Охотники Верея

Июль 1176 г. Мальчишеский голос, подобно забившейся под крышу птице, летал из угла в угол. Кинжи сидел на шатком табурете, спиной к выходу из конуры, качал головой. Его изломанный профиль освещала корзина со светом, стоявшая в нише неподалеку: замурованный в стекло яркий шарик бился о банку издавая последовательные звуки. На коленях парня покоилась книга. Время не пощадило писание и Кинжи перелистывал засаленные, рваные страницы, вслух декламируя: — Три Заблудших властителя чтят покой людской. Песочный Паук душой и телом охраняет тишь пустыни — Земли Кочевников, породившей магов. Он раскинул лапы свои по краю континента и вздымается песок там, где дышит Песочный Паук. Тихой поступью Лукреция пробиралась сквозь завесу слов. Девочка предугадывала уже, где камешек попадется под ногу, а когда встретится скользкая грязь. Неслышимо вобрав воздух в грудь, она остановилась, теряя драгоценные мгновения. — Хозяин Клыкам, большому да малому, Морской Волк, накажет любого осмелившегося обидеть народ его. Бьется сердце островов в такт сердцу второго Заблудшего Бога. Покуда Кинжи не окончил чтение, девочка двинулась вперед. Вот уже затылок врага замаячил в опасной близости. Лукреции казалось, у него и там глаза. Она, подобно прекрасной ленте, подхваченной ветром, медленно пересекала оставшееся расстояние. Её побуждения не омрачила даже кровавая дорожка, оставляемая позади. — Просторы морские, недоступные иным Заблудшим, опекает Хищный Окунь. Сильным хвостом своим он сбивает с курса корабли недоброжелателей. Ежедневно выходят на края земель Песочный Паук да Морской Волк, выплывает к ним на волнах и Хищный Окунь. Три правителя, три столпа жизни и смерти, рассуждают о будущем. Туманно грядущее. Не присоединится к ним четвертый властитель извращенного континента. Не выйдет боязливая Рукокрылая Мышь из мрака, коим покрыт Круг Крыла. Знает, одолеют её враз три Бога. Преклоняют пред нею колени её поданные — чернь да убогие. И нет прощенья тем детям, коих поцеловала при рождении Мышь. Потянув вперед руку, в порыве низвергнуть с табурета чтеца, Лукреция оступилась. Дорого ей стоила ошибка. Кинжи обернулся, книга соскользнула с его колен, а в ладони сверкнуло лезвие. Парень бросил вперед нож, Лукреция отшатнулась было, но Кинжи оказался быстрее. Лезвие по рукоять вошло в плоть. — Тебя и затылком видно. Крадешься, что конь на случке! Взвыв от досады и боли, Лукреция заметила: в другой руке парень держал кинжал с пучеглазыми золотыми рыбками на рукояти. Девочка отвела глаза, схватилась за нож, торчащий из плеча. Очередной всхлип пронесся под потолком комнаты, стоило Лукреции выдернуть оружие. Камизу, снятую давеча с очередного мертвеца, насквозь пропитала кровь. Девочка осела на пол, молчаливо благодаря врага за то, что бросил в неё обычный нож, а не фамильный. Не столько позор быть покалеченной собственным оружием, сколь приспособленчество говорило в Лукреции. Когда Кинжи впервые бросил нож, Лукреция не удивилась. Ожидала. Он проверял, хотел удостовериться по его словам: действительно ли раны на её теле быстро заживают и не оставляют следов. К несчастью девочки так оно и было. Поколачиваниями, издевками да самодельными ножами не огранчилась больная фантазия парня. Наступило время, когда в ярости он полоснул девочку фамильным ножом Натаро. К удивлению Кинжи, рана не затягивалась. Так и пришли они оба к удивительному: оружие, принадлежащее Лукреции по праву наследования, ранит её, как и обычного человека, оставляет шрамы. Страшась теперь выпадов Кинжи с удвоенной силой, Лукреция молила Заблудших, дабы в голову ему не взбрело покалечить её навечно. Парень колотил девочку по причине и без, объясняя побои обучением, натаскиванием на настоящее сражение. Она его добрым помыслам не верила, хотя уроки запоминала. Сегодня Кинжи обошелся малым стращанием. Пару раз бросил в неё самодел. Получив в руки грязную тряпку, Лукреция была отпущена зализывать раны. Девочка осмотрела пол, тут и там покрытый кровью. Картина эта привычно вызвала смирение. — Забери книгу. Подарок, Рыбка, — Кинжи протянул Лукреции чтиво. "Каков благодетель, покровитель обездоленных", - Лукреция в признательности опустила голову, смирясь, загнав в угол чувство отвращения, стремление задушить негодяя. Причуды помешанного, сдалась ей эта писанина. Не хватало удариться в слепую веру. Тем не менее, то была её первая книга, собственная. Лукреция аккуратно протянула здоровую руку, стараясь не дрожать. Проследила, дабы пальцы не соприкоснулись с руками Кинжи. Кротко поблагодарив дарителя, девочка прижала книгу к груди, пятная ту кровью, и отступила на шаг назад.

***

Корзинки со световыми шарами, подвешенные под потолком, освещали путь. Лукреция упорна шла вперед по указательному пальцу, считала корзины. Только так её не покидала уверенность в верном направлении. Она уже успела усвоить едино верный принцип подземелий: Рука не прощает ошибок. Каждая сырая стена имеет отличие от соседней и не всякий поворот поможет срезать путь. Дойдя до основной галереи, Лукреция свернула налево, обходя осыпавшиеся камни. У Руки отсутствовало запястье, имелись лишь ладонь да пальцы. Пять длинных коридоров лучами раскинулись по сторонам. Повсюду, куда ни глянь, залы. Почти дворцовые галереи, разве только дышать тягостно. Не выучив Руку, как свою собственную, можно ненароком раствориться в темноте тоннелей и сгинуть навечно. Подземелья, подвалы, крипта — великое множество имен давали люди сему месту. "Дом" звали его беспризорники, возвращающиеся по туннелям в общий схрон. "Рука", - шептали по подворотням столицы местные, пальцем указывая в землю под ногами. Даром, что строил народ догадки. Никому еще не удалось нарушить устои малочисленного народа подземелий. Отовсюду стекались сюда юные бродяжки, ища заступников. Темные коридоры давали кров, взамен порабощали. Лукреция, пропащая сирота, прекрасно вписывалась в узоры на ладони няньки. Рука приглашала девочку, раскрыв объятия. Лукреция кивнула прохожему, прибавила шагу, опуская голову. Косички она предусмотрительно заправила за ворот, но все же не спрячешь достатка от обворованных. Встречные дети, лысые, озлобленные, бросали на её волосы ревнивые взгляды. Вши - беда каждого первого беспризорника, вот всех и обривали без разбору. Однако же Лукреция знала, пойти в наступление дети не смогут. За её спиной предупреждающе маячил авторитет Кинжи. Принести боль ей значило посягнуть на господство столпа, который без видимой причины дорожил волосами своей протеже. Множество подводных камней насчитывала идея Руки. Три столпа, три властителя, в чьих руках сосредоточились законы шайки, имели дозволение на всё. То были Ирдэ, Лысый и Кинжи. Диктуя кровавые правила, они единственные знали, как остаться живым во мраке тоннелей. Впрочем, не властвуй здесь никто, подвалы в мгновение ока окропились бы кровью. Каждый палец имел коридор, делящийся на звенья - фаланги. Лукреция завернула в Безымянный, отсчитывая корзинки по пути и смахнула пот со лба. Она желала лишь одернуть тряпку на входе в свое убежище и рухнуть на ложе, пусть даже отсыревшее. Девочка остановилась, схватившись за кусок грязной парусины. Заметила деревянную плошку на полу, упавшую и отданную во власть вредителям. Давеча она оттуда ела. "Опять придется отбирать у крыс, другой у меня нет", - затосковала девочка. Лукрецию отвлек стук: о банку бился лучик света. Девочка улыбнулась выдуманному солнцу и прикрыла вход в ночлежку. Она не боялась воровства: знала, корзинка встретит там же, где её оставили. В Руке запрещалось воровать, да и нечего было. Бедность процветала здесь еще хуже, нежели на самых грязных улицах столицы. Убийства также воспрещались, впрочем некоторые случаи столпы рассматривали отдельно и убийца мог избежать наказания. Плюхнувшись на подкошенный топчан, девочка съежилась. Рана затягивалась тяжело, болезненно. Мимо комнаты прошел патрульный, смачно харкнув на пол. Лукреция скривилась, поежилась. У середины второй фаланги корпел сменяющийся дозор. Дальше, за третью, никто не высовывался без нужды. Ибо там, в темноте, крылось нечто пугающее и неизвестное, нагоняло страх на незнающих тропы. В том же таилась прелесть Руки: без проводника путник станет пищей тоннелей. Провожатых отбирали тщательно, со знанием. Те быстрее откусят язык, нежели сдадут тылы. Холод просачивался сквозь одежду, терзал кости. Лукреция пошевелила плечом, закусила губу и опустила голову. Мурашки побежали по коже. Девочка притронулась пальцами к щеке, смахнула слезинку. Осмотрела ладонь и увидела на той грязь. Мгновенное осознание собственной нечистоты парализовало Лукрецию. Отражения в зеркале она не видела несколько месяцев. Забылся давно солнечный свет, ему на замену пришли бесчисленные ворованные корзинки-фонари. Нападки Кинжи заставили смотреть на собственное тело с отвращением. Оно обрело, по ощущениям, черты замшелого камня. Канул в небытие безупречный королевский стан, смылась монаршая кровь, что здесь сродни помоям. Месяцы сравнялись с годами. Не существовало в Руке детей, то были маски. Давно за лицами юнцов прятались рано повзрослевшие люди. Голова Лукреции отяжелела, девочка медленно опустилась на бок. Сон одолевал её, стремился стереть слезы с чумазого лица, но те непреклонно бежали из под трепещущих век.

***

Подхваченная грезами, Лукреция витала между сном и явью. Дозорный ритмично вышагивал по коридору, успокаивающе. Привиделся вдруг нож с рыбками в руках Кинжи. Однажды она обязательно вернет принадлежащее ей по праву оружие. Покамест мысль о расправе лишь побуждает терпение. Собачью выдержку, как назвал бы это Огастес. Лукреция проваливалась глубже и глубже. Ей показалось, ответ файнателя близок, спасительное решение, свобода. Она потянулась рукой к нему. — Огастес, — слетело с губ полушепотом. Шаги дозорного прекратились. Шарик света перестал биться о стекло. Нависшая поддельная тишина заставила распахнуть глаза в ужасе. Лукрецию ударили ногой по груди. Она закричала, ногтями впившись в обидчика. Сильные руки схватили за волосы, сбросили с топчана. Отвратительный запах немытых тел только теперь ударил в нос. Над ней стояла толпа, едва ли маленькая корзина могла осветить их, но очерчивая силуэты лысых голов придавала одинаковым лицам демонические черты. Сзади ударили вновь, попали в больное плечо и Лукреция упала навзничь, смежив веки. — Щас мы почикаем её достоинство, — донеслось сверху. Волосы. Дело было в волосах! Зависть породила злость и взяла верх над страхом перед Кинжи. Схватив под руки Лукрецию потащили через коридоры. Сквозь ресницы она отсчитывала свет, однако, стоило толпе разъяренных детей срезать путь через обвалы, девочка мигом потерялась в просторах Руки. Приказ молчать был ясен и без слов: ударили кулаком в челюсть. Лукреция не сильно переживала — волосы не зубы, отрастут. Сквозь галереи, коридоры и невиданные доселе комнаты, Лукрецию дотащили в освещенную несколькими корзинами ночлежку. Под ногами угадывалась засохшая кровь вперемешку с рвотой. Девочка не побрезговала, когда упала коленями вниз. Что уж ей теперь, видали похуже. Словно олицетворяя быстротечность времени, мальчишка, высокий и грязный, достал из пояса самодельный нож. Он не скалился, не смеялся, лицо его выражало покорность замыслу. Толпа молча взирала на происходящее, Лукреция мельком запоминала их лица — обличья послушных рабов, считающих себя свободными. Обидчик медлил, обходил стороной, пытаясь подступиться к волосам. — Да убей её и поделом! Че нам волосня? Крови хотим! — вдалеке, как будто не здесь, послышался голос. Ропот прошел по сборищу. Дети сперва тихо, опосля во весь голос кричали: "Крови! Хотим крови!". Лукреция сглотнула. Мальчишка пожал плечами, двинулся на неё. Мгновение и Лукреция влетела головой в живот противника. Крича, размахивая руками, они спелись с мальчишкой в драке. Зрители взволнованно наблюдали за происходящим. Никто не вмешивался. То была показательная потасовка: завоюет ли Лукреция признание? Она лупила мальчишку кулаками, даже когда нож выпал из его ладони. Плечо больше не болело, его будто не существовало. Жизнь вокруг обернулась густой пеленой сна, стала иллюзорной. Собственное нутро горело огнем, повелевая остановиться. Очнулась Лукреция, когда её схватили, одернули. Проморгалась, сквозь окровавленные, трясущиеся пальцы посмотрела вниз. Мальчишка едва мог сплевывать кровь, от его лица остались лоскуты. Кинжи крепко впился пальцами в рану на плече девочки, сдерживая звериный порыв. Лукреция повернула к нему голову, слезы бессознательно катились по её лицу, солеными дорожками вырисовывая узоры сквозь кровавую пелену. Он улыбался. — Хотели крови? Получите! А теперь вон отсюда! — стальной голос Кинжи разнесся под потолком и спустя миг комната оказалась пуста. Трое остались в каменной могиле. Лукреция, сползающая с едва живого противника и Кинжи. Девочка неверяще осматривалась по сторонам, оценивая собственный поступок. — Иди к себе, Рыбка, — Кинжи взглянул на неё холодно, краски схлынули с его лица. — Я не понимаю... - Лукреция силилась встать, но поскальзывалась в луже крови. — Ты доказала, что достойна быть частью Руки. Это посвящение непреднамеренное, но я скажу совету. Мы засчитаем поединок. Радуйся! Случись посвящение иным, а ножи поострее, тайна бессмертия стала бы всеобщим достоянием. Придерживая бок, Лукреция все же поднялась на ноги. Её трясло, но спорить с Кинжи бесполезно. Она шатаясь отвернулась: было омерзительно наблюдать за последствиями собственного решения. Под стенкой, сплевывая кровь, Лукреция шаркала ногами. Кинжи отослал её искать путь к ночлежке самостоятельно, отказал в помощи. Теперь она надеялась выйти в ладонь сама. Ловила заинтересованные взгляды, гримасничая от боли. Подчас сгибалась, как гусеница, оседала на пол, пережидая приступы агонии. Люди, безликая масса, шли мимо, обходя её, гаснущую, стороной. Затравленные глаза их щурились, напоминая: нет под землей живого, понапрасну двигаются тела, в душе все вокруг — мертвы. Потерявшись в каменном лабиринте, Лукреция оставила всякую надежду вернуться в свой альков. Она сидела привалившись к стене, смотрела невидящим взглядом вперед. Рукой держалась за живот, там еще отдавались тлеющей болью ребра. Руки, удивительно теплые, потрогали её щеки. Голубые глаза блеснули в свете принесенной корзинки. Человек со вздернутым носом, россыпью веснушек и остриженной головой приблизил ухо к носу Лукреции. Потом попробовал позвать и только в сей миг, очнувшись, набравши воздуха глубже, девочка услышала женский голос: — Нельзя умирать, ну же, милая.

***

Опустившись на колени, Кинжи прислушался к дыханию мальца. Тот вдруг сплюнул кровь, открыл глаза пошире. Живучий. — Я сделал, — сквозь хрипы изо рта мальчишки стали доносится слова, — как ты велел. Сперва Кинжи пожал плечами, потом едва заметная улыбка тронула его уста. Он потянулся к ножу, который словно преднамеренно валялся у ног. Осмотрел лезвие, повертел в руках, оценивая отвратительную работу. Таким только в зубах ковырять. Мальчишка оказался не в силах сопротивляться. Нож врезался в тело мягко, как в масло. Издав предсмертный всхлип мальчик быстро затих. Кинжи выдернул оружие, бросил рядом с мертвецом и поднялся на ноги. Он приблизился к выходу из комнаты, однако нечто остановило его. Мысль, шальная. Кинжи тяжело сглотнул, камень вместо слюны провалился в глотку. Глянул в угол, казавшийся темнее других и сказал: — Мы все идем на жертвы ради будущего. Чтобы мы властвовали над ним, а не оно над нами, — оправдание Кинжи скользнуло в пустоту, будто у него действительно существовал слушатель здесь, в непроницаемой усыпальнице.

***

Едва ли заковырки на стенах помогали Лукреции верно определять проведенное в подземельях время. Однако, несмотря на напрасную затею, девочка все же выцарапывала жердочки, свидетельствующие об очередном дне, а после двигала топчан обратно к стене. Прошло уже несколько недель с момента, когда единственный неравнодушный человек дотащил обессиленную Лукрецию к ночлежке. Ирдэ, высокая и худая девочка, чуть младше Кинжи, от других детей отличалась вольностью и умением отстоять собственные убеждения. На то она была и столп. Лукреция вцепилась в Ирдэ мертвой хваткой, надеясь - новая подруга станет проводником в свет. Лысая девочка с голубыми глазами и веселой улыбкой не возражала. Так зародилась дружба между двумя пленниками: даром, что оба обладали свободой. Торопливо шагая по коридору, Лукреция приближалась к логову Кинжи. Проходящие мимо люди более не пугали её. Стоило случиться непреднамеренному посвящению и все косые взгляды словно разом отхлынули от девочки. Даже на волосы окружающим стало вдруг плевать. Мимолетное ликование сменилось ужасом, едва Лукреция услышала яростные крики. Голос Кинжи удивительным образом подействовал на окрестности, все живые существа стремительно испарились из коридора. Лукреция осталась стоять в одиночестве, застыв с маской смирения на лице. Быстро собралась с силами и постучала по металлу костяшками, дверь отозвалась эхом. — Входи уже, мать твою, топчешься там! — послышалось изнутри. Отодвинув створку, она проникла внутрь ночлежки и обомлела. Увиденное потрясло: на табурете, посреди комнаты, сидел заплаканный Фридэ с горящими щеками. На лице ребенка полыхали удары сильных рук, слезы стекали по подбородку, капали вниз. Кинжи ходил вокруг, ругаясь на пьянчуг родителей, сетуя на пытливость младшего брата и продолжал бы дальше, но Лукреция остановила его брань вопросом: — Что он здесь делает? — Хотел бы я знать, не так ли? — Кинжи враз оказался рядом с мальчиком, схватил ребенка за шею и развернул к себе. — Молчит, гад, хочет без языка остаться! Подавшись вперед Лукреция медленно выставила перед собой руки, призывая тем самым Кинжи к спокойствию. Тщетно, хотя попробовать стоило. — Охренеть ты благодетель, утешительница обездоленных! За тобой он притащился, по твою душу. Че ты меня успокаиваешь теперь, на нож просишься? Фридэ разлепил заплаканные глаза и испуганно уставился на девочку. Сопли из его носа тянулись вниз длинными вязкими ручейками. Лукреция постаралась не обращать внимания на выпад Кинжи, к тому же парень отвернулся, схватившись за голову. — Элизабет? — протянул малец надсадно. — Меня зовут Лукреция, — девочка опустилась перед Фридэ на колени, попутно ладонями стирая слезы с его лица. — Зови меня только так, прошу. Кинжи остановился в стороне, скрестил руки на груди. Выжидал. Бросив на него мимолетный взгляд, Лукреция принялась расспрашивать Фридэ о случившемся. Мальчик оказался немногословен, выдал крохи своих намерений и умолк. Оказалось, он проследил за стражниками, что скинули Лукрецию в трупную яму. Опосля увидел, как Кинжи ударил её ожившую лопатой и потащил невесть куда. Следуя за братом, Фридэ выведал примерный вход в подземелья. Набраться терпения, дождаться другого проводника, и, преследуя группу детей, проникнуть в Руку - это не составило труда ушлому мальчишке. Ирдэ, поздно заприметившая маленького преследователя, не нашлась, как поступить и привела ребенка к Кинжи. — Чтоб меня, проходной двор! — гаркнул Кинжи. — Отвернулся, а сюда уже кто попало вхож. Хрен с тобой, оставайся. Не выброшу ж я тебя на улицу. Но вернуться обратно к матери с отцом уже не сможешь, усёк? — У-усёк, — запнувшись прошептал младший брат. В отблеске корзины со светом Лукреция рассмотрела густые рыжие кудри Фридэ. Веснушки его потускнели в потемках подземелий, а зеленые глаза потеряли былое сияние. Тонкие губы еще подрагивали, в страхе. Девочка задумалась, вытерла большим пальцем слезинку с мальчишеского лица. Пару лет и Фридэ станет красавцем, если доживет. А он их всех переживет: такие ребята, как тараканы, их без церемоний не убьешь. "Лишь бы ты не стал подобным брату. Но от этого я тебя загорожу, обещаю", - Лукреция улыбнулась мальчику, тот, будто прочитав её мысли, кивнул в ответ. — Найди Ирдэ и приведи сюда, — Кинжи повалился на топчан, в ожидании. Тяжело сглотнув, Лукреция поднялась на ноги, смиренно повернулась к выходу. Ей еще не удавалось застать трепку Ирдэ, зачастую столпы ругались за закрытыми дверями. Она отчетливо представляла, как Кинжи замахивается, изо всех сил бьет Ирдэ. Воображение разыгралось: кровь уже хлестала ручьем, лысая девочка лежала на полу и умоляла пощадить. Едва Лукреция сделала шаг, расстроенная, её чуть не смели с ног. Ирдэ, возмущенная, с кулаками, влетела в ночлежку Кинжи. Тот, в свою очередь, подорвался с топчана. — Тебе кто разрешил входить, как к себе? — парень дернулся вперед, желая напугать Ирдэ, но та лишь вздернула подбородок. — Ага, большая честь. Может, стучаться еще надо? Видеть меня хотел? Вот она я! — Ирдэ повернулась к плачущему Фридэ, взмахнула рукой. — Не хнычь, щас мы спесь собьем с этого полудурка! Злым огнем загорелись глаза Кинжи. Он таки рванулся вперед, намереваясь ударить Ирдэ по лицу. Лукреция хотела стать между столпами, но почувствовала, как Фридэ удержал её за руку. Лысая девочка, вопреки ожиданиям, по лицу не схлопотала. Напротив, подсекла Кинжи, да так, что парень врезался в стену и съехал по ней, подобно харчку. Лукреция скрыла улыбку в тени ночлежки. — Тугой ты, зараза. Напоминать нужно, почему я столп? — Ирдэ втянула в нос сопли, протянула Кинжи руку, помогая подняться. Снова удивление настигло Лукрецию. Поборов явные противоречия внутри самого себя, Кинжи плотно сжал губы и принял помощь от лысой девочки. Отряхнулся, после указал на Фридэ. — Щенок бесполезен, отправь его побираться, может сгодиться там. Мне он без надобности. — Ты слепой, если решил, что он немощный. Тебе не впрок, так я возьму. Чего такому пацану на дороге валяться? Он хитрый, тихий и поумнее некоторых, — Ирдэ ступила вперед, тоже улыбнулась младшему брату Кинжи. Фридэ медленно перевел взгляд на Лукрецию и, дождавшись одобрительной полуухмылки, встал с табурета. Высокий худощавый мальчик доходил чуть ли не до шеи Ирдэ. Столп протянула вперед руку, потрепала рыжие кудри мальчишки. — Прости, милый, здесь свои законы, — она чуть пригнулась, опустив ладонь на плечо Фридэ. — Пойдем, покажу тебе Руку. Лу-Лу, ты с нами? Отрицательно мотнув головой, Лукреция понурилась. Раз Кинжи не удалось задать добрую взбучку Ирдэ, значит он отыграется на своей пленнице. И выбора у неё не много: остаться и терпеть или остаться, восстать против обидчика, получить двойную трепку и, в конце концов, стерпеть. — Лу-Лу? — Кинжи насмешливо фыркнул, когда дети скрылись в коридоре. — Так собак называют. Ты что, псина? Взглянув из темного угла на парня, девочка вдруг ощерилась. Сила Ирдэ вдохновила её, предала неведомой доселе крепости. Она сделала шаг вперед. Молчание стало мятежным ответом на атаку недруга. Лукреция выбрала путь борьбы, предвкушая сладостное чувство восстания против Кинжи.

***

Сентябрь 1176 г. Наматывая круги по комнате Кинжи, Лукреция теребила в руках косичку, хотела успокоить себя. Ее поднял с постели Кинжи, потащил к себе. Вопросов не задавала, знала — всему свое время. Парень лихорадочно собирался, попутно разговаривая: — Две корзины со светом хватит. Пару ножей прихвачу. Девочка остановилась и воззрилась Кинжи с немым вопросом. Тот отрицательно мотнул головой и стало ясно: она идет безоружной. Села на топчан, рядом с парнем, попробовала поддержать. — Говорят, перед делом посидеть нужно, на удачу. "Хотя бы удачей отобьюсь, раз нож не дал", — подумалось. Не к месту дернулся уголок губ в ухмылке. Кинжи обернулся и Лукреции удалось поймать его взгляд. Зеленые глаза опасно блеснули. Они вышли во вторую фалангу, свернули налево. Вдалеке замаячили фонари патруля. Лукреция снова взглянула на Кинжи, капля пота прокатилась по изнеможденному лицу. Она и сама чувствовала себя беспокойно. Одно дело на человека идти, другое — на зверя. День назад Ирдэ с несколькими детьми, в том числе с Фридэ, отправились на улицу, но не вернулись. Кинжи прочесал всю столицу, прежде чем объявил: пропажу стоит искать во тьме тоннелей. Лукреция впервые видела его таким, когда он будил её, с красными глазами и сорвавшимся голосом. Переживал за брата, даже не скрывал. В порыве смятения Лукреция говорила ему, что заплутать не страшно, всякое бывает. Тогда она еще мало представляла, как выглядит тайна, пригретая столпами Руки. Патруль проводил Лукрецию и Кинжи глазами. Третья фаланга осталась позади. После посвящения дети начали говорить с Лукрецией, подходили, спрашивали совета. Тяжело оказалось свыкнуться с новой ролью, но девочка справлялась. Не хотелось после такого опозориться и умереть на первом же деле. Потому она, собравшись с духом, шла вперед, опуская ноги в затхлую воду. Первое задание... Маленькая корзинка со светом качалась на предплечье, большую Кинжи держал в руках. Оба световых шариках ритмично бились о банки, пытаясь высвободиться. Лукреция вдруг нарушила затянувшееся молчание: — Расскажи мне, как создают корзины. — Плетут из лозы, — Кинжи пожал плечами. Прикусив язык, Лукреция изо всех сил постаралась не огрызаться. Хватало же у наглеца сил препираться! Она позволила себе закатить глаза, предварительно удостоверившись, что Кинжи не подсматривает. — Свет — это душа легру. Мага заставляют создать световой шар, запирают тот в банку из стекла пустыни. Такое стекло не пропустит волшебство. Потом корзины продают на черном рынке. Мы их воруем, они наш единственный шанс не бродить здесь в потемках. Вначале обходились лучинами и всем, что под руку попадется. — Разве легру могут отделить магию света от себя? Отдать её? — Лукреция тяжело сглотнула, предугадывая ужасающий ответ. — Нет. Покуда шар в банке, легру, его создавший, обречен мучиться и колдовать лишь одной рукой, — Кинжи, казалось, совершенно не заботило то безумие, о котором он говорил. — Это неправильно. — Жизнь несправедлива, один выживает за счет другого, — Кинжи сделал глубокий вдох, будто смакуя запах грязных вод. — Ты, кстати, пробовала магию? Мурашки пошли по коже, Лукреция прикусила щеку изнутри. Выдала привычное: "Нет, ничего не выходит", — и опустила корзину пониже, дабы Кинжи не всмотрелся в её лицо. — Я уверен, ты способна колдовать. Нужен лишь толчок. Не могли Заблудшие подарить тебе бессмертие и на том остановиться, — Кинжи вдруг повернул голову к Лукреции. — Когтями залезем, но достанем. Кивнув, Лукреция уставилась себе под ноги, в мутную воду. Её раны тяжело заживали, а о хваленом бессмертии и говорить нечего: исчезла уверенность в неуязвимости, здесь, под землей. Скудная пища, бессонница, драки, отсутствие солнечного света — Заблудший бы склонил голову, куда уж Лукреции. Она и близко не представляла, как выглядит. Лишения доставляли сплошные неудобства. Нужник, где придется. Зубы чистить удавалось редко, девочка с трудом выискивала возможности оставаться хоть местами чистой: оборачивала тряпкой палец да терла зубы вином, травами или солью. Иногда удавалось выменять вещи на воск. Вода поднималась, они с Кинжи заходили все глубже. Ноги в обуви медленно намокали. Лукреция хотела пожаловаться, выкинуть мимолетное словцо, но замолкла, так и не начав. Вдалеке, тяжелой поступью шло нечто громоздкое. Схватив Кинжи за рукав, девочка отступила назад. Парень обернулся, приставил палец к губам. Опосля оба, медленно и спокойно, опустили корзины со светом в воду. Банки погрузились в муть полностью. Кинжи нашел за поясом нож, сжал рукоять пальцами. Мерцающий, еле видимый свет помогал рассмотреть лишь собственные руки в полутьме. Нечтотянулось по воде, просачивалось коридорами ближе и ближе к двум детям во мраке. На мгновение все вокруг затихло, Лукреция решила, что беда миновала. Два желтых, сверкающих глаза поднялись из глубин, уставились в душу. Дыхание сперло, подбородок затрясся в ужасе. Зверь стоял впереди, на развилке, и громко принюхивался. Бесконечная морда расплылась в темноте. Животное равнодушно отвернулось, побрело дальше. — Это оно? — осмелилась сказать девочка, едва животноеотдалилось на должное расстояние. — Да. Ондатра, — ответил Кинжи таким же тихим голосом. Попав в патруль впервые, Лукреция за ночь наслушалась великое множество легенд и сказок. Ей все еще не давали в руки оружие, но соглядатаем она оказалась неплохим. Дети поговаривали о страшных светящихся глазах и пропавших патрульных. Тяжелые хлюпающие шаги наполняли неожиданно тоннели и пугали тем самым ребятню. Лукреция не верила, покуда Кинжи не сказал ей перед первым заданием: вымысел строится на доле правды. — Хорошо не красноглазая. — Ага, - Кинжи сплюнул под ноги и двинулся вперед, не желая поддержать беседу.

***

Ондатры населяли подземелья еще до прихода беспризорников. И мириться с дележкой своего жилища не хотели. Потому докучали детям. На гигантских крыс вскоре нашлась управа — они оказались слепыми и не переносили свет, поэтому патрульные лагеря на выходах из Руки хорошо освещались. Стоило появится в подземельях Лукреции и среди желтых глаз стали появляться красные. Ондатры озверели, притягиваемые неизвестной силой и будто обезображенные болезнью, перестали бояться света. Новоявленный вожак стаи, красноглазый, принялся бесстыдно красть патрульных детей. Сносить молча происходящее Кинжи не собирался. Он твердо решил, раз уж отсчет крысиного безумия пошел с момента появления в Руке Лукреции, значит она имеет к тому бесспорное отношение. И выбираться из затруднения можно с её помощью. Стопы ныли от долгой ходьбы, вода давно залилась в ботинки. Кинжи не сбавлял ходу. Он не знал, как поступить верно и попросту шел, куда глаза глядят. Вдруг почитаемая Лукрецией удача приведет их к нужному месту? В сотый раз Кинжи подумал о глупости затеи с поиском детей, но мысли отогнала Лукреция. Она схватила его за плечо и развернула к себе. Лицо её выражало замешательство. — Я слышу стук, — выдала девочка. — Это вода капает, — парень сгорбившись отвернулся, — возвращаемся. Я обошел все. Нет других тоннелей, дальше завалы. Впустую бродим. Давно их съели уже. — Это не вода, — собеседница подошла к одной из стен и приложила ухо к каменной кладке. — Слышишь? Стена дрожит! Замерев, Кинжи на мгновение поверил. Скользнуло в её карих глазах нечто похожее на веру в происходящее. Но стоило Лукреции отринуть от стены, улыбнуться, как Кинжи понял: детские причуды плескались в её разуме. — Ты устала, не дури. Уходим, Рыбка. — Но я слышу! Ты мне не веришь? Я стараюсь быть полезной, сам ведь сказал, это мое первое задание! — Лукреция попыталась схватить Кинжи за рукав, удержала. — Станешь полезной, если заткнешься и сделаешь, что я скажу, — Кинжи оскалился. — Эти каналы я знаю лучше всех! Ирдэ с щенком подохли уже небось и поделом. Кинжи знал Ирдэ почти всю свою жизнь. Они встретились еще до основания Руки, выживали вместе. Девочка осталась сиротой, оказалась на улицах и поднаторела в воровстве. На том и спелись. Однако, замени её в совете кто-то более сговорчивый — Кинжи не станет возражать. Несмотря на все пережитое вместе горе или счастье, он отгонял мысли о дружбе. Старался забыть, как хлопотал некогда над мучившийся в горячке девочке или приносил ей ворованные сладости. Кинжи в ярости пнул ногой застоявшуюся воду. Прошлое не имеет значения, важно лишь будущее. Или это отговорки, дабы выбелить себя за неоднозначные поступки? А как же Фридэ? — Трус! Как ты можешь! Там твой брат! — Лукреция разразилась диким криком, её корзинка со светом упала в воду. Она вцепилась ногтями в предплечье Кинжи, до боли стиснув его. — Не могу! Не могу! — Кинжи резко махнул рукой, стряхивая с себя надоедливую девчонку, тем самым оттолкнув её. Отлетев в сторону, Лукреция ударилась головой о стену и повалилась в грязную воду под ногами. Кинжи бросился вперед, бранясь. Переборщил. Он схватил голову Лукреции и вытянул её из воды, девочка плевалась, пыталась вдохнуть воздух. Она рассекла лоб, кровь текла по лицу. — Поверь мне, прошу, стучат под нами. Я слышала их. Клянусь, — Лукреция выплюнула коричневую воду изо рта, зашлась кашлем и согнулась в руках Кинжи. Сидя по колено в воде Кинжи невольно гладил Лукрецию по спине. Потом, поняв, что делает, остановился. Она застыла в его объятиях, не обращая никакого внимания на поглаживания. Слушала. Тогда Кинжи закрыл глаза, пытаясь различить стук. И он его услышал. Сперва стучали, потом скребли ногтями по камням. Шум вдруг оборвался и Кинжи открыл глаза. Лукреция с мольбой взирала на него. — Ты мне веришь? — прошептала вдруг девочка. Каких непомерных усилий ему стоило кивнуть, словно вся тяжесть власти вдруг свалилась на его плечи. Люди, живые, скреблись, прося о помощи, а он собирался оставить их умирать. Его люди! Брат, авось живой еще! — Что внизу... — девочка не успела договорились, ей пришлось схватится рукой за злополучную стену и выблевать из себя грязную воду. Кинжи обернулся назад и, подняв над головой корзину, осмотрел канал. По нему он бродил сотню раз, ничего особенного. Должен существовать вариант, им не предусмотренный. Ошибка, которую он перекроит в опыт. — Кто есть хороший вор, Лукреция? — Кинжи задрал голову, рассматривая потолок. — Наперед знающий свою жертву человек? — предположила девочка, до сих пор отплевываясь. — Возможно. Но, в первую очередь, это тот, кто умело смотрит по сторонам. Даже вверх и вниз. Над их головами зияла огромная дыра, пробитая мощными лапами. Мрак поглотил её, выдавая за потолок. Однако для животных, не знающих этикета и дверей, стена — лишь очередная преграда.

***

Сидя на шее Кинжи, Лукреция старалась зацепиться за выступ в дыре. Она расцарапала пальцы о камни и сломала ногти, прежде, чем нашла удобную ступень. На плече у девочки болталась маленькая корзина со светом. Лукреция потянулась вверх, Кинжи поднимал её ноги. Один из камней свалился на голову и парень оступился, когда Лукреция плюхнулась ему на шею. Оба они чуть не завалились взад. — Ты хочешь мне сломать шею? — Кинжи расставил ноги, пытаясь словить баланс. — Давай еще раз. Идея стоила им больших усилий. Лукреция чувствовала дрожащие руки парня. Наверняка ему в рукава затекала вода с её ботинок. Ей внезапно представилось: удобно в сей миг сбросить на него камень, убить. Но она, упорно отгоняя безумные мысли, уперлась рукой в очередной выступ. "Вырви камни из земли, сверни мальчишке шею, забей его, укради ножи, отомсти", — жужжало над ухом. Возобновившийся стук отвлек, снова скребли ногтями вдалеке. Горло пересохло до рези, Лукреция сглотнула , потянулась вверх. Ради Ирдэ, ради Фридэ и других детей, она нашлав себе силы. Кинжи выругался, поднял её еще выше и втолкнул в боковой проход. Тот, скругленный, словно налощеный, вел вдаль. Девочка отдышалась, потом выглянула наружу, вниз: — Поднимаю тебя? План не казался безупречным, зато он был. Лукреция легла на землю, вытянула вниз руки. Кинжи бросил ей свой ремень и девочка невольно рассудила: они спелись, ведут себя, подобно напарникам, слаженно. Подпрыгнув вверх, Кинжи ухватился за край ремня. Лукрецию дернуло вниз, но она схватилась одной рукой за выступающий из стены камень. Тот опасливо зашевелился под рукой. Кинжи карабкался быстро, пытался освободить Лукрецию от тяжести. Левой рукой парень взялся за один выступ, ногой стал на другой. В проходе он повис накось и девочка улыбнулась — выглядело забавно Внизу послышались чавкающие шаги. Кинжи поднял голову, там его ждал испуганный взгляд Лукреции. Одними губами он сказал: «Всё нормально». Чудовище приближалось. Ондатра стремительно шествовала по каналу. Лукреция закрыла глаза, отдаваясь в лапы удачи. Ежели животное решит лезть в логово через этот ход, то они с Кинжи покойники. Страшный грохот последовал за тем, как Лукрецию дернуло вниз. Камень, о который Кинжи упирался ногой, не выдержал напора и упал в воду. Девочка вогнала носок правой ноги в землю, зашипела от боли, её потащило по лазу. Она медленно съезжала вниз, балансируя на грани. Кинжи нащупал новый уступ, но не смог за тот зацепиться, все еще держась одной рукой за ремень. Лукреция изо всех сил вонзила левую руку в камни, чувствуя, как пульсируют обломанные ногти на пальцах. Правая ладонь отдавалась болью, её сожгло кожаным ремнем. Лукреция упорно смотрела вниз, в глаза Кинжи. Отдаленно слышалось, что ондатра свернула в коридор под ними и, набирая скорость, стала приближаться. Лукреция почувствовала, как слезинка потекла по лицу, щекоча кожу добрела к кончику носа и упала на губы Кинжи. Тот робко уставился на девочку. "Испытай каково это, зависеть от меня", — Лукреция тяжело, с усилием попробовала поднять руку, намотать ремень на кисть. Не выходило, Кинжи нашелся слишком тяжелым. Парень отрицательно затряс головой. Ондатра с любопытством остановилась под ходом в логово и принюхалась. Корзинка со светом, погруженная в воду, не отпугивала животное, а напротив, вызывала интерес. Лукреция сомкнула челюсти. Вряд ли получится воскреснуть в желудке у крысы. Животное еще немного повозилось внизу, обнюхало стены и двинулось вперед. Подождав, Кинжи потянулся вверх с помощью Лукреции и влез в ход. Оба свернулись калачиками, прижимая колени к груди. Девочка разговор упорно не начинала. — Ты очень сильная, Рыбка, — заговорил тихо Кинжи, но Лукреция и взглядом его не наградила. — Я видел, как тебя переехала телега. Наблюдал за тобой в трупной яме. И... когда твоих мать с дедом показывали на площади, ты стояла на бочке. Это лицо, готов поспорить, ты желала сжечь всех заживо. И я верю, они все сгорят в огне. У нас с тобой одна цель. Замерев в сгорбленной позе, Лукреция силилась понять, что именно в речах Кинжи нагоняет на неё сомнения. Она оторвала лицо от колен и глянула в сторону. Не время разбираться в мелочах. Слово — то одно, а вот действие — совсем иное.

***

Ход змеей вился вглубь, вел детей вперед нескончаемо долго. Первым полз Кинжи, за ним — Лукреция. Едва начало казаться, что лаз никогда не закончится, Кинжи наткнулся на ход вниз. Он медленно опустил маленькую корзину со светом, предусмотрительно прихваченную Лукрецией, вниз. — Конца и края не видать, — парень снова облокотился спиной о ход, поджал ноги, смерив Лукрецию взглядом. — Бросим туда камень? — девочка пожала плечами, отряхнула землю с головы. — Тупее ничего не слышал. Нет, это привлечет внимание. Есть еще один способ узнать... Не успела Лукреция вскрикнуть, как Кинжи схватил её за руку и подтащил к себе. Его лица коснулось теплое дыхание девочки. Он сильнее сжал пальцы на чужом запястье, улыбнулся самой милой припасенной ухмылкой и кивнул в сторону зиявшеей в земле дыры. — Я умру, — прошептала Лукреция. — Может да, а может нет. Считай это еще одной проверкой на преданность. В её взгляде читалась плохо скрываемая ненависть. Кинжи поменялся местами с девочкой, наблюдая, как она приближается к лазу. Свесив вниз ноги, Лукреция осталась сидеть на краю ямы. Руки у неё дрожали, кровь смешалась с грязью на ладонях. Помедлив, Лукреция обернулась к парню, силясь сказать нечто напоследок. Кинжи её уже не слышал, ему порядком надоело чужое малодушие: он схватился руками за камни в проходе, выставил вперед ноги и что было сил пнул Лукрецию в спину. Не издав ни звука девочка упала вниз. Кинжи резко свесился над ямой, опустил корзинку со светом ниже. Он ждал, когда же бессмертная девчонка даст о себе знать, но лишь темнота была ему немым ответом. Только теперь парень понял, какой грязный поступок совершил. — Рыбка? — прошептал Кинжи в пустоту. Он поставил корзинку меж ног и откинул голову назад, сомкнув веки. Правую руку Кинжи сжал в кулак и треснул ею себя по лбу. В нем словно одновременно пытались ужиться два человека: хороший и плохой. Первенство из раза в раз одерживал второй. Оторвав руку от лица Кинжи уставился в стену. После быстро свесил ноги вниз и прислушался. Неестественное безмолвие окутало его слух. Он принялся раскачиваться, норовя прыгнуть за Лукрецией, но в итоге так и не смог. Сидел на краю, скалился, ругал то себя, то её. Шарик света укоризненно бился о банку. Парень хмыкнул, постучал по стеклу в ответ. Он бы мог отдать корзинку Лукреции, помочь, дак ведь ему нужнее, обычному человеку. А она, если обладает магией, уж разберется как-нибудь. Ежели нет, то зачем девчонка такая нужна, без способностей?

***

Свет от корзинки на мгновение показался вверху. Лукреция цеплялась руками за камни по сторонам, пытаясь смягчить себе падение. В конце концов она попросту шлепнулась с лёту на груду мусора. Хлам больно врезался в спину, из груди выбило воздух. Девочка согнулась в попытках сделать вдох. Правый бок предательски заболел, подсказывая: сломаны ребра. Сделав глубокий вдох, она наконец очнулась от болезненного забвения. Съехала по куче вниз, шаря руками по сторонам. Горка оказалась небольшой, однако крайне ухабистой. Лукреция повертела в руках полую трубку, схваченную в порыве удержаться. По ощущениям находка походила на гладкую, начищенную до блеска... кость. На одном конце обрывалась ломаным краем, на другом - шаром. Лукреция пошарила ладонями - повсюду она натыкалась на кости. Воспоминания о трупной яме пришли сами собой, цепкими когтями впились в горло. Сглотнув вязкую слюну и кровь, Лукреция наконец смирилась. Закрыла глаза, прислушалась и различила стук поблизости. Желание помочь детям преобладало над испугом, потому она поднялась на ноги. Голова незамедлительно ударилась о потолок. Лукреция пригнулась, потерев макушку, выругалась про себя. Пришлось едва ли не ползком пробираться вперед, на звук. Запахло сыростью, мертвечиной и шерстью. Девочка остановилась, схватилась за бок, тот жутко болел. Лишь через мгновение она обнаружила потерю: шум, ведущий к детям, исчез. Лукреция досадливо поджала губы, опустилась на корточки, ругаясь про себя. Рука потянулась к земле, веки затрепетали. Она прислушалась, различая дыхание впереди. Вблизи тихое сопение, исходящее словно от ребенка в колыбельке. Дальше, за ходами и лазами - бесспорно людские вздохи. Подслушивание всегда казалось Лукреции сильной стороной её соглядатайства. Но только здесь, в логове чудовищ, она внезапно осознала: наверняка это талант, дарованный магией. Понятия не имея, как действует сия одаренность, девочка двинулась вперед. На удачу. Несмотря на объятия темноты, Лукреция убежденно шла на человеческое дыхание. Ей казалось, при должном упорстве она сможет рассмотреть стены вокруг. И все же пробовать не стала, затея наверняка стоит времени, а его нет. Девочка захватила с собой кость и держала оружие прямо, дабы не уткнуться носом в стену или чего похуже. Двинувшись боком, Лукреция брела под стенкой, на спуск. Пришлось замедлиться. Очередной коридор вывел к небольшой, по ощущениям, развилке. Сопение различалось будто под ухом. Девочка отогнала тревоги, повернула голову вправо. Чудовище очевидно дремало, посапывая. Лукреция прислушалась: в большом шерстяном комке бурлила жизнь, точно тысячи сердец бились в такт друг другу. Девочка крепко сжала челюсти, собственное сердце норовило вырваться из груди. Она, прилагая усилия, не отшатнулась, а лишь затряслась. В глаза ударил предполагаемый образ: клубок детенышей, сплетенных хвостами, большая куча, один поверх другого. Приложив все силы, Лукреция сделала шаг вперед. Еще и еще, покуда не добралась к противоположному ходу из развилки. С горем пополам оставив за спиной спящих детенышей, она осознала, что плачет. Обтерев наспех лицо, девочка выставила вперед кость. Дойдя до следующей галереи наткнулась на поворот, откуда доносился шепот. — Ирдэ? Фридэ? - сердце рухнуло вниз, Лукреция подалась к шепчущим и наткнулась на чьи-то содрогающиеся плечи. Кость выпала из руки, тихо ударившись о землю. — Лу-Лу, Заблудшие, Лу-Лу, это ты? - Ирдэ ладонями принялась трогать лицо Лукреции, пыталась, по-видимому, удостовериться, что не выжила из ума. — Где Фридэ? - девочка обернулась, прислушиваясь к людям поблизости. — Я здесь, - сбоку послышался печальный знакомый голос и Лукреция обессиленно выдохнула. Руки Ирдэ соскользнули с плеч неожиданной гостьи. Смертельная тишина повисла в подземелье. Потоптавшись на месте, словно их не поджидает за углом опасность, Ирдэ поделилась давеча случившимся. Их было пятеро. Они вышли на дело, однако же до улицы дойти не удалось. По пути напали ондатры. Никакой битвы не случилось, куда уж детям тягаться с несоизмеримыми крысами. Одного ребенка убили и съели на месте, четверых притащили в логово. Дети скреблись, стучали по камням, надеясь быть услышанными. До прихода Лукреции к ним явилось чудовище, на звук. Ирдэ пыталась защитить детей, двоих получилось отбить, но самый младший, мальчишка... — Он не жилец, без ноги, - Ирдэ подошла вплотную к Лукреции и девочка почувствовала, как в ладонь ткнулась рукоятка ножа. - Я не смогу. Умоляю, помоги. Силясь поспорить, Лукреция оттолкнула нож, но Ирдэ оказалась настойчивее. Она второй рукой схватила девочку за запястье и вложила оружие в её руку. — У меня убивать душа болит. Я не такая, как вы. "Руки марать не хочешь, а я крайняя значит? Вот тебе и друг", - оттеснив в сторону Ирдэ, Лукреция наспех опустилась на колени. Она поискала свободной рукой по полу, пока не наткнулась на умирающего ребенка. Нагнувшись к туловищу и, не разыскав левой ноги, судорожно выдохнула. Голова страдальца металась в агонии и девочка аккуратно придержала его шею. — Может еще удастся спасти? - прошептал неожиданно Фридэ. — Без знаний, трав, и... Нет, таких здесь не спасают, - Лукреция прикусила щеку. Ладонь, покрытая засохшей коркой крови, потеплела, стала скользкой. Мальчик начал захлебываться, но быстро затих. Лукреция вытерла нож о штанину и, подорвавшись, приказала всем собраться в кучу. – Слушайте меня и никто больше не умрет сегодня, - она прикрыла глаза и втянула спертый воздух в легкие, - даю слово.

***

Непрерывная цепочка людей, безмолвная, двигалась тем же путем, каким пришла в логово Лукреция. Девочка еще не думала о непреодолимом подъеме по лазу, откладывая сию головоломку на будущее. Хрупкая надежда плясала перед затуманенным тьмой взором. Почувствовав, как Фридэ сжал её ладонь, Лукреция сморщилась от боли. Руки не заживали и девочка сжала челюсти, дабы не вскрикнуть случайно. Впереди слышалась сонная возня крысиного клубка. Лукреция уповала на детскую безропотность: она объяснила сложности пути всем и ожидала инстинктивного подчинения. Пройдя половину развилки и оставив сбоку ондатр, девочка сдержала удовлетворенную улыбку. Обрадуется, когда минует опасность. Но, будто доказывая, что над ними повис злой рок, маленькая девочка в середине цепочки оступилась. Лукреция сильнее сжала руку Фридэ, беспокойно прислушавшись. Они потеряли соединяющее звено, Ирдэ беспомощно махала рукой в воздухе совсем недалеко от Лукреции, но не могла ее найти. Лукреция почувствовала, как детеныш в самой верхушке клубка потянулся и съехал с кучи, прямиком к ногам людей. Лукреция не моргая застыла на месте. С её пальцев, плавно перетекая на ладонь Фридэ, капала кровь. Кто-то из ребятни, наверное оступившаяся девочка, не смог подавить рвущийся наружу писк. Маленькая ондатра на полу завертелась и принюхалась. Лукреция, толкнув за спину Фридэ, схватила руку Ирдэ. Они всей толпой сорвались на бег, не разбирая дороги. Попадавшиеся то тут, то там кости под ногами, помогли удостовериться в верном направлении. Лукреция бежала к знакомому лазу. Сосредоточиться и опираться на дыхание Кинжи не выходило, спешка мешала использовать магию. Фридэ врезался в спину Лукреции, когда та в оцепенении застыла на половине пути. Множество желтых глаз висели перед ними в воздухе. Меж ними двигались два красных, приближаясь к детям. — Всем назад! Вожак! — вскричала Лукреция, выставив руки по сторонам. Девочка опустила подбородок, зарычала. Её зрачки, наполненные яростью, чудовище тоже должно увидеть. Кинжи говорил: легру заключают в свет свои души. Может души у неё нет, однако магия стороной не обошла. Лукреция приблизила руки друг к другу так, словно в них теплился шар со светом. Представила его воочию. От дрожащих пальцев проку не случилось и девочка удрученно выдохнула. Ондатры выжидали, вожак медленно приближался к добыче. — Давай, давай, давай! Ондатрова жопа! — шар не хотел обретать плоть и Лукреция сжала ладони в кулаки, злясь. Крыса, устав ждать, бросилась вперед. Пары прыжков хватило, дабы животное преодолело расстояние между ним и Лукрецией. Девочка закричала, выбросила руки вперед. Свет озарил происходящее, разметал по полу кости и взорвался россыпью тысячи звезд у крысиной головы. Вожак отлетел в другую часть галереи, вскочил вновь на ноги, окончательно озверев. На голове ондатры зияла выжженная залысина. Тем временем шарики света медленно гасли, опускаясь с потолка на пол. Кончики пальцев Лукреции засияли светом и девочка пригнулась, готовая совершить новый выпад. — Я тебе покажу, сучье племя, как детей жрать! Рваные штанины превратились в комок грязи, потный дублет тоже. Свисающие по сторонам косы обратились жирными соплями. Пальцы, грозно вскинутые пред ондатрами, выглядели так, словно по ним проехала телега. Ногти, сорванные под корень, сбитые костяшки, лоскуты кожи. Лишь в момент, когда свет озарил округу, Лукреция увидела, как безумно выглядит. Она сморгнула замешательство, сделала шаг вперед. Ежели драки не избежать, значит бей противника первым — таков закон выгодной потасовки. Следующий световой шар угодил прямиком туда же. Голова показалась разумной мишенью. Магия рвалась наружу, хотела в бой, подпитывая злость девочки. Ярость наполнила её, разрешила выплеснуть наружу накопившееся. И Лукреция выбросила чувства в чудовищ. Шары, один за другим, врезались в крыс, раскидывая тех по округе. Девочка в неистовстве рычала, по-звериному, представляя на месте ондатр лица всех ублюдков, испортивших ей жизнь.

***

Рухнув в воду, Кинжи посмотрел вверх. Лаз, в который они с таким трудом забирались, зиял над ним, раскрыв огромную темную пасть. Пока Лукреция возилась внизу, в логове, парень раздумывал над происходящим. Однако его порядком переполошили звуки звериных шагов повсюду и он решил выбраться обратно в знакомый коридор. Размышления прервал ужасный грохот: вода беспокойно ударилась о стены. Снизу донесся повторный взрыв и Кинжи огляделся по сторонам. В одночасье его словно толкнула в спину тайная сила и он принялся торопливо вспоминать все ходы да лазы. На ум пришла пещера, за городом, бежать долго, но может... Покрепче ухватив корзину со светом, Кинжи рванул вперед по коридору. Ондатры обитали в воде и сюда они попали явно благодаря подземным рекам. Таких парень знал немного, и, не считая заваленных, пройти мог лишь одним путем. Он уже позабыл, зачем решился вытаскивать детей из логова чудовищ. Причины смешались в Кинжи, больно бились о грудь и просились наружу. Но он сдерживал чувства. Так было велено свыше.

***

Галерея оказалась овальной, с низким потолком к середине. У единственного коридора Лукреция могла стоять в полный рост, но, пройди она вперед, и придется согнуться. Ондатры дожидались, главарь зализывал раны. — Если я приложу больше усилий... - Лукреция посмотрела на трясущиеся руки и заметила медленно гаснущий свет. Силы покидали её. Пошатнувшись, девочка почувствовала, как сзади подхватили, поставили на место, будто преграду. Голос Ирдэ раздался словно через толщу воды: — Должен быть еще выход. Если ты верно объяснила, где мы, то я знаю, куда идти. Далеко отсюда, севернее, должна быть подводная река. Там пещера, переплывем и на свободе! Не успев ничего ответить Лукреция вырвалась из хватки. Ондатра кинулась на неё вновь. Магия подвела, свет не помог и зверь с чудовищной силой повалил девочку наземь. В темноте послышались крики детей. Лукреции в нос ударил запах мертвечины. В надежде на чудо обессиленная девочка выбросила вперед руки, к груди животного. Ондатра замахнулась, приземлив когтистую лапу на плечо Лукреции. Затрещали кости, начала рваться кожа. Надрываясь в крике, заложница прогнулась в спине. Из её груди, на встречу крысиной голове, вылетел меч со светящимся клинком. Удивительная красота заворожила на миг Лукрецию, она совершенно забыла о боли: на лезвии светились руны, оставляя за собой отблеск в воздухе. Волнистый клинок метнулся вверх, пробив череп ондатры. Животное дернулось в агонии и с хрипом повалилось назад, а меч, тем временем, медленно скользнул меж ребер Лукреции и скрылся в глубинах плоти. Чувства вернулись, девочка захлебнулась в боли и крике. Крысы попятились назад от мертвого главаря. Лукреции показалось - кто-то шарит руками рядом, пытается нащупать её тело. Она провалилась во тьму.

***

Ирдэ, Фридэ и маленькая девочка тащили Лукрецию по коридору, пробираясь наощупь. Иногда, приходя в себя, она подсказывала им повороты и развилки. Но большую часть пути не запомнила. Холодная вода коснулась кожи и Лукреция всё таки открыла глаза. Свет ослепил и девочка нахмурилась. Как давно она не видела солнца? Шум воды проник в уши, а рука отозвалась резкой болью. Так ощущалась жизнь. Фридэ, усердно зачерпывая ладонями воду, смывал кровь с лица Лукреции. Девочка разлепила потрескавшиеся губы, с трудом кашлянула. Все вокруг молчали. Фридэ приложил ухо ко рту Лукреции, пока она пыталась говорить. —  Как звали мальчика? - очень тихо спросила она. — Зачем тебе? - перебила сидящая неподалеку Ирдэ, или расслышав, или предугадав вопрос. — Он был первым, - Лукреция прикрыла глаза, представляя, будто речной поток уносит её далеко отсюда. Прочь из этого места. — Эрик, - Фридэ откинулся назад, сжав руки в кулаки. Вновь распахнув веки, девочка скосила глаза на Ирдэ. Лысина той отливала потом, разодранные руки все еще кровили. — Думаю, вернуться они еще, дрючить нас, - столп тяжело вздохнула, закрыв руками лицо. — Нет, - отрезал Фридэ, - они в страхе. Вожака убили. — Он прав, подходить будут, но убивать не станут, - подтвердила молчавшая доселе девочка из отряда Ирдэ. Пожав плечами, Ирдэ с усилием попробовала подняться. К ней тут же подскочил Фридэ, подавая руку. Выглядел мальчик побито, однако боли не выказывал. Храбрился. Дети рассжудали о дальнейшем пути. Обнаружилось, что ход к пещере под водой преграждает старая решетка. — Лу-Лу, а ты вот там, - Ирдэ кивнула себе за плечо, - ударила крысу светом, да? А решетку ты так можешь? — Не знаю, - отозвалась с пола Лукреция. — Хреново, - лысая девочка потопала ногой, после посмотрела на Фридэ, - Ты же хорошо плаваешь. Поныряй, может есть еще ход? Кивнув, мальчик с рыжим ежиком на голове быстро прыгнул в воду. Лукреция беспокойно посмотрела в сторону пропавшего из виду Фридэ. — Не волнуйся, справится. Он маленький, но сильный, - Ирдэ улыбнулась, присев рядом с подругой. - И ты тоже, хотя я это с самого начала знала. Разве что магией ты меня озадачила, но я уже ничему тут не удивляюсь. А где, кстати, Кинжи? Надеюсь, его сожрали по пути? — Он толкнул меня в лаз, погань, - Лукреция посмотрела в голубые глаза Ирдэ, хмурясь. — Это в его традициях. Как и история с отрезанием волос. — Что? - Лукреция попыталась подняться на одной руке, от удивления даже приоткрыв рот. Тягучая, незыблемая веками жизнь протекала рядом. Шум воды заглушал слова, заставлял тянуться ближе к губам рассказчицы. Несмотря на боль в сломанном плече и ребрах Лукреция внимала каждому слову. Бурной рекой хлынула через плотину смирения правда о подстроенном посвящении. По указке Кинжи тащили девочку через коридоры, били, силились резать волосы. С его благословения Лукреция, сама того не понимая, едва не убила человека. И все одно: Кинжи его добил. Отвернувшись, девочка посмотрела на стену. Проникающий в их убежище свет обличал истину. — Будь умнее. Он играет в опасную игру, но и ты не пальцем деланная. Обыграй Кинжи. Дай ему желаемое, научись им управлять. Это в твоих силах, - Ирдэ поднялась с колен. — Я не понимаю его желаний, - сухо бросила Лукреция. — Все просто: ему нужна власть, особенно над слабыми. Он мелочен. Делает тебя своим должником и давит опосля, напоминая о поддельной доброте, – лысая девочка пожала плечами и отвернулась, встречая вновь вынырнувшего Фридэ. Путь был найден, неподалеку. Маленький лаз меж камней, куда с легкостью пролезут дети. Ирдэ и девочка спрыгнули в воду, таща следом свою спасительницу. С усилием задержав дыхание, Лукреция опустилась в холодную реку. Та смыла пот и слезы, но не кровь. Вынырнув по другую сторону, все закашлялись. Фридэ держал Лукрецию, дабы та не утонула. Она схватилась здоровой рукой за выступ и окинула пещеру взглядом. Полуразрушенная, освещенная солнцем, она не представляла собой ничего интересного. Не считая Кинжи, сидящего на камне, перед водой. Он тяжело дышал, но улыбался. Лукреция, дрожа от холода и гнева, ухмыльнулась в ответ. — Первое дело. Я справилась? - девочка приложила все усилия, дабы перекричать шум воды. Пока её вытаскивали из реки, Кинжи молчал и ковырял ножом камень. Не подошел, точно гнушаясь помочь. Лукреция намеревалась повторить вопрос, однако парень вдруг окинул взглядом детей с немым утверждением. Двоих недоставало. Он спрыгнул с камня, скользнул взглядом по Лукреции и примерив маску равнодушия заявил: — Возвращаемся домой, в Руку.

***

Длинная полка пестрила разнообразными украшениями. Неприкосновенные драгоценности матери привлекали взор пытливой дочери. Элизабет стояла на банкетке, приподнимаясь, едва ли не повиснув на полке. Алмазы, сапфиры, рубины, хотелось потрогать всё. Между тем внимание привлекла невразная шкатулка, выполненная из дерева. Узоры складывались в прелестный рисунок: вокруг женщины вились летучие мыши. Элизабет протянула руку вперед, откинула крышку шкатулки и достала изнутри кольцо с красным камнем. Оно не вызвало в Элизабет трепета и девочка бросила украшения обратно. Однако то впилось ей в руку, словно отрастив когти. Витые линии шкатулки переменились, гравюра изображала бегущих волков. По ладони поползла чернь, вены налились грязной кровью. Девочка закричала, банкетка под ней пошатнулась и Элизабет упала спиной назад, ловя черными ладонями воздух. Лукреция проснулась и резко села на топчане, потирая руками глазами. Перед лицом замаячили крысиные черепа и девочка помотала головой, отгоняя жуткий сон. "А вот и моя полка с украшениями", - взирая на висящую близ постели нить с костями, девочка в отвращении сжала губы. Давеча к ней в ночлежку заглянула девушка. Как и все лысая, непримечательная, со шрамами на лице. Лукреция помнила её, они вместе стояли в патруле. Знакомая представилась сестрой Эрика, долго мялась и, в конце концов, поблагодарила девочку за спасение детей. И за прекращение страданий брата. Лукреция не приняла признательности за убийство, хоть оно и оказалось спасением. Все же девушка протянула ей длинную нить с крысиными черепами. Вся Рука звала Лукрецию "укротительницей крыс". Но изредка, в темных углах шепотом её нарекали "пятой Заблудшей". Попервой она страшилась этого титула, потому как не умела еще обращать страхи вспять. Но девочка быстро училась.