Истории Чёрного Леса. Война.

Тёплая вода ласково касалась сильного эльфийского тела, помогая расслабиться. Полученные несколько лет назад шрамы разгладились, не оставив на коже и следа. Снадобья из трав Мира Духов творили чудеса. Светлые волосы прилипли к плечам. На поверхности воды легко покачивалась маленькая деревянная уточка, раскрашенная жёлтым цветом. Подарок Геллионна когда-то очень позабавил Ораферна и теперь каждый приём ванны сопровождался его лицезрением. Вот только стук в дверь заставил слегка всполошиться. Хозяин Леса быстро накрыл уточку ладонью и потопил, прижав к животу как раз перед тем, как в комнату для омовений заглянул Талион. — Мой король, — эльф поклонился, войдя, — я принёс одежду, что передала королева Норуиэль. Она очень просила надеть именно этот наряд. — Опять что-то вычурное и длинное? — недоверчиво скривился Ораферн. — Не такое длинное, как в прошлый раз, — заверил его помощник. — Ладно, потом посмотрю. Ты мне лучше скажи, что удалось выяснить по поводу того гау́ра? — Странное дело, мой король, — Талион прикрыл дверь и заговорил тише. — Судя по телесным данным, он мог просто разорвать того жителя Узкой равнины. Но тот утверждал, что гаур пытался бежать. После снегопада трудно было отыскать хоть какие-то следы, но двигался он вдоль Драконьего хребта с южной стороны на север. К тому же, та подвеска, как справедливо предположил мой король, действительно является сдерживающим артефактом. — Кто-то явно не хотел, чтобы этот зверь столкнулся с племенем шамана и раскрыл себя раньше времени, — нахмурился Ораферн. — Выяснили, что происходит в северной части гор? — Наши следопыты не смогли ничего обнаружить, кроме треснувшего ледяного покрова реки почти у самого «хвоста дракона». — У меня ощущение, что вокруг ходит кто-то, прощупывая почву для нападения, — нахмурился сильнее. — Что с южной крепостью? — Она готова, мой король. В случае беды, южное поселение сможет укрыться там. К тому же, Чёрные горы и их пещеры дадут дополнительный приют. Гномы после визита моего короля стали более бдительными и принялись делать запасы. Кузни работают для оснащения наших воинов. — Напасть легче с южной части леса. В северной придётся ещё с рогринами бороться, чтобы пройти. Ладно. Надеюсь, сегодня я могу оставить этот вопрос, — вздохнул Ораферн. — Как Лелиас? Принцы? — Принцесса полна сил и энтузиазма в предвкушении праздника. Принцам провели экскурсию по дворцу и теперь они выбирают наряды для празднеств и изучают традиции. Если мне позволено высказать свои наблюдения, я бы сказал, что они относятся к празднествам весьма скептически, уверены в скучной церемонии приветствия и отсутствии правильных танцев. — Понятно. А королева Норуиэль? — Распорядилась только насчёт одеяния. Все приготовления к празднику уже выполнены накануне. — Ладно… Спасибо, Тал… — вздохнул было король и на мгновение замер. — Открой дверь королеве. Помощник послушался и распахнул дверь в комнату для омовений. Королева, которая рассматривала приготовленные ею одеяния, оставленные на кровати хозяина Леса, обернулась на звук и вошла. — Я пришла, чтобы помочь моему королю лично, — сообщила она, улыбаясь мужу и не обращая внимания на присутствующего постороннего. — Талион, ты свободен, — произнёс Ораферн. Тот, поклонившись, быстро покинул комнату. — Благодарю за заботу, — обратился к жене. — Как я могла не прийти? — она улыбнулась и, отстегнув брошь, уронила на пол светло-голубую накидку, оставшись в белом платье с искусной серебряной вышивкой. Каждая пуговка на узких рукавах медленно расстёгивалась, освобождая запястья девы. — Мы так давно не виделись. Ты прибыл вчера и так устал… — до носа Ораферна донёсся аромат удовлетворения. — Я не стала тебя беспокоить. Но теперь… — Норуиэль присела возле ванной на табурет и, взяв губку, опустила в воду, а после с наслаждением принялась проводить ею по коже супруга. — Как я рада, что шрамы, наконец, исчезли и более не портят красоты твоего тела. Разлука была столь томительна. Прикосновение её дыхания к уху короля вызвало дрожь во всём его теле. Он плотнее прижал уточку, положив сверху и вторую ладонь. За всё это время, проведённое бок о бок, Ораферн понял одну важную вещь: Норуиэль не прощала слабости. Ей нравилось видеть перед собой сильного и решительного мужчину, способного, порой, идти против всех ради достижения своей справедливости. Нравилось видеть его уставшим, но не сдающимся. Властного, стойкого, умелого воина без тени сомнений. Знание о том, что король взвалил на себя огромную ношу и при этом справлялся с обязанностями, доставляло королеве удовольствие. И ещё большее удовлетворение приносили его ласки поздними ночами по возвращении Ораферна из кабинета. Осознание того, что, не смотря на все тяготы, он не забывает о ней и готов дарить ей нежность, возбуждали её чувства. Она позволяла ему иногда отдыхать, но радовалась тому, что король всегда соглашался на близость, когда бы она ни попросила. За таким мужчиной она готова была идти, спрятавшись за его надёжной спиной и быть при этом ранимой и чуткой. Обладать им — значило быть счастливой. Король замечал эти особенности её характера, но старался не конфликтовать, понимая, что их жизни связаны вечностью. К тому же, не хотел показывать дочери разлад в семье. Но и поговорить об этом было не с кем. Не у кого спросить совета. Геллионн так редко возвращался в Морнтаур, что не хотелось обременять его подобными заботами. А лишняя беседа с Эльдаэн могла вызвать у королевы новый приступ ревности. Да, боевую подругу Ораферн не отправил бы никуда, как пришлось сделать с собранием своих почитательниц. Но сколько недовольств при этом он мог услышать… Понимал, что его терпения не хватит навечно. Но пока держался. — Будь добра, подай мне полотенце, — попросил король. Норуиэль улыбнулась и, поднявшись с табурета, повернулась к корзине с чистыми полотенцами. В это время Ораферн поднялся из воды и быстрым движением кинул уточку в небольшую корзинку с травами, а после развернулся к супруге. Та улыбнулась шире и принялась обтирать его мокрое тело тканью. — Думаю, мы можем слегка задержаться в твоей спальне? — Норуиэль источала аромат удовлетворения и сладострастия, ловя каждую капельку воды на коже супруга. — Слегка — можем, — подтвердил король.

***

В лесу царила шумная и весёлая атмосфера. Эльфийские дети разного возраста бегали с плетёными из соломы символами божеств, озаряя лес радостным смехом. Он перекликался со звоном бубенцов на браслетах, которые звучали так часто в этот день. Менестрели и поэты собрались на главной поляне и развлекали всех присутствовавших своим состязанием в музицировании и стихосложении, посвящённому богине любви Милме. Звуки лютен и флейт перемежались с витиеватыми рифмами, сплетаясь в трогательном и лиричном танце. Девы в красивых соломенных венцах то и дело возникали неподалёку, поддерживая музыкантов, кружились и радовались наступлению празднества. Вечером, когда солнце сядет за горизонт, они непременно соберутся возле костра, сжигая засушенные с лета венки, и после бросят в воду, в надежде в рассыпающимся пепле увидеть свою судьбу и, возможно, своего суженного. Тепло, которым начинал дышать Морнтаур, ощущалось повсеместно, предзнаменуя пробуждение после долгого сна. Ковры подснежников уже радовали глаз. Чёрные бабочки начинали показываться из своих укрытий, рассаживаясь на замшелых пнях и поваленных деревьях, мягко помахивая своими удивительными крыльями. Как только спустится ночь, они засияют фиолетовыми огнями, наполняя лес удивительной, мистической красотой. Когда показалась королевская чета в сопровождении музыкантов и стражи, а также двух светловолосых детей в одежде красного и фиолетового оттенка, так не свойственного для жителей Морнтаура, то сразу же привлекла всеобщее внимание. Эльфы расступались перед шествием, а после следовали за ним к поляне в Священной роще, где стоял большой вытянутый камень. Вырезанный узор из переплетающихся линий слегка порос лишайником, но не утратил своего величия. Как раз рядом с ним и остановилась процессия. Жители леса расположились по широкому полукругу. — Приветствую всех собравшихся! — начал король, встав рядом с камнем. Королева и принцесса отошли назад на пару шагов. — Наконец настал тот день, когда мы можем призвать богов и весну в Морнтаур! И в этот же день юные эльфы, достигшие возраста пробуждения, смогут узнать, к какой магии они имеют предрасположенность! Я попрошу подойти ближе тех, кто готов открыть свои способности! Взволнованные молодые эльфы и эльфийки, на вид лет шестнадцати, вышли из толпы. Аромат нетерпения и волнения коснулся носа короля и тот улыбнулся. Он жестом пригласил подойти к Камню. Русоволосый молодой парнишка вышел вперёд и встал напротив вырезанного из камня узора. — Отвори своё сердце и прикоснись к Камню Духов, — Ораферн приложил ладонь к боковой стороне глыбы и дождался, пока пальцы юного эльфа коснутся граней узора. Маленькие зелёные искры вдруг сорвались с холодной поверхности и рассыпались на ещё более мелкие, затанцевав возле ладони коснувшегося их, затем вихрем перескочили по руке парнишки, закружились вокруг него и устремились к вершине камня, где слились в зелёный светящийся шар, размером с кулак, который вдруг стал то увеличиваться, то уменьшаться, меняя свою форму, пока не превратился в светящийся вытянутый лист, величиной с ладонь. — Поздравляю, — снова улыбнулся король. — Лес выбрал тебя! Теперь ты сможешь помогать в прокладывании эльфийских троп. Возможно, из тебя выйдет неплохой охотник и следопыт. — Да! — тихим шёпотом произнёс избранный лесом, не в силах скрыть своё ликование. Но быстро опомнился и поклонился. — Благодарю, мой король! Следующей вышла юная эльфийка и, опустившись в поклоне, поприветствовала правителя, который тут же ощутил прилив девичьего интереса к его персоне и трепетного восторга. Она с замиранием сердца коснулась Камня. Тот выдал такие же резвые зелёные искры, обежавшие её вокруг, которые в итоге сформировали небольшой росток, напоминающий папоротник. — Поздравляю, — произнёс король. — Лес выбрал тебя! Теперь ты сможешь помогать ему расти и процветать. Сможешь помогать выращивать деревья в дальних рощах или даже в дворцовом саду. — Благодарю, мой король! — снова поклонилась эльфийка и, сдержав порыв приблизиться к правителю, уступила дорогу следующему. — Поздравляю, — произнёс Ораферн после появления нового символа в виде большой капли. — Вода избрала тебя. Теперь ты сможешь научиться слышать шёпот вод и помогать искать косяки рыб в реках. Ты можешь стать хорошим рыбаком, лодочником, предсказателем дождя или помощником во дворце, — увидев смятение на лице молодого эльфа, король добавил, — но это не ограничивает твой выбор, лишь даёт преимущества во взаимодействии с водной стихией. Ты вправе сам решать, где применить свой талант. Процесс повторился несколько раз, выявив ещё несколько заклинателей троп, земли, воды и даже воздуха, что явило перо и предвестило юной эльфийке возможности чувствовать ветра и общаться с птицами лучше других. А нескольким заклинателям зверей, чьё появление ознаменовало появление звериного следа, сразу предложили работу во дворце. Принцы, стоявшие рядом с Лелиас, наблюдали за происходящим, не отрывая взора. Младший даже открыл рот от удивления, а старший жадно вглядывался в зелёные огни, не обращая внимания ни на кого вокруг. Заметив это, принцесса, с оглядкой на королеву, сделала шажок ближе к ним и заговорила тихим шёпотом. — А у вас какой ритуал инициации? — А? — вырванный из забытья Линдлаэр не сразу смог ответить. — У нас не ритуал. У нас торжественное посвящение и бал… ничего подобного… — говорил с придыханием, поглощённый увиденным. — Я такой камень впервые вижу… — с восхищением произнёс Мирласс. — Это магия? Такая красивая… Я помню зелёные огоньки эльфийских троп, когда мы прибыли сюда, но эти особенные… — А у вас, что, не было магии?! — принцесса так удивилась, что произнесла это громче, чем следовало, и привлекла внимание королевы, которая одним взглядом дала понять дочери, что та ведёт себя неподобающим образом. Лелиас быстро приняла торжественно-скучающий вид. — Поздравляю всех вас, кто в этот торжественный день услышал зов своей земли! — возвестил король и, жестом подозвав Талиона, взял у него подготовленную шкатулку. — Здесь находятся маленькие камни духов. Каждый из вас получит четыре и сможет сплести переговорный браслет, — открыл шкатулку и, вытащив по маленькому мешочку, лично раздал прошедшим обряд инициации. Юные эльфийки тут же прижали подарок к груди, с восхищением вздохнув. Королева вышла вперёд и, встав рядом с супругом, взяла его под руку. — Вы становитесь старше, — произнесла она. — Помните, что Морнтаур рассчитывает на вас и вашу помощь. Мы ждём от вас усердия и благородных свершений! — Благодарим короля и королеву Морнтаура! — хором ответили юные эльфы, вновь кланяясь. — Вечером постарайтесь заманить в фонарь как можно больше бабочек, — напомнил Ораферн, — чтобы ночью выпустить их в свободный полёт и тем самым возвестить богов о том, что Лес ждёт их благословения. Сейчас настал момент отпраздновать! На главной поляне ждут угощения и танцы! Возрадуемся же новой весне и новой ступени своей жизни!

***

— А что за бабочки? — поинтересовался Мирласс, взглянув на Лелиас, когда они в свите короля и королевы подходили к главной поляне. — О, это удивительные создания! — принцесса сжала кулачки перед собой и прикрыла глаза в умилении. — Они такие хорошенькие! Пушистенькие с большими глазами и такими усиками… А их крылья светятся в темноте фиолетовым светом! — Надо же! — обрадовался младший принц. — А как их приманивать? — Они питаются падалью, — как ни в чём ни бывало, сообщила Лелиас, продолжая улыбаться. — Фу, какая мерзость, — поморщился Линдлаэр. — Я так и знал, что тут полно всякой… несуразицы. — Не мерзость, а уникальные создания! — насупилась принцесса. — Таких нет больше ни в одном лесу. Ещё у нас есть чёрные белки. — Они тоже питаются падалью? — во взгляде старшего принца читалось высокомерие. Кажется, в близком общении с Лелиас он перестал вести себя чинно и сдержанно. — Нет, но за нос укусить могут, особенно тех, кто слишком высоко его задирает, — хмыкнула та. Линдлаэр поскрежетал зубами, но ничего не ответил. На большой поляне было шумно и весело. Звучала музыка и многие уже хотели танцевать, однако никто не решился лишить королевскую чету права первого танца. В стороне расположились лотки со съестным: пышными молочными булочками, ватрушками, творожными кексами, тёплым медовым молоком и варёными творожными шариками. Венценосных детей оставили под присмотром тётушки и придворных дам, когда королева потянула за руку супруга, выводя его в центр поляны. Она огладила его плечи, любуясь серебряной вышивкой на светло-зелёном одеянии, так непривычно смотрящимся на Ораферне, предпочитавшего более тёмные оттенки. Однако, этот наряд хорошо гармонировал с почти белым платьем королевы и её нежно-зелёной накидкой. Норуиэль улыбалась, касаясь пальцами ладони короля, и когда зазвучала музыка, легко и невесомо сделала несколько танцевальных шагов. Смотрелась пара великолепно. Высокий, красивый и статный король, нежная, утончённая и прекрасная королева немного ниже ростом. Плавные слаженные движения танца, развивающаяся накидка, взоры, устремлённые друг на друга, словно вокруг никого, кроме них двоих, не существовало. Норуиэль ловила восхищённые взгляды и всё больше улыбалась, источая аромат удовлетворения, гордости с толикой самодовольства, приправленной тщеславием. Как только танец завершился, эльфы высказали свой восторг аплодисментами и тёплыми пожеланиями в адрес королевской четы. — Норуиэль, — вдруг нахмурился Ораферн, когда они отошли в сторону. — Я бы хотел обсудить кое-что… — О, прошу позволить мне высказать своё восхищение! — но к ним уже направлялась источавшая радость и обожание Эльвилин. — Как изумителен ваш танец! Король Ораферн бесподобен и так великолепна королева Норуиэль! — она присела в поклоне. — Вы, словно два грациозных лебедя в тихом пруду, озарённом лунным светом! — Лебедя? — удивлённо приподнял бровь Ораферн и оглядел себя, после чего нахмурился. — Пора завязывать со светлым одеянием. — Благодарю, Эльвилин, — королева была более благосклонна. — Твои слова греют моё сердце. — А где Лелиас и принцы? — осведомился король. — О, они отправились к кушаньям со свитой придворных дев. Я же не могла оторвать глаз от вашего чарующего танца! — Надо бы её найти… — хозяин Леса оглянулся к лоткам с угощениями. — Дорогая моя Эльвилин, будь так любезна, приведи принцессу и принцев за главный стол, где мы с супругом будем восседать, наблюдая за празднествами, — распорядилась Норуиэль. — Непременно, моя королева, — поклонилась сестра и удалилась. — Пойдём, супруг мой, — королева снова улыбалась, беря Ораферна за руку. — Подданные должны видеть своих правителей во всём сиянии и знать, как мы дорожим их вниманием. Хозяин Леса чувствовал себя куклой, которую наряжают по своему вкусу, ставят на всеобщее обозрение в красивую позу и хвастаются, получая пищу для собственной гордыни. Это не нравилось, но сейчас, на празднестве выяснять отношения не стоило. Пришлось снова подчиниться.

***

— Самые лучшие лошади были у нас в Тараэлентириосе, — самодовольно хмыкнул Линдлаэр, вкушая творожную выпечку. — Ради лицезрения их невиданной скорости и силы был выстроен огромный скаковой круг. И лучшие наездники, разумеется, тоже находились у нас. — Лошади Морнтаура ничем не хуже, — возразила Лелиас, попивая тёплое медовое молоко. — Я знаю, что однажды наш конь участвовал в скачках Тараэлентириоса и занял одно из призовых мест! — Принцесса придаёт слишком большое значение единственному подобному эпизоду, — отмахнулся старший принц. — Да что ты! Могу поспорить, что ты никогда не сможешь меня обогнать верхом! — Я не смогу? Я прекрасный наездник! — горделиво приосанился Линдлаэр. — А готов ли ты это доказать? — насмешливо прищурилась Лелиас. — А то на словах все хороши, а вот на деле… — Да запросто! — Тогда, так уж и быть, я дам тебе шанс. Пошли на конюшню. — Пошли. Мирласс? — оглянулся к младшему брату, но тот с упоением жевал булочку, вызывая умиление у придворных дев, с которыми делился выпечкой. — Мирласс, пойдёшь с нами? — Не сейчас. Я хочу ещё вон ту ватрушку попробовать, — указал пальчиком на лоток с яствами и обратился к девам. — Будьте так любезны. — Придворные эльфийки тут же доставили ему несколько творожных лакомств с разными ягодами, окружив щебечущей стайкой. А после он увидел прилавок с игрушками, расположенный поодаль. — Ух ты! — Ладно, — Линдлаэр осмотрел эту картину и кивнул самому себе, вероятно решив, что брату под таким присмотром ничего не угрожает.

***

Сбежать от придворных дам не составило труда. Обойдя стороной стражу и местных, Лелиас побежала в сторону дворца. Линдлаэр старался не отставать, но заметил, насколько девчонка оказалась резвой. Она носила ту же причёску, что и её отец, разве что непослушные пряди были куда длиннее и гуще. Золотистые волосы колыхались при беге, а хитрые глаза блестели задорным зелёным огнём, когда она оборачивалась, чтобы проверить, не отстал ли принц. Зависть вперемешку со злорадством ударили в голову наследника Тараэлентириоса. Эта девчонка явно считала себя свободной, забыв о том, что рождение в правящей семье — это рамки и клетка, из которой никогда не выбраться. — Скорее, — тихо поторопила она, когда показался узкий мостик с противоположной от входа стороны дворца. Длинный узкий каменный ход не вызывал доверия и намекал на то, что каждый, кто решится по нему пройти, в итоге окажется внизу, в бурлящей клокочущей массе воды на дне ущелья. Но принцесса перебежала по нему так легко, что Линдлаэр остановился, вытаращив глаза. Заметив, что принц не последовал, Лелиас вернулась и, улыбаясь, протянула ему руку. Искренность в глазах девчонки огорошила и потому наследник протянул ей руку в ответ и, не отрывая глаз, сделал шаг, ещё и ещё. А Лелиас всё улыбалась и даже не смотрела под ноги, сохраняя зрительный контакт, шла спиной, пока не оказалась на той стороне и не проникла во дворец через малый ход. Линдлаэр с ужасом оглянулся, поняв, что только что едва не погиб в этом глубоком ущелье и снова злость взяла верх, заставив стиснуть кулаки. Он уверовал в то, что не искренность, а безрассудство и наплевательское отношение к чужим жизням двигало девчонкой. Теперь он ещё больше желал доказать, что лучше, ловчее, важнее… На её плечо вдруг шмякнулось какое-то существо, маленькое с крылышками и покрытое чушуёй. Сначала принц решил, что это ящерица, но форма тела была уж больно округлой, похожей на котёнка с рожками-ушками и хвостом и лапами, как у маленького дракона. — Познакомься, это Дракот. Мы дружим, — снова улыбнулась Лелиас. — Принцесса Лелиас изволила вернуться? — было бы глупо рассчитывать, что появление дочери короля никто не заметил. Стражник поклонился. — Да, хочу показать принцу Линдлаэру свою лошадь. — Прошу позволить мне проводить вас, — поклонился стражник и довёл детей до коридора, ведущего в конюшню. Здесь пахло соломой, сушёными травами, кожей и, кажется, мёдом. Лошади стояли статные, ухоженные, с расчёсанными гривами и хвостами, обладали большими любопытными глазами и мягкими носами. Да, проход между денниками не был столь широк, как в Тараэлентириосе, нигде не виднелось лепнины и позолоты, но вместе с тем сохранялось какое-то необъяснимое чувство уюта. — Вот она! — указала пальцем Лелиас и подбежала к деннику светло-серой лошади. — Моя красавица! Эль. Кобыла тут же опустила голову к своей юной хозяйке и пощипала её по плечу, тут же получила ответную ласку и даже поцелуй в нос. Дракот привычно уцепился за гриву лошади и заполз к макушке, уютно там устроившись. — А это Мизрен отца, — ткнула пальцем на денник напротив, где стоял серый в яблоках жеребец. — Ничего особенного, — хмыкнул принц. На его лице просто было написано, что лучше лошадей, чем в Тараэлентириосе, не было нигде. Эти же, хоть и казались ухоженными, по его мнению, явно проигрывали в ста́ти. — Опять ты? — насупилась Лелиас и поджала губы. — Да ты в жизни меня не обгонишь даже на самой лучшей лошади! — Не льсти себе, принцесса Морнтаура. Я имел удовольствие учиться у лучших, — надменно произнёс Линдлаэр. — Ах так?! — вот тут уже гнев вспыхнул в зелёных девичьих глазах. — Седлай любую лошадь! Я покажу тебе! — она открыла денник светло-серой кобылы. — Прошу простить, принцесса, — подал голос стражник. — Но для верховой прогулки сейчас не подходящее время, к тому же, необходимо подготовить сопровождение. — Тогда тащи седло! — приказала Лелиас. Стражник поспешил отойти и предупредить прислужников на конюшне. — А ты выбери лошадь, пока я переоденусь! — сказала и умчалась прочь по коридору. Здесь неподалёку она хранила свой верховой наряд, чтобы каждый раз не подниматься в свою комнату. Ничего особенного, просто сапоги, штаны и рубашка на подобии тех, что носил Ораферн. За это время лошадей оседлали и вывели во двор. Несколько стражников тоже сели верхом, чтобы сопровождать принцессу. — А где уздечка? — удивился Линдлаэр, глядя на подведённую ему гнедую кобылу. — А хлыст? — То есть прославленный всадник Тараэлентириоса не в силах справиться с лошадью без узды? Как человек, да? — рассмеялась Лелиас, торжествуя. Она ухватилась за гриву своей лошади и ловко вскочила в седло. — В Морнтауре не используют узды. — Я справлюсь с чем угодно! — рассвирепел принц и, не без помощи, уселся верхом. — Догоняй! — он стянул свой верхний пояс и что было сил ударил лошадь каблуками, затем хлестнул по крупу ремнём. Животное возмущённо заржало и бросилось вперёд. — Ты что! — возмутилась принцесса и послала свою кобылу следом. — Принцесса Лелиас должна остановиться! — выкрикнул один из стражи сопровождения, вероятно поняв, насколько опасной обещает быть эта затея. Но Дракот, который успел перебраться на плечо хозяйки, вдруг развернулся и зашипел. Огонёк на его спинке вспыхнул, заставив остальных всадников и их коней замереть на месте. Лошади мчались вперёд по лесной тропе, взрывая копытами землю. Линдлаэр вцепился в луку седла, стараясь удержаться в нём, и с ужасом осознавал, что не имеет никакого контроля над несущейся гнедой бестией. Не было повода, за который можно было потянуть, чтобы врезавшееся в губы животного железо побудило её затормозить, да и сама кобыла, кажется, не поняла бы подобного сигнала. Дикая! — Эль! Догоняй их! — приказала Лелиас и лошадь послушно прибавила темп. Деревья мелькали по сторонам, а тропа начала извиваться, подвергая юного всадника риску влететь на всём скаку в какую-нибудь ветку. Он пригибался к гнедой шее и чувствовал, как чёрная грива хлещет по лицу. Но лучше уж так, чем встретиться с твёрдой ветвью. Линдлаэр злился, ругал принцессу, свою непослушную кобылу и Морнтаур в целом, этот дикий, необузданный край с его дикарскими привычками и дикарским поведением… и магия у них тоже дикарская! И что Мирласс нашёл в этом захолустье, где даже нормальных развлечений нет?! Сад заросший, комнаты маленькие, обслугу видно и их за это никто не ругает! Стены серые! Никакой лепнины и позолоты, никакого представления о красоте! Принцесса дикарка! Полная глушь! — Амрун! Стой! — выкрикнула Лелиас, поравнявшись с гнедой кобылой. Та замедлилась. — Я сам! — рыкнул в её сторону принц. Он попытался перекинуть второй конец ремня перед шеей лошади, ухватить другой рукой, потянуть на себя и этим остановить животное. Но лишь хлестнул гнедую по шее концом ремня. Та остановилась и взвилась на дыбы. Ландлаэр почувствовал, как теряет равновесие и летит с седла спиной вниз. — Нет! — взвизгнула Лелиас, проскочив мимо, остановила свою лошадь и, развернув, кинулась на помощь… Она видела, как нагоняет стража, как медленно поднимаются копыта их лошадей и так же медленно врезаются в землю, опираясь для нового скачка… Видела, как плывёт спиной назад принц с таким ужасом в глазах, что все прочие обиды сразу ушли на второй план. Гнедая Амрун сделала два шага и стала опускаться на все четыре ноги… А потом случилось нечто странное… Лелиас заметила то ли вспышку, то ли мерцание, которое появилось и исчезло неимоверно быстро для столь медленно движущихся фигур. А потом она заметила ещё одну, из которой появился её отец. Ораферн возник прямиком позади Линдлаэра и поймал его на руки до того, как тот коснулся земли. И после время снова пошло, как обычно. Эль остановилась перед Амрун, а принцесса соскочила с лошади и подбежала к отцу. — Ты цел? — тот внимательно обежал взглядом Линлаэра, затем посмотрел на дочь и, убедившись, что она в порядке, с облегчением выдохнул. — Я… да… — выговорил наследник Тараэлентириоса, а потом заёрзал. — Прошу поставить меня на землю! — Что тут произошло? — король Морнтаура выполнил то ли просьбу, то ли приказ и осмотрел всех присутствующих. Заметив Дракота, всё ещё сидевшего на плече принцессы, поманил того пальцем. Зверёк вдруг сжался, словно ощущая, что и ему теперь достанется за произвол, но, помедлив, всё же перелетел на руку Ораферна и подобрался к шее, о которую тут же стал тереться мордочкой. А лесной король, услышав всю историю от каждого из участников, нахмурился. — Вот оно что… — он прищурился, глядя на дочь. — То есть зачинщицей всего этого стала Лелиас? — Я… не хотела, чтобы всё так получилось… — она съёжилась под его взором. Все её эмоции легко читались на лице. Страх и трепет перед отцом, чувство вины и стыд. — Ты подвергла опасности Линдлаэра! Да, он повёл себя неправильно, но это не даёт тебе права подначивать к опасным затеям! — А как часто Ораферн повышал голос на свою дочь? Судя по её реакции, по тому, как она вздрогнула, довольно редко. — А если бы я не успел?! Он мог сломать себе спину! — но гневные зелёные глаза обернулись и к принцу. — Ты тоже хорош! Самонадеян до крайности! Повёлся на провокацию, к тому же позволил себе стегать лошадь, да ещё не имея привычных рычагов давления! Глупо! Не зная особенностей верховой езды Морнтаура, не лезь в седло. Это… — он на мгновение осёкся. — Это безрассудно. — Пап… я… мне очень жаль… — принцесса сникла, а в её глазах заблестели слёзы. Она явно раскаивалась в произошедшем и опустила взгляд, боясь поднять его снова. — Ты будешь наказана, — сообщил король уже тихим, но не менее суровым голосом. — Прошу простить за доставленные неприятности, — всхлипнув, произнесла Лелиас, явно подбирая слова. — Рада, что никто серьёзно не пострадал и безмерно раскаиваюсь за то, что стала причиной сложившихся обстоятельств. Линдлаэр, придя в себя, испытал смешанные чувства. С одной стороны, он был рад, что принцесса присмирела и получила своё, а с другой, возмущён тем, что и ему досталось от местного правителя. Но какое он имел на это право?! Право старшинства? Бред! Это меркнет перед кровью рода. А в наследнике Тараэлентириоса столько великой крови, что этому типу в жизни не сравниться с ним! Однако этот тип только что спас от возможной гибели или, как минимум, серьёзного увечья. — Возвращаемся, — возвестил король, а потом почему-то наклонился к принцу и заговорил очень тихо. — Соперничество с девчонкой, которая ещё и младше тебя, не делает тебе чести. Не достойно благородного принца. И тут пришло осознание. Как он, Линдлаэр Ирима-Аруон повёлся на банальную провокацию?! Почему потерял самоконтроль? Почему, зная высший этикет, позволил себе вести себя столь недостойным образом в присутствии свидетелей?! Слова тут же застряли в горле и возмущение рухнуло вниз вместе с гордыней. Опозорился… Опозорил свой титул, своих предков… повёл себя, как какой-то безродный плебей, забыв о достоинстве и величии своего рода. Опустил глаза.

***

Когда Ораферн с Лелиас и Линдлаэром вернулся на поляну, уже начинало темнеть. Для этих детей праздник уже был испорчен. Оба шли понурые, боясь взглянуть друг другу в глаза. Когда вокруг появились эльфы, принц приосанился и сделал вид, что вовсе не расстроен. Натягивать маску он умел весьма неплохо. Ораферн вздохнул. Ещё бы сотня лет в Тараэлентириосе и этот мальчик стал бы вторым Лоссеаналле. Мысль покоробила, и король слегка поморщился. Вспоминать того надменного типа, полностью оторванного от своей земли, ставшего похожим на человека, дорвавшегося до власти и бессмертия и погрязшим в скуке и странных развлечениях, не хотелось. Оставалось надеяться, что Линдлаэр, оставшись здесь, не станет таким же. На поляне звучала песня… тихая, протяжная, лиричная. Начинал её один голос, а затем подхватывали все остальные по очереди, пока голоса не слились в один дивный хор. Мелодия зачаровывала, побуждая присоединиться, заставляя мурашки пробегать по телу от невероятного звучания. — Смотрите, — шепнул детям Ораферн и, присев на корточки, коснулся ладонью земли. Зелёные искорки медленно поднялись, отделившись от почвы под ногами, и поплыли вверх, слегка кружась. — Магия… — не сдержавшись, прошептал Линдлаэр, зачарованный этим действом. А потом стеклянные фонари распахнулись, отпуская чёрных бабочек на свободу. Фиолетовый свет блеснул с одной стороны, затем с другой, а потом заструился вверх, мерцая, из-за движения крыльев удивительных существ. Невероятное зрелище в сумерках завораживало, заставляя поднять голову в небо, чтобы проследить этот удивительный полёт. Поэтому появление гостя заметили не сразу. Эльфы вдруг ахнули и расступились, пропуская величественного белого оленя. Его рога казались серебристыми и сверкающими в бликах лиловых и зелёных огоньков. Он гордо вышагивал до тех пор, пока не подошёл довольно близко к королю Чёрного леса. — Это добрый знак! — послышалось из толпы. — Священный Дух Леса! — Боги услышали нас! — Наш король благословлён! Восторженные шепотки прокатились по поляне и с этим нужно было что-то делать. Ораферн криво улыбнулся, глядя на белого оленя, прекрасно зная его любовь к эффектным появлениями, а после преградил дочери путь, когда та захотела приблизиться к Духу. Линдлаэр же просто стоял, открыв рот, позабыв о своём величии, не в силах оторвать взгляд от белого существа. — Да пребудет с нами благословение богов! — громко возвестил король. — Да завершится эта ночь танцами и песнями в честь пробуждения Леса! — затем заговорил тише. — Талион, присмотри за детьми. Я отойду. — Да, мой король, — ответил тот. Олень проследовал мимо эльфов, и Ораферн, развернувшись, пошёл рядом туда, где их скрывали деревья. — Чего это ты решил явиться? — с недоверием в голосе поинтересовался лесной король. — Геллионн попросил посмотреть, как ты справляешься, — горделиво произнёс Арас, качнув прекрасными рогами. — Он, конечно, не на праздник просил явиться… Но у вас тут весело. Придётся мне теперь каждый год приходить на это торжество, а не то твои эльфы сочтут это дурным знаком. — Губёнку-то не раскатывай, — тихо посмеялся Ораферн, а потом улыбка сошла с его лица. — Как Геллионн? — Не отходит от Сердца Мира Духов. Сидит, принимая его благословение. Проклятье тяжёлое… — вздохнул олень. — Сейчас почти все обязанности по управлению Мира Духов легли на меня. Хлопотно… — Ты что, получается, просто сбежал? — хмыкнул король. — А сам распинался мне, помнишь? Не можешь нести эту ношу — брось. — Я могу! — недовольно буркнул Арас. — Просто иногда хочется и… отвлечься. — Хоть какие-то подвижки в лечении есть? — Медленно. Очень медленно. Думаю, что ещё несколько месяцев ему придётся провести у цветка Лелиас… чтобы сила его сняла часть проклятья, — вздохнул, а после недовольно зыркнул на собеседника. — Ну и нажил же ты себя врагов! Всегда по-крупному играешь. — Сам не знал… — точно так же вздохнул Ораферн. — Ладно. Передавай ему привет и скажи, что всё хорошо у нас. Пусть не волнуется. — Всё хорошо? — недоверчиво прищурился Арас. — А синяки под глазами у тебя от хорошей жизни? — Могу поспорить, что у тебя такие же в другом обличие… — буркнул лесной король и, кажется, угадал, так как собеседник снова глубоко вздохнул и отвернулся, едва не задев рогом. — Ладно. Передам. Держись тут… — И ты… там… Белый олень отошёл на несколько шагов, затем взмахнул рогами и, прыгнув за деревья, исчез. Ораферн проводил его взглядом, а затем поспешил обратно на поляну. Вести о Геллионне не радовали, но хотя бы не огорчали. Ему нужно время, много времени, чтобы победить или хотя бы снизить влияние проклятья Сауириэль. Арасу тоже приходилось не сладко. Да, он был куда более легкомысленным снаружи, чем Ораферн, но суть у них одна, как у любого духа-двойника. Оба ответственно относились к свой роли, когда приходило время заняться делом.

***

Утро в Морнтауре пахло весной. После вчерашнего празднества лес ожил. Дышать стало свободнее, а потоки энергии то тут, то там поблёскивали зелёными искрами, пробудившись ото сна. Они проникали в деревья и кустарники, придавая им сил. Лопнувшие почки на ветвях показали скрытые до этого момента нежно-зелёные листочки, робко выглядывающие из своего зимнего укрытия. За пределами эльфийской территории ещё лежал снег, но и там чувствовалось, что солнце грело сильнее, пусть зима ещё и показывала свой норов. — Дорогая сестра, — Эльвилин сидела напротив королевы Чёрного Леса в своих покоях. Их разделял невысокий круглый столик. — Это весьма приятная глазу церемония, уверена, что тебе она придётся по вкусу. Финелис обучилась этому в Лантасиринане у одного купца с востока, что привозил дивные безделушки из далёких краёв. Тот удивительный травяной напиток, именуемый чай, кажется горьковатым, но с приятными цветочными или фруктовыми нотками. У нас в Лантасиринане он становится всё более завлекательным. Фенелис внесла в комнату толстый поднос с решёточкой наверху и атрибутами для чаепития и поставила на столик между повелительницами, затем принесла большой кувшин с очень горячей водой и поставила рядом, после чего села на колени перед столиком и, поклонившись девам, длинной глубокой ложкой зачерпнула воды и налила её в обе чаши с крышечками, а после и в малые кувшинчики, и в маленькие чаши. Движения её рук напоминали танец, столь изящны и легки они представлялись. Она ловко покачала чаши и вылила воду прямо на решётку толстого подноса, демонстративно поднимая посуду, чтобы показать струю воды, затем поставила на столик две пиалы, напоминающие лепесток, в которых находился сухой травяной сбор. — Прошу благородных дев поднести эти пиалы к своему лику и вдохнуть аромат. Позвольте мне знать, достоин ли он внимания? — произнесла прислужница, кланяясь. — Весьма необычный ритуал, не находишь ли, сестра моя? — улыбнулась Эльвилин и поднесла ближайшую к себе пиалу, вдохнув аромат. — Мне мнится весьма приятный сбор. Кажется, тут я слышу аромат вишни. — Какой необычный, — королева вдохнула запах, прикрыв глаза и не сразу убрала от себя диковинную пиалу. — Такой… пленительный… Мнится мне цветок сливы и… нечто ещё… — она вдохнула снова и улыбнулась чему-то. — Дивно… ох, как дивно! — на щеках тут же расцвёл румянец, а в глазах заблестели весёлые искры. — Да будет мне позволено приготовить сей чай для моих повелительниц, — снова поклонилась Фенелис и приняла пиалы-лепестки от Эльвилин, а после и от Норуиэль, хотя та и не желала расставаться со своей так скоро. Ловкие руки служанки длинной тонкой ложечкой опрокинули несколько щепоток сухой смеси сначала в одну чашу, затем в другую и, залив туда горячей воды, прикрыли крышечками. Затем через тонкое сито напиток проник в кувшинчики и уже после коснулся малых чаш. Фенелис предложила сначала напиток королеве, а после её сестре. Те отпили по глотку и заулыбались. — Чудесный вкус, чуть сладковатый, немного терпкий, — Норуиэль глубоко вздохнула, не теряя улыбки на своём лице. — Ты права, сестрица, — блаженно произнесла Эльвилин, прикрыв глаза. — Тепло разливается по всему телу и так расслабляет, слегка покалывает на кончиках пальцев. — Верно. Чувствую покалывание, но не чувствую расслабления, скорее, наоборот, я полна сил! — Прошу позволить мне налить ещё напитка в чаши, — произнесла прислужница. Уголок её рта чуть подёрнулся вверх в едва заметной улыбке.