Скрытая Бесчеловечность

      Драко ворвался в их комнату, покрытый тонким слоем пота, и выхватил яблоко из миски рядом. Он вгрызся в сочную мякоть со всей праведной яростью, которую испытывал после последней репетиции, в которой его заставили участвовать. Примерно на полпути поедания Голден Делишес, Драко плюхнулся в кресло, чтобы дать отдохнуть своим ноющим ногам и снова начал оплакивать свои неизбежные репетиции.   — Прежде чем ты спросишь, я все еще ничего не могу сказать тебе о Церемонии, — Насмешливо протянул Драко.   Гаара поднял глаза от книги, только сейчас заметив, что Драко вернулся. Он выглядел уставшим. Должно быть, он был на очередной тренировке.   Потеряв интерес, Гаара вернулся к своей книге.         На прошлой неделе Драко выступил против тирании Альбуса Дамблдора, попытавшись вообще отказаться от мероприятия. Он даже провел несколько вечеров вместе с Гаарой в библиотеке после катастрофического полнолуния, чтобы изучить правовые прецеденты неподчинения министерским директивам, пока Гаара занимался своими делами. К концу у него была стопка бумаг и более сильное чувство права, чем когда-либо видел в нем мир за последние годы.         К сожалению, у Дамблдора не было времени выслушивать его, поэтому он направил его к профессору МакГонагалл, которая не была заинтересована в результатах его исследований и в его убедительных аргументах. Она просто сказала ему, что он должен это сделать, и что ему стоит настроиться на вечернюю репетицию. Когда он попытался в последний раз слабо отказаться, она отругала его со своим резким шотландским акцентом, и он сник под ее яростным взглядом, полным решимостью. В ту ночь он вернулся в их комнату поджав хвост, и не желая говорить об этом, как вспоминал Гаара.   — Отец все еще сердится, ну, ты знаешь. — Сказал Драко, слишком измотанный чтобы снова встать после того, как устроился на своем месте.   Гаара взглянул на него.   — Он продолжает настаивать, чтобы я перенес встречу с Дамблдором. Я пытался сказать ему, что это бесполезно, но всегда когда я говорю ему об этом, он просто начинает рассказывать, как легко было бы остановить это все для меня раньше, и сколько горя ему сейчас доставляет Министр.   — Он расстроен и бессилен, — вздохнул Гаара.   — Ну, да, я полагаю… — Драко все еще было неловко говорить против своего отца так открыто. Они погрузились в молчание, прерываемое звуком дыхания Драко, выравнивающегося по мере того, как он приходил в себя после умеренной нагрузки. — Что еще хуже, она снова была там. Ожидала меня после того, как мы закончили с репетицией. — Продолжил Драко, хмурясь. — Эта Лавато?   — Лавадо, да. Все время поджидает меня. Это тревожит.   — Действительно, — сказал Гаара, не слишком беспокоясь о напористой девочке.   — Мама всегда предупреждала меня о карьеристах. Если учесть, что она ответвление семьи Уизли, то думаю ей предстоит пройти долгий путь, прежде чем она сможет мечтать о том, чтобы оказаться на моем уровне. — Надменно ухмыльнулся Драко.   — Кажется, она хочет привлечь твое внимание. — Конечно она хочет. Насколько я слышал, эта мелкая пиявка делает обходы. Ее внимание не ограничивается группой ее однокурсников. У нее есть список пяти самых богатых мальчиков в Слизерине, и она пыталась сблизиться с каждым из них. К сожалению, я ближе всех к ее возрасту и моя семья самая богатая на сегодняшний день... Если Драко ожидал увидеть на лице Гаары некоторую долю благоговения или зависти, то он был разочарован.   — Итак, она стала преследовать тебя.   — Ну, сначала она пыталась снискать мое расположение, но когда это не сработало, началось это преследование.   — Ты кому нибудь рассказал?   — Ты имеешь в виду учителей? — Усмехнулся Драко. — Конечно, нет. Вполне ожидаемо, что самые завидные холостяки в Хогвартсе привлекают много нежелательного внимания. Просто потому что я оказался среди них, я не могу беспокоить профессоров по этому поводу.         Гаара заметил раздувающееся от гордости Драко и задумался, будет ли полезно или вредно для него, если он уничтожит его. Все же, он решил позволить Драко одержать эту личную победу, пусть и маленькую, поскольку в других отношениях у него было такое же трудное начало года. Гаара мало что мог сделать чтобы помочь ему кроме того, чтобы регулярно пополнять запасы яблок.         И конечно, все таки у Гаары были свои проблемы. Помимо того, что ему нужно было придумать какой-то план или средство для следующего лунного цикла через несколько недель, вчера утром он получил тревожное письмо от Сириуса. Сириус предупредил его, что Министерство снова пытается создать проблемы и организовывает "финальную деловую встречу-отчет", которая должна была состояться в замке.         Гааре хотелось бы думать, что предыдущий визит домой был последним навязыванием Министерства после раздутого вопроса Финала Чемпионата Мира. Несмотря на то, что Драко не знал всей истории с Чемпионатом Мира, он был оскорблен от имени Гаары, и каждый из людей Министерства выразил соболезнование по поводу несправедливости, учиненной Министерством Магии.         Драко предлагал пойти на эту встречу в качестве моральной поддержки/дублера или связаться с отцом, чтобы Гааре прислали адвоката, но красноволосый заверил его, что если ему понадобится адвокат, Сириус сможет все предоставить. Также Гаара сказал ему, что на этой встрече ему не понадобится никакая поддержка, поскольку он был уверен в своей способности поставить в тупик мелкого чиновника из Министерства магии.       Платиновый блондин был обеспокоен излишней самоуверенностью Гаары, но ничто из того что он сказал, не убедило рыжего принять помощь. Из-за этого Драко заставил себя не беспокоиться об этом.   — Когда будет встреча? — Вдруг спросил Драко.   — Завтра, во время обеда. Она не должна долго длиться.   — Во время обеда? Это… это кошмар, — сказал Драко.       Конечно, он имел в виду не дефицит питательных веществ, а тот факт, что Гаары не будет рядом, чтобы отпугнуть его преследователя - Мисс Лавадо, также и многих первокурсников, которые услышали достаточно историй о Гааре, но были слишком запуганы, чтобы приближаться (читай: приставать) к своей цели, когда красноволосый был рядом с ним. Драко не был слишком горд, чтобы использовать своего друга в качестве щита от этой чрезмерно развязной молодой женщины.         Гаара не думал, что это так плохо, по крайней мере так ему не придется пропускать уроки, тратя время на встречу. Он продолжил читать свою книгу, которую ему прислал Ремус, «Оборотни: Правда за клыками: Том III» Фергоса МакТира, который, как предполагалось, был одним из немногих авторов, писавших правду о ликантропии.       Драко посмотрел на книгу в руках Гаары, и благодаря ей ему вспомнилась мысль, которая пришла ему на ум на днях на уроке Истории Магии. Она, как и все остальные мысли на этих уроках, не была связана с Историей магического мира. — О, Гаара, я только что вспомнил... ты заметил, что в полнолуние твоя одежда меняется вместе с тобой?   Гаара услышал Драко лишь вполуха, поэтому был несколько удивлен, услышав что-то ценное на периферии своего слуха. — Что?   — Ну, обычно когда ты трансформируешься, твоя одежда остается на земле, верно? Ну и когда ты превращался в коридоре на прошлой неделе, твоя одежда исчезла. Странно, не правда ли?         Гаара мысленно вернулся назад во времени и задумался, как он пропустил не только свою обычную трансформацию, но и огромное удобство возвращения в прежнюю форму и отсутствие необходимости искать свою одежду. — Ты прав. Должно быть, это потому что это был анимагическая трансформация, а не ликантропическая.   — Анимаги превращаются вместе с одеждой? — Да. Это часть магии которая изменяет форму, больше похоже на Трансфигурацию, чем на проклятие.   — О, да, я знал это! МакГонагалл показала нам всем свою способность превращаться в кошку еще на первом курсе, — Воскликнул Драко.   — Профессор МакГонагалл - анимаг? — Удивился Гаара, пытаясь вспомнить, говорил ли ему об этом кто-нибудь когда-нибудь.   — Да. Она вероятно покажет это тебе, если ты попросишь, раз ты пропустил это. Она, кажется, не так уж часто превращается в кошку. Я слышал, что она иногда бегает по ночам вот так, но это наверное просто шутки.   — Я тоже так думаю.   — Итак, ты собираешься ее попросить?   — Нет, мне не нужно чтобы она это демонстрировала. Я видел достаточно анимагических превращений, — сказал Гаара.   — Верно, потому что Блэк один из них, — Ответил Драко, и его голос понизился на один-два децибела, поскольку он знал, что это все еще секрет от Министерства, которое, как предупреждал его отец, имеет уши повсюду.   — Да. На самом деле Гаара вспоминал не Блэка, а Петтигрю, который снова и снова пытался сбежать от него во время его охоты в конце прошлого года.   — Ну, это все равно очень интересно. Я думал о том, чтобы научиться этому самому, но я не собираюсь идти на все эти ухищрения, чтобы в итоге стать паршивым животным. — Как тануки?   — Я мог бы согласиться, хотя я все еще не уверен, что ты действительно тануки. Как нибудь я найду тебе картинку того, как они на самом деле выглядят. Луна думает, что ты можешь быть чем-то вроде красной панды. В любом случае, нет, я имею в виду мышь или насекомое, ну или что-то в этом роде. По правде говоря, я должен стать Василиском, драконом или чем-то в этом роде.   — Я не верю, что кто-либо когда-либо становился драконом, но я читал один рассказ о женщине, превратившейся в змею. Для нее это закончилось плохо.   — Волшебники почти никогда не рассказывают истории о змеях, — вздохнул Драко. — Возможно были и более интересные анимаги, но они были достаточно умны чтобы не писать о себе, не зарегистрировавшись в Министерстве.   — Возможно.   — Ты когда-нибудь зарегистрируешься? — спросил Драко с улыбкой.   — Никогда, — решительно ответил Гаара.   ОКСОКСОКСОКСОКСОКСОКСО       В начале обеденного перерыва МакГонагалл подошла к Гааре чтобы сопроводить его в свой кабинет, где ждал чиновник Министерства. Гаара заметил, как странно она себя вела и задумался, будет ли эта встреча на самом деле такой безобидной и бюрократической, как утверждало Министерство. Вероятно, нет. Даже МакГонагалл выглядела подозрительно, хотя это могло быть потому, что ее выгнали из ее кабинета во время необходимого обеденного перерыва с полной стопкой тестов, которые нужно было проверить перед сегодняшним её последним уроком.   — Меня попросили оставить вас двоих самих, — Сказала она, когда они подошли. — Поэтому, если я тебе понадоблюсь, я буду ждать за дверью.         Гаара кивнул и остановился, чтобы посмотреть как она трансфигурирует швабру и ведро в коридоре в стул и стол, впечатливших бы даже циника, прежде чем войти в ее кабинет. Закрывая за собой дверь, Гаара услышал как Филч допрашивает МакГонагалл о том, какой негодяй украл его лучшие ведро со шваброй.       Гаара остановился на полпути в кабинете когда увидел, кто встал чтобы поприветствовать его, или скорее, кого он думал что увидел. За столом сидел человек который имел странное сходство с Хенриком Морбиусом, с которым у Гаары были бы серьезные опасения, если бы они остались в комнате один на один.   — Гаара, я полагаю. Боюсь, твоя репутация опережает тебя. Меня зовут Пиус Тикнесс, старший заместитель министра Департамента Магического Правопорядка при Амелии Боунс. — Он протянул Гааре руку для пожатия, но Гаара просто смотрел на нее, пока она не была отдернута. — Конечно, мои извинения. Ты из другой культуры, где рукопожатие по-видимому, не принято? Гаара медленно кивнул.   — Тогда давай начнем без дальнейших запинок, ладно?   Попытка проявить теплоту со стороны этой тощей фигуры за столом была одновременно тревожной и неубедительной, поэтому Гаара не стал поддаваться фарсу и, сохраняя хмурое выражение лица, сел.   — Тебе вообще не нужно нервничать, Гаара. Все что у меня есть, это несколько обычных вопросов, чтобы завершить рассмотрение неприятностей той ночи. На этом мы и закончим. — Тикнесс вытащил пачку бумаг из своей прекрасной кожаной сумки и сел напротив Гаары. — Теперь, если бы я мог просто перенести тебя в ту ночь, в тот момент когда тебя предупредили о том… инциденте?   — Пожиратели смерти напали через несколько часов после окончания матча.   — Разумеется, личность стороны, участвовавшей в инциденте, не может быть окончательно подтверждена и связана с организацией, которая как предполагается, служила Темному Лорду. Несмотря на указания на это, могу ли я спросить, в какой момент ты пришел к выводу, что эта сторона действительно была враждебной?   Настроение Гаары ухудшилось, когда он понял, что этот человек будет избегать правды, что бы ему ни говорили. — Когда я их увидел.   — Значит твои предположения основывались на их внешнем виде? — Я видел фотографии униформы Пожирателей Смерти.   — И твои неопытные глаза подтолкнули тебя к агрессивным действиям? За которые, я могу добавить, ты уже был оправдан.   — Они уже сражались с несколькими другими волшебниками, включая Сириуса Блэка, Ремуса Люпина и Артура Уизли.   — Да, хотя я бы не стал называть этот инцидент "битвой". Я понимаю, кто эти трое. Твой опекун, твой бывший профессор и друг твоего опекуна, а также еще один коллега. Будет ли справедливо сказать, что твоя атака была ответом на предполагаемое оскорбление в их адрес?   — Нет. Это было в их защиту.   — Конечно, я извиняюсь за свою формулировку. Да, ты их защищал. Могу я спросить, почему ты, необученный волшебник четырнадцати лет, защищал трех взрослых волшебников, пользующихся некоторой известностью?   — Нет.   — Прошу прощения?   — Ты не можешь спрашивать, — Раздраженно ответил Гаара.   — Очень хорошо. Вряд ли кто-то усомнится в такой благосклонности, я полагаю, — Сказал мужчина, переворачивая страницу в своем отчете. Гаара заметил несколько его примечаний к тому, что было написано на пергаменте.   — Подробности… подробности о прискорбных вспышках насилия были изложены достаточно развернуто, поэтому я буду краток. Гаара кивнул, сомневаясь что хоть что-то из того, что вылетит из уст этого человека, будет кратким.   — В тот момент у тебя была при себе палочка?   — Да.   — И все же, ты решил использовать клинковое оружие, взрывоопасный артефакт какого-то рода и свой зачарованный песок, чтобы вступить в бой с вышеупомянутой группой? — Тикнесс украдкой взглянул туда где за краем стола был припрятан песок Гаары.   — Да.   — И теперь у меня остался только один вопрос. Это было не так уж и плохо, да? Гаара не ответил. — Что ж, мне просто нужно узнать, кто твои родители, или кем они были в зависимости от обстоятельств.   — Они умерли. Их данные - конфиденциальны.   — Правильно ли я понимаю, что ты отказываешься от прямого и официального запроса информации?   — Да.         Тикнесс уставился на непокорного подростка, ожидая что ребенок сдастся под давлением. Предупреждение, которое он получил раннее, о том что мальчишка что-то беспорядочное, звенело в его ушах когда он переформулировал свой подход. У него не оставалось много времени, прежде чем помощник Директора воспользуется окончанием обеда как поводом прервать их. — Ну, я могу сказать, что я спросил, не так ли? — Тикнесс заговорщически улыбнулся. Он начал старательно перетасовывать и упаковывать свои бумаги под бдительным взглядом Гаары. — Я должен признать, что впечатлен твоим хладнокровием. Не так уж часто приходится иметь дело с кем-то твоего возраста, кого совсем не пугает авторитетная фигура.   Гааре не пришлось отвечать.   — Условности явно не в твоем стиле. — Тикнесс продолжал улыбаться ему, заставляя Гаару чувствовать себя все более неловко. А затем он посмотрел на его лоб. — Мне говорили, что у тебя есть татуировка, но я ожидал чего-то менее... заметного. Довольно точное заявление.   Гаара молчал. Он предпочитал больше не говорить об этом.   — В этой стране незаконно наносить детям такие отметины, особенно на столь болезненную и заметную область.   Гаара тихонько вздохнул, осознав что это не просто пустая болтовня, а вторая часть допроса.   — Это японский иероглиф, я прав? Я не знаю этого навскидку, ты знаешь. Это было в твоем досье. Однако ты сам не из Японии…   Гааре показалось интересным сходство между его родным миром и этой 'Японией', но он по-прежнему молчал.   — Ты предпочел бы не обсуждать это, я понимаю. Это действительно делает внешность интересной. Твои волосы - еще одна диковинка, о которой можно упомянуть. Такой яркий оттенок рыжего, и все же я слышал что они не окрашены. Любопытно. Но ведь никто не контролирует свою врожденную внешность, верно? У твоих братьев и сестер такой же цвет волос? — Братья и сестры? — спросил Гаара. Не исключено что Министерство каким-то образом узнало о его упоминании Темари и Канкуро. Все таки, они каким-то образом определили, что цвет его волос натуральный. Хотя, скорее всего, это просто их догадки. Цвет волос тоже мог быть их догадкой.   — Оу, у тебя нет братьев и сестер?   — А у тебя?   — Почему ты спрашиваешь? — Спросил Тикнесс и на его лице, в остальном вежливо настроенном, появилась легкая ухмылка. Он был удивлен попыткой подростка переадресовать вопрос обратно следователю.   — Я встречал человека, похожего на тебя. Морбиус.   Пиус поднял бровь. — О, Хенрик, конечно. Думаю, я знал, что вы двое встречались. У нас есть что-то общее, насколько я помню, но несмотря на нашу семейную и профессиональную связь, мы не пересекались уже много лет. У него всегда были несколько более… проактивные амбиции, чем у меня. Можно сказать, что я никогда не был любителем семейных посиделок.         Гаара пытался понять, было ли это раскрытие сделано для того, чтобы наконец зародить доверие между ними, или это было просто размышление вслух со стороны мужчины. Впрочем, это не имело значения, поскольку выражение лица Тикнесса сменилось от задумчивого воспоминания и вернулось к расчетливой веселости.       Дверь внезапно открылась и вошла профессор МакГонагалл, остановив прощупывающее заявление, которое собирался сделать Тикнесс. Она подошла прямо к столу и бросила на него свои бумаги, поддерживая зрительный контакт с чиновником Министерства с того момента, как вошла.   — Боюсь, обед уже закончился, мистер Тикнесс, — сказала МакГонагалл с фальшивой жалостью на лице. — Если вы не хотите отвлекать Гаару от уроков, ему придется уйти.   — Уже? Ну, это вполне нормально. На самом деле, мы закончили еще минуту назад. Мы просто болтали, да Гаара? — Сказал он, мельком взглянув на красноволосого, зная что никаких споров с его стороны не будет. — Мне ужасно жаль, что я прервал ваш обед. Теперь, если вы уделите мне еще несколько минут, профессор, я бы смог представить свой отчет в полном объеме. Гаара, большое спасибо за твое время и компанию. Было приятно поговорить с тобой.         Гаара воспринял это как отбой и ушел, не сказав ни слова. Способность британцев скрывать свое презрение вежливостью все еще была за пределами его политических возможностей. Если он подвергнется нападению, будь то физическое или - как только что произошло, - словесное, он не станет сохранять видимость дружелюбия. Или, может быть, это было просто то, что Канкуро пытался объяснить ему с точки зрения их собственной культуры. Это понятие "такта".   Стоя у закрытой двери, он услышал отрывок из продолжающегося допроса Пиуса: — Излишне говорить, что у нас есть стенограммы пребывания Гаары в Хогвартсе, и если вы сможете заполнить некоторые пробелы в наших записях…       Гаара отошел, не желая больше ничего слышать. МакГонагалл знала о нем очень мало, чего Министерство пока не знало, и несомненно Дамблдор проинструктировал ее по этому поводу, когда было объявлено об этой встрече. Так что ему не нужно будет слушать ее уклончивые ответы, после того как он сам провел свой обед, давая свои собственные. То, на что в прошлом году пошел преподавательский состав, пытаясь защитить его от Морбидуса, было свидетельством их преданности директору и его планам.         Он не беспокоился о МакГонагалл и этом Тикнессе. Его беспокоило то, что Министр теперь посылает за ним сотрудников разных отделов. Если раньше он полагался на своих следователей во главе с Морбидусом, которые казалось выполняли для Министра различные грязные поручения, то теперь он привлекал другие отделы для шпионажа. Это указывало на тревожные инвестиции ресурсов в изучении его секретов.         Гаара был силен и телом, и духом, но даже он не мог противостоять объединенной мощи Министерства Магии, не говоря уже об остальном волшебном мире, который мог попытаться взять его под контроль или уничтожить, если его секреты станут полностью известны.         Прямо сейчас он должен был быть на каком-то уроке, но без расписания и Драко поблизости надежда вспомнить в каком классе он должен быть уже в течение следующих пяти минут, была маленькой. Поэтому он сдался и отправился в лес, чтобы немного выплеснуть разочарование от этого. Без дементоров его тренировки были менее бодрящими, но на крайний случай сгодятся и акромантулы.         Ему помогло то, что сегодня днем ​​ему удалось убить самого большого паука на сегодняшний день, размером с жеребца. После этого достижения он удалился на территорию Пушка и провел некоторое время с глупой, надоедливой собакой. Спустя несколько часов траты времени, он вернулся в замок и дал неубедительное объяснение о своем отсутствии Драко, который был обеспокоен его отсутствием на занятии по Гербологии после встречи с чиновником из Министерства.       Гаара написал Сириусу, чтобы рассказать ему о встрече и раскрывая ее истинную природу и провал, насколько он мог судить. После того, как эти короткие строки были нацарапаны, он мысленно вернулся к последнему письму Сириуса чтобы хоть что-то написать в ответе. Он никогда не отвечал, так как единственное, что все еще беспокоило Сириуса, это его отношения с Гарри, которые Гаара не собирался улучшать или обсуждать.         Отложив конверт в сторону, чтобы отнести его в совятник позже тем же вечером, Гаара откинулся на своей кровати и начал наблюдать за напряженными плечами Драко. Он заканчивал домашнюю работу для одного из уроков, которые Гаара пропустил сегодня. Драко, казалось, был напряжен все время, с тех пор как они вернулись в школу. Будь то его отец, навязанные Министерством тренировки для этой Церемонии Открытия, сам Турнир Трех Волшебников, его сложная домашняя работа или какой-то другой фактор, Драко не мог расслабиться с тех пор как прибыл, и Гаара начал чувствовать себя ответственным за это, не сумев исправить это раннее.         Эта неудача не была следствием отсутствия попыток, как концептуальных, так и практических. У Гаары была одна попытка восстановить их общий фитнес-режим, чтобы улучшить здоровье и психику Драко, но она провалилась. Да и желание Гаары убить Люциуса было сочтено им несвоевременным, поскольку вместо того, чтобы решить проблемы Драко, это могло бы принести ему еще больше трудностей. Платиновый блондин, казалось, был совершенно неспособен держать обиду на своего отца, поскольку не переставал следовать его приказам и все еще не хотел слышать ни одного плохого слова об этом человеке.   Итак, физические упражнения были исключены, как и отцеубийство. Что же ему оставалось? Конфеты, вроде, поднимали настроение другим подросткам. Или…         Гаара не подходил для задуманной им задачи. Канкуро тоже был бы неспособен на нее, но Темари возможно справилась бы. Однако он точно знал, что нужно сделать и сказать, чтобы вытащить Драко из этой суматохи. Видеть сквозь тьму других и помогать им найти другой путь. — Вот что он делал. Поможет ли лапша-рамэн Драко? Сомнительно.         Проблемы Гаары не уменьшались со временем. Когда октябрь был в самом разгаре, на него обрушилось еще одно испытание, на этот раз в виде новой статьи мисс Риты Скитер. Ее статьи становились все популярнее, о чем свидетельствовало их частое включение в первые десять страниц Ежедневного пророка. Однако в Хогвартсе они пользовались дурной славой. После серии, посвященной Гааре и школе, она отвлеклась и писала на самые разные темы, ни в одной из которых, как Гаара думал, она разбиралась бы хорошо. Он считал ее статьи плохо обоснованными и плохо написанными.         Однако этим утром ее внимание снова переключилось на школу, и это не сулило ничего хорошего никому из присутствующих. Гаара начал проверять газету с той первой статьи, не из-за нарциссизма - ожидая что в другой статье будет о нем, - а из-за привычного болезненного любопытства и растущего чувства включенности в дела этого мира.         Последняя из ее еженедельных колонок называлась: «Прошлые злодейства профессора Северуса Снейпа». Гаара уже начал сдерживать стон разочарования. Очевидно, что после прочтения этого, проффесор будет очень злым и начнет отрываться на нем. А ведь ему едва удалось избежать всех конфликтов с этим человеком с момента его возвращения на занятия по Зельям, хотя этому в немалой степени способствовало отсутствие у него (восприятия) враждебности Гаары или кого-либо еще в течении этих мирных недель. Выведение Снейпа в такое состояние вещами, подобными этой статье несомненно не означало бы ничего хорошего для Гаары. Прочитав статью, Гаара решил рискнуть вызвать гнев Дамблдора и пропустить следующие пару уроков Зельеварения.         У Скитер были гибкие рабочие отношения с правдой, и она использовала ее так скандально, как только могла. В статье ошибочно утверждалось, что Снейп дружил с Сириусом, Ремусом, Джеймсом Поттером и Питером Петтигрю в школе, и что он помог Ремусу, известному оборотню, спрятать Сириуса от дементоров в прошлом году, продлив общественную панику и помешав Министерству поймать Сириуса и оправдать его намного раньше. Затем, статья перешла в целый параграф о преступном прошлом Снейпа как Пожирателя Смерти и задавалась вопросом, почему такой опасный человек получил прощение от Альбуса Дамблдора за все свои преступления и предложение работы с детьми. Особенно, добавили в статье, когда он стал известен как хулиган по отношению к Мальчику-Который-Выжил, и к Защитнику Хогвартса. В статье говорилось, что большую часть ночей они оба плакали, пока не засыпали.       Обычно такого рода клеветы бывало достаточно, чтобы разозлить Гаару, но сейчас он сомневался что даже простаки этого мира, любой кто знал или встречал его по крайней мере, когда-нибудь поверят, что он плакал из-за чего-то подобного. Также он сомневался, что такие люди поверят, что он вообще ложился спать каждую ночь. Тем не менее Гааре не нравилось, что его постоянно использовали в качестве реквизита в ее историях.         Скитер закончила, написав, что только благодаря ее усердным журналистским расследованиям ей удалось раскрыть эти нелепости, ведь Снейп упорно блокировал любой доступ прессы к обоим мальчикам, чтобы те не высказывались о нем.         Сейчас Снейп точно знал, что Гаара не имеет никакого отношения к этой статье и он ничего подобного не рассказывал, как и Поттер, если на то пошло. Но все же, когда ему указали, что доносчиком была всегда услужливая профессор Вектор, сидевшая рядом с ним, Гаара знал, что его гнев будет направлен к нему. И конечно же, через несколько минут глаза Снейпа метнулись к столу Слизерина, чтобы встретиться с глазами Гаары. У мальчика сложилось впечатление, что он не должен был смотреть в сторону этого человека в тот момент.         Драко начал жалеть его, но это чувство сразу покинуло его, когда он отвлекся, увидев что Дамблдор, видимо хотел поговорить с Гаарой после обеда. Фактически, он стоял у выхода из Большого Зала, поджидая его. Студенты, снующие туда-сюда, были так же удивлены. Вокруг того места разговоры затихли.   — Гаара, я просто хотел напомнить тебе о соглашении, которое мы заключили относительно твоего возвращения на Зельеварение в начале этого года. Я понимаю, что мисс Скитер написала довольно расстраивающую колонку, и не в первый раз, но профессор Снейп будет действовать профессионально, как я тебя и заверял. — Хорошо, — Ответил Гаара, раздраженный что его действия так легко предсказали. Теперь, когда его прогулы были предотвращены, он больше не мог ссылаться на незнание о них, ведь Дамблдор поднял вопрос о сделке. Вот хитрый старик!         Позже в тот день Зельеварение было... напряженным, так это лучше всего можно описать. Верный слову директора, Снейп был менее открыто враждебен к Гааре и вместо этого провел весь урок, наблюдая и ожидая малейшей провокации, чтобы его могли оправдать за пытки над мальчиком. Однако Гаара привык избегать подобных оправдываний людей. Хотя раннее, он привыкал к этому для того чтобы не дать отцу убить себя, а не для того чтобы удержать эмоционально нестабильного учителя от срыва. На самом деле, сейчас это была уже скорее смена ролей.         Снейп был на тропе войны всю эту неделю, после того как он не смог выместить свой гнев на невинных учениках, на которых положил глаз. Его настроению не способствовало то, что в течение всей недели он получал жалобы от представителей общественности, большинство из которых по-видимому не имели детей, посещающих школу в данный момент. Они жаловались на его стиль преподавания, его прошлое, его внешность...   Обещание Дамблдора, что все это прекратится через неделю или две, было единственным что удерживало его от осуществления давней угрозы уйти в отставку.         Недели тянулись, и в середине октября мучительно обыденная повседневная жизнь инопланетянина Джинчурики, посещающего магическую школу, была прервана примечательным, по его меркам, событием. В тот день рухнула его последняя надежда найти свой дом без посторонней помощи.       В начале своих исследований в этом мире Гаара определил четыре основные области магической теории, которые нужно было исследовать. Но только что он определил, что ни одна из этих основных магических дисциплин не применима к его проблеме. В течении последних десяти месяцев, с тех пор как он принял решение изучать их, он исследовал и читал все книги об этих областях одну за другой. Каждая дисциплина имела свои собственные нюансы и содержала в себе множества сложных ритуалов и заклинаний, которые нужно было попробовать, прежде чем ее можно было отложить в сторону и исследовать другую.         Из этих четырех Гаара провел последние одиннадцать недель, копаясь в последней. Сегодня он собирался применить то, что узнал из этой теории. Если она провалится, как предсказывало его закрадывающееся сомнение, то больше ему ничего не останется. Ничего другого в текущих областях магической теории. Любые дальнейшие попытки могут потребовать годы или даже десятилетия исследований для изучения совершенно новых дисциплин.         Дополнительная помощь, которую он получил в Нумерологии в этом месяце, была бесценной, и он даже прогнал некоторые из своих базовых уравнений сквозь призму знаний профессора Вектор, осторожно избегая любых намеков на то, над чем он на самом деле работал. Конечно, он все еще был новичком в рисовании, но если этот ритуал сработает, он сможет продолжить обучение и использовать его, чтобы действовать на основе информации, которую он надеялся получить.       Сегодня он и проводил ритуал. Если бы он сработал, согласно его расчетам, то результат открыл бы ему место его происхождения, дал бы ему направление на это место, и теоретически он должен бы был дать ему указание на то, какой метод он мог бы использовать для возвращения обратно. Он пробовал заклинания с таким эффектом раньше, но эта неясная ветвь нумерологической формулы, как известно вмещала несколько измерений. Конечно, заметки об этих измерениях в книгах никогда не описывали ничего похожего на дом Гаары, но если магия пронзала саму вселенную, не было никаких причин, по которым она не могла бы достичь Сунагакуре.         Хотя это казалось его самой многообещающей возможностью, то что это был его последний шанс, было тем, что тяготило его разум, пока он заканчивал рисовать круг рун вокруг обозначенного места на полу. Как он понял, ему нужно было посетить гораздо более могущественное место, чем Хогвартс и обладать гораздо большими знаниями, если он хотел следовать скоро предоставленной информации, чтобы путешествовать через пронзенные измерения.       Он пытался объяснить все это Драко во время работы, тратя часы на установление требований к ритуалу, сложного набора рун, формации свечей, различных ингредиентов, переводов древних и отвергнутых заклинаний, но это быстро наскучило блондину, и разговор перешел на истории из предыдущего образования Драко.         Драко любил посвящать Гаару в события Хогвартса до его прибытия, чему Гаара был рад потакать, поскольку некоторые истории были довольно познавательными. История о Василиске была интересной, мягко говоря. Хотя сомнительная роль которую казалось, играл в ней Люциус, вызывала тревогу. Драко рассказал не так много, но из того что он объяснил, можно было сделать вывод, что это чей-то личный опыт. Было ясно, что его отец сыграл некоторую роль в событиях, которые никто в семье Малфоев не хотел бы видеть раскрытыми.         Подобно той, эта история касалась ненавистного трио Гриффиндорцев, которое Драко казалось ненавидел и в равной степени с удовольствием обсуждал. Гаара решил, что это была пантомима ненависти, что Драко получал столько же удовольствия от видимости порочного соперничества с Поттером, сколько от настоящей ненависти и конфликта.   — ..И там была огромная шахматная доска. Конечно, я никогда не верил, что она была такой большой, как говорят, но даже если она была вполовину меньше заявленного размера, это должно было быть что-то! — воскликнул Драко.   — Откуда ты об этом узнал? — снова спросил Гаара.   — О, эти трое — кучка хвастунов, честно говоря. Не могут дождаться, чтобы начать кричать о своих последних приключениях, как будто они действительно такие впечатляющие. Единственное, на что они годятся, это рассказывать сказки, — Выплюнул Драко. — В любом случае, на той доске им всем пришлось занять позиции, и Уизли говорит что он был тем, кто их переиграл. Очевидно, Грейнджер помогла бы, но похоже Уизли на самом деле не так плох в шахматах, как можно подумать. Ну, так мне, по крайней мере, сказали.       Гаара оторвался от своих листов с расчетами, чтобы проверить все ли в порядке с Драко. Признать хоть какую-то добродетельность в Уизли было равносильно признанию в вечной любви к Альбусу Дамблдору и всем его магглолюбивым наклонностям в глазах Драко.   Драко заметил это внимание и добавил: — Как бы мне ни было противно это признавать, полагаю, каждый должен быть хорош в чем-то. Жаль что это не магия или что-то еще, что могло бы принести ему деньги в один прекрасный день. Я уверен, что это была не такая уж сложная игра. Раз Поттер смог догнать тот летающий ключ со своими паршивыми навыками полета, все эти испытания должно быть были установлены на уровне десятилетнего ребенка.       Гаара мог признать, что навыки Поттера на этих нелепых летающих метлах были выше среднего, и было трудно воспринимать оценку Драко его игры и шахматных навыков Рона всерьез, когда сам Драко был ужасным игроком. Гаара, по его собственным оценкам, был не совсем бездарен в игре и победить Драко у него получилось бы довольно легко. У этого пацана не было головы на своих плечах для стратегического мышления.   — В любом случае, после того как он чуть не погиб, Поттер и Грейнджер пошли дальше, и каким-то образом Поттер в итоге убил профессора Квиррела и уничтожил Философский камень.   — Он убил его?   — Ну, насколько всем известно, Поттер не сделал ничего плохого, но это же очевидно, не так ли?   — Он смог убить профессора?   — Нет, он должно быть подкрался сзади или что-то в этом роде. Это точно единственное, что могло произойти. Дамблдор вернулся позже и другие профессора не знали, что происходит, пока не стало поздно.   — Я не верю, что Поттер убил его, — сказал Гаара менее уверенно, чем хотел бы признаться.       Он не хотел, чтобы Драко распространял оскорбительные слухи, правдивые или ложные. Реалистично, но казалось маловероятным. Как кто-то с таким прошлым и боевыми навыками Гарри, а также с его магическими способностями после всего лишь одного года учебы, смог победить взрослого волшебника специализирующегося на Защите от Темных Искусств? Тем не менее, в Поттере было что-то, что производило противоположное впечатление. Некая свирепость внутри него, которая заставила Гаару дважды подумать, прежде чем отмахнуться от этой истории.   — Более тревожно то, что препятствия, призванные уберечь этот тайник от Волан-де-Морта или Квиррела, были обойдены тремя одиннадцатилетними гриффиндорцами, — Сказал Гаара. — В этом и суть! — Взволнованно ответил Драко, продолжая выдвигать еще несколько обвинений в некомпетентности их директора.         Если раньше Гаара всегда потакал ненависти Драко к Дамблдору, поскольку этот человек был либо шутом, либо мастером манипуляции, приняв Гаару в свою школу после задавания такого малого количества вопросов, то теперь он просто не кивал. Помимо обещания помочь в его беде, Гаара теперь мог видеть, как некоторые шестеренки вращаются в голове этого древнего человека. Поэтому последнее, чем он мог бы обозвать его — это некомпетентным.   — А тот камень?   — Философский камень должен был стать алхимическим шедевром, способным превратить свинец в золото и дать своему владельцу вечную жизнь.   — Бессмертие? — Гаара представил себе другого одержимого змеями старика, который убил бы за такое вещество.   — Да. Его сделал Николас Фламель, гений проживший более шестисот лет! Он умер в прошлом году я думаю, или может годом раньше. Учитывая, что камень был уничтожен, это неудивительно. Еще один триумф Поттера.   — Зачем он уничтожил камень?   — Понятия не имею. Я бы сохранил его. Золото мне конечно не нужно, но жить вечно было бы неплохо.         Гаара вернулся к своим приготовлениям, неуверенный в такой идее. Для него бессмертие стоило дорого, зная что оно сделало с Орочимару, поэтому идея о том, что простой камень может обеспечить его этим всем бесплатно, была любопытной мыслью.   — Я встретил его однажды на вечеринке, когда мне было около семи, думаю. Николаса Фламеля и его жену. — Добавил Драко. — У отца где-то есть фотография, где он стоит рядом с ними.   Затем Драко перечислил всех известных ведьм и волшебников, которых он или его отец встречали за эти годы, и ни один из них не имел для Гаары никакого значения.         Еще полчаса и подготовка к ритуалу была готова, и по совпадению в это же время Драко наконец исчерпал все известные имена, которые можно было бы упомянуть. Он закончил премьер-министрами магглов, с которыми его отец был вынужден встретиться, когда официальные посредники были больны или считались слишком неподходящими для заключения определенных соглашений. Тогда Люциус был просто вынужден вмешаться.       Драко отступил в дальний конец комнаты без всякой подсказки, не желая быть слишком близко, если ритуал будет опасным, когда Гаара собирался начать, не зная какой эффект произойдет. Когда имеешь дело с пронзающей измерения магией, не мешало бы сохранять дистанцию в десять футов вокруг ритуальной зоны, решил Драко.         Гаара стоял в центре массива, начиная тихо напевать что-то, что звучало и было похоже больше на германский, чем на латинские заклинания, которым он учился. Драко смотрел в ожидании, ощущая пропасть от страха в животе, пока это продолжалось. Это было долгое и непрерывное заклинание, как Гаара и предупреждал его, но Драко не мог найти в себе силы сесть в тот момент.         Скандирование было действительно скучным, но к тому моменту который, как думал Драко, будет концом, вокруг Гаары начали мерцать и вспыхивать огни в случайной последовательности. А потом ничего.         Гаара закончил свое долгое и впечатляюще заученное заклинание, а затем просто замолчал. Драко затаил дыхание, ожидая какой-то волны... чего-то, или какой-то финальной вспышки, но вместо этого Гаара поплелся вперед, не обращая внимания на царапины, которые он оставил на тщательно нарисованном круге, и сел на кровать.   — Это все? Это конец? — спросил Драко, когда Гаара больше не пошевелился.   — Да, это был конец.   — И? — Драко совершенно не уловил явного разочарования на опущенном лице Гаары.   — Все провалилось. Мне теперь мало что осталось, чтобы найти свой дом и вернуться туда.   — Оу...   — Возможно я больше никогда не вернусь домой и не увижу там людей.         Как более слабый мальчик или скорее как тот, кто имел более здоровую связь со своими эмоциями, Драко ожидал что слезы потекут по щекам Гаары. Однако вместо этого его лицо не выдало ничего из того, что он чувствовал. Когда происходило что-то подобное, стоицизм Гаары становился гораздо менее достойным восхищения. Однако, помимо жалости, в сердце Драко появилось облегчение.   — Не знаю, стоит ли мне это говорить, — сказал Драко, садясь на свою кровать прямо напротив Гаары, — Но я немного рад. Я знаю что это ужасно говорить, но я счастлив, что ты не исчезнешь навсегда.   Гаара поднял на него глаза. Его лицо по-прежнему оставалось пустым, но по крайней мере он не смотрел сердито.   — И мистер Блэк, и профессор Люпин, и Лавгуд, и я уверен, что и другие тоже скучали бы по тебе, если бы все получилось. Ты здесь уже год, и никто из нас не хочет, чтобы ты снова уезжал.         Гаара снова не знал, как реагировать. Он никогда не думал, как будет бросать людей здесь. Возвращение домой было его всепоглощающей целью так долго, что связи и узы которые он поддерживал с людьми здесь, воспринимались как должное. Он никогда не смог бы предсказать, что за такое короткое время здесь он разовьет так много уз. И теперь, когда у него здесь были дорогие люди... Ему все равно нужно было вернуться домой.   Если это еще возможно, он должен найти путь назад к своему народу. Он был им нужен, тогда как здесь он был обузой для этого мира и его порядка.   Гаара не хотел лгать об этом своему другу, поэтому промолчал.   Драко пытался что-то прочитать на фарфоровом лице Гаары, но на нем ничего не проглядывало. Что значила эта тишина?   Драко ждал, но по-прежнему ничего не было сказано, а затем Гаара уставился в пол, вместо того чтобы смотреть прямо на него. Поэтому Драко воспользовался паузой в разговоре, чтобы лечь обратно на свою кровать. Он решил что молчание Гаары и его серьезность были знаком того, что он собирается остаться. Это был просто его способ выразить свое желание остаться здесь в этом мире со всеми.   Точнее, сегодня ночью Драко хотелось бы в это верить.   ОКСОКСОКСОКСОКСОКСОКСО