Охотники Верея

Декабрь 1189г. Когда по дороге из леса в деревню зашагала фигура в длинном плаще с капюшоном и в сапогах — интереса местных она не вызвала. Народу в деревушке не было. Толика недоверия закралась в мысли Лукреции, но быстро сгинула, стоило только девушке припомнить, где она находится. Такой уж нрав тарильцев: они плевать хотели на происходящее за их окном. В соседних городах люди казались приветливее, хотя разделяло их не такое уж большое расстояние на картах. Лукреция подозревала, что произошло это из—за вечно плохой погоды. Тарилия значилась самой северной частью континента. На родине девушки ходила поговорка: «Ты как тарилец, у тебя то дождь, то снег, то пьянка», означало «у тебя вечно проблемы». Мореплаватели относились к таким словам с усмешкой, ведь утверждения были лишь слухами. В Тарилии, да и на всем континенте, никогда не выпадал снег. Судя по столбу возле деревни, находилась Лукреция где—то у границы Тарилии и Монтэга. Надпись «Высокий Баж» у неё ассоциировалась с глупостью на манер «Нижних пупков» или «Высоких грудок». Так назвать деревню мог только пьяный правитель или недальновидный варанж, отвечающий головой за благополучие деревень. Никто в здравом уме не позволил бы такому названию просуществовать и дня, находись деревня близко к столице. Лукреция напрягла память и вспомнила изученные карты, но, видимо, Высокий Баж никакой важности для нее не представлял. Либо она доберется к столице за три дня пути, либо сгинет где-то на тракте. Девушка осмотрелась в поисках трактира: спать хотелось до безрассудства, а за теплую воду она отдала бы последние шеро. Очередной столб у входа в небольшую хибарку красноречиво говорил — внутри ночлежка. До подозрительного удобные обозначения для деревушки, коей даже на картах нет. Двери трактира отворились, если висящее на петлях старье вообще можно было назвать дверьми, и Лукреция переступила порог. Она всё твердила себе, что нужно казаться обычным человек, дабы не привлекать лишнего внимания, но провалилась сразу же, задержавшись на входе, оценив скудное убранство трактира и посетителей. К удивлению Лукреции потёмки не позволяли рассмотреть ничего интересного, хотя девушка обычно хорошо видела в темноте. Слева, в уголке, стоял невысокий стол, на нём травы и чарки. В правом углу комнаты за круглым столом сидело четыре человека. Они сгрудились вокруг огарка и только желтый свет позволял рассмотреть очертания лиц: парень со злым оскалом и черными волосами, прикрывающими глаза, и странной наружности мужчина, вызывающий сомнения насчет своего возраста. На вскидку Лукреция дала бы ему лет сорок, но если сбрить бороду... Оставшиеся двое сидели к выходу спиной: небольшого роста девушка с длинными белыми волосами и загадочная нечеловеческая фигура с патлатой грязной головой. Лукреция снова почувствовала недоверие, присмотрелась к последнему силуэту, пытаясь уловить очертания человека яснее. Образ неизвестного ускользал от неё, как песок сквозь пальцы. Вся шайка томилась со скучающим видом, один только парень говорил. Лукреция не слышала его голос, хотя помещение было уж очень маленьким. Это навело её на мысль: только легру умеют подавлять шум, значит человек за столом — маг. Вдобавок, от компании несло запахом разгоревшегося костра, так пахла магия парня, пепелищем. В середине, под окошком, расположились трое лесорубов, от них разило мочой, опилками и потом. Мозолистые руки и отсутствие зубов — красноречивые обстоятельства бедной жизни. Видимо сегодня они получили кровно заработанные шеро и решили спустить их на выпивку. Из закутка вышла горбатая старуха, приблизилась к траве на столе, принялась ту перебирать. Лукреция решила, что она трактирщица. — Торе, хозяйка, ночлег будет? — Будет, чего ж не быть, а ты откуда пожаловала? — Из Монтэга, хозяйка, сколько за ночлег? И воды подайте, будьте добры, дождь пробил до костей. — То—то вижу ты вся, как крыса в луже, мокрая. Говорят, в Монтэге снег выпал? Лукреция прищурилась и выдавила легкую улыбку. Она не любила мокрых крыс. А её, к тому же, проверяли, словно осла на базаре в непогожий день. Соседний Монтэг не изобиловал снегом. Трактирщица ухмыльнулась в ответ. — От чего ж ему выпадать, у нас отродясь его не бывало. — За ночлег три шеро, воды принесу, если травок купишь. Купишь? — Куплю, так и быть, — Лукреция покопалась пальцами в зеленушке, опосля сунула руку в карман и застыла. Ничего, кроме денег там не лежало. Горькая улыбка окрасила её лицо. Вот уж несчастье, иметь деньги в достатке, но не владеть ничем более... Она бросила взгляд на край стола и нахмурилась. Среди трав лежала охапка ромашек. На мгновение девушка задумалась: "Интересная в Тарилии деревенщина: ромашки в декабре выращивают". — Их возьму, — она протянула руку к ромашкам, на что старуха хмыкнула. — Видишь круглый стол? Ну и темень у нас. С другого боку дверь, ты туда проходи, по тамбуру направо, комнатка хороша, воду принесу. Денежку дать не забудь, путница. Лукреция достала из кармана четыре шеро, хотя её выбор, конечно, таких денег не стоил. Ромашки за один шеро — грабёж. Но не хотелось ей обижать нищий народ континента, потому она улыбнулась хозяйке и развернулась. Лукреция походила на мокрую и чахлую собаку. Зеленый рыбацкий плащ доходил до колен, капюшон все еще был накинут на голову, но немного сдвинут назад, отчего взгляду открывались волосы, заплетенные в две косы — жгуты. Черные сапоги, на манер тех, что носят мужчины, плотно прилегали к ногам. В недрах плаща — хиленькая фигурка. Добротный хозяин таверны и фигурой такое не назовет, одними костями. Ножен для меча, как и самого клинка, на ней не висело. Штаны сливались с дублетом, прикрывающим шею, ворот доставал едва ли не до мочек ушей. Несмотря на её вянущий вид, любой неотесанный бедняк сказал бы: девушка при деньгах. Таких видно сразу. Хорошая кровь или воровское начало. Лесоруб неожиданно уперся правой рукой в соседний стол, Лукреция сделала пару шагов и остановилась. Со стороны пьяного работяги то походило на неуклюжую попытку не упасть. Пьянчуга в полубреду не проворонил случая и легонько повернул голову, взглянув на Лукрецию. Ей были знакомы такие глаза: непонимающие, с красными прожилками, заплывшие, со слипшимися ресницами. Глаза, выдающие умирающий в неразбавленном вине рассудок. От таких нужно держаться подальше, ни за что не сможешь угадать, чего желает подобный человек. — Хреновый плащ, — послышалось из полуоткрытого рта, источавшего вонь от сгнивших зубов. Легру за соседним столом прекратил говорить, теперь изучая происходящее. Лукреция устала. Ей надоел этот день, замучил холод и хотелось опуститься в таз с водой, смыть с себя целую жизнь. Смыть не только грязь, но и кровь, страхи, прикосновения. Её манило зажмуриться, до боли смежить веки, увидеть солнечных зайчиков, пляшущих в темноте перед зрачками. Она не отвела взгляд, наоборот, немного нагнула голову к плечу и прогулялась глазами по лицу лесоруба. Он словно прозрел, моргнул пару раз и сощурился. Лукреция уловила едва слышимый, но такой знакомый запах мертвечины. Вдруг показалось, что вонь доносится отовсюду сразу. Девушка поджала губы в попытке сосредоточится. Сосед по лавке и бутылке одернул лесоруба, усадил его на место, давая понять путнице — самое время пройти. Хозяйка трактира подтолкнула Лукрецию в спину, отчего девушка скривилась. Она не любила, когда к ней прикасались без разрешения, а тут еще и раны давали о себе знать. Плащ, зачастую, скрывал следы недавних приключений и даже человек с добрыми намерениями мог, сам того не понимая, нанести крайне болезненный удар. Боковым зрением Лукреция заприметила подозрительную деталь: за круглым столом остались три человека, четвертый стул стоял без хозяина. Но девушка не могла не услышать дверные петли, а арки без дверей в трактире отсутствовали. Не было слышно шагов, и дыхания, и банального прощания. Она бредит или это снова магия легру? Нужно сосредоточиться, слишком уж сильно она отвлеклась на лесоруба. Оставшиеся взгляды устремились на зеленый плащ, круглый стол рассматривал Лукрецию и искал в ней нечто необычное. Но не было в ней ничего, способного удивить. Она действительно походила на обычную девушку из Монтэга, которая, подобно многим женщинам континента, бежала от прошлого. От тирана мужа или от рабского труда, не важно, всем и каждому, если так подумать, было от кого бежать. Иногда бежали от самих себя, но то очень тяжелая битва: от другого человека можно скрыться, а от своей сущности не спрячешься. Рост её не выделялся, из занимательного - лишь сломанный нос. Об этом свидетельствовала горбинка чуть ниже носолобного угла. Конечно, если посмотреть Лукреции в глаза, то вряд ли можно заметить такую особенность, но в профиль её оставалось только на монетах чеканить. Такой уж монументальный дефект. Лукреция не привлекала никого внешним видом, мало кто мог сказать, что у девушки есть преимущество в схватке. Оружия добротного не было, а сшитый по её меркам дублет свидетельствовал лишь о достатке, не об умении защититься. Никто из присутствующих не догадывался - неизвестная пред ними будет драться до последнего вздоха несмотря на усталость. Гости за круглым столом отвели глаза, вновь заговорили о своем, один лишь бородатый мужчина взирал на Лукрецию. Чувствовалась в нём некая причуда. Он сморгнул усталость и поднялся. Огонек свечи навел контуры, Лукреция успела рассмотреть лицо незнакомца с иного угла, всё оно пестрело шрамами. Лукреция поспешно отвернулась, направившись в свою комнатку. Коридор, встретившийся ей на пути, напоминал сырую пещеру. Темень и запах пыли обуяли пространство, но девушке было наплевать, усни она хоть в гробу своего врага. Лукреция ввалилась в ночлежку, крепко ухватилась за засов и закрыла тот. Скудное убранство не отпугнуло, напротив. Имелась кровать — признак роскоши. Давеча девушке приходилось спать на полу, а потому ей даже солома казалась мягкой. Подушка колола лицо, но она всё же имелась, а остальные затруднения можно пережить. Слева от двери торчал гвоздь, туда Лукреция повесила плащ. В углу стояла табуретка и шаткий столик под окном. Зажжённая свеча покоилась на столе. Дверь распахнулась, впуская хозяйку с ведром воды и тазом. На плече у трактирщицы висела тряпка — утиральник для гостьи. Со стороны старуха казалась похожей на сомнамбулу. Отточенные движения, потерянный взгляд. Лукреция поблагодарила хозяйку и заперла дверь. Замешкалась посреди комнаты — ей ведь казалось, что она закрыла засов, войдя мгновение назад. Нужно было ложиться спать, чем раньше, тем лучше. Она села на кровать, аккуратно согнулась, проверяя спину. Позвоночник отозвался тупой болью. Девушка принялась снимать сапоги. Процесс занял болезненно много времени. Маленький ковш ударился о бортик ведра: вода все еще волновалась после того, как её принесли. Девушка решалась. Сперва она сняла дублет. После взялась за края одёжи и, словно прилипший к ране подорожник, сорвала через голову. Тряпки остались в руках, ткань распустилась, а ногти впились в ладони. Лукреция медленно выдохнула, пару раз моргнула. По спине устремились струйки крови. Ей сталось невыносимо больно и, хотя привычка брала своё, девушка сжала челюсть. Камизу снять оказалось труднее всего. А затем больших усилий стоило опустится в таз, протянуть руку к ковшу и зачерпнуть воды. По лицу бежали слезы, не скрываемые, но она не обращала внимания на эту мелочь. Чувствовался в том отголосок детства. Естественная человеческая тяжба — взрослеть и не внимать своим же слезам. Солёная дорожка плавно перекатилась на шею. Лукреция отчаянно вспоминала имена всех, кто однажды перешел ей дорогу. Перебирала в уме тех, кого потеряла. Лицо человека, толкнувшего её в портал, не выходило из головы. Прошла целая жизнь. Лукреция сгорбившись сидела в небольшом тазу, её тела касалась уже остывшая вода, ведро пустовало. Она попробовала рукой воду, та и правда оказалась холодной. По телу пошли мурашки. Девушка повела плечами, сперва аккуратно, опосля более резво. Болело теперь не так сильно. Смешок прокатился по комнате. Бытовуха. Несколько пальцев правой руки окрасились в кроваво—красный цвет, под ногтями виднелись темные сгустки. Рядом с тазом валялся наконечник от стрелы, древко сломано, лишь маленький кусок еще торчал из острия. Наконечник, искусно выполненный из кости, тоже окружала багровая лужица. На столе горела свеча. С другой стороны таза валялось еще одно острие. А за ним третье. Лукреция их не считала, ей было наплевать, сколько там разбросано по полу стрел. Девушка поднялась, дошла до кровати и ничком рухнула на солому. Сон забрал её в свои объятия почти сразу, ей снился лес, голубые цветы и ромашки. Среди падающих лепестков проступала очень высокая фигура мужчины, Лукреция видела его затылок и острые уши. На плечо ему опустился нетопырь. Впился в дублет когтями, и девушка вдруг остро ощутила, как впились в её плечо тоже. Ей показалось, что его вот—вот раздерут, но она проснулась.

*** 

Дымка окутала комнату, свеча еще горела. Таз и стрелы пропали, словно их и не было. Лукреция завела руку за спину и пощупала кожу: ран нет. Из происходящего вокруг её смущало только одно — почему свеча горит так долго, но в размерах не уменьшилась? Лукреция поднялась с кровати, размяла руки и медленно оделась. Вещи высохли, хоть и выглядели все еще чудовищно. Их нужно зашить, жаль не попросила у старухи нитки. Девушка развязала узел на небольшом мешке, который крепился к внутренней стороне плаща, запустила туда руку и достала охапку высохших ромашек. Именно на них и пал выбор Лукреции, когда она покупала травы. Растения, в свою очередь, рассыпались в пыль. Лукреция улыбнулась — этого стоило ждать. Иллюзия. Высокий Баж слабо отложился в памяти не из—за плохой тяги к знаниям. Его попросту никогда не существовало. Куда же её занесло? В чье логово? Она посмотрела в окно: темень, но, когда девушка заходила в деревню близился закат, а значит уже глубокая ночь. Хороший обманный маневр, если бы только Лукреция не знала, сколько она должна спать. На её покой уходит слишком много времени, около трех прогоревших свечей, с учетом тех увечий, которые её сопровождали весь длинный день. Иллюзию мог создать любой сильный легру, но это не его рук дело. Они не заманивают, не обманывают просто так. Да и запаха магии девушка не чувствовала. Лукреция накинула плащ и отворила дверь. Коридор улетучился, оставшись воспоминанием. Нырнув в пелену, она вдруг оказалась в комнате со столами, где горела одна единственная свеча. Три стула стояли на своих местах. Девушке казалось, что стульев было четыре. Однако она тут же разуверилась в собственных предположениях. С трактиром творилось неладное, жуткие силы издевались над постояльцами. Лукреции, конечно, претило желание встревать в чужую битву, своей достаточно, но опасность порождала интерес. Она осмотрелась, и подошла к двери, ведущей на улицу. Отворила её — за проемом обнаружилась кромешная мгла. «Тьма тьме рознь», — пронеслось в мыслях у девушки. Она шагнула за порог, не помедлила. Вышла по обратную сторону дверного проема и ничуть не удивилась. Тот же круглый стол, та же свеча, но теперь её в руках держала старуха. Пожилая дама сидела на столе и ухмылялась. Выглядела она посвежее, в широко распахнутых глазах играли блики. — Тебя и ждали... Лукреция хмыкнула, оперлась спиной о дверной косяк. Такими сказками её пугали в младенчестве. — Этим меня не возьмешь. С кем я говорю? Покажись. Не мертвое человеческое тело, а настоящее. Запах мертвечины — призрак разлагающихся гостей трактира. Это Лукреция разгадала еще на пороге, но усталость сказалась. Она и собственные сапоги в тот миг съела, если бы предложили вместо ужина. Девушка отлично знала, что за старухой кто-то скрывается. Сущность дремала и старуха выполняла поручения, но стоило чудовищу очнуться, тело старухи стало проводником. Обычный человек не мог претерпеть те изменения, которые случились с собеседницей Лукреции. Кости её словно вытянулись, волосы поредели, а зубы исчезли. В чей миг требовалось понять кто есть сущность, управляющая проводником. Потом по старинке: найти амулет, подобрать подходящее заклинание или составить грамотный договор, дабы обхитрить чудовище и убить. Старуха неподвижно сидела на столе, но улыбка спала с её лица: — Они пришли меня убить. Охотники. Останови их. Всё не помрут никак, слабоумные. — С чего бы мне? — Поможем друг другу. Ведь тебе нужна помощь? Лукреция оторвалась от двери и приблизилась к старухе, сощурившись. Она натужно перебирала в голове все знания о чудовищах. Либо перед ней кто-то поистине разумный, либо попросту хитрый. В любом случае дожить до рассвета одному из присутствующих здесь вряд ли суждено. — Продолжай. Нечто медленно повернуло голову, играясь руками со свечой. Беззубо улыбнулось. — Найди амулет, там и сговоримся. — Пока не тянет на договор... — Timor inimicos ligat, — прошептало чудовище. Сердце ударило в грудь, Лукреция слышала, как оно отбивает свой быстрый ритм. Пришлось до крови прикусить щеку изнутри. Ей разрешили войти в трактир, позволили залечить раны, поспать, значит действительно ждали. А сейчас предлагали сделку. Много ли чудищ, умеющих видеть будущее, предугадывать исходы битв? Лукреция не знала, бояться ей или радоваться. Она хотела было задать вопрос, но услышала позади себя шаги. Кто—то бродил по обратной стороне комнаты. Изучал. Она обернулась и взглянула в темноту. Взяли свечу с круглого стола. Лукреция растерялась от неожиданности. Вот чего нельзя делать, так это трогать предметы в доме без ведома хозяина. Такое наставление пишут первым в книге о чудовищах. Расположение вещей в доме соответствует тому, каким его оставила сущность здесь обитающая. Если нарушить покой вестника, а то и чего похуже, можно преждевременно похоронить себя заживо без надежды на спасение. Тот, кто совершил такой опрометчивый поступок, оказался настолько туп, что убить его было бы милостью для Тарилии. Девушка повернулась к старухе. Словно внемля внутреннему голосу Лукреции лицо проводницы враз вытянулось, глаза расширились, её затрясло в судорогах, а свеча выпала из руки. Огонь захватил половицы. Тень, незаметная ранее для Лукреции, теперь обрела очертания, отделилась от тела. Черная дымка взмыла вверх, опосля метнулась в сторону. Лукреция зажмурилась и сделала шаг назад, надеясь, что чудище само затушит пожар. Может огонь не переметнется на другую сторону, останется в зеркальном отражении трактира? Лукреция едва ли не выпала из дверного проема. Она посмотрела на трех человек из—за коих потеряла возможность договориться с чудовищем и выйти незамеченной из дома. Всё те же люди, которые сидели за круглым столом, но четвертый человек исчез. Молчали. Глазели друг на друга. Лукреция приподняла бровь, тяжело вздохнула, ожидая объяснений. Белобрысая девушка держала в руке свечу. Хотелось бросить её в дверной проем, туда, где буйствует чудище. "Это сборище невежд — охотники? — подумала Лукреция. — Таких фуфлыг можно не бояться" Молчание нарушил мужчина со шрамами на лице: — Откуда ты взялась? — Свечу верните на стол и не трогайте ничего в доме, — тут же предостерегла Лукреция. — Для начала представься, — охотник не обращал внимания на просьбы Лукреции, требуя внимания, — мы охотники Верея. Я — Верей. — Ну ясно, что не фиг с маком. И? Командир охотников запнулся, не в силах ответить. Лукреция осмотрела остальных: девушка со свечой в руках, парень с черными волосами. Все выглядели так, словно не спали всю жизнь, измотанные и грязные. Чудище сказало правду, их действительно мотало по лабиринтам дома. Когда они встретились на её пути в прошлый раз, то были явно посвежее. Должно знать, куда суешь свой нос, прежде чем бросаться в бой. Свеча так и не освободилась из рук охотницы. Лукреция разозлилась, обратила свое внимание на девушку: — Я повторяю: верни свечу на стол. — А вдруг ты с чудищем заодно? — белобрысая нахмурилась. — Помолчи, Кева, — прозрел наконец самый главный и обратился к Лукреции, — не стоит со мной так разговаривать, я побольше твоего знаю. — Ты читать умеешь? Книжку в руках держал когда-нибудь? Знаешь, что трогать тут ничего нельзя? Какое мне дело, кто вы, если помрем все по вашей глупости. Остальные молчали. Лукреция сделала глубокий вдох. Становилось тяжело дышать, помещение наполнялось огнем. Она прислушалась к чувствам, сердце всё также беспокойно билось о грудь. Ей предстояло решить, чью сторону выбрать. Пот катился по вискам, в горле пересохло. — Наверняка тут домовой поселился. Найдите то, к чему он привязан и выберетесь. Только не трогайте ничего зазря. Дантой. Прощание можно было трактовать по—разному. Иногда это значило «всего доброго», а иногда «оглядывайся, когда будешь идти». Девушка придала слову смысл средний, между первым и вторым. Лукреция отвернулась, прошла пару шагов, размышляя, где искать амулет. Время не играло на руку. Она лишь догадывалась, кто предложил сделку, не более. Ей не встречались такие чудовища раньше. Были закопанные в саду младенцы, брошенные в бочонок с водой щенки и котята, неупокоенные самоубийцы. — Никто не давал тебе разрешения уходить, - голос легру раздался позади. — Я разрешения не спрашивала, охотник, — она встретилась взглядом с парнем. По икрам поползло онемение и ей пришлось застыть на месте. Чудилось, извечная боль в ногах прошла. Та боль, которую она испытывала уже много дней. Миг сладостного забвения накрыл её с головой, подобно тому, как если бы она встретила давно почившего друга и осознала - он жив. Страх от вечных погонь испарился, больше не существовало ответственности, обиды, жалости к себе. Чувство несправедливости ушло, будто и не имелось никогда. Вспомнилось лицо матери. Лукреция распахнула глаза, сжала кулаки. Ногти впились в ладони, оставляя на тех следы в виде полумесяцев. Казалось, еще мгновение и скупая слеза прокатится по лицу. Хотелось нырнуть с головой в давно прошедшее, увидеть себя другой. Но жить в грезах, значило не жить вовсе. — Убери магию, — головы не повернула, смотрела вперед, в тьму, — будь добр. Иначе шею тебе сверну, моргнуть не успеешь. По телу пробежали мурашки. Онемение спало. Боль, родная, вернулась. Закралась обратно в душу, свернулась клубочком. Лукреция покосилась, душа требовала вернуть отнятое тепло. Верно догадалась, что парень чародей. Девушке пришлось повернуться к охотникам, собрав всю волю по крупицам. Она заприметила кровоточащую ладонь легру. Плата за магию? Ростом он слегка превосходил Лукрецию. Черные волосы спадали на лоб, немного касаясь бровей. А там, в глубине давно пережитых потрясений, скрывались глаза, правый — зеленый, а левый — голубой. Лукреция не встречала еще людей с такими глазами. Она много повидала, были фиолетовые глаза, были и вовсе без глаз. Были зрячие слепцы, вслед за ними попадались слепые провидцы. В темноте пару часов назад она не присматривалась, но теперь уж могла вдоволь насытится. Лукреция не любила людей с глазами, в которых нельзя ничего прочесть, а в его глазах плескался целый мир. Хватай за голову, смотри в глаза и читай, как открытую книгу. Оба хотели еще высказаться, но дом вдруг пошатнулся так, словно его с корнем вырвали из земли. Все без исключения рухнули наземь, столы упали прямиком на головы и, мало прочего, белобрысая выронила свечу из рук. Огонек виднелся то тут, то там. В голове творилось безумие. Лукреции почудилось, что язычки пламени добрались к её плащу. Она хотела вскрикнуть, обвинить легру в уловках, но не почувствовала запаха его магии. Издевался над ней вовсе не маг, а чудовище. Не было никакого огня и пожара, лишь иллюзии. Всё внезапно закончилось. Кто—то схватил девушку за руку и одним рывком поднял на ноги. Лицо осветил шарик света, созданный магом. Легру посмотрел ей в глаза, будто извиняясь, и тут же отвернулся. Она откашлялась. — Наверное домовой решил напомнить о себе, давайте уладим сие недоразумение и разойдемся, — времени Лукреция зря решила не терять. Девушка стрелой метнулась к столику, на котором ранее лежали травы, и перегнулась через него. Свет неожиданно замаячил над её головой. — Пусто. Нужно найти подвал. Скорее всего там алтарь, должны же были хозяева вызывать и задабривать домового. — С чего ты взяла, что алтарь в подвале? — отозвался с другого конца комнаты легру. — Не знаю, предложи путь лучше, это же самое именитое место для заключения темного договора! — Лукреция водила ногами по полу и прищурившись искала дверь подвала. — А ты чудовищ у колыбельки вызываешь? Даже если молодой человек и призывал домового у детской кроватки, он оставил Лукрецию без ответа. А она понятия не имела о чем вести разговор, не знала, с кем они имеют дело. Единственное разумное решение — искать амулет. Убивать невинных людей она не хотела, тем более в угоду чудовищу. Пришлось вспомнить все книги о домовых. Складывать ложь грамотно можно тогда, когда ты в своей лжи подкован. А там уж Лукреция выпутается. Домовые по натуре не злые, они просто не переносят одиночества. Поплачут, хворост раскидают, как дети. Чудовище, встреченное Лукрецией ранее в трактире, явно домовым не было. Девушка себя одернула, её не должна интересовать участь охотников. Лукреции нужно выбраться, а что уж там остальные делать будут — не её головная боль. Ежели не оценили мгновенно опасность, то низкая цена таким охотникам. Словно вторя мыслям девушки в зеленом плаще, белобрысая спросила: — Какой же домой себя так вести будет? Ты кого за нос водишь, себя или нас? Мы уже давно поняли, это не домовой. Она попятилась назад от Лукреции, в сторону комнат. Чувствовала, что дело лихо закрутилось. Трактир вдруг стал меньше, но неясно было, кто виновник: чудовище или разговор. Пары шагов хватило, девица споткнулась о долгожданное кольцо и полетела спиной назад, ругаясь на чем свет стоит. — Дантой! — крикнула Лукреция и бросилась вперед, поднимать дверь. Если найдет алтарь быстрее, то выберется, сбежит. И нечего других спасать, когда собственное гузно в огне полыхает. Девушка отпихнула ноги белобрысой и схватилась за кольцо. Рванула вверх, а потом без лишних слов очнулась с кольцом в руке. Она присмотрелась к бесполезной теперь вещице и бросила её обратно на пол. Кольцо с нехарактерным стуком упало, проломив под собой дощечки. Лукреция опустила голову вниз и нахмурилась. Под ногами затрещало. Если последующую сцену поставит провинциальный бродячий театр, как пример жизненных приключений Лукреции, то их немедля забросают помидорами и криком: «враки!». Девушка провалилась в неизвестность, исцарапав все руки о старые сучья. Благодаря своевременной шалости чудовища или потому, что доски прогнили, уже не узнать. Охотники свесились над дырой, ведущей в подвал. Прямиком за дверью виднелась лестница по которой съехала незнакомка в плаще. Теперь, почувствовав трупный запах в подвале, Лукреция окончательно уверовала в собственные догадки. Живых людей, кроме неё и охотников, в трактире не было. Значит и лесорубов они должны встретить на своем пути. Судя по ароматам — аудиенция пройдет в подвале. Слабая сущность, чудовище из детских сказок, не может управлять столькими вестниками. А если взвесить остальные выводы... — Она жива? — прошептала девушка с белыми волосами. — Чтоб ты всю жизнь прожил в теле козла, гадкий демон, будь проклят! — закричала Лукреция, лежа на холодной земле. — Жива, — ответил легру, — и теперь знаем, кого изгонять будем. Легру и белобрысая девушка спрыгнули в подвал следом за Лукрецией. Световой шар уныло тащился за парнем. Нарастающая тревога не давала отдышаться, Лукреция отбила себе весь зад и сломала мизинец на правой руке. Хотя могло почудится. — А где мужик ваш? — девушка осмотрела спустившихся, щурясь. Несмотря на шарик света, темно было, как в заду у лешака. Все разом повернулись к лестнице и остановились. Третий охотник исчез. — Вот же старый хрен, — процедил сквозь зубы легру. Лукреции подумалось, что слишком уж стремительно пропадают охотники в доме. Еще она чувствовала запах магии сквозь мертвечину. Не жар от легру, а иной аромат. Немного терпкий, будто из лукошка с перезрелой малиной, доносящийся к носу маломальскими нотками. Если мужчины нет, а запах магии есть... Это вполне могло объяснять его поведение. Мужчина тоннельщик, обладает способностями телепортации, вошел в портал, пока суматоха отвлекла остальных. Мгновение и его уже нет. Лукреции вспомнились хмельные разговоры, подслушанные в тавернах: за каждое мгновение в портале тоннельщики платят своей кровью. Часто люди судачат, что создавший портал может потеряться в хитросплетениях тоннелей и блуждать там вечность. Молчание - золото. Девушка решила держать язык за зубами. Пропал, оставил своих товарищей наедине с демоном. Даже если остальные и знают, кто он, есть важное жизненное правило: вовремя заткнись и многих бед избежишь. Она постаралась вглядеться в темноту. — Жарко, словно в печи, — белобрысая поправила волосы, дыхание участилось. Лукреция поджала губы. Иногда печь бывает куда лучше вещей, с которыми приходится сталкиваться в жизни. Подвал казался размером с поле. Она сделала шаг и услышала сперва щелчок, очень тихий, такой издает иногда суставной хрящ. После не менее слабый свист кончика лезвия. Ей ничего не оставалось, кроме как нырнуть вниз. Топор пролетел сбоку. Лукреция пожертвовала слухом, когда резко опустилась. В ушах чувствовалось легкое покалывание. Топор врезался в защитный барьер позади девушки и отскочил. Бросок посвящался не ей, судя по всему. Для демона кровопролитие сродни попойке. Лукреция прижала подушечки пальцев к каменному полу, прошептала: — Не трожь людей, отпусти. Тебе нужна была я, со мной разговаривай, — попробовать стоило, но демон, конечно, плевать хотел на уговоры. Ждал, пока девушка найдет амулет. Мертвые вестники одновременно и приближались, и не давали о себе знать. Нужно сосредоточить дыхание, взять под контроль разум, поэтому она прокрутилась на левом колене и, оттолкнувшись правой ногой, оказалась в окружении защитного барьера. Поднялась, посмотрела в темноту. Лукреция повернулась, глянула в лицо белобрысой девушки и поняла вдруг, что сама того не осознавая спасает оставшихся охотников. Световой шар висел над головами охотников и Лукреции, но дальше барьера его лучи не распространялись. — Ты можешь создать два световых шара? — девушка обратилась к легру, обернувшись. — Одновременно сдерживая барьер вряд ли. У меня всё—таки две руки. — Но ты можешь держать один шар и барьер, да? — воздух в помещении становился еще горячее, со лба Лукреции сорвалась капля пота. — Да. — Хорошо, — она сглотнула слюну, затылок больно сдавило, — брось световой шар вперед и продержи пару вздохов. Мне нужно их увидеть. Не бросай барьер. Прошу. — И какой у тебя план? — Спасать ваше охотничье достоинство. Позволь попробовать. — Ты сама любезность, — легру покачал головой. Дождавшись, пока подвал погрузится во тьму и маг бросит световой шар вперед, Лукреция прошептала: — Извини, кто бы ты ни был, — она выдохнула и опустила напряженные до этого плечи. Он не успел оценить угрозу. Лукреция с размаху ударила его локтем в нос, парня отбросило слегка назад. К радости Лукреции, барьер легру не бросил, свет впереди не погас. В сей миг, когда все звезды сошлись воедино, Лукреция сделала должное.

***

Когда она шагнула из обратной стороны трактира в настоящее, то первое что заметила после свечи в руках белобрысой, конечно, оружие, имеющееся у присутствовавших. Небольшие клинки, спрятанные в складках одежды, заколки с лезвиями, припасенные в рукавах ножи. Все было знакомо и привычно. Но оружие легру Лукреция рассматривала с предельным интересом. У парня на поясе висел одноручный меч, говоривший о принадлежности его хозяина к кочевникам. Для обычных людей это хвастовство. Куда проще для своей же безопасности на месте преступления бросить заурядный клинок. О таком скажут: «потерял какой—то негодяй». Если оставить меч потомственного рода своей прабабки, по нему сразу поймут — многовато наследил, в довесок обгадил свой же род. Махать мечом и опосля зачитывать сказки детям, дескать «длилась их битва три дня и три ночи», глупо. Настоящая битва длится лишь миг. Вы и противник по взглядам понимаете, кто проиграл, а кто победил. Не обязательно доставать из ножен меч, крича кто вы, хватит лишь одного четкого удара, нанесенного верным оружием, дабы выиграть войну. И чаще всего оружие это — не сталь. С легру всё было иначе. Им клинки доставались по наследству. От мертвых. Эфес меча выглядел великолепно: гарда, отдающая серебряным светом, пестрила рунами кочевников, магия сочилась из клинка. Головка эфеса отображала боевой стержень владельца—кочевника, она притягивала взгляд черным магическим шаром. Шар ответвлялся в стороны и закручивался, создавая удобное навершие. Внутри виднелся небольшой камень. Черный. Кровь растеклась по лицу легру, но рук, вытянутых вперед, он не опустил. Держался смело, до последнего. Лукреция, стоящая рядом, выхватила его меч из ножен. Впереди маячили три фигуры. Разложившаяся кожа, повисшее на телах тряпье, по два топора в руках. Жизнь покинула их, но они изнывали от привязанности к демону. Ей требовалось лишь услышать их дыхание и понять местоположение. Но лесорубы забыли, каково дышать... Свет погас, легру больше не мог удерживать его, кровоточащий нос отвлекал. Маг бранился, но из—за барьера слова не полностью доносились к Лукреции. Он подпустил неизвестную слишком близко и поплатился, а она, словно подтрунивая над незнакомцем, управлялась с чужим мечом уж точно не хуже хозяина. Лукреция могла заступиться за себя и защитить других без помощи чужого оружия. Выхватить меч незнакомца было попросту проще, нежели объяснять свои побуждения. Девушка нуждалась в оружии легру сейчас, дабы не использовать козыри из своих карманов. Иначе ей не жить. Если люди вокруг узнают, кто Лукреция на самом деле, то, выйдя живыми из трактира, они тут же сдадут её в ближайшем городе. А позаимствуй она клинок легру, все подумают — воровка. Белобрысая девушка ахнула, световые лучи вновь прорезали подвал. Легру держал одну руку впереди себя, на его ладони светился рисунок. Перечеркнутый круг. Вторая рука, вскинутая вверх, обнажала мышцы и вены. Он яростно боролся с неестественной темнотой, замедляющей свет. Большинство легру не могут держать магию двумя руками одновременно, этот, по видимому, был не робкого десятка. Сквозь пелену защитного барьера охотники увидели, заискрившееся лезвие. Не только крестовина сверкала рунами, но и весь клинок. Лукреция почувствовала во рту соленый привкус пота. Буркнула сухо себе под нос: "найдите свой дом", чтобы мертвецы более не беспокоили. Две неупокоенные души стали свободны от наручников небытия — девушка отрубила им головы и упокоила. Третий лесоруб всё же скрылся из виду. Лукреция вновь пригнулась и уперлась рукой в пол. Чувствовался запах гниющей плоти противника. Свет над головой то и дело исчезал, магия здесь оказалась неустойчива. Девушка старалась казаться неуклюжей, но привычка убивала вранье. Меч удобно лежал в руке, словно рукоять была сделана специально для небольшой ладони Лукреции. Она вскинула голову, поднялась. Но не успела и шагу сделать, её сшибли с ног. Девушка откинулась назад и затылком почувствовала, как упала на ногу трупа. Едкий запах ударил в нос. Она успела увидеть над собой фигуру с замахнувшейся рукой. В мыслях пронеслось: «ну вот, опять». Перед глазами летали частички магии, синей и белой, совсем маленькие пылинки. Барьер немного рябил. Красивая, чистейшая магия. Топор врезался в преграду и отлетел назад. Лесоруб съехал одной ногой по утоптанной земле и подался вперед. Из—за чего, прямо на глазах у Лукреции, обух влетел ему в голову и пробил лоб. Барьер погас. Тело повалилось назад. Девушка поднялась на локтях и глянула на две фигуры в дальнем углу подвала. — Так у тебя же две руки, как успел то, — спросила она легру. — Охренительное спасибо! — на его лице заходили желваки, вены на руках вздулись еще больше, рисунок на ладони погас, кровь стекала по пальцам. — Верни мой меч, будь добра. Иначе шею тебе сверну, моргнуть не успеешь. Волосы воняли до рези в глазах. Лукреция поднялась и посмотрела на разлагающегося лесоруба. Барьер должен был лишь остановить топор, но оттолкнул оружие назад. Магия непредсказуема. Вне зависимости от посыла, может случиться неожиданный поворот. Она протянула меч легру, держа тот за рукоять под навершием. Парень уже подошел достаточно близко, схватился за рукоять пониже. Эфес оказался в двух руках. Лукреция пальцами почувствовала легкую вибрацию от рун. Верно, клинок тоже живой, он ощущает хозяина. Из—под ладони легру потекли струйки крови. Девушка посмотрела сперва на его ладонь, после — на лицо. Лишь кочевники могли похвастаться своими магическими способностями. Но парень, хоть и происходил от народа живущего близ залива Эвердел, на кочевника похож не был. Его кожа оказалась бледной, он явно родился вдалеке от родины и никогда не жил в пустыне. Разноцветные глаза легру до сих пор удивляли её. На виске красовался небольшой шрам, похож на оставшийся из детства. Лукреция засмотрелась. — Извинения приняты, — молодой человек потянул рукоять на себя и вырвал из ладоней Лукреции меч. — Ты не представишься? — Нет, — она развернулась и пошла к дальней стенке подвала, рассматривая землю под ногами. — Я Кева, — отозвалась девушка, стоящая рядом с легру, — а это Тома. Лукреции не хотелось представляться и иметь с другими людьми связь. Хотя никто из этих двоих не был похож на желающего получить наживу от властей, но даже самые близкие люди способны на неожиданные поступки. Что уж говорить о незнакомцах. Все мирно принялись обшаривать подвал, смирившись с причудами девушки в зеленом плаще. Кева ловкими пальцами изучала стены. Казалось, ей даже не нужно пользоваться глазами, дабы найти любой предмет. Лукреция могла поспорить — девушка видит в темноте. Тома исследовал мертвецов. Лукреция рассматривала пол около лесорубов и ей в голову пришла мысль посмотреть под телами. Они с Тома схватили труп с топором во лбу за руки и принялись оттаскивать. Затея была не самой лучшей, обе руки в итоге оторвались от тела, лесорубы погибли, видимо, около месяца назад и попросту начали гнить. Ведь нельзя оживить давно мертвое, даже если это дело рук демона. — Так не пойдет. Буду использовать магию! — Тома бросил разлагающуюся руку в сторону. Она шлепнулась о землю. — Погоди, — Лукреция переступила через тело и пригнулась, — мы всё—таки немного его сдвинули. Посмотрим вот тут. Тома тоже приблизился, поманил за собой шар света. Своей ногой сдвинул немного культю лесоруба и присмотрелся. Парень и девушка свесились над небольшим углублением. — Кость. Точнее фаланга пальца, — Лукреция потянулась рукой вниз, но легру оказался быстрее, схватил находку и поднес к лицу. — Демона не вызывали, его сюда подложили. Сам он, как водится, освободится не способен, потому что не видит талисман. Самое время пригласить его на разговор. — Постой... — Лукреция хотела договорить, но парень уже отвернулся. — Эй ты, дохлятина, вылезай, обсудим твои пути отступления! — Тома не обратил внимания на возражение девушки в зеленом плаще и заголосил на весь трактир. Кева подошла поближе, рассматривая находку в руках легру. Лукреция хотела шикнуть на Тома, дабы тот не кричал, но не успела сделать и пяти шагов, пол под ногами начал медленно клонится в бок. Лукреция, съезжая в сторону стены, попробовала посмотреть на Тома, который, в свою очередь, озирался на едущие в его сторону трупы лесорубов. Девушка сжала кулаки: — Эй, легру, где амулет, мать твою? — Лукреция, изворачиваясь, пыхтела от недовольства. — Доставай хваленую смелость, самое время! Вся компания оказалась на стыке пола и стены. Кева хваталась руками за землю, но соскальзывала. — Вот херня! Потерял! — крикнул в ответ легру. Тома, Лукреция и Кева бились, падая, о пол также, как три лесоруба. Разница состояла лишь в том, что первые трое были еще живы, хотя демон явно собирался исправить это упущение. По лестнице пополз дым, послышался хруст древесины, стало невыносимо жарко. Лукреция ударилась головой об утоптанную землю. Ругаться с легру уже не имело смысла, такого только могила исправит. Судя по запахам и жару — трактир полыхал. Девушке вдруг вспомнилось: она так и не увидела, куда делась свеча со стола. Неужто упала и подожгла все вокруг? А стоило ли теперь искать логику в происходящем? Лукреция съезжала снова в сторону стены и видела Тома, борющегося с падающими на него останками лесорубов. Кева слева пыталась ухватится за лестницу, но срывала ногти о податливую древесину и кашляла от поступающего дыма. Волосы на голове слиплись от крови, та заливала правый глаз. Второй раз пол пришелся прямиком в переломанный нос. Она уже не падала, а летела в сторону Тома и мертвецов. Дыхание наладить не удавалось, сердце выпрыгивало из груди, ей почудилось, что Тома пытается применить магию, но сосредоточиться в такой момент было тяжело. Кева рухнула то ли на потолок, то ли на стену, и Лукреция увидела сломанные пальцы девушки. Она уже не хваталась за лестницу. Теперь её ловкие и хитрые руки будут казаться мечтой, которая заживет лишь через несколько недель. Лукреция отбросила все сомнения. Собиралась закричать, согласится на сделку с демоном, но подвал внезапно сузился и лопнул, как мыльный пузырь. С оглушительным грохотом компания повалилась на траву перед трактиром. Лукреция почувствовала под собой нечто мягкое, на лицо капал дождь. Она смотрела вверх и видела небо. Ей вспомнился лес, кроны деревьев и мечта наконец—то упокоить свою душу.

***

Лукреция поморщилась, человек зашевелился под ней. Ей не хотелось оборачиваться. Легру принял удар на себя и теперь девушка возлежала на нём, подобно королеве на мягких подушках. Заслужил. Она сжала желваки, слезла с мага и постаралась не смотреть ему в глаза. Трактир горел, языки пламени вздымались над крышей, дождь барабанил по древесине. В дверном проеме стояла фигура. Аккурат перед демоном рухнул обгорелый кусок бревна. Существо невозмутимо переступило через небольшое препятствие и показалось на свет. Длинная черная шерсть окутывала все тело, обрамляя череп неизвестного Лукреции животного. То был ходячий скелет в плаще... — Неужто вывалились, дурни, — зашипело чудище, теперь оно выглядело не просто страшным, но еще и обиженным. За спиной чудовища виднелся труп старухи. Его насквозь пробила упавшая деревянная опора. По подбородку Лукреции потекла струйка крови — нос был разбит, а боль до сих пор не чувствовалась. Девушка собрала всю слюну во рту, плюнула в траву, забрызгала и без того грязные сапоги легру, а потом подняла взгляд и без единой запинки отчеканила: — Слушай меня сюда, ты, куёлда мохнатая, тебе что нужно вообще? Ты откуда взялся? Молчание повисло над небольшой поляной. То ли чудище подбирало слова, то ли откровенно удивилось. Не каждый день с демонами ругаются, как с рыночными торговками. — Невежливо, — изрек демон. — Сначала просишь поговорить, теперь отсылаешь. А что нужно тебе? — Не церемонься с ним, изгнать его нужно! — легру поднялся на ноги, схватившись за меч. — Тебя не приглашали, сама разберусь! — Лукреция яростно обернулась к магу, но её перебили. — Эй! — девичий голос на фоне заставил Лукрецию замолчать. — Вот это ищешь, костлявый? Костяное чудовище заинтересовалось и повернуло череп в сторону белобрысой девушки. Лукреция тоже обернулась. Кева сидела в грязи, её волосы спутались и стали похожи на птичье гнездо, несколько пальцев на обеих руках выглядели сломанными. Но уверенность и боевая готовность не пропала. Она стояла на своем, хитро всматриваясь в демона. Лукреция приоткрыла рот от удивления — эта девочка была до ужаса похожа на неё в далеких детских воспоминаниях. Кева, немного опустив голову, выплюнула что—то небольшое и белое. Сперва всем показалось — зуб. Через мгновение стало ясно. Фаланга пальца. Лукреция оценила воровские навыки. — Какого хрена ты делаешь? — выпалил Тома. Череп демона вновь обратился к Лукреции. Он выжидал, что сделает та, кому первой предложили сделку. Но девушка молчала, тяжело дыша. — Получается теперь не ты нас кошмарить будешь, а я тебя? — Кева с усилием подобрала кость, улыбнулась окровавленными губами. Пламя на крыше стало еще выше, ветер подул с новой силой. Кости на голове чудовища растянулись. Плащ метался из стороны в сторону, голос демона стал похож на звон битой посуды: — Ты не понимаешь, глупая девчонка. У тебя нет права выбирать. Я здесь по другую душу! Не тебе быть хозяйкой! — Да плевать, кость-то у меня, — девушка пожала плечами, а потом продолжила, — но раз ты такой строптивый, есть у меня одна идейка. Даю тебе плоть и кровь... Мужчина со шрамами на лице выбежал из соседних кустов. Судя по одышке и потным волосам, добирался он сюда долго. Хотел закричать на Кеву, но Лукреция успела первой: — Сбрендила, зачем ты связываешь себя с ним? — Кровь даю тебе из своей крови, плотью даю тебе из проклятья. Ходить тебе вечно козлом отпущения! Да будет на то воля Заблудших, покуда ты мой фамильяр, а я твой новый хозяин! — глаза её вмиг закатились, тело сотрясла дрожь, Кева закашлялась. Упала стена трактира, пораженная огнём. И рухнули надежды на изгнание демона. Договор был заключен.

***

В деревеньке, доселе не существовавшей, на границе Тарилии и Монтэга, всё сильнее полыхал дом. Некогда трактир, теперь лишь воспоминания кучки людей. Пятна крови окрасили их лица, грязь забилась под ногти. Жуткий смрад стоял на поляне, дождю не удастся смыть запах мертвечины. Грянул гром, за ним блеяние. Перед истерзанными охотниками стоял маленький козленок. Всем своим видом животное выказывало неодобрение, а то и возмущение. Молодой охотник, легру, всмотрелся в козла, сквозь пелену дождя: — Зато будет, что пожрать. Козлятина на ужин, не так уж и плохо, Кева. У демона не оставалось выбора, отказать в сделке он не мог. Упущение с его стороны — не убить Кеву сразу пред тем, как она притронулась к кости. Но если бы он только мог видеть тот злополучный амулет, которому предполагалось попасть в руки иного человека... — Кева, ты рассудок потеряла? — послышалось сзади. — Тебя где носило, Верей? — Тома яростно посмотрел на мужчину. — Я открыл портал, пробовал выйти из трактира, когда мы начали задыхаться. Хотел вытащить вас, но меня выкинуло хрен знает куда! — Пытался вытащить нас, а спас своё гузно, хитро, — Кева посмотрела на козла, пытаясь к тому приблизиться. Козёл истошно блеял, не даваясь в руки. Его подвел размер проклятья, при должном желании такого козлика можно сунуть в мешок, никто не заметит. Потому Кева ловко ухватила его за рожки и ухмыльнулась. Она хотела похвастаться перед новой знакомой, которая так удачно встретилась на пути охотников. Обернулась, но застыла. Девушка исчезла с поляны. Тома отчаянно завертел головой, пораженный. Словно все произошедшее ему привиделось, и фигура в зеленом плаще была лишь наваждением... Из черного эфира выступила невысокая фигура. Женщина, не заметная человеческому глазу, смотрела на поляну. Ветер раскидал её тёмно-русые волосы по острым плечам. Она повернула голову туда, где сквозь кустарники пробиралась девушка в зеленом плаще. Следовать за ней не стоило — испугается, не примет. Женщина вернула взгляд на маленького козленка и покачала головой. Опосля посмотрела на свою правую руку. Большим пальцем коснулась места, где давеча была фаланга другого пальца. Еще раньше там красовалось кольцо. Капли дождя падали сквозь незнакомку, собираясь в лужицы на земле. Дымка исчезла, разлетевшись.