Ну и срань

      Вероятно, я ошибся, когда решил, что Искательница поспешит перейти от размышлений к действиям, хотя до этого ей ничего не помешало наброситься на меня с обвинениями целых два раза, прошу заметить. Молчание с ее стороны не пугало, но начало немного раздражать на четвертый день. Неужели я должен был взять и вести ее за ручку к правильному решению, пока она бесилась из-за того, что правда в этот раз на моей стороне? Это уж как-то совсем по-детски даже для человека с таким наивным взглядом на жизнь и людей.       Нет, тут я пошел на принцип и продолжил ждать. Мой долг в виде доброго совета был выполнен сполна, остальная часть ответственности уже ложилась на вторую сторону, которая либо прислушается и что-то да сделает, либо продолжит думать, что все хорошо и правильно. Согласитесь, тянуть на собственном горбу чужую повозку — не лучшая идея. Особенно когда это может быть не нужно ни тебе, ни хозяину. Благородство и жалость могут быть похожи, но никогда не будут одним и тем же, хотя бы потому что второе редко заканчивается чем-то хорошим.       Предлагаю посмотреть на это с другой стороны. Во-первых, этот неожиданный штиль давал мне возможность подготовиться к возможной буре, которая могла обрушиться на меня в любой момент, во-вторых, даже если бы Создатель смилостивился и не наслал на меня кару небесную, я знал, что не сидел сложа руки, а честно попытался что-то сделать. Жаль, конечно, что была возможность остаться без веселья, но это лучше скоротечных похорон без возможности взглянуть на них со стороны.       Всегда мечтал подстроить свою смерть и посмотреть, как в мою честь напиваются и блюют.       Собственно, у меня все равно было полно своих забот. Вот, например, парочка [сотен] писем от Торговой гильдии, в которых меня слезно умоляли ответить хоть что-то, а еще лучше лично приехать в Киркволл и встретиться с «коллегами», чтобы обсудить некоторые моменты договора. Наивные идиоты. Мир в полной жопе, а я, по их мнению, должен срываться и обсуждать, чем нынче лучше торговать. Нет, ну просто посмотрите на это:       «Многоуважаемому Варрику Тетрасу. Уверен, что там изначально было не это, а парочка крепких слов в мой адрес.       Торговая Гильдия извещает Вас о надобности личной встречи с ее представителями, дабы обсудить заключенный в хх.хх века Дракона договор, нуждающийся в некоторых корректировках. Хотим напомнить, что ваш дом является инициатором этого договора и потому Вы обязаны ответить нам. Ваше личное присутствие не обязательно, но желательно. Письма будет достаточно, если по каким-либо причинам Вы не можете прибыть в Киркволл в установленный срок. Если прошение будет отклонено или проигнорировано, то нихера мне не будет, потому что вы сначала попробуйте меня поймать.       Засим откланиваюсь в ожидании Вашего ответа.       Представитель Торговой Гильдии ну имя очередного придурка вам уж точно не нужно.»       Терпеливые суки нашлись. Уже полгода дублировали это письмо, видимо надеясь, что до меня оно просто не доходит. И главное формулировки такие, будто я им и правда нужен был только для какой-то вшивой торговли, а не чтобы разобраться в очередной распри с Обществом.       Что ж, настало время ответить им, а заодно отправить парочку накладных на какую-нибудь нынче модную срань, чтобы сделать вид, что я очень заинтересован в продолжении «торговли». Им было полезно поломать головы над каким-нибудь шифром, прежде чем схватиться за горящие жопы и начать самостоятельно что-то делать, а не просить моей помощи. Каждый раз одно и то же.       На этом и закончилась самая сложная часть работы, так как дальше шли какие-то письма от любителей моего творчества из знати, которые смело можно было выкинуть, даже не читая.       Не думайте, я уважаю фанатов, просто... Представьте, что вам под руку лезет какая-то очень романтичная дамочка и говорит, как вам лучше писать вашу книгу. Вы, разумеется, вежливо благодарите ее, но не следуете совету и книга выходит такой, какой вы ее планировали, а не какой ее хотела видеть она. Капризная барышня тут же покупает ее, читает и... очень сильно расстраивается, жалуется всему двору и отцу, который горячо любит дочь и готов сделать все, чтобы та не рыдала во время важных переговоров.       История, конечно, краткая и приукрашенная, но в память об этой нелепой ситуации у меня осталось несколько писем с угрозами и стрела неумелого наемника, проделавшая дырку в моем любимом кресле. С тех пор я не читаю письма увлеченных девиц и тем более не отвечаю на них. Лучше уж прослыть невеждой, чем в какой-то момент наткнуться на умелого убийцу и остаться без рук, глаз или чего-нибудь еще. Кто знает, что этим знатным извращенцам взбредет в голову. Побрить мне грудь, сжечь целый тираж неугодной главы, не дай Создатель, забрать Бьянку!       Бросив увесистый конверт с письмами от какой-то там графини в камин, я довольно посмотрел на почти прибранный стол и зацепился взглядом за черновик новой главы «Мечей и щитов». На лице тут же возникла гримаса отвращения. Лучше бы я закончил эту провальную рукопись на первой книге, а не делал из нее целый цикл. Мало того, что мне нужно было придумать удовлетворительную концовку, не затянув идущее из рук вон плохо повествование и не сократив его слишком сильно, так еще и не расстроить Искательницу, а то в этот раз нож точно попал бы туда, куда не надо.       Казалось бы, вот абзац назад я говорил про то, что пишу так, как хочу и не обращаю внимания на убийственные истерики каких-то дамочек, а тут уже боюсь, что получу строгий выговор от излишне чувствительной натуры. Вот поэтому нельзя встречаться с ярыми фанатами. Не успеешь оглянуться, а они уже крутят тобой как хотят, при том даже не зная об этом.       Как по заказу, после этой мысли со стороны входа раздался громкий грохот, вызывая мгновенную реакцию. Бьянка в боевой готовности, мешочек с пылью на случай побега в кармане, ну и пара мелких ловушек, чтобы замедлить противника, пока я пытаюсь добить его. Скажете, что ваш верный слуга параноик? Отвечу вам, что моя подготовка желала оставлять лучшего лишь из-за глубокой веры в гуманные способы разрешить конфликт и невероятное доверие к союзникам. Будь я в иной компании — вовсе бы не снимал броню.       Искательница даже не вздрогнула, понимающе смотря на меня и, о чудо, ухмыляясь, когда я грубо выругался и поставил Бьянку на законное место рядом с собой. М-да, не так я хотел встретить ее, когда до нее наконец допрет умная мысль.       — Я стучала, — заранее защитилась она от возможных нападок с моей стороны. Нужды не было, но приятно знать, что на меня распространялись обычные правила приличия. — После того, что случилось в Убежище сложно расслабиться, понимаю.       — Как-нибудь расскажу тебе подробнее, как весело жить в Нижнем городе. Одно нападение — ничто, по сравнению с ежемесячными попытками убийства, — удивительно, как я смог воздержаться от едкого комментария по поводу сломанного вдрызг замка. — Просто решила попугать меня своей персоной таким эффектным появлением или по делу пришла? — а, нет, все же не сдержался.       — Я же сказала, что стучала. Может, если бы ты... — она раздраженно вздохнула, стискивая зубы и где-то на треть успокаиваясь. — Твое предложение с помощью. Я подумала, что, может, это не такая уж плохая идея.       О, сколько напряжения было в ее теле, когда она стыдливо показала небольшую кипу бумаг, которую прятала все это время за спиной. Крепкие мышцы натянулись как струны, походя на ее нервы при каждом нашем диалоге. И я, как искусный мастер, обязан был виртуозно зажать нужные точки и до раздражения мягко пройтись по ним, чтобы сыграть долгожданную мелодию победы. Как жаль, что в тот момент я еще не имел права прикасаться так к ней. [Надо меньше пить во время написания. Блевать тянет.]       Неохотно позволив мне забрать ее пописульки, Искательница нервно скрестила руки на груди и осмотрела мою комнату в поисках укромного уголка, куда бы она смогла забиться. На ее счастье, я успел подготовить все, в чем мы нуждались. Ну, только уборку не закончил, но это легко решилось одним легким взмахом руки.       Оставшиеся письма и несколько черновых работ эффектно слетели на пол (ругать себя за это я собирался потом), а на столе воцарила пустота, которую предстояло заполнить тем, без чего настоящая работа не могла начаться. Чернильница, новое, уже заточенное перо, подсвечник с еще ни разу не зажженной свечой на вечер, добротный кувшин с лучшим элем, кружки и то, ради чего мы все собрались. Рукопись, удостоенная моего великого внимания.       — Это то, о чем я думаю? — этот вопрос неожиданно выбил меня из колеи.       Она даже не удосужилась посмотреть на красоту, сотворенную для нее и ради нее. Подняв из кучи сваленных на пол бумаг неаккуратно сшитый черновик, Искательница с благоговением рассматривала кривенькую зарисовку обложки. Мне было немного стыдно отбирать у нее эту дрянь, глядя на искорки радости в обычно тусклых глазах, но я просто не мог позволить ей смотреть на нее больше положенного. В конце концов, я еще не закончил эту главу. И вообще, это походило на вторжение в личное пространство.       — Искательница, ты и без того уже показала мне, как запросто можешь нарушать чужие границы, но я бы никогда не подумал, что все так плохо, — наигранное разочарование в моем голосе заставило ее густо покраснеть. Не будь я на своей территории, она бы уже точно прихлопнула меня, как надоедливую мошку. — Тебе стоит поучиться манерам у Кудряшка. Он даже для чиха разрешения спрашивает. А теперь, пожалуйста, садись, если в тебе сохранилась хоть капля приличия.       Посмотрев на стул с благородной бархатной обивкой так, словно он был виноват во всех ее жизненных недучах, Искательница чудом сдержала порыв разломать его и присела, позволив мне даже галантно придвинуть ее ближе к столу. Сам я устроился в кресле, наконец позволяя себе взять в руки чужие труды и начать вычитку.       Вы когда-нибудь сталкивались в лесу с диким зверем, который с большой вероятностью может вас растерзать, но не делает этого в надежде, что заплутавший идиот свалит с его территории? Вряд ли, вы ведь читаете это, а не перевариваетесь в чьем-то желудке. Для более точного сравнения скажу, что уже через пять минут пристального взгляда моей нервозной гостьи я начал ощущать себя в собственной комнате так, словно меня загнал в угол архидемон, которому оставалось сделать всего один выпад, чтобы закончить начатое, но он не спешил с этим, растягивая удовольствие. На душе появилось такое липкое, вязкое предчувствие, что вот через секунду на тебя накинутся и сожрут с потрахами. И абсолютная беспомощность.       Наверное, с возрастом я рехнулся, потому что подобное в хорошем смысле будоражило меня и вызывало желание окунуться с головой в еще большие опасности, а не отталкивало или пугало. А может, дело было в том, что все эти эмоции я испытывал только рядом с ней?..       Нет, я определенно спятил, пока читал написанный ей бред!       Видимо, агония на моем лице была столь ужасной, что этого не выдержала даже Искательница, вот и подала голос в самый нужный момент, когда я уже почти дотянулся до Бьяночки:       — Хватит гримасничать! Просто скажи, насколько все плохо, — она заботливо вырвала из моих рук оставшиеся листы, сминая их и с громким стуком возвращая на стол.       — Помнится, я подбирал слова, чтобы описать твой стиль. Думаю, даже если собрать их в кучу и прибавить еще парочку оскорблений, картина все равно выйдет неполной, — это была самая мягкая характеристика, которая пришла мне в голову, клянусь.       — И после этого ты обвиняешь меня в критике твоих книг, — с небывалым возмущением в голосе заметила Искательница.       Я впервые видел, как она не просто злится или раздражается, а по-детски дуется, но и эта невинная эмоция не смогла согнать с ее лица грозной мрачности. Признаюсь, даже тогда я подумал, что это выглядит очаровательно. Мне захотелось ее ободрить. Правда, я совсем забыл, что моя манера общения и утешения — несовместимые вещи.       — О, никогда бы не подумал, что подобное может задеть тебя. Не стоит расстраиваться. Не всем дано писать романы, Искательница, тем более, основанные на реальных событиях. Слишком это сложный труд — подавать красиво невзрачную реальность.       — Я и не хотела красиво.       — Избегание «вранья», как ты называешь мой талант подать красочно историю, не должно приводить к написанию редкостного дерьма, — я смахнул со стола рукопись от сами понимаете какого слова и посмотрел на нее. — Если бы ты снизошла до просьбы отредактировать это, я бы не согласился. Да даже если бы ты упала передо мной на колени ради этого! Потому что то, что родилось мертвым, не оживит даже умелый некромант.       Ох, какая буря эмоций нарастала в ее свирепых глазах с каждым моим словом. Детская обида пропала, уступая место злобе и разочарованию, которые она испытывала слишком часто, чтобы не научиться скрывать их за каменной маской безразличия. И все же глаза всегда выдавали ее.       На самом деле Искательница никогда не злилась на меня за ту маленькую выходку с Хоуком или на Блэкволла за его великолепный обман. Вы удивитесь, но она вообще не умела злиться на других. Весь тот гнев, копившийся внутри нее месяцами, если не годами, был направлен лишь на одного единственного человека — нее саму. Если кто-то совершал проступок, в первую очередь она винила себя за то, что не смогла догадаться сразу, что это вообще могло произойти и тем более так сильно задеть ее. И так было со всем. Убийцы, воры и преступники уходили на второй план, когда она знала (ей всего лишь хотелось так думать), что в ее силах было предотвратить случившееся, если бы она раньше поняла, что что-то не так.       Скажу вам, страшно наблюдать, как человек сидит и жрет сам себя, пока его ладони сжимаются в кулаки в недежде что-нибудь проломить и избавиться от этого гнетущего ощущения собственной ничтожности. Даже появляется какое-то странное желание взять на себя роль манекена для битья, лишь бы мерзкая атмосфера уныния улетучилась. Б-р-р, даже писать такое странно, а ощущать и подавно.       Я не успел заметить, как моя гостья встала и твердой, уверенной походкой направилась к выходу, похоже, решив не забирать свои потуги написать что-то правдивое и толковое. Оно и к лучшему, потому что продолжать это смысла не было. Может, я вообще отбил у нее какое-либо желание писать, но вряд ли она рассчитывала, что ее тут будут нахваливать, в конце концов, сама знала, к кому идет. И все же разговор закончился слишком быстро. Даже не верилось, что она могла так просто опустить руки.       — Неужели на этом мы и закончим? — мне не нужно было бежать за ней. Хватило просто разочарованного тона и безразличного взгляда.       — Думаю, ты уже понял, что я не люблю сдаваться, — Искательница нарочито медленно повернулась ко мне, явно ощущая себя неуютно и пытаясь скрыть это за хмурым взглядом, — но иногда это просто необходимо, чтобы не тратить время на бесполезные баталии. Мне известно, что пишу я сухо, слишком формально и не очень складно.       — Осознать свою проблему — уже маленькая победа. Осталось придумать решение.       — Хватит играть со мной, Варрик. Ты сам сказал, что не всем дано быть писателями, так что давай просто закончим этот фарс и продолжим заниматься более важными делами.       — Идешь в правильном направлении, Искательница. Писать дано не всем. Но не всем дано и в полной мере передавать правдивую суровость и обыденность реальности, в которой мы обитаем, — в ее взгляде читалось желание хорошенько врезать с ноги по моей довольной морде, когда я неожиданно встал с места и подошел к ней. — Что делают умные люди, когда знают о своих недостатках и имеют рядом с собой самого ненавистного человека... ну или гнома в мире, который как раз обладает нужными им достоинствами?       — Ты хочешь написать про Тень сам?! — мне, конечно, могло показаться, но в ее голосе точно послышались нотки восторга, а глаза так засияли, что я аж на пару секунд ослеп. Жаль, что она быстро сменила милость на гнев. — Нет. Стоп. Нет! Я помню, что было в «Истории Защитника»...       — Дырень от твоего кинжала? Автограф Хоука? Кстати, он сказал, что ему понравилось твое дизайнерское решение, и теперь я даже думаю попросить выпустить маленький тираж в подобном стиле. Указать твое имя в конце книги?       Уверен, ей хотелось ответить что-то вроде: «Миластивая Андрасте, Варрик, я мечтала об этом с тех самых пор, как увлеклась твоим творчеством! Молю, сделай это!» Но она лишь раздраженно вздохнула и поспешила покинуть комнату. Правда, быстро передумала это делать, смотря на меня так, словно перед ней демон, предлагающий ужасную сделку, от которой просто невозможно отказаться. Что ж, ради продолжения этого шоу я готов был стать для нее кем угодно.       Забегая вперед, я даже переборщил с этим, но жалеть об этом мне еще не приходилось.       — Если ты... все же возьмешься за эту историю. Когда начнешь?       — Ну, это зависит не совсем от меня, — задумчиво начал я, с особым интересом рассматривая собственные пальцы, — понимаешь, у меня много работы. Незаконченные главы, плюс, я думал начать новую книгу. Но ради...       — Ради того, чтобы позлить меня.       — О, нечего мне делать, как бегать за тобой с колкостями, дабы полюбоваться постной рожей. Ты хочешь слишком много внимания к своей персоней, Искательница. Я делаю это лишь ради того, чтобы ты не рыдала по ночам в подушку о том, как много в этом мире лжи и прочих мерзотств. Не люблю, когда женщины тратят зазря слезы.       — Тогда тебе придется терпеть мою «рожу» чаще, чем обычно. Ты не напишешь ни строчки без моего надзора.       — Надзора! Ха! А ты говоришь, что это я цепляюсь за роль заключенного. А сама явно мечтаешь вернуться в те деньки, когда мы мило беседовали в закрытой комнате.       — Если тебе будет легче писать с мыслью, что мне есть до тебя дело, то пожалуйста, — махнула рукой она, возвращаясь к столу и задумчиво смотря на все еще полный кувшин.       И все же с элем я не прогадал. Судя по большим глоткам и легкой улыбке, Искательница была довольна моим выбором. Конечно! Импортный алкоголь, который распивают в знатных домах всего Тедаса, а не та дрянь, которую наливают в «Приюте Вестника». Нашему любимому Инквизитору давно стоило задуматься о смене трактирщика, если он не хотел пьянчужного бунта от солдат и тем более от бравой команды Малыша, которая может разнести весь Скайхолд за считанные часы. Сам-то он не пил, но это же не повод портить пир другим!       Налив и себе полную кружку, я вновь удобно устроился в кресле и быстро нашел в небольшом ящике стопку чистых листов.       Не скажу, что я эстет, но каждый раз, когда мои пальцы прикасаются к шершавой поверхности бумаги, меня прям дрожь пробирает. А запах свежих и, главное, качественных чернил? Сиськи Андрасте, да я только ради этого запаха иногда сажусь отвечать на письма или продолжать главу нелюбимого романа. Но ничто не сравнится с тем, как острый кончик пера нежно прикасается к бумаге и начинает тихо шуршать, выписывая все новые и новые буквы с такими красивыми и изящными завитушками. И все это ночью, при свете свечи.       Глаза слипаются от усталости, но ты продолжаешь писать, потому что в голове неожиданно возникла прекрасная мысль и нужные слова, так складно становящиеся целыми предложениями и абзацами. Персонажам уже не нужен ты и твои идеи. Они сами рассказывают свою историю, а тебе, как внимательному слушателю, остается лишь успевать записывать за ними, не пропустив ни одной важной детали и не добавив лишней. Главное успеть поставить точку, прежде чем голоса утихнут, а за окном начнет светать. Главное успеть написать...       К сожалению, муза та еще шлюха и стерва, поэтому чаще всего писать приходилось без ее участия.       Творческий процесс можно сравнить с бесконечной агонией мысли и кратким благословением дела, которые рвут тебя на части всю жизнь. Вот ты вроде свободен, можешь уделить время любимой истории, но в башке, как на зло, глухо и пусто, а даже если есть какие-то мысли, они просто не могут сформироваться во что-то внятное и складное. Клянусь, иногда я по пять часов могу просидеть над пустым листом, а потом плюнуть на это дело! Но с опытом приходит привычка написать хотя бы один бредовый абзац, чтобы после него наконец приступить к работе, постепенно втянувшись в такой знакомый и любимый мир фантазий.       Когда ко мне пришло понимание, что вдохновение точно не посетит меня ради какой-то чужой херни, я по привычке накарябал на листе пару скабрезных словечек, усмехаясь и дополняя их несколькими глупыми предложениями. Начало вышло определенно удачным и очень гармоничным, учитывая тему нового произведения. Правда, первоисточник идеи совсем не оценил мою задумку:       — Надеюсь, ты не собираешься оставлять это.       — Как пойдет, — не подумав, брякнул я и тут же почувствовал злобный взгляд. — Слушай, попади ты туда, то же бы не сдерживалась в выражениях. Кроме того, представь, как будут заинтересованы читатели...       — Тебя повесят за богохульство, если рядом с именем Верховной жрицы будут написаны такие нечестивые слова.       — Уверен, ей бы понравилось.       — Она бы оценила твою смелость, подписывая смертный приговор, — каким-то образом эти слова из уст Искательницы прозвучали не угрожающе, а весело. Эль делал свое дело. — Я серьезно, вычеркни это.       — Ладно-ладно. Все равно ты сбила меня своей святой нудностью и теперь придется начинать сначала.       Отличный абзац был беспощадно зачеркнут, а у меня в голове вновь поселилась пустота и еще большее нежелание вспоминать, что там было в этой проклятой Тени. Единственное правдивое описание сводилось бы к тому, что там жутко, мерзко и есть всякие странные существа, с которыми лучше никогда не видеться, но вряд ли подобного ждала от меня Искательница. Ее интересовали события и тот странный дух, принявший облик покойной старушки. Задачка несложная, но неприятная, учитывая, с какой тварью нам пришлось столкнуться, пока мы пытались выбраться, и сколько... неприятного услышал каждый из нас.       Но делать было нечего. Самолично предложить помощь, а потом отказаться от своих слов — верх свинства, особенно для такого благородного гнома, как я. Поэтому, под «надзором» своей хмелеющей гостьи, я продолжил попытки начать новую историю, в которой не было места лжи, излишнему красноречию и, самое печальное, юмору.