В каждой душе есть свет

      Тони, забрав свои вещи с базы Мстители, подошёл к своей машине и, открыв багажник, загрузил туда коробки. Он уже закрыл багажник и хотел садиться в машину, как вдруг услышал тяжëлый топот, казалось, железных ног и скрежет металла. Тони медленно обернулся, всматриваясь в тëмные места базы. Вдруг показалось, он увидел очертания, но это точно был не человек — на голове были отростки, типо кроличьих ушей или чего-то подобного. И, приглядевшись, Тони действительно увидел кого-то.       По спине пробежали мурашки. Тони отошëл назад, собрав из наночастиц железную перчатку. Он собрал новый костюм несколько месяцев назад — ещё более компактный и удобный, и носил его реактор под рубашкой — так, на всякий случай. И, похоже, этот случай настал.       Существо приблизилось, неуклюже покачиваясь, но его глаза прямо смотрели на Энтони. И в свете солнца стало видно, что это всего лишь роботизированный костюм в виде гуманойдного зайца. Его имитированая варсем когда-то золотая шерсть давно стала грязно-зелëной, и в некоторых местах — особенно в местах стыка деталей — была запëкшая кровь. И он сам был в нелучшем состоянии: многочисленные дыры, торчащие провода, уши ободраны и сломаны, правая рука оторвана, а ноги вообще оголены.       Тони пригляделся и застыл от ужаса: в костюме был труп! Уже давно сгнивших труп, но он двигался, он дышал. Тони на мгновение не поверил в то, во что видит, хоть и видел он уже достаточно многое: инопланетян, Богов, роботов со своей волей, колдунов с Бликер стрит — но живой труп — это уже слишком.       Но этот человек протянул целую руку к Старку — не похоже, что он хотел напасть, но Тони всё ещё держал перчатку на готове, пряча за спиной, чтобы не спровоцировать.       Казалось, он умолял, но вместо слов вырвался хриплый кашель. Он согнулся, держась рукой за стену. Тони мог видеть, как разрываются его пробитые насквозь лёгкие. Его ноги дрожат под весом костюма, и тот опустился на колени, пытаясь операться об асфальт. Но он слабел на глазах, хотя если он живой труп, может он умереть ещё раз?       — Пятница, сообщи Брюсу! — подбегая, приказал Тони ИИ. — Пятница, живо!

***

      Уильям вновь открыл глаза, жадно заглотив воздух, и чуть не подавился им. Это было достаточно громко, чтобы разбудить случайно задремавшего Брюса, и он опять уронил очки, но Уильям даже не повëл и глазом. Он пытался нормализовать дыхание, ведь это было для него совершенно новое чувство — при каждом вздохе лëгкие просто разрывались от боли, да и полной грудью вздохнуть никогда не получалось, а сейчас такое удовольствие чувствовать, как они наполняются кислородом — это было без боли, без страха содрать себе и так пробитые насквозь лëгочные стенки, а теперь всë было цело, хоть и бинты, наложенные на грудь немного сдавливали еë, но так надо, чтобы раны вновь не начали кровоточить.       Да… Кровь снова текла по его венам. Еë теплота чувствовалась во всëм теле. Сердце вновь стучало так, как надо — это была просто услада для ушей.       — Вы очнулись? — удивился Брюс, но Уильям его даже не услышал — ещë не все органы чувств «заработали», да и, может, мозг ещë просто не осознал наличие второго человека в комнате.       Уильям поднялся, помогая себе своей новой рукой, но только после до мозга дошло, что она не была частью тела. Уилл медленно поднял еë — ещë, видимо, где-то в глубине сознания он боялся делать резкие движения, чтобы это не привело к дополнительной боли, — посмотрев на неё. Он была полностью механической, но она не вызывала даже малейшего дискомфорта. Уильям, казалось, около минуты рассматривал её, сжимая и разжимая пальцы, сгибая и разгибая локоть — выполняла все сигналы, которые посылал ей мозг. Это было довольно странное чувство: когда Уильям пытался поднять конечность в костюме, это требовало огромных усилий, ведь костюм уже давно висел на нëм, как старая шкура, и только благодаря тому, что его детали пронзали тело Уильяма, он мог шевелить частям экзоскелета, но сейчас не было ощущения «лишнего груза» на руке — может, потому что и руки-то не было. Но, тем не менее, мозг воспринимал протез, как полноценно функционирующую конечность. Кто это сделал?       — Как Вы себя чувствуете? — это Уильям услышал, но как звук вдали: в сознании даже промелькнуло, что это лишь галлюцинация. Но через несколько секунд мозг понял, что это не предсмертный бред — и слова обрели источник где-то слева.       Ощущение реальности стало отдаваться сильнее с каждым стуком сердца, но мозг ещё не хотел это принимать. И непонятное чувство страха обуяло его. Сердцебиение участилось, и, казалось, вновь не хватает воздуха. Он жив?! Он снова жив и теперь свободен. Но почему? Разве он заслужил?       — Всë в порядке. С Вами всë хорошо. Вы живы. Просто дышите, — Брюс положил руку Уильяму на плечо, дабы успокоить. После увидел, как по его щекам потекли слëзы, а глаза опустились, перестав смотреть в пустоту — это было знаком, что шок отступает. Уильям сжал одеяло своей рукой, закрыв протезом рот. — С Вами всë в порядке.       — Майк… — выдохнул Уильям, пересилив ком в горле.       Было понятно, что он обращался не к Беннеру, но Брюс решил за это зацепиться, начав разговор, чтобы окончательно вывести Уильяма из шокового состояния:       — Кто это? Вы его знаете? — зрачки расширились ещë больше, а дыхание стало чаще, и Брюс испугался и кинул взгляд на приборы, увидев, что пульс участился.       Уильям наконец перевëл взгляд на Брюса, осматривая его.       — Всё в…       — Почему? — спросил Уилл, несчастным взглядом смотря Беннеру в глаза. — Почему я жив?! — крикнул он.       — Прошу, успокойтесь, — Брюс старался говорить как можно мягче. — Вам сейчас не стоит волноваться.       — Зачем Вы это сделали со мной? — этот вопрос застал Беннера врасплох: обычно люди благодарят его за спасение жизни.       — Потому что… Вы просили, — сказал он вместо привычного: «Вы нуждались в помощи». Почему-то именно этот ответ пришëл в голову первым. Хотя Тони и правда говорил, что если б не увидел его просьбу о помощи, он бы выстрелил.       — Я… Просил? — спросил Уильям сам себя. Сжав в механической руке больничную рубашку, он опустил глаза, в непонимании бегая ими в поисках ответа на свой же вопрос.       После он вспомнил. Он просил о помощи, просто молил, готов был упасть на колени, лишь бы этот кошмар закончился! И тогда пытался попросить охранника, но тот ничего не понимал! Испуганно «отбивался» от него, используя функцию аниматроника идти на детский смех — почему эта грëбанная коробка не сдохла! А после спалил здание, трусливо убежав!       Уильям пытался просить и других, но все его просто пугались, и с каждым разом его надежда угосала, и появлялись мысли о суициде.       Уилл закрыл глаза, пытаясь расставить мысли по местам, но в голове была каша.       — Всë в порядке? — в который раз спросил Брюс, и на этот раз получил ответ, хоть и простым кивков.       -… Спасибо, — слабо улыбнулся Уильям, начав трезво мыслить, и Брюс считал это победой.       — Да не за что, это что-то вроде нашего долга — спасать жизнь, — Долга, да? Пять лет назад Танос стëр с лица Вселенной половину живых существ и уничтожил камни, а Мстители что? Да, они убили его, но толку? Камни были уничтожены, это не спасло расспылëнных. И Мстители просто забыли это. Да, некоторые пытаются что-то предпринимать, например, Роуди и Ракета с Нэбулой: устраняют все последствия щелчка, да и сам Брюс в стороне не стоит, посиживая в лаборатории всë свободное время.       — Вы сотворили настоящее чудо, — Уильям с благоговением посмотрел на свою руку: та была вся перебинтованна, но сквозь бинты можно было увидеть дышащую ещë достаточно бледную кожу. Уильям обратил на это внимание только сейчас, но мозг уже понял, что костюм был снят, поэтому это не вызвало бурной реакции. — Я многих пытался просить, — он посмотрел на Брюса, после опустил взгляд, — но в глубине сознания понимал, что это невозможно. Вы сделали невозможное! — в глазах засверкали огни радости и благодарности.       — Ну да, это и правда было довольно нелегко, — Беннер пропустил смешок. — И я был не до конца уверен, что Вы останетесь живы, но, к счастью, всë обошлось, — Уильям, отведя взгляд, кивнул: он был ещё не уверен, что ему дано право на жизнь — он убивал невинных, в надежде вернуть своё счастье. Уильям думал, что только с ним судьба обошлась так жестоко, и только он должен жить счастливо. Но теперь, оглядываясь назад, он понимал, что просто псих, которого не способны оправдать никакие тоска и горе по собственной утрате — у Уильяма было достаточно времени, чтобы над этим поразмыслить. — Всë хорошо?       — Да… Мне нужно собраться с мыслями, — сжав больничную рубашку, Уильям закрыл глаза.       — Хорошо, отдохните как следует, — вставая со стула, сказал Беннер. — Если будут какие-то жалобы, скажите Пятнице — это искуственный интеллект.       — Искусственный… Интеллект? — спросил Уильям с полным непониманием этих слов. Когда он был жив, такого словосочетания и в помине не было, и их с Генри изобретëнные аниматроники внесли большой вклад в развитие механики. Но было понятно с первого взгляда, что технологии с того времени скаканули далеко вперëд.       — Голосовой ассистент-помощник, — объяснил Брюс. — Просто скажите, что Вам будет нужно, — Беннер ушёл, оставив Уильяма одного.       — Пятница? — спросил он, ожидая чего угодно.       — Я слушаю Вас, — послышался женский роботизированный голос откуда-то сверху. Уильям на мгновение испугался, но быстро пришло осознание, что опасности нет — просто не привычно слышать голос, который никому не принадлежит. Да, аниматроники тоже могли «разговаривать», но их реплики были записаны заранее.       — Ничего… Я просто хотел проверить, — сказал Уильям, подняв голову.       — Я Вас поняла. Если Вас что-то будет тревожить, обращайтесь, — сказала Пятница и ушла в режим наблюдения.       Уильям кивнул будто живому человеку и взялся левой рукой за шею. Она была тоже в бинтах, но она была цела. И, когда он говорил, горло не раздражалось металлическим стержнями эндоскилета. Все голосовый связки были целы, хоть и голос был ещё хриплым и сиплым… Наверное, из-за наркоза.       Уилл мимолетом окинул комнату в поисках зеркала. И, к счастью, оно стояло на тумбе возле кровати. Уильям взял зеркало, осторожно посмотрев в него. И не поверил своим глазам: только неоново-серебрянные глаза давали понять, что это его отражение. Чëрные густые волосы пробивались из-за бинтов, наложенных на голову. Уильям притронулся к щеке, не веря, что это он, но отражение сделало тоже самое. И Уилл почувствовал свою новую кожу — теперь и это возможно? На лице не было ни шрама. К этому будет довольно трудно привыкнуть — Уильям уже забыл, как выглядил до попадания в костюм.       Он долго изучал своë отражение, но после, поставив зеркало на место, осмотрел комнату. Она была довольно большой, чтобы Уильяма не накрыла паника от замкнутого пространства, да и с большим окном, через которое пробивались лучи солнца. Напротив кровати стоял рабочий стол. Он был пуст. Должно быть, эта комната не имела жильца, да и Уильям сомневался, что останется здесь, хотя куда ему идти? У него никого не осталось… Лучше оставить эти мысли на потом.       Слева была дверь, через которую ушëл доктор. В углу был шкаф, скорее всего, тоже пустой. Рядом с кроватью, помимо тумбочки, индентичной той, с которой Уилл взял зеркало, стояли стул и медоборудование. Уильям был плохо знаком с медициной, только на уровне, первой помощи: знал, как накладывать бинты, делать непрямой массаж сердца, но только на словах.       Но сейчас ничего не хотелось — тело ещë не полностью восстановилось после операции, и ему нужно было привыкнуть к изменениям в организме, поэтому Уильям лëг на подушку и закрыл глаза, попытавшись заснуть.

***

      Брюс спустился на первый этаж, встретив взгляд Тони.       — Он в порядке, — ответил Беннер на незаданный вопрос Старка.       — Отлично, а то было бы жалко потраченные деньги, — хмыкнул он и сделал глоток кофе.       — Это не смешно, — серьёзно сказал Беннер, садясь рядом на диван.       — Но всë же обошлось? — переспросил Старк. — Так что почему и не пошутить. Тем более у Пятнице всë под контролем. Если что случится…       — Тони?       — М?       — На спасение человека ты потратил целый миллион долларов, не пожалев их, и у тебя не было даже капли уверенности, что он выживет. Так почему мы не можем это сделать другим… Мы ведь защитники Земли.       — К чему ты клонишь? — недоумевая, спросил Тони, посмотрев на друга.       — Ты прекрасно знаешь к чему. Танос… — зрачки Тони расширились, он отвëл взгляд, опустив его в кружку. Было видно, как ему неприятно слышать это имя — он надеялся уже его позабыть. — Ведь среди тех, кто был распылëн, были и наши знакомые, друзья, — напомнил Брюс, хотя ему тоже было не в радость это говорить. — Пять лет назад мы проиграли, но должны ли мы были опускать руки? Тебе повезло, что Пеппер осталась жива, вы поженились, у вас родилась дочка — это прекрасно. Но есть те, кому повезло меньше.       — Мы ничего уже не изменим, — холодно сказал Старк, встав с дивана. — Камни уничтожили, у нас больше нет шанса.       — Но, Тони…       — Я не хочу потерять всë снова, — перебив Брюса, сказал Энтони и ушëл. Понятно, чего он боится. Сейчас, спасая незнакомца, он ничем не рисковал, но тогда цена проигрыша дорого ему обошлась, но Брюс знал по себе, что вина от неудачи будет сжирать день ото дня, как бы отчаянно не пытаться еë заглушить.       Брюс опустил голову. Он верил, что шанс ещё был, но уже пять лет прошло, а он его так и не увидел.

***

      Уильям проснулся, открыв ещё сонные глаза.       — Доброе утро, сэр, — послышался чей-то женский голос.       — Ага, да, Мари, дай мне пять минут, — в полудрëме пробормотал Уильям, операясь на локоть.       — Мне, конечно, всë равно, но я отзываюсь на то имя, что мне дал босс — Пятница, — напомнила ИИ, и Уильям тут же проснулся и обернулся, посмотрев на пустое место на двухместной кровати. Он поднялся, не сводя глаз с пустого места, сжимая в руке больничную рубашку. После ослабил хватку, переведя взгляд на руку. Когда он успел потерять руку? — Ваш пульс выше нормы, всë в порядке, сэр?       — Да, — выдохнул Уильям, опуская протез. Он посмотрел в окно, откуда открывался отличный вид на базу. Одного взгляда хватило, чтобы понять — это не его дом.       Дверь в комнату открылась, и вошёл Брюс. Уилл обратил на него внимание, окончательно отойдя от своего сна. Разумеется, Беннер заметил этот растерянный вид.       — Доброе утро, как прошла ночь? — спросил он, подходя к медоборудованию.       — Нормально, — отмахнулся Уильям, отведя взгляд.       — Хорошо, Пятница сказала, что вчера Вы уснули вскоре после моего ухода.       — Ага, и, полагаю, проспал до утра?       — Организму нужно время, чтобы восстановиться после операции, — сказал Брюс, отключая приборы. — Можете встать? — Уильям удивился такому вопросу, хотя рано или поздно ему бы всë равно пришлось встать. Но он думал, что будет прикован к инвалидному креслу, ведь ноги, особенно ступни, пострадали больше всего, хотя и не только по этой причине он так думал.       Уилл раскрыл одеяло. Его ноги были в полном порядке — это становилось всë более нереально, но он мог их чувствовать. Уильям свесил их с кровати, боясь прикоснуться к полу. Но в итоге выдохнул и поставил сначала одну ногу, затем вторую. Он вновь почувствовал паркет по ногами.       Уилл, пересилив себя, попытался встать, но словно ступил на рассколённые ножи. Боль резко вонзилась в мозг. Было тяжело стоять… И больно. Ноги тряслись и, казалось, вот-вот переломятся. Вмиг свалившийся вес всего тела заставил их согнуться, и Уильям чуть не рухнул на пол, но Беннер его подловил за плечо.       — Всë в порядке? — спросил Брюс, но Уильям его даже не слышал — он мог только отчётливо слышать стук собственного сердца, который становился всë сильнее и громче, пульсируя в ушах, а по щекам потекли слёзы. От боли ли?       Беннер помог сесть обратно, наблюдая за тем, как Уилл пытался ровно дышать. Похоже, он поторопился…       Уильям поднял левую руку, посмотрев на неë, но перед глазами всё двоилось, будто кто-то хорошенько ударил его по затылку. Сжав кулак, Уильям попытался сконцентрироваться на своём теле, пытаясь восстановить сердцебиение и дыхание.       Он давно привык к боли по всему телу при каждом, даже малейшем движении, но сейчас… Расслабился и подумал всё, но…       Откинувшись назад, Уильям закрыл глаза, пытаясь отойти от болевого шока. И сердце постепенно пришло в нормальный ритм. Всё было не настолько плохо, так что Уилл быстро оправиться.       Он снова открыл глаза, выдохнув.       — Прошу прощения, я должен был…       — К чëрту Ваши извенения, — отрезал Уильям и попытался встать снова. Теперь было ожидаемое почувствовать боль, и они не так сильно отзывалась в сознании. Уильям должен был быть готов к ней, но это проклятое чувство спокойствия, что всë наконец закончилось, не дало ему подготовиться, и, как итог, он получил по заслугам за свою непредусмотрительность. А ведь это меньшее, что могло его ожидать.       Уилл, поднявшись на ноги, чуть опять не потерял равновесие, но попытался устоять. Получилось! Не без чужой помощи, но уже что-то. «Блин, теперь заново учиться ходить,» — Уильям, закусив губу, сделал шаг. Это было довольно неуклюже как годовалый малыш, который только сделал первый шаг.       Брюс, взяв трость, что была возле тумбы (Уильям еë заметил ещë вчера, просто не придал значения), помог Уиллу дойти до порога.       — Всë в порядке? — спросил Беннер у Уильяма, когда тот, оперевшись рукой о стену, пытался перевести дух — он и в костюме ковылял как мог, пошатываясь от каждого шага, так что это дело привычное.       — Ага, с тростью было бы куда проще, — усмехнулся Уильям, кинув взгляд на трость, что держит Беннер. — Вам, видимо, она не к чему, — добавил он.       Брюс опомнился и дал трость, которую Уильям уже использовать по назначению. И с ней действительно стало проще! Конечно, от боли это его не избавило, но Уильям перестал тратить силы, чтобы на что-то да опереться, чтобы отдышаться, ни считая самой трости.       Они спустились на первый этаж базы — комната, где отдыхал Уильям, была на втором, но Брюс решил, что лучше воспользоваться лифтом. Они пришли в гостиную, где уже все: Тони, Стив, Наташа, Роуди — собрались за общим столом.       — Ха, рад видеть, что мои деньги не сгорели насмарку, — увидев Уилла, усмехнулся Тони. — Тони Старк, — он протянул руку для пожатия, когда Уильям сел на свободное место рядом с ним.       — Уильям… Афтон, — осторожно он пожал руку Тони, тихо сказав свою фамилию.       — Афтон? — по-доброму удивился Тони, но Уильям уже напрягся, стараясь не подавать виду. — О да, я слышал эту фамилию. Я бы удивился, если бы не повстречал Капитана Сосульку, — указал он на Стива: они кое-как поладили, если не затрагивать определëнные темы — про Таноса, убийство родителей Тони.       — И что именно Вы обо мне слышали? — нервно спросил Уильям, оттянув воротник рубашки. Вроде как никто не знал о его кровавых делах, но всë может быть: может, за эти тридцать лет нашли доказательства его виновности, и сейчас его появление в свет убедит всех ещë в том, что он подался в бега.       — Будто Вы сами о себе не слышали. Ваше изобретение было революцеонным в области механики, — усмехнулся Тони, и стало свободнее дышать, ведь Уильям готовился к худшему, но даже это не порадовало его: хоть идея с пружинными держателями и его, но он совсем не гордился своим изобретением или, по крайней мере, после первого провала.       — Да? — подняв бровь, сухо спросил Уильям. — Я так не думаю. Вы прекрасно видели, что из-за этих пружин произошло со мной! — стукнул он кулаком по столу, оскалившись. — Из-за этих дурацких пружин погиб мой сын! — встав с места, крикнул он, на глазах блеснули слëзы. Последние слова словно бумерангом вернулись к тому, кто их произнëс, впившись в сердце. Уильям вспомнил тот день: перед глазами всплыла та ужасная картина. Минуту-другую он смог еле слышно услышать плач младшего сына среди других звуков, после хлопок — пружинные держатели не выдержали. Затем вмиг красочная атмосфера праздника превратилась в кровавую сцену. Тело Кэсседи, кровь и испуганное лицо Майкла, ещё не до конца понявшего результат своего жестокого розыгрыша.       Уильям опустил обратно на место, изредка всхлипывая из-за слëз. Но он не плакал, он не мог, шок обуял его целиком, тело онемело как в тот день.       — Эй, я…       — Уильям, всë в порядке? — Брюс положил руку Уильяму на плечо, от чего тот очнулся и посмотрел на Беннера, но глаза всë ещё блестели от слëз.       — Я… — он посмотрел на свои руки. На мгновение он увидел вместо них лапы аниматроника. Уильям почти ощущал ту боль — осознание ошибки пришло слишком поздно как тогда — Уильям должен был быть рядом, он мог бы остановить Майка, но время не вернуть вспять. — Всё… В порядке, — Уильям сквозь боль сжал руки в кулаки, закрыв глаза.       — Не похоже, — заметил Роуди.       — Я в порядке! — крикнул Афтон, отрезав воздух рукой. — Просто… Мне нужно… Я в порядке, — Уильям сжал в руке рубашку, пытаясь ровно дышать. Воспоминания поглотили его с головой. Почему это произошло, он не знал, но так было всегда: что-то служило триггером, даже самая обычная фраза, как сейчас, и это сразу выбивает почву под ногами.       — Я не имел ничего такого, — сказал Тони в своë оправдание, но ему не зачем оправдываться — Уильям сам понимал, что давно утратил контроль над своими эмоциями.       — Всё в порядке, — Уилл посмотрел на Тони. — Правда, я в порядке, просто… — он опустил взгляд в тарелку, — мне не всегда удаëтся контролировать себя.       — Оно и понятно почему, — сказал Тони. — Ну, будем знать. Но, если Вам будет спокойнее, я решил проблему с намоканием, правда… — Тони умолк, оборвав мысли. А после что-то ëкнуло в его груди, то же самое было и вчера во время разговора с Брюсом.       — Их всë равно не вернëшь…

***

      Со следующего дня жизнь на базе вернулась в успевшие стать привычным русло: Тони забрал вещи, которые его попросила забрать жена, и уехал; Брюс целыми днями пропадал в лаборатории, безуспешно ища выход из сложившейся ситуации в мире.       Уильям в это пока не особо вникал — у него и своих забот хватало. Научиться заново ходить оказалось не так трудно, да и к боли он привык, но трость всегда носил собой. Когда он мог более-менее твëрдо стоять на ногах и мог пройти больше, чем один метр без отдышки, Брюс сказал, повышать нагрузку, чтобы организм привыкал. Да, и Уильям сам собирался заняться спортом, чтобы прийти в норму.       Уилл спустился в спорт-зал. Он был огромным, и от этого живот скрутило — те годы заточения дают о себе знать: к своей новой комнате он привык, точнее, к тому, что он в ней один, но спал с включëнным светом и открытым окном. Но спорт-зал был в подвале, и здесь не было окон, даже маленькой щëлочки.       Уилл чувствовал, как его накрывает паника. Он хотел уйти туда, где ему станет лучше. Где будет воздух… Но ноги просто не хотели слушаться, врастив себя в пол.       Вдруг он услышал топот чьих-то ног, или, может, это галлюцинация. Нет… Кто-то взял его за руку и, придерживая за плечо, отвëл его куда-то. Он что-то говорил, но было словно сквозь воду ничего не слышно. А непонятно откуда взявшийся страх не давал сказать хоть слово.       — Уильям, дыши, — да, дышать! Плавно и равномерно. Нельзя идти на поводу у страха. Ему больше ничего не угрожает, всë наконец закончилось.       И вскоре страх отступил. Всë прояснилось, и он понял, что рядом был Стив — он сидел рядом, придерживая за плечо. Они сидели на лавке всë в том же зале, но их обдувал поток воздуха.       — Всë хорошо? — спросил Стив.       — Да, я… — Уильям откинулся назад, не зная, как это объяснить.       — Хорошо. Вероника, позови Брюса, — Вероника — ещë одни ИИ Старка, что он оставил вместо Пятницы.       — Не надо, я в порядке.       — Уверен?       — Да, — твëрдо ответил Уильям, и Стив наконец согласился с его ответом. — Просто дай мне минуту, — выдохнул он. Стив вздохнул и продолжил тренировку. Уильям тоже встал на беговую дорожку, будто ничего и не было, и включил еë на самую минимальную скорость.       — Стив, верно? — обратился к нему Уильям — после случившегося приступа паники он понял, что простое общение ему поможет не терять самообладание. — Спасибо, я… Не знаю, что на меня вдруг нашло, наверное, просто… Ха, — выдохнул он, пропустив нервный смешок, — я тридцать лет провëл в кромешной тьме и думал, меня уже никто не спасëт… — он решился рассказать, ведь ни для кого не было секретом, что он бесследно исчез тридцать лет назад.       — Но ты теперь здесь.       — Да… Мне тогда невероятно повезло… Или, может, это не везенье вовсе, ведь мало того, что я не умер тогда, мне пришлось безвыходно ждать спасения, которое могло так и не придти, — с замиранием сердца рассказывал Уильям. Может, он и правда это всё заслужил, но это было невыносимо больно и почти свело его с ума, и теперь, наконец, он может выговориться кому-то.       — Похоже, ты пережил ужасные вещи, — Уилл, закусив губу, кивнул, а глаза защипали от слëз.       — Я не знаю, хочу ли я говорить об этом.       — Лучше сначала обдумай всё, как следует, — Уильям посмотрел на Стива. После опустил голову: как бы сейчас он не хотел высказаться, всë превратиться в нервный срыв, от которого будет ещё хуже. Он уже проходил через это: когда умерла Элизабет, он долго не мог придти в себя именно потому, что все вокруг напоминали о еë утрате, пытаясь утешить, да и… Ему приходилось брать весь удар на себя, утешая ночами плачущего Кэссиди и подбадривая по утрам опустошëнную утратой жену, поэтому ему до себя не было дела. — Не мне.       — Ч-что Вы имеете ввиду? — Уильям вновь посмотрел на Стива, в непонимании хлопая глазами. Стив глубоко вздохнул: он долго не решался Афтону это сказать, но Брюс его убедил, что Уильям должен знать, ведь это его бывший коллега.       — Вы же знакомы с Генри Эмили? — больше утвердительно спросил Стив.       Услышав имя давнего коллеги и друга, Уилл потерял дар речи. Он остановился, и дорожка сама автомотически отключилась — Вероника это сделала. Это вмиг перевернуло его мир — он думал, что больше… Ха, а Генри оказался более живучем, чем Уильям — ему, должно быть, уже за шестьдесят.       — Хах, — облегчëнно выдохнул Уильям, — Хоть кто-то… Я могу с ним встретиться, — Стив кивнул. Уилл не мог поверить в своë счастье: он жив, да ещё и сможет увидеть хоть кого-то, кто ему поможет — близкого дорогого друга.       Сразу же они, сообщив Брюсу о своëм уходе, ушли к Эмили. Оказалось, он жил всë там же, где и тридцать лет назад (с последний их встречи целых тридцать лет прошло! Может, Генри даже забыл Уильяма, но тот об этом не думал).       Всю дорогу Уилл представлял их встречу, но упускал один момент. Когда же он стоял перед дверью, это всплыло — Уильям убил его дочь. И хоть Генри этого до сих пор не знал, ведь единственным человеком, кто мог ему об этом сказать, был Афтон, как Уилл будет смотреть ему в глаза? Он и так скрывал от него этот факт, но тогда Уильям был обижен на Эмили за то, что его дочь осталась жива — это было просто гадко. И теперь как Уильям сможет смотреть себе в глаза?       — Всë в порядке? — спросил Стив, заметив застывший на двери дома взгляд Уильяма.       — Да, — нервно выдохнул Уилл. — Просто волнуюсь.       — Всë будет хорошо. Он столько раз говорил мне о тебе, — во время их дороги сюда Стив рассказал, что они часто виделись и беседовали с Генри, и тот постоянно вспоминал об Уильяме с горечью: говорил про него, как про отзывчивого человека и надëжного друга, который разделял его мечты и с искрой в глазах исполнял их, но с которым жизнь обошлась слишком жестоко. Уилл не мог поверить, что это точно говорили про него. Конечно, Эмили не знал… Но Уильяму казалось, что Генри знал совершенно другого человека. — Он тебя не забыл.       — Ага, — Уильям только кивнул головой.       — Я подожду там, — Стив кивнул в сторону ближайшей кофейне. Он прекрасно понимал, какой это для Уильяма важный момент: встретить хоть кого-то из своих старых знакомых — ведь сам когда-то с трепетом в груди стоял на пороге дома Пегги.       — Хорошо, — выдохнул Уильям и подождал, пока Стив уйдëт достаточно далеко, ведь как-никак это что-то личное для него. После перевел взгляд на дверь дома Эмили. В животе было странное чувство пустоты, и Уильям долго не мог решиться сделать первый шаг из-за страха. Он не боялся, что Генри его не вспомнит, не узнает. Это был совсем другой страх. Страх перед самим собой. Хоть и Эмили не знал, Уильям не знал, как быть дальше: может, всë рассказать? Но как Генри на это отреагирует? Да и он уже в преклонном возрасте, может просто не пережить, и тогда… Уильям не хотел об этом думать.       Собравшись с силами, Уилл постучал в дверь. Через несколько минут ему открыл мужчина лет шестидесяти пяти, но, честно говоря, он выглядил довольно неплохо для своего возраста: морщин было не так много, в каштановых волосах и бороде только проглядывалась седина.       Он долго смотрел на Уильяма, осматривая того с головы до ног. Узнал? Уилл не мог этого понять, как и не мог понять, что Генри испытывает в данный момент. А Генри ли это? Стив не мог перепутать? Уильям с дрожью по всему телу стоял и смотрел тому в глаза, боясь проронить слово.       — Я…       — Прошу, — Генри пригласил его в дом со сдерженной вежливостью — это его и отлечало от других, он всегда умел не терять самообладание в любых ситуациях, в отличие от Уилла.       Уильям, войдя в дом, с любопытством осмотрел гостиную, чтобы отвлечься от волнения. Она была такой, как Уильям помнил, разве что, может, телевизор по-новее и…       — Что ты здесь делаешь? — голос Генри вывел Уильяма из ложного чувства спокойствия. Тон Эмили был тоже непонятен Афтону, поэтому и предположить, что его ждëт, он не мог. Это и напрягало.       Генри, закрыв дверь, развернулся к Уильяму. Он подошёл, пару минут пытаясь поверить в происходящие.       — Уильям… Я думал, ты погиб… — выражение его лица смягчилось, и он, поддавшись эмоциям, обнял давнего друга.       — Я… Генри… — на глазах появились слëзы, и Уильям уткнулся в клетчатую рубашку Генри, обняв в ответ. Это было такое облегчение. Слышать знакомый голос, видеть знакомое лицо… Столько лет прошло с тех пор. Уильям вытерпел столько боли, и теперь ему дали спокойно вздохнуть.       Генри поставил его перед собой и дал пощëчину. Это было неожиданно даже для Афтона. Он медленно поднял руку и прикоснулся к щеке, пытаясь осмыслить происходящие. Как Уильям должен на это реагировать? Он знал, что заслужил не только это, но Генри же не знал…       — За что? — но Уилл всë равно задал этот вопрос, не зная, что больше сказать.       — Ты убил мою дочь и спрашиваешь за что?! — крикнул Эмили. Зрачки Уильяма расширились, и он снова лишился дара речи. Откуда Генри знал? Всмысле… Уильям и сам хотел рассказать, но это привило его в шок. — Да, я знаю, Уильям Афтон, что ты сделал с ними! И если не скажешь прямо здесь зачем, сдам полиции и не успокоюсь, пока ты не заплатишь по заслугам! — то есть, всë это было лишь прикрытием, чтобы дезориентировать Уильяма? Это подло… Очень подло, но, справедливости ради, Уильям столько времени скрывал убийство Чарли от еë отца. И Генри узнал об этом (Уильям даже не мог представить, каким образом) не от Уилла, и он мог поверить в те преувеличения, что ему сказали, но сейчас это будет очень мешать.       — Я… Генри… Я не хотел… — Уильям опустил голову, не зная, что сказать. Сообразить сразу не получалось, а всë, что лезло в голову, звучало как нелепые отговорки. — Я… — он посмотрел на Эмили, готовый рассказать ему всë, но не мог подобрать слов.       — Сядь и успокойся, — смяхчился он в лице, давая Уильяму выдохнуть. Они сели на диван, и Уилл спрятал в ладонях своë лицо — было сложно сообразить, что сказать, чтобы это не выглядело как попытка оправдаться.       Генри встал и пошëл на кухню.       — Генри, стой! — Уилл хотел дернуть Эмили за рукав, но из-за своей же растерянности промазал. — Послушай… Я… Я, — Уильям опустил голову, понимая, что ему конец. Эмили не будет слушать! Он просто сдаст Уильяма в полицию, и зачем Афтон сюда пришёл? Сам же подставился под нож.       Он взялся за живот, пытаясь что-то сообразить, но ничего не шло в голову. Как на зло! А бешено колотящие сердце подливало масла в огонь, и Уильям был уже готов сорваться с места и…       Генри вышел с кружкой воды и предложил еë Уильяму. Тот посмотрел на неë с некой смесьей недоумения и облегчения. А после поднял взгляд на Эмили, пытаясь разгадать, о чëм он думает.       — Думаешь, собираюсь отравить? — усмехнулся Генри, когда Уильям не сразу взял кружку — ему даже стало неловко, что он так подумал. — Тогда я стану убийцей, а я хочу справедливость, а не мести, — Уилл слабо усмехнулся и сделал глоток. Теперь стало свободнее дышать.       — Спасибо, — Генри кивнул.       — Я просто хочу понять почему.       — Хорошо, — Уильям сделал ещë один глоток, собравшись с мыслями. — Всë это началось со смерти Элизабет, я не мог смириться с тем, что еë больше нет, — теперь он понял и разумом, и душой, что еë никак не вернуть или не обратить время вспять, но его израненное, прогнившие сердце никогда не сможет успокоиться. — Я думал, я смогу еë увидеть, и тогда я узнал об остатке¹ — это было просто глупо! Я знаю, но я был идиотом.       — «После смерти человека, если его душа не упокоилась, от него остаëтся энергитический сгусток сильных эмоций», — Уильям в непонимании перевëл взгляд на Эмили, — Это было в твоих записях, которые нашëл Майк.       — Ах, вот, как ты узнал, — вздохнул Уильям толи от облегчения, толи от обречëнности.       — Это не идиотизм. Мы многое не знаем о смерти, поэтому это сильное открытие. Но что было написано дальше… — Генри, не сумев закончить фразу, отвëл взгляд.       — Я знаю, — вздохнул Уильям, — «… Агония — самая сильная эмоция. Если я смогу заставить ребëнка мучиться в агонии, после его смерти получится самый сильный и чëткий остаток», — процетировал он сам себя из прошлого. — Я не помню, почему у меня зародились эти мысли. Я просто… Хотел вернуть Элизабет, — Уилл тяжело вздохнул, понимая, что он был не вправе отнимать жизни других, чтобы добиться своего, но тогда сердце отказывалось слушать здравый смысл. — Я знаю, что я не должен был, но… — Уилл опустил голову в кружку с недопитой водой, расплывчо видя в ней своë отражение, — я тогда не думал об этом. Просто хотел исполнить свои эгоистичные желания.       — А Чарли? — спросил Генри, мучаясь от вопроса: «Почему именно еë?», — ведь Генри считал Уильяма другом, на которого можно положиться. И он часто просил Уилла присмотреть за маленькой Шарлоттой, когда Генри нужно было надолго уехать за город, не ожидая от него ножа в спину. И хоть Эмили уже смирился со смертью дочери, да и он к Уильяму не испытывал ненависти до посинения, чтобы желать ему смерти, но он хотел раставить всë по местам. — У тебя ничего не щëлкнуло в этот момент? — опустошëнно спросил Генри, не в силах посмотреть Афтону в глаза. — Я считал тебя другом.       — Именно поэтому… — выдохнул Уильям. Он не мог это сказать вслух, понимая, почему он это сделал: обыкновенная чëрная зависть. И теперь из-за этого он сломал отношения с единственным оставшимся в живых значимым для него человеком. — Я… Завидовал… — прерывестым от застрявших в горле слëз выдохнул Уильям, поставив кружку на журнальный столик — может, теперь он даже не вправе трогать вещи Генри или приближаться к нему. — Я потерял дочь и не мог найти себе места, а ты… — он нервно вздохнул, пытаясь пересилить себя. — Я не могу… — Уилл спрятал лицо в ладонях, пытаясь совладать с собой, но не получалось.       Чарли была его первой жертвой, и он тогда не понимал, зачем вообще это сделал. В тот день, когда Уильям вернулся домой, он заперся в ванной комнате и просто пытался осознать, что он натворил. Думал, ещë тогда во всëм сознаться Генри — тогда бы его посадили в тюрьму, зато на этом бы всë и закончилось, но безумие взяло вверх, и уже на следующий день он натягивал фальшивую улыбку, утешая Генри и делая вид, что он не имеет к этому никого отношения.       — Уильям.       — Что?! — крикнул он. По покрасневшими от слëз глазам было видно, как его распирала вина за произошедшая, не давая ему вздохнуть. — Я-я знаю, я ублюдок! — вскочил он. — Можешь вызвать полицию прямо сейчас! Я не хочу сопротивляться! Ведь я убил еë!       — Уильям, не кричи, успокойся.       — Сделай уже что-нибудь! Вызови полицию или отомсти. Ведь… — Уильям всхлипнул, а глаза наполнялись слëзами. — Я убил еë… — выдавил из себя он, а после закрыл глаза рукой, заплакав.       Генри встал и обнял его, пытаясь успокоить. Прошло где-то минут пять прежде, чем Уильям перестал себя оскорблять. После Генри взял его за плечи, посмотрев в глаза.       — Я не буду вызывать полицию.       — Что…?       — Я сказал, что вызыву еë, если ты мне не скажешь, зачем ты это делал, — Уилл опустил глаза, пытаясь переварить сказанное, но в голове всё никак не укладывалось. — Мне этого достаточно, я не хочу как-то мстить тебе или ещё что-то.       — Но я…       — Что сделано, то сделано. Я не хочу продолжать этот круговорот мести, — Генри тяжело вздохнул, отведя взгляд, но он полностью понимал, что говорит, хоть до сих пор ему сложно принять, что его бывший друг и коллега — убийца его дочери. — Я не в силах тебя простить, — он посмотрел Уильяму в глаза, который и сам понимал, что это будет очень сложно простить, если вообще возможно, — но готов понять.