В каждой душе есть свет

***

      Вдруг раздался звук бивы. В мгновение все Низшие Луны стояли вместе, впятером. Перед ними стаяла женщина в чёрном кимоно.       — Падите ниц, как полагает, — сказала она мужским голосом, который знаком каждому демону. — На колени, немедля, — все Луны вмиг упали на колени, склонив головы к полу.       Вдруг Мудзана раздавили теневые щупальца. Брызги крови попали на Накиме — девушку с бивой, что неподвижно сидела позади Мудзана — и даже на пол, где стояли Луны, но в отличие от них, Накиме даже не подняла головы. А от тела самого Мудзана ничего не осталось, только черные частицы летучий субстанции похожей на пыль. Луны дюжины осмелились поднять головы, увидев человека с драконьими рогами. Его можно было принять за демона, но он пах совершенно по-другому, будто не принадлежал земному миру.       — Теперь вы должны служить мне, — холодно сказал он, пронзая Низших Лун. — На колени, живо! — оскалился он, и Луны снова упали на колени, боясь вставить слово. — И ты, — обратился он к Накиме. Та всё также покорно сидела. — Знаешь, кто теперь твой хозяин?       — Вы, господин, — тихо и безэмоционально сказала она. Тот удовлетворительно улыбнулся, но на его лице всё равно можно было прочитать некое отвращение и безразличие к её жалкой жизни.       — А что касается вас? — снова перейдя на агрессию, кинул он Лунам.       «Не может быть, он такой сильный, что одним движением убил господина Мудзана», — дрожа, подумала Шестая Низшая Луна. С его лба упали капли пота, и он почувствовал, как незваный гость, думающий, что теперь главный он, посмотрел на него.       — Сомневаешься в моих силах? — холодно спросил он, не переставая пронзать Луну взглядом. Тот сглотнул — он не ожидал, что этот самопровозглошённый господин умеет читать мысли, — Самопровозглошённый? То есть для тебя я не имею никого авторитета? — он поднял бровь, а взгляд излучал холодный цинизм. — Хорошо, ты прав. Я покажу на твоём примере, что бывает с теми, кто не признаёт моей силы! — сверкнув клыками, он вмиг оказался лицом к лицу с Шестой Низшей Луне. Тот отшатнулся, упав на спину. Он несколько секунд смотрел в глаза нового господина.       — Н-нет, я-я буду Вам служить, — отползая назад, умолял он, но господин даже не слушал. Он медленно наклонил голову, и на его лице расплылась злобная улыбка, обнажив его клыки. — Нет, п-пожалуйста! — он схватил Луну за волосы и прижал его к призванному им теневому шипу. Видя в глазах Шестой Луны страх, он упивался им, вызывая чувство эйфории. После он, вытащив когти, вонзил лапу прямо в живот Шестой Луне и вырвал его кишки, отпустив демона. Тот пытался залечить свою рану, но жгучая как пламя и острое как кинжал боль не давала ему это сделать. Эта боль всё росла и проникала в каждую клетку его тела, заставляя его биться в конвульсиях.       Новый господин демонов смотрел на его страдания с ниспадающей злобной, почти безумной улыбкой, а другие Луны молчаливо наблюдали со смесью ужаса и безысходности своего положения. Затем тело демона взорвалось изнутри, и его поглотил фиолетовый огонь.       — Кто-то ещё хочет мне что-то сказать? — обернувшись к Лунам, бросил он. — Или, может, вы хотите оспорить мою силу? — проходя мимо демонов, которые уже склонили головы, холодно спросил он, держа лапы за спиной.       — Нет, господин, — дрожа от страха, сказала Четвёртая Луна. Он бросил на неё взгляд.       — Тогда как ты посмела что-то сказать? — высокомерно сказал он, остановившись перед ней. — Выходит, ты не поняла, — она задрожала ещё сильнее. В мгновение господин поднял её над землёй. Она пыталась освободиться, поняв, что это её конец. — Вы не подаёте свой ничтожный голос, пока я не прикажу! — его лапа, которой он схватил Четвёртую низшую Луну, загорелась таким же фиолетовым огнём и вскоре он перенёсся на демона. Она закричала, чувствуя, как не только еë плоть, но и внутренности сгорают заживо. Когда последние крики стихли, господин отпустил лишь горстку пепла. — Кто-нибудь ещё осмелится что-то сказать? — обернувшись к оставшемся трём Лунам, пугающе безразлично сказал он. Кажется, ему нравилось убивать лишь ради забавы.       «Ну, всё, мне конец. Он меня просто убьёт, хоть говори, хоть отмалчивайся», — Третья Луна испуганно бегала глазами по полу, пытаясь придумать, что делать, чтобы не быть зверски убитым: «Мне его в бою не победить, так что остаётся только бежать!» — он прыгнул так высоко, чтобы сила притяжения другой платформы перевернула его.       Новый господин поднял голову, холодно сверкнув глазами. После перед двумя оставшимися Лунами предстал огромный чёрный дракон. Он взлетел и молниеносно, пролетая сквозь препятствия, нагнал беглеца. Тот не успел даже осознать, что произошло, как челюсти сомкнулись, раздавив его.       — Что ж, — обретя человеческий облик, дракон подошёл к Первой и Второй лунам. — Похоже, вы не только дураки, но и слабаки, — холодно произнёс он.       — Господин! — Вторая Низшая Луна осмелилась подняться и подать голос, видимо, забыв, что именно из-за этого убили Четвёртую Луну. Дракон, собственно, и поэтому косо посмотрел на демона, но дал ему договорить — интересно, как этот наглец будет милостливить о пощаде. — Я Вам ещё пригожусь! Я буду служить Вам верностью! — он бросил ведущую руку назад.       — Я должен в это поверить? — подняв бровь, холодно спросил дракон.       — Я Вам докажу делом! Только… дайте мне каплю Вашей крови.       — Раз ты просишь… — его выражение лица приобрело оттенки усмешки, и только глупец не способен догадаться, что здесь есть подвох. — Хорошо, — Господин сам расцарапал свою грудь, порвав жилет и рубашку, после окровавленной лапой потянулся к голове демона. С неё стекала чёрная как смоль кровь, а рана на груди в мгновение ока затянулась, и даже одежда стала как новенькая, только капли крови других демонов портили её внешний вид.       Дракон взялся за голову Второй Луны и вонзил большой палец ему прямо в мозг, проломив череп. Демон сразу забился в конвульсиях от передоза. Его голова просто вскипела, а мозг медленно изживал себя — деревенел, а после рассыпался. Дракон вынул свой палец, и демон упал как тряпичная кукла. Его мозг был уже мёртв, но сердце пыталось жить, страдая в агонии. Но кровь дракона добралась и для сердца, и оно иссохло, оставив тело безжизненно лежать на полу.       — Какая неслыханная дерзость, — сухо сказал дракон, подойдя к телу демона и перевернув его лицо ногой. На нём застыло выражение ужаса и боли. — А что насчёт тебя? — обернулся он к последней оставшийся Луне. — Что скажешь на последок? — тот приподнял голову, лишь слегка удивившись, что ему дали высказаться перед смертью.       — Даже не знаю, — протяжно начал он, сложив руки в благодарственном жесте. — Я словно вижу прекрасный сон, Вы лично соизволите оборвать мою никчёмную жизнь! — он раскинул руки. — А как ласкали слух предсмертные крики других! Это истинное счастье! Благодарю, что оставили меня последним, — он снова сложил руки. Господин сощурил глаза.       Он щелкнул пальцами, и призванный им шип пронзил демона. Тот почувствовал, как его тело противится инородной силе. И она и правда заставляла его тело гореть изнутри. Демон вонзил свои новые когти в пол, пытаясь обуздать новую силу. Он чувствовал, как каждая клетка его тела трансформируется — это было невероятно больно, и тело готово было разорвать себя изнутри. Кровь его нового господина выжигала кровь Мудзана. Демон уже лежал в луже собственной крови, но живой. Теперь, когда трансформация закончена, демон чувствовал, как его тело стало совершеннее: его регенерация стала намного выше и прибавилось силы.       — Не каждый способен это пережить, — усмехнулся дракон, подойдя к демону. Тот ещё лежал на полу, пока его тело привыкало к новой силе, так что господин сел перед ним на корточки. — Но это сделало тебя сильнее, так что я жду от тебя больше того, на что были способны те жалкие ничтожества, — он положил лапу демону на голову. — Найди Иошинори Убуясики и приведи ко мне, и я тебе дарую ещё больше крови, — сказал он и встал, — остальных, если хочешь, убей.       Раздался звук бивы, и его новый таинственный господин скрылся за сотнями сёдзи, а сам демон упал на землю.

***

      Танджиро, Зеницу, Иноске, Стив и Уильям вышли на платформу. С одной стороны платформы стоял поезд, готовый к отправлению — поезд «Бесконечный».       — Ого, какой здоровяк! — воскликнул Иноске и сразу прильнул к одному из окон, испугав пассажиров, уже занявших свои места.       — Прекрати, тупой кабан! — Зеницу попытался оттащить его от вагона.       — Сразись со мной, Владыка Земель! — Иноске вырвался из хватки Зеницу и уже хотел обнажить свои катаны, что были спратаны за спину, чтобы их не заметили и не арестовали за ношение оружия, но, похоже, это его не волновало — ему лишь бы подраться.       — Это поезд, идиот, — Афтон схватил его металлической рукой за штаны, и Иноске уже было не просто вырваться из его хватки.       — А? Кто это такой? — спросил Иноске, явно недовольный этим словом. Уильям опешил от его слов, а Зеницу ударил себя по лбу.       — Не кто, а что, идиот. Пошли, — Зеницу взял кабана за руку и повëл к дверям вагона. Уилл последовал за ними, и все пятеро, если не считает сестру Камадо, что сидела в коробе своего брата, сели на поезд.       Поезд тронулся, и они пошли через вагоны искать Пламенного Столпа Кëдзиро Ренгоку. Танджиро уверял, что помнит, как он выглядит, так что они его точно найдут. Они-то нашли его, но совсем по-другому:       — Вкусно! — разнеслось громким эхом по поезду, когда они вошли в следующий вагон. Танджиро пошëл впереди и увидел господина Ренгоку, который ел бэнто¹ и восторгался каждым кусочком.       — Это точно Пламенный Столп? — шëпотом спросил Зеницу у ошалевшего друга.       — Ага.       — Не обжора какой-нибудь? — уточнил жëлтоволосый. Ответ был такой же.       — Господин Ренгоку…       — Вкусно! — снова положив в рот кусочек риса, воскликнул он, посмотрев на Камадо с жизнерадостной улыбкой.       — Стивен Роджерс, — видя, что Танджиро был сбит с толку поведением Столпа, Кеп решил вмешаться, — нас прислал Кагая Убуясики на помощь Вам.       — А, ну раз так решил Глава, то мне возразить нечего, — спокойно сказал Ренгоку, сложив руки на груди.       После Стив и Уильям сели за Ренгоку, рядом с которым сел Танджиро, желающий спросить у Столпа про Танец Бога Огня. Зеницу и Иноске расположились рядом, и кабан всë время норовил выскочить из окна и побежать с поездом на перегонки. Уильям периодически поглядывал на в какой-то степени комичные попытки Зеницу удержать своего непутёвого напарника — что сказать, родительский инстинкт, хоть это и во многом противоречит тому, что он делал, ведь сам причинял чужим детям боль.       Грустно усмехнувшись от такой иронии судьбы, он опустил взгляд.       — Уильям, всë в порядке? — спросил Стив, не давая утонуть в собственных мыслях.       — Да, просто кое-что вспомнилось, — отмахнулся Афтон, не давая конкретики. — Всё в порядке, хах, — выдохнул он, попытавшись выглядеть более-менее беззаботно, но тяжесть груза вины давила ему на плечи, не давая нормально вздохнуть.       — Уильям, всë хорошо, ты можешь нам довериться, — Стив положил ему руку на плечо. Уилл перевëл взгляд с руки Роджерса на его лицо, пытаясь в выражение его лица углядеть подвох, как тогда с Генри. Но он не видел обмана. Это его и удручало — Стив изо всех сил пытается помочь, а Уильям не может рассказать ему правду.       — А как вы можете доверять мне? — опустив голову, спросил Афтон, помрачнев. Он прекрасно понимал, что Роджерс не будет расспрашивать, ведь с той ночи он даже не заикнулся об этом. И от этого было стыдно и больно скрывать от Стива факт того, что он сейчас сидит с убийцей.       К ним подошëл кондуктор. Уильям посмотрел на него, заподозрив что-то неладное: уж слишком этот кондуктор апатично относиться к своей работе.       — Предъявите билеты, — сухо и опустошённо сказал он, даже не посмотрев на пассажиров.       Стив встал и дал кондуктору свой билет. Уилл тоже дал пробить билет, но чувство чего-то странного не покидало его. А, может, у него уже паранойя развивается, ведь он провёл тридцать лет в одиночестве (от одного только упоминания в голове промелькивало то страшное воспоминание), и его посещали и не такие мысли.       Уильям сел обратно, но Роджерс заметил, как Уилл зарылся в себе.       — Ты в порядке? — спросил он, положив руку ему на плечо, от чего тот вздрогнул. После осознал, чем это вызвано, и спрятал в руках голову.       — О Боже, — Уилл вытер лицо, откинувшись назад, — я уже в параноика превращаюсь, — простонал он.       — Уильям, всё нормально. Ты тридцать лет провëл в одиночестве, — сочувственно сказал Стив. — Я не знаю, что за это время может случиться с психикой человека, я-то заснул во льдах, и эти семьдесят лет пролетели для меня словно мгновение, — Уилл отвëл взгляд: в какой-то мере он завидовал Стиву в том, что ему не пришлось отсчитывать эти мучительные дни, но в то же время и понимал, почему судьба распорядилась так: Стив — герой страны, добровольно принëсший себя в жертву ради других, а Уильям — убийца, что думал только о себе.       — Ага, — опусташëнно бросил он, подперев ладонью щëку.       Вскоре его начало клонить в сон: глаза стали слипаться, а тело засыпало. И даже не предупредив остальных, Уильям утонул во сне.       Затем перед глазами всплыли знакомые виды: пригородный посёлок, целиком отданный частникам. Он оглядывался по сторонам, но он никак не мог вспомнить. Вокруг стояли двухэтажные частные дома с небольшими участками, огороженные забором. У некоторых возле или соединённые с домами стояли гаражи. Приметив знакомую машину фиолетового цвета, он остановился, наклонив голову на бок, будто так еë было лучше видно.       — Папочка! — знакомый детский голосок заставил Уильяма оцепенеть. Этот голос сразу всплыл в его памяти… Элизабет… еë последние слова раздались в ушах, пронзив сердце… Еë последний крик.       Уилл обернулся, посмотрев через ограду. Его дыхание спëрло, а сердце будто замерло. В животе всë перевернулось, а к горлу поступили слëзы… Такие жгучие… Неужели, это правда?       К забору бежала Элизабет, держа за руку мальчика с каштановыми волосами, держащего золотого плюшевого медведя — Кэссиди.       Уильям сделал шаг по направлению к ним и сорвался с места. Он распахнул калитку и, уже падая на колени, обнял своих детей. Он слышал, как они дышали, как бились их два маленьких сердца. Он чувствовал их тепло. Прижимая их всё сильнее к себе, он заплакал.       — О, мои родные… Как же я скучал, — только произнëс он, обнимая Кэссиди и Элизабет.       А вдали за этой картиной наблюдал мужчина с драконьими рогами и тëмно-фиолетовыми волосами, собранными в длинный, приподнятый хвост. Он усмехнулся и зажëг в руке фиолетовый огонь, заглянув в него.       — Какие же люди одинаковы, всеми ими движет их сердце. Как же хрупки их души, и как просто их уничтожить, — он сжал руку в кулак, развеял огонь.       Подняв взгляд на уходящего в дом Афтона со своими детьми, что являются лишь плодом его воображения, он ушëл в противоположную сторону искать границы сна.       Сны, созданные Энму — первой низшей Луной, — имеют особую структуру: за границами сна находится бессознательное, а в нëм прибывает ядро сознания. И пока человек спит и видит прекрасный сон, в котором хочет остаться навечно, это ядро совершенно беззащитно.       А остальные предоставлены пешкам Энму, которым тот пообещал, что они увидят счастливый сон, если будут следовать его плану.       — За руку привязать их, правильно помню? — уточнила девочка у второй, которая в это время, пока Ренгоку спал, привязывала к его запястью верёвку.       — Да, только сама его не касайся.       — Так, сосредоточься на сне, — парень, что связал запястье Роджерса, сел напротив закрыл глаза, — и медленно считай каждый вздох… — он глубоко вздохнул и начал про себя считать. И вскоре заснул, попав в сон Стива. Открыв глаза, он увидел улицу пригородного посёлка пятидесятых годов двадцатого века. Он увидел, как чёрный лимузин отъезжает от одного из частных домов, а перед входом в дом стоит сам спящий и кто-то, кого он себе представлял, может, родственник или близкий друг. А когда Стив, наконец, позвонил в дверь, на порог вышла девушка с завитыми каштановыми волосами. Она несколько минут смотрела на Роджерса, не понимая сон это или правда. Но это был не её сон, и она даже не была настоящий — видимо, Роджерс сам ожидал такой реакции, поэтому именно такая реакция была у девушки. После она обняла его и поцеловала. Парень, смотря на это, опустил голову, помрачнев, но после развернулся и поскорее убежал, чтобы его не заметили.       Но никто из них не учёл одного — Незуко как раз-таки проснулась. Она вылезла из короба, грохнувшись с сиденья, но никто не проснулся. Встав, она огляделась — все спали, даже Ренгоку, который, почувствовав благодаря своим рефлексам, что кто-то пытался разбить его ядро сознания, стоял и держал за горло девочку, тоже не мог проснуться.       Незуко подошла к спящему брату, сначала потеребила его за плечо, а после ударила его лбом по голове. На лбе открылась рана и потекла кровь — этого Незуко и хотела, хоть и заплакала от боли. Вмиг пунцовый огонь вспыхнул и обуял брата и сестру Камадо. Он погас также быстро и внезапно, а верёвка, которой был связан Танджиро, сгорела. В следующие мгновение проснулся и сам Танджиро, но не сказать, что его пробуждение было спокойным: он подскочил на сиденьях, а после схватился за шею, проверяя цела ли она.       — Незуко, тебя не ранили? — первым делом спросил он, посмотрев на сестру. Та закрыла лоб, на котором от раны уже и следа не осталось. — Мы что, уснули? — оглядываясь, вопрошал он. — А кто это и почему они были связаны с нами? — Танджиро посмотрел и на свою руку, на которой остался завязанный кусок верёвки. «Обуглилась, это Незуко сделала?» — спросил он сам у себя, а после поднёс её к носу, понюхав: «Она пахнет и другим демоном», — после достал билет из нагрудного кармана своей формы и принюхался к нему — билет пах точно также, но запах был слабее — видимо, поэтому тогда Танджиро его и не почувствовал.       Он, выкинув билет, встал и подошёл к Уильяму — он единственный не был связан с кем-то. Танджиро увидел слёзы под веками, после прикоснулся к своей щеке, почувствовав следы от недавно пролитых слёз — должно быть, его слёзы тоже пролились наружу, ведь он смог увидеть во сне тех, кого уже не вернуть.       — Я знаю, что Вам сниться, — Танджиро опустил голову. — Я тоже бы хотел остаться в том сне, — на глазах заблестели слёзы. Но сейчас не было времени на скорбь по погибшим.       Танджиро лишь слегка коснулся плеча Афтона, как вдруг его обуял фиолетовый огонь, и перед Камадо появился парень лет двадцати с драконьими рогами и тëмно-фиолетовыми волосами, собранными в хвост. Он был одет в мантию, подол которой растворялся в тьме, а под ней была светло-фиолетовая жилетка, на которой сбоку изображëн фиолетовый китайский дракон.       «Демон?!» — Танджиро отпрянул назад: «Нет, он пахнет совершенно по-другому», — доверившись своему носу, заметил он: «Его запах даже сильнее, чем у Мудзана, словно он и есть абсолютное зло», — Камадо посмотрел в глаза парню, и тот посмотрел Танджиро прямо в душу.       — Очнулся? — цинично заметил он. — Признаться, я удивлëн, — но сказал он это так равнодушно, словно его ничего не волновало. — Не каждый готов отказаться от того, что когда-то потерял, — он искоса взглянул на Уильяма, всë ещë утопающего в объятиях сладкого сна, ехидно улыбнувшись. — Но раз так, значит, умрёшь.

***

      Затяжной сон Стива из неловкой, но в то же время долгожданной встречи перетëк в не менее долгожданный и обещанный танец, правда это лишь сон…       Кружась со своим любимым в медленном танце, Пегги положила голову Стиву на плечо. Тот не мог поверить, что снова еë видит, но в то же время странное чувство не покидало его.       Вдруг что-то щëлкнуло в его голове. Он почувствовал, что сейчас находится в опасности, но чем это было вызвано, объяснить не мог. Благодаря сыворотке его органы чувств обострились, и он даже сам иногда не поспевал за этим. Но сейчас он решил довериться своим рефлексам, как бы не хотелось забыть это и остаться здесь.       Стив остановил свой взгляд на Пегги. Та подняла голову и посмотрела на него.       — Стиф? Всë хорошо? — спросила девушка.       — Прости, Пегги, но мне надо идти, — обернувшись к Маргарит, сказал Стив, но в его голосе было слышно, как он не хотел произносить эти слова.       — Но, Стиф, война окончена, — не понимая его, напомнила Пегги. — Всё закончилось.       — Я знаю, — он взял её за руку. — Прости меня, — поцеловав её в руку, Стив отпустил её и хотел уйти.       — Почему ты меня бросаешь? — Пегги схватила его за руку. — Снова… — Эти слова стали настоящим ударом. Стив опустил голову, пытаясь разорваться между тем, что хорошо для него и что правильно. Для него ответ должен быть простой, ведь Роджерс всегда защищал других — он солдат, он был создан для этого. Но почему сейчас так трудно решиться? Это ведь всё сон, и эта реальность существует только в его голове. Но даже понимая это, сложно принять правильное решение, ведь этого у него никогда не будет, а здесь он может наконец ощутить спокойствие и счастье.       — Пегги, — тяжело вздохнул Стив. Он развернулся и взял её за руки. — Я правда хочу остаться здесь с тобой, но я не могу, — он отвёл взгляд. — Но я обещаю тебе, мы встретимся снова, — он печально улыбнулся, подтянул Маргарет за талию к себе и поцеловал. Это мгновение длилось словно целую вечность, но это лишь сон… — Но намного позже, — Стив отстранился и ушёл.       Вскоре ресторан, в который они пришли остался позади. И чем дальше Стив уходил, тем темнее и безлюднее становились улицы.       Он не знал, куда ему идти, но будто чувствовал, что рядом с Пегги он ничего не найдëт. Вскоре его взгляд зацепил щель в реальности как та, в которую они вошли в квантовом мире перед тем, как оказаться здесь. И она также пыталась излечить реальность сна, зашивая себя. Так что Стив поспешил и оказался в море бесконечно зелёной травы. Нежный ветерок легонько колыхал каждую травинку, играя ими. И кроме шума ветерка и запаха травы не было ничего.       Стив пошёл вперёд, оглядываясь по сторонам, но вокруг лишь бесконечная голубизна неба. И здесь то странное ощущение опасности исчезло, а голова полностью очистилась от мыслей. Хотелось упасть на траву и, закрыв глаза, грезить о вечном, но инстинкты подсказывали Стиву, что расслабляться нельзя.       Так он и дошёл до сияющего шара, парящего над землёй. То захватил внимание Стива, заставив погрузиться вглубь своей души, что он не сразу заметил парня, сидящего на коленях перед этим шаром. Стив не знал, кто это, да и одет он был в традиционный для Японии мужской наряд: тёмно-серые штаны хакама и чёрное хаори с изображение ярко-красных цветов паучий лилии. Его чёрные волосы закрывали его лицо, и, похоже, он плакал, и Стив осторожно, чтобы не напугать, подошёл к нему и опустился на колени напротив него.       — Всё хорошо? — тихо спросил Стив. Парень вдруг затих. Молчание продлилось несколько минут, а после он попытался что-то сказать:       — Я… — выдохнул он дрожащим голос, но затем заплакал еще сильнее. — Я уже был готов это сделать! — крикнул он сквозь слёзы, посмотрев на шар. — Я… хочу тоже увидеть её, — пробормотал он, опустив голову. Слёзы не переставали стекать по его щекам, падая на мягкую траву.       Стив сразу понял, о чём он говорит, и, видимо, за то, что он уничтожит этот шар, ему пообещали, что он снова встретиться с ней.       — Я знаю, как тебе больно, — сказал он, заставив парня посмотреть себе в глаза. — Но её, к сожалению, не вернуть, — парень вытер слёза рукавом, посмотрев на шар.       — Я знаю, я лишь хотел… увидеть счастливый сон, — по щекам вновь потекли слёзы. Он сжал в руке шприц, что дал им демон, но он не был в силах заставить себя встать и уничтожить ядро сознания. Когда он согласился на это, он думал, что сможет отнять жизнь у человека, но сейчас, когда он стоял перед ядром, сжимая шприц потными руками, он содрогался от мысли, что должен отнять жизнь у человека ради своего счастья. От этого грудь больно сжалась, не давая пошевелиться, а мозг просто отказывался поступать так, как ему велено. Даже перед страхом смерти от рук демона он не хотел становиться убийцей — пусть лучше убьют его, чем убьёт он. И тогда у него будет шанс встретить её хотя бы на том свете. — Прошу, простите меня, — переведя взгляд на Стива, умоляюще сказал он, надеясь на понимание, хотя каковы были шансы простить незнакомца, покусившегося на жизнь?       — Всё хорошо, я понимаю, — добро улыбнулся Стив, от чего парень распахнул глаза.       — Но я ведь…       — Как тебя зовут? — не дав парню договорить, непринуждённо спросил Стив, что поставило того в тупик.       — А-Акито.       — Акито, всё хорошо, я не стану тебя упрекать, просто успокойся, и объясни всё, как есть, — голос Стива был успокаивающем, и Акито быстро понял, что ему волноваться незачем. Но всё ещё было страшно признаться, ведь вдруг всё окажется не так, как он говорит. И, видя, как парень дрожит, борясь с собой, Стив успокаивающе положил руку ему на плечо. Акито, почувствовав чужое, но по родному понимающие прикосновение, посмотрел Стиву в глаза, и тот тепло улыбнулся. Акито спрятал взгляд, а по щекам потекли слёзы. — Акито, всё хорошо.       — Нас заставили, — всхлипывая, сказал он, подняв голову. — Это всё демон, он заставил кондуктора усыпить вас, а нам приказал уничтожить ядро сознания, — его голос был сбивчивым и дрожал, но он рассказывал всё чётко, не сомневаясь в своей решении. — Он обещал, что мы… — Акито опустил голову, понимая, что сейчас сам себе закрывает путь к собстенному счастью, но… Уж лучше он будет страдать от того, что не сможет вернуть свою любовь, чем даже ради неё пройдëт на убийство.       Акито посмотрел на свои руки, которые чуть ли не стали запачканы чужой кровью. На одну из них Стив положил руку, и Акито посмотрел ему в глаза.       — Всё хорошо, я тебя не заставляю всë говорить. Мне достаточно того, что ты сказал. Сделай глубокий вдох, — посоветовал Роджерс, и Акито так и сделал, но решил продолжить:       — Демон пообещал, что мы увидем счастливый сон, — на траву упала слеза, и Акито вытер глаза рукавом хаори. — Но я…       — Всë в порядке, ты сделал всë правильно, — Стив положил ему руку на плечо, чуть приобнимая. — Даже ради своего счастья нельзя отнимать чужую жизнь.       Акито кивнул и рассказал всë, что знает:       — …Чтобы Вам проснуться, нужно убить себя, а не уничтожить ядро, — закончил он. — Я могу… — начал Акито, но запнулся. Даже если зная, что так будет правильно, он сможет лишить жизни человека? Даже если всë будет хорошо, и Стив проснëтся, а от увечий, полученных во сне, не останется и следа?       — Нет, я это сделаю сам, — Стив встал. — Отвернись и закрой уши и глаза, — сказал он, понимая, что Акито это оставит сильное и травмирующие воспоминание, да и сейчас он в конфликте сам с собой и дополнительные терзания ему не нужны.       Акито молчаливо кивнул и отвернулся, закрыв глаза и зажав руками уши. Стив, убедившись, что парень сделал всё, как он сказал, вытащив из только что появившихся ножен солнечную катану. Он посмотрел на своë отражение в лезвии катаны, увидев в глазах тень страха, но, сжав сильнее рукоять катаны, положил еë себе на плечо. Он чувствовал холодное лезвие у горла. Но, выдохнув, он надавил на лезвие, но инстинкт самосохранения не давал это сделать в полной силе, и ему пришлось применить гораздо больше усилий, чтобы это сделать. Но в один миг лезвие катаны рассекло горло.

***

      — Не каждый готов отказаться от того, что когда-то потерял, — дракон искоса взглянул на Уильяма, ехидно улыбнувшись, а после перевёл взгляд на Танджиро, который со страха не мог крепко сжать рукоять катаны. — Но раз так, значит, умрёшь, — он молниеносно кинулся на Камадо, обнажив когти.       Но за секунду до того, как дракон чуть не сделал из Камадо шашлык, его голову снесла катана. Голова и тело дракона распались и развеялись чёрным туманом, а Танджиро перевёл испуганный взгляд на того, кто спас ему жизнь. Это был мужчина лет двадцати пяти с черными волосами, собранными в хвост, кончики которых были малиновыми. Его хаори из белого переходило в красный словно пламя. Он засунул катану Солнца обратно в ножны и обернулся к Танджиро. Тот сразу увидел демонические зрачки его фиолетовых глаз, но пахон как-то по-другому, не как демон. А на левой части лба виднелись вздутые вены как у Главы.       — К-кто вы? — отступив назад, мечник схватился за рукоять своей катаны, а его сестра вытащила когти, приготовившись атаковать.       — Иошинори Убуясики, должно быть Вам знакома эта фамилия. Я здесь по той же причине, что и вы, — спокойно ответил он. — Я хочу помочь.       Танджиро отпустил рукоять катаны — почему-то ему хотелось верить. И не похоже, что он врëт.       Но вдруг Иошинори накинулся на Танджиро, вытащил клыки. Но он не успел ранить Танджиро — кто-то сдержал его, остановив рот катаной, невытащенной из ножен. И очень быстро Иошинори отступил сам: Танджиро видел, как в глазах вновь появилась та человечность, которая заставила Камадо ему поверил. Танджиро видел, что Иошинори не хотел, чтобы тот стал его случайной жертвой, и Камадо прекрасно понимал, как трудно демону сдерживать себя.       — Прошу прощения, — он виновато посмотрел на Танджиро, — порой трудно сдерживать эту часть себя.       — Всë хорошо, — улыбнулся Танджиро и глянул на сестру.       — Главное, что это не привело к несчастному случаю, — сказал Стив, прикрепляя ножны обратно на пояс.       Танджиро перевëл на него взгляд.       — Вы проснулись! — воскликнул он.       — Не без помощи, — сказал Стив, глянув на Акито, который, проснувшись вскоре после Роджерса, присматривал за мальчиком, который был связан с Танджиро — у него туберкулёз. Танджиро посмотрел на Акито, улыбнувшись и кивнув в знак понимания его положения — демон, наверняка, и им пообещал показать счастливые сны. — Мы должны разбудить других, пока не поздно, — серьёзно сказал он. Танджиро кивнул.       — Незуко, помоги разбудить остальных, — обратился он к сестре. Та кивнула и побежала будить Зеницу, Иноске и Ренгоку, своей магией крови сжигая верëвки. — Сэр Роджерс, тут был кто-то, непохожий на демона, и он, вероятно, хотел взять под контроль разум Уильяма, — предположил Танджиро, ведь Уильям единственный, кто не связан с кем-то, и Камадо, дотронувшись до него, встретился с драконом. Да, его обезглавил Иошинори, но это было слишком просто, да и в тот момент, когда тело дракона рассеялось, Танджиро не почувствовал того пепельного запаха, который оставался от демонов после того, как их обезглавили.       — Понятно. Акито, — Стив обернулся к парню, который, взяв верёвку, которой был связан с Роджерсом, подошёл к ним, — можешь привязать себя к Уильяму, человеку, что сидел со мной, и разбудить его.       — Лучше Вы, — сказал Иошинори, положив Стиву руку на плечо. Тот развернулся к демону. — Вы знаете его, и Вам будет проще его разбудить.       — Я должен…       — Я справлюсь сам, — заявил Танджиро, поняв, что Стив хотел сказать. — А Незуко и господин Убуясики защитят пассажиров, если демон нападёт, — распределил обязанности он. Стив кивнул и, взяв у Акито верёвку, подошёл к Уильяму. Он увидел следы слёз на его щека, вмиг поняв, что демон решил ему показать.       — Что я должен сделать? — спросил он у Акито.       — Вы должны привязать верёвку к нему, а потом к себе. После медленно отсчитывать свои вздохи, чтобы заснуть, тогда вы окажетесь в его сне. И уже там отыскать его и…       — Я понял, — прервав его, кивнул Стив, привязывая верёвку к левой руке Уильяма. После сел рядом.       — Только не трогайте ядро сознания, иначе он утратит разум, — напоследок предупредил Акито. Стив кивнул и закрыл глаза, став про себя отсчитывать каждый вздох. Вскоре и его стало клонить в сон.       В следующие мгновение Стив открыл глаза и огляделся. Он был посреди улицы, вдоль которой стояли сплошь частные дома. И какой из них принадлежит Уильяму? Роджерс пошëл по тротуару, оглядываясь вокруг в надежде увидеть знакомое лицо. Вскоре он смог найти одну, но прямую зацепку — на почтовом ящике была написана фамилия владельца. И Стив, не раздумывая, вошëл на территорию этого дома, открыв дверцу калитки. Подойдя к двери, он позвонил в дверной звонок, и спустя несколько минут ему открыл Уильям. Понятное дело, тот не узнал Роджерса, ведь познакомился с ним много позже происходящего в этом сне.       — Здравствуйте, — чуть с опозданием сказал он. Должно быть, лицо Стива ему показалось знакомым, но сон был слишком крепким. Видимо, ещë есть надежда разбудить его. — Чем я могу Вам помочь?       — Уильям, ты должен выслушать меня.       — Мы знакомы? — он приподнял бровь. — Насколько я могу судить, на почтовом ящике написана только моя фамилия, — догадался он, скрестив руки на груди. — Если, конечно, дети уже его не разрисовали, — добро усмехнулся Уилл. Стив на мгновение пожалел, что лишает Афтона возможности побыть с семьёй хотя бы во сне, но этот сон может стать для него последним.       — Да, но не здесь, — прямо сказал Роджерс. Уильям в непонимание посмотрел на Кэпа, опустив руки.       — Простите?       — Уильям, это всё нереально, а лишь сон. Я знаю, ты не хочешь его отпускать, но поверь мне, если останешься здесь, ты уже никогда не проснëшься, — Стив пытался выглядеть убедительно, но в глазах Афтона он выглядел всë бóльшем дураком.       — Вы меня за дурака держите? — возмутился он.       — Уильям…       — Я не хочу больше слушать этот бред, до свидания, — перебив Стива, он развернулся и закрыл за собой дверь. Но тот подставил ногу, что заставило Уильяма развернуться. — Мне полицию вызвать?!       — Уильям, ты должен мне поверить, это всего лишь твой сон, и твоя семья лишь плод твоего воображения.       — Папа, кто это? — спросила его дочь, которая вместе с младшим братом сидела на ковре и собирала конструктор.       Стив на мгновение перевëл взгляд на детей, и совесть сдавила его грудь ещë сильнее, ведь он мог только представить, как больно было Уильяму, когда он их потерял. А сейчас он может почувствовать себя счастливым, но Стив должен саморучно лишить его этого счастья.       Но как бы Уильям не был здесь счастлив, это лишь сон. И кто-то использует этот сон, чтобы погубить Уильяма, так что Стив должен помочь ему проснуться для его же блага, как бы ему здесь не было хорошо…       — Сейчас же покиньте мой дом! — сквозь зубы процидировал Афтон.       — Уильям, ты должен…       — Я повторять не буду, — Стив, поняв, что не сможет ничего добиться, отступил, и Афтон закрыл перед ним дверь.       — Что случилось? — выйдя с кухни, спросила Мария. Уильям ничего не ответил, стоя перед входной дверью.       — К папе кто-то приходил, а папа его выгнал, — сказал Лизи.       — Ах, неважно, просто сумасшедший, — подойдя к жене, усмехнулся Уильям. — Не заостряй на этом внимание, цветочек, — потрепав Элизабет по голове, улыбнулся он, но где-то в глубине ему это всё не давало покоя.       — Хорошо, тогда идите мойте руки, обед готов, — дети кивнули и побежали в ванную. Уильям проводил их взглядом, после печально вздохнул, опустив голову.       — Милый, ты в порядке?       — Да, я… — он снова поднял взгляд. — Мария, — Уильям посмотрел на жену, будто прося у неë помощи и поддержки, — что если это всё лишь сон, что если нас уже давно нет?       — Почему тебе так кажется?       — Я не знаю, я просто… — Уильям вздохнул, попытавшись собрать эти мысли в цельную картину, — здесь что-то не так, но я не понимаю что.       — Может, ты переутомился, — Мария коснулась его щеки, но Уильям не почувствовал еë тепла, будто она была лишь иллюзией. — Ты в последнее время много работаешь. Тебе надо отдохнуть.       — Мама, мы помыли! — прибежала радостная Элизабет и показала Марии свои чистые ручки.       — Хорошо, идите за стол, я позову Майка, — она ушла на второй этаж, а Уильям отправился в ванную.       Зайдя в ванную комнату, он умылся и несколько минут всматривался в своей отражение. На лице не было видно следов усталости, да и сам Уильям чувствовал себя прекрасно. Он не помнил, чтобы задерживался на работе или работал над чем-то дома.       Но откуда тогда появились те мысли? Они же не могли возникнуть просто так. И почему они как-то связаны с тем мужчиной? И его лицо… Оно показалось знакомым, но Уильям не мог его вспомнить.       — Проснись! — его собственный голос вырвал его из пелены неясности, и Уильям посмотрел на своë отражение. Теперь же оно выглядило совершенно отлично от Афтона: у неë была механическая рука, а волосы короче — и двигалось независимо от него. — Это всего лишь сон!       Уильям глядел на своё отражение, думая, что сходит с ума.       — Это уже давно осталось в прошлом, и ты еë не вернëшь, — сурово сказало отражение. — Ты должен вспомнить и принять то, кем ты являешься сейчас! Через что ты прошëл, и к чему ты идëшь. Вспомни! — отражение стукнуло железной рукой по зеркалу изнутри, и оно треснуло.       Уильям моргнул, и всё стало, как должно быть. Но должно ли?       Уилл вышел из ванной и пошëл на кухню. Он пропустил мимо ушей то, что сказала ему Мария, на автомате кивнув. Сев за обеденный стол, он с грустью в глазах посмотрел на Элизабет и Кэссиди.       — Пап, всë в порядке? — спросил Майк, и Уильям перевëл на него взгляд. Неожиданно горло стали жечь слëзы, просясь наружу. Уилл хотел прикоснуться к старшему сыну, обнять его, укрыв от этого кошмара.       — Да, просто заработался, — отмахнулся он, опустив взгляд в тарелку супа. Теперь ему всë больше казалось, что Стив был прав… Стив? Почему Уильям у себя в голове назвал его этим именем?       Эти мысли не отпускали его до конца обеда — он даже не заметил, как дети, поев, ушли, а он даже не притронулся к еде. В голове всë крутились слова Стива и его собственного отражения. Не сходит ли он с ума? А, может, Стив прав, и его внутренние «я» пытается достучаться до него и разбудить, пока не стало слишком поздно…       Но как бы Уильям не старался, он не мог вспомнить «другую реальность». Если только лишь отголоски, ощущения, что сами по себе мало о чëм говорят.       — Ты всë думаешь об этом, — вздохнула Мария, убирая тарелки со стола. Уильям почувствовал, что ещë немного и он бы докопался до истины, но вмиг потерял нить, оставшись с ничем.       Он посмотрел на жену, которая села рядом и накрыла своей рукой его. Но Уильям не чувствовал, что испытывает к ней хоть что-то, будто это не его Мария.       Уилл отвëл взгляд.       — Я не знаю… Может, ты права, мне и правда стоит отдохнуть, — посмотрев на жену, через силу улыбнулся Уильям и, встав из-за стола, вышел с кухни. Он первый раз в жизни соврал Марии. На деле он снова погрузился в те мысли с головой, пытаясь найти ответ. И он собирался пойти и отыскать Стива, и расспросить его обо всём.       «Надеюсь, он не далеко ушёл», — Уильям решительно направился к выходу, как остановился у самой двери.       — Папа, ты куда? — тихим голосом спросил Кэссиди. Уильям через силу развернулся к сыну, не находя ответа. А после перевёл несчастный взгляд на Элизабет, что складывала конструктор в коробку. Если это сон, то будут ли они с ним в реальности? Может, именно страх потерять их отгораживает его от истины? Он ясно помнил, как утром, придя домой, обнял их и горько заплакал. Уильям так и не вспомнил, что именно стало причиной такой реакции, но в то мгновение он чувствовал, как горло прожигало от слёз, а сердце, не веря происходящему, больно сжалось.       И сейчас, глядя на них, Уильям чувствовал, как кололо его сердце, а на глаза наворачиваются слёзы. «Проснись!» — вдруг промелькнуло у него в голове, и он отшатнулся от этой реальности как от огня. Теперь зеркало треснуло окончательно и рассыпалось на осколки, и темнота за ней показала настоящую реальность, его реальность. Дыхание перехватило, а сердце будто остановилось и упало вниз. Он увидел то, чего боялся — увидеть их бездыханные тела на своих руках. Уильям снова посмотрел на Кэссиди, рука сама потянулась его обнять, но застыла в воздухе, задрожав. Задрожали и ноги, на которых Уильям еле удерживал себя. А жгучие слёзы заполнили его горло, не давая вздохнуть.       Уильям, упав на колени, обнял Кэссиди, дав волю слёзам.       — Простите меня… Простите, что не смог вас защитить, — пробормотал он сквозь слёзы, обнимая крепче младшего сына.       — Папа, ты чего такое говоришь? — подойдя, спросила Элизабет. Уильям посмотрел на неё и горько улыбнулся.       — Ты всё такая же красивая, как тогда, цветочек, — погладив Лизи по щеке, ласково сказал Уильям. — Ты не должна была кричать в тот день.       — Папа, — она взяла отца за запястье своими ручками, — не уходи.       — Прости, цветочек, но я должен, — улыбчиво произнёс Уильям. Как он не хотел произносить эти слова и не хотел возвращаться в ту реальность, где их уже давно нет, но он должен. Он должен пройти этот путь в одиночку. — Но я обещаю, что мы встретимся снова, — он поднялся, последний раз взглянув на Элизабет и Кэссиди. А после с болью на сердце развернулся к выходу, — Я сделаю всё, чтобы это случилось, — печально, но в то же время решительно сказал он, отведя взгляд, и открыл входную дверь.       — Папа! — выронив плюшевого медведя, Кэссиди побежал вслед за отцом. Тот, услышал крик сына, остановился у самой калитки, не в силах её открыть. Он знал, что должен оставить это здесь, но как оставить то, чего так жаждешь вернуть?       — Останься здесь, Кэссиди, — пересилив себя, холодно сказал Уильям. Он услышал, как Кэссиди остановился, не переставая всхлипывать. И он всё же предпринял попытку пойти за отцом… — Оставайся здесь, — повысив голос, строго сказал Уильям, но как же тяжело давались эти слова — сердце каждый раз разрывалось на части, умоляя Уильяма остаться. Но он сделал шаг вперёд.       Вдруг подул сильный ветер. Уилл закрылся от него рукой, а после, когда он стих, обернулся. Его дом был скрыт пеленой густого тумана. Уильям протянул руку, желая вернуться туда, где всë хорошо, но вопреки сердцу, что разрывалось на части от осознания того, что это не его реальность, он сжал руку в кулак и отвернулся. Но не мог пошевелиться с места: сердце, его больное и гнилое сердце хотело поддаться своим эгоистичным желаниям, и Уильям бы мог, наплевав на всë, как он делал до этого, остаться с семьёй, и наплевать, что с ним случится, но разум продолжал сопротивляться, понимая, что это не то счастье, которое Уильям хотел. Этот путь сделал из него монстра, и теперь у него появился шанс снова стать человеком, признав в себе то ужасное, что он делал. И Уильям впервые за долгие годы принял решение послушать разум, как бы сердце его не просило.       Он побежал вперëд, не оборачиваясь. Уильям глазами пытался найти Стива, но того нигде не было: «Куда же он подевался?» — Уилл остановился на одном из перекрëстков прямо посреди дороги, оглядываясь по сторонам, а вокруг не души, даже машин на дорогах не было, а сейчас же день. Всë выглядило так пустынно и неестественно, ещë этот туман поднялся. Уильям пошëл дальше по дороге, пока не столкнулся с чем-то. Он посмотрел на то, что ему преграждало путь, но ничего не увидел — дальше было продолжение дороги. Уилл прикоснулся к невидимой стене, и от места соприкосновения она пошла волнами как будто это вода, но в то же время она была и очень плотной для воды. Но, казалось, еë можно разорвать. Но чем?       Вдруг кто-то дотронулся до его плеч, и Уильям, обернувшись, чуть не упал в обморок, но после сообразил, что во сне может твориться любая нереальная дичь. Перед ним стояло его собственное отражение, каким он видел его в зеркале.       — Ты готов проснуться? — спросило оно. Уильям кивнул, и отражение улыбнулось. — Я верю в тебя, — с этими словами оно протянуло катану лезвием на себя. Уильям взял еë, поняв, что должен разрубить.       Хоть он и плохо владел катаной, опыт в обращении с холодным оружием у него есть — печальный, конечно, но из этого тоже нужно искать пользу. Уильям с замахом разрубил стену, и она порвалась словно ткань, а в разрезе была лишь темнота.       Какая-то часть Уильяма не хотела туда идти, страшась увидеть себя, но Афтон, несмотря на это, решительно пошëл дальше. Оказавшись там, он огляделся, но ничего не было видно. Уильям пошëл вперëд, пытаясь во тьме разглядеть хоть что-то.       Спустя время, хотя сколько времени прошло, Уильям не сказал бы, он увидел вдали шар тусклого света, что окутывали теневые щупальца. Свет мерцал будто стук затихающего сердца. Уилл подошёл к шару, протянув к нему руку. Что-то связывало его и этот крохотный шарик света.       Вдруг запястье схватило теневое щупальце, не давая выдернуть руку. Афтон левой рукой вытащил катану, разрезав им щупальце, и оно сгорело.       — Кто здесь?! — развернувшись, Уильям держал катану двумя руками, вглядываясь во тьму.       — Ты думаешь, что так просто можешь сбежать от меня, — произнëс над ухом леденящих душу голос. Уильям затаил дыхание, боясь обернуться.       Но вдруг в печень вонзился теневой шип. Уилл выронил катану, закрыв рану руками и упав на колени. Жгучая боль не давала ему подняться, а кровь никак не останавливаясь.       — Насколько же смешны твои попытки тянутся к Свету, настолько же и глупы, — кто-то схватил его за лицо, заставив посмотреть себе в глаза, а в щëки вонзились острые когти. Уилл увидел мужчину с драконьими рогами. Его бирюзовые глаза сверкали потусторонними мертвенно-зелëным светом, и Уильям увидел в них отражение своих страхов. — Хватит уже притворяться героем, — прошипел он, сжимая лапу, от чего его когти оставили на щеках Уильяма кровавые следы.       В этот момент между ними пролетел щит, отсекя дракону лапу. Он обернулся и увидел Стива, оскалившись. Его лапа быстро отрасла.       — Ты! Как ты смог выбраться?! — Уилл посмотрел на Роджерса и понял, почему он так внезапно пропал: он был весь в ранах. Должно быть, дракон нашëл Стива после того, как его из дома выгнал Афтон, но сейчас у него получилось выбраться. — Ну раз хочешь умереть, я это устрою! — дракон вырастил множество шипов, которые было трудно заметить в этой темноте. Стив пытался уворачиваться, пытался разрушить шипы щитом, но вибраниум их не брал.       Уильям перевëл взгляд на катану.       — Стив! — он кинул катану Роджерсу, что ту он удачно поймал и разрезал шип, что чуть не пронзил его.       Дракон, поняв, откуда у него появилась катана, связал Уильяма, который был не в состоянии бежать. А Стив подобрался к дракону достаточно близко, чтобы нанести прямой удар. Дракон разрушил щит шипом, но это и стало его ошибкой.       Стив вонзил катану ему в грудь. Дракон отшатнулся, вытащив катану и отбросив еë.       — Ты! — он хотел схватить Стива щупальцами, сделав характерное движение лапой, но заклинание не сработало. Он посмотрел на свою лапу и увидел, как она выгорает и рассыпается. Дракон закрыл лапой рану, из которой текла чëрная кровь, упав на колени. Его разрывало изнутри, выжигая все внутренности. Кровь бурлила и пенилась, разрывая вены. — Это… Ещё не конец, — прошипел он перед тем, как распасться на частицы теневой энергии.       Стив, подобрав катану, подбежал к Уильяму, который, когда заклинание рассеялось, упал на колени, держась на рука и кашляя кровавым кашлем. Он усадил Уильяма, придерживая спину.       — Уильям, послушай, всё будет хорошо, — уверял его Стив, ведь знал, что смерть — единственный способ проснуться.       — Нет… Я не хочу… — по щекам потекли слёзы, дополнительно обжигая раны на щеках, а сам Афтон чуть ли не впадал в истерику. Он задыхался своей кровью, пытаясь её выкашлять. В голове всплывали воспоминания его последний и самой ужасной ошибки, и Уильям мог чувствовать, как холодный металл не даёт ему нормально вздохнуть.       — Уильям, послушай, всё будет хорошо, ты проснёшься.       — Я… — Уилл хотел что-то сказать, но кашель заставил его вновь упасть на колени. — Убей меня. Я не хочу этого… снова, — Стив посмотрел на Уильяма, после перевёл взгляд на катану. Он понимал это уже с самого начала, что, скорее всего, именно ему придётся отнять у Уильяма жизнь, чтобы тот проснулся, но даже во сне это сделать непросто.       — Хорошо, — наконец выдохнул он, поднявшись и взяв катану. — Но ты должен мне поверить.       — Давай… — через силу сказал Афтон, но не только из-за раны: его уже посещали мысли о том, что кто-то другой заберёт его жизнь, он даже предлагал сделать это Генри, ведь в глубине души он всё ещё думал, что убийца заслуживает лишь смерти. Хоть он пытается бороться с этой мыслю, она за те тридцать лет прочно укоренилась в его сознании. А страх смерти вместе с этим загонял его в тупик, продолжая его круговорот душевных терзаний, ведь он знал, что за свои грехи попадёт в Ад. И даже во сне было трудно избавиться от этих мыслей, поверив, что смерть во сне ведёт к пробуждению.       — Ты готов?       — Да, давай уже! — крикнул Афтон, не сдержав слёзы. Рану пронзила острая боль, и кровавый кашель забивал глотку. Он не пытался концентрироваться на том, что произойдёт, ведь тогда опять отступит, но всё же медленные мгновения было мучительно проживать в ожидании смерти. Голова уже разрывалась от осознания того, что смерть близко, и Уильям невольно начинал задумываться, что, может, это повлияет на реальность. Тело дрожало, но тот не позволял себе поддаться страхам, пытаясь убедить себя, что всё будет хорошо и он просто себя сейчас накручивает, но смиренно сидеть и не поддаваться паники было сродни испытанию. Так хотелось в одну секунду отскочить в сторону, чтобы избежать удара, но Уильям боролся с этим желанием, только молясь, чтобы это не привело к настоящей смерти.       Взмах катаны и темнота.