Догонял во снах.

— Горько! — в очередной раз кричали гости, когда Полина и Макс целовались.       Варя аккуратно складывала салфетки, сидя за столом. По левую руку от неё сидели родители, по правую Полина и Макс, что целовались. Алик не был изначально запланированным гостем, поэтому он сидел за другим столом, не общаясь ни с кем, лишь закидывая в себя алкоголь раз за разом, когда Некифорова глядела на парня.       У них был уговор, что сегодня нет их «дружбы», а все так, как было раньше, но смелости касаться друг друга не хватало. Лишь взгляды и улыбки.       Когда тамада наконец решил закончить с глупыми конкурсами, после которых принуждал целоваться Макса и Полину, он поставил музыку и сел пить вместе со всеми, поднимая очередную волну криков «Горько».       Ксюша аккуратно положила свою руку на плечо, призывая пойти танцевать. — Пойдем, пофоткаемся хоть, а то когда еще увидимся? — предложила та. — На следующей свадьбе, — поднимаясь из-за стола, проговорила брюнетка.       К ним подошла Настя с коктейлем, не выпуская из взора Пашу, что сейчас с Мишей о чем-то говорил.       Они образовали небольшой круг, где начали танцевать. Полина все никак не подходила, и Варя с девочками решили в другой момент потанцевать, а сейчас наделать кучу фотографий для альбомов. — Давай вот так, — сказала Настя, обнимая за плечи брюнетку, лучезарно улыбаясь во все тридцать два зуба. Варя решила не отставать и тоже скривила лицо улыбкой. — Теть Оль, не хотите сфотографироваться с дочерью? — спросила Настя, слегка отходя от подруги, после чего из-за стола начали вылезать родители.       Мама и папа обняли дочь за талию, искренне улыбаясь, даже отец, который делал это по праздникам. Хотя, сейчас как раз таки праздник. — Алик, чего слюни сидишь пускаешь, давай к нам, — неожиданно, что для Вари, что для мамы, проговорил отец.       Афганцу повторять дважды не пришлось, и он подойдя сзади крепко сжал женские плечи, улыбаясь в камеру.       Варя невольно сама заулыбалась. Семейное фото, на котором присутствует ее бывший парень. И его позвал фотографироваться отец.       Родители отошли, и Алик устремился на улицу, видимо, покурить.       Варя разделяла желание побежать за ним или сесть за стол. Конечно, соблазн был велик, да и она уже выпила три бокала шампанского, поэтому демон ей подсказывал громче, чем ангел.       Варя вышла на улицу, сразу покрываясь мурашками. Алик уже с прикуренной сигаретой, опирался о стену. — Иди обратно, на улице прохладно для таких платьев. — кивнул Афганец, но девушка и не дрогнула, глядя в его глаза, не произнося ни звука, пока тот неспешно делал затяжку за затяжкой. — Или ты что-то спросить хотела? — Нет, — отчего то смутилась она.       Вот. Вот та Варя, которую он встретил, та что смущалась его глаз, слов и действий, та что мило улыбалась и заливалась румянцем. Всё как тогда, всё как вчера.       Он оглядел её с головы до ног, поджал губы, и поднес уже было к губам сигарету, как резким порывом выкинул на асфальт недокуренную табачную палочку, касаясь своими горячими губами её.       Приятное ощущение внутри, желали вырваться наружу, хотелось кричать, будто это их первый поцелуй.       Он обхватил её лицо своими ладонями, запуская их в волосы. Когда-то, до этого момента, идеально уложенные волосы.       Парень не хотел отрываться от сладких, знакомых и родных губ, но это рано или поздно пришлось бы заканчивать.       Отстранившись, пара глянула друг другу в глаза, и ни один из них не смог сдержать улыбки. — Алик, — звонко проговорила Варя. — Не причитай пожалуйста, что это все неправильно и непозволительно, мы еще в ЗАГСе договорились, — начал было он, доставая сигарету и усаживаясь на лавку неподалеку, зажигая её. — Да нет же, — усаживаясь рядом, она забрала из его рук сигарету, делая затяжку впервые за долгое время — я сейчас не совсем трезвая, и может ты подумаешь, что я прошу глупость, — она затянулась — может лет через десять у нас будут семьи, скорее всего мы опять не будем вместе, хотя кого я обманываю, — усмехнулась — мы уже завтра опять не будем вместе, так вот, — она глянула в его глаза — помни обо мне, всегда, но, не страдай и не злись, что когда-то тогда как-то неправильно сказал или поступил, не жалей ни о чем. Не жалей не об этом поцелуе, о том, что уехал тогда, о том, что мы вообще встретились, просто помни меня, где-то в глубине своего сердца, сохрани это, — она огляделась, но не нашла того, что искала, отдала сигарету парню и убежала обратно в ресторан, возвращавшись к нему уже с сумкой, вытаскивая оттуда кошелек, а из кошелька, из согнутую пополам фотографию с её дня рождения, протягивая ему — помни нас такими, мы тут еще даже не поцеловались. — Мы поцелуемся на улице через пару минут, — усмехнулся он, глядя на фотографию. — Люби будущую жену, цени всё, что тебя будет окружать, и больше, не убегай из Тулы, ради временного счастье. Оно всё равно для тебя тут. — Ты вообще не рассматриваешь вариант событий, при которых, мы все-таки сойдемся? — спросил он, следом видя отрицательный кивок — Ты меня разлюбила? — действительно искренне спросил он, не пытаясь скрыть страх за маской клоуна или равнодушия. — Нет, что ты, нет, — усмехнулась она — ты моя первая любовь, Алик, таких как ты никогда не разлюбят. Все всегда будут любить ту самую первую любовь, даже если не смогут простить. — улыбнулась она — Я люблю тебя, ты же знаешь, но мы не можем быть вместе, и нет смысла давать сотый последний раз эти отношениям, они опять будут обречены. — Даже если я изменюсь? — Если ты изменишься, я тебя разлюблю, — кивнула та — забей ты на меня хуй, живи как тебе хочется, я слишком, как это сказать, — она задумалась. — Правильная? — Обычная. — кивнула она — Стандартная. Я только со школы выпустилась, когда мы встречаться начали, тогда мне было правда интересно это всё, когда стреляли и чуть не убили меня, спать в обнимку с парнем, чья рука наручниками прикована, первый раз заняться сексом, познакомить с семьей и прочие. — она поджала губы — Хотел ли ты этого или же нет, но я выросла. Захотела образования, семьи, в конце концов, я бросила ради тебя любившего меня парня, чтобы тебя спасти. От чего и от кого, я так и не поняла, ну уж точно, не от Вити с Зурабом. Тебя надо было не спасать, а просто любить, а я так не умею. — Спасительница, — выдохнул он — я же так тебя назвал впервые в девяносто третьем, и по сей день называю. Такая интересная, первая любовь Витьки, подруга детства Макса, денег не хочешь, вся правильная, — улыбнулся он — извини за грубость, но, я же просто трахнуть тебя хотел, кто же знал, что влюблюсь так. — Ну трахнул же? — Ценной твоей нормальной жизни. — Да забей ты, — улыбнулась она — без тебя, я бы уже давно умерла. — намекая на нынешнюю обстановку в стране. — Нет, — моргал — ты бы умерла со мной, если у Вити бы сердца не было совсем. — Алик, всё, — укладывая свою голову на его плечо — забей и забудь, прошлое в прошлом, поехали к тебе после свадьбы? — Стесняюсь спросить зачем? — Ну как же, — ехидно оскалилась та — буду выполнять твое самое первое желание, касательно меня. — Мы же друзья — улыбнулся он, глядя в черные глаза. — Не все друзья просто мороженное едят, — кивнула она, уходя обратно в ресторан

***

      Зона танца была полностью забита, и Варя еле протиснулась в середину, чтобы начать танцевать. Алик потерял её из поля зрения уже как полчаса назад, активно общаясь с Мишей о той самой выставке в Питере.       Девушка чуть оступилась, наступая на ногу незнакомому парню. — Извините, — громко проговорила она, чтобы тот услышал. — Ничего страшного, — проговорил незнакомец, а его карие глаза сверкнули — может сходим выпить?       Варя сочла это как удачный момент, чтобы завести новое знакомство и кивнула. Они отошли к правой стороне стола, и он бесстыдно налил стопку водки, ожидая, когда она нальет шампанское. — Тебя как зовут? — спросила брюнетка, оглядывая его. — Валера, — кивнул брюнет — а тебя? — Варя, — улыбнулась девушка — ты от Макса или Полины? — Я брат троюродный Полины, — кивнул он — а ты? — Я её лучшая подруга, и честно сказать, впервые тебя вижу и слышу о тебе, — честно проговорила она, залпом допивая содержимое бокала. — Неудивительно, я еще в восьмидесятых переехал в штаты, — кивнул он. — Ещё один амерекашка, — поджала губы она — с Настей не знаком? — Впервые слышу, — улыбнулся ответно парень.       Их общение прервал Алик, что подойдя сзади обнял хрупкие женские плечи, устремляя взгляд на парнишку. — Здорова, — протягивая руку для рукопожатия, проговорил военный — Алик. — Валера, — пожимая руку в ответ проговорил он — чтож, я пойду еще потанцую. — Потанцуй, — проговорил афганец, с улыбкой, но она резко спала, когда Варя скинула руку со своего плеча — что? — Ты что делаешь? — Он шары к тебе катил, спасительница. — Я пьяная, но не тупая, и наверное, я это понимала, — нахмурилась она сначала, а потом заулыбалась — ты ревнуешь? — Я? Ненормальная, — закатил глаза тот. — Ты ревнуешь, Алик, — подходя к нему, сказала она.       Девушка взглянула в серые глаза, и немного осмотревшись, убедилась, что родители танцуют и им неинтересно чем занята их дочь, она вцепилась в мужские губы, обнимая плечи широкие.       Музыка была веселая, но она блекла на фоне этого поцелуя. Второй поцелуй за день, только этот чувствительный. Доказывала, показывала, указывала, что только его, для него, за него. — Ух ты, — улыбнулся он, стирая воротом рубашки её помаду — сама? — Танцевать пойдем? — улыбнулась она. — За три желания? — поднял бровь парень, видя недовольство — У меня есть еще одно в запасе, помнишь? — Не помню.

***

      Ксюша с Мишей уехали, Паша с Настей танцуют одни из немногих медляк. Полина уже засыпает на плече Макса, все взрослые тоже уехали. Валера всё-таки нашел себе девушку на ночь, с ней же и уехал, а Алик сверлил сквозь полупустой взгляд Некифорову.       Не выдержав, Варя подошла к подруге, говоря, что уезжает. Полина была согласна на все сто, лишь бы уже увидеть кровать и лечь спать.       Варя с Аликом уехали к нему.       Девушка оглядела достаточно неплохую квартиру, после чего улеглась на постель, начиная снимать платье. — Погоди, дай найду во что тебе переодеться, — кивнул он. — Давай делом займемся, — нагло просила она, стягивая платье, оголяя нижнее белье и тело. — Никакого секса, ты и так спать хочешь, да и не протрезвела толком — закатил глаза тот, кидая в неё синюю футболку. — Я обещала, — закатила глаза она, растягивая лифчик — давай же, — оголяя грудь, под бесстыдный взор парня, который не мог оторваться от такого зрелища.       Девушка поднялась с постели, подходя к нему вплотную, целуя губы. Пахло от него водкой, что ещё больше пьянило и дурманило.       Варя стянула с него пиджак, начиная расстегивать пуговицы. — Тише, у нас же даже презервативов нет, — шепотом проговорил он, все равно помогая ей справиться с рубашкой. — Без них значит, — она обвила ногами его торс, плотно прилегая своим нутром к его паху, начиная слегка двигаться, чувствуя его возбуждение — вытащи только вовремя, — и после этих слов она вовлекла парня в поцелуй.       Он не стал ничего отвечать, и забрался на кровать, стягивая собственные штаны. Алик прильнул к женской груди, целуя и засасывая соски, чувствуя как той это нравится. Он целовал её шею и грудь, изредка оставляя засосы, помечая её.       Он целовал её живот, спускаясь всё ниже, но столкнулся с преградой в виде кружевного белья.       Пацаны с района его бы не поняли, но он знал, что это не уйдет дальше этих стен, поэтому стянул их.       Языком он прошелся по клитору, видя как она приподнимается в кратковременной судороге. Варя приоткрыла рот, вдыхая воздуха побольше. Пальцы её схватились за мужскую голову.       Он аккуратно водил языков вверх и вниз, и уже когда начал чувствовать прилив оргазма, он приподнялся, входя в неё, из-за чего та, уже без стеснения вскрикнула.       У неё все это время не было секса, она уже почти забыла что это такое.       Варя потянулась за поцелуем, обнимая его шею. Афганец двигался стабильно, в обычном темпе. Они слишком долго не виделись, чтобы это был грубый и резкий секс, но это слишком желанное событие, чтобы медлить и терять время на нежный секс. — Алик, — хватаясь пальцами за простынь, простонала она. — Варя, — также прошептал он, начиная все реже, но четче двигаться. Последнее движение он сделал и упал рядом, пытаясь восстановить дыхание — ты стабильно ахуенная.       Она поцеловала его, закрывая глаза, забыв о футболке, которую он хотел дать ей на ночь.       И оба забыли и не заметили, что просьба Вари была пропущена мимо ушей.

***

      Утром в квартире было предательски пусто, лишь записка на тумбе вводила в курс дела похмельное состояние Некифоровой.       «Ушел, ключи на тумбе, можешь не возвращать, есть вторые»       Коротко, понятно и по делу. Варя ушла на кухню, отдавая свое горячее тело на растерзание прохладного, летнего утра.       В холодильнике, как по старому сценарию, стояла только жестяная бутылка пепси. Варя без стыда её открыла, отпивая добрый глоток разом, из-за чего зажмурила глаза, под влиянием сильной газированности напитка.       Желудок скрутило, и девушка в срочном порядке направилась в магазин за хоть какими-то продуктами.       Идя по светлой улице, она нахмурилась, видя буквально в паре метров Алика, что общается с маленькой девочкой.       Варя подошла, слегка укладывая руку на плечо парня. — Что происходит? — Тише будь, — попросил Волков, указывая головой, посмотреть за стену.       Там парень еще младше этой девочки, подходит к компании лысых людей, и что-то с ними обсуждает. Увидев кивок, видимо главного, пацан вернулся. — Ну че, штаны не намокли? — с усмешкой спросил Алик. — Не, — гордо было заявил парнишка, как к ним подошла та самая компания. — А я думаю че ты смелый такой, — обращался лысый к парнишке — а ты старшика привел, — он пожал плечами — сейчас будем вас всех пиздить. — Не при дамах и детях, — попросил Алик, заводя руки за спину — здорова пацаны. — Кто? — спросила лысая девушка. — Ой, простите, мадмуазель, — кивнул Алик — кароче, вы же вроде порешали всё, нет? — Рот свой закрой, — попросил лысый. — Как невежливо, он же родину нашу защищал, — фыркнула Некифорова. — Тебя че, баба отстаивать будет? — Не баба, а девушка, при чем в разы умнее и образованнее вас, — кивнула Варя — вы кто такие ребятки? — Мы родноверы. — Родно кто? — изогнул бровь афганец. — Родноверы, че, блять, неясного? — бычила девушка. — Дети уши закройте, — ребятки послушно закрыли уши — хуевые вы родноверы, раз бычите на военного. — Это кто такие вообще? — спросил афганец. — Те кто нерусских бьют за то, что они нерусские. - пояснила Варя. — Понял, это они еще Зураба не видали, тогда были бы не родноверами, а мертвыми, — усмехнулся военный, и зачем-то начал их крестить, под улыбку брюнетки — ну всё, теперь вы христиане и у вас новое оружие. — Какое оружие? — спросил парень в зеленом. — Любовь, — как само собой разумевшееся сказал тот. — Слышь, давай отменяй. — Я не умею, — пожал плечами он. — Я сказал отменяй. — Он же сказал не умеет, — усмехнулась Варя. — Да, все вопросы туда, — поднимая голову к небу, проговорил он — только знаете че, в крестовый поход не ходите, он не это имел ввиду. — он повернулся к детям — Пойдемте.             И компания начала уходить, под крике родноверов. Варя засмеялась, сразу же, как только они отошли за угол. — Ты че тут делала, у тебя дом в другой стороне же? — интересовался парень. — В магазин хотела зайти, у тебя в холодильнике опять хоть шаром покати, а единственное, что там было, теперь в моем желудке. — Ты колу мою выпила? — оскалился Алик, после чего повернулся к ребятам — Че подслушиваем, давайте домой.       Ребята кивнули, убегая в сторону дома. — Че за дети? — Да долгая история, — кивнул афганец — а че в магазин-то пошла, никак иначе, что опять со мной жить собралась? — Не все мне твои желания исполнять, афганец, — улыбнулась она. — пошли в магазин, еды купим, я приготовлю и уйду, итак для дружбы многовато будет. — Пошли, хоть семечек куплю, — кивнул он. — На кой тебе семечки? — подняла брови она. — Друга старого навестить надо, весточка пришла, что наркотиками занялся. — Какими, блять, наркотиками? — взволнованно и со страхом спросила та. — Мне почем знать, — отмахнулся сначала было Алик, а потом понял, всю суть вопроса — ты сейчас серьёзно подумала, что я опять торчу? — недовольно любопытствовал он. — Я ниче не подумала, че нервный то? — перевела тему она.

***

      Приготовив парню гречу с сосисками, она потянулась, подходя к проводному телефону, набирая номер Полины. — Проснулась? — Варя? — спросила та, хриплым голосом — Да, уже давно, — проговорила девушка — сейчас за Пашей пойду. — А у кого он был кстати? — поперхнувшись воздухом, закашляла брюнетка. — У бабушки, — проговорила замужняя — она отказалась идти на свадьбу, но предложила поняньчить Пашу в это время. — Поняла, я зайду к тебе через часик, пойдет? — Пойдет.       Варя повесила трубку, поправляя свое голубое платье, уходя из квартиры, запирая её на замки.

***

      Переодевшись в белую майку и черные шорты дома, она быстрым шагом устремилась к отелю.       Паша кричал, пока его переодевала подруга. У девушки был очень уставший вид. Праздник был чуть ли не до утра, потом супружеский долг и проснуться пораньше, чтобы сына забрать, а потом возится с ним.       Дети это тяжело, но Варя оглядывала миловидного малого, немного шмыгая носом. Девушка хотела детей, но она понимала, что ей сначала надо с собой разобраться, потом найти подходящую кандидатуру для отца, и уже тогда заводить детей и делить быт.       Полина с Варей общались, по блондинке было видно, что та устала. Варя выдохнула. — Давай, я схожу с Пашкой погуляю, ты поспишь хоть, — предложила брюнетка. — Выручишь, подруга, — выдохнула Полина — вы надолго? — Хотела в парк сходить, могу до вечера забрать, — улыбнулась брюнетка — только покушать ему надо. — Он каши поел минут пятнадцать назад, — выдохнула блондинка — суп на обед, на ужин ты его уже сюда приведи, хорошо? — Без вопросов, — усмехнулась та — ну че, Пашка, гулять? — Да, — крикнул он, хлопнув в ладоши.       Полина чмокнула сына и подругу, те вышли. Варя усадила в коляску парня, увозя из номера.       На улице было жарко, девушка вдохнула, разворачиваясь к магазину. Там она хотела купить яблок и хлеба, фрукт отдать парнишке, а хлебом покормить уток на набережной.       Варя заходя внутрь, немного поежилась от холода вентилятора, зато кассирше было замечательно, сидела семечки щелкала, листая журнал. — Здравствуйте, можно парочку яблок и половину хлеба, — улыбнулась та, оглядываясь. На ветрине красовались игрушки, на которые нагло глядел Пашка — сколько машинка синяя стоит? — Синяя? — переспросила женщина, вытаскивая игрушку в прозрачной упаковке, на которой было написано «blue car play» — Тринадцать рублей. — За машинку? Она из золота? — удивленно спросила брюнетка. — Она из Америки, девушка, берете? — не настроенная на диалог, фыркнула женщина. — Солдатики сколько? — поинтересовалась та. — Пластиковые пять рублей, железные двенадцать. — кивнула. — Давайте и машинку и солдатиков железных, — она вытащила купюры, расплачиваясь.       Выйдя из магазина, девушка вручила парню подарки, на что он выпучил глаза, улыбаясь по-доброму, по-детскому. Парнишка вытянул руки, обнимая женскую шею. — Спасибо, тетя Вая, — засмеялся он, протягивая игрушку — откройте. — Давай в парке откроем.       Так и поступили те, девушка села на лавочку, где сидели и что-то бурно обсуждали мамочки. Пашка с открытой машинкой пошел к песочнице. Она выдохнула, улыбаясь, как тот нелепо садится в песок, но ругать не стала, больно счастлив парень, чтобы ругать его.       Женщины не обращали внимания на Варю, оставляя её в счастливом одиночестве. Она глядела на парнишку и не могла отвести взгляд. Такой чистый и добрый, его улыбка зависит от какой-то машинки. Брюнетка очень хочет своих детей, хочет забеременеть, рожать, жить.       Варя выдохнула томно, немного расправляя плечи, вдыхая заводской воздух города. — Сыночка ваш? — спросила одна из девушек. — Племянник, — ответила она, потому что считала это таковым. Незачем незнакомой девушке знать кто ей Пашка приходится. — Симпатичный какой, — улыбнулась та — добрый, по глазам вижу. У него родители кто интересно? — А что? — Игрушка больно недешевая у него, да и одет во все эдакое, — проговорила та, — вон моя рядом с ним сидит. — Дак за ней и следите, че вы на чужих детей-то заглядываетесь, — шмыгнула брюнетка — сидит с куклой-Катей, одета во все отечественное, без «эдакого». — Хамка.       Диалог на этом кончился. Варе плевать на их мнение и слова, себя и своих близких она в обиду не даст, даже если они по максимуму завуалируют оскорбление.       Сидит брюнетка так еще час с половиной, уже читая журнал какой-то, что только что купила в лавке новостей. Всё про Америку эту чёртову пишут, как хорошо там, какая демократия прекрасная. Выдохнула, поднимает голову, а к ней Пашка несется. — Тетя Вая, мы кокта птичек комить пойтем? — спросил тот. — Пошли, — девушка затолкала ребенка в коляску, не успев даже из парка выехать, заметила, что уснул он.       На набережную идти не хотелось, не знала точно, какой сон крепкий у парня и как надолго это. Уснул он рано, укладывать его надо бы через часа два, уже после уток кормленных, но, планы сменились, поэтому брюнетка разворачивается, да домой едет.       Павлик раскинулся в коляске, лучи солнца падали на его светлую кожу. Вьющиеся волосы блестели, глаза прочно закрыты, а грудь то поднимается, то опускается.       Дома Варя уложила парня на кровать, обедая с мамой. Разговоры бытовые заскучали брюнетке быстро, поэтому она наскоро доела окрошку, уходя в зал, включая телевизор. Она села красить ногти лаком бордового цвета, смотря какой-то ситком.       Девушка выдохнула, разваливаясь на диване, тряся руками, чтобы лак быстрее схватился. — Забыла на обеде сказать, — проговорила женщина, заходя в гостиную — бабушка звонила вчера, попросила тебя приехать, помочь ей там чем-то, подарок какой-то для тебя есть, да и соскучилась. — Мам, скажи честно, — брюнетка протягивает накрашенные ногти — я похожа на человека, который готов копаться на огороде? — А ты афганца своего напряги, вы вроде на свадьбе помирились. — фыркнула женщина. — Мам, давай я сама буду решать, с кем я помирилась, а с кем нет, — она подрывается уходя прочь.       Она не знала, что можно сказать матери на счет всего этого. Варя сейчас путалась в нитях своих чувств, желая поскорее из них выпутаться. Она уже не беззаботный подросток, для которого любовь и отношения в новинку.       Варя зашла к комнату к спящему мальчику, бесшумно уселась за стол, доставая ручку и карандаш с ластиком. Выдох тяжкий, пишет злые слова. «непостоянный» «идиот» «ревнивый» «бандит» «самоуверенный» и так далее. Перевернув лист, нахмурилась, взяла карандаш, рисуя его. Самодовольная улыбка, короткие волосы, куртка кожаная. Нарисованный портрет остался на столе, когда Паша через час заплакал.

***

      На улице уже все были в кофтах, Паша бегал по берегу, кидая хлеб уткам. Варя сидела на пеньке, глядя на это.       Брюнетка дернулась, когда на её плечи легла голубая кофта. Она обернулась. — Ты че тут, спасительница, никак купаться надумала? — спросил Алик — Греча вкусная, спасибо. — Пожалуйста, — шмыгнула она — я вон, с Пашкой весь день гуляю, — улыбнулась, совсем позабыв, что писала на листе парой часов ранее — ты что тут делаешь? — Поверишь, если скажу, что из-за тебя? — В смысле? — Когда с Москвы вернулся, мы тут купались, — указывая головой на пирс, улыбнулся афганец — ты мне тогда второй шанс дала. — Я вообще не скупа на шансы, — усмешка — часто тут? — Летом обычно, — улыбался — зимой холодно. — О зиме кстати, — повернулась коротковолосая — в деревню со мной съездить не хочешь? — удивлен — Я думаю, бабушка ничего не знает, думает, что мы все эти года вместе, — она выдохнула — не хочу, чтобы расстраивалась и так далее. — Варя, — засмеялся он — конечно, я могу, но, не значит ли это, что нам влюбленных играть придется? — Играть не придется, — она смотрела в песок — я не могу тебя отпустить, я хочу быть с тобой, я буду давать тебе столько шансов, сколько захочешь, я, — молчит — люблю тебя.       Он ничего не ответил, поднимая её с пенька, целуя губы. Трогал волосы, кожу горячую. Помнил её вкус, запах, но, это не могло остановить его. — Почему решила все-таки это сказать мне? — Ищешь правду? — улыбнулась — Я не могу больше делать вид, что мы друзья, что не было ничего, — засмущалась — снишься мне, думаю о тебе, не хочу только представлять тебя, афганец. — Спасительница, — он убрал прядь за ухо, оглядыая лицо, под освещением заката — как же Москва? — К черту Москву, — засмеялась она — к черту всё, афганец, жить хочу, — Варя бесстыдно залезает в мужские джинсы, вытаскивая пачку сигарет, зажигая одну из них, встав на пенек, держится руками за плечи — с тобой, — улыбка мужская, держит женскую талию — ты же любишь меня ещё? — С зимы девяносто третьего, — обнимая руками тело — ты же пьяна, да? — Нет, — дышит в нос ему, затягиваясь сигаретой.       Он зачарованно смотрел на девушку, крепко держа талию, не веря словам с её уст. Она на свадьбе говорила, что больше не ступит на эти грабли, что за день изменилось?       Не знал он, что девушка семью хочет, что любит его до беспамятства, что простила уже давно. Увидела она в этом Алике, того самого. Того, в кого она влюбилась в восемнадцать лет, того, который не наркоман, да и не бандит.       Сладкие объятья прервались, когда брюнетка сигарету докурила, да Пашу в коляску закинула.       Пара пошла по дороге, обсуждая глупости всякие, а малой под это и уснул. Варя накрыла его пледом, глядя на афганца. Военный не сводил глаз с того, как девушка аккуратно обхаживала парнишку.

Любит.