои проблемы. Тэхён казался слишком закрытым и он скрывал в себе те шрамы, которые получил с Чонгуком. Верно. Он никогда никому их не показывал. Никому, кроме Хосока...       А где сейчас сам Хосок? Жив ли? Здоров ли? Счастлив ли, когда освободился от груза на спине? Или ему стало хуже, когда ушли все? Что с ним происходило тогда? Что сделало его таким слабым? Что сделало его самым слабым из них, что он решился их покинуть, ничего не сказав?       Во всяком случае, сейчас они вместе, хоть и не все.       Пока остальные залеглись спать, он с Тэхёном прогулялся по ближним полям, а после вернулся домой немного уставшим и жутко голодым. К этому времени Намджун стоял на кухне и совершенствовал свои кулинарные навыки. И, сказать честно, ему нравилось готовить, но только когда он был один. Поэтому, не став беспокоить и отвлекать его, Джин с Тэхёном отправились к заднему двору.       Усевшись на лавочку и рассматривая закат, Джин вспоминал их последний день, когда они веселились вместе. Сейчас солнце садилось так же медленно, но оно грело уже иначе. Скорее, совершенно не грело. – Хён, - прервал его мысли низкий голос Тэхёна. Парень держал лицо безэмоциональным с самого отъезда. И Джин не мог этого не заметить. В его глазах погасли те огни, которые делали их общие сборы самыми яркими. Теперь их стало ещё меньше. Кажется, они очень давно не собирались так вместе. – Я хотел поговорить.. о Хосок-хёне..       Конечно. Он ожидал, что хоть кто-то о нём вспомнит и заговорит. Правда, он ждал, что первым это сделает Чонгук. Но то, что его не забыли, уже радовало. – Он ведь давно уже не выходит на связь с нами.. - неуверенно и грустно проговорил Тэ, смотря на свою обувь. Его руки были в карманах джинсовки, а глаза он по-прежнему не поднимал. – И я каждый день проверяю наш общий чат. Он из него не выходил.       Лёгкий ветерок становился холоднее. И, наверно, поэтому Джин начал немного дрожать, шмыгая носом. По крайней мере, он думал так. – Знаешь.. я каждый раз вспоминаю его, когда засыпаю. Вспоминаю его улыбку, его выражение лица, когда мы проводили время вместе, - не моргая, теряясь в собственных мыслях, продолжал говорить тихо Тэхён. – Мне его не хватает. Этих долгих посиделок вечером в тепле и уюте. В его объятиях..       Джина на секунду пронзило чувство вины и обиды одновременно. Стараясь беззвучно выдыхать, он осознавал, что отстутствие одного из них сильно давит на него и так же сильно сказывается на всех остальных. Возможно, Тэхёну просто грустно и одиноко без него, как без старшего брата. Намджун порой тоже о нём говорит, вспоминая и о работе, которую тот хорошо проделывал без чьей-либо помощи, никогда не жалуясь и не плачась. Чонгуку его не хватало, как брата, как одного из тех, кто больше остальных о нём беспокоился, хоть и чаще ругал. Им всем по-немногу его не хватало. И, что не менее важно, Джин был ещё больше опустошён, чем все остальные, ведь эти мысли и мысли об отсутствии ещё одного человека среди них делали его ещё более ничтожным. Он больше не мог справляться с тем одиночеством, которое на него нахлынуло.       Раньше было иначе. Раньше были друзья. Смех. Радость. Поездки. Общее время на шестерых.       Мы были счастливы.. – Я понимаю.. я тоже... скучаю, - честно признался Джин, прикрыв глаза. Пальцы внезапно слегка задрожали, но теперь уже не от холода. Когда он почувствовал тепло чужих рук на своих, дрожь прошла, но в душе холод продолжал бушевать. Глаза резко метнулись к Тэхёну, который улыбался ему чисто и искренне, как раньше, как тогда, когда они все были вместе. Как Хосок. Сдержать слёз было невозможно. И первая скатилась в эту секунду. – Я так рад, что вы сейчас рядом.. Спасибо.       Порыв радости и тоски по другу, одолевший его от воспоминаний, заставил его обнять Тэхёна и прижать к себе крепче. Ранее он бы в это не вложил столько смысла и значения, а сейчас каждое тёплое прикосновение и объятие означало больше, чем слово спасибо. Ведь ценнее этого было одно то, что Тэхён рядом и понимает его.       Тишина длилась между ними долго. Пока не стало холодать и им не пришлось зайти обратно в дом. К ужину уже спустились все. Чонгук выглядел выспавшимся и готовым снова играть всю ночь. Намджун радовался успехам в готовке и это заставило их сменить тему с холодной погоды на умения Намджуна. Тот и в правду не мало занимался, учился и пересмотрел кучу видео от лучших шеф-поворов, да ещё и набрал иностранных книг с рецептами, чтобы знать больше. С его уже имеющимися навыками и знаниями, он явно собирался стать вундеркиндом.       Весёлый вечер в компании близких людей помог всем расслабиться, но он подходил к концу. Дальше все снова были заняты своими делами. Пока Намджун принялся убираться, Чонгук поспешил с Тэхёном в их комнату, сразу же крича о том, что занимает приставку на ближайшие два часа.       И только один Юнги сидел на диване в гостинной, как-то потерянно смотря на журнальный столик перед собой. Когда Джин это заметил, он решил присесть рядом и побеседовать, наконец, с ним о другом его друге.       Выражение лица Юнги не выражало сейчас ничего, кроме усталости. Казалось, будто он вообще был не здесь. Возможно, его тяготило что-то по работе, или что-то семейное. Но больше казалось, что все его мысли были где-то в прошлом, там, где остались его переживания об одном лишь человеке, которого нет рядом, нет в его настоящем. И не будет. – Юнги, - тихо начал Джин, положив одну руку на его бедро. Тот, конечно, не отреагировал на это никак. – Я понимаю, что тебе грустно и плохо после всего случившегося, но.. – Понимаешь? - громкий и будто бы не верящий голос Юнги внезапно обровал его мысль, не дав закончить. Его лицо повернулось с каким-то ужасающим выражением. И в глазах его впервые за долгое время блеснула ярость. – Да что ты можешь понимать, если ты ничего из того, что прошёл я, не проходил никогда?? Я до сих пор как в кошмаре тех дней. Мне страшно даже в зеркало смотреть. Каждый раз вижу эти лица монстров и боюсь заглядывать в собственные глаза, потому что не хочу в один день увидеть в них тех самых монстров! Я не хочу становиться таким же, как они. Но их голоса, эти обвинения преследуют меня по сей день. И знаешь что ещё обиднее?       Джин не понимал. Он так сильно испугался его громкого голоса, что не смог даже его прервать и попросить снизить тон. Ярость была не только в глазах. Она выражалась в его острых и таких болезненных словах, которые понять было сложно. Конечно, не пройдя через всё это унижение и через эту боль, ему не понять ни о каких чувствах и мыслях Юнги. И больнее от того, что он один из тех, кто ни за что не даст себе помочь, потому что никогда не позволит себя жалеть. – За всем этим, я только сейчас обратил внимание на то, что слишком многое доверял не тем людям. Я позволил им быть настолько близко, что теперь даже о работе думать не могу. Потому что они вырвали из меня всё, что во мне было. Я полюбил.. Впервые, хён! Впервые полюбил кого-то так сильно, что верил ему безосновательно. Я верил каждому слову, старался его не обижать, извинялся, доверял, прощал даже после предательств! А знаешь сколько их было? Да он просто уничтожил всё хорошее во мне! Нет больше доброго и милого Юнги! Ничего нет! Потому что этот человек меня уничтожил одним своим ужаснейшим поступком. – Юнги.. не пойми меня неправильно.. - осмелев, Джин всё же смог его прервать. – Но ведь он тоже человек, он был болен.. Маленький мальчишка, потерявший всё и всех. К кому у него могло быть доверие в такое время, когда его продавали из рук в руки, как вещь? Да к тому же, ты тоже его предал. Только вспомни.. вы с Хоби столько раз его теряли, вы его продавали, как и его лаборатория, а после выкупили, как обычный товар. Неужели после этого он стал бы тебе верить? – Это я его должен понять? - нервно усмехнулся тот, почти срываясь на истерику. Поднявшись с места, он повернулся к нему с обидой в лице. – А то, что он с самого начала врал нам и сдавал информацию лаборатории, это ничего? То, что он говорил о любви мне, в то время, как спал почти со всеми подряд.. То, что он всё это время скрывал от меня правду.. это ничего? Разве это не предательство? Я должен был закрыть на это глаза? – Так вот почему.. ты.. в суде..       Догадок было много. После того суда почти все разошлись по своим сторонам, не задаваясь вопросами о решении судьи. Он слишком много думал лишь о Чимине, которого буквально, как ягнёнка, загнали в клетку и заставили делать то, что он не хочет. Но думая о том, почему Юнги внезапно отказался от Чимина, он не мог понять ничего. И сейчас не верилось, что он слышит ту правду, о которой не знал ранее, наивно полагая, что Чимин ни в чём не виноват. – Хён, я устал.. Я ужасно устал от всего этого. Правда. Пожалуйста, не задавай больше вопросов на эту тему. И, прошу.. больше не упоминай его имя, - с обидой и горечью в голосе проговорил Мин чуть тише, следом удаляясь в сторону коридора.       Джин остался сидеть на диване, но все мысли вылетели почти сразу, как он ушёл. Он бы хотел поспорить с ним и сказать, что ему следовало это обсудить с Чимином до приезда в суд. Но, возможно, в этом и не было смысла. Вышло так, как должно было выйти. Как он и предполагал, рано или поздно, они бы всё равно разошлись.       Услышав шаги из кухни, он обернулся и был удивлён тем, что Намджун вышел оттуда совершенно бодрым и радостным. Хотя, на секунду показалось, что он слушал их разговор. – Джун, ты уже закончил? - подойдя ближе, Джин остановил его у коридора. – Если хочешь, можем прогуляться под вечернюю прохладу.       Намджун был бодрым, но явно не горел желанием гулять. Поэтому его лицо сразу исказилось в недовольное, когда он только услышал слово прогуляться. Сбросив ладони старшего со своих плеч, он начал шагать в сторону лестницы и как-то неестественно улыбаться. – Я.. хотел бы поспать.. Уборка выматывает жутко. Прости, - вытянув губы, он отправил ему воздушный поцелуй, а после развернулся и пошёл уверенной походкой наверх. – Не забудь, что завтра идём в гости! - выкрикнув ему вслед, Джин с долей грусти выдохнул и отправился проведать младших.       Возможно, сейчас просто еще не время для разговоров...

***

      Последующие дни проходили так тихо, что ничего интересного практически не успело произойти. Они посещали родственников, выезжали на плантации, делали обход и собирали урожаи вместе, но Джин замечал усталость ребят уже на второй день. Конечно, неделю они бы тут не вытерпели, но вспоминая о работе, им всем хотелось остаться тут ещё не надолго.       Когда третий день подходил к концу, Джин пообещал всем, что утром они уже отправятся в Пусан и он даст им несколько дней на отдых. Идея провести неделю вместе на природе успешно провалилась. Он видел, как младшим наскучило нахождение среди плантаций, а Намджуну надоело готовить третий день подряд на всех и посещать гостей, а после принимать их. А также видел, как Юнги один единственный спешил вернуться к работе, почти каждую минуту написывая кому-то явно о чём-то важном.       Устав от собственной затеи, он принял решение вернуться в Пусан, чтобы все смогли разобраться со своими проблемами. Ибо иначе им никак не удастся нормально отдохнуть. Да и отдых без Хосока был уже не отдыхом. Им всем его не хватало. Да и самому не терпелось поговорить с Чонгуком о его брате, чтобы расспросить о подробностях последних дней, когда они были вместе.       Утром следующего дня они приехали обратно в Пусан. Скучные выходные закончились и дальше предстояли только тяжёлые рабочие дни. Но по обещанию у них было в запасе ещё два свободных дня для сборов. Юнги должен собрать вещи и приехать в порт, так как говорил о том, что хотел бы вернуться к работе в порту. Намджун почти заканчивал подготовку к проектам, которые они начнут следующей осенью. Тэхён обещал подвести весенние итоги по закупкам, а Чонгук просто пообещал, что обязательно серьёзно займётся работой. Надеясь на это, Джин отправил всех по разным сторонам, но продолжал переживать о каждом и о Хосоке тоже.       До самой ночи из мыслей не выходили ребята, которые за последние годы только больше разъединились. Они перестали собираться вместе и если он и виделся с ними, то по отдельности. А в Чолла-намдо они практически не рассказывали друг другу о своих планах, проблемах и переживаниях. Ничего хорошего, как и ничего плохого.       Единственное, что удалось вытянуть из Юнги – это его откровение о том дне суда. И кажется, на этом всё и завершилось. Вряд ли он станет ему открываться впредь. А судя по тому, как он завален работой, он так и женится на ней.       Тэхён и Чонгук проводят достаточно много времени друг с другом, кажутся снова влюблёнными и счастливыми, а Намджун счастлив почти всегда, когда не готовит больше одного дня. Он не заядлый работник, любящий копаться в мелочах своей работы, поэтому он был спокоен рядом с ним поздно вечером на кровати, пока тот грел его самыми необходимыми объятиями.       Обняв свои ноги, Джин смотрел в одну точку перед собой и наблюдал за тем, как лунный свет плавно переходит на другой участок комнаты. Намджун в это время поглаживал его руку и прижимался губами к виску, шепча какие-то тёплые слова о любви. – Давай переедем? - внезапно прошептал в самое ухо Джун, кажется, при этом немного улыбаясь. Джин не сразу смог расслышать, но после позднего осознания резко повернул голову к нему, а лицо по-прежнему не выражало удивления. Он, скорее, разозлился, а не удивился. – О чем ты говоришь? Как я могу уехать, пока мои друзья ведут себя так странно? - отвернувшись снова, он продолжил смотреть на пол перед кроватью, а в голове крутились идеи как помирить ребят. – А разве они ведут себя странно? С ними же всё хорошо, - разорвав тишину, в тихое пространство снова ворвался Джун с искренним непониманием. – Чонгук и Тэхён любят друг друга, как и раньше. Юнги занят работой и забыл о прошлом, не лезет в неприятности. Рядом нет никаких проблемных людей. Чего ещё желать? – А Хоби? Ты забыл о нём, да? - раздражённо бросил Джин, не зная, злиться или попытаться объяснить ему свои переживания. – Я бы хотел, чтобы и он был здесь, в этом городе, как раньше. Как я могу быть спокоен, когда даже не знаю где он? Разве тебе не интересно что с ним? – Конечно, и я переживаю.. Но что мы можем сделать с этим? Мы не знаем где он и поехать нам за ним некуда, - спокойно пожал плечами парень. – Да? А Чонгук? Он же точно знает. – Знал бы – привёз бы его обратно или хотя бы сказал нам. Ты думаешь, ему плевать на брата? Не может такого быть, - убедительнее говорил младший, стараясь успокоить Джина. – Но я думаю, что он ничего не знает. – Я сомневаюсь во всём и во всех.. – Не надо. Мы ничего не можем сделать с этим. И не всегда всё должно быть нам подвластно. Мы все скучаем по нему. И если бы была хоть какая-то возможность, мы бы давно ею воспользовались, так ведь?       Голос его утешал и придавал сил. Но надежда гасла с каждой минутой. Джину казалось, что затишье точно не к добру. – И что же тогда? Где может быть Хоби, по-твоему? Исчез? Возненавидел нас? Бросил, потому что любит нас и переживает о нас? Мог бы хоть весточку прислать, что жив, здоров.. – Поверь, не всегда любящие нас люди могут оставаться с нами, ради нашего же блага. Уверен, ему нужно это время, чтобы прийти в себя и переосознать свою жизнь, - поглаживая его руку, он медленно провёл носом по линии челюсти до самого уха старшего, пытаясь его успокоить, но раздражённость не спадала с лица Джина ещё долго. И Намджуну пришлось отстраниться, чтобы заглянуть в глаза любимого вновь. – Прошу тебя, давай хотя бы сейчас не будем об этом переживать.. От этого лишь больше проблем.       Джина не устраивало положение дел. И то, как все быстро обо всём забыли, начинает нервировать. Не может ведь им быть настолько на всё плевать? – Хён.. не надо.. Давай не сейчас? - шепчет нежно Джун и снова видит тоску и боль в глазах Джина. В них полно беспокойства и оно не унимается, даже когда тот пробуждается от своих мыслей и реагирует на просьбу. – Мои друзья.. - вздыхает тот, переведя взгляд с Джуна на постель, – Я полностью в них разочарован. Разве можно так себя вести? Мы столько всего теряем.. И им всё равно.. – Я думаю, это не так. Просто всем им нужно время свыкнуться с новыми правилами жизни. Наши жизни сильно поменялись после суда, ты ведь понимаешь. Мы все заметили эту разницу. Но знаешь, она появилась раньше. Ещёкогда среди нас появился мальчишка из лаборатории..       Эти слова режут по ушам Джина и он хмурится от очень обидных слов, будто они адресованы ему. Выдёргивая плед из рук Намджуна, он дёргается сам и отсаживает чуть к краю постели, показывая недовольство. Но на это младший не реагирует и сразу закатывает взгляд, решив, что спорить будет плохой идеей. – Ладно, прости, - почти сразу сдаётся Джун. – Я понимаю, как тебя это ранит. Но он тебе уже никто, как и для нас. Не воспринимай это близко к сердцу. Он ведь тебе не ближе нас.       И Джин хмуро смотрит на свои согнутые колени, пытаясь понять, так ли это, однако к ответам не приходит. И ничего больше придумать он не может, кроме как сказать, что так оно и есть. По крайней мере, в какой-то степени, в этом была правда. – Вообще-то, Чимин мне не чужой человек, - признаётся он, делая голос расслабленнее, но самому расслабиться не удаётся. – Я, можно сказать, сам его выбрал и вложил в него очень многое. В том числе, свои силы и деньги.       Намджун афигевает от услышанной информации, пронёсшейся так резко, что даже не успевает моргнуть и что-либо сказать, как старший его затыкает дальше. Джин решил сразу всё рассказать, дабы избавить его голову от ненужных вопросов. – Да, я выбрал его ещё тогда, когда вы о нём ничего не знали. Когда он потерялся, я первый обратился в полицию и искал его, но ничего не получалось. После я нашёл его и хотел спрятать, не смог. В итоге, он сам пытался сбежать, но мне поздно об этом сообщили, когда о нём узнали и вы тоже. Всё пошло не по моему плану, когда вы встретили его. Не знаю кто виноват был больше, но встреча с Юнги и Хоби сделала Чимина смелым, в каком-то роде... И знаешь, всё, что он делал до дня суда, он делал ради того, чтобы выжить среди нас. – Среди нас? Не понял.. - схмурился Джун, когда услышал оскорбляющие его слова. – Мы ему как-то угрожали? – Вообще-то, изначально да. Ведь в ваши руки он попадать не должен был. Я пытался его спрятать именно от вас. И у меня ничего не вышло. – То есть, Чимин.. и ты.. вы были знакомы еще до его встречи с нами?? Но как? Откуда? Точнее, почему?? – Я ведь рассказывал, что он должен был быть изначально моим слугой. Но не подумай, я не собирался его убивать. Я просто хотел понять себя. Так ли сильно я боюсь слуг, что больше никогда бы не захотел взять к себе во служении людей? Или это страх за их жизни, которые могут быть в опасности из-за меня? Эти вопросы мучали меня долгое время после инцидента с убийством нашего слуги. Ты ведь знаешь.. я не могу их видеть теперь. – Но у нас были слуги после этого. И ты их не боялся, - рассуждающе произнёс тот, пытаясь вникнуть во всю эту историю заново. – Я не боялся их, верно. Я постепенно начал свыкаться и относиться проще. У нас ведь столько охраны, дом полон камер и сигнализационной системы. В дом нельзя пронести ничего опасного. И знаешь, пока не произошёл тот случай, я об этом никогда не задумывался. Что мне когда-то придётся держать в своей комнате охрану, которая сможет меня защитить. И я перестал бояться, перестал нагнетать, надумывать и сторониться людей. Мне ведь приходилось работать в такой крупной компании, держать на себе бизнес отца и показываться на люди постоянно. Но не всегда ведь возможно такое, что рядом будет охрана. Я не супер знаменитость и не должен себя так вести, ведь есть люди, которые живут в таком же страхе, но не имеют возможности защититься. И их всё равно убивают. А кто я такой, чтобы избегать своей участи? – Но это меры предосторожности, которые не будут лишними. Ты сам говорил всем об этом. Настаивал на слугах. – Да, но если моя участь такова, что мне всё равно когда-нибудь придётся умереть от рук слуги, что тогда? Сколько ни защищайся, а от стрел судьбы ведь не сбежать. Они настигнут тебя, куда бы ты от них не сбежал, - присев удобнее и согнув ноги вправо, он как-то разласадованно выдохнул. – И поэтому я перестал бояться. – И? Тебе стало легче..? - в попытках понять его, он, кажется, начал снова запутываться. – Я не пойму, для чего ты это рассказываешь? Тебе сейчас плохо? Что-то беспокоит?       Джин был в состоянии смятения. Неизвестность окружила его со всех сторон и от этой западни негде было скрыться. Головные боли продолжались и усиливались. А что делать – он так и не придумал. Возможно, разговор с близким человеком смог бы его успокоить, думал он изначально. Но по итогу пришёл к выводу, что сейчас лучший способ избавиться от проблемы – напрямую от неё избавиться. – Я понял, что должен принять эту судьбу... Мне не нужно было себя защищать от Чимина. Я должен был защитить его, а не себя. Ведь он из нас всех нуждался в этом больше. И.. не дать ему возможности спастись.. означало бы, что мы не оставили ему иного выбора, кроме как бороться самому. А значит, бороться пришлось бы и против нас. В случае с его лабораторией, он так и поступил. От них ему негде было больше скрыться. И когда мы от него отвернулись, он прочуял страх. Конечно, бежать к нам, чтоб спастись, было глупо. Поэтому.. он бежал от нас.       Слова до дрожи проникли в душу Намджуна, вместе с тем пуская корни сомнений в самом себе. Так ли он был прав, когда выгонял его? Или это был знак, что он понял это первым? Ведь опасность могла возникнуть именно в момент, когда они оставили Чимина на произвол судьбы.. Залумываясь сейчас об этом, он не мог предположить больше ничего. Никаких идей и догадок. Только открывающаяся понемногу истина. И она, к сожалению, не самая приятная. – Мы боялись за себя, а стоило бояться за него. Но мне кажется, мы поступили правильно, когда дали ему выбор. И мы сделали правильно, когда отступили от него. Теперь нам стало ясно, о чём он думал всё это время. Ведь просто так взять и решиться признать во всём – не просто смелость... У меня складывается ощущение, что он был готов к этому. – А как ему не быть? Он всю жизнь жил в страхе и побегах. Как ему доверять незнакомцам? Играть с чувствами – то защищаю, то прогоняю, было крайне нелогично. Вот вам результат. – Говоришь так, будто мы виноваты во всём. И что нам теперь, сожалеть об этом? - нервно прорычал Джун.       Повернув лицо к нему, Джин недовольно усмехнулся: – Ваша гордость никогда не позволит вам об этом сожалеть.       Кажется, кто-то нарывался на конфликт, но Намджуна такая идея не устраивала и он принялся искать удобное положение для сна, поправляя сзади себя подушку.       Джин не повёл и глазом. Он продолжал усиленно пытаться заставить себя не переживать обо всём и не надумывать лишнего. Но тяжёлые мысли всё равно нападали на него, не оставляя шанса на спасение, вплоть до момента, пока сон не забрал его в царство Морфея.

***

      Промелькая под солнечным светом мимо сидящих за столом, Сокджин вальяжной походкой прошёл до своего законного места и упал в кресло с тяжелым выдохом, но с расцветающей откуда-то так стремительно улыбкой на лице. – Честно говоря, я спал этой ночью просто ужасно. Но в моей голове созрел план по устранению нашей проблемы, - лучезарной улыбкой сияя во все 32, Джин смахнул пальцем мешающую на глазах челку, но заметив безразличие и сонливость на лицах друзей, тут же переменился в настроении. – Я полагаю, вам всем плевать на наши заботы в компании, да?       И не то что бы кто-то мог сейчас что-то оспорить. Скорее, ввязываться в очередной конфликт с утра пораньше – уже не входит в привычку. Да и по виду старшего они знали точно – не лучший момент портить ему настроение. – Позволь оспорить, я находился в офисе за прошедшие два года в десять раз чаще и дольше, чем все они вместе взятые. Не спал, иногда не ел, но весенние проекты я закончил, - последнее Джун высказал особенно выраженно, показательно расширяя глаза, потому что не выспался и этой ночью. – У меня на руках те отчёты, что ты просил. – Мхм, а остальные что? Чем порадуют? - осматривая ребят, с надеждой в глазах прошёлся по всем взглядом, но не увидел и не услышал нужных ответов. – Понятно. В общем, я чего-то такого и ожидал. – И ты не спросишь как наши дела? - обиженно говорит Тэхён, когда вдруг понимает, что оказался втянут в очередные разборки. – Мы вообще друзья или как? Почему мы встречаемся только когда у кого-то проблемы?       Джин вскидывает брови от неожиданных заявлений, но не спешит злиться. В его представлении эти ребята ещё малыши и они не сильно разбираются в проблемах компании. – Я бы обсудил наши проблемы, но единственная наша проблема сейчас – отсутствие отдыха. Да, ребят, нам пора на отдых.. Всем, - подытоживает моментально, когда замечает бегающие в растерянности взгляды. – И не надо пугаться, это всего лишь отпуск.       Он улыбается, но ответа для этой улыбки не следует. Счастье, кажется, медленно испаряется в воздухе. Никто из ребят не выглядит радостным, никто не вздыхает с облегчением и не бежит его обнимать. Где-то в далеке от сознания промелькнула мысль, чтобы отказаться от своих слов и приступить к утреннему брифингу. Однако сонное, и всё же от этого не менее заинтересованное, лицо Юнги тут же даёт знать, что эта идея не так уж и плоха. Он поворачивается всем корпусом в кресле к Джину и внимательно слушает, ожидая объяснений. – Да.. - неуверенно говорит тот, когда уже все взгляды устремляются на него. – Я решил, что нам нужен отпуск. Долгосрочный.       Юнги от своего немого удивления даже брови вскидывает. У Тэхёна из рук каким-то странным образом падает стаканчик от кофе, а Чонгуку приходится ещё прокрутиться в кресле, прежде, чем он осознаёт услышанное. Неловкая тишина разрезает пространство между ними, но Джин не даёт ей затянуться: – И так, я понимаю, что не все могут согласиться.. но лучше будет всем вместе уехать отдыхать. Я уже путёвки купил. Куда хотите, на выбор. Милан, Париж, Лондон, Мальдивы, Бали, Нью-Йорк, Лас Вегас, Лос Анджелес, куда хотите? Да хоть в наш Чеджу! - старается скрыть нервозность состояние за мнимой улыбкой, но справляется не очень.       Его руки начинают потеть, и это впервые, когда он так сильно и очевидно волнуется на глазах у всех. Казалось, это не какая-то важная конференция, не открытие проекта и не встреча инвесторов, но такое тяжкое ощущение боли в груди сопровождалось ещё с ночи. Сейчас, когда все на местах, но так внимательно слушают – это выводит из колеи.       Его руки уже смяли какие-то бумаги, скрученные в рулон, но он по-прежнему вымученно ожидал ответа ребят. Намджун не сильно был удивлён, но радость от того, что им может посчастливиться впервые отправиться в отпуск всем вместе, заставляет его сердце трепетать. И всё же, остальные продолжали молчать.       Будь здесь Хосок – Джин был просто уверен – он бы давно визжал от счастья и первый бы бросился с объятиями и порывами собираться в дорогу. Но их самый идейный парень-надежда пропал, не оставив после себя и следа, а вместе с ним пропали и привычные для их кабинетов возгласы с радостными интонациями, гласящими на весь офис об удаче побывать на концерте какого-то мега крутого современного исполнителя, или съездить на природу, чтобы поделать кучу фотографий. И, конечно, подобной реакции он и не ожидает. Разве что, Чонгук мог ехидно улыбнуться, показывая то ли радость, то ли недовольство.       Тэхён преданно молчал, сохраняя интригу внутри себя и за этим столом, но сработал внутренний эффект кто, если не он, и это дало толчок к первым эмоциям: – Я бы рад.. - специально кривит лицо, а внутри уже трепещут органы, – Но это ахринеть, как дорого! Ты че совсем!? - тут же вскакивает с места и бросается, наконец, обнимать его.       Он топит его в объятиях – таких родных, уже привычных, что Джин едва успевает очнуться, как от кошмара, как уже замечает, что остальные тоже потихоньку встают с мест. Пока он кряхтит и смеётся от медвежьего захвата Тэ, Юнги и Чонгук бросаются его чуть ли не целовать.       Отпуск они точно ждали. И уж точно заслужили. – Спасибо, брат, если бы ты не предложил, наверно, мы отдохнули бы нормально только на том свете, - с облегчением выдал Юнги, пожав ему руку и приобняв по-своему. – Ах.. да. какие проблемы, - всё ещё не веря, Джин то улыбался, то снова думал о своих сомнениях. – Но на этот раз едем на Мальдивы. Париж и Милан мы с Чонгуком уже посещали, - подмечает тот, указывая пальцем на Гука, когда тот забирает сумку и уже мчит в коридор. – Я так понимаю, можем хоть сейчас собираться? - кричит он уже из коридора, а Джин ему кивает и отпускает на радость, чтобы те успели собраться, потому что самолёт уже вечером. – Да, самолёт прилетит за нами вечером, - спешит их оповестить, когда все потихоньку уходят. – Погоди, - встревает Джун, схмурив брови и повернувшись к нему лицом, – Так ты заранее это организовал? А если бы они отказались? – Нуу.. - постукивая пальцами по спинке кресла, он слегка ухмыльнулся, провожая взглядом последнего Тэхёна, уходящего из кабинета, – Поехали бы только мы с тобой. Ты же хотел переехать, - теперь уже повернувшись сам, он принимается к нему своим телом и сцепляет пальцы в замок за поясницей Джуна. – Давай и мы начнём сборы? Иначе эти ещё и в аэропорту потеряются.       Беззлобно усмехаясь, Намджун прикинул эту картину и начал отметать такие страшные мысли, чтобы подобное не случилось в реальности. Чтобы действительно не опоздать, он, как самый ответственный, решил, что стоять в объятиях достаточно будет и пару минут, а после первым сбежал из кабинета, оставляя Джина смеяться с этих детских выходок.

***

      Когда самолёт уже взлетел и первый час парил среди облаков, Джин лишь успевал наблюдать за этими изголодавшимися детьми, словно мамочка, то и дело поглядывая за младшеньким, который через чур подозрительно не засыпал и не стремился скорее поесть. Все его глаза снова были в какой-то игре. Иногда начинает казаться, что он игровой маньяк и это неизлечимо.       Юнги отчего-то всё равно казался закрытым и отстранённым, словно ни поездка, ни отдых не давали ему покоя. Хотя, понимая его ситуацию, он может представить, о чём все мысли друга сейчас. Вероятно, его не отпускает та боль и обида, о которой ему теперь стало известно, или же, что больше вероятно, он просто не хотел бы оставлять свою подругу одну, ведь по его рассказам, она не любит одиночество и он в последнее время старается составлять ей компанию даже на работе. Но на самом деле, этот отдых ему необходим больше, чем другим. Ведь невозможно представить, через что проходил и проходит до сих пор этот парень, который потерял лучшего друга, любимого человека и все надежды на счастливую жизнь. Конечно, рядом есть другие ребята, но лучший друг, с которым они успели сильно поссориться, навсегда останется в памяти. А исходя из последних эпизодов, когда они плохо ладили и это очень сильно сказалось на них и на всех, скорее всего, только эти плохие моменты могут всплывать по сей день в его кипящей голове.       Насколько Джину известно, Юнги плохо спит. Да и питается он уже всем, чем придётся. По рассказам Намджуна, посещавшего его раз в месяц стабильно каждый год, за эти два года он не сильно поменялся в характере – всё такой же зануда, как и раньше, и привередливый во всём, кроме еды. Но закрытый. Отчего-то даже слишком. В нём нет искры, нет стремлей. И что самое ужасное – он словно потерял смысл жить. Ходит на работу, думает обо всём, но не движется никуда, кроме пропасти, которая его пожирает изнутри и со всех сторон. Джину знакомо это состояние самоизнурения. Но если так продолжится, он может захотеть прекратить жить, а это уже тревожный знак. Но пока, и слава богу, таких сигналов не было..       И всё же что-то в его восприятии к жизни поменялось кардинально. Раньше он ценил всё до мелочей, а сейчас не придёт значения абсолютно ничему. Квитанции за платежи приходят к нему, а платит его подруга. Он стал рассеянным, хотя большую часть времени проводит на работе. Возможно, это эффект недосыпа и плохого питания, а ещё он практически ни разу не был на природе за все эти годы одинокого образа жизни. Поэтому идея уехать на отдых приходила к нему уже давно. И в целом, Джин мог бы сказать, что она пришла к нему именно из-за такого состояния друга. И если он уйдёт в пропасть, испарится в ней, как Хосок, то спасти эту дружбу будет невозможно. Она и так уже почти разрушена.       Когда в последний раз они выбрались все вместе куда-то? Да они и навещать друг друга перестали, не узнают ничего о друзьях, не звонят, не пишут. И всё это словно копится в его голове по отдельным пазлам, и пока собраться не может в одну целую и ясную картину. Но он обещает, что обязательно её соберёт. Как только узнает причины таких поведения ребят.       Чонгук настораживает не меньше. С момента ухода старшего брата, он то и дело пропадал в игровых клубах. Казалось бы, он и раньше играл заядло и они его не успевали видеть на работе как он уже сбегал в клуб, но сейчас это обострилось, как реальная болезнь. Что он ценит в этой жизни, так это лишь игры. Он словно помешался на них и не выходит уже долгое время, хотя получше Юнги осознаёт жизнь и все эти рамки дозволенности в плане дружбы – они ведь обещали ценить и беречь друг друга. И если кто-то куда-то погружается с головой, помимо работы, это уже плохой знак. Чонгук не из тех, кто помешивается на рабочих моментах, но в работе он не плох. По правде, справляется он хорошо и получше многих сотрудников. Однако показатели всё же падают и жалоб приходит несметное количество. И что самое странное – Тэхён на это не обращает никакого внимания. Словно всё в порядке и его парень не помешан на играх. Да, может, он относится к этому как-то легкомысленно, но ведь он сам недавно говорил Джину, как ему надоело то, что Чонгук практически не выходит из клуба и даже дома до утра играет с друзьями. И дело не в недостатке внимания, он напрямую заявлял о ненормальности данного явления. Чонгук был геймером и так и им остался, но сейчас это переходит все рамки. Играть на работе, после работы, до работы. Играть ночью и днём. На рассвете и на закате. С друзьями и без. Играть без продыху, практически каждую минуту. Это не есть нормально. И в этом он прав. Однако всё же, сейчас он ни капли не бесится, не зарекается об этом больше. Успели помириться? Но даже если так, разве чувство беспокойства может так легко пройти, когда он каждый раз видит одно и то же? Муж постоянно в работе – значит вы живёте без мужа, потому что все остальные моменты жизни происходят без присутствия мужа, без его согласия и мнения. Он просто в этом не заинтересован. Так и Чонгук. Он незаинтересован больше ни в чём, кроме игр. Он перестал с ними говорить о чём-то просто так, как друг. Можно сказать, Чонгук тоже пропал. И что больнее осознавать – его это не беспокоило. Джин его ругал, спокойно пытался поговорить, объяснял не раз, что так жить нельзя, но Чонгук даже не обижался. Он внимательно слушал, вёл нормальные беседы порой, но после вставал и уходил дальше играть. Говорить с ним было всё равно, что со стенкой. Она вроде как всё внимала в себя, но простой стенкой в том же положении и оставалась стоять дальше. И её нисколько не смущало это. Чонгук становился неисправимым. Дело не в непослушности и уже далеко не в подростковой капризности. Он просто не хотел меняться.       Или, быть может, это действительно болезнь?       Сомневаясь во всём и в каждом, Джин окончательно сходил с ума. Хосок пропал, Чонгук пропал в виртуальном мире и потерял связь с людьми, Юнги потерял связь с жизнью и вообще какой-нибо к ней интерес, а Тэхёна одно время волновало все это, а в другое время – он казался странным психом, которому плевать на всё. И он не падал в игры, не помешан был на поездках, прогулках, моде, общении с друзьями, его не сильно влекло что-либо. Работал нормально, реагировал на всё нормально, не плакал и не сбегал, общаясь ровно, как и всегда. Но иногда его было словно не узнать – он поддерживал все темы разговоров, обсуждал насущные проблемы ребят и компании, предлагал пути решения, но..       тоже ничего для этого не делал..       С ними со всеми происходило одно и то же. И благо только Намджун был адекватным и просто продолжал жить нормальной жизнью рядом с ним, не сводя его с ума окончательно. Но порой от него доносились какие-то безумные мысли сбежать, спрятаться и переехать, как недавно.       Переехать, когда их друзьям плохо и они практически больны?       Нет, кажется, с Намджуном тоже что-то не так. Почему он ведёт себя так, будто это просто шизофрения Джина?       Всё это казалось немыслимым и одно время пугающим. Но он научился с этим справляться. Потому что если он начнёт себя пугать и загоняться по этому поводу – остальным из своих проблем не выбраться в одиночку. И только лишь поэтому эта поездка была организована так срочно.       Ну.. и, наверно, ещё потому, что на подкорке заела тревожная мысль, что и он уже потихоньку начал сходить с ума.       Расселившись в одном из пятизвёхдночных отелей курортного города Мале, ребята как-то быстро прониклись атмосферой чужой земли и принялись изучать традиции этой страны. Намджун был их путеводителем, так как хорошо ориентировался в других странах и в совершенстве владел английским. Тэхён заметно повеселел, сразу, как поселился в своём номере. После того, как он увидел что находится совсем рядом с его номером, он написал в общий чат, что собирается ещё несколько часов находиться на террасе с бассейном, за которым открывался шикарный вид на океан. И на первые два часа после поездки и прилёта Джин разрешил им отдохнуть в своих номерах, но не сильно забывать, что это всё-таки совместный отдых.       Однако после такого доброго разрешения, конечно же, нашёлся тот, кто должен был всё испортить.       Юнги, до этого отмалчивавшийся всю дорогу и при расселении, внезапно заактивничал и написал в чат, что собирается пройтись один по городу, а после, как найдёт интересные места, обязательно пригласить остальных. Так как Намджун был свободен и вещи свои давно разложил, решил отправиться за ним. – Проследи, чтобы он ни во что не ввязался и поменьше пил. Пожалуйста, - уложив ладони на грудь Джуна, Джин умоляюще смотрел в его глаза и был готов поклясться, что вот сейчас доверился ему, как никогда. – Я очень переживаю за него. – Именно поэтому я иду с ним. Чтобы ты не переживал. По крайней мере, о нём, - улыбнувшись, Джун потянулся с поцелуем ко лбу старшего и заверил его этим нежным поцелуем, что всё будет хорошо. – Доверься мне. С ним ничего не случится. Я и сам давно хотел с ним поговорить.       Джин хотел раскрыть губы, чтобы заговорить и об этом, но тот не дал ему продолжить и поцеловал очень аккуратно, совсем не пытаясь его грубо заткнуть. Обомлевший от удивления Джин остался стоять на месте с расстерянным выражением лица, но уже доверил ему абсолютно всё. Глаза захлопали как-то волнительно, но он понимал, что переживать больше действительно не стоит, потому что Намджун всегда рядом и решит любую его проблему. – И я обещаю, я верну его к жизни. Мы нормально побеседуем, как друзья, а после вернёмся к общему ужину и увидишь ты ещё своего ворчливого Юнги, как раньше, - улыбка Намджуна говорила обо всём. Он постарается и сделает всё, чтобы эта проблема из головы Джина исчезла навсегда. И Джин ему верил, улыбаясь ответно и снова потянувшись за поцелуем.       После ухода Намджуна, он старался отгонять от себя плохие мысли всеми возможными способами. И первым делом принялся готовиться к совместному первому ужину на Мальдивах. Для этого он выбрал один из ранее купленных специально для отдыха нарядов. Это была цветная рубашка с короткими рукавами и такого же принта шорты. Закончив с этим, он отправился проведать младшеньких, потому что тревога за них всё ещё держалась в груди. Но все волнения спали, когда он увидел их в одном номере. Тэхён примерял одежду, которую привёз для отдыха, а Чонгук с хитрой улыбкой смотрел на него, сидя на кровати и расставив руки позади себя. – Оу, вижу у вас тут примерки. Ну ладно, не буду мешать, - не успев сбежать, чтобы оставить их одних, он услышал голос Тэхёна: – Стой, хён, мне нужна твоя помощь!       И, кажется, он выглядел слегка не весёлым, как могло показаться всего секундами ранее. Джин остановился в дверях и вновь раскрыл её. – Что-то не так? - не понимая что происходит, он переглядывался между ребятами, но Чонгук по-прежнему молчал. И всё же взгляд его какой-то поникший, хоть и с притворной улыбкой, он уловить сумел. От этого в голове возникло ещё больше вопросов. Конечно, это не могло не вызвать смятений. Все глаза сразу приковались с вопросительным взглядом к Тэхёну, который тихонько стоял у зеркала и с опущенной головой прикладывал к себе широкие брюки из лёна. – Так, ладно.. Чонгуки, выйди-ка пока. Я дам пару модных советов твоему любимому, а после обязательно оставлю вас двоих.       Чон не стал цокать, шикать и закатывать взгляд. Наоборот, как-то легко с радостью поднялся с места, но удалился из комнаты с вальяжной и расслабленной походкой, совсем не смотря на них. Джина это немного насторожило. – Ну и? - скрестив руки на груди, он присел на кровать ближе к самому Тэ.       У того заблестели глаза от слёз и вот это уже стало плохим знаком. В груди старшего что-то резко колыхнуло и начало рушиться. – Тэхёни, ты плачешь? - подлетев к нему и поймав в свои объятия, он приподнял его голову за подбородок, а в горле уже скапливался ком. – Ты чего? Милый, не плачь только. Давай сядем, поговорим..       Присев с ним на кровать, Тэхён выпустил из рук одежду, что мерил, и слишком быстро забыл о затее перемерить всю одежду, которую он с собой привёз. Интерес пропал, как и те искры в глазах, которые Джин видел в начале поездки. – Ты в порядке? Что-то случилось? Тебя обидели? Это сделал Чонгук?       И обсуждать было нечего. Ведь всё ясно. Их отношения давно были испорчены, а осознание этого стало потрясением. Невозможно. Просто невозможно. Они ведь совсем недавно казались счастливыми вместе. Что пошло не так? И как давно..? – Тэхёни, малыш, - обнимая его крепко-крепко, он старался перенять эту боль внутри, но ничем уже невозможно излечить боль в сердце. – Расскажи мне, что с тобой? Чонгук что-то сделал? – Нет, ничего.. – Не бойся, говори, я всё решу. Он получит у меня, если реально посмел тебя обидеть, - злобно проговорив это, Джин перешёл на серьёзность. Он почти поднялся и собирался уже пойти искать Нука, как Тэхён вцепился в его руки и прижался сильнее, не отпуская. – Прошу, не надо.. Не делай этого...       И всё накопленное встало поперёк горла, хотелось выть от несправедливости. Чонгук ведь мерзавец и явно что-то натворил снова. Он не отстранялся, но руку свою высвободил из захвата, сразу же опустив её на макушку младшего. Поглаживая медленно и успокаивающе, он надеялся услышать правду. – Так что? Что.. он сделал? Он бросил тебя?       Самому не верилось и верить не хотелось никак. Ведь как может человек, которому дарован был шанс на прощение в последний раз и то с каким трудом, снова всё упустить из рук? Как он мог? – Нет, это я. Я его бросил, - признался тихо Тэ.       Тихие всхлипывания начали нервнировать, но Джин сдерживался, чтобы не броситься за Чонгуком и не побить его в лицо за такое. Пусть не он бросил, но явно ведь виноват. – Перестань, Тэхён, ты не должен плакать. Я поговорю с ним. Он исправится и всё решится. – Не решится, хён, - найдя в себе силы, он поднял взгляд и эти красные глаза сказали обо всём. – Не надо. Я сам всё решил. Я больше не хочу его видеть. – И.. почему же? - допытливо продолжал Джин. – Мне надоело всё это, понимаешь? Разве ценит он меня? Нет. Любит ли? Нет. Да он внимание на меня давно уже не обращает, как и на вас. Я будто с несуществующим человеком встречаюсь.       И он был прав. Джин знает это. То, как ко всем относился Чонгук просто выводило из себя. Неужели он такой бессердечный? Его существование, уже даже давно не жизнь, граничило с его отсутствием. – И когда я сказал, что хочу расстаться, он не был против, - из глаз снова потекли слезы. И на этот раз у Джина тоже. Ком сдавил всё внутри, не давая дышать. – Не был, понимаешь? Он промолчал..       До чего же это невыносимо слушать. Осознавать, насколько изменился человек, который всегда доказывал, что достоин большего и лучшего, который никто не опустился бы для такого безобразия.. Отсутствие ли брата рядом или друзей делало его таким – непонятно. Но разве могло это действовать на чувства? Если они есть – ты их чувствуешь, а другие это видят. Если нет – их не чувствуют и никто их не видит. У них именно так.       Чужое лицо медленно уткнулось в живот Джина. И слёзы промочили футболку, пока тот поглаживал его по голове. Сказать было больше нечего. Тишина окутала их и позволила выплакать боль.       Когда они легли в кровать, обнимая друг друга, Джин и не заметил, как проходило время. Близился вечер. Но сейчас он понимал одно – оставлять Тэхёна нельзя.

***

      Проходя мимо улочек с разными прилавками, где продавались сувениры, фрукты, овощи, вещи и прочее, Намджун старался рассмотреть все достопримечательности этой местности. И всё было интересным, завлекающим, кроме его друга, идущего чуть впереди. Всё было шумно и красочно, кроме этого тихого чёрного пятна по имени Юнги.       Он сливался с толпой и старался всех обходить крайне быстро, опустив голову и спрятавшись за козырьком кепки. На его лице маска и полная безэмоциональность. Пока Намджун старался уловить каждый момент вокруг, Юнги же шёл быстро и торопился куда-то, словно не искал для них место на вечер, а сбегал от кого-то. И, кажется, было ясно от кого.       За все прошедшие два года Намджун не смог с ним поговорить и объясниться с произошедшего инцидента, но чувствовал ответственность за свои слова. И хотя они виделись, общались, но до главной темы так и не смогли дойти. Быть может, он не смог переступить границу, а быть может, и сам Юнги не позволял, держа дистанцию. Но, конечно, первым делом, он понимал, что должен был извиниться. – Хён, а ты давно.. в других городах и странах бывал? - как бы невзначай спросил тот, шагая с ним на равне. Но вопрос, кажется, сразу улетел в пустоту, а Намджун вспомнил о мраке внутри этого человека, которого сторонились все, даже друзья. Ответа могло и не последовать. Он понимал.       Юнги был замкнутым всегда, хотя чаще казался просто не любителем шумных мест и большого количества людей. А в своей компании он всегда открыт. Или не всегда.. Они шли быстро, потому что, кажется, Юнги начал ускоряться. И ему словно было плевать на всё это вокруг. Суета города его особо не волновала.       Чёрное пятно действительно было тёмным среди всего колорита. В глаза бросался лишь этот парень, вышедший как из книги о потусторонних мирах. На нём всегда были цвета до простого скучные и невесёлые: серые, белые и чёрные. Чаще это белая футболка, серые брюки или чёрный комплект на выход. И выходил он чисто на работу. Вряд ли его наряды как-то сменялись по вкусам и событиям. Стиль Юнги ясен – что увидел первым в шкафу или рядом, то и надел. Но это было как-то.. через чур... даже для него. Если бы молодёжь, проходящая сейчас мимо с весёлыми улыбками и смехом, спросила о том, знает ли он другие цвета, кроме стандартного чёрного, не делающего его особо заметным, Намджун бы явно посмеялся и согласился. Но Юнги, вероятно, ответил бы напрямую, что выделяться никогда не любил и быть заметным это как раз то, чего он не хочет.       После этой паузы ему пришлось надавать на этого закрытого парня, закинув руку на его плечи и слегка улыбаясь. – Юнги, ну я же вижу, что с тобой что-то не так.. – Со мной всё нормально! Я в порядке! - выкрикнул тот, вырываясь из-под руки младшего. Он начал уходить в другом направлении спиной, смотря в лицо друга. – Отвали от меня и не пытайся лезть в мои проблемы. Мои проблемы тебя не касаются. Хватит. Пожалуйста, хватит этих вопросов. Мне не нужна ваша жалость и поддержка.       Намджун ничего не смог ответить, но потерять из виду Юнги не успел и сразу последовал за ним, когда удивление чуть прошло. Конечно, слышать эти слова было неприятно, но он привык, что Юнги чутка зануда и всегда колючий. Поэтому сразу отправился за ним.       Свернув до ближайшей улицы, он, кажется, немного заблудился, но быстро сориентировался, увидев кафешку рядом. И пройдя в неё, заметил толпу людей.       Протиснувшись в неё, он искал взглядом знакомое лицо. И нашёл спину друга, сразу же вцепившись руками в эти до странного слишком хрупкие плечи. – Отпустите! Вы что творите!? - зашипел более мягкий голос, когда Намджун увидел лицо парня. И это был не Юнги.       Неловко посмеялись и автоматически опустив его, он отшёл и направился к выходу. Уходя дальше, он даже не успел осмотреть здание, но уже сразу понял, что Юнги сюда и не зашёл бы никогда. Толпы людей не для него. Он слегка социопад. И поэтому нелогично было бы искать его в таких местах.       Улица была пройдена, но путь до Юнги это не открыло. Однако на глаза бросилась синяя полоса вдали и он сразу побежал туда по пустой дороге. Улицы за улицами и он оказался уже у пляжа. Почти завизжав от радости, что нашёл океан, он был готов упасть на песок и пролежать там до ночи или прыгнуть в объятия волн. И самое прекрасное за этот день встретило его прямо сейчас.       Закат над океаном..       Шикарнейшая картина. Несмотря на шум и возгласы детей, бегающих вокруг, он наслаждался тем, что видел. И, конечно, первым делом, нужно было сделать кучу фото. Отправив их в чат, он оповестил всех, что нашёл отличное место для проведения ужина. Откликнулись почти все, кроме Юнги. И уже расстроившись, что этот чудо-парень сбежал от них, он готов был дожидаться ребят один. Однако взгляд упал на чёрное пятно, стоящее на тротуаре рядом с дорогой. Подбежав к нему, он сразу схватил его за локоть, а тот даже не дёрнулся. И благо, таких чёрных пятен было не так много на весь остров. Тем более, в кепке, в маске и полностью закрытым.       Отведя его в сторону, как только заметил перед ними крутое помещение со столиками, он провёл его внутрь и был отчего-то жутко рад. – Оуу, да ты посмотри только, нашёл нам место на ужин и не оповестил? - как-то с обидой прошипел Джун у его уха и отпустил его руку. – Но спасибо. Отличный тут вид.       И он действительно был нереальным. Просто космический. Океан был так близок. Шум волн навевал кучу приятных воспоминаний. А запах жареного мяса обострял аппетит.       Они сели за столик и дожидались остальных, сообщив, что уже ждут всех к столу. Заказ был принят и оставалось лишь всем собраться. Но это молчание между ними длилось недолго, как ожидал Джун. И, как он не ожидал вовсе, его прервал Юнги. – Прости, я не должен был вести себя так.. Действительно, как ребёнок.. Глупо вышло, - виновато опуская глаза, Мин тихо выдохнул.       И Намджуна радовало это. Всё-таки ему не так плевать на друзей. И он сам сделал весь заказ, отчего-то почувствовав себя виноватым. – Да ладно.. Это ты меня прости. Не надо было задавать глупых и не нужных вопросов, - усмехнувшись с себя, он замкнул пальцы в замок и начал поглаживать одним большим пальцем второй.       В глубине души он хотел бы забыть всё и начать заново, но он уже достаточно натворил косяков, что было бессмысленно пытаться притвориться, что всё в порядке. – Нет.. я.. – Хён, не надо, - прервал его Джун, не поднимая головы, – Я всё понимаю. Я надавил и зря влез в твои проблемы. Больше не буду, прости. И я понимаю тебя, твою боль. Я знаю ведь, что.. через что тебе пришлось пройти. Но я просто хотел сказать, что ты не один, хён. У тебя всегда есть мы. Мы рядом. И мы поможем тебе всё забыть.. – Забыть? Как мне забыть это? - неверяще смотрел на него Юнги, – Ты думаешь, я забыл бы? Смог бы?       Конечно нет. Намджун знал, что причина его настроения и такого состояния – именно то, что он в себе держит. Чувства ли это, работа ли это или из-за всё произошедшего – не важно. – Да, знаю, звучит глупо. Мы не сможем ничего изменить. Но в этом и проблема. Мы ничем не можем тебе помочь, потому что ты не позволяешь. Я не говорю, что всё из-за тебя самого, но мы хотя бы пытаемся тебя вытащить из этого состояния. Мы хотим помочь. Пойми. И пусть это неправильно, что мы лезет и беспокоим тебя, тревожит твои раны в душе, но мы здесь, мы рядом и просто хотим, чтобы ты это знал. Нам всем не плевать на тебя. – Не плевать? - с грустной интонацией прозвучало следом. – Разве?       И Намджун был уже не уверен в этом. Он знал, что так и есть. Их дружба давно испорчена. Они были близки так долго, но когда резко разошлись – всё изменилось в их жизнях. Они изменились. Каждый тонул в своих проблемах, а главное – они забыли о дружбе. – Да, понимаю.. - с выдохом произнёс Нам, только сейчас осознав, что в этом тоже была проблема Юнги. Рядом действительно не было никого. – Но я ведь пытался помочь тебе. Я приезжал. – Спасибо, но.. в самые мои тяжёлые дни никого из вас не было рядом. Даже Хосока. Впрочем, его и сейчас-то нет. Никто из вас не думал обо мне, верно?       Признать это было больно, но так и было. Разве они могли думать о друг друге, когда самим было плохо? Они все проходили через трудности. Хотя и сейчас тоже проходят не меньше. Судьба Юнги сложилась хуже, чем у других. Он потерял и друга и любимого. Наверно, нет боли тяжелее этой. А теперь из его жизни потихоньку начали исчезать и остальные. – Мы все нуждались друг в друге. В те дни всем было плохо. Но суд мы выйграли, потому что были вместе до последнего, - не унывая, Джун продолжал искать и плюсы. – Ты уверен? - словно поджигая всё вокруг, пускал огня в разговор. – Разве мы не выйграли лишь из-за того, что кое-кто предал другого? Нас отпустили сразу, как только один человек исчез. Я сам его отпустил, я знаю. Это моя вина. Но ты был первым, кто был за то, чтобы он ушёл от нас. Вышло, как ты хотел.       И эта недобрая улыбка была плохим знаком. Юнги явно издевался, говоря всё это напрямую сейчас. В его глазах читалась обида за все эти годы. Отсутствие друзей рядом сделало его настолько слабым, что он не в силах сейчас даже пустить слёзы. В нём горит лишь гнев. – Ты винишь меня в этом? - сглотнув, Джун не поднимал взгляда и боялся услышать что-то ещё. Хотелось, чтобы ребята скорее приехали. – Нет. Это решение было моим, когда я отказался от него. На то были причины. И на решение суда вы никак не повлияли бы. Всё зависело от меня и от него, - не выпуская его из плена своего взгляда, он практически не моргал. – Но на решение Чимина.. повлияли именно вы. Ты и Сокджин.       Это было поражением. Слушать такие слова не впервой, однако обидно. Сердце забилось чаще. Вечер становился напряжённее. – Вы его боялись. Боялись, что мальчишка из лаборатории мог отобрать у вас всё, мог обмануть, кинуть, сдать.. - говоря это с раскрывающейся дьявольской улыбкой на лице, он продолжал прожигать Намджуна взглядом. – А может быть и вовсе убить.       Кима напрягали эти слова и он начал было уже прикусывать губы. Но нельзя давать знаки слабости и поддаваться этому. Юнги просто зол и провоцирует на конфликт. Он выводит его и хочет увидеть реакцию. И будет глупо так быстро сдаться. Поэтому он давит в себе ответный гнев и желание возразить. – Чимина пойти на это вынудили вы. И уж не знаю что именно было в ваших мыслях, что именно стало причиной, почему вам он так не взлюбился. Но у меня есть предположение, что ваше недоверие и привело к этому. Чонгук ведь тоже был когда-то просто слугой.. И всё же к нему у вас не было столько ненависти. И пусть семья Хосока приняла его, как сына, но это не сделало их кровно родными. И к тому же, Чимина я.. тоже сделал частью своей семьи. Но никто его так и не принял. Причину выявлять долго не пришлось, всё и так ясно.       Намджуна так сильно задело это, что он больше не мог молчать, подняв голову и решившись на ответ: – Хочешь сказать, мы испугались какого-то мальчишки? - с долей иронии усмехнулся парень, явно понимая, что так и есть. Но разве он признает это? Юнги этого и ждёт. Он просто кипит от обиды и хочет, наконец, высказать боль внутри себя и отомстить. – Хочу сказать то, что думаю. Да, вы его испугались. А точнее.. его возможностей, каких не было ни у одного из ваших слуг, - проговаривая это, он старался съязвить сильнее и задеть глубже. Только вот каменное лицо Нама не позволяло себя унизить. – Конечно, как же вы можете доверить свою жизнь такому человеку, как он? Но ведь мою жизнь вы ему доверили, раз отдали мне во служение, прекрасно зная, как я отношусь к слугам. Не Хосоку, не младшим, а именно мне.       И теперь тело Юнги чуть сгорбилось, когда он приблизился корпусом к столу и выдвинул голову вперёд, завораживая Намджуна глазами и своими словами. – Это вы послали его ко мне. И ещё неизвестно с какими целями, - на грани безумия говорил тот дальше, будто уже разговаривал не с другом, а с врагом. – Вы хотели, чтобы он служил у меня, хотя понимали, что моё отношение к слугам от этого не изменится. И я не понимаю... зачем? Зачем было его ко мне подсылать? Говорите, их специально готовят для нас? Но разве его не вырастили в лаборатории? Разве он не опасен для обычных людей? – Юнги, он ребёнок, - внезапно перебил его Джун. – Был ребёнок, - чуть грубее продолжил Мин, – Но поступал очень смышлённо даже для юного парня. Он знал на что шёл и был готов ко всему. Но я поражаюсь не этому. Я поражаюсь вам. Как вы смогли такого сломленного и казалось бы ещё слабого, нестабильного человека запрограммировать на служение и выполнение ваших поручений.       Глаза и уши Намджуна ужаснулись лишь от подобных высказываний. Но думая о том, как сильно этот яд проник в его разум и душу, поглотивший в нём всё, сердце болезненно сжималось всё больше. Неужели Юнги всё это время думал именно так? Столько лет хранил в себе это и молчал...       Хмурое выражение лица невольно дрогнуло, но пускать слёзы ор был не намерен. В один миг разрушились все надежды и сбылись те ужасные прошлые опасения. А ведь он был прав. Когда-нибудь они бы пришли к этому разговору и выяснилась бы вся гнилая истина, хранящаяся в душе друга. И лучше было бы оставаться в тишине и неведении, чем сейчас выслушивать, что они оказались самыми ужасными людьми в его жизни. – Вот только зачем? Зачем было так заморачиваться? Чего вы этим добивались? - жавил дальше Юнги, не обращая внимания на то, что им давно подали ужин. – Хотели от меня избавиться, могли просто сказать в лицо, чтобы я ушёл. – Нет, ты не так всё.. – Мне уже всё равно, - заметив, как собственные ресницы дрогнули, он прижал зубами губу изнутри и сдавил всю боль, что рвалась вырваться наружу. – Знаешь, я больше об этом не переживаю. У меня новая жизнь, и в ней больше нет вас.       Выстрел был оглушающим. Неожиданным и контрольным. Эти слова не могли остаться без внимания и потому Джун окончательно взбесился. – Ну раз так, тогда вали... Никто не держит, - чуть ли не выругавшись, прошипел парень, едва раскрывая губы. В его глазах метали молнии и теперь уже было поздно брать слова назад.       Юнги встал с места и неожиданно легко покинул помещение, не сказав больше ни слова, но на последок окинув озлобленным взглядом сидящего на месте друга. И Намджун был бы полным идиотом, если бы побежал следом и принялся извиняться. Нет. На этот раз всё совсем иначе и разговоры ничем не помогут. И Хосок всё же был прав:       Юнги действительно сошёл с ума.       Потому что только двинутые умом будут рассуждать так о своих друзьях. Более десяти лет за спиной, прожитых вместе, проведённых вместе на работе, и такие заявления с недоказанными обвинениями – просто ужас. Слышал бы Джин и остальные, то ушли бы первыми, не раздумывая. О чём только думает этот парень, находясь в своём замкнутом мире? Был ли он таким всегда и до инцидента с мальчишкой из лаборатории? Или стал таким именно из-за него??       Как же глубоко его яд проник в голову к Юнги, уоторый никогда ни перед кем не склонялся и старался не принимать ничью сторону. А это уже говорит об опасности такого шаткого положения. Они все могут лишиться ещё одного друга, не успев моргнуть глазом. И Юнги явно может оказаться первым, кто предложит такую идею. Да он буквально горит желанием поскорее от них избавиться и остаться навеки одиноким. Что ж, раз так, то он уже достиг своего.

***

      Надвигающиеся на берег бурлящие волны, находясь под светом луны, завораживали настолько, что Джин невольно забылся и улетел со своими мыслями куда-то очень далеко, перестав участвовать в застолье. Беседа стала тише и уши слышали теперь только бегущие к ним волны. С каждой секундой казалось, что они пытаются добраться до них, но не могут. К сожалению, у них, как и у людей, порой просто нет выбора. И всё же, они продолжают свою жизнь. Вернуться к реальности и повернуть голову к столу заставил громкий голос Тэхёна, который вывел его, как из глубого сна. – Простите, задумался, - поспешил он извиниться, ощущая вину, что прервался и перестал их слушать. – О чём вы говорили?       Тэхён и Намджун перегляделись с немыми вопросами, но озвучивать их вслух не стали. – Тэхён хочет вернуться в Пусан. Предлагает просто съездить туда, куда хочется каждому. По одному. Точнее, каждый сам или с тем, с кем хочет, - озвучивает предложенное ранее Тэхёном. – А.. - задумавшись, хмурится, но при этом улыбается младшему, – Да, конечно.. Как хотите.       Поднося вилку с мясом ко рту, он останавливается и снова прислушивается к звукам волн. Они снова влекут и отнимают его время, отвлекаясь от реальности. Очень хочется к ним сбежать и скрыться в волнах этого бескрайнего океана. Но это невозможно. Если только не перечеркнуть всю жизнь и не переписать её заново. Но, перестав надумывать, он раскрывает губы и просовывает мясо в рот, начиная потихоньку жевать. – Так ты согласен? - переспрашивает Тэхён, искренее любопытствуя. – Да.. Езжайте. Точнее, соберёмся и поедем в Пусан, а дальше как хотите, - соглашается бездумно Джин, прекрасно осознавая, что это решение было принято не как обычно, а просто срочно и необдуманно. Возможно, завтра он пожалеет об этом, но сейчас ему и самому хотелось уехать отсюда по какой-то неизвестной причине.

***

      Вечер заканчивается тихим ужином и поездкой до отеля, где те расходятся по номерам. Не видятся они ровно до момента завтрака. И, как оказалось, последнего здесь. Приняв решение, что выезжать нужно прямо сегодня, они собирают вещи и проводят последнюю прогулку по знаменитым улицам города и на последок фотаются на фоне океана, прежде, чем отправиться на такси до аэропорта.       По приезду на родные земли, они разъезжаются почти сразу, даже не успев договориться об ещё одной встрече. Джин делает предположение, что на то есть свои причины и у всех просто куча проблем, но в душе копится очередная обида. И, кажется, с каждым днем она растёт так сильно, что почти проваливается куда-то через всё тело в пропасть.       Не сказав ни слова друг другу, они снова пропадают из поля зрения друг друга, даже не послав весточки о своём состоянии и своих делах. Появляется ощущение, что все впадают в какой-то долгий и глубокий сон, из которого смогут выбраться лишь через пару лет.       Отбросив всё не нужное, Джин спешит заняться своими делами в офисе, решив, что на этот раз ему просто не нужно ни с кем советоваться, ибо никому, впрочем, и дела нет до этого. Намджун занят своим проектом, Тэхён полетел на отдых в Чеджу, как и хотел, а Чонгук и Юнги пропали без вести. И, впрочем, ничего нового. Раньше всё так и было. Вот только сейчас удивляться уже нечему.       Ближе к вечеру этого же дня Джин приезжает домой и забывает обо всех иных проблемах, кроме собственной. Сегодня он пообещал поехать к брату, чтобы поздравить с рождением его сына. И ничего больше уже не важно, раз всем остальным тоже на всё плевать.       Поставив телефон на режим не беспокоить, он выезжает из города, не предупредив даже Намджуна о поездке, потому что знает, что тот ещё неделю не выйдет из своего кабинета, если и выйдет, то только за водой и в уборную.

***

      Добравшись до дома, Юнги тихо ступает босиком по коридору и кидает промокшую под дождём накидку около дивана в гостинной, как только входит туда. В доме царит тишина и привычно тепло, что не может не радовать. Однако теплоту он замечает впервые. Не потому, что всё это время тут было холодно, а потому, что всё это время он слишком редко посещал дом, забывая даже завтракать по утрам. Чаще всего он оставался в офисе на ночь и просыпался без завтрака. Но теперь у него отпуск, а в Тэгу завершены все проекты. Официально он свободен и может отдыхать сколько угодно, пока не приедет проверка.       Усевшись на диване, он откидывает голову назад и впервые за долгое время чувствует расслабление. По всем частям тела скатывается усталость и спускается прямо в ноги. Вставать и шевелиться сил абсолютно нет, поэтому он остаётся на месте и почти сразу засыпает, видя, как начинается новый рабочий день даже во сне. Идея это плохая, но вставать он по-прежнему не хочет, да и тело не поддаётся сигналам.       До момента, пока он не слышит шаги на лестнице. Отреагировав почти сразу, он успевает открыть глаза и очутился снова в этой реальности. Но за пару секунд уши заглушились и глаза слиплись так сильно, что появляется ощущение, будто он ездил в командировку по работе, а не в отпуск.       Силуэта рядом нет и шагов не слышно. Но в следующую секунду он слышит дыхание где-то над головой, нервно дёрнувшись и испугавшись неожиданного появления.       Девушка улыбается так нежно и он немного теряется с непривычки. Ему кажется, или он действительно перестал замечать людей вокруг себя с этой работой, потому что не замечать столько времени рядом с собой столь красивую улыбку это странно. И когда её руки аккуратно ложатся ему на плечи, подобно прессу, давящему так плавно и бережно, делая лёгкий расслабляющий массаж, он на минуту забывает как дышать, поддавшись этой слабости. – Ужин уже готов, - сообщает та ласковым голосом, смотря сверху-вниз на Юнги, у которого закрыты глаза, но голова всё ещё лежит в прежнем положении и смотрит вверх. – Можешь поесть на кухне или я могу принести в твою комнату, пока ты примешь душ.. – Боже, столь приятных слов я не слышал никогда, - признаётся с усмешкой Мин, когда немного расслабляется под давлением чужих рук. – Если ты ещё приготовила мне чистую постель и одежду, цены тебе нет, я начну целовать твои руки..       Сольхён смущённо смеётся и убирает руки, расставив их по обе стороны от его головы на спинку дивана. В гостинной горит приглушённый свет и это постепенно вовлекает Юнги в очередной сон. Глаза так и не хотят открываться, но чертовски странное желание, появившееся из ниоткуда, когда появилась эта девушка, заставляет его открыть глаза и встретиться взглядом с ней.       И её лицо так близко, наверно, впервые на его трезвой памяти. От этого хочется смутиться и проглотить слюни, что он и делает, но в глазах уже вовсе не смущение. Кажется, он заворожён... – Ты чего залип? - тихо спрашивает та, заправив одну свясающую прядь волос за ухо. И будет ложью сказать, что сейчас она не смотрела на него так же. Губы действительно были привлекательным. А в столь любимых глазах была тоска и боль, с которой разобраться ей не по силам. Или, это лишь её страх. – Эй, ты начинаешь меня пугать своим таким взглядом.. Выглядишь, как маньяк.       Она так же тихо посмеивается, но шутка проходит без ответа и какой-либо реакции. Сольхён мнётся на месте, выпрямляясь и чуть отстраняясь руками от дивана. – Ладно, прости, - тут же извиняется за глупую шутку, но видит, как Юнги усмехается с этого, и хмурит брови. – Ты чего? – Да просто.. - улыбается как-то хитро и медленно разлепляет глаза, – Ты милая.. Услышанное выбивает из неё смешок, но он прекращается на той же секунде. Наверно, такого уровня неловкости она ещё не достигала. И странно, что это происходит лишь сейчас. – Мы живём два года вместе, а ты это только сейчас заметил? - пытается отмахнуться очередной шуткой та, когда понимает, что бессильна перед его такими словами, похожими больше на комплимент. Не став сильно заморачиваться, она отходит от дивана и поправляет накидку на себе. – А ты это куда? - только сейчас замечает, что она одета для прогулки, и серьёзно хмурится. Он даже усаживается на диване, чтобы посмотреть вслед уходящей подруге. – Эй, я с тобой вообще-то разговариваю.       Голос его вдруг становится раздражённым и грубым. Она прекрасно слышит это и хитро ухмыляется, останавливаясь недалеко от дивана. На самом деле, она не сильно-то и спешила, но сейчас нашёлся повод позлить этого подлеца. И поэтому она разворачивается, строя свою самую ехидную улыбку. – На прогулку, как обычно, а что? - и улыбка эта до жути приторная, что хочется вырвать. Ей и самой хочется уже вывернуться наизнанку, но она терпит, потому что видит, как Юнги встаёт с места и, что странно, направляется к ней.       У Мина вспыхивают искры в глазах и они готовы метать во все стороны после того, что ему сказали. Отчего-то просыпается интерес и он уже не так весел, как всего пару минут назад. Лицо его хмурое и по-настоящему угрожающее. Надвигаясь на неё, он останавливается всего в шаге и смотрит теперь допытывающе, ощущая, как жар в теле поднимается и распространяется по всему телу. – И что это значит? - складывает он показательно руки на груди, удивляя девушку. – С каких пор ты гуляешь по ночам непонятно с кем и не говоришь мне?       Сольхён давится смехом, но не сильно расходится, чтобы не взбесить вдруг разозлённого парня, который ей и не парень. – Ты чего завёлся? - искренне недоумевая, она прекращает эти шутки и смотрит серьёзно, как и он. – Успокойся. Я же с друзьями гуляю. Да и какая тебе разница? Ты всё время молча на это смотрел, а теперь вдруг песок в глаза попал? – Не советую песок в глаза мне кидать, ты ведь знаешь, я слегка маньяк... - низким шёпотом проговаривает он как-то через чур заигрывающе, сам того не замечая, или, как раз-таки, делая акцент на этом. И глаза напротив снова вцепляются лишь в его зрачки и ищут ответ в них. Кажется, его шёпот пускает мурашки по её телу и она начинает немного подрагивать, приобняв себя. – Я не понимаю.. - моргает ресницами напряжённо, но глаз не отводит. – Всё просто, - подходит он ближе и уже почти над ухом шепчет остальное, – Я хочу принять душ и выйти из душа чистым и расслабленным. И чтобы моя чистая одежда и постель уже ждали меня, как всегда.. Ты ведь сможешь это сделать для меня? - и снова смотрит в глаза, заставляя ту нервно прикусить нижнюю губу от расстерянности.       Так близко. Такой низкий шепот у самого уха... Кажется, сегодня она попадёт в рай. Что это такое вдруг произошло? С чего он такой обходительный? Обычно уставшим он приходил сразу спать и чаще не разговаривал ни о чем, кроме работы. А сейчас не зол и даже не кидается предметами. И вовсе не пьян. А это даже странно.       Она боится сама отодвинуться, да и не хочет уже... Запах его одеколон проникает в самые ноздри так глубоко, что оседает в самом мозге. И, кажется, больше он оттуда не выйдет...       Кивая согласно, она даже забывает на что соглашается, но не жалеет. Потому что отказать Юнги, мягко говоря, будет глупо. Как ему вообще можно отказать?       Да только мысли эти доходят до чего-то неприличного и ей снова приходится лишь молча сглотнуть, скорее проглатывая и свои глупые фантазии. Это совсем не к месту. Не правильно. Нельзя. Тупо. Он не..       Юнги вдруг разворачивается и уходит к лестнице. До неё доходит ровно, а там уже хватается на перила, потому что совсем немного шатается и не контролирует себя. И из сна его снова вырывает её нежный голос сзади: – Так мне можно пойти погулять.. с друзьями? - неуверенно повторяет та, хотя на этой же секунде себя бьёт мысленно по лбу. Какого чёрта она вообще это спрашивает? Тем более, у него.       Но не успев уйти до его ответа она видит, как он поворачивает голову в бок и через плечо смотрит куда-то в нижний угол. – Не, мне не нравится твоя интонация. Кажется, ты не с друзьями хочешь пойти.. В таком случае, тем более нет, - даёт ответ и уходит наверх без объяснений.       Сольхён остаётся внизу и думает об этом снова. Зачем она говорила это всё? И почему он ответил так..?       Игра затянулась слишком сильно. Пора её заканчивать.       Спустя некоторое время после того, как она относит ужин на подносе в комнату, наконец-то слышатся звуки, как Юнги выходит из душа.       Она поднимает голову и замечает, как он вытирает полотенцем голову, опустив её вниз. И когда поднимает голову, то сразу встречается взглядом с ней, удивившись её приходу. – Ты сам сказал.. принести ужин, - сразу оправдывается та, приподнимаясь с постели и поправляя после себя.       Юнги чуть хмурится, выглядя уже более свежим и бодрым. Сна ни в одном главу, а на лице куча вопросов. И он не сводит глаз с неё, смотря через чур пристально, будто теперь это она маньяк. Ей приходится отойти на пару шагов от кровати, но даже после этого он не спускает с неё глаз, откидывая мокрое полотенце на постель.       Девушка откровенно залипает и на этот раз не только на мокрые волосы и чистую кожу парня. По странным обстоятельствам, на глаза попадается и приоткрытая часть его тела. Слава богу, что всё, что ниже пояса, уже прикрыто, потому что, вероятно, увидь она лишнее этой ночью, всё могло бы закончиться очень плохо и неприятно. И она смущённо уводит взгляд сразу, как натыкается на открытый пресс Юнги, по которому стекают капли воды. И на какую-то грешную милисекунду ей хочется оказаться рядом и дотронуться, чтобы, конечно же, стереть эти капли с тела. Но столь пошлые и запрещённые мысли улетучиваются сразу, как он откидывает волосы назад руками, пропустив пальцы меж них и зачесав их в другую сторону.       Полотенце на поясе слегка слабеет и развязывается, но он всё же подходит ближе, обойдя кровать. Но вовсе не для того, чтобы подойти к ней. Он поворачивается к ужину на столике и наклоняется, чтобы попробовать фрукты в тарелке, но почему-то первый кусочек роняет и решает не продолжать дегустацию. – Ладно, иди, я разберусь, - говорит он и принимается вытирать стол после съеденного кусочка фрукта.       Но Сольхён стоит на месте и привлекает его внимание после пробы некоторых фруктов. Они застывают на местах с глазами, не понимающими ничего. И если ему хочется спросить что не так и почему она ещё тут, то ей не хочется ничего, потому что мысли улетели далеко, пока она рассматривала его тело.       Юнги улавливает всё сразу, но решает включить дурачка, дабы посмотреть на то, как та будет выкручиваться. – Залипла на мне, да? Скажи честно, я тебе нравлюсь? - и почему-то усмешка начинает становиться настоящей. Потому что ему хочется в это верить и надеяться, что хоть кто-то скажет да и все равно уйдёт. По крайней мере, это было бы честно и справедливо. Дать выбор, после озвученных чувств, а не лезть сразу, как делают многие. А ведь некоторые и вовсе ни о чём не говоря, нападают, кусают в самое больное место, а после исчезают. – Нет, - мотает головой неуверенно, чем быстро себя выдаёт. И сейчас бы улететь в космос или утонуть в море, чем это говорить. От этого ноги подкашиваются и уже хочется себя покалечить за тупое решение прийти сюда и остаться здесь до самого его выхода. Он здесь, и что дальше?       Юнги замечает дрожь и страх. Только такое происходит не впервые. Несмотря на это, он понимает её. Как вести себя с человеком, который тебе никто? – Ладно, прости. Зря спросил, - опускает голову, замерев на месте. – Но мне стало интересно, почему ты осталась меня дожидаться..       Они молчат ещё какое-то время, не находя подходящих слов для объяснений. И ей всё же приходится смолчать, чтобы снова всё не разрушить. Когда Юнги садится на кровать, чтобы в тишине быстро поесть и освободить посуду, она вдруг оживляется и падает на колени перед ним, положив одну руку на его бедро. – Ты.. чего? - и вроде хочется убрать ногу, но что-то делает этот момент таким интимным, что хочется только одного. Но он смотрит в эти глаза и понимает, что с подругой так поступить не может. И это молчание в ответ говорит обо всём. – Вставай, не надо так.. - он спешит убрать её руку с себя, но та не отпускает и смотрит по-щеньячи мило, что Юнги невольно забывает обо всем и ведётся на эту провокацию, держа руку на её запястье. – Ну что, говори? – Пожалуйста, позволь.. – Что позволь..? - хмурится, ничего не понимая и опуская вторую руку с вилкой. – Мне нужно уехать.. - признаётся тихо, но уже уверенно.       И Юнги стоило лишь посмотреть в эти глаза, как снова всё плыло и исчезало вокруг неё. Время замедлялось, а в ушах было биение чужого сердца. Кажется, даже дыхание замедлилось. – Прости.. Я должна уехать. На работу вернусь в понедельник, обещаю, - и крепче хватается за его бедро, словно это как-то повлияет на ситуацию. И Юнги почти падает в омут этих очаровательных глаз. Но вовремя себя спасает, моргнув пару раз и уведя взгляд. И пусть он уже выдал себя. Сейчас куда важнее сохранить своё положение и не дать себе сойти с дистанции окончательно. Лучшего решения, чем перестать смотреть на неё, он не находит.       Только в чужих глаза сразу же гаснет свет, рушится надежда и желание говорить. Будто крылья, обретённые совсем недавно, почти сразу оборвали и выбросили. Она опускает взгляд, почти не дышит и забывает то, о чём собиралась говорить только что. В голове слышатся громкие удары собственного сердца, но остановить эти звуки она не в силах и потому просто поднимается с колен, убрав руку с бедра парня. – Подожди, - задержав её за руку, Юнги сам себя корит и будет дальше ненавидеть, но всё же делает это. Он быстро хватает её за запястье и очень медленно поднимает свой вымученный взгляд, не желающий ничего выдать. Проходит секунда. В ответ тишина и полное бездействие. Но только вместо того, чтобы отпустить её, он крепче сжимает руку и слегка тянет на себя, заставив её посмотреть в свои глаза.       И Сольхён, преодолевая жуткое сердцебиение, поворачивает голову к их рукам, отчего-то резко сцепившимся, и видит, как её держут. Действительно не отпускают и хотят остановить. Её не прогоняют. Наконец-то. Не ждут, что уйдёт. Наоборот. Ждут, что останется.       Взгляд сам поднимается на глаза Юнги. И у того сердце падает в ноги. Бьётся в конвульсиях где-то пару секунд, а после затихает. И знак этот не к добру. Кажется, сейчас он потерял способность дышать и жить.       Этот взгляд Сольхён...       Он повалил его с первого раза. И ещё тогда он поклялся на трезвую голову, что смотреть больше не рискнёт. Прогонит, отругает, накричит и поссорится, оттолкнёт или промолчит, чтобы не завязывать разговор лишний раз, но посмотреть в эти глаза не сможет. Это сложно. И это больно. Больше всего, это невыносимо больно. Ведь она подруга. Просто подруга, с которой он живёт вынужденно. Или.. уже нет?       Что это? Резкий зов из ниоткуда, словно знак судьбы? Или шутка? Издевательство снова? Проверка на прочность? Он просто вариант? Сколько это будет длиться? Как долго это продлится и как далеко это зайдёт? Не важно. Уже не важно. Потому что из тысячи ночей, которые он поклялся не проводить рядом с ней и не смотреть в её глаза, именно эта ночь стала той, в которой он пропал навсегда из-за этих карих глаз. Теперь хотелось неизбежного, но того, чего он так старался избежать, – остаться здесь ещё немного, рядом с ней и ощутить.. её. Коснуться, погладить щеку, вдохнуть запах и утонуть в этой земле, что видна через зрачки янтарных глаз. Хотелось просто быть рядом, чувствовать и проявлять чувства.       Но стоило ему опуститься ниже, посмотреть на что-то запретное, как биение сердца вернулось, напоминая о границах. И неловкость сама остановила его, выдернув из мечтаний. Так нельзя. Конечно, нет.       Но ведь чувства...       они всё же есть... – Я должен был сказать это сразу, чтобы.. не было недопониманий.. и причин для ссор. Сейчас, когда я смотрю на тебя трезво, я не могу ничего сказать иного. Ничего, кроме того, что ты близкий мне человек. Ты стала ближе. И я, правда, сожалею, что когда-то плохо к тебе относился.. И.. - он не договаривает из-за резко вырвавшейся фразы девушки: – Стой, - она сама хватается за его руку и просит не продолжать, заглядывая в глаза умоляюще, – Не надо, Юнги. Я понимаю.. что, возможно, нравлюсь тебе... Но это.. – Сольхён, - поднявшись с места, Юнги вдруг грубеет и подходит ближе. Становится прямо перед ней и чувствует, как чужое сердце замирает на эту минуту. И ему жутко не хочется это говорить. Но он вынужден. Тихий смешок себе под нос отрезвляет его моментально и он, наконец, собирается смелостью. – Ты неправильно меня поняла, - и снова сокращает дистанцию, приближаясь ещё на шаг к ней. Между ними не осталось сантиметров. Он буквально дышит у её лица, чуть опустив голову.       Сольхён тихо сглатывает, надеясь, что её сильное сердцебиение не слышно. Но сейчас, кажется, с ней происходит что-то очень плохое. В голове куча мыслей и хочется сбежать. Но с другой стороны, она уже корит себя за сказанное. Ведь говорить это она вовсе не хотела. Потому что чувствует иное. И хочет обратного.       Притяжение между ними словно увеличивается, но размеренное дыхание девушки теперь уже почти не слышно. Кажется, она застыла неживой куклой на месте, когда он приблизился ещё немного и начал дышать рядом, заставив и её делать тоже самое, вдыхая его запах. И, на минуточку, он по-прежнему в халате и часть его груди всё ещё открыта, на что она никак не могла не обратить внимания. В голове всё окончательно смешалось.       Сердце делает гулкие и быстрые удары, когда парень шепчет у чужого лица: – Ты мне не нравишься, - тихо, словно сохраняя это в секрете, разбивая тишину и ставя точку на всех вопросах раз и навсегда. А когда договаривает, отходит уверенно и больше не нервничает по этому поводу, потому что сделал всё так, как должен был – сказал по делу и не тянул эту тему до последнего. Скандалов нет, не будет и не должно быть, потому что не с чего их больше раздувать. Никто никого больше не сможет понять неправильно.       По крайней мере, ему так казалось, пока он уже у выхода из комнаты не услышал тихий голос Сольхён: – Ты идиот, Мин Юнги..       И почему-то услышанное неожиданно больно кольнуло в груди, напомнив снова о тех днях, когда всё только начиналось и мысли об этой сумасшедшей были иные. Сложность в голове создавала мысль о том, что все прочие мысли с самого начала их знакомства оставались прежними, но, кажется, или больше не кажется, за продолжительное время, ему уже не так сильно хотелось уходить сейчас от неё так и разбивать её сердце.       Странно. Впервые он делает кому-то больно, но от этого становится больно и самому. Или, может, раньше он чувствовал нечто подобное, хоть и не мог ничего с этим сделать. А разве должен был? И мог ли вообще?       Раньше всё ощущалось по-другому. Люди были не те. К ним были чувства, привязанность, желание, но всё утеряно. И навсегда. И слава богу, что так.       А что сейчас? Он ведь закрылся от мира не просто так. Сердце закрыто навсегда от всех. Вот только как быть с одним сердцем, что находится рядом, и как бы не пыталось скрыть и соврать, всё равно бьётся сильнее рядом с ним?       Он снова ушёл. Сказал правду и ушёл. Сделал больно и ушёл. Сколько ещё это будет продолжаться? Почему он ничего не может с этим сделать?       Разве люди вокруг это заслуживают?       Все мысли до самой ночи, пока он снова лежал один на холодной постели, съедали его и были полны туманом, болью и той нераскрытой правдой, что ещё хранилась внутри. Как о ней рассказать? И кому рассказать?       Даже лёжа ночью в одиночестве, я чувствую больше, чем когда нахожусь среди людей. Так что я должен сказать им? Что должен открыть из своей души? Могу ли я это сделать теперь добровольно? Не станет ли инстинкт самосохранения бороться за мою жизнь, когда я снова кому-то откроюсь?       Я каждый раз, пытаясь уснуть, зажмуриваюсь сильнее и сворачиваюсь в клубок под пледом, даже если мне жарко и не больно, и пытаюсь ощутить всю ту боль, что вынесли люди, которых я ранил. Теперь, когда я совсем один, что ещё я могу испытать? Кроме боли, что несли они в себе. Кроме той обиды, что сжигала их изнутри каждый день всё больше. Я лежу в тёмной комнате своего одиночества и мысленного заключения в полной изоляции от людей. Тех, кому больно рядом со мной, и тех, рядом с кем становится больно мне. Так куда же мне ещё идти?       Оставаясь тут один, я ведь всё равно никому не нужен. Что я должен был сделать тогда и что должен сказать сейчас? Имеет ли это теперь значение?       Я очень хочу.. Очень хочу просто оказаться там, где боли больше нет и не будет, где люди смеются и улыбаются искренне друг другу, туда, где ангелы греют души ласковыми словами и скрывают нас от дождей и ветров своими мягкими крыльями. Я хочу быть рядом с человеком, которого когда-то уничтожил...       Смогу ли я тебя увидеть снова, прежде, чем ангелы встретят меня в том месте?

***

      Пустые серые коридоры приобретали всё более мрачный вид с каждой секундой, когда свет давал перебои и мигал временами, а после и вовсе потух. Теперь всё вокруг безжизненно, тихо и мертво. И шаг за шагом он приближался туда, куда клялся не приходить. Шаги становились медленными, короткими и осторожными.       Остановившись, он услышал тихий шёпот где-то неподалёку. Кажется, кто-то говорил в другом коридоре. Но не придав этому значения, снова направился вперёд. Страх исчез. Не было головокружений, не было обиды и боли. Только пустота в глубине души, которую не залечить абсолютно ничем. Он не был готов к таким временам, но суровая зима пришла слишком рано. И не сумев выбраться из снежной ямы, он так и остался в ней, позволив снегу его покрыть полностью. Яма была закрыта. Но он остался в ней. И даже будучи ещё живым, он верил, что уже умер. Весь мир продолжал существовать и жить, а его тело постепенно разлагалось под толщей снега. И тепло не хотело приходить очень долго. Пока однажды до него не донёсся чей-то нежный голос, зовущий его за собой. И он поднял руку вверх, с закрытыми глазами тянул себя, пытаясь подняться, но сил не было. И только когда чужой знакомый голос усилился, позвал сильнее, в нём словно из ниоткуда появились силы, чтобы зашевелить ногами под таким грузом. Руки и ноги вытащили его сквозь снег. Он выбрался из своей глубокой ямы, но был всё ещё привязан к ней какими-то толстыми еолючими корнями, что исходили из самой глубины земли. Они держали его крепко, не отпускали, пока он шёл дальше от ямы. И дойдя прямиком до этого ада, он молился сквозь тихие вздохи, падая и снова вставая, что однажды ещё вернётся. Но пока должен идти к этому голосу. Он должен его найти.       И сейчас этот знакомый голос привёл его в очень незнакомое, но такое жуткое и пугающее место, о котором он думал слишком много с тех пор, как остался один заточенным в своих мыслях. Всё улетучилось. Тьма вокруг, устрашающие голоса, крики, плачь и угнетающая атмосфера вокруг. Это место было таким же, но уже не пугало. Ноги несли его дальше, в неизвестность, которую хотелось найти и раскрыть.       Теперь он здесь. В самом логове зла. В чёртовой комнате дьявола. В аду, где каждая стена и каждый коридор таят нечто ужасающее, пытаются его схватить и упрятать подальше. Здесь нет других, нет никого, кроме одного человека. И пустые коридоры ему теперь уже нравились больше, чем шумные посиделки с людьми и полные звуков улицы. Здесь нет звуков. Только смерть.       Железная клетка прямо перед ним, оборудованная под обычную больничную палату, не навеивала никакими мыслями, не пугала, не злила и не отталкивала. Мысли Хосока окончательно пропали, когда окошко в железной толстой двери открылось и ему позволили увидеть то самое, ради чего он оказался здесь на ватных ногах и с еле слышащими ушами. Ноги будто срослись с землёй, а внутренности вырвали из него и бросили на пол.       Там – на холодной одинокой койке, в мрачной и пустой палате, привязанным цепями и в белой больничной пижаме, весь в синяках и порезах лежал малыш, которого он когда-то называл своим младшим братом. Один. Истерзанный. Спящий, или уже не дышащий мальчишка, который очень вырос за это время разлуки. И глаза в это не верили. Картина стала яснее, когда он сделал этот один шаг к двери и развидел всё так, как оно было по ту сторону тяжёлой, непробиваемой и запертой на тысячи замков двери. – Что с ним..? Он жив? - спросил безэмоционально Хосок, выглядя абсолютно уставшим и потерявшим смысл жизни. Теперь в сердце ничего не колит и не болит. Только что-то просится вырваться наружу. Но его лицо размыто всеми произошедшими событиями за последнее время. Но он уверен, даже истекая кровью и не видя совсем, он бы всё равно стоял здесь, чтобы быть рядом с ним.       На глаза попалась именно эта железная чёрная дверь, запертая на тысячи замков. И как бы ни хотелось отпереть её , он понимал, что не сможет. Нельзя. Но из головы не выходил вопрос: – Почему у этой двери нет ручки? Туда нельзя зайти? - и снова смотря только на парня на койке, он говорил тише. – В эту палату нельзя заходить, - ответил один из охранников. – Она заперта. Туда можно только главврачу.       У Хосока в голове возникла мысль, объясняющая это. И такое действительно возможно было только здесь. Удивляться нечему. Разве могли быть в таком месте иные условия? Но что-то от подобного в сердце всё же зашевелилось.       Смотря на всё это ещё пару минут безучастно и безразлично, он выдохнул и опустил взгляд. Холодно тут как-то. – И как же главврач туда заходит? - незаинтересованно спросил Чон, когда в голове снова поселился тот же вопрос об отсутствии ручки на двери.       Возможно, это было способом защиты. Ведь известно, насколько лаборатория боится своего пациента. Но то, как именно они решили защититься, приводит Хосока в чувство и даже заставляет усмехнуться.       Они серьёзно думают, что эта запертая дверь без ручки их спасёт?       После недолгой тишины охранник всё же подаёт голос. – Он.. зашёл туда только пару раз..       Напряжение, исходящее от него, заставляет Хосока очнуться и начать чувствовать жуткий холод и мерзость этого места. Неприятнее всего было наблюдать за этой картиной из маленького окошечка, которая всего минуту назад была не такой устрашающей, потому что он изначально прибыл сюда просто ради того, чтобы удостовериться, что его кошмар уже в прошлом. Но, как оказалось, ноги привели его сюда не просто так. И, как бы он ни утешал себя, это вовсе не шизофрения. Мысли о том, что он должен посетить это место и найти его, были не просто страхом из прошлого. Это было предупреждением.       Картина перед ним теперь заставляет его глаза содрогнуться и наполниться слезами, ведь это противное чувство собственной правоты в самый ненужный момент делает его по-настоящему слабым. Он был прав с самого начала. Избежав проблемы, они вовсе от неё не избавились. Более того, она стала ещё хуже, сильнее и опаснее.       Тут оставаться опасно...       Все предположения и догадки складываются воедино и оправдываются, когда неподалёку от койки его взгляд находит мужчину в халате, лежащего на животе без сознания, и с вытекающей алой кровью из глаз.       Нельзя...       Холод пробирается в самое сердце, задевая то живое и трепещащее, что оставалось в нём за последнее время. И только тихий далёкий звук кардиографа пронзает слух, заставляя его брови схмуриться, а тело дрогнуть. Разряд тока проносится сквозь все конечности и органы, пуская болючие покалывания в пальцы рук. Страх охватил его с ещё большей силой, заставив усомниться, правильно ли он сделал, что вообще пришёл в это зловещее место.       Беги.       Ответ искать не приходится. Охранник раскрывает все карты прямо здесь и сейчас, пока каменное лицо Хосока с трудом сдерживает все эмоции и его шок от происходящего. – И с последнего раза так и не вышел...       Нет. Беги, Хоби.. Беги!       Уходи отсюда!       Опасно!       Глубокая и тихая ночь пробуждает Джина неожиданной вибрацией телефона. В комнате разгорается яркий свет и режет глаза, когда тот открывает их и находит первым делом именно свой телефон, а уже после видит, как Намджун нагло растянул ноги на его стороне кровати. Но не обращая на это внимания, он хватает телефон и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.       Пройдя по тёмному коридору на кухню, он убеждается, что Джун не проснулся и не пошёл за ним, а уже после отвечает на вызов неизвестного номера. – Да, слушаю, - нервно шепчет он, когда слышит привычное просим прощения за позднее беспокойство. И только к этому моменту он понимает, что даже не успел узнать что это за номер и кто ему может звонить в такой час. – Что??       Между стен кухни раздаётся довольно громкий выкрик, но Джин вовремя останавливается и говорит уже тише: – Простите, можете повторить? - просит настороженно, вслушиваясь в последующие слова внимательнее. – Вам знакомо имя Чон Хосок? - звучит повторно по ту сторону трубки. – Да.. - его слегка конфузит от неожиданного вопроса и теперь он даже готов пропустить свой сон, чтобы подробнее узнать кто эти люди и что им нужно от его друга. – А что? Что-то случилось? Он что-то натворил? Мне приехать? – Нет, но могу я узнать.. есть ли у него кто-то из родственников? - вопрос настораживает ещё больше и рука Джина, которой он держит телефон, начинает заметно дрожать. Что за вопросы посреди ночи? – Да.. А что, собственно, происходит? Вы вообще кто и почему звоните именно мне? - кажется, он уже начинает злиться. Для успокоения ему приходится сесть за стол и сделать глоток воды из стакана. – Вы были первым попавшимся номером в его контактной книжке. Мы решили оповестить вас и попросить предупредить его семью, если вы с ними знакомы, чтобы они... приехали к нему. – Да что происходит?? Вы объясните мне, почему звоните? О чём я должен оповестить его семью? Произошло что-то плохое? Хосок в порядке? Он куда-то вляпался? Где он? Он в изоляторе? Снова? В полиции? Да где он вообще, черт возьми? Вы можете хоть что-то сказать!?? - выкрикивает он несдержанно и уже проклинает их за этот звонок, который лишний раз только разозлил и выбесил за считанные минуты. – В 23:34 на трассе около Пусана произошла автомобильная авария. За несколько минут до произошедшего Чон Хосок звонил нам и просил о помощи, а после вызов оборвался. Мы выехали на место происшествия и нашли в одной из машин уже мёртвого водителя. Чон Хосок, разговаривавший с нами по телефону, был жив. Мы доставили его в больницу из-за многочисленных травм. – И... что это значит? Он будет жить..? - судорожный голос Джина почти срывается. Из глаз катятся слёзы, а в мыслях больше ничего, кроме абсолютной тьмы. Сердце колотится в конвульсии. А ведь он чувствовал.. Знал, что что-то не так. Но спрашивать больше ничего он не в силах. В груди что-то сильно защемило, не позволив и писку вырваться. – Жить будет.. - тихо, но как-то безутешно выдыхает женский голос, нагоняя страха, – Однако.. – Что? Однако что..? - в последних надеждах его глаза ещё держатся и не закрываются, а когда он слышит ответ, то сразу жмурится, не веря в это, и опускается со стула на пол, чтобы упасть на колени. Пальцы выпускает телефон из захвата, когда лицо максимально опускается к полу и утыкается в место сгиба руки. – Поражения медиобазальных областей височной доли мозга вызвали нарушения в его работе. И.. есть высокая вероятность того, что при пробуждении.. он может не вспомнить никого из близких...       Это значит.. Хоби нас больше не помнит? – То есть.. как? Совсем никого? И с этим ничего нельзя сделать?? – Мне очень жаль.. Но в его случае возможна лишь полная потеря памяти. – Нет.. Нет, только не говорите, что.. – Без шанса на восстановление.